Текст книги "Роковые таблички (СИ)"

Автор книги: Вадим Ечеистов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Глава 15 Новый мир, старые знакомые

Перед тем, как покинуть деревню, один из багорщиков, назвавшийся Иваном, забежал в дом старосты. Его не было минут пять, в течение которых все вынуждены были дышать гарью от догоравшего костра из мёртвых тел, сложенных во дворе. Вышел Иван с тугим свёртком в руках, и скорбным выражением на усталом лице. Свёрток он сунул в руки Максиму.

– Держи, в комоде откопал – одежда чистая, нафталином ещё пахнет, а то твою хламиду придётся сжечь. На всякий случай.

Здоровяк, который первым протянул Максиму руку на берегу болота, вернул Ивану его багор, и спросил:

– А чего Степан не вышел? Не похоже на него.

Иван горестно вздохнул.

– Отмучился староста – скрючило его прямо на пороге. Серёга, сходи, прибери мертвеца, ― последние слова были обращены к рыжебородому детине, с ранцем огнемёта за плечами. Тот скорбно покивал, и побрёл в дом. Вскоре зашумел огненный вихрь, выпущенный из сопла орудия. Бородач протиснулся через калитку, и махнул рукой остальным.

– Готово. Двор зачищен.

Вновь подал голос плечистый мужик, которого все называлиИгорем, но между собой говорили о нём – «наш звеньевой».

– Айда, пошли, не то стоянку в темноте не сыщем.

И «патруль санзачистки», как все они себя называли, двинулся перпендикулярно дороге, по, им только ведомой, тропе. Шли долго, что, впрочем, не сильно напрягало Максима, привыкшего к длинным переходам. Топали по сырому мху, и вывернутым суставам корней до самых сумерек, и, лишь когда сумрак стал плотным как бархатный занавес, вдали засиял оранжевый огонёк.

Звеньевой довольно хмыкнул.

– Ну, наконец-то, дошли, ― потом крикнул во всё горло в сторону приближающегося костра:

– Э-эй, что сегодня на ужин?

– Макароны по-флотски, и чай «индюшка» со слоном, ― как секретный отзыв, прозвучало в ответ. Но ароматы, бередившие обонятельные рецепторы, говорили о том, что это не просто игра в пароль-отзыв. Аппетитно пахло тушёнкой и макаронами. Санитары прибавили шаг, и вскоре оказались на пригорке, где возле огня суетился человек. Мужчины облегчённо скинули тяжёлую амуницию у корней причудливо изогнутой сосны.

Звеньевой Игорь подтолкнул Максима к костру.

– А мы с собой новенького привели. Чуть в трясине не сгинул – пациенты наши в болото загнали.

Мужчина, колдовавший над котелками, выпрямился, и, секунду спустя, изумлённо выдохнул:

– Макс! Это что, и, в самом деле, ты? Макс?

Максим присмотрелся к лицу кашевара, которое освещалось текучими отсветами костра.

– Быть этого не может – Ярослав? ― да, это без сомнения был он, бывший бригадир поисковой команды, с которым они расстались после того, как Максим убил Топора. Ярослав осунулся, на щеке его появился шрам, похожий на большую гусеницу, но это был, несомненно он.

Звеньевой жестом прервал наметившийся вечер воспоминаний.

– Понимаю, приятно встретить знакомого, но все разговоры потом, а сейчас давайте есть будем. А потом, Яр, нагрей воды для своего приятеля – ему надо с себя болотную жижу счистить.

Все разместились на поваленном стволе дерева, и приступили к трапезе. Ярослав сбегал за водой к ручью, повесил ведро над костром, и присоединился к товарищам. Утолив голод, мужчины помогли Максу надрать тонкой коры с веток, которую потом запарили в кипятке, чтоб её можно было использовать в качестве мочалки. Прихватив рукавом ведро с горячей водой, Максим пошёл к ручью, смывать многодневную грязь с измученного тела.

Переодевшись в чистую, и, почти по размеру, одежду, Максим, как священную реликвию переложил в карман пакетик с фотографией любимой Ольги. Потом, по совету Игоря, бросил старые вещи, ставшие для него второй кожей, в пламя костра. Понаблюдав с некоторой долей жалости, как весёлые искры пляшут на отворотах его куртки, Максим пошёл искать старого знакомого – не терпелось узнать, как он то здесь оказался.

Ярослав, как раз заканчивал споласкивать кружки.

– О, Макс, с лёгким паром.

– Спасибо. Так, как ты здесь оказался? Да ещё раньше меня.

– Раньше?! Да, я здесь уж месяц, даже немного больше. Не знаю, где ты так долго шарился – ты же, ведь, первый нам эти таблички показал. И, когда мы расстались, ты в «Новый мир» собирался.

– Так ведь, зима была. Боялся, вдруг ночью замёрзну в поле один. Да, и далеко ли по сугробам уйдёшь?

– Это точно, ― согласился Ярослав, усаживаясь на свёрнутый спальный мешок. Сел, помолчал немного, моргая осоловевшими глазами, потом зевнул, и продолжил молчать. Максим не вытерпел, и толкнул старого знакомого в плечо.

– Ты чего, Ярослав, поиздеваться решил? Я жду твоего рассказа, а ты зеваешь и глазами хлопаешь.

Ярослав помотал головой.

– Да, подустал немного. А что рассказывать? Сам помнишь, как у Ведущего с головой всё хуже делалось. Не мне тебе рассказывать, что они с Топором творили в храме Леших. Вернулись мы тогда, после того, как ты Топора уделал, Ведущий сразу на нас напустился. Орал, слюной брызгал, чуть ли не волосы на голове рвал. Мы ему, так и так, несчастный случай – двое погибли, мы ничего не смогли сделать. Но, видать, кто-то из бригады не смог язык придержать, и Ведущий всё узнал. Ну, не всё, но то, что ты Топора убил, а сам остался там, в городке с висельниками, он точно проведал.

Я, хоть и не последний человек был в общине, но Топор – это вообще правая рука Ведущего, которой он лишился. В общем, повесил он на меня всех собак, как на старшего в поисковой команде. Поняв, что следующее жертвоприношение моё, я в ту же ночь свалил из лагеря, прихватив целый мешок необходимых припасов на складе. Подгадал под смену постов на заборе, и – дёру. С поисковыми командами я все окрестности исходил, так что, направление нужное даже в темноте нашёл. С рассветом вышел к дороге, а там, как раз шёл караван из двадцати пяти человек. Сказали, что в «Новый мир» путь держат. Вспомнил я твои фанерки, и пошёл с ними.

В общем, путь был долгим и опасным, ― на этих словах, Ярослав с многозначительным видом почесал шрам на щеке.

– Вот я и говорю, месяц с небольшим тому назад набрели мы на дозор «Нового мира». С ними и вошли в базовый лагерь. К тому времени, нас осталось всего тринадцать человек вместе со мной. Вот такая арифметика.

Максим кивнул, давая понять, что знаком с опасностями, поджидающими на пути в мир будущего. Он снова потряс за плечо, засыпающего Ярослава.

– Ну, а как там, в «Новом мире» этом?

Ярослав открыл, было, рот, но тут же захлопнул его, и принялся играть желваками, будто усиленно размышляя над ответом. Потом положил ладонь на плечо Максима.

– Знаешь, Макс, ко всему можно привыкнуть. Ты ведь жил в нашей общине тогда. А впрочем, здесь всё по-другому. Поначалу тебе всё будет казаться…несколько необычным, странным, но на то, наверное, этот мир и назван новым, что к нему притерпеться надо. В любом случае, теперь для нас лучшего мира не отыскать – сам знаешь, что творится кругом.

Максим открыл рот, чтобы спросить ещё что-то, но Ярослав сделал руки крестом перед собой, будто отгораживаясь от назойливого призрака.

– Всё, Макс, завтра сам всё увидишь. А мне через два часа на посту Ивана менять. Дай поспать, в самом деле. Иди, пока, у него спальный мешок возьми, ― и мужчина, застегнув клапан спальника, сомкнул тяжёлые веки. Не прошло и десяти секунд, как, судя по ровному сопению, Ярослав крепко уснул. Максим вспомнил, что так и не узнал у собеседника, видел ли он в лагере Ольгу, но не решился будить усталого человека. Размяв затёкшую спину, Максим отправился к Ивану за спальным мешком.

С восходом солнца, перекусив древними, но вполне, как оказалось, пригодными для еды консервами «завтрак туриста», группа двинулась дальше. Вскоре, сырая низина сменилась сосняком, в котором под ногами пересыпался песок вперемешку со старой хвоей. Максим с радостью отметил, что вонь от разлагавшихся звериных трупов пропала. Он поспешил поделиться этим наблюдением с Ярославом, на что тот, со знанием дела, ответил:

– А ты как думал? Для того и санитарные отряды, вроде нашего, окрестности прочёсывают. Баграми в кучи трупаки сгребаем, и жгём. Оттого и эпидемия на спад пошла. А то, знаешь, сколько тут «чумных» деревень было, вроде той, где тебя нашли? Страшное дело!

Максим понимающе кивнул. Потом, минуту помолчав, вновь принялся теребить рукав Ярославовой куртки.

– Слушай, ты мне обещал рассказать о Новом мире, что там и как. Тебе же не губами по земле шагать – давай, рассказывай.

Ярослав поправил рюкзак за спиной, и, сделав паузу, видимо решая, с чего начать, начал свой рассказ.

– В общем-то, всё просто – про коммунизм, наверняка, знаешь. Вот такие у нас порядки, только жёстче. Все должны работать, без исключений. Куда пошлют, там и пашешь, пока не станет ясно, на каком месте от тебя больше пользы будет. Тогда за тобой эту работу закрепляют, если там рук не хватает, конечно.

Всё имущество общее – личного нет ничего, вплоть до одежды и белья. В прачечную одежду сдаёшь, потом получаешь другую, или ту же, главное, чтоб размер подошёл. Семьи тоже отменены – каждая женщина принадлежит комунне душой и телом, так же как и любой из нас. Дети живут отдельно, в детских садах. Один день в неделю – выходной. В это время, любой мужик-коммунар может прийти в женский корпус, и выбрать любую даму, чтоб приятно провести с ней этот день и последующую ночь. Женские отказы жестоко караются, потому их практически не бывает, ― тут на лице Ярослава всплыла мечтательная улыбочка, а глаза выразительно заблестели.

– А драк из-за баб не случается? Если нескольким мужикам одна понравится? ― грубо прервал Максим мечты собеседника. Тот встряхнулся, и продолжил рассказ.

– Нет. Выбирать запускают по одному, а очерёдность определяется количеством набранных за неделю трудовых баллов. Трудобаллы начисляются ежедневно по усердию и по результату работы. За усердием следит бригадир, а за результатом – учётчик. Набрал за день больше трудобаллов – еды назавтра всё равно получишь, как все, но в очереди будешь стоять ближе к раздаче. То же в конце недели происходит, в отношении очереди за женской лаской. Больше баллов – раньше войдешь в женский корпус, и сможешь выбрать из общих дам ту, что больше тебе по сердцу.

Максим был слегка ошарашен такими подробностями. Такое устройство жизни, как в Новом мире, напоминало отрывки из трудов утопистов позднего средневековья, которые им читали в школе. Да, Ярослав был прав вчера, когда говорил, что к этим порядкам придётся привыкать. Максим снова обратился к Ярославу:

– А если лицо твоё бригадиру не понравилось, ну напоминает оно ему физиономию какого-нибудь гада из прошлой жизни – он возьмёт, и станет эти баллы тебе занижать. И будешь ты постоянно с какими-то крокодилами обниматься, из тех, на кого никто смотреть не захотел. Да, и обратная ситуация – припёрся к женщинам какой-нибудь гоблин, ну, заработал баллов на очистке выгребных ям, и вошёл первым. Выбрал такую красотку, что ах, а ту с него воротит. И что, накажут её за это?

– А ты как думал – конечно, накажут. В карцер определят на неделю, на половину пайки. Самые строптивые красотки становятся, как шёлковые. А насчёт неправильного начисления трудобаллов, так бригадиры меняются по неделям. И, не приведи Леший, если у троих бригадиров тебе проставлены большие баллы, а у одного, вдруг, маленькие. Вынесут предупреждение, а в другой раз…, ― и Ярослав пальцем прочертил вокруг шеи невидимую петлю.

– Даже так! ― изумился Максим.

– Именно так, на главной площади, на глазах у всех. Это, одно из самых почитаемых развлечений. А что касается упрямых девчонок, так я слышал, что есть такие, которые из карцера не вылезают. Но я думаю, это сказки.

Максим решил подытожить услышанное:

– Значит, всё общее – одежда, женщины, дети. Все работают, никто не отлынивает, и все равны. То есть любой может поработать неделю санитаром, а другую неделю – Ведущим, или, как это здесь называется.

Ярослав жестом предложил Максиму сомкнуть губы, давая понять, что тот завёл разговор на, не совсем разрешённую, тему.

– Здесь это называется Верховный председатель. Крепкий такой старикан, из бывших офицеров, ещё старой, советской выучки. Что самое интересное, в его возрасте он ещё баб к себе в штаб вызывает. Берёт, разумеется, без очереди, и самых-самых. Не знаю, может, у него там, в штабе склад виагры в шкафу, ― перейдя на полушёпот, попытался сострить Ярослав. Потом добавил:

– Понятно, что председатель, и его гвардия равнее, чем другие, но они стараются это превосходство не выпячивать.

Максим хотел ещё что-то спросить, хотел узнать, наконец, насчёт Ольги – видел её Ярослав, или нет, но тот, не дав ему раскрыть рта, громко объявил:

– Всё, почти пришли.

И правда, лес закончился, уступив место свежевспаханному полю, за которым виднелась асфальтированная дорога. Вдоль дороги неспеша прохаживались люди, вооружённые автоматами армейского образца. Один человек коротал время возле крупнокалиберного пулемёта, установленного на укреплённом блокпосту, призванном, в случае чего, пресечь прорыв нежеланных гостей.

Максим догнал Ярослава.

– А неплохо их вооружили.

– Да, всякого армейского барахла у нас навалом на складах. И оружия немерянно. Уж, как и откуда – не знаю, но с этим в Новом мире полный порядок. Насколько мне известно, самые близкие к председателю люди не так давно занимали довольно высокие посты в вооружённых силах. Потому, наверное, у нас и оружие, и костюмы химзащиты, и огнемёты – на кривой козе, в общем, не подъедешь.

Звеньевой Игорь велел своим спутникам ждать, а сам отправился к посту. Поговорив со старшим караула, он обернулся и махнул санитарам рукой. Ярослав склонился к уху Максима, и негромко пробурчал:

– Видал? Вот, кто, как не свои же из «Нового мира», может выйти из леса с баграми и огнемётами? А ведь, нет – всё равно, пароль, отзыв. И попробуй ошибись, или откажись говорить – пулю всадят сразу. Такой порядок – безопасность, прежде всего. Вояки, блин.

Казалось, Ярослав не очень доволен такими строгостями, но Максим не видел в этом ничего странного – только так можно держать под контролем большое хозяйство, вроде этого «Нового мира». Миновав пост, они дальше шли уже по ровной асфальтовой дороге, чему все были заметно рады, устав ломать ноги на кочках и сплетениях корней.

Вдоль асфальтового полотна тянулись тёмно-серые поля свежевспаханной земли. Глядя на эту пашню, патрулируемую группами автоматчиков, он хотел спросить всезнающего Ярослава, не собираются ли они что-либо сеять. Но не успел он открыть рот, как увидел впереди нечто такое, что изумило его чрезвычайно. На обочине высилась знакомая конструкция из бетона, в виде земного шара. Правда, когда он видел эту скульптуру прошлый раз, на ней не было опоясывающей надписи «Добро пожаловать в Новый мир».

Максим смотрел на приближающегося бетонного монстра, и размышлял, что, возможно ту и эту фигуры отливал один и тот же человек с небогатой фантазией. Но, сблизившись с потускневшей планетой, решил проверить свои смутные догадки. Он подошёл ближе, и заглянул за выгнутую фанерную ленту с приветственной надписью. То, что он увидел, заставило его отшатнуться в полнейшем изумлении, едва не разбив макушку об угол фанерины. Посёлок «Утренний»!

Но как такое могло случиться, что Максим истоптав всю Московскую область снова вышел к этому памятному для него посёлку. Не менее удивительно было и то, что он до последней секунды не узнал, даже не догадался, что оказался именно здесь, в знакомом ему Утреннем, а не в другом захолустном уголке дальнего Подмосковья. Конечно, бывает, что человек каждый день уходит из дома на работу, а подведи его к тому же дому с другой стороны – решит, что заблудился. А Максим тут был-то всего пару раз, но всё-таки…

Хотя, многие ориентиры исчезли без следа. Вот там, их было видно от подножия Стелы, стояли домики, сгоревшие незадолго до второго приезда сюда Максима. А там, напротив, через дорогу, высились огромные металлические мачты антенн, также не устоявшие во время того катаклизма. Теперь не было ни домов, ни антенн, лишь бетонный забор, увитый поверху ржавой «колючкой».

Максим пытался изгнать из памяти, предательски коловшие его совесть, мысли о том, что в уничтожении этого посёлка косвенно виноват он. Именно его игры с фотографиями местных табличек стали причиной нападения инопланетной расы, и последующей агрессии Леших. Так, во всяком случае, думал старый подполковник из этого посёлка. Максим так не думал, и не хотел думать, но, порой, червь сомнения всё же прогрызал маленькую, неприятную дырку в этой его уверенности.

«Так, значит, Новый мир возник на руинах Утреннего – интересный поворот», ― думал Максим, подходя к воротам, на которых по-прежнему красовались металлические пятиконечные звёзды. Как и в последний его визит, только теперь краску подновили, и над входом натянули большое полотнище с яркой надписью «Новый мир – будущее для всех». Снова пароль-отзыв, и ворота медленно распахнулись. Кроме караульных, усталых санитаров никто не встречал – все были заняты работой. Множество мужчин и женщин подметали, мыли, носили, пилили, и совершали ещё массу полезных действий, ничуть не заинтересовавшись появлением рядом с ними нового человека.

На территории располагалось несколько длинных строений с окнами, собранных из деревянных щитов. Максим вспомнил, что такие продавались в строительных магазинах, на пути из Утреннего в столицу. Значит, пригодилось для устройства быта новой коммуны имущество тех магазинов. Но были на территории бывшей воинской части и старые здания – четырёхэтажная панельная коробка, видимо, служившая в прежние времена казармой, и трёхэтажный домик, сложенный из посеревшего от времени, силикатного кирпича.

Это кирпичное здание, как на берегу асфальтового озера, расположилось возле большой площадки, несомненно, служившей в своё время плацем для отработки навыков строевой ходьбы. Звено санитаров двинулось прямо через плац в сторону старого здания. Когда до дверей оставалось совсем немного, Ярослав остановился и указал рукой на серую стену.

– Ну вот, это и есть наш штаб. Здесь всё руководство Нового мира, его мозговой центр. Верховный председатель, кстати, тоже здесь обитает. Во-он, его окна, ― Ярослав указал на окна второго этажа, в одном из которых, как показалось Максиму, шевельнулась занавеска. Ярослав, тем временем перевёл свой указующий перст вниз, на припаркованный красавец Лэндкрузер чёрного цвета.

– А вот, и машина председателя. Любит сам за баранкой посидеть. Да. Ведь и владения у Нового мира ого-го какие, пешком не обойдёшь. А этот красавец, говорят, ещё и бронированный. Ну, ладно, давай свой мешок. Тебе в штаб надо, на учёт встать. Звеньевой с тобой пойдёт, ему там отчитаться надо. А мы – дальше, огнемёты с ОЗКашками сдавать.

Максим охотно передал надоевший рюкзак, набитый теми самыми ОЗК – общевойсковыми защитными комплектами, и помог его пристроить рядом с мешком самого Ярослава. Тот согнулся под тяжестью двойной ноши, и сдавленно прохрипел:

– Уф-ф, хорошо идти недалеко. Ну, удачи тебе.

– И тебе всего… Надеюсь, скоро увидимся, ― сказав это, Максим пошёл вслед за Звеньевым к, обитым крашеными рейками, дверям штаба.

Миновав тёмный тамбур, они оказались в узком, коротеньком коридоре, который упирался в лестницу, ведущую на второй этаж. Облокотившись на стену, стояли и о чём-то болтали двое крепких ребят с автоматами. Заметив гостей, они умолкли, и с выражением усталого недовольства на лицах, заступили вошедшим дорогу.

– Стой, раз-два. Куда разогнались?

– Много будешь знать, головка заболит, ― неожиданно огрызнулся звеньевой. Максим посмотрел, как налились злостью глаза Игоря, и понял, что у этих ребят с ним давние счёты. Понимая, что само провидение определило его на роль невольного участника в этом конфликте, Максим попытался выбрать, кого из охранников взять «на себя», если дело дойдёт до драки. А, по всему видно, что до драки дело дойдёт. Охрана продолжала напирать, и тот, что пониже ростом, оскалившись, прогудел:

– А может, мы все выйдем, чтобы стены не пачкать. Или тебе боязно, а, Игорёк? ― продолжал задираться низкорослый крепыш. Внезапно, со стороны лестницы послышался звук, похожий на кашель. Всего лишь похожий, потому что источником этого кашля являлся не больной, а человек, желавший привлечь, таким образом, внимание к своей персоне.

Хамоватые охранники обернулись на звук, и тут же вытянулись по стойке «смирно». По лестнице спускался статный мужик лет сорока с копейками, одетый в форменный камуфляж, и сверкающий начищенными ботинками с высоким берцем. Максим с первого взгляда определил, что человек этот из тех, про кого Ярослав сказал, что они «равнее других». И офицер тут же утвердил его в этой уверенности, напустившись на автоматчиков.

– Баранов, ты здесь для чего поставлен? Свои проблемы решать? Ты чего, баран, в самом-то деле? Мне твои петушиные наскоки сильно поднадоели. Значит, слушай – следующий санитарный рейд твой.

Низкорослый задира с автоматом, резко поменял выражение лица с угрожающего на заискивающее.

– Но, товарищ майор, я только…

Майор сделал рукой жест, заставивший охранника замолчать, и той же рукой показал Игорю, что тот может подойти. Звеньевой направился к строгому начальнику, походя, будто случайно, зацепив локтём своего недруга Баранова. Тот потемнел лицом, но стерпел, закусив губу, чтобы ещё раз не нарушить дисциплину.

Игорь что-то негромко рассказывал майору, несколько раз, при этом, оборачиваясь в сторону Максима. Потом, подозвав его, представил строгому начальнику.

– Вот, это Максим, мечтает стать членом нашей коммуны, трудиться для достижения счастливого будущего для всех.

Майор покачал головой.

– Запомни, Михайлов – на всех счастья не хватит, и будущего тоже. Мир достанется только тем, кто пойдёт с нами одной дорогой, ― сказав это, офицер внимательно рассмотрел Максима, и обратился уже непосредственно к нему:

– Я – начальник штаба, майор Остапов Николай Сергеевич. Для тебя – товарищ майор. А, ты, я так понимаю – Максим, Максим Полыхаев. Я нигде не ошибся?

– Всё правильно, э-э, товарищ майор, ― не очень уверенно ответил Максим. Причины у его неуверенности было две. Во-первых, он давно отвык от стиля общения «по уставу» – всякие там, «здравия желаю», «так точно» и «товарищ майор». А, во-вторых, он никак не мог вспомнить, в какой момент он назвал звеньевому свою фамилию. Из раздумья его вырвал окрик майора:

– Полыхаев Максим, отставить тормозить! С тобой председатель хотел переговорить. Следуй за мной. А ты, Михайлов, свободен.

Звеньевой, на прощанье, ободряюще приподнял сжатую в кулак руку, и направился к выходу. А Максим зашагал по ступеням наверх, уставившись в камуфлированную спину майора. На втором этаже коридор был длинный, и пронизывал здание с торца в торец, упираясь в стеклянные двери, которые вели на пожарные лестницы. С обеих сторон коридора располагались двери – Максим насчитал их около семи.

Вдоль центрального прохода гуляли двое охранников, с притороченными к поясу пистолетными кобурами. Максим подумал, что не зря, наверное, выбрали такое оружие для этих парней – если бы они начали шмалять из автоматов, то понаделали бы дырок и в обитателях кабинетов. Заметив майора, охранники, со звонким щелчком свели ноги вместе, и застыли, вытянувшись, как по струнке.

– Вольно! ― лениво буркнул начальник штаба, и повёл Максима в сторону, где оставалась лишь одна, обитая хорошей, дорогой кожей, дверь. Остальные двери в этом ряду были забиты фанерными щитами, выкрашенными в цвет стены. На «богатой» обивке, на уровне глаз, расположилась табличка, извещавшая о том, что за стеной находится приёмная Верховного председателя.

Сначала Максим оказался в большой светлой комнате с двумя шкафами, массивным столом возле ещё одной двери, и рядом стульев у ближней к коридору стены. Начштаба тихонько поскрёбся во вторую дверь, и, приоткрыв её немного, просунул голову в проём.

– Товарищ председатель, Полыхаев здесь. Ждёт, ― и, видимо, получив указания, с важным видом взгромоздился за стол, и указал Максиму на вход.

– Можешь зайти.

Макс, как и большинство обычных людей, испытывал некоторый необъяснимый трепет, стоя у входа в большие кабинеты. Это чувство лучше всего отражено в народной мудрости, гласящей, что лучше быть подальше от начальства, и поближе к кухне. А тут, как никак, Верховный правитель Нового мира, и его приказы исполняются тысячами мужчин и женщин. Переступая порог кабинета, мужчина пытался представить, как может выглядеть начальник мира будущего. Наверняка, широк в плечах, высок, с крупной головой, увенчанной копной жёстких волос. Взглядом он способен плавить металл, а голосом высекать искры из камня.

Максим немного развеселился от подобных мыслей, особенно, когда вспомнил старые фильмы про Ленина, где рабочих и рядовых революции всегда было нелегко убедить, что этот лысый, картавый мужичок и есть легендарный вождь пролетариата. Они-то, обычно, представляли его этаким былинным богатырём, способным одним взглядом подковы гнуть.

Вот и Максиму стоило теперь немалых сил удержаться от смеха, когда он заметил плешивую макушку, отороченную серебристой щетиной. Эта смесь седины и лысины, торчала над спинкой кожаного кресла, за которой невозможно было рассмотреть что-либо ещё. Хозяин кабинета, похоже, отвернулся от гостя, и любовался стеной, вернее неким предметом, украсившим стену.

Максим поднял глаза, и обомлел – на стене, чуть выше кресла председателя, висела до боли знакомая табличка. На прямоугольном куске металла ясно читалась фраза, до сих пор являвшаяся Максиму в, не самых радужных, снах: «ВНИМАНИЕ! В СЛУЧАЕ ОБСТРЕЛА ИЗ КОСМОСА, ЭТА СТОРОНА УЛИЦЫ НАИБОЛЕЕ ОПАСНА».

– Ну, ни фига себе! ― изумлённо выдохнул Макс.

– Не забыл, значит, ― донеслось со стороны кресла. Голос показался Максиму каким-то уж очень знакомым, и, после небольшой паузы, он зазвучал вновь.

– А я, как тебя на плацу заметил из окна, сразу узнал, хоть и зарос ты, как чёрт болотный. Даже имя вспомнил – По-лы-ха-ев Мак-сим, ― по слогам произнёс председатель.

«Болотный чёрт» Максиму не понравился, хотя, с тем, что он зарос, нельзя было не согласиться. Ведь постричься нормально ему довелось в последний раз в общине лесопоклонников. А потом он лишь отпиливал ножом отросшие пряди, чтобы не лезли в глаза и уши.

– Ну, здравствуй, Максим Полыхаев, ― кресло повернулось, и Максим сразу узнал хозяина кабинета. Это был тот самый старик, что обвинил Максима в том, что он спровоцировал вторжение иноземных карателей-Леших. Точно, он самый, как же он ему тогда назвался: Ме… Мешков, нет-нет – Мережков. Мережков Антон Игоревич, подполковник в отставке – у Максима, как оказалось, тоже не было причин жаловаться на свою память.

Однако, теперь, в изысканно убранном кабинете, он уже не выглядел чудаковатым пенсионером, как во время их первой встречи. Нет, теперь это был горделивый правитель, с высоты своей силы и мудрости смотревший на ничтожного бродягу, пришедшего сыскать приют в его владениях. Старый, вернее, теперь не старый, а, скорее, почтенный подполковник в отставке, встал с кресла, и сделал шаг в сторону гостя. Максим отметил, что на идеально подогнанной форме, похожей на ту, в которой принимали парады маршалы советских времён, не появилось ни одной лишней складочки.

– Я вас тоже узнал, Антон Игоревич. А вы, будто помолодели с момента нашей последней встречи, ― стараясь не выдавать своего волнения, сказал Максим. Верховный председатель подошёл ближе, и протянул гостю руку. Максим протянул ладонь в ответ. Подполковник крепко сжал её, и принялся трясти, приговаривая:

– А чего ж стареть, раз удаётся всё задуманное. На обломках мира старого стремительно вырастает твердыня новой цивилизации – общество всеобщего равенства и честного труда. Мы с соратниками, разбросанными по Земле, так долго к этому шли. А, если бы не ты – возможно, человечество так и гнило бы в выгребной яме из старых устоев и правил.

Максим попытался вытащить слегка онемевшую ладонь, из крепкой, благодарной клешни председателя.

– Я, Антон Игоревич, не очень понимаю, в чём вы увидели мою заслугу. Или вы опять намекаете, что моя шутка с табличками стала причиной кровавой бани, устроенной Лешими. Но это же бред.

Председатель усмехнулся, показав достаточно крепкие, для его возраста, зубы.

– Конечно, бред. Ведь, ты не был, и не мог быть причиной. Причиной были десятки и сотни людей, знающих, верных людей, которые устали мечтать о правильном мироустройстве. Они устали болтать, и слушать болтунов-теоретиков. Они видели многое, и прошли огонь и воду. Они, а правильнее будет говорить мы – ведь, и я один из них, давно решили переходить к настоящим, решительным действиям.

Помнишь дело полковника Квачкова, который хотел устроить военный переворот? Но у системы всегда было противоядие против таких ударов в лоб, и он попал под суд, не завершив начатого. Мы же объединили наши силы и знания, и сдвинули ситуацию с мёртвой точки. А ты… ты был инструментом в наших руках. Случайным камнем, без которого не складывалась мозаика.

Максим никак не мог понять, о чём говорит председатель. Наверное, не обладал знаниями, как у тех людей, разбросанных по миру, о которых твердит хозяин кабинета. Да, и полковника Квачкова он тоже никак не мог вспомнить. Да, и где ему – политикой Максим никогда особо не увлекался. Но вот, сравнение с камешком из мозаики, неприятно царапнуло его самолюбие.

– Что-то я не очень понимаю – тогда вы говорили одно, теперь другое. И, что ещё за знающие люди по всему миру?

– Да-да, по всей Земле. Во всех значимых странах у нас появился свой филиал, а потом их стали десятки и сотни. Или ты думаешь, что в других государствах не было недовольных людей? Думаешь, все слепые и не понимали, как маленькая кучка циничных мерзавцев жирует за счёт остальных, многие из которых едва наскребают денег на еду? Были умные люди со стремлением к правде во всех странах, и очень часто в среде отставных военных и сотрудников спецслужб. А это люди действия – решительные и опытные.

Общаясь по сети, мы постепенно поняли, что мечтаем об одном – о радикальном переустройстве самих основ цивилизации. А если коротко – все мы жаждали справедливости и равенства всех перед всеми. Год от года зрел план решительного переустройства мира. Турпоездки, сафари, экотуризм – да, мало ли можно было найти красивых ширм для организации семинаров среди сторонников идеи создания Нового мира на руинах старого.

Мы, как и большинство людей, очень не любим ждать, но на подготовку плана пришлось потратить двенадцать лет. Но годы были потрачены не напрасно. Так, на одной из встреч, мы утвердили несколько вариантов уничтожения привычной цивилизации. Главным оружием решено было сделать страх. Мы, как силки, развернули наши информационные приманки, в ожидании любопытной птахи, которая клюнет на одну из них, и потянет за нить, срывающую запал.