Текст книги "Мир Приключений 1955 г. №1"

Автор книги: Валентин Иванов

Соавторы: Георгий Гуревич,Николай Томан,Александр Воинов,Кирилл Андреев,Говард Фаст,Владимир Попов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 59 страниц)

Он вылез из фордика и, повернувшись к Тони, добавил, словно это только что пришло ему в голову:

– Знаешь… на твоем месте я не стал бы говорить об этой двери… Нам с тобой это понятно, но Айк Гилмен…

– Хорошо, – сказал Тони.

Они торжественно пожали друг другу руки, а старый доктор Форбс даже подмигнул Тони и исполнил несколько па какого-то старинного танца.

– Тони, – произнес он, – ты, наверно, и не подозреваешь, что сегодняшний день бдет самым счастливым в моей жизни!

* * *

Они сидели в кабинете хранителя музея. У Тони кружилась голова от всего того, что он увидел, пока они дошли до этой комнаты. Никогда в жизни он не подумал бы, что музей может быть таким чудесным местом – где что ни шаг, то новое приключение. Если ему разрешат, он скоро придет сюда опять, побродит здесь несколько часов и всё, всё осмотрит. В его уме стала зарождаться совершенно новая мысль – может быть, на свете существует не одна волшебная дверь?

Но сейчас, когда он сидел в большом кресле в просторном солнечном кабинете хранителя музея, заставленном предметами, которые еще не нашли себе места ни на стенах, ни в витринах, ни в подвале и, казалось, колебались, какой же выбор им сделать, Тони некогда было думать об этом. Ведь вокруг красовались боевые головные уборы из перьев, большие луки, барабаны и палицы, мокасины из оленьей кожи, маленькие каноэ из бересты, пояса, расшитые раковинами, томагавки, трубки мира. А вот доктор Форбс как будто ничуть не интересовался всем этим – он сидел, видимо очень довольный собой, нежно, как ребенка, укачивая на коленях завернутый в папиросную бумагу ирокезский головной убор.

Хозяин кабинета был высокий, худой, с длинными руками и ногами и бледноголубыми глазами.

Доктор Форбс представил ему Тони без всяких околичностей:

– Мой друг и коллега Тони Мак-Тэвиш Ливи.

Айк Гилмен мигнул раза два, кивнул и с самым серьезным видом пожал Тони руку. Чем-то он походил на доктора и чем-то отличался от него. Но Тони сразу почувствовал себя с ним легко и просто, и страх, шевельнувшийся было в нё1 м, быстро рассеялся.

– Вам, врачам, – сказал Айк Гилмен, когда знакомство состоялось, – или, вернее, таким шарлатанам, как ты, видно, нечего делать, раз ты позволяешь себе отнимать у меня время не только по вечерам, но и днем.

– Лучше уж я отниму у тебя время – всё равно ты его зря тратишь один в этом морге, – ответил старый доктор.

– В этом морге, как тебе угодно называть его, хранятся сокровища ушедшей навсегда эпохи и великого народа.

– Подумаешь!

– Что?..

– Я сказал: подумаешь! Разве непонятно?

– К чему это ты клонишь, старый козёл?

– Сокровища! – воскликнул доктор Форбс. – Какие у тебя тут сокровища! Набор изъеденных молью древностей. И они даже не единственные в своем роде. Луки, стрелы, палицы, расшитые раковинами пояса! Да на Западе в любом крошечном музее для туристов есть всё это.

– И ребенку позволяют водить с тобой знакомство! – воскликнул хранитель музея и повернулся к Тони: – Извини меня, мальчик, но у твоего коллеги не очень-то много ума и еще меньше такта.

– Такта! – презрительно усмехнулся доктор Форбс.

– А что у тебя в этом пакете? – спросил Айк Гилмен.

– Ничего особенного. Так, небольшая безделушка, которую мы с коллегой сейчас изучаем.

– И которую ты совершенно случайно захватил с собой, а? – съязвил Гилмен.

– Да, да, чисто случайно!

– Нет, старый козел, меня не проведешь! Я тебя знаю. Привел с собой ребенка, чтобы усыпить мою осторожность, а потом постараешься подсунуть мне какую-нибудь дешевую подделку под старинный военный головной убор, да ещё будешь уверять, что его носил сам Сидячий Бык. Не выйдет! Тащи-ка его обратно к старьевщику, у которого купил.

– Военный головной убор? Да что ты, бог с тобой! – с невинным видом произнес доктор Форбс. – Ты думаешь, я хочу тебе что-нибудь продать?

– Пока что ты мне ещё ничего не подарил.

– Тони, нам, кажется, лучше уйти, – обиделся доктор. – Мой друг, мистер Гилмен, ведет себя по меньшей мере невежливо.

Тони, совершенно ошеломленный этой перепалкой, поднялся было со своего кресла, но мистер Гилмен знаком велел ему снова сесть и, угрожающе помахивая длинным костлявым пальцем перед носом у доктора, громовым голосом спросил:

– Что у тебя в этом пакете?

– Ничего. Абсолютно ничего. – С этими словами доктор Форбс развернул корону и поставил её на стол хранителя музея. – Так, пустяки.

Больше всего Тони поразило то, что хранитель музея повел себя точно так же, как доктор, когда тот впервые увидел корону. Сначала он лишился речи и, несмотря на все усилия, не мог вымолвить ни слова. Отказавшись от бесплодных попыток сказать что-либо, он склонился над столом и стал так пристально смотреть на корону, что Тони испугался, как бы у него глаза не вылезли из орбит. Потом осторожно коснулся её. Потом схватил, перевернул и принялся жадно осматривать. Потом, отбросив всякую солидность, подобающую человеку, сорок лет жизни отдавшему ученой деятельности, бросился к дверям кабинета, и его громовой голос разорвал торжественную тишину залов музея, которую ещё никогда никто не нарушал столь бесцеремонно.

– Эткинс! – кричал он. – Мисс Моррисон! Голдстейн!

Через несколько минут все сотрудники музея столпились в кабинете вокруг головного убора ирокезских великих вождей. А старый доктор Форбс, преспокойно сидя в своем кресле, тихонько посмеивался и подмигивал Тони.

* * *

Час спустя доктор, сохраняя всё то же спокойствие и невозмутимость, ласково улыбался кричавшему на него Айку Гилмену.

– Ты не доктор! – кричал Гилмен. – Ты не ученый! Ты разбойник с большой дороги!

– Хочешь – бери, не хочешь – не надо, – мягко отвечал доктор. – Цена – семьсот пятьдесят долларов и ни цента меньше. А там как хочешь.

– Да пойми ты, у нашего музея нет таких фондов!

– У всех музеев вечно нет фондов. Я назначил очень низкую цену. Меня даже мучает совесть – не обманул ли я моего коллегу Тони Мак-Тэвиш Ливи из дружеских чувств к тебе. Давай не тратить зря наше и твое время. Ведь есть и другие музеи. И Музей естественной истории, и Смитсоновский… Наконец, есть частные коллекцинеры; да, пожалуй, я и сам могу купить его. Неплохо быть владельцем единственного в мире головного убора ирокезских великих вождей. Кажется, я так и сделаю. В конце концов, и дружба имеет свои пределы.

– Дружба! – фыркнул Гилмен.

– Пошли, Тони! – скомандовал доктор Форбс.

– Подождите! – вскрикнул Гилмен, схватив корону, снова и снова жадно осматривая её. – Очень похоже на тебя – отдать ее Джонсону в Музей естественной истории. А ведь мы с тобой дружим уже полстолетия! Нельзя же так. Скажи мне хотя бы, где ты раздобыл его.

– Я уже сказал: у моего коллеги Тони Мак-Тэвиш Ливи.

– Ты уже сказал! А откуда я знаю, что он не поддельный?

– За это тебе платят жалованье, – невозмутимо ответил доктор Форбс. – Когда человек болен, я это сразу вижу. Если ты не видишь, что это настоящая корона великого вождя Ирокезской лиги, – грош тебе цена.

Как бы не слыша этих слов, Гилмен повернулся к Тони:

– Где ты взял эту корону, сынок?

– Я не могу вам это сказать, сэр, – ответил Тони.

– То-есть ты не знаешь?

– То-есть я посоветовал ему не говорить, – сладким голосом произнес доктор Форбс. – Что ты на это скажешь?

– А может быть, она краденая?

– Откуда е могли украсть? – с неумолимой логикой ответил доктор вопросом на вопрос. – Если бы такая штука существовала где-нибудь в Америке, ты знал бы об этом. А если она не существует – её нельзя украсть, не правда ли?

– Но ведь она существует! – закричал хранитель музея.

– Разумеется, – улыбнулся доктор Форбс.

– Она существует! Вот она! – продолжал кричать Гилмен, хватая головной убор.

– Весьма логично. Но меня ждут больные, а Тони пора домой. Нам надо идти.

– Пятьсот! – взмолился мистер Гилмен.

– Айк, – серьезно сказал доктор Форбс, – наша цена – семьсот пятьдесят долларов. Ни центом больше, ни центом меньше, а там – как знаешь.

– Ну ладно, грабитель… – пробормотал Гилмен. – Твоя взяла. Но теперь корона моя. Не смей даже прикасаться к ней!

– Выпиши чек на имя Тони Мак-Тэвиш Ливи, – сказал доктор Форбс, мило улыбаясь.

И вот они снова едут домой в старом фордике, и, глядя прямо перед собой, доктор Форбс говорит:

– Один вопрос, сынок. Мы с тобой стали вроде как компаньонами, а хорошие компаньоны должны всегда говорить друг другу правду. Я хочу все-таки знать, не украл ли ты эту корону. Конечно, не у человека, умершего триста лет назад, а у кого-нибудь, кто живет и здравствует сейчас. Ты мне скажешь правду?

– Нет, не украл, – ответил Тони.

– Вот и хорошо. Может быть, когда-нибудь ты расскажешь мне об этом поподробнее. А сейчас я больше не буду расспрашивать тебя. Но теперь у тебя много денег, и это может привести к осложнениям. Вот что: отвезу-ка я тебя домой и поговорю с твоими родителями.

– Большое вам спасибо, доктор! – ответил Тони. – И знаете что, – продолжал он с запинкой: – вы мой лучший друг, такого друга у меня никогда не было. Даже не знаю, как вас благодарить.

Доктор широко улыбнулся.

– И не надо благодарить, – сказал он. – Никогда в жизни я не получал столько удовольствия. Но знаешь, Тони, мне почему-то кажется, что ты больше не попадешь туда, за свою волшебную дверь.

Как ни странно, но Тони тоже так думал.

* * *

Пожалуй, можно считать, что на этом и кончается история волшебной двери, хотя Тони, вспоминая обо всём происшедшем, сказал бы, что она тут только и начинается. Что ж, это решай ты сам, читатель.

Видишь ли, оказалось, что Тони доставил много радости двум самым дорогим для него людям – матери и отцу. И дело тут вовсе не в деньгах. Деньги сами по себе еще ничего не решают. Дело в новой стороне характера и поведения Тони. Конечно, деньги тоже очень пригодились. Большую часть их отложили для того, чтобы заплатить за ученье Тони в колледже, а на остальные мать Тони, её сестра и двое племянников отдохнули две недели за городом.

Эти две недели Тони оставался с отцом, и за это время они подружились как-то по-новому, между ними возникла такая же дружба, как между Тони и старым доктором Форбсом. В Тони что-то менялось. Доктора скажут вам, что он становился взрослым или что он переставал быть ребенком, но лучше назвать это ростом, развитием, чудесной переменой, которая делает жизнь прекрасной и увлекательной. Тони начал понимать, что жизнь – борьба и что в этой борьбе много радости и удовлетворения – больше, чем в мире детских фантазий.

Конечно, всё это он понял и осознал не сразу, но начало было положено, а последовавшая вскоре смерть старого доктора Форбса заставила Тони серьезнее отнестись к жизни. Хотя доктор Форбс был стар, его смерть глубоко потрясла мальчика: впервые он терял близкого, горячо любимого человека. И тогда он принял решение – во всём быть таким, каким был старый доктор Форбс.

Так вот, читатель, Тони так и не рассказал доктору Форбсу всю правду о короне индейских вождей… а впрочем, может быть, и рассказал. Решай сам. Я же хочу рассказать о том, как спустя неделю после смерти доктора Форбса Тони сидел на заднем дворе своего дома на Мотт-стрит и вдруг почувствовал, что ему хочется ещё хоть раз пройти через волшебную дверь. Он так и сделал: подошел к двери, открыл её – и очутился во дворе соседнего дома, среди хлама и мусора. Несколько раз он повторял свою попытку, но всё понапрасну. Волшебная дверь перестала быть волшебной, она стала обыкновенной калиткой.

Как раз во время одной из безуспешных попыток Тони снова очутиться за волшебной дверью во двор вошла мисс Клэтт. Увидев её, Тони и удивился и немного встревожился: он больше не учился в её классе и не мог понять, зачем она пришла.

– Твоя мама сказала, что ты во дворе, – начала мисс Клэтт.

– Угу!

– Мне захотелось повидаться с тобой, Тони. – Она не могла бы толком объяснить почему, она и сама не очень понимала, почему Тони, доводивший её в классе до исступления, несмотря на это, был ей по душе. Она была его учительницей, а ей захотелось стать ему другом.

– Угу! – снова промычал Тони.

Тогда мисс Клэтт прямо перешла к делу:

– Давай будем друзьями, Тони! Согласен?

– Да.

Полгода назад это было бы невозможно, а сейчас стало вполне естественно. И Тони вдруг понял, что вырасти и стать взрослым совсем не страшно, а, наоборот, очень интересно.

– Можно мне сесть где-нибудь? – спросила мисс Клэтт.

– Я всегда сижу там. – Тони кивком показал на старую сетку от кровати. – Но…

– Я попробую, – сказала мисс Клэтт и, к удивлению Тони, действительно уселась на сетку.

Она вдруг показалась Тони молоденькой и хорошенькой – словом, совсем не такой, какой в представлении Тони должна быть учительница. (Это тоже было одним из признаков того, что Тони становился взрослым.)

Они славно провели время: болтали о самых различных вещах и ни разу не поспорили. На прощанье мисс Клэтт спросила:

– Ты будешь иногда навещать меня, Тони?

– Буду, – сказал Тони – и выполнил своё обещание.

После этого Тони больше не пытался проникнуть через волшебную дверь в чудесную страну далекого прошлого. Ему самому уже не верилось, что он когда-то бывал там, и постепенно он почти забыл о своих замечательных приключениях в старом Нью-Йорке.

Но хоть, может быть, это и странно – волшебная дверь оставила свой след. Пока Тони рос и отстаивал свое право стать, подобно своему старому доброму другу, доктором, он узнал, что жизнь, настоящая жизнь и состоит в том, чтобы открывать одну за другой волшебные двери. Только мужественным людям это удается. Некоторые двери не откроешь ни ключом, ни ручкой – их нужно взламывать, а для этого требуется величайшее мужество, потому что это двери в стенах невежества и предрассудков, страха и несправедливости. Но если у человека есть мужество, чтобы пройти через эти двери, его ждет не меньшая награда, чем та, которую получил мальчик, прошедший через свою первую волшебную дверь. Ибо есть двери, ведущие к таким удивительным и прекрасным приключениям, о которых маленький мальчик и мечтать не мог…

А что касается правды о первой двери и о том, откуда взялся ирокезский головной убор, то лучше спросите об этом самого Тони. Впрочем, это было уж очень давно, и он, наверно, улыбнется и ответит, что этой тайны никому не откроет.

Но тебе, читатель, ничто не мешает, если хочешь, строить любые догадки, и пора тебе знать, как в своё время узнал Тони, что самые замечательные чудеса совешаются разумными людьми, а не при помощи волшебства и черной магии. Кстати, я ничуть бы не удивился, узнав, что Тони на все свои центы, которые собирал долго и тщательно, купил одну вещь в лавке на Бауэри-стрит, где торгуют всяким старьем. А как туда попала эта вещь? Ну, если ты знаешь Нью-Йорк – ты знаешь также, что в лавчонку на Бауэри-стрит может попасть всё что угодно.

Но это только догадка. Тони хорошо хранит свою тайну.