Текст книги "Роковые таблички (СИ)"

Автор книги: Вадим Ечеистов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

– Как думаешь, у них есть машина на ходу? Догонять нас не кинутся?

Григорий, не отрывая напряжённого взгляда от дороги, сквозь зубы выдавил:

– Да откуда ж мне знать. Видишь, жму, что есть мочи, чтоб подальше отъехать на случай, если решат в погоню броситься.

– Машин то много на дороге пылилось – может, какая и впрямь ездит. Пока сзади никого. Стоп, а это что такое? ― Максим заметил, как на край неба жирной пиявкой наползает столб чёрного дыма. Пачкающая весеннее небо широкая полоса копоти имела вид неровного пунктира, невольно вызывая в памяти Макса какие-то неясные ассоциации.

Григорий коротко взглянул в зеркало.

– А это, покрышки, наверное, жгут. Вот, придурки, вымажутся сейчас как черти. Тоже, нашли развлечение. Макс, глянь ещё – никто за нами не едет?

Максим обернулся, но никого на дороге не было. И тут он понял, что не так с этим дымом. Он звонко шлёпнул себя ладонью по лбу.

– Вот дурак! Это же школьный курс истории. Знаешь, что это такое, Гриша? Это – дымовая сигнализация. Они кому-то сигнал подают.

– Как индейцы, что ли? ― не очень уверенно попытался сострить Григорий.

Но Максим шутку не поддержал, и совершенно серьёзно продолжил.

– И как они тоже. На Руси, кстати, тоже сигналы днём дымом подавали, а ночью – огнями. Ты так и не понял – у них сообщники есть, которые теперь знают, что мы мчим во весь опор, и устроят нам встречу. Потому и погони за нами нет.

Григорий потемнел лицом, и немного ослабил давление на педаль газа. Мелькание снаружи замедлилось, и только сейчас Максим обратил внимание, что вдоль дороги стоят дома разной степени запущенности. Водитель выругался так, что Максим рассмеялся над изобретательно сложёнными фразами. Григорий решил, что тот решил над ним поиздеваться, и рассержено напустился на пассажира:

– Смешно? А мне вот не очень. Всё, сегодня больше никуда не едем. Раз уж у нас ещё одна засада впереди – лучше переждём. К тому же подустал я изрядно. Не заметил, что это за городишко?

– Да, где тут увидишь – ты же мимо указателя промчался, как ужаленный. Н карте области раньше я его видел, но вот название не помню. Помню только, что после него трасса с кольцом малой бетонки пересекается.

– Отлично! Вот завтра на бетонку и уйдём. Может, кстати, эти уроды дальше по дороге нас ждать будут, и мы с ними не пересечёмся.

Максим не разделил подобного оптимизма:

– Ну, не знаю – я бы на их месте поджидал нас на пересечении с малым кольцом. Чтоб уж, наверняка.

– Ну, спасибо, успокоил! ― съязвил Григорий, поворачивая на узкую улочку. Максим, выглядывая в окно, обратил внимание, что люди в городке есть. Однако, при виде их машины все разбегаются и прячутся по домам. Видать, население порядком пуганное, и от гостей ждут только неприятностей. Максим обратился к приятелю, который пристально всматривался в фасады приземистых домиков:

– Как думаешь, на ночлег нас пустят?

– Нет, конечно. Я бы не пустил. Могут ещё и стрельнуть через дверь. А вот и наш приют на ночь, ― Григорий кивнул на двухэтажный домик, с отваливающимися кусками розовой штукатурки. Строение было явно не жилым, что красноречиво подтверждалось полным отсутствием двери. Ржавые петли сиротливо торчали на деревянном косяке, будто маленькие ладошки, приглашающие путников укрыться на ночь в соскучившемся по человеческому теплу доме.

– А что, вроде нормальное место – улочка боковая, тихая. С трассы машину не видно. Людей на улице нет. А если и есть в домах, вряд ли кто захочет ограбить двух мужиков с дробовиком. Тем более, что все разбегаются, только на глаза попавшись. Давай располагаться, ― Макс вышел из машины, и потянулся, разминая затёкшие мышцы. Потом он вышел на самую середину мостовой, и подняв ружьё над головой, потряс им.

– Эге-гей, смотрите все! У нас есть, чем стрелять. Бах-бах. И я очень хорошо попадаю в цель. Так что, нас не беспокоить, и к машине не подходить, ― заорал Максим так, что вдоль пустых фасадов прокатилось эхо, вторя этой внезапной браваде. Краем глаза мужчина всё-таки отметил, как в некоторых окнах плотнее задёрнули шторы и занавески. Хотя, возможно, ему это лишь показалось – уж очень заброшенными и безжизненными выглядели дома на улице. Тем не менее, он, не в силах скрыть усмешки, повернулся к подошедшему Григорию:

– Видал? Никто не пожелал оценить моё остроумное приветствие. Похоже, шуток здесь не понимают.

Григорий по-прежнему выглядел напуганным и озабоченным, и не разделил шутливого настроя Максима.

– Может, оттого и не понимают, что такие «шутники» со стволами и ножами всех запугали, ― сказал он. Потом, осмотрев пустые окна, добавил:

– А, может, так запугали, что уже и смеяться некому. Ладно, хватит на улице маячить – пошли устраиваться.

Мужчины слегка расчистили место на полу в квартире на втором этаже, с окнами на припаркованный «москвич». Потом запалили внизу небольшой огонь в старом ведре, на котором разогрели банку тушёнки и вскипятили воды в помятом чайнике. Долго думали, кто первый будет дежурить у окна свои три часа. Веских аргументов ни у кого не нашлось, и спор решили с помощью старой мальчишечей формулы: «камень, ножницы, бумага».

Максим, со своим «камнем», сел на старый табурет следить за улицей, а Григорий, отдав ему свои часы, и насмешливо помахав листом «бумаги», забрался в спальный мешок, и минуту спустя ритмично засопел. А Максим, потеплее подоткнув куртку, уставился на железного коня, стреноженного под окном.

Ночь прошла в целом спокойно. Ни единой живой души в пределах видимости так и не появилось, если не считать пары голодных крыс, прошмыгнувших под дверью. Забравшись в спальный мешок, после третьей своей трёхчасовки бодрствования, Максим мгновенно уснул. Однако, как оказалось, ненадолго. Сам он и вовсе считал, что только прикрыл глаза, как его буквально за воротник вытащил из спальника Григорий.

Максим в полнейшем недоумении смотрел на лицо приятеля, едва различимое в тусклых отблесках лунных лучей, проникавших сквозь пыльные стёкла. По его прикидкам, разбудить его Гриша должен был, когда вместо луны, в окна начнут проникать первые лучи дневного светила. Однако, приятель продолжал настойчиво трясти его за ворот, нашёптывая, как заклинание:

– Вставай, Макс. Ехать пора. Вставай, говорю.

Максим выхватил из рук напарника ремешок, и повернул часы так, чтобы в серебристых лучах видеть циферблат.

– Чёрт! Да, что же это такое – всего сорок минут прошло. Какого ты меня разбудил? Ну, если пошутить решил, ― Макс потянулся, чтобы ухватить за горло бесцеремонного нарушителя его сна. Григорий без особого труда отвёл алчные руки в сторону, и приложил ладонь к уху.

– Слышишь? Рокот слышишь, удаляется? По трассе только что патруль военный проехал – машин восемь, не меньше. Вставай, надо им в хвост пристроиться. После их проезда, нужно время, чтоб засаду подготовить. Надо успеть в этот промежуток проехать.

Максим, и в самом деле, расслышал отдалённое урчание мощных моторов. Выругавшись, чтобы стравить злость за несвоевременное пробуждение, он, всё же, согласился с предложением напарника, и стал выбираться из мешка. Мысль была верная, а досмотреть сон он сможет и в машине. Пока Григорий разогревал мотор старенького авто, Максим собрал их нехитрый скарб. Прошло не более десяти минут после побудки, как ветхий «москвич» уже выезжал с боковой улочки на центральную магистраль городка.

Вскоре они нагнали венный патруль, и продолжили ехать на почтительном расстоянии, замедляя ход, лишь только на самом краю видимости появлялись светящиеся пятна фонарей и отсветы прожекторов движущейся колонны. Максим, зевнув так, что хрустнули суставы челюсти, вполголоса напомнил водителю:

– Гриша, ты смотри, указатель на бетонку не прозевай.

– Указатели? Ну, ты сказал! Да сейчас не то, что указатели – знаки почти все повыдёргивали. Берут всё, что не приколочено… А приколоченное – отпиливают и тоже берут. Так что едем «по приборам». Надеюсь, нужный перекрёсток не пропустим.

– Это так. Сколько помню пересекал малое кольцо, эти перекрёстки были крупнее обычных. А вот, кстати, впереди что-то похожее. Не забыл, что нам направо?

– Понял, направо, так направо. Тьфу ты, дьявол – жаль, что патруль дальше проехал. Ну, хоть на перекрёстке нас подловить не успели.

– Ну, вот – сглазил, ― с этими словами Максим ткнул пальцем в сторону фигур, движущихся у края дороги. Желание поспать окончательно покинуло его, когда он увидел, как на асфальт из придорожной канавы поползли вооружённые люди.

– Да чем же мы им так понравились? Никак не отвяжутся, сволочи. Видели же, что и мешки с собой небольшие, и тачка не люксовая, ― продолжая вслух недоумевать, надавил на педаль Григорий. Машина отчаянно тужилась, стараясь увеличить скорость ещё больше. Но, похоже, бандиты тоже успевали к перекрёстку.

– Нет, Гриша, они не отвяжутся. Не в мешках дело – обидели мы их, вернее, их приятелей. Похоже, для них это, вроде как, «дело чести», ― рассуждал Максим, покрепче упираясь руками в приборную панель. Григорий согласно покивал, и добавил:

– А для нас дело чести – от них уйти живыми. Сейчас попробуем устроить им тест на доверчивость, ― и он щёлкнул выключателем поворотника. На приборной панели заморгала стрелочка, направленная влево. Указатель поворота принялся щелчками отмерять время, необходимое бандитам на принятие решения.

Максим с ненавистью смотрел на бегающих по асфальту людей в разномастной одежде, и с не менее разнообразным вооружением. От двустволки, до автомата иностранного производства и необычайной формы, от багра на длиннющем черенке, до спортивного, блочного арбалета – этакая абордажная команда из фильма про пиратов. И эти «казаки-разбойники», похоже, заметили моргающий левый поворотник «москвича», так как большинство бросились перекрывать левый съезд на малое кольцо. Большинство, но не все – четверо, не прошедших «тест на доверчивость», бежали к дороге, ведущей вправо.

Григорий, доехав до перекрёстка, резко вывернул руль вправо, и машина, едва не закрутившись вокруг своей оси, съехала на правую дорогу. Те четверо, что пытались перекрыть путь, в последний момент успели отскочить в сторону. Однако, почти сразу, сзади зазвучали хлопки выстрелов. Но небольшой автомобиль после резкого поворота продолжал какое-то время рыскать по дороге, повинуясь инерции и движениям руля, которыми водитель пытался выровнять траекторию. В общем, этот мечущийся зигзагом «москвич» представлял собой самую неудачную мишень, какую только можно представить, и вскоре приятели были уже на безопасном расстоянии.

Григорий прерывисто выдохнул и утёр со лба едкую испарину.

– Уф, получилось – ушли. А ты говорил: я не выспался, зачем разбудил. Попозже бы ехали – они бы уже чем-нибудь дорогу закрыли. Сейчас бы ножами нам рёбра щекотали.

Максим поёжился от этих слов.

– Да, удачно проскочили. Но спать я всё так же хочу. Так что, ты уж не обижайся, если усну. Всё равно за руль не пускаешь. Только останови сейчас где-нибудь, а то мне после этих переживаний необходимо на воздухе пару минут побыть.

Григорий, через силу сумел-таки выдавить кривую нервическую улыбку, поняв, на что намекает напарник. Потом, издав какой-то хныкающий звук и откашлявшись, он рассмеялся, будто и не было этой засады, и пущенных вдогонку пуль. Отдышавшись после минутного сеанса целебного хохота, Григорий заговорил:

– Ты знаешь, Макс, мне тоже совершенно не обойтись без остановки на несколько минут. Только так: быстро делаем свои дела, и в машину. Я – баранку крутить. А ты можешь спать. Долгий привал устраивать не хочется – вдруг у этих отморозков машина в канаве припрятана. Уж если они такие обидчивые, как ты предположил – наверняка в погоню бросятся.

На том и порешили. В месте, где обочина была достаточной ширины и не совсем размыта водой, остановили машину. Опорожнив благополучно мочевые пузыри и взрезав утренний морозец источавшими густой пар струями, мужчины осмотрели свой транспорт. По счастью, даже после столь напряжённого родео, фатальных поломок «москвич» сумел избежать. Конечно, скрипов и дребезжания стало больше, но, как сказал Григорий: «Нам не в кино сниматься, а ехать».

Однако, две пули преследователей всё-таки догнали автомобильчик. Одна пробила бампер, а вторая оставила дырку в крышке багажника. Но, как говорили раньше теледикторы в криминальных сводках – жизненно важные органы не задеты. Григорий, окончив осмотр боевого железного коня, долил в бак бензина, после чего мужчины отправились дальше. Максим, как и обещал, вскоре задремал, невзирая на все шумы и хрипы, порождаемые нутром четырёхколёсного ископаемого.

Сон был неглубоким и тревожным. Максим то и дело просыпался, вырываясь из призрачной мешанины пугающих и суетливых образов в явь, состоящую из скрипучего салона автомобиля и однообразной дороги за окнами. Это однообразие, накладываясь на ночной недосып и утренние переживания, вновь заставляло Максима незаметно погружаться в душный омут кошмара.

Проснувшись в очередной раз, Максим так и не смог вспомнить, что видел во сне – тревожные картины таяли, как сухой лёд, вытащенный из корзины мороженщика. Он тряхнул головой, как пёс, выбравшийся из воды, скидывая ядовитые капли сонного наваждения. Потом взглянул на серое небо, придавившее гранитной плитой конвульсивно изогнувшуюся дорожную ленту. Плотный покров из непроницаемых туч не давал возможности угадать, который сейчас час. Широко зевнув, Максим обратился к водителю:

– Гадость какая-то снится. Даже глаза закрывать нет желания. Не вышло поспать. Много проехали?

Григорий тоже зевнул, перед тем, как ответить.

– Да уж часа два едем. Дорога паршивенькая, особо не разгонишься – так что, думаю, километров под сто проехали.

Максим удивился, так как думал, что спал в общей сложности не более получаса. Потом обратился к своей памяти, которая услужливо развернула перед его мысленным взором карту подмосковных дорог.

– Около сотни километров, говоришь? А болото проезжали?

– Болото? Вроде было какое-то несколько километров назад. Там ещё пни двухметровые торчат обрубками.

– Ну, точно – как на фотках в атласе. Значит, вовремя я проснулся. Скоро будет трёхсторонний перекрёсток, на котором уходим влево, и вот перед нами финишная прямая, километров под сто длинной.

– Это хорошо. А мосты по дороге будут? ― пытаясь подавить зевоту, спросил Григорий. Максим в изумлении приподнял бровь:

– Мосты или посты? Я не расслышал.

– Всё ты расслышал – мосты. Хотя, ты прав – где мосты, там и посты… бандитские. Они ж, гады, как тролли из заморских сказок, под мостами прячутся. Тесное место – идеальное для засады. Тут было два моста по дороге, так у обоих жлобы роились пачками.

– И как же мы прорвались? Ты уж извини – я проспал.

– Повезло. У первого моста, видать, разборки с конкурентами были – из трёх десятков стволов лупили в белый свет, как в копеечку. Не до нас им было. Канонада стояла такая, что в машине чуть стёкла не повылетали, а ты даже не чихнул – до того спал крепко.

– То-то мне кошмары снились. А на втором мосту, тоже засада была?

– Ещё как была! На этот мост въезжал уже с оглядкой – не поджидает ли кто. Половину проехал, думал уже всё, а тут как повыскакивали из-за перил амбалы, и давай в машину крюки швырять. А крючья тросами к перилам примотаны. Хорошо, что на крыше багажника нет. Спасибо, что у меня реакция хорошая – втопил так, что «москвич» только что на взлёт не пошёл. Вот тебе и развалюха – настоящий танк! Правда, задний бампер они всё-таки отодрали крюками. Болты, к счастью, проржавели. Но у этих хоть какая-то добыча, ― рассказывая всё это, Григорий заметно повеселел и приободрился. Он уже не зевал каждую минуту, а откровенно бравировал своей находчивостью, и насмехался над невезением и простотой бандитов.

Максим не очень-то верил в то, что рассказ Григория основан на реальных событиях. Ведь он знал себя, знал, насколько чуток его сон – а тут не проснулся от грохота выстрелов и лязганья абордажных крюков по металлу кузова. Сомнительно. Однако, спорить с водителем не стал. Напротив, он посмеялся вместе с ним, дав понять, что и не думал сомневаться в его небывалой храбрости, и радуется спасению от алчных лап негодяев и убийц.

Обсудив ещё опасности, которые могут таить тесные места, вроде мостов, мужчины незаметно одолели путь до перекрёстка, имеющего форму буквы «Т». Место, которое также потенциально могло таить в себе опасность – риск нарваться на засаду. Григорий сбавил скорость перед крутым поворотом, а Максим опустил стекло на дверце и покрепче схватил ружьё. Дуло он высунул в окошко, грозя невидимым врагам.

Однако, засады на перекрёстке не было, и враги так и не вышли из разряда невидимых. Автомобиль спокойно повернул налево, и, обогнув огромную яму в асфальте, резво покатил дальше.

Дорога шла то в гору, то с горы, от одного крутого поворота к другому, и напоминала скорее трассу для экстремального слалома, нежели загородное шоссе. Одно качество этой дороги можно было отнести к приятным моментам – полное отсутствие людей вблизи обочин. С чем это связано, приятели могли лишь гадать, но чувствовали себя гораздо спокойней, не видя в отдалении фигур, от которых можно было ждать любой гадости. Ведь, как показали события последних дней, возле дорог ошивается не так уж мало народу, для которого малейшая нажива намного важней человеческой жизни.

Так они и ехали около часа, пока, оставив сбоку небольшой посёлок не увидели вдали высокую насыпь, переходящую в узенький, по одной полосе в каждую сторону, мост. И не важно, поверил Максим в истории рассказанные Григорием, или нет, но под ложечкой тревожно засосало. Максим глянул на водителя – глаза Григория напряжённо бегали, высматривая источник возможной опасности.

Искомая опасность долго ждать себя не заставила – перед мостом на дорогу, практически ниоткуда, вышли двое мужчин с короткоствольными автоматами наперевес. Бульдожьи дульца автоматов рыскали в сторону едущего автомобиля. На автоматчиках была потёртая и пропитанная пылью форма инспекторов дорожной милиции. ГАИшники неспешно шли к самому центру полосы движения, и один из них жестами потребовал остановиться.

Максим посмотрел на, исполненное неожиданной злобы и решимости, лицо напарника.

– Гриша, я так вижу, ты останавливаться не намерен? Это же ГАИшники. Может остановимся?

– Макс, ты чего, от недосыпа разума лишился? Нельзя останавливаться перед вооружёнными людьми – ничем хорошим это не кончится. Какие, на фиг, ГАИшники? Машин на дорогах раз, два и обчёлся. Сняли, наверное, форму с мертвецов, и щиплют проезжие машины.

– Ты учти, у меня два патрона осталось, а у них – два автомата. Не остановимся – изрешетят нас в мочалки. А так, может, откупимся.

Григорий в ответ горестно усмехнулся.

– Нет, ты за год в полях, и вправду, одичал. Один знакомый водила решил так откупиться, так они его раздели до трусов, и пустили по дороге. Хорошо, я мимо проезжал, а так сдох бы – осень ведь была поздняя. Лучше рискнём. Видишь, от них до моста метров двадцать. На мосту они нас не достанут. Нам эти метры надо успеть проскочить, а для этого мы сейчас немного поиграем.

Григорий включил правый поворотник, и стал сбрасывать скорость. Когда до людей в форме осталось не более трёх метров, скорость «москвича» была уже сравнима с пешим шагом не самого резвого человека. Один из автоматчиков, сморщив на лице торжествующую ухмылку, двинулся к машине. И в этот момент Григорий ударил по газам, и, резко вильнув рулём, объехал ошарашенных постовых.

Эти два десятка метров никак не желали заканчиваться – медленно, как густой клей, текло дорожное полотно под колёса машины. Но это была лишь иллюзия. На самом деле, Григорий умудрился разогнать «москвич» настолько, что они оказались на мосту за мгновение до того, как прозвучали очереди автоматных выстрелов.

Однако, это оказалось лишь первым шагом по преодолению моста. Похоже, выстрелы служили сигналом, запускавшим второй эшелон западни. Впереди, на самом съезде с моста, показались пятеро парней в чёрных балахонах. Такой одеждой раньше кичились старшеклассники, «балдевшие» от каких-либо рок-групп. На чёрном фоне, замечательно смотрелись портреты кумиров и красочные сцены с их рекламных плакатов. Однако, на старшеклассников эти ребята были мало похожи. «Склад рок-магазина, видать вскрыли», ― предположил Максим, пытаясь рассмотреть, что же тащат эти «балахонщики».

Оказалось, что в их руках была длинная жердь, утыканная гвоздями.

– Макс, стреляй по этим уродам, иначе мы без колёс останемся, ― прокричал Григорий.

Максим не стал спорить, и полностью раскрыв окошко, высунул ружьё, уперев в плечо. Он понимал, что целиться из движущейся машины, да ещё, когда тебя слепит поток встречного воздуха – дело ненадёжное. Поэтому просто направил ствол в сторону плотной группы людей в балахонах, и нажал на курок. Приклад больно взбрыкнул отдачей, но Максим заметил, как один из несущих шипастую жердь схватился за живот, и скорчился у ног товарищей. Его сосед взвился волчком, прижимая к груди окровавленную руку. «Одним выстрелом двоих зацепил. Вот, что значит хороший дробовик», ― обрадовался удачному выстрелу Максим, прячась в кабину, и утирая вымученные ветром слёзы.

Жердь скакнула пару раз, как на пружинках, упав на асфальт, когда остальные разбойники бросились утаскивать раненных с дороги. Этой заминки хватило Григорию, чтобы объехать опасное препятствие. Но один из чёрных балахонов, ловко, по-обезьяньи, вскочил, и на ходу уцепился за дверцу со стороны Максима. Грязная, со струпьями, рука, ловко впорхнула в раскрытое окно, и ухватила Максима за горло.

Какая-то звериная ловкость позволяла мерзавцу удерживаться на дверце набиравшей скорость машины, и, при этом, всё крепче сжимать пальцы на горле Максима. А у того от недостатка воздуха перед глазами кружились разноцветные спирали, а сердце готово было взорваться. Сначала он пытался отцепить грязные пальцы от своей шеи, но те были будто отлиты из титана и смазаны суперклеем. Даже, если Максиму удавалось отцепить один палец, тот сразу же возвращался на прежнее место.

Сквозь свист ветра в открытое окно пробивалась отборнейшая брань, перемежаемая устрашающими воплями душителя. Максим чувствовал, что счёт идёт на секунды. Ещё немного и он просто потеряет сознание, и больше не сможет его отыскать. Максим протянул руку к Григорию, и жестом попросил вложить ему в ладонь что-нибудь, способное избавить его от цепкого сквернослова.

Похоже, напарник без труда прочитал жест, потому что ладонь ощутила холодный металл. Предмет был тяжёлым, тонким и продолговатым. «Монтировка. Самое то», ― сообразил Максим, и, не глядя, вложив остатки сил в удар, ткнул железкой в окно. Рука ощутила упругую преграду, а металл монтировки передал вибрацию удара. Цель поражена. Максим, зажмурившись, повторил выпад. И снова в цель. Пальцы на шее ослабили хватку, в то время как вопли за окном стали отчётливей и злее.

Максим одной рукой продолжал наносить удары в окно, а другой принялся отгибать слабеющие пальцы врага. Он старался делать это как можно резче, чтобы палец, хрустнув, ломался. Этот гад заплатит нестерпимой болью за то, что желал задушить его. Но от священной мести Максима оторвал крик Григория:

– Макс, отцепляй живей его от своей шеи. Сейчас сворачиваем на пересечённую местность. Тряхнёт так, что этот камикадзе катапультируется. Я не хочу, чтоб он твой кадык прихватил на память.

Максим, посмотрев вперёд, сразу понял, о чём говорит водитель – дорога была наглухо перекрыта спиленными стволами берёз. А за этой баррикадой, как кегли, торчали ребята, вооружённые до зубов, и жаждущие крови. Максим понял, что Григорий решил рискнуть, и, перескочив через неглубокий кювет, выехать на поле. Ясно, что машина долго по полю не проедет – не трактор всё-таки. Но такой неожиданный ход даст им возможность и немного времени, чтобы убежать от бандитов.

Максим ухватил монтировку обеими руками, и, замахнувшись, насколько позволял тесный салон, вонзил её прямо в матерящийся рот израненного негодяя в окровавленном балахоне. Выбив попутно несколько жёлтых зубов, ломик застрял в кости черепа. Изо рта потекла кровавая пена, закапав и без того пропитанный кровью лик солиста «Коррозии металла». Мужик отпустил, наконец, горло Максима, и, выгнувшись пружиной, свалился на дорогу, как насосавшийся клещ. Но, в отличие от мерзкого насекомого, этот человек был уже мёртв.

Едва Григорий убедился, что шея Максима свободна от рук убийцы, он, вильнув сначала влево, выкрутил руль и стал по диагонали разгоняться к правой обочине. Раздался крик:

– Держись!

Но Максим и без предупреждений понимал, что его сейчас ожидает. Он упёрся руками в переднюю панель, а ногами – в пол. Спиной он вжался в спинку кресла, а голову пригнул подбородком к груди. Впервые ему было страшно смотреть сквозь ветровое стекло автомобиля. Там, за этим стеклом, стремительно исчезала за краешком капота полоса асфальта, а за ней приближалось неровное поле, и, ещё дальше, частокол древесных стволов.

Слева раздался отчаянный вопль Григория, и тут же последовал рывок, затем удар – Максима подбросило в кресле. Он смог удержаться, но, увидев в лобовое стекло лишь кусок чистого неба, ощутил в груди и животе неприятную пустоту. Этот вакуум хотел смять, уничтожить его изнутри, и Максим заорал, что есть сил, пытаясь избавиться от этой пустоты – вытолкнуть её из себя вместе с криком.

Полёт с невысокого откоса, через узкую канавку, длился доли секунды, но, для сидящих в машине, эти мгновения показались растянутыми в минуты. Максим уже устал кричать, когда, наконец, перед капотом мелькнул край леса, и коричневая грязь поля, утыканная жёлтыми щетинками трав. А потом последовал удар! И тот, первый удар, был лёгким поглаживанием по сравнению с этим, заставившим забыть всё, кроме скрежета зубов, боли в костях и мышцах, да паралича отбитых лёгких.

И всё же Григорий не выпустил из рук баранку руля. И, что ещё более изумляло, автомобиль продолжал движение по бугристому дёрну, резво подпрыгивая на кочках. Максим держался что есть сил. Порой ему казалось, что из его тела выросли дополнительные руки, которые чудом позволяли ему удерживаться в салоне во время этой невозможной тряски. Кое-как, он восстановил дыхание, и, посмотрев налево, заметил, что, несмотря на бледный цвет лица и слегка посиневшие губы, его напарник тоже дышит. Мало того, он умудрялся выкрикивать жутчайшие ругательства, изобретательно сотканные из отборнейшей матершины.

Но, довольно скоро, они достигли края этой «стиральной доски». Это случилось неожиданно, когда «москвич», с разгона влетел в огромную лужу жидкой грязи. Максим не успел подготовиться к очередному удару, и смачно приложился лбом о ветровое стекло, оставив на том след в виде многолучевой звезды. «Хорошо, что сознания не лишился», ― вяло сообразил Максим, потирая саднящий лоб и любуясь звездой-ромашкой на стекле.

Как сквозь слой ваты, донёсся встревоженный голос:

– Нашёл время мечтать. Вылазь в окно – надо бежать, пока не догнали.

Максим взглянул на Григория, и не в силах что-либо вымолвить, лишь утвердительно кивнул. Дверь, действительно, заклинило, поэтому он повыбрасывал в окно всё ценное: ружьё, нож, мешок с тушёнкой, канистру бензина. Затем неуклюже выкарабкался сам. Оказавшись чуть ли не по колено в грязи, он всё же быстро выбрался на твёрдый дёрн, вытаскивая руками ноги одну за другой, и переставляя их, как фигуры на шахматной доске.

Григорий налегке выбрался из окна на крышу автомобиля, а с неё уже без труда допрыгнул до твёрдого «берега». Собрав вещи, мужчины бросились в сторону пустого леса, заметив, что сзади мелькают многочисленные фигуры преследователей. Внезапно, Григорий крикнул Максиму:

– Беги к лесу, а я сейчас догоню.

С этими словами, он выхватил из рук Макса канистру бензина, и бросился к безнадёжно застрявшему автомобилю. Выплескав на машину всё топливо, он с третьего раза запалил спичку, и язычки пламени резво забегали по мятому кузову старенького авто.

Догнав Максима, задыхающийся Григорий едва сдерживал слёзы сожаления. Однако, смог найти силы для ненужных объяснений.

– Не хочу, чтоб мой «танк» каким-то придуркам достался. Он достоин участи героев древности – почётного погребального костра.

Потом, видимо, поняв, что слегка перебрал пафоса, с неуверенной улыбкой добавил:

– И на одну канистру бензина меньше тащить – нам же легче убегать будет.

Разделив между собой ношу, приятели скрылись между деревьев и кустов, по-прежнему лишённых листвы. Обернувшись, чтобы последний раз взглянуть на огненное погребение «железного коня», Максим и Григорий увидели, как бандиты сгрудились вокруг пламени. Даже издали было видно, что те, непривычные к бегу по пересечённой местности, пытаются справиться с усталостью и одышкой. Значит, есть время скрыться из виду и запутать следы.

И вновь перед глазами замелькали шершавые колонны древесных стволов и гибкие плети кустарника.