Текст книги "Логофет. Убить скуку (СИ)"

Автор книги: Вад Ветров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц)

– Не черта себе, – не выдержала Арина, – Это сколько же лет вы учитесь? А жить когда?

– Арина, у нас средняя продолжительность жизни двести тридцать лет. Мы давно научились использовать полностью ресурсы организма, в отличие от землян.

– Это, что же выходит, по вашим меркам ты совсем младенец? – Женщина даже привстала на локтях, ошарашенная таким заявлением Сэмуила.

– Ага! – Весело оскалился тот, – А ты по нашим меркам совсем недалеко от меня ушла. Если сопоставить продолжительность жизни наших миров – мы практически ровесники, – И он неожиданно кинул в нее маленькой зеленой шишкой, которыми были покрыты ветки кустарника росшего рядом.

– А мне это нравится! – Воскликнула Арина, возвращая шишку обратно, – Пожалуй, если нам придется вернуться искать портал, то я бы предпочла найти переход в твой мир. Я прожить не против лет двести, – и уже серьезным голосом, – А у тебя есть какие-нибудь экстраординарные способности?

–Есть, как у любого в нашем мире. От князя, давшего мне жизнь, я унаследовал дар телепата и эмпанта, которым стараюсь не пользоваться, – Сэмуил скривился, словно ему в рот попала сверхпротивная гадость, – Еще могу немного лечить наложением рук. От его спутницы жизни мне достался очень полезный дар абсолютной памяти и невосприимчивость к любым ядам.

– А почему ты называешь родителей лицами давшими жизнь, а не отцом и матерью?

– У нас не приняты эти слова, – просто ответил Сэмуил, – Я и слово родители почерпнул из твоего лексикона, как и многие другие, – он улыбнулся и постучал пальцем по виску, – мой переводчик трансформировал понятия моего мира соизмеримо с твоим восприятием, особенно технические термины.

Арина поежилась. Для нее это все звучало дико.

– А братья, сестры у тебя есть?

– Нет. У волхвов не бывает больше одного ребенка в семье. Меньше – да, больше – никогда. Никто не знает, почему так, – пожал он плечами, со стоном вытянул налитые свинцом ноги к костру и продолжил. – А мир мой очень гармоничный. В отличие от вас мы никогда не воевали, и у нас не было стычек из-за религий. Наша религия – единая система верований, в основе которой лежит поклонение силам природы. Красивые, бережно хранимые и чтимые обряды, которым учат с детства. Я с рождения знаю, что природа это часть меня, как я часть мироздания. У нас полностью экологически чистое производство, как ты говоришь. Мы не загрязняем окружающую среду, весь мусор идет в переработку, как и отходы жизнедеятельности человека, идут на изготовление удобрений для зеленой зоны. Все века нашей истории наука развивалась параллельно с экосистемой. У нас нет промышленных зон, а самые крупные предприятия полностью автономны и находятся на территории схожей с вашей Африкой.

– Негров эксплуатируете? – Не удержалась от шпильки Арина.

– Кого? – Искренне удивился Сэм.

– Людей с черной кожей проживающих на территории аналогичной нашей Африке.

– У нас нет других народностей кроме славян. На всей планете единое государство, разделенное на княжества – федераты, формально возглавляемые Князьями. Реально же во главе федерата стоит Наместник, которого выбирают на тайном голосовании тридцать представителей от волхвов, знати, ремесленников и ученых. Он отвечает перед Собранием Федератов, собирающимся раз в семь лет из представителей самых достойных лиц государства. Должность выборочная, не наследуемая, сроком на десять лет. Всего федератов семь. Наместники с представителями от каждого сословия входят в Большой Совет, возглавляемый Верховным Князем который и руководит государством, – Сэмуил сладко зевнул и взмолился, -Давай завтра продолжим, я устал как агрок и спать хочу.

– Хорошо, только расскажи, кто такой агрок? – Смилостивилась Арина.

– Это простимулированный геймер после семи суток игры. – Пробормотав это, Сэмуил повалился на свое ложе из ветвей, и спустя пару минут до Арины донеслось только тихое сопение.

"Какие крепкие нервы" – подумала женщина глядя на огонь и рассуждая, как можно жить не видя как растет и взрослеет твой ребенок, не переживая с ним первую любовь, первые успехи и неудачи? Затем ее мысли плавно перетекли на собственную семью, на глаза навернулись слезы, она тихонько поплакала, уткнувшись в ладони и, наконец-то забылась нервным, чутким сном. Ей приснилась дочь, которая стояла у черной мраморной плиты с ее именем. Арина всей душой потянулась к ней, ей захотелось утешить, вытереть слезы, как в детстве прижать к себе, сказать, что с нею все в порядке, она вернется и все у них будет хорошо. Но какая-то невидимая сила держала женщину за кромкой сна, не давая приблизиться, словно ее душа намертво прикипела к неповоротливому, тяжелому и такому неуклюжему телу, застрявшему где-то между измерениями. Она рванулась сильнее, чувствую, как со звоном рвется нить, связывающая ее с плотью. Чтобы утешить самого дорогого для нее человека она была готова стать призраком, бесплотным духом, кем угодно, только бы высушить слезы из глаз ее девочки. Арина изо всех сил желала прорваться сквозь барьер, ощущая, как липкая и тягучая субстанция, в которой она увязла, начинает потихоньку поддаваться под ее отчаянными порывами. И вдруг все прекратилось. Видение исчезло, и женщина оказалась в белом тумане, сквозь который проглядывала знакомая золотистая фигура. Нежный голос, который последний год не единожды слышался Арине во снах, произнес:

– Все будет хорошо. Она переживет потерю, сохранив в памяти только светлые воспоминания.

– Я умерла?

– В этом мире – нет. Но там, где твоя душа томилась в заточении, ты мертва.

– Как?

Перед глазами потрясенной женщины открылось окно, в котором она увидела искореженную перевернутую машину, скорую помощь и громадой возвышающийся посреди дороги труп большого лося. Арина заплакала.

– Что будет с моим ребенком?

Туман немного подвинулся, из него появилась изящная рука в сиянии золотого света и нежно, словно маленькую девочку погладила Арину по голове. Вместе с этим простым движением пришло знание, что ничего плохого с ее родными никогда не произойдет, что их жизнь будет длинна и счастлива, а боль потери сменится легкой грустью и светлыми воспоминаниями. Это знание забрало остатки тревоги и провело черту между двумя жизнями Арины.

– Я обещаю тебе, что у твоей дочери все будет хорошо. Не печалься о ней. Исполни предназначенное, вернись домой. – Отозвался из тумана, затихающий голос и Арина открыла глаза.

Сэмуил прислушался к организму и, поняв, что поспать больше не удастся, со стоном встал с импровизированного ложа и тут же у него возникло острое желание упасть обратно и умереть. Тело ломило, словно он спал не на куче мягких веток, а на голых камнях. Сэм даже не подозревал, что в ногах и ягодицах столько мышц, каждая из которых с диким энтузиазмом вдруг решила возопить о своем существовании несчастному хозяину. Волоча ноги и поминая всех демонов ночи Сэмуил проковыляв к дальним кустикам, выполнил все необходимые организму утренние функции и медленно побрел обратно. Огромные деревья-великаны ровными рядами возносились вверх, оставляя только небольшие просветы неба. Сэм подумал, что ни разу не видел светила на небосклоне, как не видел и облаков. Только голубые кусочки ясного чистого неба. Утро и ночь наступали сразу, словно кто-то играл с фонарем, не было ни красных отблесков заката, ни розово-оранжевых сполохов предрассветной дымки. Даже тумана и сумерек не было, как не было и звезд. "Перун, где же мы находимся?" – подумал парень, поворачиваясь к лежаку Арины, чтобы обсудить с нею свои наблюдения. Лежак был пуст. На Сэмуила накатил дикий страх, он ясно представил себя одного в глуши дикого леса, голодного и испуганного скорчившегося под кустом среди сотен зубастых тварей с вожделением облизывающихся на его филей.

– Арина! – Хрипло закричал он со всей дури молодых легких.

– Я здесь! – Глухо донеслось откуда-то со стороны ручья. И что-то Сэму не понравилось в звучащем отзыве, забыв о боли в ногах, он бегом бросился на голос.

Арина метала ножи. Одна нога немного впереди, замах вверх и назад за голову, толчок, разворот туловища влево и плавное ускоряющиеся движение руки из-за плеча – первый нож в цели, второй, третий. Четвертый уже по рукоятку сидит в измочаленной коре лесного великана. Десять шагов, с холодным безразличием выдернуть ножи и все сначала. Замах, толчок, бросок, десять шагов...

– Что случилось?

Арина повернула к нему искаженное злостью лицо.

– О, ничего не случилось просто какая-то б... – пояснение внутреннего переводчика к следующему слово прозвучало в мозгу Сэма, как: " вульгарная женщина, продающая свое тело за деньги", – взяла за привычку решать за меня, как мне жить, что мне делать и как мне умереть! Какая-то инопланетная дрянь решила выдернуть меня из моего родного мира и отправить черт знает куда для решения придуманных ею проблем! Я никогда никому не позволяла распоряжаться своею жизнью и жизнями близких и дорогих мне людей и этой заразе не позволю! Я достану ее, чтобы мне это не стоило и вгоню эти ножи в прекрасное тело этой суки! – Лицо женщины исказил звериный оскал, верхняя губа поднялась, обнажая зубы, из горла раздалось рычание, с нечеловеческой силой она яростно по самую рукоятку вогнала в ствол охотничий нож.

Сэмуил резко попятился. Словно клокочущая лава, вырвавшаяся из плена земной коры, на него обжигающим потоком хлынули чужие эмоции, сметая все тщательно выстроенные еще в начальной школе на Хатайе барьеры. Они облепили его тонкой пленкой, не давая дышать, двигаться, адекватно мыслить. Чужая боль, разочарование, бессилие и злость рвали его душу на части. Сэмуил упал на колени, сжав голову ладонями не в силах вынести этот эмоциональный коктейль. Череп взорвался изнутри, в глаза хлынул поток смутных образов и видений он упал на бок и второй раз за прошедшие сутки потерял сознание.

Очнулся Сэм от нестерпимой вони, издаваемой клочком ваты, которым перед его носом с сосредоточенным видом махала стоящая на коленях Арина. От женщины шли флюиды тревоги и... легкой вины?

– Только не это. – Чуть не плача простонал Сэм. – Я так этого избегал. Перун, за что? – Он поднял глаза к небу, словно пытаясь рассмотреть воинственного бога, спрятавшегося в ветвях неподвижно застывших деревьев.

– Сэмуил, что с тобою, малыш? – В голосе Арины слышалась непритворное волнение.

Сэм перевел взгляд на подругу.

– Твоя ярость снесла все барьеры в моей голове. Барьеры, которые ставили лучшие волхвы Искарая! Я тебе рассказывал, что у меня дар эмпатии, но не рассказывал насколько тяжело постоянно чувствовать чужие эмоции, пропускать их через себя, ощущая как свои собственные. Ты себе не представляешь, как неприятно, беседуя с человеком чувствовать его отношение, предугадывать его действия. Особенно это тяжело ребенку. – Сэмуил сел и со вздохом, опустив глаза в землю, продолжил, – Я тогда первый раз влюбился. Влюбился в стажерку – учительницу музыки. Мне было пятнадцать лет, и я уже два года жил в Искарае, считая себя если не взрослым то, по крайней мере, опытным и самостоятельным мужчиной. Она была возвышенно красивой – хрупкой, неземной, волшебной. Я помню ее тонкие длинные пальцы, порхающие по клавишам рояля, одухотворенное лицо с полуприкрытыми глазами, тень от ресниц, маленький носик, пухлые губы. А какие замечательные ямочки появлялись у нее на щеках, когда она смеялась... Я был готов целовать землю, по которой ступала ее изящная ножка. Бывало, сидел, часами прижавшись щекой к ее стулу, мечтая о свидании и представляя себе такие сцены, от которых у меня сладко ныло внизу живота. Именно тогда я впервые узнал значение фразы "мокрые штанишки", которую часто использовали старшеклассники, подтрунивая друг над другом и которую мы "мелкота" трактовали совершенно по-другому. Через полгода тихих страданий я набрался храбрости и в канун Авсеня, не особо рассчитывая на положительный результат, пригласил ее на свидание. К моему удивлению и радости она согласилась. Ариша! – Арина улыбнулась, отметив для себя это новое обращение, – Как мне передать словами ту бурю чувств, которая играла в моей душе, когда я, трепеща, одетый, словно на парад с букетом цветов ждал ее в условленном месте. От волнения у меня вспотела спина, и я ужасно боялся, что от меня будет пахнуть. Когда она появилась, вся такая воздушная в цветастом платье, синих открытых туфельках на тонких высоких каблучках, я потерял дар речи и, засмущавшись, сунул ей цветы, буркнув что-то о прекрасном вечере. А потом, идя рядом с нею, мучительно краснел, боясь ляпнуть что-нибудь глупое. Она же словно не замечала моего смущения, рассказывала о музыке, о концертах на которых побывала, о знаменитостях с которыми встречалась. Мы перекусили в кафе, и присели на лавочку в парке неподалеку от школы. Она казалась мне еще прекраснее, умнее, недосягаемее, чем обычно. Как я пятнадцатилетний шалопай мог претендовать на любовь такой замечательной девушки! От этих мыслей мне становилось тошно, но моя возлюбленная этого не замечала. Она легко поддерживала беседу, постепенно втягивая меня в разговор и словно невзначай взяла меня за руку. Я от этого невинного прикосновения испытал настоящий экстаз... Она еще что-то рассказывала, хитро посматривая на меня из-под длинных ресниц, но я уже не слушал. Ее ладонь жгла мне пальцы, мне хотелось прикоснуться к ее волосам, уткнуться в них лицом и вдыхать аромат ее легких духов. В какой-то момент, набравшись смелости, протянул руку погладить ее роскошные длинные волосы, в беспорядке рассыпанные по плечам. Я ожидал взрыва, возмущения, нотаций, но она замолчала и, повернув ко мне лицо, с легкой улыбкой спросила:

– Я ведь тебе нравлюсь, Сэмуил?

– Очень, – прохрипел я и потянулся к ней всем телом не в силах более сдерживаться. Она не отстранилась, позволяя мне обнять себя. А потом взяла мое лицо в свои теплые ладони и поцеловала в губы. Я испытал ни с чем несравнимую эйфорию. Ее поцелуй длился и длился, а я улетал в такие дали, о существовании которых не мог грезить даже в самых эротических снах. Видимо от сильного эмоционального подъема у меня открылся Дар. В моей голове словно прорвало плотину и в нее хлынули чужие эмоции и образы. Это было невыносимо больно, словно после горячей парной прыгнуть в огромный сугроб и сидеть в нем, пока тело не превратится в кусок льда. Брезгливость, разочарование, безразличие, презрение и интерес, но не ко мне, а к моей княжеской родословной. Меня словно в кучу навоза окунули... На следующий день я обратился к старшему волхву с просьбой заблокировать так не вовремя открывшиеся способности. С тех пор я мог видеть и ощущать только конкретно направленные на меня мыслеобразы, ну и еще распознавать ложь. – Сэмуил вздохнул и с видом мученика признался, – Больше я на свидания с девушками не ходил.

– Бедненький ты мой, – Арина с сочувствием протянула руки, – Иди ко мне.

Сэма окутало легкое тепло нежности и симпатии. Он подался вперед, Арина обняла его, поглаживая по плечам:

– Все будет хорошо, ну попалась одна дура – с кем не бывает! Зато ты испытал настоящую первую любовь, а это не каждому дано. А с твоей эмпантией мы справимся. И не такое уж это плохое качество, нужно только научиться от него абстрагироваться. Я могу научить тебя медитативным практикам, думаю, тебе поможет умение концентрироваться и...

Она еще что-то тихо говорила, но Сэм не вслушивался в смысл слов, он просто отправил сознание по волнам ее голоса, купаясь в эмоциях заботы и нежности которые окутывали его вместе с тихим голосом подруги. Арина поглаживала его по голове, перебирая мягкие пряди, и Сэмуил вдруг с болезненной ревностью позавидовал ее дочери, с ужасом осознавая, что никогда не простит своим родителям утраченной возможности быть обласканным и понятым родным человеком. Именно в этот момент значение слов отец и мать обрело для него смысл. И еще он понял, что между ним и Ариной протянулась прочная нить, которая связала их крепче родственной крови, связала навсегда, как бы ни сложилась их дальнейшая судьба.

Так они и стояли, обнявшись посреди незнакомого величественного леса – взрослая женщина и молодой парень, такие разные и такие похожие.

Через полчаса Арина со вздохом пошла собирать ножи, еще полчаса им понадобилось, чтобы по очереди расшатывая лезвие, при этом ругаясь всеми известными демонами, богами (и просто по-русски матерясь ) вытащить из дерева охотничий нож. Арина, так и не смогла объяснить, как она умудрилась загнать его в ствол на длину лезвия.

Глава 3. Подарки

Маленький мальчик на крыше сидел,

Был бы он бабочка, он полетел.

Сзади подкрался с дубинкою кто-то,

Вот и сбылась мечта идиота.

Атарията. Храм Судьбы

Храм Судьбы находился на большой опушке Леса Древних в нескольких часах езды от столицы. Артуари спешился, снял оружие – негоже подъезжать к святыне верхом и вооруженным, бросил поводья подбежавшему слуге и медленно пошел к Храму. На полшага позади со вздохом благоговейного восхищения, неслышного для обычного уха, следовал Тень. Артуари прекрасно понимал брата, он и сам не мог сдержать своего восторга, граничащего с экстазом при виде величия и гармонии Храма. Он помнил, как впервые еще младенцами их принес на поклон Богине воспитатель – старик Меганаль, последний из чистокровных моритов. Помнил желтые глаза Тени, расширившиеся и ставшие похожими на два огромных светящихся шара и свою неудержимую радость при виде торжественной красоты, мощи и величественности Храма, вокруг которого бурлили сильнейшие эманации переплетений синих энергий Вселенной и легких зеленовато-дымчатых линий Природы. Это чувство навсегда осталось в их душах, только окрепнув с годами. В Храм приходили те, кто не знал ответов те, кто нуждался в медитативных прозрениях те, кто искал утешения и те, кто желал поделиться с Богиней радостью. Влюбленные, поэты, музыканты приходили за вдохновением; воины, разбойники и воры – за удачей; философы – за просветлением. Никому не отказывала Богиня, ибо ей было все равно, кому принадлежат ее дети – восходу или тени – прекрасный лик поворачивался с одинаковой любовью и к свету и к тьме.

Меганаль рассказывал, что на заре мира, Древнейшие, которых привела на Атарияту Ведущая, по ее велению высадили в круг семьдесят семь саженцев удивительного дерева, семена которого они принесли из своего старого мира. За одну ночь, повинуясь слову Богини, саженцы выросли в огромные цветущие деревья, их стволы сомкнулись, кроны, покрытые крупными вечнозелеными листьями и мелкими благоухающими собранными в кисти голубыми цветами, переплелись, образовав древесный шатер, попасть в который мог только истинно верующий. Вскоре, недалеко от Храма, был заложен первый поселок переселенцев названный в честь Богини – Ати-Малис, что на древнем языке означает " Указывающая путь". Со временем поселок разросся до города, а затем стал столицей, но как бы ни увеличивались площади города, расстояние до Храма всегда оставалось неизменным – достаточно далеко, чтобы суета и шум не доносились до его служительниц, но не настолько, чтобы дать забыть жителям столицы о своем существовании. Никто не знал, истинного вида Храма, потому что каждый находил для себя тот облик, которым награждала его Ведущая. Для Артуари это всегда был изысканный павильон с резными скамьями, журчащим ручьем в обрамлении воздушного кружева из мелких брызг небольшого водопада. Для Тени – огромный зал, увешанный всевозможным оружием и доспехами разных времен с медленно вращающимися вдоль стен застывшими в стазисе скакунами и мощными мотоциклами техногенных миров. Как-то раз, будучи подростком Артуари спросил у наставника Меганаля, что видит он, входя под крону Храма, старик прижмурился и, помолчав, произнес странную для юного принца фразу: "Я вижу путь домой". " Почему же ты не уходишь?" – поинтересовался мальчик и получил ответ: "Еще не время, мой юный принц". Время пришло, когда им с Тенью исполнилось по шестнадцать лет. Старик ушел в Храм и больше не вернулся. На вопрос Тени, Служительница загадочно улыбнулась, ответив, что Меганаль ушел домой к своему народу, ведомый Богиней за руку и что им не стоит печалиться, потому что не каждому Ведущая оказывает честь показать путь, а затем, помолчав словно прислушиваясь, добавила, что милорды их высочества избранные и их время не так далеко, как кажется. Все эти воспоминания пронеслись в голове Артуари, пока они шли по мягкой пружинистой цветочной тропе к Храму. Сегодня, через десять лет после ухода Наставника, пришло их время узнать свой путь. В этот раз в Храм им предстояло войти вместе. Братья, переглянувшись, синхронно вступили в призывно открывшийся серебристый овальный проход и застыли на месте. Они находились в лесу. Нет, не так – они находились в Лесу. Именно с большой буквы. Высокие с идеально ровными стволами деревья, росшие на одинаковом расстоянии друг от друга, закрывали небосклон, но сумеречно не было, свет, изливался сквозь густую зелень листвы и, струясь, растекался, наполняя воздух легким голубоватым свечением. Под ногами расстилался ковер из мягкой, словно подстриженной трудолюбивым садовником, сочной темно-зеленой травы. Между деревьями изредка росли невысокие пышные кусты. Где-то журчал ручей. Опушку впереди покрывал ковер мелких, невзрачных желтых цветов.

– Приветствую вас, принцы. – Раздался мелодичный девичий голосок за спинами мужчин. Они резко развернулись, и тотчас склонились в почтительных поклонах перед светловолосой, остроносой, босоногой девочкой в длинном льняном платье, перевязанном в поясе красным витым шнурком.

– Служительница, – почтительно произнес Артуари, – Легок ли твой путь?

– Спасибо милорды, путь мой легок, – с улыбкой произнесла ритуальную фразу девочка и, взмахнув рукою, пригласила, – Присаживайтесь.

Прямо из воздуха появилась белая резная беседка с мягкими креслами вокруг легкого круглого столика. На столике, покрытом снежно-белой скатертью, стояли три полупрозрачные чашки, толстый пузатый чайник из такого же материала, в котором плескался светлый цветочный чай и блюдце с пирожными. Девочка аккуратно разлила чай по чашкам и, забравшись в кресло с ногами, потянулась к самому большому воздушному пирожному, украшенному огромной синей ягодкой.

– Простите милорды, что не предлагаю вам вина, но я еще не вошла в возраст позволяющий употреблять спиртное. – Лукаво стрельнув глазищами, произнесла девочка.

– Ну что ты, Служительница. Это нам надлежит просить прощения за то, что пришли с пустыми руками, – улыбнувшись, покаялся Артуари, держа чашку двумя пальцами и делая маленький глоток,– Мммм, это – божественно, – он прикрыл глаза, смакуя вкус чая.

– Я никогда не пробовал такого восхитительного напитка, – согласился с ним Тень.

Служительница с улыбкой наблюдала за ними.

– Милорды, Богиня услышала ваши вопросы и... – тут и без того огромные синие глаза девочки стали просто гигантскими, она вскочила со стула, вытянулась в струну, запрокинула голову и упала без чувств. Как не был быстр Артуари он не смог даже уловить движения брата. Всего доля секунды и Тень уже стоит на коленях, бережно приподнимая голову Служительницы капает ей на губы настойку баярда. Баярд – самый сильнодействующий яд из всех известных принцу, но в тоже время в определенных дозах правильно приготовленная настойка является не менее сильным лекарством, способным вернуть к жизни даже умершего рэквау, если со времени смерти прошло не более одной минуты. Тень аккуратно положил Служительницу на траву. Девочка вздрогнула, медленно встала и открыла глаза. Перед мужчиной стоял не десятилетний ребенок, а гордая, величавая, прекрасная Богиня в теле сосуда. Огромные синие глаза смотрели на беловолосого воина с вековой, бесконечной как сама Бездна, мудростью. Тень хотел упасть на колени, но он не смог даже шевельнуться, затянутый в синие тоннели глаз Богини. Рядом безмолвно осел на землю Артуари.

– Сотеки-ата-кау,– низкий рокочущий голос проникал в каждую клеточку тела, доставляя невыносимые боль и наслаждение, – Младший сын Повелительницы Домов рэквау, Тень старшего брата-близнеца, великолепный воин, в семнадцать лет возглавивший войско и покоривший в мою честь Серебреный Архипелаг и один из моих любимых адептов. Сегодня ты опять проявил себя, спасая служительницу, для которой первое воплощение могло стать последним, что весьма бы меня расстроило. Жаль потерять такой прекрасный юный сосуд. Благодарю тебя.

С этими словами Богиня протянула Сотеки руку. Тень вздрогнул и, отрываясь от глаз Богини, перевел неверящий взгляд на протянутую в его сторону маленькую ладошку. Ведущая с нежностью наблюдала за тем, как мужчина с трепетом аккуратно берет в руки маленькую детскую ладонь и благоговейно целует хрупкое запястье с тонкими синими пульсирующими венами. Богиня только что не замурлыкала, купаясь во флюидах восторга, счастья и эйфории, разливающихся вокруг Сотеки.

– Ну, все, будем считать, что официальная часть закончена. – Звонким, веселым голосом возвестила Ведущая и, поджав ноги, уселась прямо на траву. Сотеки, дождавшись приглашающего жеста, опустился рядом, с улыбкой наблюдая за собеседницей.

– Как же давно я не валялась на травке. Знаешь, Сотеки, быть богиней – так обременительно. Все эти просьбы, молитвы, сетования на судьбу. Иногда так и хочется плюнуть на все и рвануть в какой-нибудь морской мир полежать на солнышке. Но, увы,... воплотиться я могу только в тела своих служителей, а не каждый из них вынесет путешествия между мирами. Быть сгустком высокоразвитой энергии не всегда приятно. – Она расхохоталась, глядя в удивленное лицо мужчины. – А ты думал, боги это такие же существа, как и вы? Из плоти и крови? Открою тебе небольшой секрет – мы такие, какими нас представляют разумные. Мы обитаем в Абсолюте и, когда становится скучно, либо когда приходит время увеличить силу, перемещаемся между мирами в поисках энергии. А что дает самое большое количество энергии? Правильно – вера и молитвы верующих. Вера – самый сильный магический источник во вселенных.

– Госпожа, а кому молятся боги? – раздался сбоку хрипловатый голос очнувшегося и молча прислушивающегося к беседе Артуари.

Богиня медленно повернула голову в сторону склонившегося в поклоне принца, и со вздохом поднялась на ноги, принимая величественную позу. Сотеки тягучим плавным движением перетек в вертикальное положение и встал чуть позади брата.

– Об этом вы узнаете очень скоро, если сможете закончить миссию, а пока я передам вам пожелание одного из Высших.

Богиня протянула к мужчинам руки, и под сенью леса зазвучал вибрирующий, убивающий и воскресающий, дарящий экстаз и муку голос Ведущей.

– Ваш путь определен, воины. Время пришло. Ритуальный клинок уже в руке Посланника. Судьба выплела вашу дорогу в ковре мироздания. В городе, берущем начало в кровавых водах, вам надлежит присоединиться к компании таких же странников по мирам, как и вы. Если ваши сердца смогут объединиться с душой, вы достигните предначертанного. Будьте осторожны. Примите от меня дары и следуйте своей дорогой.

– Как мы их узнаем?

– Вас объединит дракон.

Артуари задумчиво покрутил круглый доставшийся от прадеда черно-белый перстень– печатку из неизвестного металла, украшающий безымянный палец его правой руки – на белом фоне был изображен черный дракон, кусающий свой хвост. Он знал, что на левой руке Тень носит точно такой же, только выполненный в зеркальном отражении.

– К сожалению правила, не позволяют мне давать более четкие указания. – Богиня кокетливо улыбнулась, – Я могу только настоятельно порекомендовать вам посетить рынок рабов в третий лунный день от открытия Большой ежегодной ярмарки. – Ведущая подмигнула Сотеки и исчезла.

Миг и перед удивленными мужчинами снова стоит десятилетняя Служительница, потирающая кулачками глаза, а у их ног возвышаются сваленные огромной кучей доспехи и оружие.

– Милорды, вы получили ответы? – Спросила девочка уставшим голосом.

– Да, Служительница, благодарим. – Принцы синхронно поклонились.

– Тогда я покину вас, милорды. Ваши нэрки ждут вас на тропе, это последний подарок нашей госпожи. Да будет легок ваш путь. – И девочка, шагнув назад, пропала, вслед за нею истаяла и беседка. Вокруг расстилался только лес, а от того места, где стояли принцы, убегала в даль ровная, словно прочерченная под линейку, широкая тропа.

– Нэрки...– задумчиво произнес Сотеки, – мифические кони-птицы?

Артуари безразлично пожал плечами, мол, увидим – разберемся и, кивнув в сторону тропы, невозмутимо произнес:

– Похоже, нам туда, брат.

Тень, не говоря ни слова, присел на корточки, профессионально перебирая и откладывая в сторону выбранное им оружие. Артуари улыбаясь, следил за тем, как брат с детским восторгом радостными восклицаниями приветствует каждую новую находку. Затем, заметив в куче прекрасный изящный клинок, расположился с противоположной стороны арсенала, присовокупив свой голос к восторженным вздохам Тени.

Сотеки со вздохом сожаления отложил семизарядный револьвер и распрямился во весь свой немаленький рост. Артуари, который закончил экипировку раньше жадного брата в стороне пристреливал новый блочный лук, выпуская стрелы по видимой только ему мишени. Заметив, что Сотеки смотрит на него, он опустил оружие и подошел к Тени.

– Неплохая игрушка, – приподняв лук, констатировал Артуари, – Но для скорострельной стрельбы не подойдет, да и тяжеловат для меня. Зато его можно перевозить в собранном виде. Возьмешь? – Дождавшись кивка Тени, продолжил. – Я все-таки больше привык к нашему национальному луку. Кстати, я захватил парочку бронебойных стрел, мало ли куда нас выведет Дорога, а на твоем месте я бы взял еще меч. Не уверен, что в новом мире ты сможешь пополнить запас патронов. Зато со стрелами проблем не будет, Ведущая сделала мне поистине божественный подарок – неиссякаемый колчан, стрелы, взятые из него всегда возвращаются.

Тень кивнул, и вытащил из изрядно уменьшившейся кучи короткие парные клинки в золоченных деревянных ножнах, затем аккуратно сложил лук в кожаный кейс и закинул его за спину, где уже висела штурмовая винтовка. Вообще Сотеки использовал возможность вооружиться на полную катушку. Помимо винтовки он прихватил пистолет– пулемет, огромный тесак , перевязь с гранатами и крупнокалиберный пистолет с длинным стволом. Тяжелый патронташ небрежно валялся на траве. В отличие от брата наследный принц предпочитал холодное оружие, поэтому выбрал узкий чуть изогнутый двуручный меч в заплечных ножнах и в пару к нему длинный кинжал. Завершали экипировку чехол с луком, перевязь с ножами и набор метательных колец, которыми принц владел с поразительной ловкостью. Подпрыгнув пару раз, чтобы проверить, как сидит снаряжение, Артуари вопросительно глянул на брата. Тот в ответ кивнул, подхватил патронташ, и они направились по уходящей в лес тропе.