Текст книги "Логофет. Убить скуку (СИ)"

Автор книги: Вад Ветров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

Мне потребовалась почти минута, чтобы открыть сознание. В голове раздалась масса голосов. Как я это не люблю! В первую очередь я отсек все женские и детские мысли. Затем старческие голоса. Прислушался.

« ...Вот корова, все ноги отдавила...Надо поближе протолкнуться... Головешку от мага взять, говорят хорошо при болезни суставов помогает...Вечером к Марьке сбегаю... Скорее бы в трактир горло промочить... Какой интересный мужчина, почему я его раньше не видел...»– Я покосился на инквиза, он мне улыбнулся: «...Алебарда зараза тяжелая... К чему катится этот мир, если магов жгут на площади... Уж я бы девок сек по белым задницам... Сгорел... Пива охота... И чего я не предусмотрел для себя обратного заклинания...» Есть! Теперь исключить все лишние голоса и осторожно прикоснуться к сознанию мага. Он почувствовал, растерянно начал оглядываться по сторонам.

– Веди себя спокойно чародей, если хочешь выбраться из этой передряги живым. Отвечай коротко и по существу.

Доврик слегка кивнул.

-Если я отключу заклинание наручников, ты сможешь пользоваться магией?

Кивок.

-А клетка?

– Не помеха, – прозвучало у меня в голове. Я поморщился. Ненавижу. Еще со времен обучения ненавижу чужие голоса в своей голове.

– Тогда приготовься. План такой...

– Спаси мою ученицу.

Я скривился. Мне не хотелось рисковать из-за какой-то бабы.

– Другую найдешь.

– Пожалуйста. Я рассчитаюсь.

– Посмотрим. Но рисковать не буду.

– Спасибо.

– Инквиз Этош позвольте представить – яр Вад Сохо.

Представив меня, Ишван исчез, направившись в трактир, где должен был ждать нас полностью готовым к перемещению. Даже если с магом ничего не выйдет, я был намерен рискнуть и открыть узел в Визират.

Инквиз протянул мне холеную руку, которую я машинально пожал. Он удивленно поднял красивые брови, но ничего не сказал.

– Присаживайся, яр. Откуда ты? Я не видел тебя прежде в нашем маленьком городке.

Мы сидели в шатре, который за несколько минут собрали для господина инквиза прямо напротив места экзекуции, где привязанная к щиту за руки и ноги извивалась под плетью первая жертва очищения. Палач выполнял свою работу медленно, эффектно, с любовью. Толпа с восторгом встречала каждую кровавую полосу на спине несчастной, каждый ее вопль. Этош налил мне вина в высокий серебряный кубок.

– За наше случайное знакомство!

Я закашлялся, пытаясь скрыть идиотский смех.

– За знакомство, инквиз!

-Зови меня Марик, – и положил ладонь поверх моей руки.

Я сдержался, не двинул в эту сладкую рожу, хотя мне очень хотелось, а улыбнулся в ответ и даже не убрал руку.

– Наверное, тяжело было поймать колдуна?

Этош рассмеялся, откинувшись на спинку стула, и наконец-то убрал ладонь. Я быстренько положил руку на колено, спрятав ее под стол от греха подальше. Не то, чтобы я не любил представителей сексуальных меньшинств, я просто не любил, когда они начинали любить меня.

– Нет. Он ничего не подозревал до того момента, как мы надели ему наручники. Хочешь посмотреть на ригута поближе?

– Очень! – Это прозвучало вполне искренне.

– Ну что же, я сделаю для тебя такой подарок, а ты взамен удовлетворишь мое любопытство. Сегодня вечером. Мне бы хотелось послушать в приватной обстановке о странах, где ты путешествовал, о людях с которыми встречался. Здесь такая скука. Ишван говорил, что ты прибыл издалека и даже не знал, что такое ригут. Это правда?

Я этому купчишке язык укорочу.

– Правда, инквиз.

-Я же просил.

– Я действительно прибыл из очень далекой страны, Марик. И с удовольствием тебе о ней поведаю. – Надеюсь, моя улыбка была нежной, а не ехидной.

Когда мы проходили мимо Доврика, мне удалось незаметно подсадить на наручники плетение-вирус, которое тут же начало разрушать структуру блокиратора.

Клетка оказалась сплошной и сколько я не всматривался, так и не смог обнаружить стыка. Она опять стала инертной к магии. По-видимому, яркая вспышка, ослепившая меня, когда туда поместили ригута, была не чем иным как срабатыванием магического замка. Как же она открывается? Не разрушать же здесь все вокруг... Я даже потрогал клетку пальцами, да так и застыл, уткнувшись в мигающую пленку носом, не в силах отвести взгляд. Вблизи ригут выглядел потрясающе. Яркий сгусток многоцветной энергии, мерцание которой не выходило за рамки, резко очерченного синим, совершенного женского тела.

– Ригуты – это сама магия.

Этош бесшумно подошел сзади и теперь стоял настолько близко, что я ощущал его горячее дыхание на своей шее.

– Когда маг достигает возраста осознания, у него появляется ригут. В зависимости от потенциала мага он может быть большим или маленьким, плотным или прозрачным. Чем больше потенциал, тем более осязаемый ригут. Первоначально – это простое облако и только достигнув определенных знаний и мастерства, маг может придать ему форму той или иной сущности, именно тогда и заканчивается накопление магической энергии. Ригут является своего рода показателем силы мага. Говорят, у ригутов никогда не бывает ликов. Лицо выражает мысль, а мысль придает сущности разум. Где разум там может возникнуть душа, а значит и привязанность. Так записано в старинных гримуарах. С годами использования ригут тает и когда исчезает, умирает и маг.

– А пополнить магический запас можно?

– Конечно. Можно присоединить к себе чужого ригута, можно использовать силу артефактов, накопителей либо приносить жертвы.

– Ты слишком много знаешь, для обычного священника захудалого городка.

– Врага нужно знать в лицо, ты не находишь?

– Интересно, что случается с ригутом, когда умирает маг?

– Ты задаешь опасные вопросы, Вад, но я отвечу. Магия не пропадает со смертью мага. Она ждет того, кто сможет использовать ее по назначению. Того, кому известно искусство. Ригут Доврика отправится в резиденцию нашего главы – святого Ивазия. У нас есть цель и для достижения высшего блага хороши любые средства.

Все стало на свои места. Моя сущность опять потянула меня в место, где покачнулось равновесие, и моя свобода выбора в принятии решения, как всегда осталась только видимостью.

– Зачем ты мне это рассказываешь?

– В тебе чувствуется огромный потенциал. Я думаю, ты сможешь быть полезен Церкви. Вокруг Ивазия собираются сильные люди, понимающие бесперспективность и ущербность пути по которому идет большинство правителей. Огнем и мечом мы заставим этот мир измениться.

– А если кто-то с вами не согласен?

– Тот умрет. Ради высшей цели.

– Цель оправдывает средства.

– Хорошие слова. Нужно запомнить.

Предчувствие теплой волной пронеслось по позвоночнику. Мне понадобилось мгновение, чтобы, резко крутанувшись на месте, одновременно завести инквиза себе за спину выхватить из ножен Каракурт и понять, откуда надвигается опасность. Предназначенный Этошу болт со звоном отлетел в сторону и впился острием в помост. Со всех сторон к нам бежали стражники.

– Стреляли с крыши. Оцепить площадь, и после казни проверить каждого. Каждого! – С тихой яростью отдал приказ инквиз и повернулся ко мне.

А я с удивлением рассматривал ригута. Никогда еще не встречался с отдельно существующей магией. Ригут подплыл к стене, за которой я стоял и застыл, словно в ожидании. «Она ждет того, кто сможет использовать ее по назначению» – всплыли слова Этоша. Все-таки интересно, как и в какой момент произошло отделение магии от носителя искусства? Неприятно, наверное, выставлять на всеобщее обозрение свою силу. Видимо поэтому магов в этом мире так немного.

– Странно. – Раздался удивленный голос у меня за спиной

– Что именно тебе странно, Марик? – Даже поворачиваться не буду.

– Реакция ригута на тебя.

Инквиз встал рядом, с задумчивым видом крутя на пальце перстень. Ну, давай же проверь! Открой клетку! Словно прочтя мои мысли, Этош протянул руку и приложил перстень к стене, та со свистом раздалась. Ригут выплыл и... исчез, через секунду, опять появившись в клетке. Только в этот раз он не стал подплывать к нам близко, а застыл у дальней стены. Я снисходительно посмотрел на удивленного инквиза.

– И у меня есть тайны, Марик.

Не буду же я ему рассказывать, что моя тайна – это подсмотренный в одном мире полог невидимости и простенькое плетение иллюзии.

-Я это заметил.

Он закрыл клетку и, взяв меня под руку, повел в сторону шатра. Рядом с помостом лежали «очищенные» женщины. Возле них, с баночками какой-то мази в руках суетились несколько пожилых мужчин в желтых сутанах. Далеко не таких качественных и богатых, как у моего нового знакомого. Одной из женщин помощь уже не была нужна. Я видел, как маленький серебристый шарик ее души неспешно поднимается вверх.

– Церковь не оставляет своих раскаявшихся чад без заботы. Эти женщины очистились, пройдя через священный ритуал и теперь достойны помощи.

Мне в ответ только и осталось, что послать свою самую скептическую усмешку. Он понял и заткнулся.

Палач, укладывал на щит последнюю жертву – ученицу мага, совсем еще молоденькую девчонку лет пятнадцати не больше. Она, тихо поскуливая, покорно легла на окровавленные доски, просунув руки и ноги в кожаные петли. Палач медленным театральным движением разрезал на спине её серый грубый балахон, постепенно обнажая белую спину с выступающими лопатками, тонкую талию. Из толпы доносились похабные выкрики. Когда из-под ткани появились упругие ягодицы, площадь потряс дикий рев нескольких сот мужских глоток, среди которых явственно слышались предложения о замене плетей на кое-что другое. Девчушка, лицо которой находилось прямо напротив того места, где мы сидели, подняла полные слез глаза и я увидел такое отчаяние и стыд, что понял – плети она переживет, а вот унижение никогда. Этош, внимательно наблюдающий за мной, заметил взгляд, который я бросил на девчонку.

– Тебе жалко эту грешницу?

– Жалко. Она не переживет порку, а я давно присматриваю себе покорную служанку. Ведь после раскаяния, – циничная усмешка искривила мои губы, – она должна быть покорна?

Этош, поглаживая тонкую бородку, понимающе кивнул, задумчиво глядя на меня. Красивый и умный мужчина. Жаль, что извращенец.

– Вад, разреши задать тебе один вопрос?

Я склонил голову.

– Кто ты?

Удивленно поднял брови.

– Позволь объяснить. Меч с очень дорогим камнем в яблоке, твой перстень, манера держаться выдает в тебе высокородного, мгновенная реакция на опасность, безукоризненное владение оружием говорит о том, что ты воин. Ты смог управлять ригутом, хотя сам не маг. А абсолютное незнание, элементарных вещей известных во всем мире порождает массу вопросов. Так кто ты? Мне бы не хотелось отправлять в подвалы человека спасшего мне жизнь только из-за небольшого недопонимания.

– Я отвечу на все твои вопросы, но чуть попозже. Ты не против? А за то, что я спас тебе жизнь я хочу эту девчонку.

-Ну, ты наглец! – Восхищения в голосе инквиза было намного больше, чем недовольства. – А ты не боишься, что я прикажу распять тебя вместо этой девки на потеху толпе?

– Не боюсь. – Мой оскал мог соперничать с волчьим, – Как ты заметил, я отличный воин, и двадцать вооруженных плохим железом стражников для меня ничто.

Этош рассмеялся, встал и сделал объявление.

– Этот яр, – жест в мою сторону, – по праву сильного выкупает у церкви душу этой, – жест в сторону не верящей своему счастью девчонки, – грешницы. Если у кого-то имеются претензии к девице, можете обращаться к яру Сохо, который отныне является ее душевником.

На площадь упала тишина, сменившаяся тихим гулом. Однако никто не стал требовать у меня сатисфакции, видно всех впечатлил трюк с арбалетным болтом.

– Кто такой душевник?

– Тот, кто владеет душой. Новое красивое слово для старого названия. – Он снисходительно потрепал меня по плечу, – Она твоя рабыня. Ты – ее хозяин.

Этош пригубил вино, с хитринкой поглядывая в мою сторону. Жаль его убивать. Возможно, если бы он не воспылал ко мне страстью я бы смог найти с ним общий язык. А насчет его кровожадности... ну я тоже не святой. А даже наоборот.

К нам подвели девчонку, которая куталась в половинки балахона. Стражник толкнул ее в спину, она упала на колени, от этого движения разрезанная ткань разошлось, выставив напоказ нежное девичье тело. Этош с циничной улыбкой прижал перстень, украшавший его безымянный палец к правой ягодице девушки. Истинным зрением я увидел, как вспыхнул желтый камень украшения. Значит все-таки амулет.

– Магическое клеймо. Теперь она твоя. – Инквиз ехидно улыбнулся, – Твой долг вырос.

Толпа заулюлюкала. Мне пришлось встать, снять с себя плащ и набросить на спину уже моей рабыни.

– Иди, помоги святым отцам. Я тебя позову. И ничего не бойся.

Девочка всхлипнула, кивнула и, глядя в землю, пошла в сторону лежащих подруг по несчастью.

– Марик, сделай мне еще одно одолжение. Познакомь меня с магом. Никогда не видел живых магов. Пока ему не отрезали язык, хотелось бы задать пару вопросов.

– Вад, ты удивляешь меня все больше и больше. Надеюсь, мы станем друзьями, и ты откроешь мне хотя бы часть своих секретов.

– Всенепременно, Марик, всенепременно.

Палач, лишенный удовольствия выпороть молодую и красивую, отрывался на Доврике. Маг с синяком на пол лица уже стоял у столба, руки скованные наручниками задраны вверх, между ними пропущена толстая обгорелая цепь, закрепленная кольцам на самом верху. Вторая цепь черной змеёю вилась вокруг ног. Палач любовно раскладывал инструменты на маленьком столике рядом. Здоровенный детина тщательно и старательно обкладывал мага соломой. Рядом высилась аккуратная стопка дров и куча хвороста. В толпе слышатся крики местных букмекеров принимающих ставки на длительность казни. Пристально всматриваюсь в глаза Доврика, постоянно ощущая на себе внимательный взгляд инквиза.

– Готов?

Прикрыл глаза.

– Магия?

Легкий кивок.

– Ригут и девчонка у меня.

Слабая улыбка.

– Начали!

Раз,два,три,четыре,пять – отвести глаза и набросить иллюзию,

Вышел зайчик погулять – обездвижить и лишить голоса одного, освободить другого,

Вдруг охотник выбегает – закрепить оковы, одеть личину,

Прямо в зайчика стреляет – отойти на первоначальные позиции.

– Пиф-паф, ой– ой– ой, умирает зайчик мой. – Это я уже пробормотал вслух.

Мы с « инквизом» остановились у самого столба. Рядом со щипцами в руках подобострастно замер палач. «Этош» остался стоять позади, с любопытством рассматривая мага. Мне же пришлось забраться наверх к самому лицу прикованного к столбу человека, чтобы никто не мог услышать то, что я хотел сказать. Я всмотрелся в глаза мертвеца. Он замычал и затряс головой не в силах сказать ни слова. Мне действительно было жаль.

– Ты хотел знать кто я. Я – возмездие и снисхождение. Я– кара и награда. Я - радость и разочарование. Я – справедливость для одних и милосердие для других. У меня много имен во вселенных. Предпочитаю – Логофет. Хранитель равновесия. Я ни добро и ни зло, ни белый, ни черный, ни свет, ни тьма. Я посредине. Твой лжебог покачнул весы и поэтому я здесь. Мне все равно, кто победит. Главное – равновесие.

Он замычал. Я склонил голову прислушиваясь к эмоциям Этоша, скрытого под личиной мага.

– Если ты веришь в богов, сейчас самое время помолиться. До свидания. Мы еще встретимся при других обстоятельствах, и возможно, все будет по-другому. Прими мой последний дар. Дар легкой смерти и хорошего посмертия.

Он понял.

Надеюсь, оно того стоило.

Я спрыгнул с помоста, обнял « инквиза» за плечи, подозвал рабыню и не спеша, пошел в сторону трактира. Стражники обступили нас тесным кругом, но «Этош» взмахом руки отпустил их.

– Продолжайте следить за порядком. Мне ничего не угрожает. – Он осенил толпу кругом. Когда мы выбрались с площади, в спину мне липкой паутиной ударил полный ярости и разочарования крик. Палач приступил к своей работе. Толпа радостно загомонила. Мертвецы. Они ходят, едят, разговаривают, размножаются не зная, что рождены мертвыми. Нет устремлений, нет желаний, нет целей. Чужая боль их развлекает, ложь радует, звон желтого металла заменяет душевное тепло. Они верят в святость своего правителя, крича на каждом углу, что он ратует за их благополучие. Как стадо идут туда, куда их гонит пастух. У меня возникло острое желание отправить по радуге весь этот сброд, получающий наслаждение от мук себе подобных и вернуть того, кто сейчас умирал от моего проклятия. Да, он был садист и извращенец, но у него была цель и кто я такой, чтобы судить? Мои руки в крови даже не по локоть. И это не только кровь виновных. Я отправляю в небытие целые миры ради продолжения Игры. Знаю, что мы еще встретимся в его следующей жизни, и я его узнаю среди массы других. И тогда ... тогда я поступлю так, как посчитаю нужным, а не так, как будет правильно.

Второго вопля не последовало. Когда палач поднес к глазам лжемага раскаленную спицу, Этош был уже мертв.

* сигманы – разумные обитающие в воде .

Глава 8. Столкновение.

Девочка поздно домой возвращалась.

С мрачными дядями вдруг повстречалась.

– Ой! Отпустите, добрые дяди!

– Да кто тебя держит?! Иди, бога ради...

– Тебе не кажется, что мы расслабились и засиделись в этом сонном месте? Или никак не можешь расстаться с новой подружкой?

Артуари презрительно фыркнул.

– Через день. Мне нужно пополнить запасы трав и добыть карту. Кейко!

– Да, милорд.

– Травница в селе есть?

– Да, милорд, только она старая и совсем из ума выжила. Лучше в Дубеньчики съездить. Там знатная знахарка живет. К ней даже из города приезжают.

– Дорогу знаешь?

– Да, милорд.

– Поедешь со мной. Завтра на рассвете.

– Как прикажете, милорд.

– Возьмешь Ночь, ей полезно будет размять ноги. – Сотеки лениво перевернулся на живот.

– Хорошо, милорд.

Кейко чуть сдержался, чтобы не заорать от радости. Ему позволили прокатиться на нэрке! Это был самый счастливый день за все его годы жизни в Глушках. Он опять отполз в тень куста, за которым прятался от жары и со счастливой улыбкой прикрыл горящие красным огоньком глаза. Кейко никогда и никому не признавался, какие мечты и видения иногда пролетают перед его закрытыми глазами. Мечты – это все, что было у подкидыша и все, что есть у раба. Кейко верил, что его фантазии, когда-нибудь исполнятся. Ведь Многоликий не оставит своих верных детей без внимания. Просто сейчас у него нету времени на маленького подкидыша из Приграничья, но когда-нибудь, когда бог вернется... И сегодня, лежа в тени большого куста, подросток представлял себя летящим на белоснежном нэрке над синим морем. Длинные волосы собраны в косу, как у милорда Сотеки, внизу мелькают маленькие белые парусники. Кейко одет в белоснежные одежды, а на боку у него золотой меч...

– Ты ведь тоже заметил?– Задумчиво спросил Сотеки у брата.

– При первой же встрече.

– Поэтому ошейник? Убьем? – Голос антрацитового воина звучал совершенно бесстрастно.

– Возможно позже. Пусть пока живет.

Артуари потянулся всем телом, из положения лежа легко вскочил на ноги, несколько раз подпрыгнул, покрутил шеей и с разбега нырнул в реку. Сотеки лениво приподнял голову, проследил взглядом, как брат ласточкой входит в воду и улегся обратно. Было жарко. Оба солнца нещадно палили землю. И это в межсезонье. Что же здесь творится летом? На Атарияте климат намного умереннее, и такие жаркие дни выпадали раз в несколько лет. Крестьяне, недавно молившие светлого Суроса о тепле, во всю поминали черную Вету за чрезмерную жару. Воистину, людям не угодить. Над водой, словно маленькие волшебные существа, порхали цветные стрекозы. Тихо шелестел осот, обдуваемый легким жарким ветерком. Старый сом, живущий в омуте у камышей, лениво плеснул хвостом и ушел в ил на глубину, где били холодные источники. Большеухие коровы местной породы, которые паслись на лугу, вяло отмахивались хвостами от таких же разморенных жарой слепней, равнодушно пережевывая свою жвачку. Они бы с радостью забрались в прохладную воду, но бдительный, загоревший до черноты белоголовый пастушок не позволял стаду приблизиться к реке. Ее берег, а точнее пологий песчаный пляж был оккупирован демонами, как в селе называли постояльцев Техика. Благородные, срам-то какой, лежали на песке без порток и лениво переговаривались. Пастушок с любопытством следил за ними издали, особенно его интересовал черный воин с белой косой, да такой длинной и толстой, что бабы в селе от зависти выли, хотя конечно вздохов и томных шепотков было больше в адрес его светлокожего брата. Все девки в деревне, да что там девки, и молодые бабы тоже, только и обсуждали завидное положение Настани, которая ходила по селу задравши нос, свысока посматривая на менее смелых подруг. А ведь подкидышу пришлось, чуть ли не силой, тащить к старосте девок, когда благородные искали служек. А теперь сестры Кичко – Витка и Витала из бесприданниц стали богатыми невестами. За два дня работы на белокосого получили по десять серебреных цепней! И бабы у колодца талдычили, что стока же получат, как служба их закончится. Правда, вдова Еника со смехом добавила, что, наверное, хороший якорь у благородного, коли девок так зацепил. Но что это значит, пастушонок не понял. Он подслушивал, спрятавшись за срубом, поэтому переспрашивать не стал, а с умным видом повторив фразу служкам, когда те, возвращаясь с работы в поле, остановились попить воды, чем вызвал дружный смех мужиков и несколько сальных шуточек. Мальчишка, почесывая облупленный нос, поглядывал в сторону кустов, за которыми спрятался в тень подкидыш. Вот бы пойти расспросить о новых хозяевах Кейко, но пастушок боялся благородных, а сам подкидыш не появлялся.

Кейко блаженствовал. Ему теперь не нужно было вставать ни свет, ни заря, обихаживать скотину, полоть огород и выполнять тяжелую и нудную работу по дому. Уход за нэрками подкидыш считал не работой, а удовольствием. И хотя умные животные поглядывали пока на него свысока, парнишка не терял надежды когда-нибудь с ними подружиться. Прислуживать хозяевам пока тоже было совершенно не обременительно. За милордом Сотеки все еще присматривали две нанятые Артуари молодки – сестры Кичко, правда, вот уже два дня, как присмотр происходил только ночами. А милорду Артуари, которого Кейко жутко боялся, прислуживала Настаня. Мальчишка был на подхвате – подать, принести, рассказать. Вот и сегодня выздоравливающий Сотеки, мучаясь от жары, попросил Кейко показать место на берегу, где можно поплавать и позагорать. Зачем загорать и без того черному как уголь милорду, Кейко понять не мог, но, помня о правилах, озвученных в первые минуты его рабства, спрашивать не решился. Милорд Сотеки, когда узнал, чья кровь, поставила его на ноги, хотел дать Кейко вольную, но его брат не позволил. Пристально глядя на подкидыша он, медленно, смакуя каждое слово, произнес:

– Впереди долгий путь и неизвестно, когда и сколько понадобится такой крови. А в этом сосуде она не испортится ни от жары, ни от холода.

Милорд Сотеки только пожал плечами и больше к этому разговору не возвращался. Наблюдательный подкидыш уже понял, что в этой паре главный милорд Артуари и спорить с ним его чернокожий брат не станет. Еще он заметил, что у хозяина в зависимости от настроения меняется цвет глаз. Когда милорд спокоен – они темно – голубые, словно в погожий день небо, отраженное в воде, когда его захлестывают эмоции, глаза становятся ярко-синими, а когда милорд в ярости – о, тогда, словно две фиолетовых грозовых тучи селятся во взгляде благородного яра. Тогда, загипнотизированный холодным жестким взглядом хозяина, Кейко впервые в жизни описался от ужаса. Хорошо хоть дело происходило на улице и штаны на нем были на три размера больше. Целый день после этого мальчишка строил планы побега, но так и не решился пуститься в путь, понимая, что его догонят и после этого жизнь превратится в муку. Артуари же словно забыл о рабе и постепенно ужас отпустил сердечко Кейко, и он опять превратился в веселого, жизнерадостного подростка. Однако подкидыш очень старался не попадать хозяину лишний раз на пути. Вот и сегодня парень спрятался в тени кустов, чтобы не мозолить глаза отдыхающим милордам, но быть рядом.

* * *

На высоком обрывистом берегу небольшого озера лежала стройная загорелая девушка в непривычном для этих мест черном кружевном белье, которое она использовала вместо купальника. Вот она провела рукой по плоскому животу, сгоняя назойливую муху, и в очередной раз порадовалась своему помолодевшему телу. Первые дни Арина все время боялась, что процесс пойдет вспять, и она опять превратится в сорокалетнюю женщину. Но время шло, а тело оставалось молодым, что несказанно радовало землянку. Вместе с телом понемногу менялись и мысли и, как сказал недавно Сэм, теперь ни у кого не повернется язык назвать ее женщиной. Девушка... Как приятно это звучит. Арина улыбнулась и тут же опять нахмурила лоб. Нещадно палящее весь день большое горячее солнце потихоньку опускалось к горизонту. Легкий ветерок приятно холодил мокрую после купания кожу. Темно-зеленая трава, еще не успевшая пожухнуть от наступившей жары щекотала спину. Стрекотали насекомые. Где-то вдалеке трещала птица то, замолкая на некоторое время, словно ожидая ответа то опять заливаясь переливчатой трелью. Арина прищурившись, посмотрела на небо. Божиня склонялась к горизонту, а фиолетовый Бож потихоньку перевалил зенит. Вот уже неделю девушку мучила тоска. Конечно, приятно несколько дней побездельничать, но когда безделье длится несколько недель, тут даже самый ленивый человек взвоет. Вот мечтаешь, мечтаешь об отдыхе, строишь на него планы, рассказываешь всем вокруг, что в отпуске будешь спать до обеда, валяться на пляже и ничего не делать! А наступает долгожданный отпуск и спать не хочется, пляж надоедает, книги не впечатляют... Так случилось и с Ариной. Отсутствие такого привычного и совершенно не заметного в повседневной жизни там, на Земле, электричества, очень сильно повлияло на распорядок дня попаданцев. Подъем – на рассвете, отбой – с наступлением темноты. Вместо телевизора выслушивание разговоров об урожае, отеле, приплоде и прочих радостях сельской жизни. Вместо книг – обсуждение с Сэмом прошедшего дня, воспоминания и планы на будущее. Она начинала тихо звереть от окружающей ее однообразной жизни, все больше не понимая знахарку Сагрессу, которая прожила в этом болоте двести лет! И вообще травница вызывала у Арины чувство неприязни. Словно слушаешь игру хорошего струнного оркестра и, вдруг в прекрасную мелодию врывается совершенно неуместный барабанный бой. Так и в травнице проскальзывала некая недосказанность и фальшь, несмотря на то, что она раскрыла друзьям свой самый большой секрет. Эйфория первых дней прошла и Арина поняла, что заниматься ей здесь совершенно нечем. Поделившись с местными своими небольшими знаниями в рукоделии, она оказалась «не у дел». Первые дни девушка крутилась возле Сэма, но потом ей стало скучно вникать в технические вопросы ковки, молотьбы и распила. Она попыталась помогать Ташке на кухне, но жена корчмаря старательно ограждала ее от тяжелой физической работы, да и от нетяжелой тоже, постоянно приговаривая, что благородным ярессам не к лицу заниматься работой черни. Селяне ее сторонились. Нет, они не выказывали явной вражды, а даже наоборот, но держались робко, отвечая на вопросы, сами разговор не поддерживали, и завести близкое знакомство девушке ни с кем не удалось. Только непоседливые детишки не боялись «благородную киборгу», а после того, как Арина усадив вокруг себя малышню, рассказала им сказку о девочке в красной шапочке, вообще не оставляли ее одну ни на минуту. Вот и сейчас они стайкой расположились на берегу в сторонке от загорающей девушки и громким шепотом подговаривали Шуньку, к которой Арина испытывала симпатию, уговорить «киборгу» рассказать очередную историю. Шунька с многозначительным видом кивала головой и таким же громким шепотом отвечала, что «кибоге» жарко, и она расскажет «шкажку» когда Бож спрячется за лес. Слушавшая все эти перешептывания, девушка чувствовала себя нянькой в детском саду.

Арина, лежа под нежаркими лучами Божа, перебирала в памяти события последних недель. За это время она в сопровождении дочери старосты – Лирины, облазила все окрестности Дубеньчиков и даже сходила с травницей в лес. Женщина улыбнулась, вспомнив, как Сагресса взахлеб рассказывала ей о "великолепном, огромном, удивительном потенциале мага Сэмуэля", который согласился идти к ней в ученики. Разговор с Сэмом состоялся в тот же вечер. Он уже заканчивал свои дела со старостой и с восторгом принял предложение знахарки. Тогда Арина очень порадовалась за друга, понимая, что для него это отличный шанс утвердиться в этом мире. И вот уже вторую неделю Сэм занимался с травницей основами ментальной магии. Арина даже посетила одно занятие, но чуть не заснула, наблюдая, как знахарка и парень, сидя друг против друга в позе лотоса пытаются усилием воли перетянуть на свою сторону перышко, висящее между ними. Скука. И Арина начала постепенно задумываться, что же делать дальше? То, что она не останется в Приграничье, девушка знала точно, но она совершенно не представляла, куда ей податься и как закрепиться в этом новом мире. Поэтому Арина и злилась, постоянно перебирая в уме всевозможные варианты будущего. В реальности все было совершенно не так, как в ее любимых фэнтезийных книгах. Где тот сильный, умный, богатый эльф (воин, маг, принц – нужно выбрать из списка) который возьмет на себя решение всех ее проблем? Арина перевернулась на живот, подставляя солнышку спину. Перед глазами возникло ненавистное, притягательно-красивое, синеглазое лицо с острозубой надменной улыбкой. Девушка со злостью заскрипела зубами, вспоминая встречу недельной давности.

В корчме было непривычно тихо и по-утреннему прохладно. Арина завтракала, сидя лицом к двери с краю длинного стола. Домин что-то сосредоточенно считал, разложив на соседнем столе большой гроссбух и счетные палочки, Ташка складывала чистые тарелки в большой открытый буфет. Где-то во дворе громко орали перепуганные тетери. Арина подумала, что Хонька, которого послали отловить на суп самую жирную птицу, слишком увлекся процессом. Девушка задумчиво отрезала охотничьим ножом кусочки свернутого трубочкой блина со сладкой начинкой, аккуратно накалывала его на складную вилку и неспешно отправляла в рот, запивая травяным чаем. Одновременно с этим она с любопытством наблюдала за Домином, который, нахмурив лоб, тщательно выводил крючки в книге, периодически перекладывая разноцветные палочки из одной кучки в другую. Арина уже знала, что желтые означают злоты, синие – цепни, а красные и зеленые– феечки и полуфеечки соответственно. Палочки имели зарубки, одна зарубка – один десяток. Жутко неудобно на взгляд бывшего бухгалтера. Судя по количеству желтых палочек , Домин оперировал десятком злотых, а что говорить о тысячах? Арина покосилась в тетрадь, куда корчмарь тщательно вписывал, а точнее вырисовывал какие-то колечки, подковки и хвостатые кружки. Насколько успела узнать девушка – это были цифры. Таинственный Лес наградил их знанием языка, но не научил грамоте. И вот уже неделю "киборги" учились писать и читать. Сэму было проще с его абсолютной памятью, а Арине знания давались с трудом. Она никак не могла запомнить весь алфавит, который состоял из двадцати восьми букв. Травница, единственный житель деревни, у которой была книга– «Введение в травоведение», болезненно кривилась, видя мучения девушки. Но на ее предложение помочь освоить алфавит при помощи магии разума Арина ответила категорическим отказом, панически боясь вмешательства в свой мозг. Если совсем тяжко будет, лучше подождать пока Сэм освоит магию, другу она доверяла больше деревенской знахарки.