Текст книги "(Не) Пара для генерала драконов (СИ)"

Автор книги: Валентина Ладная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Глава 35

Во мне, заполняя до краев, плескалась обида. Она дрожала на кончиках ресниц, хрусталем падая вниз по горячей коже. Да, я плакала. Плакала и злилась. На себя. За те чувства, что просыпались рядом с ним. Чувства, которые, как бы я ни старалась, как бы ни претила самой себе, не могла запереть в пылающем сердце.

Находясь в неком опустошении, я как-то заставила себя подняться в свою комнату и переодеться. Каждый шаг давался с трудом. У меня разом закончились силы, будто и не было ночи отдыха и того настроения, с которым я проснулась с утра.

Не глядя, равнодушно выбрала другое платье и, немного посидев на краю кровати, вдоволь поплакав, все-таки нашла в себе силы встать. Пальцы слушались плохо. Я еле-еле натянула длинное широко расходящееся внизу платье и, ополоснув от соленой влаги лицо, спустилась вниз. Снова.

Не придумав ничего более ободряющего, чтобы хоть немного поднять себе настроение, решила прогуляться по дому.

Дом поражал своими размерами.

И на удивление, вспоминая свое первое довольно мрачное впечатление, дом мне понравился. Да, темный, немного хмурый, но настолько теплый. Я чувствовала его сердцевину, прикасаясь пальцами к гладким или шероховатым стенам. Он, откликаясь на мои прикосновения, вибрировал под ладонью, вызывая ответную дрожь. Так, обходя комнату за комнатой, не обращая внимания на пробегающих мимо слуг, я поймала себя на том, что улыбаюсь. Я перестала ощущать груз от довлеющих надо мной эмоций. Да и Бетрина, радуясь новому гнезду, разбавила мою жизнь светлыми красками, заставляя не опускать руки и продолжать бороться за свое счастье.

Поддавшись внезапному порыву, я вышла на улицу.

Красивый сад с аккуратно подстриженными кустами. Море цветов, распространяющих волшебные запахи. Я с головой окуналась в чарующую природу, желая как можно скорее осмотреть каждый уголок, каждый камень.

Все вокруг завораживало своей первозданностью. Точно и не следили за этим творением чьи-то умелые руки, прикладывая минимум усилий, позволяя природе творить свою красоту. Задыхаясь от чистого воздуха, от восхитительного запаха свободы, витающего вокруг, я не заметила, как вышла к одноэтажным постройкам. Негромкое ржание подсказало, что я нахожусь возле конюшен. Рядом, споро орудуя тяжелыми вилами, работал невысокий, чуть выше меня, юноша с рыжими непослушными волосами. Несмотря на это, на его загорелом лице я не могла не заметить россыпь мелких веснушек, а длинная челка, что постоянно лезла ему в глаза, делала его очень молодым и каким-то озорным, несмотря на красивое тело уже довольно взрослого мужчины.

Я подошла, с интересом наблюдая за его работой. Юноша, заметив, кто перед ним, сначала удивился, а потом, отложив свой инвентарь в сторону, с улыбкой предложил:

– Госпожа желает посмотреть лошадей? Не беспокойтесь, они не боятся драконов.

Здесь пришла моя очередь удивляться.

Лошади обычно не принимают драконов и ведут себя достаточно непредсказуемо, и мало кто из заводчиков решается на то, чтобы браться за их размножение и тем более подготовку. Это очень хлопотное дело.

– Не бойтесь, лошадки смирные, господин сам их приучал не шарахаться от зверя.

Мне ни разу не приходилось ездить на них верхом. Но почему-то именно сегодня, поддаваясь какому-то безумному порыву, решила, что хочу, и уверенно кивнула.

Юноша одобрительно моргнул, продолжая открыто улыбаться. Его улыбка обескураживала меня. Рядом с ним невозможно было самой не чувствовать какое-то потрясающее чувство радости. Подставляя лучам солнца свое лицо, я улыбалась, полностью растворяясь в этом месте. Буду ждать конюха, который, мигом отреагировав на мое согласие, помчался для меня за лошадью. Прошла всего пара минут, как из конюшни показалось грациозное, с развитой мускулатурой животное.

Белоснежная грива лошади красиво развевалась, жемчугом переливаясь на солнце, шелковистыми прядями спускаясь по изящной длинной шее.

Я неспешно к ней подошла.

– Можете погладить и познакомиться с ней.

Умные глаза спокойно за мной наблюдали. Я осторожно прикоснулась к теплой морде. Лошадь дернулась, но продолжила стоять. А спустя мгновение, когда я пыталась убрать свою ладонь, она сама потянулась, настоятельно требуя ласки.

Она меня приняла. От такого искреннего доверия я не удержалась и счастливо засмеялась.

Но осеклась, как только заметила, с какими глазами смотрит на мое лицо стоящий неподалеку юноша. В его глазах читалось восхищение и что-то еще запретное, смелое. Я неловко отвернулась, сосредоточиваясь на лошади, стараясь не обращать внимания на его горячие взгляды.

– Я подготовлю для вас ее, и вы сможете прокатиться.

Я вздрогнула, когда он близко подошел и, подцепив рукой уздечку, ненароком касаясь моей руки, отвел лошадь в сторону.

Кровь прилила к лицу, я прижала к нему прохладные ладони, теряясь от противоречивых чувств. Мне было неловко и одновременно приятно, а еще безумно стыдно, что позволяю на себя так смотреть.

Конюх же ловко запряг лошадь, накидывая на нее сначала толстую ткань, а потом, резким движением набросив тяжелое седло, закрепил его тугими ремнями.

И чем ближе приближался момент, когда мне нужно будет взобраться на спину лошади, тем больше я входила в ступор. Я боялась. Но даже пикнуть не успела, когда почувствовала на своей талии горячие руки, которые схватили и приподняли вверх, позволяя беспрепятственно перекинуть ногу, удобно усаживаясь в седле. Хорошо, что платье оказалось достаточно широким и я не успела засветить голые коленки перед цепким взглядом молодого конюха. Хотя мне и его рук хватило. До сих пор горели те места, где он меня касался. Я, вцепившись в уздечку, с тревогой спросила:

– Что делать дальше?

Конюх небрежно взъерошил свою челку и, взяв за поводья, осторожно повел лошадь, давая возможность привыкнуть к ее шагу.

Мне понравилось.

Я, прислушиваясь к своим ощущениям, с какой-то упрямой решимостью вдруг поняла, что страшно хочу ветра и скорости.

– А можно я попробую сама?

Конюх засомневался. Я видела по его лицу, что он не хочет отпускать меня одну, страшась за мою безопасность.

– Пожалуйста. Я справлюсь.

Парень почесал свой затылок и кивнул, отстегивая длинный ремешок.

– Держите, но только не гоните. И далеко не уезжайте.

Я уже не слушала его, полностью отдаваясь поездке. Жалко, не спросила, как зовут лошадку. Но она и без моего с ней общения прекрасно справлялась, двигаясь легкой трусцой. Мы выехали на пляж. Шум волн перекрикивал стук копыт, я захлебнулась быстрыми порывами ветра, пьянея от чувства свободы и простора. Ударив ногами в упругие бока, ускорилась, крепко сжимая уздечку в руках.

Как же хорошо…

Длинный берег вдоль пенного моря прекрасно подходил для конной прогулки. Я посмотрела вдаль, замечая чернеющие вдалеке скалы.

Нужно доехать до них и разворачиваться обратно.

Неожиданно в ноги скучающей лошади бросилась большая птица. Лошадь громко заржала, поднимая меня на дыбы. Я вскрикнула, но удержалась, а вот лошадь подо мной, сходя с ума от страха, помчалась вперед.

Я силилась ее остановить или хотя бы замедлить, но она не реагировала ни на крики, ни на дерганье поводьев, летела, не разбирая дороги и прямо на черные скалы. От страха вцепилась в кожаные ремешки, сдирая с них кожу. Лошадь колыхала, подбрасывала меня в разные стороны, грозя в любой момент сбросить. Чувствуя мой страх, всполошилась и Бетрина.

– Нет, не надо. Я справлюсь. Тебе нельзя показываться.

Но драконица не слушалась, продолжая вырываться наружу.

– Нельзя. Пожалуйста.

Лошадь стремительно мчалась вперед, а я теперь силилась не только спасти себя, но и сдержать Бетрину.

Нет, я не разрешаю.

Бетрина ревела, яростно требуя перекинуться. А я не могла, не могла позволить ей так подставиться из-за своего безрассудного желания покататься на лошади…

А скалы все ближе. Лошадь в своем сумасшествии и не собиралась останавливаться. Мчалась прямо на них. Еще несколько мгновений, и мы обе сломаем шеи, разбиваясь об острые камни.

Я уже старалась не думать, что будет, просто закрыла глаза, чувствуя, как руки соскальзывают и я остаюсь без поддержки. Отрываю руки и лечу, моля Бетрину не оборачиваться. Как вдруг огромная тень накрывает меня, и уже в полете понимаю, что жива и меня крепко сжимают чьи-то руки…

Веррион. Его запах узнала сразу, да и тепло обнаженного тела ощущала так остро, что мгновенно задохнулась, почувствовав на себе его руки. Он шел быстрым отточенным шагом по песку, в его движениях явно ощущалось напряжение, а я боялась посмотреть ему в лицо. Потому что знала наверняка, что там увижу. Он злился... злился, что вновь заставила его отвлечься от важных дел, вынуждая вернуться.

Так он дошел до конюшни, где с явным раздражением грубо поставил на ноги и, не обращая никакого внимания, ища кого-то взглядом, грозно прорычал:

– Если ты, млять, сейчас не появишься, я найду и придушу тебя собственными руками...

Глава 36

Утро наступило быстро. Вчера, стоило голове коснуться подушки, я мгновенно уснул. А когда проснулся, то первым делом запросил почту. По-хорошему это нужно было сделать еще вечером. Но если честно, прошлый день не просто вымотал. Он опустошил, выбивая из меня незнакомые и потому такие болезненно яркие эмоции. Почта не принесла ничего, кроме дополнительной головной боли. Я все больше раздражался, когда читал подробные до скрежета зубов отчеты разведки. Вот уже два дня как их перенаправили на этот адрес. Проклятье. Все, что происходило на границе, никак нельзя было отодвинуть или проигнорировать. Не к добру, ох, чувствую, не к добру эти поползновения диких. Казалось, твари лезли изо всех щелей, да так резво и часто, что мои парни элементарно не успевали к месту диверсии. Только прикрывали один затор, прорывало в другом месте.

Что им понадобилось на нашей земле? Не иначе готовят какую-то масштабную заварушку. От таких мыслей болела голова, а настроение портилось. И то, что наутро таких почтовых пакетов принесли несколько, не прибавило красок. Я поморщился от сводящего скулы чувства, что я совершенно не контролирую ситуацию. А тот некто, обязательно стоящий за всем этим, движимый какой-то очень хреновой для нас, черных драконов, целью, сейчас на шаг впереди меня.

Бумага желтого с генеральской печатью конверта пахла дымом и деревом. Я разрезал длинным канцелярским ножом первый конверт и, развернув белоснежный лист, пробежал по нему глазами.

Новости неутешительные. Сегодня, как ни крути, придется навестить пограничную крепость. А если считать по километражу, то спокойно управлюсь до вечера.

Вечер... От мысли, что вечером я пойду к ней в спальню и наконец предъявлю свои права на нее... на ее тело, губы... от всего этого напрочь сносило голову и скручивало внутренности. Дожил. Ни о чем, кроме нее, серой жены, думать не хотелось. Все мысли крутились исключительно вокруг нее.

Мои губы до сих пор горели от того поцелуя. Как же я ненавидел себя за слабость и чувство ошеломительного, раскорчевывающего грудную клетку восторга, когда мои губы прикоснулись к ее. Только тогда я, больше не сопротивляясь, позволил себе слиться с эмоциями сходящего по ней с ума дракона и впервые осознал, прочувствовав все на собственной шкуре, что он чувствует. Я летел в пасть бездонной темной пропасти на огромной скорости, не желая останавливаться.

Только в экипаже, спустя какое-то время, наконец пришел в себя, пришел и возненавидел ее еще больше. Эта игра в гляделки. Ее невинный, сука, взгляд. Читал все и зверел от ее мастерской игры. Лживая тварь. Я правда думал, что наедине она сбросит с себя чужую кожу, представая передо мной настоящей. Я бы мог понять и даже принять ее такую. Но нет. До конца шла, не подозревая или не желая знать, что мне все известно. Сам тоже молчал, продолжая этот идиотский и слегка затянувшийся фарс.

Хочет играть. Будет ей игра.

Специально задевал редкими, но очень колкими фразами. А она молодец, шла до конца. Я даже проникся, когда увидел блеск проступивших слез или ее искреннюю злость на мои слова.

Каждый раз, когда забывался, поддаваясь ее чарам, я насильно заставлял себя вспомнить слова императора. Она моя временная прихоть, я не буду джентльменом и сдерживать себя не собираюсь. Сделаю то, что столько ночей подряд так жаждало мое тело. Касаться, клеймить своим языком, зубами ее кожу, вбиваться в нее, когда я этого хочу, вот ближайшие планы на этот месяц.

В дверь постучали, и в мою комнату царственной походкой вошла Грета.

– Господин проснулся?

Я хмуро кивнул:

– Мне нужно ненадолго отлучиться.

Она вопросительно подняла бровь. А я не мог не пояснить. Потому что знал, что эта женщина будет целый день переживать, куда я подевался.

– Я по службе. Вечером буду. А по поводу жены... – скривился, как от зубной боли, но не успел продолжить, Грета меня перебила.

– Я как раз и пришла, чтобы с вами поговорить о ней.

Я добродушно усмехнулся. Начинается. Грете никогда не нравились мои женщины. Хотя я не так часто приводил их в свой дом и тем более знакомил с кем-либо. Но через Грету было невозможно пройти незаметно. И каждый раз она устраивала целое представление, проверяя на прочность, нет, не мои нервы, а очередной, как она думала, претендентки на мое сердце. Никто не выдерживал ее натиска. Чаще всего я просто молчал, уводил даму к себе, слушая ее недовольные возмущения. И трахал всю ночь, чтобы утром даже не вспомнить ее имени.

Поэтому я ожидал все что угодно, но только не то, что произошло дальше. Грета, переходя на ты, что делала, только когда хотела сказать что-то очень важное, вдруг произнесла:

– Не обижай девочку.

От ее слов я онемел, застывая около зеркала, возле которого спешно заправлял рубашку в брюки.

– Она хорошая девочка, и она та, кто тебе по-настоящему нужен.

А я впервые разозлился на Грету.

– Не лезь не в свое дело. Ты ее совсем не знаешь. И за пушистой бедной овечкой скрывается та еще сука и мразь.

Грета никак не отреагировала на мою пламенную речь. Упрямо поджала губы и, положив на стул чистое белье, ушла, тихо закрывая за собой дверь.

Я вышел следом в отвратительном настроении, мечтая поскорее выпустить дракона.

Спускаясь на первый этаж, замедлился, пока совсем не остановился.

Там в зале стояла серая и... Розали. От вида довольно смазливой служанки, которую я имел слабость иногда, когда сюда приезжал, тискать, скривился. Ее выражение лица не предвещало ничего хорошего. Я специально остался в тени, скрываясь за высокими перилами круглой лестницы, и, как оказалось, очень вовремя.

Напряжение в зале дошло до предела. Я не чувствовал, я видел его в прямой, несгибаемой спине Дары, что, пытаясь избежать конфликта, собиралась уйти. Но Розали хотела другого. Я прекрасно видел, как она намеренно взяла тяжелую на вид вазу и опрокинула ее содержимое на платье серой.

Дара отпрыгнула, отряхивая испорченное платье.

– Ой, какая вы неуклюжая.

Но ничего нахалке не сказала, немного постояла и, резко развернувшись, пошла в мою сторону.

Она не смотрела на меня. Зато смотрел я. Ее лицо кипело от гнева, она сжимала свои маленькие ладошки в яростные кулаки, но сдержала себя, не опускаясь до бабских склок. Пораженный ее выдержкой, я не устоял и вошел в зал, чувствуя всем телом, как она врезается в мою грудь. Ее близость, ее эмоции, все разом обрушилось. Розали, увидев меня, радостно заулыбалась, но не улыбался я. Потому что вдруг почувствовал жуткую необходимость защитить свою пару. Чтобы, проклятье, да... чтобы не чувствовать ее боль и злость... навсегда стереть с ее лица печаль и безысходность... Я, сам того не ожидая, встал перед Дарой. Закрыл, закипая внутри ледяной яростью. Розали побледнела и осеклась. Мигом притихла, покорно склоняя голову. И уже начала разворачиваться чтобы уйти...

– Стоять!

Глава 37

Размашистые, тяжелые взмахи крыльев. Я летел над морем под палящим солнцем, обжигающим и без того разгоряченное, наполненное злой энергией тело. Каждый взмах, и я наполнялся свободой, освобождаясь от груза, что бесконечно давил на мои плечи, прижимая к земле, когда я был вынужден находиться рядом с нею.

Недавняя картина в зале, где не получилось пройти мимо и не защитить свою пару, до сих пор стояла перед глазами.

Я еще ни разу не позволял двум совершенно противоположным эмоциям, яро сопротивляющимся во мне, так бесцеремонно и легко переписывать мои же принципы, с которыми жил не один год и которыми, да, сука, гордился.

Рот искривился от досадной ухмылки.

Никогда не думал и даже не подозревал, что опущусь до темного, жгучего желания пойти на поводу своих инстинктов. Ведь я желал, ой как желал разорвать эту бестолковую служанку на мелкие кусочки.

Сколько еще раз моему дракону придется так непростительно близко приближаться к черте, за которой его будет ждать безумие? И все ради кого? Чужой подстилки, умело притворяющейся моей женой?

Умом все понимал. И что это всего лишь бабские склоки, куда мужчинам, особенно драконам, вход воспрещен.

Но, слушая стук собственного сердца, напряженно пульсирующего в висках, и рев сошедшего с ума дракона, я реально ощущал безграничную власть. Свою власть от натянувшейся в моих пальцах тонкой жизненной нити Розали. Одно мое случайное движение, и от ее смазливого личика, да и в принципе от нее самой, ничего больше не останется.

Не знаю, чьими молитвами, но мне все же удалось побороть свою звериную ипостась. И уговорить дракона, стоящего в боевой стойке с глазами, полными ярко-алой ярости, превратить кровавую расправу в безжалостно холодные слова.

Сказал. А когда триумфально развернулся, ища глазами одобрения, то со скоростью света полетел вниз, разбиваясь вдребезги о полный ненависти и упрека взгляд серой.

Никогда не думал, что я настолько зависим от чужого мнения. Или отношения. Всегда было глубоко насрать. Но здесь меня это не просто задело – понесло куда-то за пределы моего терпения, где я подыхал от ее эмоций. Не удержался и сполна наказал, говоря хлесткую, бьющую наотмашь фразу.

– Ты такая жалкая, что не способна даже дать отпор какой-то служанке. Совсем не пара для черного дракона, который не знает, что такое страх. Но прекрасно осознает, что такое честь, Дара.

Да!

Ее вкусные настоящие эмоции на бледном от шока лице. Я чуть не кончил, как какой-то юнец, смакуя ее вздох и взмах ресниц с проступающими на них хрусталиками слез. Хотелось выпить ее боль, попробовать на вкус. В горле аж свело от этого порочного, необыкновенного желания языком слизать каждую каплю.

И сейчас, летя над морем, слушая его шумные звучные песни, я на мгновение закрыл глаза, наслаждаясь ветром, скользящим по блестящей чешуе. Он, как умелая любовница, ласкал работающие на пределе мышцы, успокаивая канаты – нервы. Я нуждался в его свободе, скованный истинностью по рукам и ногам.

Громко рыча, игнорируя сигналы сопротивляющегося дракона, я позволил себе полностью сконцентрировался на своих собственных чувствах и пропустил удар.

Бах.

Сердце замерло, бросаясь камнем в пятки, кровь закипела, подбрасывая на лету.

Я затормозил, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, и, больше не думая, помчался обратно.

Зачем?

В мозг впились миллионы острых иголок. Из пасти вырвался оглушительный рев. И я еще не до конца понимал, но продолжал, размахивая широкими крыльями, мчаться с огромной скоростью назад.

А когда погрузился в дракона... Страх, мой дракон испытывал неведомой силы страх, захлебываясь от отчаяния. Я ускорился. Еще быстрее. Не знаю как, но у меня получилось быстро домчаться до знакомого скалистого берега, где белой точкой на всех парах прямо на острые камни неслась серая.

В голове пронеслось – ей не выжать. Дракон взревел. А я... полетел, испытывая небывалый спектр эмоций. Страх, злость, жажду разнести все вокруг, но спасти, спасти глупую серую, так беспечно севшую на лошадь. Сердце попустило удар, когда лошадь вдруг встала на дыбы. Крутой рывок, и я, задействовав все мышцы, прыгая так высоко, чтобы дотянуться, наконец схватил Дару, приземляясь на землю уже человеком.

Пока мой дракон взволнованно ластился к Даре, я дышал, наслаждаясь чувством облегчения... Но продлилась эйфория от спасения недолго. На место радости пришел откат... Мрачный, черный... Я с головой погрузился в вязкое осязаемое чувство наказать... наказать виновного.

Кто... кто натолкнул ее на эту лишенную здравого смысла идею?

До конюшни добрался за пару минут. Медленно поставил жену на ноги, отодвигая ее в сторону, замечая, как она в защитном жесте обхватила себя руками.

Нет, дорогая, не по твою душу сюда шел.

Прикрыл глаза, прислушиваясь к пространству. А услышав неподалеку сбивчивое дыхание, заревел:

– Выходи.

Он вышел. Не струсил, смело встречая мой разъяренный взгляд. Я чувствовал все – и сожаление, и вину, но мне было этого мало. Видимо, все, на сегодняшний день лимит терпения исчерпан, и я больше не желал себя контролировать.

Подошел, зло скаля рот. Мое перекошенное от гнева лицо отражалось в его испуганных глазах. Вытянул руку, хватая его за шею мертвой хваткой, и сдавил, наслаждаясь тем, как вылезают из орбит его глаза…

Внутри вовсю хозяйничал ураган. Я жаждал возмездия, за все... за все, что со мной сегодня произошло. Видел, как синеет его лицо, как закатываются в агонии глаза, и не хотел останавливаться. На руке почувствовал давление. И легкую боль. Дара. Она повисла на руке, изо всех сил шлепая по моей дубовой коже... Это отрезвило, но еще больше разозлило. Ее попытка спасти парня впрыснула в мою кровь еще одну неведанную ранее эмоцию... ревность, я захлебнулся и ударил в лицо... конюху, запрокидывая его голову вверх. Кровь хлынула из его разбитого носа, раззадоривая меня еще больше. Он посмел... посмел, этот сопляк, человек, перейти мне дорогу, за что и поплатится прямо сейчас!