Текст книги "Превосходство гения: на осколках Империи (СИ)"

Автор книги: Вадим Панасенков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 21: Возвращение из города

В этот день Эсид уехал в город раньше обычного. И что было странным, он ничего не сказал об отъезде Ма. И когда она вышла во двор, то ни его, ни телеги уже не было. Во дворе резвились дети, а за двором бегала стая собак.

– Дети, а где Эсид? – поинтересовалась она.

Мария и Мэтт угомонились и, приветливо помахав ручонками, хором произнесли:

– Он еще утром уехал. На телеге.

– А он хоть завтракал? – распереживалась вся. «Почему он ничего не сказал? Когда вернется? Поел или нет?» – такие мысли роились у Ма в голове.

– Не пережимай, Ма, – успокоила дочь. – Он с собой тормозок в дорогу взял, так что будет сыт.

– Да! Ты не переживай! Все с ним будет в порядке, – поддержал и сын. – Это же Эсид! Сама же знаешь какой он. Все его здесь любят. Никто не тронет, а дорогу к дому с закрытыми глазами отыщет.

У Ма на душе было неспокойно. Никогда он раньше так не срывался и не уезжал, ни сказав никому, куда едет. Но истинная причина ее переживаний крылась в другом. Женщина привязалась к нему и теперь свыклась с мыслью, что он всегда рядом. И пока он с ними, и она ощущала себя кому-то нужной. Востребованной. И Ма было приятно ощущать, что она не одна.

Теперь же Эсида рядом не было, и ее начинали терзать муки, которых женщина не могла себе даже представить, боясь раствориться в пустоте одиночества. Ма не знала, с кем поделиться своим душевным смятением, потому что вокруг была та самая пустота, не заполненная дорогим ей человеком. Нехорошие мысли все продолжали виться в ее голове, не давая опомниться. Давящая пустота заставляла сжиматься сердце, что вызывало беспричинную тоску и уныние. На такие приступы отчаяния она бы давно махнула рукой, но сейчас с этим было сложнее. Создавалось такое ощущение, словно на душе что-то скреблось. Что-то противное и скользкое, как щупальца осьминога…

Женщина попыталась отогнать дурное предчувствие, но оно не уходило.

Чтобы развеяться, Ма решила начать утро с уборки. Вынесла во двор ковры и принялась протирать полы. Услышав за забором гул, она вышла в прихожую и посмотрела в окно. По улице медленно катилась повозка, а на ней сидели двое и о чем-то оживленно спорили. «Явно не Эсид», – с грустью подумала женщина и снова принялась надраивать полы. Через некоторое время Ма услышала голоса и, выйдя на порог, заметила соседок, которые топали в магазин.

Ма не могла больше так работать, все мысли кружились вокруг него. Да и долго что-то Эсида не было. Давно ведь уехал. Не случилось бы чего. Было у нее сильное чувство, что с Эсиди произошло что-то нехорошее. Наверно, потому, что в городе столько разных соблазнов. Даже подумывала нанять соседа и отправиться на поиски. Но передумала. Все же Эсид не маленький и сам может постоять за себя.

Пересилив себя, она взялась за готовку. Воды наносить. Разогреть. Нарезать. Стоп! Какое нафиг нарезать! А мясо где? Оно еще должно быть в морозилке. Вернувшись с подвала, Ма поняла, что готовить промороженное мясо сложно – почти невозможно. Но может и получится. Ма бросила его в воду и поставила на печь. Пока доходит, нужно будет за специями сходить. Вот ведь беда! Приготовить рыбу проще, чем мясо. Но рыбы в доме не было. А на рынке наверняка лежат на прилавке и ждут, когда кто-то придет и купит. Надо было Эсиду поручение дать, чтобы рыбы купил.

– Ой! – отвлекшись, Ма порезалась, и кровь капелькой стекла на ноготь. – Черт возьми… Как же это случилось?

Чтоб остановить кровь, женщина приложила палец к губам.

– Ма! Ма! Можно мы пойдем за двор! Там Паша и Нейси пришли! – вбежав в дом, прокричали дети.

– Хорошо, идите! Только недолго, – вытащив тряпку из кармана фартука, хозяйка дома приложила ее к ранке.

Чтобы Ма не передумала, дети выбежали во двор. Откуда послышались радостные крики и смех. Тяжко вздохнув, она продолжила готовку.

Время неуклонно двигалось вперед, и Ма уже сама не знала, сколько часов прошло. В то же время солнце уже поднялось настолько высоко, что пробивалось сквозь ветви старого дуба. Несвойственные в эту пору теплые лучи прогревали платье и ласкали спину женщины, стоявшей лицом к столу.

До ее ушей донеслось уже знакомое ржание и скрип телеги. Сердечко застучало в груди, словно сумасшедшее. Ма оглянулась. Как раз в тот момент, когда Эсид отворял ворота и, взяв за узды лошадь, направился в сторону стойла. Распряг ее, после чего повел лошадь вовнутрь.

Ма, сняв халат и бросив его на скамью, опрометью кинулась встречать. Они столкнулись нос к носу у повозки.

«Жив! Здоров! Цел и невредим!» – ее волнения оказались напрасны. Будто камень с души упал, когда увидела его глубокие как омут и такие бездонные глаза.

– Вернулся! – она взяла его за руку и, мило улыбаясь, добавила. – Как я рада.

Вместо ответа Эсид обнял растерявшуюся женщину. Она довольно хлюпнула носом. Поборов минутную слабость, Ма отстранилась и, окинув суровым взглядом только что приехавшего молодого человека, ворчливо спросила:

– Ну и где ты был? Ничего мне не сказал. Я испереживалась вся, – голос дрожал, и было видно, что она не притворяется, а действительно переживает. Совсем как мамочка. – Напридумывала уже черти-что! Почему ты молчишь? Жду оправданий! Только хорошо оправдывайся! Правдоподобно!

– Я в город ездил, – спокойно начал разъяснять парень. – Продал товар и заехал в ювелирный магазинчик, чтобы купить вот это, – Эсид достал из повозки черную коробку и подошел к Ма. Женщина с волнением взялась за крышку и посмотрела на парня.

– Смелее, – кивнул Эсид.

На крышке не было никаких знаков, никаких рисунков или выгравированных надписей. Это было черное лакированное дерево без излишеств. Ма приоткрыла крышку и ахнула:

– Боже! Боже! Божечки! Это так мило, Эсиди! Это же то самое украшение, которое я присмотрела на витрине! Ты все запомнил! – Женщина выудила из нее ожерелье и прислонила к шее. – Мне идет? Скажи, что идет?

Ожерелье и вправду выглядело изящным и утонченным. Оправа имела золотистый отлив, а камни сверкали подлинным блеском. Женщина подняла глаза на Эсида. Тот смотрел на нее с улыбкой, словно ждал, когда она расскажет ему нечто чрезвычайно милое, смешное или удивительное. На минуту он стал серьезным. Но видя, как Ма растрогана подарком, все же не смог удержаться и снова на его лице появилась улыбка.

– Правда, красиво? – показавшись со всех сторон, Ма повернулась, и парень застегнул замок. Теперь ожерелье крепко держалось на тонкой шее, не доставляя никакого беспокойства. Оно было словно создано для того, чтобы дразнить окружающих.

– Я восхищен твоей красотой, – сказал Эсид, любуясь украшением. – Ты так прекрасно балансируешь на грани между идеалом и совершенством, что у меня нет слов. Кажется, я вижу перед собой первую девушку, достигшую совершенства в красоте. Восхитительно!

– О, это так мило!

Ма покраснела и опустила взгляд. Жест был следствием избыточного волнения. Да и слова грели душу: никто еще не делал ей столь дорогих подарков. А слова будоражили душу.

– Надеюсь, тебе удобно в нем?

Женщина встрепенулась, услышав вопрос. Непривычная напряженность исчезла из ее голоса, и она вдруг поняла:

– Это, наверное, стоит целое состояние. Откуда такие деньжищи? – спросила она уже совершенно по-другому, расслаблено. Хотя маска счастья спала, и на лице проявилось недоумение. Ма не понимала, а Эсид не мог объяснить. Если бы и хотел, но с него взяли слово, что он этого не сделает. И Ма не исключение.

– Заработал в городе, – уклончиво ответил он.

– Я… Я не могу взять подарок, прости. Ты столько трудился…

Но прежде чем женщина сняла украшение, Эсид ее перебил:

– Но оно твое. Ты заслужила. Считай, что украшение – благодарность за мое спасение. Чтобы я делал без тебя? – рука парня легла Ма на плечо, и она тихонько вздохнула. – Спасибо, радость моя.

– Новое платье для дочери. Ожерелье мне. Ты в последнее время тратишь на нас слишком много денег. Не дай Бог, соседки начнут судачить, что я тебя эксплуатирую, – совсем тихо произнесла она.

– Нет, они будут говорить, что появился кормилец в доме. Вскоре все измениться обещаю.

Ма молча обняла парня:

– Ты мой герой!

Затем, поцеловав в щеку, она подмигнула:

– А ты есть будешь?

– Буду.

– Тогда зови детей, а я накрою стол! – провела пальцами по новой вещице. – Сегодня же вечером ожерелье Люсе покажу. Вот она обзавидуется!

Глава 22: По дороге в следственный комитет

Воздух был насыщен запахом секса, сигар и ароматом ночных фиалок. Граф и Анастасия лежали в объятиях и ласкали друг-друга. На них были шелковые рубашки, расстегнутые до пупка. Граф смотрел на гостью, не в силах отвести взгляд. Их губы двигались в унисон. Несмотря на свой скверный характер, Анастасия была хрупка, восхитительно женственна и желанна. Графу очень хотелось рассказать ей об этом. Но он опасался, что она не поймет его. И как только он откроет рот, начнет изъясняться о том, каким невыразимо прекрасным было сегодняшнее утро, то девушке его признания покажутся забавными, если не смешными.

Говорить ему о любви казалось страшно неприличным. Поэтому Тормен решил просто любоваться ею.

– Почему молчите, граф? – будто прочитав мысли, произнесла Анастасия. – Я же совсем Вас не знаю и могу шокировать своим поведением. Мало ли, Вы вдруг решите, что распутная гостья прыгнула в постель к графу ради собственной выгоды. Другие бы сказали, что я хочу заполучить титул и прибрать усадьбу к рукам, – ведьма провела ладонью по своим волосам. Затем ее пальцы скользнули по его животу, глаза оказались прямо перед ним. Она смотрела не отрываясь, прижимаясь все теснее. – Если Вам так будет проще, мы можем сделать вид, что ничего не было.

– О нет, мисс Анастасия. Я бы сказал, что вы хотели за счет меня восполнить недостающие силы, – он хитро улыбнулся. – Я ведь бывший инквизитор и знаю о ведьмах все.

Анастасия поднялась и поправила рубашку, которая немного сползла и оголила бедра.

– Значит, каждый в этой ситуации остался при своей выгоде, – Вадим чувствовал жар даже на таком расстоянии и любовался изящными изгибами ее тела. – А ведь права? И в таком случае наша честь не попрана. Если, конечно, не считать, что это новый этап в отношениях.

Улыбка застыла на ее лице.

Вадим Иванович молча поднялся с постели. Одевшись, он взял в руки трость и похромал к двери.

– Все же хочу, чтобы Вы знали, Тормен. С Вами я провела утро по собственному желанию! – сказала гостья, и на ее лице опять появилась улыбка.

Граф улыбнулся в ответ:

– Завтрак готов, мисс Анастасия. Не задерживайтесь, – сказал он и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

После завтрака Вадим Иванович направился к Андре. Требовалось как можно скорее доложить о вчерашнем происшествии в катакомбах. Добираться в район комитета не так долго, около часа по прямой. Но на этот раз пришлось задержаться. Подъезжая к конторе, Тормен заметил небольшой газетный киоск, рядом с которым стоял белоснежный автомобиль марки Садарий и рядом стоящего мужчину, лицо которого было прикрыто газетой.

Да, это был Всеволод Шереметьев, сомнений быть не может.

Всеволод демонстративно опустил газету, когда Вадим Иванович остановился в пяти шагах от графа. Его неподвижная поза и бесстрастное лицо показывали, что он ничуть не удивлен встречи. Граф стоял на видном месте, опершись о фонарный столб. Костюм Шереметьева всегда находился в одном состоянии – в идеальном. Прищуренные глаза, цилиндр сдвинут на затылок, сигарета в уголке рта, что символизировало абсолютный покой. От графа веяло незабвенной атмосферой высшей аристократии. В прочем, кем он и являлся.

– Какая неожиданная встреча, – слегка иронично произнес Шереметьев, приподнимая цилиндр в приветственном жесте. – Какое странное стечение обстоятельств – видеть Вас уже второй раз за короткий промежуток времени.

А было ли это простым совпадением? В прошлый раз они пересеклись у дома следователя. Теперь же рядом с комитетом. Да и по глазам видно, он не больно уж удивлен. Значит, знал о его приезде. А может, и намеренно ждал.

– Всему виной судьба-злодейка. От нее можно ожидать чего угодно, граф Шереметьев, – затем Вадим Иванович скосил взгляд в сторону машины. – Вижу, Ваша ласточка все еще в строю.

– Прошло уже немало времени, а лучшего автомобиля Садария сорокапятки еще не придумали.

– Вы же знаете про машины на магическом эфире? Так почему бы Вам не приобрести одну из таких. Они довольно экономичны и гораздо безопасней бензиновых.

– Это все не то. Я пробовал, и будем честны, мне не очень понравилось. Уже неттех ощущений. И когда ты сидишь за рулем подобной машины и не слышишь гул роторного двигателя, то как можно насладиться ездой?

– Не знаю, граф. Я далек от всего этого.

– Все так же колесите по городу на лошадях? – и, увидав положительный кивок, добавил. – О, как же это старомодно. Вы же прогрессивный человек, по крайней мере, таким кажитесь. В мире вон чего нового происходит, а Вы. А вы… – Шереметьев потряс газетой и начал зачитывать. – В городе орудует маньяк, который убивает преимущественно красоток. А вот: нелегальные игры на южный окраинах королевства. Только представьте, люди стреляют в друг-друга за деньги! Когда такое могло случиться! А вот еще: торговца антиквариатом и драгоценностями нашли убитым с переломленной шеей. Здесь пишут о трагической случайности. Тормен, мы стоим на пороге нового мира. А Вы все еще остаетесь в прошлом.

– Война меня изменила, граф Шереметьев. Там был не сахар и ты начинаешь радоваться тому, что у тебя есть.

– Пустили корни и не хотите двигаться дальше, – осуждающе покачал головой Всеволод.

– Теперь я являюсь главой рода и не могу позволить себе отвлекаться на мелочи.

– Прогресс – не мелочь, – затем Шереметьев решил поддеть Вадима. – А Вы, Вадим Иванович, сейчас напоминаете своего папеньку, которого так часто любили критиковать за похожие взгляды и позицию. Уж не оттуда ли у Вас это пренебрежение другими вещами?

– Не только лишь весельем, праздным образом жизни и застольными друзьями – не ими одними жив человек.

– Значит, это Вы из-за долга напиваетесь в барах по вечерам? – ухмыльнулся Всеволод.

– Ничто человеческое мне не чуждо, – сделав театральный поклон, произнес Тормен, и в его глазах вспыхнул неподдельный огонь. – В силу моего молодого возрастаи творческому складу ума, моя душа не желает превращать жизнь в банальную и унылую серость. Со временем и это пройдет.

– Рано еще говорить о старости, мой юный друг! Вы же еще так молоды, граф Тормен. И Вы еще не поняли, что всем в этом мире руководят страсти, а так же чувства. И чем сильнее страсть, тем дольше длиться желание к жизни.

– Еще говорят: чтобы эта жизнь просуществовала подольше, не давайте другим помыкать своей судьбой, – Вадим Иванович снял цилиндр и сбил с него невидимую пыль, затем вернул на место. – Я сам вершитель своей судьбы, граф Шереметьев. Я – господин своей воли, своей судьбы. А как я хочу жить, решаю только я сам.

Всеволод сложил газету и убрал ее во внутренний карман пиджака. На лице никаких эмоций. Он не осуждал и не пел дифирамбы Тормену, а лишь молча смотрел ему в глаза. Если бы Тормен только знал, какие мысли владели графом Шереметьевым в этот момент. Но, увы, граф был как закрытая книга.

– В первую нашу встречу Вы были более раскрепощенными, – подметил Всеволод. – Не пугает ли Вас перспектива провести остаток жизни запертым в умении, как Ваш папенька?

Ком подошел к горлу Вадима Ивановича, но он сумел справиться с собой и даже улыбнулся:

– Ради этого момента я шел всю свою жизнь.

– Тогда, граф Тормен, надеюсь, Вы не пожалеете о сделанном выборе! – граф подал руку Тормену руку и, попрощавшись, пошел к машине.

Завелся мотор, и Шереметьев скрылся за первым же поворотом.

Тормен же поплелся в комитет, где его уже ждал следователь.

– Вы опоздали, граф! – Вадим Иванович вошел в кабинет и присел на свободный стул.

– Аристократы не опаздывают, а задерживаются, – сняв цилиндр, промолвил Тормен.

– И так, граф, надеюсь, Вы мне поясните, что делали со своей спутницей в катакомбах и почему Анастасию едва живую привезли в свою усадьбу, – улыбка сошла на нет, и Андре стал более чем серьезен. Мне бы крайне не хотелось упрекать Вас в безответственности и легкомыслии, по крайней мере, до того момента, пока мы не выясним всех обстоятельств дела.

Вадим Иванович сцепил руки замком, сел поудобней и пыхтел какое-то время, подбирая слова.

– Есть две новости: хорошая и плоха. С какой начать?

– Давайте с хорошей, граф.

– Мы нашли того, кто знает владельца золотой запонки.

– Вы не о торговце антиквариатом говорите сейчас? – с иронией спросил следователь.

– А это и есть плохая новость, – с грустью заключил Вадим Иванович.

Следователь начал ходить по комнате, заложив при этом руки за спину, Вадим понял, что тот сейчас ищет выход из создавшегося положения. Наконец он остановился и внимательно посмотрел на Вадима.

– А сообщить вначале полиции Вы не догадались?

– Все было слишком быстро. У нас едва ли бы хватило на это времени.

– Я вас позвал, чтобы вы с Анастасией нашли убийцу, а не лишали нас ценных свидетелей.

– Мы помаем его! – заверил Тормен.

– Хотелось бы в это верить, – выдохнул Андре и спросил. – Как там Анастасия? Ей уже лучше?

– Более чем, – затем улыбнулся. – Ведьма же, что с нее взять.

Андре даже засмеялся:

– Все же из Вас вышла хорошая команда, – затем улыбка сошла на нет и следователь добавил. – Что Вы знаете о Шереметьеве?

– Да практически ничего, а что случилось? – напрягся Вадим Иванович.

– Просто он заходил перед Вашим приездом.

– И что ему нужно было?

– Он спрашивал о Вас и о Вашем поместье.

– Как интересно…

– Будьте с ним начеку, граф. Вот Вам мой совет.

– Обязательно!

Глава 23: Беглый король

Безлюдные подворотни всегда были местом для темных дел. Чего только стоял контингент, который ошивался здесь. Изредка какой-никакой зевака мог забрести сюда по ошибке и выйти с пустыми карманами и кошельками. Да кого тут только не было. От карманников до насильников и убийц. Люди знали об этих темных закоулках. Поэтому гулять в таких местах следовало с опаской и оглядкой.

Но были и другие места, куда ходить не следовало.

Дамиан был опытным бандитом и не боялся смотреть смерти в глаза. Поэтому многие завсегдатаи подворотен боялись переходить ему дорогу. К тому же бандит пребывал в скверном настроении. Ведь вчера погиб его верный товарищ и подельник по кличке Паря. И с тех пор, как он сбежал, Дамиана не отпускало чувство, что за ним следят. Будто кто-то шел за его спиной, наматывая на ладонь длинную тонкую веревку. Но когда бандит оборачивался, то никого позади его не было.

– Неужто проклятие ведьмы? – прошептал тот и перекрестился. Хотя до этого он считал себя истинным атеистом. А на что ему еще уповать, раз он решил тягаться с нечистой. К тому же ведьма клялась, что отомстит. С нее станется! Она могла и сдержать слово.

Внезапно что-то зашуршало и захлопало крыльями. Это был плохой знак. Очень плохой. Он же стрелял в ведьму. «Видимо не добил падлу! Выкарабкалась!» – трясущимися руками он начал заряжать свой пистолет, на ходу вспоминая молитвы. Трясущейся рукой снял с предохранителя и выставил оружие перед собой, готовясь стрелять по каждому шевелению. Но все было тихо. Как в склепе. Бандит передернул затвор и выстрелил вверх.

В тот же момент он ощутил глухой удар по шее и отключился.

Дамиан пришел в себя от боли в затылке. Он с трудом повернул голову вправо, затем влево и увидел ухмыляющееся лицо здоровяка. С трудом удалось собрать все мысли воедино. Дамиану показалось, что он помнит это угрюмое лицо.

– Он очнулся, – здоровяк поднялся, из-за чего казался еще больше. Он окинул взглядом бандита и произнес. – Ваше Величество желает поговорить с тобой!

А! Точно! Это же верный соратник и подручный беглого короля – его личный телохранитель.

– Это Вы меня так? – бандит сел на диван и огляделся. Оказывается, пока он был бессознания, его принесли в дом. Возможно даже на конспиративную квартиру. Хотя это было бы глупо с их стороны. Тайное логово должно оставаться тайным.

На передний план вышел слащавый молодой человек. Его манеры походили на девичьи, и держался он как юная влюбленная кокетка. Едва ли он мог дать отпор матерому бандиту. Но Дамиан знал, попытайся он сделать хоть жест в сторону короля и его жизни придет конец. Бандит бросил осторожный взгляд на долговязого.

– Ты слишком нервничал и палил в разные стороны, пришлось для надежности тебя вырубить, – пояснил высокородный беглец. – Дальше ты и сам все знаешь.

– Зачем я Вам… Ваше Величество?

– Ты снова облажался, – покачал головой король. – Ты уже второй раз не можешь справиться с ведьмой. И если бы делал, что я от тебя прошу. Ты бы давно с ней разделался.

– Она сильна. К тому же была не одна. С ней находился граф…

– Граф? – переспросил король удивленно.

– Да! Статный такой. Высокий. Еще он ходит постоянно с тростью.

– Тебя уделал хромой граф? – засмеялся здоровяк. – Измельчал нынче бандитский народец. Даже графа завалить не могут. Чего мы с этим хлюпиком возимся, Ваше Величество. Пора самим заняться этой ведьмой и графом.

– Балда ты, Зарий! Не умеешь ты думать на два шага наперед.

– Я справлюсь с хромым в два счета, – засучив рукава, прорычал долговязый.

– Этот граф мне нужен живым, – ухмыльнулся беглец. – Тормен, значит.

– О, так Вы его знаете, – восхищенно промолвил Зарий.

– Сейчас бы королю не знать родов, которые заслужили титул на полях сражения, – беглый король выпятил грудь. На его лице возникла пугающая улыбка, больше походившая на хищный оскал. – Тот, кто укрывает ведьму, нам и поможет. Долг Торменов служить своему королю. То есть мне.

– Хитро придумано! – поцокал языком бандит. – Сыграть на родовых чувствах – это даже для меня подло. А Вы король с гнильцой.

Беглец кивнул, и в тот же миг шею бандита обвила удавка. Дамиан закричал и принялся извиваться, но было поздно: его глаза закатились, а изо рта хлынула кровь. Здоровяк подхватил обмякшее тело и поволок его прочь.

– Пора нам почтить своим присутствием главу рода Торменов и напомнить ему, кому он по-настоящему служит, – потирая руки, проговорил король. – И неважно, верна его рука королю, как и прежде, или же нет! Долг перед короной – священен, пока в нем есть необходимость.

Беглец взял с полки золотой перстень с изображением орла и водрузил его на палец, чуть скривив губы в загадочной улыбке.

***

У ручья сидел Эсид. Он, бережно перебирая пистолет, очищал его от лишней смазки и ржавчины. Парень проделывал это с особой скрупулезностью и тщательно осматривал каждую деталь. Будто он раньше проводил за подобным занятием целые дни. В реальности он не помнил ничего из своей прошлой жизни и просто доверился инстинктам, которые подсказывали, что нужно делать. И все у Эсида получалось как надо. Результат его радовал.

Место это он выбрал неслучайно. Здесь была живописная природа. Ручей тек мимо поросших мхом камней, а рядом раскинулся красивый лес, где росли березы, ели и сосны. Кроме того, здесь было совершенно тихо, и никто не мешал заниматься своими делами. До самого ближайшего двора не так и близко, а каменистый берег не привлекал ни охотников, ни рыбаков.

Эсид собрал пистолет, как он был и передернул затвор. Все работало идеально. Но в следующий миг ближайшие кусты зашевелились. Казалось, там кто-то притаился и сейчас наблюдает за ним. Секундой позже из кустов появилась лиса с заостренной мордашкой и с любопытством начала наблюдать за происходящим. Затем, спрыгнув с камней, в два прыжка оказалась рядом с Эсидом.

– А это снова ты, – улыбнулся парень. – Все преследуешь меня.

Лиса, будто поняв, что ей говорят, кивнула головой, затем начала обнюхивать человеческое руки. Видимо ее заинтересовал пистолет. Но затем отпрянула и причудливо сморщила мордашку.

– Что, запах порога тебе не по нутру? – ласково спросил человек. – Ну конечно, тебе только съестное подавай.

Эсид размотал платок и выудил оттуда куриную ножку. Лиса завиляла хвостом, будто прося добавки.

– Больше не дам! Я же тоже должен чем-то питаться, – человек разжал ладонь и протянул ей гостинец. Осторожно взяв зубами, лиса деликатно отошла в сторону и начала есть. В руках Эсида появился еще один платок. В нем оказался завернутый в тряпицу хлеб. Достав его, он начал поглощать с тем же спокойствием и достоинством, будто ел не сдобу, а, скажем, шашлык или красную икру.

Даже лиса, на секунду оторвавшись от трапезы, подняла голову и посмотрела на парня. Эсид с довольным видом кивнул и откусил край от домашнего хлеба, довольно запищав от удовольствия. Потом он дожевал его и обтер штаны от крошек. Лиса подняла нос вверх и сделала шершавым языком пару движений.

Человек похлопал по траве, приглашая зверька сесть рядом. И лиса сначала приблизилась, привыкая к новым запахам, затем осторожно села.

– Вкусно? – Эсид погладил себя по животу. На что зверек радостно пискнул.

Рядом лежал пистолет. Что не остался без внимания. Рыжая морда посопела, поднялась с места, обошла вокруг сидящего на земле человека и легко перепрыгнула через его протянутые ноги. Выглядело это комично и даже театрально. Хороший актер бы из нее получился. Но погладить человек ее не решился. Вместо этого он потянул руку к оружию – он даже не заметил, как тот оказался в его ладони, настолько все было привычно.

Лиса ощетинилась.

– Не любишь огнестрельного оружия? – с этими словами он спрятал пистолет в карман. – Я тоже… – взгляд стал грустным. – Но с ним я хочу устроить свое будущее, а так же помочь Ма. Пару турниров и мы можем жить спокойно.

Человек будто пытался найти себе оправдание. Эсид покачал головой. Он понимал, что пути уже назад уже не будет. Стоит переступить невидимую черту, и он увязнет в этом болоте навечно.

Но Ма и дети…

Что ждет их? Незавидное будущее, вот что. И парень чувствовал, как в его сердце растет ненависть к этому миру. Он слишком жесток. И Эсид обязан взять на себя весь груз ответственности за будущее детей. И стоило подумать о долге, как холодная сталь обжигала ледяным огнем его руку.

– Ты меня осуждаешь? – бросил он погрустневшему зверьку.

Лиса лишь махнула хвостом и скрылась в кустах. Но напоследок высунула мордашку и издала писк, как бы отвечая на вопрос.

Эсиду вдруг стало очень легко. Будто с плеч упала огромная плита, давящая на сердце – да и с чего было испытывать тяжесть, если все зависит только от его решения. А парень для меня уже все решил. На этот раз пистолет не стал реагировать. Никто не пытался обжечь руку или возразить. Оружие просто покоилось в ладони и молчаливо соглашалось.

– Значит мы подружимся, – улыбнулся Эсид и нажал на спусковой крючок. Раздался щелчок, но так как обоймы не было, выстрела не последовало.

Весь обратный путь домой он размышлял о долге. О турнире. И о будущем. Так продолжалось до тех пор, пока он не вышел на знакомую улицу.

Подходя к дому, он услышал голоса:

– Розарио, я тебе уже много раз говорила, что не нужно меня задирать! – голос Ма был возмущен.

– Ты же сама мне намеки делала, а теперь в кусты?

– Когда это было? – в голосе женины ощущалось все больше раздражения. – Сам себе напридумывал, а теперь я виновата! Уходи отсюда!

В этот момент Эсид вышел из поворота и остановился в нескольких шагах от говорившей парочки. Ма приветливо кивнула, ну а Розарио расплылся в улыбке.

– О, Эсид! А я тебе как раз искал. Ма сказала, что ты ушел! Вот, думаю, дождусь тебя здесь.

Ма фыркнула и вошла во двор.

– Зачем я тебе? – грубо спросил Эсид.

Розарио подошел к парню и внимательно посмотрел ему в лицо. Взгляд Эсида оставался холодным, что собеседнику стало не по себе. Было в нем что-то такое, от чего можно ожидать всего. Например, пистолета с взведенным курком, который сейчас находился в правом кармане брюк.

– Да расслабься! – рассмеялся Розарио и похлопал по плечу. – Я пришел сказать, что завтра турнир в том же месте в то же время. И не опаздывай.

– Я приду, – кивнул собеседник.

– Рассчитываю на тебя! Будешь держаться меня, и удача тебя не покинет! – он нагнулся, сорвал стебель и вставил себе в рот.

На улице вдруг стало темно и холодно, как для поздней осени. Воздух застыл в неподвижности, и больше не ощущалось никакого движения. Эсид поднял голову вверх и увидел узкое бледное облако, зависшее прямо над его головой.

Палец аккуратно отпустил спусковой крючок. Послышался щелчок предохранителя.