Текст книги "Проклятое искусство"

Автор книги: Вадим Козин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

После обеда лег отдохнуть. Пригрезился сон, отрывки которого постараюсь восстановить. Мы с Тернером откуда-то идем, с правой стороны плещется море, виден узкий краешек песчаного берега, я в галошах, испачканных грязью; мы с ним собираемся послушать приехавший в кинотеатр какой-то хор с хорошими голосами. Я спрыгиваю на узкую береговую полоску и мою в морской воде галоши. Затем прошу дать мне руку, чтобы выкарабкаться на берег, он мне помогает, и мы быстро идем, боясь опоздать. Я открываю дверь, там оказываются какие-то вещи, вроде швейной машины, а позади них, на стуле сидит пожилой толстый военный, маленького роста, со злым и коричневым от загара лицом. В моем сознании он один из работников ВСО... Дальше почему-то не помню. Эти сны надобно записывать сразу после пробуждения. Сегодня у меня очень плохо с голосом, как я вытяну – одному Богу известно.

Солнышко золотым огромным шаром заходит за чистый горизонт, лишь над солнцем собрались небольшие серебристые тучки. Завтра должен быть хороший теплый, а может, и жаркий день. Господи, дай мне силу и крепость выдержать эту поездку.

11.06.55. 8.04

Вчера решил на ночь поставить на горло компресс, а также молчать, не говорить до самого вечера, т. е. до концерта.

После концерта получил записку, которую привожу: «Тов. Козин! В конце июня я снова буду в Ленинграде и с радостью расскажу об этой встрече, Зинаида Голушко». Это мимолетное напоминание о Ленинграде воскресило в голове картины детства и тех мест, которые тебе стали родными, по которым ты гулял изо дня в день. Возникли воспоминания о М. Дворянской улице и о М. Посадской. Когда вспоминаешь все это, на душе становится темно. Становится жалко золотого чудесного утра детства, юности, когда еще даже и не думалось, что вечер и вторая половина дня будет изобиловать сперва обильными дождями и сильнейшей грозой, а после наступит туманная сырая ночь, непроглядная тьма одинокой старости.

12.06.55. 10.12. Райчихинск

Это горняцкий городок. Здесь уголь добывается открытым способом, уголь молодой, рассыпающийся песком. Из него делают брикеты. На этом угле работает большая электростанция, которая еще не достроена. Полная ее работа обеспечит электроэнергией всю Амурскую область. От Буреи город находится на расстоянии 45 км, связан с ней железнодорожной веткой и шоссейной дорогой, очень плохой и почему-то не приводимой в надлежащее состояние. По ветке поезда ходят медленно, 45 км покрывают за два часа.

Вчера я спел концерт (№12) отвратительно. За такое исполнение меня надобно бить, но большая доля вины ложится на наших администраторов, не сумевших правильно обеспечить доставку актеров к месту работы, в результате 12 часов мы были в дороге, заснуть я долго не мог, да вдобавок связки у меня уже усталые и больные (несмыкание).

13.06.55.10.30. Бурея

Когда прибыли на станцию, подошел поезд «Хабаровск—Москва», некоторые пассажиры меня узнали и стали приветствовать. Дежурная по вокзалу сообщила мне новую частушку:

Берия, Берия,

Потерял доверие.

Надоело жить в Кремле,

Так лежи теперь в земле!

Она рассказала, что одна няня в детском саду разучила с малышами несколько частушек о Берии, и теперь детвора распевает их как песни.

О вчерашнем концерте я без чувства огромного стыда не могу вспомнить. Голос совершенно пропал. Лишь благодаря уважению со стороны публики я смог дать 9 вещей. Благодаря ее сожалению и такту.

Ах, если бы я обладал даром писателя – сколько всего слышишь, сколько видишь! Вот в вагоне слушал бесхитростный рассказ одной колхозницы, вырастившей детей без отца. Она рассказывала о старшем сыне, который, женившись, перестал ей помогать, то есть забыл ее. В большинстве случаев такое происходит от мерзавки жены, которая, став матерью, впоследствии испытает ту же неблагодарность от своих взрослых женатых сыновей. Каждая молодая жена настраивает своего мужа против его матери и, играя на его чувствах к себе, делает свое гнусное дело. Мать всегда останется матерью. Перефразируя старинную русскую песню, можно сказать сыну:

Жену всегда найдешь другую,

А мать вторую – никогда!

Женатый сын должен это помнить и указать своей пассии границы, куда не должно проникать ее влияние. Вот эта старая крестьянка, обливаясь слезами, говорила: «Сказать-то я ему боюсь много. Когда подойдет настоящая старость, куда я денусь. Ведь все равно к нему придется идти!»

Бешенство клокотало у меня в груди против этих жен-мерзавок и мужей, идущих у них на поводу. Вот бы такую песню написать о матери и женах. Своего рода назидание молодым женщинам, которые под видом желания жить самостоятельно заставляют своих мужей бросить самое дорогое существо, давшее им жизнь.

В Хабаровске, может быть, застанем Белозерскую, кстати, она вчера разговаривала из Хабаровска с нами по телефону. Она должна ехать в Находку по своим книжным делам. Мармонтову она сообщила, что у меня плохо с голосом. Так что сегодня концерта не будет. Да его все равно не могло быть, поскольку поезд сильно опаздывает. Вот и сейчас мы долго стоим, нас уже обогнали два состава. В поезде, кажется, имеется вагон-ресторан, но я в него не пойду. Деньги летят, как птицы. Не успел оглянуться, как уже страчена «косая». Правда, я отправил домой 4 бандероли книг.

Мой вагон стоит напротив станционного базара. Обилие молока, сметаны, яиц, раннего зеленого лука. Огромное количество едущих людей разных профессий, но в большинстве случаев не старше сорока лет. Вижу много спортсменов, направляющихся, видимо, в Хабаровск на соревнования или возвращающихся с них...

9.00 вечера. Мы опять стоим на каком-то разъезде. Заходил к Тернеру, они с Кабаловым едут в 3-м вагоне, купейном, жестком. Кабалов с кем-то флиртует (природа берет свое). Боря, оказывается, по случаю выходного дня уже немного «клюкнул», но стойко держится. Со мной кто-то поздоровался, но кто? Я его не знаю. Сходил в ресторан поесть: щи, гусь с гарниром, порция масла и 100 гр. московской водочки. Сделалось немножко жарко и как-то безразлично к тому, что ожидает меня. Пора прекратить петь. Пусть поют другие, а мне пора на покой.

Солнышко заходит в мелкие барашковые облачка, расходящиеся лучеобразно. Горизонт ярко-светло-золотистого цвета незаметно переходит в голубой. Редкие молодые дубовые рощицы и ярко-зеленая трава, пестрящая белыми отцветшими одуванчиками и золотыми головками молодых. Кучка небольших домиков, с чернеющими вокруг квадратами прямоугольных огородов с картофелем и овощами, которые явятся зимой большим подспорьем для питания их хозяев.

Уже птички запрятались в укромные местечки на ночной отдых. Природа подготовляется ко сну. Темнеют купы деревьев. Закатное небо переливается перламутровыми оттенками. Солнышко уже зашло. Поезд, слава богу, тронулся.

Мы стояли на ст. Отроги.

14.06.55.20.42. Хабаровск.

Дальстроевская гостиница, комн. 18

Вчера около 11 час. прибыли на ст. Облучье, где нас ожидали Мармонтов и представитель клубной администрации. Уговорились, что утром я покажусь врачу, и от его решения будет зависеть устройство моего концерта. Ночевали в вокзальной гостинице. Я принял три таблетки бромунала и сразу же заснул.

Утром отправились в больницу, которая расположена несколько выше вокзального здания. Дело в том, что Облучье лепится на склоне большой горы. От вокзала ведет вверх деревянная лестница в несколько десятков ступеней. На выемке расположились больница и другие здания, здесь же примостился... цыганский табор. Цыгане раскинули шатер, с цепной собакой, перинами, одеялами, подушками и прочим тряпьем.

В больнице врач после осмотра посоветовала мне помолчать несколько дней, ввиду того что у меня несколько набухли и порозовели голосовые связки. У меня немного отлегло от сердца. Хотя я, откровенно говоря, мало верю в ее опытность как ляринголога, но в данный момент она решала судьбу концерта в Облучье. Вернувшись в гостиницу, Мармонтов решил, не откладывая, ехать в Хабаровск. Выяснилось, что на перроне стоит поезд «Челябинск—Хабаровск», на него можно приобрести билеты, и что он отходит через 5 минут. Похватав вещи, мы как сумасшедшие понеслись к поезду, готовому вот-вот тронуться. У нас был 7-й вагон. Только благодаря задержке состава успел и Кабалов, который еле-еле собрал свои пожитки. Всей группой были проявлены максимальная оперативность и молниеносность. Если бы заснять наши сборы, то эти кадры можно было бы назвать «Эвакуация евреев из земли Ханаанской», или «Были артисты и – нет их!». Представляю, как будет удивлен представитель клубной администрации, который спокойно, не торопясь зайдет в вокзальную гостиницу и не найдет наших следов. Мне все это напоминает кадры из недавно шедшего советского комедийного фильма «Сеанс гипнотизера». Финальная часть его – бегство актеров.

В вагоне – купе №6 – было чисто, но чрезвычайно душно. На станции Бира купил горячего отварного картофеля, стакан сметаны, полдюжины яиц, и с Бобой Тернером мы плотно покушали.

На хабаровском перроне нас ожидал филармонический автобус. Погрузились и приехали. Получил тот же номер, в котором жил в первый приезд, – №18. Успел навестить меня артист Нестеров, который оказал мне на Колыме, в пос. Ягодном, большой знак внимания и участия (подарил мне 1000 рублей), и вот мы после 6-летнего перерыва встретились. Он похудел, появилось много морщин на лбу. Я должен как-то ответить на его благородный жест. Он рассказал, что ведется следствие по делу работников Хабаровской филармонии, раскрыты какие-то злоупотребления, к которым в какой-то степени причастен и наш Писарев^[9]. Вот почему Вал. Ник. Белозерская в разговоре по телефону передала, что у Писарева возникли какие-то неприятности. Нестеров также рассказал, что летний сезон «Эрмитажа» неудачен, программы слабые, непродуманные. Также неудачна и программа Райкина.

По поводу Райкина у меня имеется свое собственное мнение. Я его просто не люблю, как не терплю Русланову. Я этого никому не высказываю, потому что это тенденциозно.

У самого Нестерова изменился профиль работы, он сейчас работает в жанре Валентина Кавецкого^[10] и его детей. Хочет с этим номером проехаться вновь по Колыме. Мой долг ему в этом помочь. Он здесь в Хабаровске будет просматриваться.

Через час зашла Валентина Николаевна, которая еще не уехала в Находку. Поговорили с ней. У Щегловых^[11] все в порядке. Алла Николаевна получила посылки. У них имеется мой портрет в красках, откуда? Не ведаю! Заходил еще кто-то, кажется, магаданец.

Сходил в ресторан, где застал Тернера. Съел порцию жареного угря и запил его бокалом белого вина (оно было бы несколько вкуснее, если бы его охладили). Столики все были заняты приезжими колымчанами. Пьют люди, как будто больше делать нечего. Тернер рассказал, что Слюзко^[12] уволил Писарева за отказ ехать на трассу. Тут, конечно, все подогнано, чтобы было можно менее шумно привлечь к ответственности и арестовать. Я более чем уверен, что несчастный сядет, несмотря на свой партбилет. Только бы ему не взбрело в голову ехать в Хабаровск Здесь он попадется как «кура в щи». Завтра надо будет предупредить его телеграммой. Жалко все ж таки человека.

По радио передают концерт Катульской^[13]. Как всё это беззубо, старчески бессильно. Все как будто на месте, но нет огня молодости, силы зрелости и расцвета творческих сил. Все в прошлом. Вот отчего мне не хочется петь!

15.06.55. 15.30

Утром зашли к директору Хабаровской филармонии, которая помещается в здании драматического театра в самом верхнем этаже. После филармонии, взяв такси и заехав за Крючковым^[14] в гостиницу, что на ул. Маркса, – он уже ждал внизу с певицей Павлиной Степановой, мы поехали к врачу-лярингологу в военный госпиталь. Врач, осмотрев мои связки, ничего не нашел и сказал, что все в порядке. Задер^[15] бы смеялся гомерическим хохотом, если бы узнал о диагнозе этого знатока-ляринголога. Приняв сеанс щелочной и масляной ингаляции и выйдя из госпиталя, я набрел на военный универмаг. Там имеются чудесные шарфы (80 р.), рубашки для летчиков по 72 рубля, брюки навыпуск. Нужно только не забыть выслать Алле Николаевне деньги за квартиру.

Что за отвратительная погода! Пасмурно, временами с неба сыплется дождь. Сыро, но тепло, получается какая-то оранжерея.

Крючков, конечно, охрип оттого, что курит и, очевидно, выпивает. Хотя он громогласно заявил, что по окончании гастролей, сев в самолет, на обратном пути он выпьет так, что небу жарко станет. От всего этого веет какой-то несолидностью, упоением от созданной ему кинематографической славы. Ну, хватит о нем. Хотя он приглашал меня к себе, говорил со мной на «ты» в покровительственно-дружеском тоне, но я к нему не пойду, мы друг другу не пара, мы разного поля ягоды. Лишь бы у меня звучал голос. Но я боюсь, что звучать он не будет. Прошло то время.

16.06.55. 8.52

Вчера смотрел «Лебединое озеро» в исполнении Гостеатра Бурят-Монгольской республики. Сидел в 5-м ряду с Белозерской и Кабаловым. Увертюру оркестр сыграл неуверенно и без всяких нюансов. Декорации первого акта – бедны. Сцена ДОСА для балета мала. Танцы поставлены слабо. Мало балерин-буряток. Зато мужчины все бурят-монголы со стройными, но тонкими ногами. Лица их широки, скуласты и в профиль напоминают головы египетских фараонов. Кордебалет танцевал неточно, вяло, апатично, точно отбывал воинскую повинность.

Утром Белозерская уехала в Находку. Просила меня не покупать никаких книг, все они будут в Магадане. Я попросил ее, чтобы Алла Николаевна пока ничего не делала с комнатой, мне самому будет приятнее ремонтировать.

Сегодня ночью мы выезжаем в Советскую Гавань, через Комсомольск Этим же поездом в Комсомольск выезжает группа Крючкова.

Только сегодня узнал, что Шульгин^[16], будучи проездом в Москву, встретился в ресторане с И. Фроловым. Там они разговаривали или пытались заигрывать с какими-то девушками. Такое же поползновение имел приехавший из Магадана прокурор. Фролов, раздосадованный лишним соперником, бросил прокурору реплику: «Вы что это заглядываетесь на молодых девушек? Тот возмутился: «Вы в своем уме?!» Фролов что-то ответил. В общем, вышла перебранка. Дело грозит вылиться в скандал. Прокурор заявил Мармонтову о безобразном поведении артистов Фролова и Пименова. Фролов, считая себя маловиноватым, решил попросить Мармонтова пригласить этого прокурора и обоюдно объясниться. Прокурор отказался, мотивируя тем, что сейчас ему заниматься этим некогда, но что по приезде в Магадан он возобновит дело, тем более что за Фроловым уже давно следят, что он и его жена совместно с Пименовыми устроили пьянку в номере, чем вызвали жалобы постояльцев гостиницы. Во всяком случае, эта неприятность ложится пятном на всю нашу бригаду. Теперь этот прокурор может предложить органам организовать за нами наблюдение, а это означает, что каждый шаг любого члена группы можно истолковывать тенденциозно.

Как хорошо, что все это не связано с моим именем. Откровенно говоря, у меня не лежит душа ни к той, ни к другой паре. Они держатся в обществе не так, как полагается уважающим себя актерам. Степень их общей культуры ничтожна, поэтому мне с ними скучно. Поговорить не о чем и не о ком..

17.06.55. 7.47.

Поезд «Хабаровск – Комсомольск – Совгавань».

Вагон №4, место 19

Спал очень прилично. Сейчас мы уже переправились через Амур на пароме, забравшем целый пассажирский состав. К нашему поезду прицеплен так называемый «столыпинский вагон» с заключенными. Их, видимо, направляют в Магадан через порт Ванино. Вчера на хабаровском перроне встретились три концертные группы: Крючкова, Нечаева и наша. Крючков едет в Комсомольск, Нечаев – во Владивосток, мы – в Совгавань.

Железнодорожный путь проходит через тайгу. Деревья разных пород растут почти вплотную друг к другу. Земля заросла сочной травой. Мелькают кусты жасмина, заросли цветущей малины, кустарники рябины. Часто тайгу сменяют пустыри или «лысины» – места, где были пожары, черные остатки пней, причудливые корни, которые придают им вид фантастических пауков. Ярко-рыжие ели, высохшие и уже мертвые, перемежаются с выправившимися березками, контрастирующими зеленой листвой на фоне медно-красных елок. В отличие от Колымы, сопки здесь покрыты деревьями.

Меня начинает терзать тяжелое подозрение, кто же, в конце концов, «задерживает»^[17] меня: Москва или Магадан? Если Магадан, тогда придется писать все откровенно Хрущеву. Борьба пойдет в открытую. Вообще после окончания поездки я напишу честное, откровенное, может быть, резкое письмо на имя Хрущева.

19.06.55. 6.55. Сов. Гавань.

Концерт вчера прошел в целом хорошо. Относительно себя убеждаюсь, что пора прекращать петь. Голос нечистый, сипит, несмыкание продолжается. Боже мой, какой я все-таки идиот, что согласился на такую рискованную для моей сценической репутации авантюру. Самое страшное, что я не ощущаю в себе душевного спокойствия и удовлетворения.

Я проезжаю почти новыми для меня местами и городами, в которых не был 15—20 лет. Думал, что я буду спокойно работать и записывать свои впечатления, чтобы из пережитого и прочувствованного создать... но, увы, все идет не так, как надо. Дни переполнены мелкими досадами.

Клуб в Совгавани внешне напоминает элеватор или электростанцию. Зал более-менее приличный, 22 ряда по 23 кресла. Сцена небольшая, с неправильно (с театральной точки зрения) повешенными бархатными кулисами. Пианино Тернеру пришлось подстраивать. Во время концерта было так жарко, то я ушел буквально мокрый, рубашку можно было выжимать. Публика пришла большей частью штатская, моряков мало. Принимали хорошо, но весь этот успех шел за счет моего прошлого.

В магазине купил верхнюю рубашку с короткими рукавами, за 44 рубля, кремового цвета. Как я сегодня спою два концерта, не представляю. И все-таки двух аншлагов не будет, а затем это просто несолидно!

20.06.55. 6.55

Сегодня отдыхаем.

Погода по-прежнему действует мне на нервы. Так же на меня действует и уж очень низкий уровень культуры наших артистов. Я все время пытаюсь понять, отчего это происходит. Смысл всех их разговоров в конечном счете сводится к похабщине, двусмысленности, анекдоту. Такая «тема» их удовлетворяет и одинаково интересна и мужчинам, и женщинам. При всем моем, как все считают, «глубоком моральном падении» мне никогда не придет в голову сказать в компании нечто подобное, от их разговоров мне, человеку 50 лет, делается как-то совестно и тошнотворно. А эти люди – мужья и жены – считаются не нарушающими норм общественной морали. Черт бы побрал такую мораль и этику! Это настоящее ханжество и лицемерие, которое приведет в конечном итоге к упадку и вырождению личности. Нет, как можно подальше держаться от них, как можно меньше точек соприкосновения с ними.

Сходили с Тернером в гастроном, где я достал три банки кофе с молоком и сахаром. Чувствую себя после двух концертов сносно. Мне было страшно смешно, когда хабаровский администратор по Совгавани т. Каштелян совершенно искренне удивлялся, что Козина принимают лучше, чем Крючкова, что Козину кричали «бис», а Крючкову нет. Сегодня у нас день отдыха. Тернер показал магазин, в котором видел коричневые фетровые шляпы. Если подойдет, куплю. Но магазин сегодня выходной.

Хабаровское радио передает концерт мастеров искусств.

1. Арию Лючии из оп. Доницетти («Лючия ди Ламмермур». – Б.С.) исп. Казанцева^[18] (колоратурное сопрано). Я не могу слушать всех этих «говнюшек» после Неждановой^[19]. Их колоратуры не органичны с самой вещью, они отдельны, а Нежданова так поет все эти украшения, что их как-то не замечаешь и потом лишь соображаешь, что было спето. Затем никогда не можешь понять содержание вещи, настолько неясна их дикция.

2. Дуэт из оп. Массне – исп. Казанцева и Лемешев^[20].

Черт знает, что за дикция у них...

21.06.55. 7.25

Заснул, не дослушав этих «мастеров». Лемешев пел на итальянском языке. Умора, да и только. Это мне напомнило, как одна великосветская дама переводила на французский язык песню «Ах вы, сени, мои сени». У нее это звучало так «Ах, вестибюль, мой вестибюль!» Примерно так же выглядит пение Лемешева на итальянском языке. Неужели не понимают, что они смешны? Козловский^[21] тоже пытается изобразить из себя итальянца. Мнимые лавры «еврейского кантора» Александровича^[22] не дают им покоя. Единственный, кто по-настоящему поет по-итальянски и с тем же темпераментом и манерой, это новый певец Авенесян.

Погода никак не может наладиться. Но одно хорошо, что не идет дождь. Сегодня думаю сходить в книжный магазин, поглядеть, чем богата Совгавань.

С нашими постараюсь общаться лишь на концертах, в остальном мы – разные люди. А этот администратор Каштелян чем-то напоминает мне магаданского резчика по кости и дереву, того самого, который работал в театре распространителем билетов и которого выгнали за незаконное взимание с покупателей билетов одного или двух рублей в свою пользу, нечто вроде «комиссионных».

Вчера он решил устроить шефский концерт во время обеденного перерыва на одном заводе. Я вполне естественно заявил, что шефский концерт целесообразней устроить для военных частей или для матросов на корабле, то есть для тех, кто не может попасть на концерт. А рабочие получают зарплату и, если пожелают, смогут купить билеты. Попутно мне пришлось обрезать Пименову, которая пыталась сама определить, что она будет делать на этом концерте. До чего люди наглеют. Я попросил тов. Мармонтова, чтобы никакие деловые разговоры и переговоры не происходили при артистах. Их дело работать, а не разглагольствовать, что их устраивает и что не устраивает! Работа по-настоящему еще не развернулась. Пою покамест по закоулкам Амурской области и Хабаровского края. Значит, честно рассказать о своем удовлетворении проделанным нельзя, рассказывать же о своих неудачах совершенно неинтересно.

Обошли почти всю Совгавань, ходили по горам и долам этого города. Сперва вместо промтоварного магазина, куда стремился Кабалов, попали в Управление промторга. Оказалось, что нужный магазин находится от нас на расстоянии километра, Туда я наотрез отказался идти. Поднявшись по каким-то мосткам, через некоторое время мы напали на гастроном, в котором оказалось сливочное масло. Интересная деталь. Когда мы шли по мосткам, вокруг нас был настоящий лесок из елей и березок, на дорогу проступала подпочвенная вода, которая причиняет много ущерба дорогам, она их размывает. И вот на одной из елей мы увидели настоящую кукушку, которая, не обращая никакого внимания на проходящих людей, усердно куковала. Я до сего момента никогда не видел живой кукушки, кроме кукушки из старых бабушкиных часов. Так вот эта самая кукушка накуковала мне всего 4 года жизни. Оптимизма, конечно, мало, но ничего не поделаешь. Значит, столько положено жить (совпадение, конечно, но через 4 года, в 1959-м, Козин получил второй «срок». – Б.С.). Продолжаю дальше. Из гастрономического магазина перешли в ювелирный, в котором мне понравился набор из 7 слоников, выточенных из кости, но стоит дорого – 81 рубль.

22.06.55

Второе отделение сегодняшнего концерта (№17) в клубе на Знаменке: 1. «На далеком берегу». 2. «Костромская-калужская». 3. «Всем ты, молодец, хорош». 4. «Мой костер». 5. «Рассказ ямщика». 6. «Песня про шофера». 7. «Песня о матери». 8. «Чудо-чудеса». 9. «Не сердитесь». 10. «Песня о бурке». 11. «Нищая». 12. «Вот ведь вы какая». 13. «Комарик». 14. «Осень». 15. «Неприятность». 16. «Одывэс». 17. «Дружба».

Все пел отвратительно!

Сейчас вызвали «скорую помощь» к Деревягиной (у нее появилось кровотечение!!). Спрашивается, что это? Если обыкновенные месячные, тогда незачем вызывать врача; если беременность, тогда противопоказано танцевать. Вот уж действительно собрались две парочки. До чего все отвратительно и до тошноты цинично. Тошнотворны их разговоры, откровенные до полного предела. Вот это и есть настоящая эстрадно-опереточная артистическая гниль. Вот что надобно искоренять и выжигать каленым железом. Что это за жизнь и что это за женщины? Какое уважение можно иметь к ним? Абсолютно никакого. Затем, как все отвратительно относятся к порядку в уборных, которые им предоставляются. А когда эти, с позволения сказать, «работники искусств» покидают сцену или уборные, то туда необходимо посылать мифического Геркулеса, чтобы очистить сии «авгиевы конюшни».

23.06.55. 6.45

Туман окутал бухту. Сквозь него еле-еле проглядывают силуэты стоящих на якорях судов. Ветра не замечается, потому что дым из труб поднимается прямо.

Вчера пел настолько плохо, что долго не мог заснуть. Тернер также был не на высоте положения. Играл не в тех тональностях, в которых положено. Играл грубо, громко. А когда я начинаю прислушиваться к пианисту, я теряю контакт с публикой. А когда нет контакта, нет и концерта. Сны опять вижу тревожные. Перед пробуждением видел мать, которая вернулась с какой-то общественной работы (прополка огородов) грязная, запыленная, с остатками слез на впавших глазах. Лицо страдальческое. Когда я вижу во сне мать в таком состоянии, я долго не могу прийти в себя. Я целый день чувствую какую-то тревогу, ожидаю чего-то неприятного.

12.25. Около 10 часов за нами пришел катер ДОСА, и около одиннадцати мы были уже на другом берегу бухты. Автобус доставил нас в гостиницу Желдорбата. Деревягиных оставили на том берегу, ей в больнице будут делать аборт.

Осмотрел зрительный зал ДОСА – имеется рояль «Брауншвейг» в хорошем состоянии. Зал небольшой, мест на 360. В номере у меня разбилось зеркало, точь-в-точь как в Москве перед арестом. Не знаю, верить или не верить грядущему несчастью. Ах, будь что будет, мне не привыкать стать, больше об этом не буду думать.

В продуктовом магазине купил две баночки зеленого горошка, банку толстолоба, банку какао со сгущенным молоком и свиную колбасу.

В номере, действительно, холодновато, ну ничего, вытерпим.

24.06.55. 14.32

Настроение от вчерашнего концерта подавленное. Помимо того, что пианист, не освоившись со многими вещами, начал нестерпимо барабанить, я почувствовал, что не могу петь piano, как подобает. Начинается трагедия, которую надобно закончить в Хабаровске. Да, теперь самое время отбрыкиваться от театра и постараться уйти на другую работу.

25.06.55. 10.47

Деревягина и Фролов приехали с того берега. Звонил кто-то из Хабаровска к нам, но ввиду повреждения телефонной линии не мог говорить. Сегодня и завтра концерты в «филиале ДОСА», так называют здесь местный клуб. Как-то выдержу? Приходила группа матросов с просьбой сфотографироваться с ними, пришлось исполнить их просьбу. Фролов привез мне новое зеркало, правда, не очень правильное, но пока и это сойдет. В Хабаровске или Комсомольске куплю себе более подходящее. Сегодня приобрел штапеля на одну рубашку с короткими рукавами, черные трусы, носки и два гримировальных вафельных полотенца, пачку лезвий «Нева», кусок мыла «Шипр» – сразу вылетела сотня!

27.06.55. 9.50

Сон вчера был очень интересен по своему содержанию. Начало его, несомненно, навеяно вчерашней детской передачей «Кораблик». Как будто в руках у меня мягкий каркас автомобиля «Победа», который может складываться и, если надобно, снова превращаться в машину. Какая-то комната. Знаю, что в ней находится мать, на столе стоит большое количество выточенных из кости или мрамора фигурок различных зверей. Я должен куда-то идти, чтобы починить свой автомобиль. Иду по огромному крутому склону лесистой местности, поросшей редкими, но высокими деревьями, которые своими кронами образовали лиственный купол. Дорога по склону ведет к дому, наружная дверь которого открыта так, что видна крутая длинная каменная лестница, заканчивающаяся также дверью. На душе у меня тревожно, я тороплюсь, потому что с вершины горы на огромном светло-сером коне едет какая-то фигура с длинным мечом, в моем представлении это ангел смерти. Предчувствие подсказывает мне, что его появление связано со мной, и тогда я говорю этой фигуре подчеркнуто миролюбиво: «Проезжайте с богом!» Сам же начинаю торопливо идти к дому, чтобы скрыться в нем. Я уже начал подниматься по лестнице, как у входа возникла женщина, которая, размахивая кинжалом, закричала: «Убью, если не вернешь Евангелие!» Всадник на коне круто поворачивает и, подняв меч, направляется ко мне. Я бегу по лестнице и громко зову: «Иисус, Христос-батюшка, услышь! Впусти меня!» У дверей неожиданно появляется мужчина с розовым, без морщин лицом, черные глаза ярко блестят, на голове у него черная шляпа, меня осеняет, что это духовная особа – кардинал. Я во второй раз кричу: «Иисус, Христос-батюшка, услышь меня!» В душе теплится надежда, что Бог поможет мне и дверь, раскрывшись, спасет меня от приближающихся враждебных существ. В это время «кардинал» произносит:

«Я прощу тебя, если ты уйдешь из театра», и... я просыпаюсь. Стрелки часов показывают 1.30 ночи. Полчаса я не мог уснуть. Последующие сновидения являлись продолжением одно другого до самого пробуждения. Тема: я снова в лагере, до нового освобождения остается 5—6 дней. Какие-то надзиратели, заключенные – мужчины и женщины, некоторые лица знакомы мне.

Вчера второй концерт еле-еле допел. Устал страшно. Тернер вместо вступления к «Одывэсу» заиграл «Ехали цыгане». Вступление к «Осени» тоже обернулось какой-то несусветицей. Конечно, он очень устал, и от переутомления у него ослабло внимание. Два концерта трудно делать при таком антураже, от которого никакой помощи. Они еле-еле наскребывают одно отделение.

С утра с голосом плохо. Попросил отменить шефский концерт на эсминце или сделать его без меня, иначе я не смогу спеть концерт вечером.

В соседнем номере живут Пименовы: без конца ссорятся, чуть ли не дерутся. Она чего-то не хочет, он настаивает. Она начинает кричать. В общем, странное сочетание мужчины и женщины по внешности и по национальности. Лишь в одном эта пара сходна друг с другом – в отсутствии ума. Хотя он пытается разглагольствовать о моральных материях, беря примером и мерилом свой брак и свою семью. Это смехотворно, но, к великому сожалению, такая «семейная ячейка», подкрепленная партийным билетом, создает впечатление, что они действительно-таки нормальная и счастливая супружеская пара. Вот в чем ужас!

28.06.55. 9.17

Сегодня должны поехать с концертом в порт Ванино – знаменитую пересылочную базу. Там я также никогда не был. В Магадан меня везли через Владивосток и Находку.

Вчера, когда мы садились на катер, чтобы ехать к рыбакам, моряки с военного судна, стоящего у этого же пирса, просили зайти к ним, чтоб вместе сфотографироваться. Хотя я и дал согласие, но воспользуюсь пасмурной погодой и, конечно, не пойду, она для меня послужит отговоркой.