Текст книги "Мир Приключений 1955 г. №1"

Автор книги: Валентин Иванов

Соавторы: Георгий Гуревич,Николай Томан,Александр Воинов,Кирилл Андреев,Говард Фаст,Владимир Попов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 59 страниц)

Глава пятая

После взрыва моста гитлеровцы, как и предполагал Сердюк, усилили охрану военных складов на территории завода. Их обнесли колючей проволокой, утроили число часовых. На ночь вдоль заграждений привязывали сторожевых собак. Все пробоины в стенах складов были заделаны, железные ворота отремонтированы, и у них ночью стояло отделение автоматчиков.

Линия фронта приближалась непрерывно. Гул канонады уже был слышен и днем. Эвакуация складов могла начаться в любой час, и Сердюк решил, что наступило время действовать.

Ночью Павел Прасолов и Николай провели из подземного зала бесконечными тоннелями двадцать человек к складу. Одно обстоятельство очень тревожило Павла: установили ли гитлеровцы охрану внутри склада? Если да, то операция была обречена на провал, и не только операция. Застав их в складе, часовые обнаружили бы подземное хозяйство, и двести человек попались бы, как суслики в норе.

Павел слышал, что на одной из шахт гитлеровцы задушили газом укрывшихся подпольщиков. «Нет, наверно, не догадались, – успокаивал он себя, пробираясь по подземному лабиринту. – Порядки у них больно уж штампованные, привыкли охранять снаружи».

Подобравшись с людьми под склад, Павел долго прислушивался, потом осторожно приподнял домкратом плиту и прислушался снова. В складе никаких подозрительных звуков слышно не было. Только снаружи доносился лай сторожевых собак, да ветер кое-где на крыше шевелил сорванные листы железа и протяжно завывал в стропилах.

Плиту приподняли выше, Николай скользнул в щель. В кромешной тьме он осторожно двинулся вперед, нащупывая руками проходы между штабелями ящиков. Ему было дано указание обойти весь склад и проверить, нет ли где засады. Пистолет у него отобрал Павел, отлично понимая, что он не спасет, а подвести может: очень легко, оступившись в темноте, спустить курок.

Николай шел босиком по чугунным плитам пола, останавливался и прислушивался: весьма возможно, что где-то есть часовые. Геометрически правильное расположение штабелей облегчало ориентировку, и он вскоре вернулся, захватив с собой небольшой, но очень тяжелый ящик. Ящик оттащили подальше от поднятой плиты и вскрыли. В нём оказались запасные детали для орудийных затворов.

Прасолов приказал рабочим брать ящики из разных штабелей и обязательно замечать, откуда берут.

В десяти принесенных ящиках оказалось всё ненужное им: взрыватели для снарядов разных калибров, для авиабомб, набор медикаментов, запасные части для радиостанций, сигнальные и осветительные ракеты, снаряды для танковых пушек. В следующей партии ящиков также ничего нужного подпольщикам не оказалось, и только в третьей партии были обнаружены автоматы и патроны. Люди с облегчением вздохнули.

Началась дружная работа: пятнадцать человек таскали ящики, пятеро разносили их по тоннелю, укладывали вдоль стен и вскрывали.

Ослабевший за последнее время от плохого питания Николай выбился из сил, но, обливаясь потом, продолжал трудиться наряду со всеми.

К большому неудовольствию уставших товарищей, Павел приказал все ящики с ненужными предметами забить и поставить на место, чтобы гитлеровцы не заметили беспорядка. Порожние ящики из-под автоматов были тоже уложены в штабель, и обнаружить пропажу можно было, только вскрыв их.

Уже светало, когда подпольщики наконец закончили свою работу. Привыкшие к темноте глаза различали в сумеречном свете проёмы окон и даже очертания штабелей.

Прасолов, высунув голову из-под плиты, прислушался. Попрежнему разноголосо завывал усилившийся ветер и заливались лаем сторожевые собаки.

– Чуют чужих, сволочи! – пробормотал Павел. Но это и хорошо, что лают. Фрицы во все глаза смотрят на заграждения, и им невдомек, что творится тут.

Рабочие поснимали брюки, завязали штанины, набили патронами и отнесли груз тоннелями подальше от склада. Потом вернулись за автоматами. Захватили и ящик с медикаментами.

Павел застал Сердюка расхаживавшим по водосборнику. Андрей Васильевич нетерпеливо ждал конца операции.

– А гранат не нашли? – спросил он, выслушав короткий доклад Павла.

– Нет.

– Плохо искали. Не может быть, чтобы гранат не было.

Прасолов виновато потупился.

– Повторим операцию завтра – может быть, найдем, – сказал он.

– Ни в коем случае. Два раза судьбу не испытывают. Молодцы, что не засыпались.

– Вот медикаменты какие-то захватили может, от простуды пригодятся.

Сердюк просмотрел тюбики и баночки с мазями и усмехнулся:

– Профилактические средства от вшей и чесотки. Вот мерзавцы! И это предусмотрели.

* * *

Подземники встретили оружие торжественным молчанием. Николай тут же роздал автоматы рабочим. Защелкали опробоваемые затворы.

– Разве это оружие? – пробурчал Опанасенко, в руках которого автомат казался игрушкой. – Вот винтовка – это дело! Кончились патроны – прикладом угостить можно, а этот… отстрелялся – и тикай.

– Эх, темнота! – буркнул Новиченко. – Ты, я вижу, в прошлом столетии живешь. Тебе бы ещё секиру да лук со стрелами дать…

Люди стирали одеждой масло с оружия, прицеливались, спускали курки. Николай с удовлетворением огляделся вокруг. На его глазах общежитие стало воинской казармой, а сталевары, слесари, каменщики, сцепщики, машинисты превратились в бойцов.

Глава шестая

Было 28 августа 1943 года. Услышав, что кто-то опрометью бежит по тоннелю, Сердюк, как всегда, потушил фонарь, но увидел лучик света, прыгавший по стенам, и понял, что это Сашка со своим фонариком.

– Андрей Васильевич! – крикнул Сашка, пулей влетая в насосную. – В город заградительный отряд прибыл, фрицы боеприпасы грузят на эшелон и ходят по заводу, кресты ставят – надо думать, намечают, где что рвать будут.

Новость ошеломила Сердюка, но ненадолго.

– Эшелон кто грузит?

– Фрицы и рабочие. Со всего завода согнали. Человек пятьсот. Второй порожняк стоит на очереди.

– Где кресты ставят?

– Там, где вы и говорили, – у домен, на трубах и колоннах.

– Канонаду хорошо слышно?

– Гремит уже здорово и без перерыва. Прямо музыка! Фрицы кислые ходят.

– С работы удрать можешь? – спросил Сердюк.

Сашка замялся:

– Сегодня очень трудно. Очень! Завод под усиленной охраной. На проходных вместе с полицаями человек двадцать автоматчиков. И мне кажется…

– Что кажется?

– Что рабочих сегодня с завода не выпустят. И для чего фрицам их выпускать? Готовые полтыщи человек для отправки. На станции стоят два эшелона порожних для людей, – конфиденциально сообщил Сашка.

Он всегда поражал Сердюка своей осведомленностью. Мимо его внимания ничего не проскальзывало, он умел заметить то, чему другой не придал бы никакого значения, и сделать безошибочные выводы. Сердюк понял, что Сашка и на этот раз не ошибается.

– Александр, тебе надо уйти в город, и как можно скорее, сказал он.

– Не побегу же я через проходные! Как цыпленка подстрелят. А через тоннель днем нельзя.

– Надо уйти, – потребовал Сердюк и внезапно спросил: – Как идет погрузка?

Точного ответа он не ждал – не мог же, в самом деле, Сашка везде бывать и все знать.

– Хорошо идет, – не задумываясь, ответил парнишка. – Пятьсот человек наших да фрицев штук двести. Эшелон небольшой: тридцать вагонов. Считайте – двадцать три человека на вагон.

– А на заводском паровозе кто сегодня машинист?

Сашка невольно сморщил лоб: «Поймал-таки, словно наш географ!» Он вспомнил школьного учителя, который спрашивал до тех пор, пока не обнаруживал недостаточность знаний какого-либо раздела.

– Надо узнать, – многозначительно произнес Сердюк.

Несколько мгновений Сашка смотрел на него, потом выпрямился по-военному:

– Есть узнать!

– Если надо, то выехать с завода на паровозе.

– Слушаю! Для чего выехать?

– Найди Астафьева, пусть он предупредит руководителей групп. Этой ночью они должны собрать подпольщиков в каменоломне, откуда мы их приведем ко входу в тоннель: Пусть забирают с собой и тех, с кем провели работу. Ясно?

– Всё ясно.

Сердюк набросал радиограмму в штаб.

– А вот это передай радисту – и вечером сюда. Будешь нужен. – И обратился к Тепловой: – Дайте ему свой пистолет, Валя.

Теплова достала из кармана маленький браунинг и торжественно вручила Сашке.

– Не зарвись, Сашок! – сказала она на прощанье.

Спустя час появился Петр и рассказал то, что уже было известно от Сашки, но Сердюк слушал его так же внимательно и не перебивал. Такую проверку полученных сведений он называл «перекрытием агентурных данных».

– На паровозе наш машинист. Сашку уже закопали в уголь в тендере – через часок выедет, – закончил Петр свою краткую информацию. Только пистолет вы напрасно дали – горячеват он, мальчишка.

Теплова вскипела:

– В твоём представлении человек всегда остается таким, каким был, изменений в нем не замечаешь! По манерам да по языку о нём судишь. А он давно не тот. Ведь у него ни одного нарушения дисциплины за последнее время нет. Случай со знаменем на заводской трубе я и за проступок не считаю. Это неплохая инициатива. Я вот ему недавно начала профилактическую нотацию читать, и знаешь, что он мне сказал? «Я всегда помню, что я комсомолец, да ещё подпольщик. Прошло то время, когда, со мной сладу не было». Поверху смотришь на него!

– Тс-с! – погрозил пальцем Сердюк и спросил Прасолова: – Что ещё?

– Немцы всех предупредили, что работать будем до темноты. Расщедрились: паек выдали из консервов – знают, что всё не увезут. Работали бы и ночью, но в темноте боеприпасы грузить опасно, а свет зажигать нельзя. Наши самолеты летают вовсю.

– Видел? встрепенулась Валя.

– Всё утро видим. Ребята и радуются и боятся.

Валя удивилась:

– Чего же боятся?

– Как чего? – Бросят бомбу на склад – и ни рабочих, ни завода. Знаешь, сколько там снарядов и взрывчатки!

– Бомбить не будут, – заверил Сердюк.

– Почему?

– Об этом я давно со штабом договорился. Меня только просили сообщить день, когда гитлеровцы начнут эвакуировать склад. Очевидно, эшелоны на станции разбомбят. Сашка уже потащил радиограмму с пометкой «очень молния».

– Гранат достали, – сказал Петр таким тоном, будто купил их в универмаге.

– Как достали? – насторожился Сердюк.

– Ребята во время погрузки разбили один ящик, уронив его на пол, посмотрели – гранаты. И пошли вооружаться: по одной на брата.

– Это ты всё орудуешь? – сурово спросил Сердюк. – Поймают одного– и всем вам крышка.

Петр улыбнулся:

– Нет, не я, Андрей Васильевич. Инициатива масс.

– Для чего им?

– Узнали, что с завода их не выпустят – ночевать погонят в здание заводоуправления, и решили прорваться.

– Так они и нашу операцию сорвут и их самих выловят.

– Если не сдержим, могут сорвать, – согласился Петр.

Его спокойствие чуть было не вывело Сердюка из себя, но он во-время понял, что это выдержка.

– Некоторые советуют после прорыва не убегать в город, а засесть на заводе, под землей. Нашлись такие, что и про чугуновозный тоннель в мартеновский цех вспомнили.

Сердюк шагал по насосной из угла в угол, заложив руки за спину, озадаченный и взволнованный.

– И вы знаете, Андрей Васильевич, их будет очень трудно отговорить от этого бунта, да и опасно отговаривать. Представьте себе, завтра днем гитлеровцы закончат отгрузку снарядов, оцепят рабочих и прикажут грузиться в эшелоны. Вы можете гарантировать, что этого не случится? Можете?

– Не могу, – буркнул Сердюк, продолжая ходить.

– Были бы пистолеты у них – смогли бы отбиться от фрицев, а из гранаты не выстрелишь. Придется им в вагоны лезть и в Дейтчланд ехать.

– Надо бы точно знать, где сейчас наши. Из стратегических соображений в сводках точно пункты не указываются.

– Трудно судить. Километров сорок-пятьдесят будет. Линия фронта, судя по вспышкам, изогнутая – наши, наверно, пытаются в кольцо взять.

– Если так будут двигаться, то дня через три можно ждать, – вставила Теплова.

– Вы понимаете, в чем суть? – обратился Сердюк к обоим. – Выступим, допустим, мы сегодня ночью, а наши не подоспеют. Мы можем не продержаться. Не выступим – вдруг с утра начнут минировать и взорвут цехи, а мы просидим в норах. Что, по-вашему, делать?

Теплова ничего не ответила, Прасолов молча передернул плечами. Они оба хорошо знали манеру Сердюка: принимая решения, он всегда спрашивал других, как будто сам ничего не знает и ничего не решил.

Глава седьмая

Наконец-то Сердюк, с нетерпением ожидавший возвращения Сашки, услышал в тоннеле шаги. Он прислушался. Нет, не Сашка. Шаги осторожные, медленные, частые по тоннелю продвигалось несколько человек. Вот они остановились, переговорили между собой и снова пошли.

Теплова спрыгнула со скамьи, потушила фонарь, передернула затвор автомата.

В глубине тоннеля показался свет, погас, снова показался и снова погас. «Освещают себе путь спичками, – отметил Сердюк. – Значит, не облава», но предохранитель на пистолете спустил.

У входа в водосборник спичка у идущего впереди погасла, но он смело ступил вперед.

– Прошу света не зажигать, – спокойно сказал Сердюк, и Теплова не узнала его голоса: глухой, сдавленный.

– Кто здесь? – испугался вошедший.

– А кто вы? – спросил Сердюк.

Ответа не последовало. Было слышно, как вошедшие переминаются с ноги на ногу, не зная, что предпринять.

– Кто? – переспросил Сердюк.

– Рабочие, – несмело ответил один. – А ты кто?

– Рабочий.

– Чего вы тут, хлопцы, ищете? – вдруг спросила Теплова, решив, что женский голос несколько успокоит людей, если они действительно забрели сюда без злых намерений.

– Та тут и дивчина е?.. – удивился один из вошедших и тихо добавил: – Це, мабуть, наши.

Сердюк нажал кнопку электрического фонарика. Луч света ослепил людей, они зажмурились, один из них закрыл лицо рукой, в другой руке у него была граната. Стало ясно: перед ними трое рабочих, удравших с погрузки эшелона и искавших прибежища.

– Что, решили не дожидаться ночи, пока в казарму погонят? – спросил Сердюк.

– Точно! – весело отозвался один из рабочих. – Вы, значит, тоже наши?

– Валя, зажгите свет, – попросил Сердюк Теплову.

При тусклом свете фонаря хозяева и гости рассмотрели друг друга.

– У вас тут козы нет? – спросил мужчина средних лет в лихо надвинутой кепке и донельзя рваной спецовке.

– А при чем тут коза? – не понял его Сердюк.

– Вид вашей комнатки такой обжитой, что только живности недостает в ней, – не смущаясь, ответил рабочий.

– Мы вам мешать не будем, – настраиваясь на фривольный лад, заметил другой, в замазанной мазутом рубахе. – Раз эта квартира занята, поищем другую.

Рабочие повернулись к выходу.

– Одну минуточку… – сказал Сердюк, и снова Валя не узнала его голоса. – В чужом монастыре своих законов не устанавливайте. Порядок у нас такой: вошел – выходить без разрешения нельзя.

– У вас в семье? – насмешливо бросил рабочий в рваной спецовке.

– Нет, у нас в организации! – почти выкрикнул Сердюк.

Теплова вздрогнула. Что он делает? Незнакомым людям и так прямо!

Рабочий подошел к фонарю, стоявшему на ящике, поднял его и осветил Сердюка. Тот стоял не двигаясь.

– Сердюк! – с уважением произнес пришелец.

– Он самый.

– Простите, товарищ Сердюк. Сразу не рассмотрел.

– Как узнали?

– Мудрено не узнать. Портреты ваши до сих пор по заборам расклеены. Так что прикажете нам делать? – с готовностью спросил рабочий.

– А что вы собирались?

– Отсидеться здесь до наших, а если бы не удалось, если бы фрицы застукали, им вот эту закуску! – Рабочий поднял гранату.

– Садитесь. Придет один товарищ, отведет вас в… общежитие. Но только вы уж там порядка не нарушайте.

Рабочие охотно сели. Сердюк расспросил их о ходе погрузки боеприпасов и выяснил, что ящиков со снарядами на складе почти не осталось.

– Тол не грузили? – осведомился Сердюк.

– Кроме снарядов и гранат, ничего не грузили.

В водосборник влетел Сашка и остановился в недоумении, увидев незнакомых людей. Он с ног до головы был в угольной пыли и походил на смешного юркого чертенка.

– Проводи их, Сашка, в общежитие, – обратился к нему Сердюк, с трудом сдерживая улыбку. – Валя тебе поможет.

В ответ на многозначительный взгляд Сердюка Валя молча кивнула головой: понимаю, мол, ни один не должен потеряться.

Валя и Сашка долго не возвращались, и Сердюк начал было беспокоиться, не произошло ли по пути какого недоразумения; может быть, рабочие не захотели идти туда, куда их повели.

Но вот они вернулись, и Саша отрапортовал:

– Всё в порядке. Астафьева предупредил, радисту бумажку передал. Сегодня ночью в каменоломне начнут собираться люди.

– Что в городе? – поинтересовался Сердюк.

– Тихо. Пусто. Даже как-то страшно. Все по домам сидят и на улицу носа не показывают. Только патрули расхаживают.

– А канонада?

– Гудит. И не разберешь, в какой стороне. Кажется, со всех сторон.

Глава восьмая

Сердюк так и не дождался Петра Прасолова, который должен был прийти в водосборник после окончания погрузки эшелона. Дежуривший на поверхности Сашка рассказал, что он видел, как гитлеровцы провели по заводскому шоссе большую группу рабочих и заперли их в заводоуправлении. Стало ясно, что там находился и Петр, не сумевший выскользнуть из оцепления.

Вскоре появился Николай, тоже следивший за тем, что делалось на заводе, и доложил, что гитлеровцы начали минировать цехи. Они уложили ящики со взрывчаткой у опорных колонн доменных печей, но с наступлением темноты свою работу прекратили.

Оба сообщения Сердюк выслушал спокойно.

Около двенадцати часов ночи появился Гудович и отрапортовал: первая партия людей, собравшихся в каменоломне, проведена им в чугуновозный тоннель; за второй партией отправился Артемьев; народу много, но ведут все себя тихо, не курят, и можно надеяться, что задолго до рассвета удастся всех перевести в тоннель.

– Ночь там какая? – спросил Сердюк.

– Хорошая ночь. Темно и ветер.

– Вот ветра-то и не надо. Может тучи разогнать, и посветлеет.

– Особенно не посветлеет, – вставила Валя. – Сейчас новолуние. Луна тоненькая, как арбузная корочка.

В водосборнике стало тихо. Издалека по ходам доносились шаги людей, проходивших в чугуновозный тоннель.

– Большую партию принял Артемьев, – заметил Сердюк.

– Он их, наверно, непрерывной цепочкой повел, догадался Гудович. – Так будет быстрее.

Сердюк вышел из водосборника, дошел до того тоннеля, по которому шли люди. Они двигались гуськом, один за другим. Одни освещали себе путь, другие держались за одежду идущего впереди. «Много! – Радость охватила Андрея Васильевича, он улыбнулся в темноте. – Очень много!» И, постояв еще некоторое время, вернулся.

В водосборнике он застал молодежь, рассевшуюся на скамьях вокруг фонаря. Валя о чём-то рассказывала Сашке, Николай подтрунивал над Гудовичем, и ребята весело смеялись.

У молодежи были такие беззаботные лица, словно всё уже кончилось, а ведь главное должно начаться только сегодня, и никто из них не знал – встретят своих или погибнут в схватке.

Сердюк прошел в слабо освещенный угол, лёг на скамью и ещё раз в мельчайших подробностях продумал операцию. Как будто он предусмотрел всё, но разве предугадаешь, что предпримут гитлеровцы, когда рабочие захватят завод!

– Андрей Васильевич, окликнула его Теплова, – мне кажется, никаких действий нельзя предпринимать до тех пор, пока все люди не перейдут сюда из каменоломни.

– Это одно с другим не связано. Мы уже можем выступить, а люди будут идти. Степь никто не охраняет, а перестрелка на заводе даже отвлечет внимание от охраняемых участков.

– Когда начнем, Андрей Васильевич? – спросил Николай.

Теплова и Сашка переглянулись. Они хорошо знали манеру своего руководителя не говорить больше того, что нужно.

Сердюк перехватил и понял их взгляд.

– В три часа ночи начнем занимать огневые точки, – сказал он, – в четыре можно начинать.

Сашка вскочил со скамейки:

– Я в ковш полезу, Андрей Васильевич! Сам эту точку выбрал.

– А я куда? – забеспокоился Николай.

– Узнаешь позже.

– А что мне делать? – спросила Валя.

– Будете в газопроводе. Там могут быть раненые.

– Чем перевязывать?

– Получите.

– Где мне прикажете быть? – не выдержал Гудович.

– Потерпи.

В водосборнике снова стихло, и снова издалека донеслись звуки шагов в тоннеле.

* * *

В половине третьего ночи Сердюк поднялся со скамьи, прислушался. Всё ещё идут. Он разбудил спавших и спокойным тоном, будто речь шла о самом обычном деле, сказал:

– Ну, товарищи, пошли в общежитие.

Вперед ринулся Сашка, освещая путь своим фонариком. Валя, уходя, бросила прощальный взгляд на водосборник.

В огромном зале подземной лаборатории было тихо. Люди спали. Только у входа стоял на часах машинист Прохоров.

– Поднимай людей! – скомандовал Сердюк.

– По-о-ды-майсь! – громко крикнул Прохоров.

Рабочие вскочили со своих нар. Сердюк взобрался на стол. Опанасенко снял со стены фонарь и высоко поднял его над головой, осветив Сердюка. В сапогах, спецовке, кепке он казался самым обыкновенным рабочим, таким, как все здесь. Но вот он поднял руку и внезапно стал похож на статую. В зале стихло.

– Товарищи! Штаб партизанского движения и Центральный Комитет нашей партии дали нам задание – помешать гитлеровской сволочи уничтожить завод, – сказал Сердюк. – Через час мы начинаем вооруженное выступление. Наша задача – захватить завод и удержать его до прихода Красной Армии. Захватить будет просто – на нашей стороне численный перевес сил и, внезапность, а удержать – сложнее, тем более что неизвестно, сколько дней придется держаться. Сердюк сделал паузу, прошелся взглядом по лицам. – Как руководитель подпольной большевистской организации приказываю: первому взводу под командой Гудовича занять огневую позицию в газопроводе.

Первому и второму отделениям второго взвода под командой Лавушкина разместиться в колпаках кауперов. Третьему и четвертому отделениям второго взвода под командой Опанасенко занять шлаковики мартеновских печей. Задача этих двух взводов проста: не подпускать гитлеровцев к колоннам зданий, к трубам и доменным печам, чтобы они не смогли их взорвать. Стрелять в каждого гитлеровца, появляющегося на территории завода. Ясно?

– Ясно, прогудели в зале.

– Третий взвод идет со мной в атаку на заводоуправление, чтобы выручить полтысячи наших товарищей, запертых там. Подразделение транспортников под командой Прохорова атакует склады оружия и продуктов. Эти отделения начинают операцию в четыре ноль-ноль или по первому выстрелу, в случае неожиданного обнаружения нас противником. Прохоров выделяет Павлу Прасолову десять человек из своего подразделения для захвата складов изнутри. Ясно?

Артемьев стоял у стола понурившись: почему Прохорову поручают людей, а не ему?

– Артемьеву поручаю подобрать добровольцев из горожан, – продолжал Сердюк, – привести их на склад оружия после того, как его захватят, вооружить и занять здания контор, мартеновского, доменного и прокатных цехов. Для помощи и ориентировки на заводе к Артемьеву прикрепляю товарища Александра – тебя, Саша, – уточнил Сердюк, с трудом разыскав Сашку в толпе взрослых. – Чтобы вам не казалось, что нас мало, скажу: пятьсот человек рабочих, которые согнаны в заводоуправление, тоже будут вооружены на складе. Вот уже семьсот бойцов, да еще Артемьев может подобрать надежных человек триста из приведенных им горожан. Разве с этими людьми мы не удержим завода, каждый цех, каждый угол которого мы знаем не хуже, чем свою квартиру?

– Удержим! – пронеслось по залу.

– Тогда, товарищи, группируйтесь возле командиров – и по местам. Третье отделение – ко мне!

Сердюк слез со стола и подошел к Опанасенко:

– Гранаты у новеньких отобрал?

– Как же…

– Давай сюда. – Он засунул гранаты за пояс, взял автомат.

Первым вывел своё отделение Гудович. Ему предстоял самый дальний путь – до здания газоочистки, где начинался двухметровый в диаметре газопровод доменного цеха. Потом ушел Лавушкин, затем Опанасенко; Павел увёл своё отделение по ходам, к складу боеприпасов.

Вокруг Сердюка сгруппировались бойцы его отделения.

– А после заводоуправления что делать будем? – спросил один рабочий.

– Займем его и засядем там. Это ключевая позиция: против заводских ворот, у начала заводского шоссе.

– Немцы могут бросить танки? – встревожился другой.

– Могут и танки, – ответил Сердюк. – Но что они сделают? Большинство людей размещены так, что их не увидишь. Где командир первого отделения Завьялов?

– Я! – Вперед продвинулся молодой парень в клетчатой спортивной куртке.

– Твоя задача, Завьялов, захватить проходные ворота, перебить охрану и держать ворота, пока мы не ликвидируем охрану заводоуправления. Если гитлеровцы поднажмут отойдешь, соединишься с нами. Понял?

– Понятно.

Сердюк посмотрел на часы.

– Ну, пора и нам, сказал он.

В здании рельсобалочного цеха было ещё темнее, чем на дворе. После тишины подземелья все звуки казались очень громкими, и рабочие невольно передвигались осторожно, на носках. У выхода они остановились.

За двадцать минут до назначенного срока со стороны сортопрокатного цеха, где находился склад боеприпасов, донеслась беспорядочная стрельба.

Раздумывать было некогда.

– Завьялов – на проходные, остальные за мной! – скомандовал Сердюк и побежал, доставая из-за пояса гранату.

Здание заводоуправления никто не охранял снаружи – охрана разместилась в вестибюле. До подъезда заводоуправления оставалось не более полусотни метров, как вдруг дверь проходной распахнулась и оттуда выскочило несколько автоматчиков, услышавших звуки выстрелов. Солдаты хорошо были видны на фоне освещенной двери.

Сердюк ожидал, что у проходной сейчас же завяжется перестрелка, но группа Завьялова, заметившая гитлеровцев, молчала. «Дают возможность начать нам», – понял Сердюк и, пробежав по ступенькам, рванул на себя дверь. Она была заперта.

– Вер ист да? 22
  Кто там?


[Закрыть]– спросили из помещения по-немецки.

Сердюк отскочил от двери, осмотрелся. В окнах вестибюля мерцал синий свет Он размахнулся и бросил в окно гранату. Раздался взрыв. Из окон со свистом полетели осколки, зазвенели по тротуару стекла, в вестибюле на разные голоса заорали немцы. Сердюк бросил вторую гранату. Крики усилились.

У проходных ворот затрещали автоматы. Сердюк не мог определить по звуку, кто стрелял, потому что и рабочие и гитлеровцы были вооружены немецкими автоматами. Двери уже не стало видно – то ли погас свет, то ли её закрыли.

– Лезь в окно! – Сердюк подставил спину ближайшему из рабочих.

Тот взобрался на спину, больно наступив на плечо Сердюка, забросил ногу на подоконник. В вестибюле прогремело несколько взрывов, и рабочий плашмя упал на асфальт.

«Наши действуют изнутри», – догадался Андрей Васильевич и посмотрел на парня, лежавшего у стены. Он не шевелился.

Криков в вестибюле больше не было слышно. У проходной стрельба тоже стихла. Только со стороны сортопрокатного цеха доносились звуки ожесточенной перестрелки. «Раньше нас начали и до сих пор не захватили», с тревогой подумал Сердюк, жалея, что не взял на себя тот участок. Он посмотрел на выбитое окно – из вестибюля не доносилось никаких звуков. Что делать? Послать ещё одного? Нельзя. Тоже могут убить. Стоять и ждать у двери? Чего ждать?

Он взял за локоть стоявшего рядом рабочего с автоматом:

– Сбегай к проходной, узнай, что там. Только осторожно, чтобы не подстрелили наши. Беги вон туда, где газон. Если наши засели, то только там. И сейчас же обратно.

– Хлопцы, не стреляйте! – донесся голос в разбитое окно. – Здесь свои!

В вестибюле зажегся свет, погас и зажегся снова. Потом распахнулась дверь, и из неё вышел Петр Прасолов с автоматом в руке.

– Петро! – вскрикнул Сердюк.

– Я, Андрей Васильевич! Заходите.

Сердюк вошел в вестибюль. Он был заполнен рабочими. Фонарь с разбитыми стеклами освещал стены колеблющимся пламенем. В коридоре, примыкавшем к вестибюлю, тоже столпились люди.

– Товарищи дорогие, – обратился Сердюк к рабочим, – нам уходить с завода некуда. Город у врага, а завод должен быть у нас. Призываю всех идти к складу боеприпасов. Там сейчас доколачивают охрану. Доколотят – забирайте оружие, и будем защищать завод до подхода частей Красной Армии. Это наш долг, и это задание Центрального Комитета Коммунистической партии. Все, кто без оружия, – за мной, бойцы с автоматами остаются здесь. Командует Петр Прасолов.

Из заводоуправления вырвалась толпа рабочих, и у проходной снова вспыхнула перестрелка.

– Петя, – окликнул Сердюк, – помоги Завьялову! Он держит проходную. Держите пока, а потом отходите сюда, к зданию, и побежал по асфальтовому шоссе.

За ним хлынула толпа. Андрей Васильевич подумал, что началось хорошо, но, подбегая к газопроводу, вдруг вспомнил о засевшем там подразделении Гудовича, которое, не разобравшись в потемках, могло обстрелять их из автоматов.

– Это свои, Гудович! – закричал Сердюк на бегу.

У склада сортопрокатного цеха было тихо. Сквозь амбразуры окон мерцал слабый свет. Сердюк влетел в распахнутые настежь ворота. На штабелях рабочие разбивали ящики; направо у стены сгрудились люди. Сердюк протиснулся и увидел на цементном полу Николая. Рука его была неестественно отброшена в сторону.

– Что случилось, Коля? – дрогнувшим голосом спросил Андрей Васильевич.

– Подстрелили, проклятые! – сквозь зубы простонал Николай. – Наверно, разрывной. И Прохоров убит наповал.

– Почему перевязку не делаете? – разозлился на рабочих Сердюк и стал сбрасывать с Николая спецовку.

Рука Николая безвольно зашевелилась в рукаве, и Андрей Васильевич понял: перебита кость. Чтобы остановить кровотечение, он снял с себя ремень, перетянул руку, как жгутом, выше раны.

Подошел Артемьев, доложил:

– Андрей Васильевич, привел первую очередь. Человек двести.

– Молодец, похвалил Сердюк, не поднимая головы. – Сколько ещё будет?

– Да я уж и счет потерял. Много.

«Наберется всех больше тысячи, – подумал Сердюк. – С такой армией можно дать серьезный бой».

Над Николаем склонился Павел, вынырнувший из глубины склада:

– Не уберегся?

– Не спрашивай… – взмолился Николай.

Наложив жгут, Сердюк поднялся.

– Найди ящик с индивидуальными паетами, попросил он Павла. – Перевязать рану нужно, а потом ящик направишь в газопровод, Тепловой. Там очень опасно. – И тронул за плечо первого попавшегося рабочего: Фамилия?

– Балабан.

– Цех?

– Огнеупорный.

– Балабан, ищи ящики с минометами. Найдешь – собери человек десять, и тащите их в заводоуправление. Там передашь Прасолову.

Сердюк повернулся к другому рабочему, спросил фамилию и приказал искать пулеметы, хотя бы ручные.

* * *

Гитлеровцы ожидали бомбежки, воздушного десанта, внезапного прорыва фронта и появления танков, но только не того, что произошло.

Комендант города на рассвете послал на завод две роты автоматчиков. Они благополучно подошли к заводским воротам, открыли их и походным маршем зашагали по шоссе.

Петр Прасолов, командовавший «управленцами», подпустил солдат шагов на полтораста и открыл огонь из всех видов оружия. Затрещали автоматы, ручные пулеметы, взорвалось несколько мин, выпущенных не особенно метко, но наделавших много шума, и гитлеровцы рассеялись, оставив на площади перед заводоуправлением несколько убитых и раненых.