Текст книги "Роковые таблички (СИ)"

Автор книги: Вадим Ечеистов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Глава 16 Разочарование. Бегство из «Нового мира»

Быстро миновав сумрачный «предбанник», Максим нос к носу столкнулся с уже знакомым хамоватым охранником – с тем, что цеплялся к звеньевому во время первого визита. Ехидная улыбочка, отожравшейся гусеницей изогнувшаяся на изрытом фиолетовыми оспинками широком лице коротышки, ясно давала понять, что шанса поиздеваться над новичком этот холуй также не упустит. Прозвучало знакомое:

– Стой, раз-два. Куда бежим?

Максим стал напирать на наглеца, пытаясь отодвинуть его в сторону.

– Мне в бюро учёта. Сказали срочно зайти, чтобы записаться.

Охранник потянулся к висящему за спиной автомату.

– О-о, ты чего это растолкался, гадёныш? Там ещё нет никого. Так что, иди, гуляй, пока прикладом в зубы не получил. Второй охранник наблюдал за разговором от стенки, готовый в любую секунду помочь напарнику. Максим ослабил напор, и решительно напустился на низкорослого цербера.

– Слушай, не помню, как там тебя зовут, люди на плацу сказали, что писари из бюро учёта уже вошли в штаб. Если вы тут прозевали, я не виноват. А будешь мешать мне приказ Верховного исполнять, станешь в санотряде в кучах из гнилых трупов копаться. Или забыл, что тебе начштаба сказал?

Уверенность, с которой Максим обрушил на мужчину свою гневную тираду, похоже, возымела действие. В глазах охранника появилась тень сомнения. Заметив эту неуверенность, Максим отпихнул автоматчика в сторону, и в три прыжка оказался на лестнице. Взбираясь по ступеням, он слышал за спиной разговор охранников:

– Правда, что ли, учётчики прошли?

– Я не видел.

– Хм, я тоже. Да, и хрен с ним – там, на этаже куча народу, если что, быстро его вниз спустят. А на меня майор и так косо смотрит.

О том, что в коридоре второго этажа скопилось много вооружённых гвардейцев председателя, Максим и сам догадывался, поэтому, взбегая вверх по ступеням, он вытащил из-за пазухи нож. Остановившись перед двустворчатой дверью, соединявшей коридор и лестничную клетку, Максим прислушался к голосам, глухо вибрировавшим в узком проходе коридора. Он представил, как должен будет, неожиданно появившись перед гвардейцами и штабной охраной, молниеносно преодолеть расстояние до двери приёмной. Мысленно досчитав до пяти, Максим ногой распахнул дверь, и вихрем ворвался в проём.

Повернувшись в сторону приёмной председателя, он уже на бегу успел рассмотреть, как автоматчики, что вели сюда Ольгу, и один из охранников, расположившись на корточках возле окна, играли в карты. Второй «хранитель штабного коридора» стоял как раз на пути Максима, возле нужной ему двери. Этот парень среагировал первым, опустив руку к поясной кобуре, но это было единственное, что он успел сделать.

Резко оттолкнувшись от пола, Максим с наскока тычком пнул охранника ногой в живот. Тот, растерянно «хэкнув», на мгновение оторвался от пола, и рухнул на спину, угодив в самую гущу игроков. Картёжники повалились на пол, как кегли, принявшие удар тяжёлого шара, посланного умелой рукой, ну, или, как в этом случае, ногой. Максим рванул на себя дверь приёмной, и быстро проскочил внутрь. Осматривая комнату в поисках предмета, которым можно было заблокировать дверь, он увидел начальника штаба, встающего из-за своего стола.

«Как же я про тебя-то забыл», ― подумал Макс, и бросился на майора, заметив, как тот принялся открывать верхний ящик своего массивного бюро. Максим оказался более проворным, и лезвие его клинка со свистом рассекло душный воздух приёмной с чмокающим звуком поразив широкое запястье начальника штаба. Потянув нож на себя, Максим заставил рану раскрыться подобно хищной пасти, незамедлительно начавшей плеваться сгустками крови.

С истошным воплем майор отдёрнул руку к груди, и свечкой вскочил со стула. Глядя на, почти отделившуюся от предплечья, кисть руки, первый помощник председателя вопил, как баба, увидевшая под лавкой мышь. Максим заставил его умолкнуть, саданув кулаком точно в солнечное сплетение. И, когда майор согнулся над столешницей, капая кровью на зелёную обивку, приложил его рукоятью ножа в основание черепа. Франтоватый офицер распластался на столе, как морская звезда защитной окраски.

Максим открыл ящик, куда так стремилась рука майора, и достал увесистый пистолет. Заткнув оружие за пояс, он схватил стул, намереваясь его ножкой заблокировать дверь. Однако, понял, что опоздал – дверь распахнулась, впустив взбешённых гвардейцев. Максим, не выпуская из рук стула, распахнул дверь председательского кабинета, и успел вбежать внутрь, тут же просунув в дверную ручку металлическую ножку сидения, заблокировав вход.

Он успел вовремя, потому что, едва он убрал руки от железки, дверь затряслась, натужно скрипя при каждом рывке с другой стороны.

– Макс! ― услышал он за спиной голос, который снился ему долгие месяцы скитаний – голос любимой женщины. Когда Максим обернулся, его взору предстала престранная картина: Верховный председатель, затаив дыхание, сидел на диване со спущенными штанами. Ольга стояла перед ним, упираясь ногой, обутой в стоптанный кроссовок, в промежность похотливого старца. В правый глаз председателя, в самую роговицу, упирался необычный острый шип, казавшийся продолжением изящной девичьей руки.

Присмотревшись внимательней, Максим сообразил, что в ладони Ольга сжимала заострённую птичью косточку, видимо, некогда плававшую в супе. «Остроумно», ― усмехнулся про себя Максим. У него, вообще, неожиданно поднялось настроение. Ведь, он смог прорваться в кабинет председателя, где стал свидетелем того, что его невеста так и не досталась этому старому лжецу. А ещё, в его душе стала появляться надежда на то, что они смогут вырваться за пределы Нового мира, оказавшегося не таким уж прекрасным.

Неожиданно нахлынувшая эйфория прорвалась наружу коротким приступом счастливого смеха. Отсмеявшись, Максим обратился к Ольге:

– Я горжусь тобой, любимая. Это же надо такое придумать!

Оля улыбнулась в ответ.

– Ты тоже молодец – не бросил меня наедине с этим павианом, ― она сильнее надавила ногой на причинное место Верховного. Тот, сдавленно застонал, но даже не дёрнулся – не позволила костяная игла, уткнувшаяся в зрачок. В этот момент отставной подполковник напоминал жабу, которую в научных целях распяли на куске фанеры, приготовив к прижизненному вскрытию – очень больно, очень страшно, но что-либо сделать нет никакой возможности. От недавней спеси не осталось и следа.

Максим нашёл предохранитель на пистолете, снял его, и прижал дуло ко лбу председателя. Потом, склонившись к Ольге, он поймал её трепещущие губы, и страстно поцеловал. Минуту спустя, с трудом пересилив своё желание, он отстранился от губ девушки, и прошептал ей на ухо:

– Всё любимая, кажется, у меня есть идея. Но действовать надо быстро. Убери свою прекрасную ножку с этого убогого сморчка – дедушке надо штаны одеть. Нам предстоит прогулка на свежем воздухе.

Потом, обращаясь уже к Верховному председателю, Максим заговорил с некоторым превосходством в голосе:

– Вот, что происходит с теми, кто не учится на ошибках прошлых правителей. Надо было Макиавелли читать. Ведь он говорил, что можно творить с подданными всё, что угодно, но ни в коем случае нельзя забирать их женщин. Ты, Антон Игоревич почувствовал себя слишком всесильным, хотя, как и мы, грешные, по земле ходишь, а не в облачках паришь. Ту же грязь месишь, как говорится. Ну, а теперь, что будет, то будет, ― Максим посмотрел в сторону агонизирующей двери, доживающей, судя по всхлипам петель и швов, последние минуты.

Антон Игоревич, почувствовав, что нога девушки уже не сдавливает его самое больное место, облегчённо выдохнул. Потом, посмотрев снизу на Макса, дерзким тоном произнёс:

– Известно, что будет – два мертвеца, жених и невеста.

– Ну, это только через твой труп, ― Максим болезненно ткнул дулом пистолета в лоб председателя, и, вскинув руку с оружием, выстрелил в сторону двери. Потом сразу же прижал горячий металл ствола к подбородку генерального маршала нового мира, нажимом побуждая того подняться с дивана. Пожилой мужчина ойкнул, ощутив на коже обжигающий металл.

С обратной стороны двери раздался крик боли, и атаки на деревянную преграду прекратились. Воспользовавшись относительной тишиной, Максим закричал, как можно громче:

– Эй, за стеной, у меня есть пистолет, и есть председатель. Если кто-то попытается мне перечить, или решит погеройствовать – верховные мозги сквозь плешь выскочат. Нам терять нечего. Чтобы вам было понятней, выслушайте обращение хозяина, ― и Максим ещё крепче вдавил ствол в подбородок врага.

Председатель намёк понял быстро, и сдавленно прохрипел:

– Этот псих мне стволом в челюсть тычет. Не дёргайтесь там, мы его потом выловим, если что – никуда не денется.

Максим слегка ударил председателю в брюхо, заставив заткнуться.

– А вот дерзить я не просил, ― и, обернувшись к Оле, негромко добавил:

– Милая, помоги дедуле брюки надеть. Только ремень вытащи – руки ему свяжем.

Ольга с улыбкой вытащила из лямок ремень, потом, брезгливо уцепившись кончиками пальцев, подтянула брюки к поясу старика. Застегнув пуговицы, девушка рывком завела руки мужчины за спину, и крепкой удавкой стянула на запястьях кожаный ремень.

– Готово. Что дальше, любимый?

Максим показал ей поднятый вверх большой палец, предлагая рассчитывать на успех. Потом снова заорал, обращаясь к народу за стеной:

– Рога об дверь чесать перестали – это уже хорошо. Теперь новое задание: вы все до единого должны покинуть здание, и захватить всех, кто сидит по кабинетам – я не хочу, чтобы кто-то выскочил в коридор из какого-нибудь закутка, и вынудил меня стрелять в председателя. На всё про всё даю вам срок пять минут. Дал бы больше, но у меня палец на курке уже неметь начинает, боюсь, непроизвольно дёрнуться может.

За стеной послышалось глухое бормотание. Потом добавились звуки множества шагов, которые, однако, никуда не пропадали. Максим ухватил покрепче председателя за пояс, и потащил к окну. Выглянув наружу, он рассержено покачал головой.

– Эй, за дверью, осталось три минуты, а на плацу я никого ещё не вижу, ― с явной угрозой в голосе прокричал Максим в сторону двери. Из-за стены тут же ответили:

– Слушай, мы в срок не укладываемся. Накинь ещё минут десять – нам надо всех убедить покинуть штаб. А тут ещё третий этаж, с кучей народа в кабинетах, имеется.

Максим ещё больше надавил на голос, причём так неистово, что стёкла в окошке слегка задрожали, наполнив комнату тоненьким дзиньканьем.

– Вы чего, гады, время тянуть решили? Две с половиной минуты осталось и ни секундой больше, а уже и меньше. Самое время поторопиться. Подтверди, председатель, ― Максим сильнее надавил на пистолет, вдавив его в дряблый подбородок пожилого мужчины. Тот скорчился, как от приступа зубной боли, и крикнул:

– Делайте, что он вам велит. И быстро, а то у меня ствол к голове приставлен. И этот будущий покойник палец с курка не снимает.

– Слышали хозяина? Я стою и смотрю в окно. Через две минуты все должны лежать на плацу, подальше от дверей штаба. Времени раздумывать уже нет. Так что, бего-ом марш, ― скомандовал Макс, и удовлетворённо подмигнул Ольге, когда за стенкой забегали люди, покидая приёмную и коридор. Вскоре на плац, как сухие горошины из порванного кулька, выкатились знакомые и не очень персонажи – здоровяки гвардейцы, побитый майор с перевязанной наспех рукой, охранники с обоих этажей, и ещё десятка три мужчин, одетых в форму разной степени изношенности.

Люди послушно улеглись на пыльный бетон лицом вниз. Максим взглянул на часы над диваном – прошло шесть минут. Выглянув ещё раз в окошко, мужчина весело хмыкнул.

– Эх, ладно, будем считать, что в срок уложились. Хорошо, что у вас тут всеобщие равенство и дисциплина – вон, какие все послушные. Как овечки. Родная моя, посмотри в шкафу какую-нибудь куртку или пальто для нашего уважаемого заложника.

Ольга принесла и накинула на плечи председателя пятнистый войсковой бушлат.

– Спасибо, любимая. Где ключи от машины, Антон Игоревич? ― не в силах скрыть иронию в голосе, спросил Максим. Председателю, похоже, тон не понравился, и он промолчал, нахмурив кустистые седые брови. Максим повторил вопрос, потом несильно, но чувствительно ударил старого вояку под рёбра, и выразительно помахал перед его носом дулом пистолета.

– Антон Игоревич, не время упрямиться – я ведь сумею вас разговорить. Давайте побыстрей расстанемся, чтобы не раздражать друг друга. Мы уедем, а вы вернётесь сюда, и будете дальше править своим стадом. Так, где ключи?

Антон Игоревич беззвучно пошевелил губами, видимо, желая выругаться, но, заметив, как Макс занёс руку для следующего удара, быстро ответил:

– Ключи в машине, в замке зажигания. У нас тут нет никого, кто посмел бы угнать машину Верховного председателя. У нас, вообще, нет воровства, потому что не существует частной собственности – всё общее. А у себя красть нет смысла.

Максим подтолкнул хозяина кабинета к двери.

– Я бы поспорил, но нет времени. Выходим! Оля, держись рядом со мной.

Ольга крепко уцепилась за ремень Макса, и нежно прошептала ему на ухо:

– Я теперь тебя одного никуда не отпущу. Я люблю тебя, Максик.

Эти слова будто вернули Максима на мгновение в недалёкое прошлое, когда мир жил по привычным законам. Когда всё было понятно, и людское большинство было знакомо и согласно с общими правилами бытия. Тогда всё только начиналось, а теперь… А, впрочем, и теперь не всё потеряно – главное вырваться из стальной паутины Нового мира. Ну, в этом им поспособствует сам старый паук-председатель. Максим мягко коснулся губами щеки любимой женщины.

– Я тоже люблю тебя, родная. Всё, выходим к машине, ― и они двинулись сквозь пустую приёмную, через безлюдный коридор и лестницы.

– Максимка, подожди минутку, ― будто вспомнив что-то важное, сказала Ольга. Не дождавшись, пока её мужчина спросит, чем вызвана эта внезапная остановка, она бросилась обратно в кабинет. Единственное, что успел сделать Максим, так это крикнуть ей вслед:

– Оля, куда?

Неимоверно долгие секунды Максим с председателем вынуждены были прислушиваться к шорохам, доносившимся из пустой приёмной. Но, к счастью, девушка не заставила ждать себя слишком долго, и Максим облегчённо выдохнул, заметив её с большим пластиковым мешком в руках. Она распахнула пакет, вынудив нос своего жениха ощутить подзабытые, и такие дразнящие ароматы вяленого мяса, копчёной колбасы со специями и горького шоколада.

Оля кивнула в сторону председателя.

– Это он мне обещал в случае, если буду покладистой. После карцера лучшего аргумента не придумаешь. И чего теперь добру пропадать?

Максим проглотил густую слюну, и, согласно кивнув, восхищённо пробормотал:

– Да это же просто сокровище. Ну, ты даёшь любимая! Однако, неплохие пайки у Верховного председателя – вот тебе и всеобщее равенство.

– А ещё вот что прихватила – тоже не помешает, ― девушка приподняла край кофты, и продемонстрировала рукоять пистолета, упрятанного под грубую ткань одежды. Не в силах скрыть хвастливые нотки в голосе, Оля добавила, указав глазами в сторону председателя:

– Это – тоже его. В столе, в ящике лежал. Ну, теперь всё – можем идти.

Максим улыбнулся, согласно кивнул, и толкнул своего заложника в спину, направляя к выходу. Здание было совершенно пустым – подчинённые послушно исполнили приказ хозяина.

Вот и последняя дверь – Максим осторожно выдавил сквозь тёмный тамбур своего пленника, прикрываясь его грузным телом, как живым щитом. Все, кто лёг на бетон плаца, подчиняясь приказу Макса, продолжали лежать там же. Лишь три человека подняли головы, наблюдая за происходящим. Максим тут же посчитал их, указывая поочерёдно дулом пистолета на лица смельчаков.

– Эй, все лежат, я сказал. Вас это тоже касается. Слушайте меня, и никто не пострадает.

Максима послушали, и беглецы двинулись в сторону роскошного внедорожника. Председатель привычно шагнул к водительской двери, но Максим одёрнул его, и усадил на соседнее место. Оля расположилась позади заложника, показав тому ещё раз, что в руках у неё имеется увесистый аргумент в виде пистолета. Машина завелась сразу, и двигатель тихо зашептал свою бензиновую песню о полных надежд дорогах и романтике их отсутствия.

Выжидая необходимое время, чтобы холодный двигатель напитался маслом и немного прогрелся, Максим, в зеркало заднего вида заметил какое-то движение на плацу. Вот чёрт – гвардейцы и штабные охранники ползли в сторону машины. Иногда они, как по команде, приподнимались, и несколько метров преодолевали бегом. Потом падали снова, и, на несколько секунд замерев, продолжали ползти с муравьиной целеустремлённостью.

Максим понял, что стало причиной такой неожиданной смелости. Стёкла автомобиля были наглухо затонированы, и ребята, похоже, решили, что если они не видят, что творится внутри, то и их из салона невозможно рассмотреть. Конечно, Максим сомневался, что ползущие в их сторону мужчины были настолько тупы, но понимал, что тонировка психологически способствовала тому, что они смогли решиться на такой смелый шаг.

Макс резко распахнул дверцу машины, и выстрелил в сторону «ползунов». Пуля высекла сноп искр из бетонной плиты, и, срикошетив, разбила одно из окон в панельной казарме. Движение на плацу прекратилось, но ненадолго. Раздался отчаянный выкрик:

– Всех не перестреляет. Давайте разом к машине, не то уедет вместе с председателем. Вперёд! ― и мужики повскакивали на ноги, и побежали к машине.

Максим выпустил в их сторону ещё одну пулю, и захлопнул дверцу. Ухватившись за руль, он понял, что крикун прав – с помощью пистолетов они спастись не смогут, и всех не перестреляют. Мало того, несмотря на убедительную браваду, что готов погибнуть, прихватив на тот свет Верховного председателя, уходить из жизни Максим совсем не собирался. Особенно теперь, когда встретил, наконец, любовь всей своей жизни после долгих и мучительных скитаний и сомнений.

Теперь спасение их было в скорости, с которой они будут мчаться вон из этого лагеря. Во-первых, если ехать быстро, то стрелять по машине побоятся, чтобы не зацепить случайно своего предводителя. Во-вторых, они успеют миновать все посты до того, как им сообщат о похищении генерального маршала Нового мира.

– Держитесь крепче! ― заорал Макс, надавив на педаль газа. Сдав назад, он развернул большую машину, и направил её, как огромный таран на группу гвардейцев, бросившихся наперерез. Те, заметив угрозу, отскочили в стороны, но Максим, вильнув рулём, зацепил-таки одного автоматчика, отшвырнув его обратно на бетонные плиты, с которых тот не так давно поднялся. Злорадная улыбочка скользнула на лицо водителя, который втайне надеялся, что сшиб именно того, кто пинал его сегодня тяжёлым сапогом на плацу.

Мощный автомобиль стремительно мчался к воротам, за которыми лежал в руинах посёлок «Утренний». Обычный подмосковный посёлок, ставший теперь центром страшной утопии, названной Новым миром – источником противоестественного порядка, грозящего будущим поколениям беспросветными рабством, упадком и апатией.

Встреченные по пути люди, заметив автомобиль, бросали работу, чтобы глазами проводить машину Верховного председателя. Некоторые даже почтительно склоняли голову. Те же, у кого на голове были шапки, непременно снимали их при виде дорогого авто. По их реакции Максим догадался, что, несмотря на переполох с выстрелами в районе штаба, никто ещё не догадался о том, что произошло на самом деле. Похоже, связь здесь работает из рук вон плохо, как, впрочем, и везде. А вот, раболепное преклонение голов перед экипажем властителя Нового мира, изрядно насмешило Максима.

– Прямо, как крепостные перед барином шапки ломают. Вот так всеобщее равенство! ― сквозь смех выдавил Макс, глядя на председателя. Тот отреагировал с раздражением:

– А чего ты ржёшь? Сам же тут недавно рассуждал о человечьей природе. В правилах Нового мира такие церемонии не прописаны – это, так сказать, инициатива снизу. Ну, хочется людям кому-то подчиняться и кланяться. Не всем, конечно, но большинству – такова твоя хвалёная природа человека. Со временем может и привыкнут, что все равны с рождения, а, может, и нет – там видно будет.

Автомобиль подъехал к железным воротам. Максим ещё издали начал давить на сигнал клаксона, извещая о приближении сановного экипажа. Часовые выскочили из дежурки, и спешно распахнули створки ворот. Вытянувшись по стойке «смирно», бойцы проводили преданным взглядом автомобиль хозяина. Максим выдохнул с невероятным облегчением, поняв, что известие о похищении Верховного председателя, ещё не достигло караульных. И что тому виной – неполадки со связью, или неразбериха, возникшая среди охранников штаба и гвардейцев – неважно. Главное, что удалось без препятствий покинуть территорию Нового мира. Осталось миновать несколько внешних постов, перекрывающих дорогу, и их уже не догонят.

Рабочие на полях так же искренне, в рабском почтении склоняли головы при виде тонированного автомобиля. Глядя на этих бедолаг, Максим с сожалением вынужден был признать, что надеждам Антона Игоревича, на то, что люди свыкнутся с мыслью о всеобщем равенстве от рождения и до смерти, вряд ли суждено было сбыться в ближайшем будущем. Если председатель, конечно, искренне питал такие надежды, но, глядя на самодовольное лицо Верховного, Максим сильно в этом сомневался.

Пожилой вояка принимал все эти поклоны и ломанье шапок, как само собой разумеющееся признание его превосходства. И, несмотря на все его заверения об абсолютном равенстве всех перед всеми, Максим не сомневался, что со временем это неофициальное приветствие главы коммуны станет непреложным правилом, закреплённым в законах мира будущего. И очередная попытка уравнять всех останется ни чем иным, как добрым намерением, которыми, как известно, вымощена дорога в ад.

Проезжая мимо дорожного поста, к которому утром они вышли с санитарным отрядом, Максим ещё раз порадовался нерасторопности службы связи Нового мира – их автомобиль спокойно миновал заслон. Постовые лишь вытянулись по струнке, и откозыряли хозяину.

– Ф-ф-ух, и тут пронесло. Что-то растерялись твои гвардейцы, а, Антон Игоревич? ― язвительно обратился Максим к пленнику. Ольга поддержала его:

– Так это не то, что кучей кого-то безоружного отпинать.

Председатель ответил невозмутимым тоном:

– Это я недоглядел – сегодня в смене одни новички, без реального опыта. Хоть и учили их как надо, а, похоже, всё равно что-то напутали сгоряча. Ну, так ведь никто же не знал, что ты такой прыткий окажешься. Но сейчас за дело возьмутся настоящие специалисты, у которых на ножах и прикладах места для зарубок не осталось. Так что, советую меня высадить, развязать, а я, в свою очередь, гарантирую вам жизнь.

– Ну, нет, Антон Игоревич – цену твоему слову я уже знаю. Подержу тебя ещё немного рядом, в качестве гарантии, а там поглядим, что с тобой делать, ― и Максим прибавил газу, вырулив на более ровную и широкую дорогу. Слегка потрескавшийся местами асфальт, послушно ложился пол колёса тяжёлой машины, приближая беглецов к трассе, ведущей на Москву. И, когда солнце только скрылось за горизонтом, вдали показался ещё один пост. Максим рассмотрел, что укомплектован этот заслон также, как предыдущий, а, значит, это ещё один рубеж Нового мира.

Однако, в отличие от предыдущего, на этом посту успели подготовиться к встрече беглецов. Дорога была перекрыта конструкцией, сваренной из стальных труб, а караульные направили стволы автоматов в сторону автомобиля. Максим понимал, что хороший стрелок может постараться и убить водителя, не причинив особого вреда пленённому председателю. Максим не горел желанием испытать меткость постовых, и, возблагодарив небеса за то, что председатель выбрал для себя машину повышенной проходимости, крикнул:

– Держитесь крепче! ― и вывернул руль в сторону обочины. Всех, кто был в салоне, сильно тряхнуло, и продолжало болтать всё то время, что Максим вёл автомобиль по неровному лугу. По узкой полоске сухой травы, втиснутой между мёртвым кустарником и дорогой, мощный автомобиль сходу миновал блок-пост. Позади зазвучали одиночные хлопки выстрелов. Максим сообразил, что, раз стреляли не очередями, значит, старались бить прицельно. Но, видимо, целились плохо, и он без последствий вывел машину снова на ровный асфальт, и прибавил скорость.

Вскоре «осиное гнездо» осталось далеко за поворотом. Но радость омрачил заскрипевший сарказмом в вечерних сумерках голос Верховного председателя:

– Вижу, радуешься. Радуйся, недолго осталось. У нас хороших тачек много, и водители есть не тебе чета – скоро нагонят. Как ты успел заметить – все уже в курсе, кто кого везёт в моей машине. Ты хоть невесту поцелуй на прощание.

С заднего сиденья раздался возмущённый голосок Ольги:

– Заткнись, пердун старый, привык трепаться в своём кабинете. Здесь будешь говорить, когда тебя спросят, или получишь рукоятью по затылку.

Максим улыбнулся, узнавая темперамент любимой, по которому он так скучал всё это время. Однако, десять минут спустя, он понял, что старик председатель не ошибся в своих гвардейцах. В зеркало заднего вида Максим успел рассмотреть, как далеко позади в густых сумерках прорезались молочными кляксами фары автомашин. Что это были за машины, рассмотреть он не успел, потому что меткий выстрел раскрошил зеркало. Макс непроизвольно дёрнул руль в сторону, успев заметить торжествующую ухмылку на лице председателя.

Что же делать? Ведь едва дотянули до трассы, ведущей прямиком в Москву – ещё час-полтора, и были бы у границ большого города. А тут эти… специалисты. И ведь, судя по расплывающимся пятнам белого света, преследователи довольно быстро их нагоняли. Максим утопил педаль газа в пол почти до упора, схватив колесо руля до судорог в пальцах. Вот уже вдалеке показалась развязка с большой московской трассой. А что в том шоссе толку? Там их будет догнать ещё проще – по широкой то дороге.

Максиму почудилось, что скорость их машины стала снижаться, и он ещё раз надавил на педаль. Но та вдруг провалилась, не оказав ноге водителя ни малейшего сопротивления. Машину тут же затрясло, как в сильнейшем эпилептическом припадке. Максим бросил взгляд на датчик уровня топлива, но уже и так понял, что тот указывает на полное отсутствие бензина в баке.

– Максим, что это? Что случилось? ― раздался из-за спины встревоженный голос Ольги. Максим в бессильной злобе хлопнул ладонью по приборной панели.

– Похоже, чья-то пуля просверлила дырку в бензобаке. Сейчас, видимо, встанем посреди дороги.

Антон Игоревич Мережков, отставной подполковник Советской Армии и Верховный председатель Нового мира, расхохотался во всю мощь своих изношенных лёгких.

– А что я говорил? Советую съехать к обочине, и выйти с поднятыми руками. Жизнь я вам гарантирую, но вот какую…

Но Максим прервал эту торжествующую тираду:

– Да, заткнись ты. Попробуем ещё кое-что. Оля, упрись руками в переднее сидение, ― выкрикнув дельный совет для своей любимой, он выключил фары, и направил, бьющийся в конвульсиях бензинового голода, автомобиль в сторону пологой обочины.

Скатившись с дороги на неровную полянку, плотно укрытую оспинами рытвин, внедорожник покатился по жухлому ворсу из полуистлевших трав. Колёса подпрыгивали на кочках, вынуждая пассажиров биться в салоне обо все углы, несмотря на попытки удержаться на месте. Особенно сильно бросало Верховного председателя, которому нормально удержаться мешали связанные руки. С его места звучали вычурные ругательства, заглушавшие грохот деталей автомобиля, скачущего по неровностям придорожного пустыря.

Двигатель дёрнулся в последний раз, заставив людей подпрыгнуть в своих креслах до самого потолка, обитого мягкой кожей. Вызвав сокрушительное «салонотрясение» движок окончательно сдох, спалив последние капли топлива. Максим успел перевести рычаг коробки передач в нейтральное положение, и тяжёлая машина продолжила катиться по инерции, по-прежнему отчаянно галопируя на каждом бугорке.

Благодаря благополучной гибели системы усиления руля, управлять машиной стало сложнее, чем взбесившимся боевым слоном. Тугой руль упорно не желал подчиняться рукам водителя, сам норовя при этом садануть по пальцам в ответ на каждый прыжок с кочки. Максим вспомнил из истории, что погонщики боевых слонов имели при себе в поясном мешочке молоток и долото, чтобы успеть перерубить впавшему в буйство слону шейный позвонок, пока тот не затоптал своих же пехотинцев.

Однако, железный слон, которого пытался обуздать Максим, затоптать никого не мог, а вот унести своих «наездников» подальше от дороги – вполне. Но это было беглецам лишь на руку – может, в густеющих сумерках, обозлённые гвардейцы не заметят, куда пропал с дороги автомобиль их председателя. Бугры и канавки активно противились движению машины, но скорость падала не так быстро, как ожидал Максим. И это его радовало – значит, есть все шансы докатиться до ближайшего перелеска, где они смогут укрыться от преследователей.

И, вот уже первые кусты заскрежетали ветками по полированным бортам автомобиля. Машина катилась уже с такой скоростью, что какой-нибудь пожилой любитель бегать трусцой смог бы поднапрячься и обогнать её. Но, несмотря на медленный ход наката, Максим не успел вовремя среагировать, когда перед самым бампером открылся провал размытой дождями и талыми водами глубокой канавы, куда автомобиль обречённо нырнул, встав почти вертикально «на нос». Единственное, что успел сделать Максим, так это отчаянно заорать, вторя крикам Ольги и Антона Игоревича.

Что и говорить, от таких кульбитов сердце сжималось в груди, как капля воды на морозе. Максим до предела напряг руки, чтобы не напороться грудью на рулевую колонку. Ему даже показалось на мгновение, что он слышит, как хрустят от напряжения его мышцы и связки. Однако, когда всё стихло, и машина застыла, уткнувшись передним бампером в вязкое дно канавы, Максим понял, что хруст не имел отношения к его связкам и сухожилиям – треснуло прочное ветровое стекло.

Стекло не выдержало удара головой Антона Игоревича, который так и лежал, уткнувшись лбом в пучок трещин, распустившийся в виде огромной звезды. Центр этой «звезды» потемнел от крови, обильно сочащейся из рассечённой раны над бровью председателя. Пожилой мужчина не шевелился, и, похоже, вообще не дышал. Это плохо – мёртвым он не представлял интереса, как заложник.

Над самым ухом Максима послышался слабый стон Ольги. Максим повернулся к ней, и встревоженным голосом спросил:

– Любимая, ты в порядке?

– Да, вроде цела. Ай! Только вот руку, кажется, вывихнула, ― повреждённая рука, видимо, сильно болела, потому что девушка едва сдерживала слёзы. Максим выкарабкался из машины, и помог выбраться девушке. Потом, пригибаясь к земле, выбрался к просвету между кустами, который промял их автомобиль. Держась за сплетением веток, он стал наблюдать за дорогой.