Текст книги "Логофет. Убить скуку (СИ)"

Автор книги: Вад Ветров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

– Что вам надо? – Голос предательски дал петуха, – Мы не принимаем на постой. В корчме есть хорошие комнаты для благородных.

– Молчи, человек! – Артуари заметил на печи горшок с теплой водой, – Я заплачу. Больше света и очисти стол.

Янька, которая до этого ошарашено сидела с открытым ртом, услышав об оплате, встрепенулась и быстро начала хватать миски, освобождая выскобленную деревянную столешницу. Видя, что незнакомец не собирается никого убивать, староста осмелел.

– Надо бы деньги вперед. Пять цепней!

Артуари не обращая внимания на его слова, аккуратно сгрузил Сотеки на стол, затем резким движением снял заспинные ножны с мечом, чем перепугал старосту до полусмерти.

– Принеси мои седельные сумки, человек. Быстро!

Это было произнесено таким тоном, что крестьянин не осмелился перечить и, кинув на жену предостерегающий взгляд, бросился в дверь. Через секунду со двора раздался его злой голос:

– Подкидыш, демоны тебя забери, расседлай коней яров* и тащи в дом их вещи!

– Женщина, будешь мне помогать. Теплая вода, чистые простыни, – Артуари сноровисто раздевал Сотеки, безжалостно разрезая пропитанную кровью одежду, одновременно давая короткие указания, – Вскипяти воду, мне необходимо заварить травы. Где этот эльфийский выкормыш? Мне нужны мои сумки!

В этот момент появился староста, тащивший на плечах переметные сумки. Вслед за мужиком в кухню тихо юркнул худенький невысокий мальчишка, одетый в застиранную одежду с чужого плеча. Неровно обрезанные серые волосы, в которых запутались соломинки, встопорщенной гривой падали на плечи пацаненка. Он аккуратно сгрузил принесенные сумки на лаву у стены, бросил из-под длинной челки любопытный взгляд чуть раскосых светло-коричневых глаз на рэквау и так же тихо выскользнул из кухни, плотно прикрыв за собой дверь.

Артуари тщательно смыл с Сотеки кровь, промыл начавшие зарубцовываться раны теплой водой и бережно смазал каждую настойкой баярда. Затем при помощи кинжала, под тихий вздох-стон Яньки, безжалостно порезав новую простыню на тонкие длинные полосы, перевязал Сотеки получившимися бинтами. Пока он занимался ранами, вернулся мальчишка, нагруженный одеялами и оружием, которое снял с нэрков. Он осторожно сгрузил все на лавку и поклонился Артуари:

– Я расседлал ваших коней яр, дал им воды и ячменя, – и, помолчав, мечтательно добавил, – У вас очень красивые и необычные кони.

Артуари, бросив на пацана быстрый внимательный взгляд, хмыкнул.

–Благородный яр, вода закипела, – подала голос Янька.

В этот момент очнулся Сотеки. Он открыл мутные глаза, перевел взгляд на склонившегося над ним старшего принца и прохрипел:

– Пить.

Артуари бережно приподнял голову брата и аккуратно влил ему в рот немного воды, в которую предварительно капнул пять капель баярда. Сотеки жадно глотнул воду, затем укоризненно прошептал:

– Я ведь просил воды, а не боли.

По его телу прошла судорога, желтые глаза закатились, обнажая белки с лопнувшими сосудами, пальцы рук вцепились в деревянную столешницу с такой силой, что она затрещала, он выгнулся дугой и захрипел в приступе нарастающей боли.

– Брось эти травы в воду, женщина!

Артуари протянул перепуганной Яньке маленький ароматный холщовый мешочек, другой рукой прижимая брата к столу, не давая тому сорвать с себя повязки. Женщина дрожащими руками высыпала травы в кипяток, да так и застыла с горячей кружкой в руках, не зная, что ей делать дальше. По кухне поплыл приятный терпкий запах летнего луга.

– Размешай и процеди через чистый холст, – сквозь зубы прохрипел Артуари, всей массой наваливаясь на бьющегося в пароксизме боли Сотеки.

– Что с ним, яр? – промямлил староста из темного угла кухни, куда забился, рассуждая, что случится, если черный демон испустит дух. Тут, пожалуй, не о деньгах, а о своем здоровье нужно думать.

– Это реакция на лекарство. – Посмотрев на перепуганного старосту, счел нужным пояснить Артуари, – Ты! – он ткнул пальцем в мужика, – Широкую кровать в отдельной комнате, сменить белье и двух чистых девок в нее. Живо!

– Но как так можно? – Староста опешил от такой наглости, – Каких девок? Зачем раненному девки? Да и где их найти? – Видя, что странный пришелец никак не реагирует на его тираду, мужик начал распыляться больше – Мы здесь свободные люди и не...

Он даже не заметил, когда черноволосый демон успел выхватить длинный кинжал и приставить его к шее расхрабрившегося старосты. Только услышал, как испуганно всхлипнула Янька, и хмыкнул гаденыш, до сих пор тихо прятавшийся в углу, откуда с восхищением наблюдал за манипуляциями гостей.

– Ты смеешь перечить мне, человек? – Шипение Артуари было чуть слышно, но староста почувствовал, как ноги стали ватными, – Как твое имя, крестьянин?

– Техик.

– У тебя ведь есть дочери, Техик?

Мужик испуганно замотал головой.

– Не хочешь дочерей, найди других! Я им заплачу. А если не поторопишься, то я сам возьму девок и причем – бесплатно!

Староста выкатил глаза, подхватил жёнку за руку и по пути толкнув в плечи подкидыша, вылетел в сени, плотно прикрыв за собой двери.

– Вот же принесла черная Вета несчастье в дом! – трагическим шепотом воскликнул он, обращаясь к жене, – Что делать будем, Янька?

– Да не трясись ты так. – Зашипела та в ответ.

Жена старосты была баба боевая, языкастая – ее в округе все мужики побаивались, не говоря уж о щуплом старосте, она уже поняла, что убивать их никто не будет, а на красивом незнакомце можно хорошо заработать.

– Деваться-то им некуда, сам видал, в каком состоянии белобрысый. Пущай поживут, нам вреда от того никакого не будет. Благородные! Меч у него денег, небось, стоит больше чем тот бык мозератский. Тута главное не продешевить.

– Так скока просить-то? Вона и простыню новую из приданого дочкиного порезал, и стол кровищей заляпал, а раненный-то страшный какой! – Техика передернуло,– Видно из самого Визирата прибыли, говорят, там такие черные живут.

Тут староста вспомнил про стоящего рядом подкидыша.

– А ты что ухи развесил? А ну марш девок искать! Скажи, господин феечек каждой отсыплет. Да бегом беги и гляди мне, языком не мели, а то плетей...

Но Кейко уже его не слушал, мелькая босыми пятками, он несся в сторону дома вдовы Еники, у которой сегодня бабы баню устроили.

Артуари презрительно скривился, слушая перешептывания за стенкой. Крестьяне. Во всех мирах одинаковые – жадные, хитрые, трусливые. Везде ищут выгоду. Быдло. Он перевел взгляд на покрытого капельками пота Сотеки. В кухне было жарко от натопленной печи, в которой местные готовили еду, но принц знал, что скоро баярд начнет пить жизненные силы, залечивая раны, и у Тени начнется озноб. Именно поэтому ему и нужны были девки – ни одно одеяло не сравнится с теплом человеческого тела. Артуари внимательно всмотрелся в лицо брата. Антрацитовая кожа воина потускнела, если так можно сказать о черном цвете, волосы словно стали тоньше, под глазами мешки, щеки ввалились. " Запомните" – поучал их Наставник, заставляя раз за разом повторять компоненты для восстанавливающих настоек: " регенерация вытягивает соки из тела и энергию из ауры". Утром от ран Сотеки останутся только воспоминания, но последствия отравления и сильной кровопотери нужно лечить более радикальным способом. Придется делать настойку на крови, которая не помешает и ему – Артуари, все-таки он очень устал за эти сутки. И что бы ни говорили легенды о воинах правящей династии, рэквау из Дома Теней не бессмертны, они так же уязвимы для мечей и пуль, как и остальные разумные. Просто в их роду хранится секрет приготовления зелий на основе настойки из очень редкой травы баярд, которая растет лишь в одном месте на планете Атарията.

В кухню, стараясь не шуметь, просочились Янька с Техиком. Артуари тут же отправил старостиху готовить постель, крестьянин, было, устремился за женой, но рэквау остановил его небрежным движением руки.

– Мне нужна свежая человеческая кровь.

Мужик тихо ойкнул и сполз по стеночке на пол. Принц в недоумении посмотрел на лежащее тело. Тут дверь распахнулась, в нее ворвался свежий вечерний воздух, разбавляя жаркий вязкий запах трав и крови, а следом за ним в кухню влетел улыбающийся во все двадцать восемь зубов Кейко. Он злорадно покосился на валяющегося в обмороке старосту и, поклонившись Артуари, с подростковой непосредственностью радостно сообщил:

– Яр, привел! Чистые, как вы и приказывали. Я их, прям, из бани вытащил!

В кухню робко вошли и сразу уставились в пол две темноволосые молодые женщины. Следом тихо юркнула еще одна фигуристая тень, оказавшаяся юной особой с большими задорными глазами цвета чая и пухлыми губками. Льняные волосы девушка переплела яркими лентами, и теперь толстые косы лежали на весьма аппетитной груди, притягивая взгляд. Все трое были в длинных холщовых платьях с платками на плечах. Крестьянки без подобострастия поклонились и застыли в ожидании, когда благородный обратит на них внимание. Девушка, смущенно прикрыв ладошкой рот, с интересом косилась на бесчувственного Сотеки, всю одежду которого составляли лишь повязки. Артуари окинул взглядом ладные фигурки молодок, их чистые румяные лица и остался доволен увиденным. А бойкая девица напоминала принцу его первую горничную – такую же любопытную, смешливую селянку, которая приехала в столицу в погоне за иллюзорным счастьем. Ему тогда только-только исполнилось пятнадцать. Да уж... Она прислуживала юному принцу целых полгода. Очень большой срок для рэквау королевской крови.

– Идите за мной, дамы.

"Дамы" раскраснелись и захихикали, толкая друг друга локтями. Одна из молодух подмигнула подруге и прошептала одними губами:

– Какой красавчик.

Легко подхватив Сотеки на руки, принц прошел в жилую комнату, отгороженную от кухни цветастой занавеской. Там, у большой кровати суетилась Янька, взбивая и без того пышные подушки. Артуари аккуратно сгрузил брата на мягкую перину, застеленную грубыми, но чистыми простынями.

– Янька, мне нужна еще одна комната.

– Конечно яр, вот тута за стеночкой светличка доней, в ней и постелю. И к раненному яру близко и кровать там большая. А мы и на кухне поспим. А дони у свояка переночуют. – Сразу засуетилась баба, кося взгляд на застывших в ожидании крестьянок.

– Отлично. Тогда иди, помоги мужу, да нагрей бочку воды, помыться хочу.

Янька кланяясь, шмыгнула в кухню. Артуари обвел взглядом помещение – проход в соседнюю комнату, как и дверь кухни, завешан плотной цветной тканью; у длинной стены кровать; большой стол посредине; вдоль стен широкие скамьи, между маленьких окон громоздился большой открытый буфет. Пару сундуков. Все новое, добротное. На полу шкуры животных и тканые дорожки. На стенах железные подсвечники, каждый на три свечи. Не дворец, но приходится довольствоваться малым.

– Так, теперь с вами, – Артуари повернулся к двум напряженно застывшим крестьянкам, – Вы наняты сиделками при раненом, сегодня ночью – обе в постель к моему брату. У него озноб и ваша задача согревать его своими телами. Только согревать. – Увидев, что крестьянки испуганно покосились на раненого, уточнил он. – Хотя, многие благородные дамы отдали бы кучу золота, чтобы оказаться на вашем месте. – Он иронично фыркнул, – Днем находиться возле раненого неотлучно, хотите по очереди, хотите вдвоем. Вопросы?

Женщины растерянно уставились на рэквау. Одна из них – остриженная по городской моде, курносая с выразительными серыми глазами в обрамлении темных ресниц, оказалась смелее подруг.

– Благородный яр, так мудрено говорит.

– Просто согрейте его. Если будет стонать и просить пить, дадите отвар, который я поставлю на столе. Смотреть за ним, как за собственным ребенком. Выполнять все пожелания. Справитесь – не обижу.

– Дадите по цепню? – Несмело спросила сероглазая.

– Сколько стоит золотой?

– Один злот равен двадцати серебреным цепням, а один цепень – это двадцать пять медных феечек или пятьдесят полуфеечек, – ознакомила крестьянка принца с местной финансовой системой.

– Получите по десять!

Молодухи, раскрыв рты, замерли, глядя на Артуари, как на бога. Потаскухи в городе, те, что поприличнее, зарабатывали половину цепня за ночь, за три можно было снять комнату с кормежкой на неделю, а за десять цепней можно было сторговать годовалую телочку. Такие деньги крестьяне собирали долго по полуфеечке, складывая в холщовую тряпицу и пряча под чистым бельем в сундуках. Самая ходовая монета была медная, а уж злот и в глаза многие не видели. Обе женщины кинулись целовать принцу руки, но он только брезгливо скривился и кивнул в сторону зашевелившегося Сотеки.

Раненый открыл глаза и столкнулся взглядом с лыбящимся Артуари в окружении симпатичных крестьянок.

– Брат, стоит тебя оставить без присмотра на минуту, как ты умудряешься обзавестись толпой красавиц.

– Сегодня – это твой эскорт, Тень. Девки, приступайте к своим обязанностям. Как ты себя чувствуешь?

– Шасха доч! Словно побывал в заднице рассветного. – Досадливо пробормотал он.

– Раз ругаешься, значит, жить будешь. В полночь я сделаю настойку на крови...

– На ее крови, что ли? – Сотеки скосил глаза на светловолосую селяночку и попытался улыбнуться, но вместо этого у него получился звериный оскал.

– Возможно Тень, возможно...Отдыхай. А ты, – Артуари повернулся в сторону застывшей изваянием девушки и окинул ее внимательным изучающим взглядом, от которого она зарделась и опустила глаза. Видимо, яр остался доволен тем, что увидел, потому что одобрительно кивнул, – можешь идти домой, а можешь остаться... прислуживать...

– Так ведь благородному яру прислуживает тетка Янька и подкидыш...

Она лукаво блеснула глазами, теребя кончик косы, прекрасно понимая какого рода услуги, могут потребоваться молодому и сильному мужчине.

Артуари подошел ближе, тонким изящным пальцем поднял подбородок девушки вверх, иронично заглянул в смеющиеся глаза.

– А что ты сама хочешь, красавица? – вкрадчиво поинтересовался, добавив в голос немного бархатистой хрипотцы.

Когда принц хотел он мог быть чертовски обаятельным.

– Злот!

Нахальные глаза задорно мерцали в ярком свете свечей. Артуари оскалился, демонстрируя ряд острых зубов. Девица ойкнула, прикрыла рот ладошкой.

– Не слишком ли большая цена для обычной селянки? Впрочем, если угодишь – получишь. А сейчас ступай, приготовь мне постель. Жди, я за тобой пришлю, поможешь мне мыться.

Артуари вернулся в кухню. Бледный староста полулежал на лавке, вокруг него хлопотала Янька, прикладывая ко лбу мужа мокрую тряпку, рядом на полу набычившись, сидел подкидыш, размазывая по лицу слезы пополам с кровью, тонкой струйкой вытекающую из рассеченной губы.

– Отлично, – холодно процедил Артуари, окинув быстрым взглядом компанию, – вот и кровь.

– Яр, – Янька с грохотом бухнулась на колени, чуть не зацепив большой грудью, лохань с грязной водой, – Помилуй, благородный яр! – Завыла она, – Не убива-а-ай!

Она попыталась обхватить ноги Артуари, но тот брезгливо отскочил в сторону.

– Заткнись, баба! Мне не нужна дурная кровь. А вот за молодую и здоровую я хорошо заплачу.

Старостиха тяжело поднялась с колен, бросила быстрый взгляд на мужа и совершенно обычным голосом произнесла:

– Но у нас нет рабов, – при этом она как-то недобро покосилась на подкидыша, который весь скукожился, забился в угол и старался дышать через раз, чтобы не привлекать к себе внимание. – Вот если только....

Артуари уже понял, к чему клонит жадная баба, и с отстраненным интересом ждал дальнейшего развития событий. Ему было плевать на местных и их законы, он смог бы при желании вырезать всю деревню, но принца всегда интересовало, что движет человеческой душой. Он считал людей чем-то вроде плесени, в борьбе с которой неизбежно проигрывали любые методы. Стоило где-то появиться людям, как из этих мест исчезали все представители других разумных. Люди постоянно истребляли себе подобных, мотивируя это борьбой за лучшие земли, за лучшую жизнь, за богов, царей, мир во всем мире... Они, с восторгом посылали своих сыновей на смерть во славу несуществующих идеалов. А через поколение на завоеванных территориях умудрялись испоганить землю, выжечь леса, загадить реки и обвинить во всем этом тех, за кого недавно проливали кровь – богов, правительство, соседей, вчерашних героев, но только не себя. Вот и сейчас принц видел, как жадность и страх борются в душе крестьянки с остатками человечности и милосердия. Жадность победила.

– Злот. – выпалила Янька.

Артуари, удивленно поднял черную бровь.

– Где товар, женщина?

Старостиха схватила притихшего мальчишку за руку и, вытащив его из спасительного угла, с силой толкнула в ноги рэквау.

– Вот. Он не местный, местных-то нельзя в рабство по нашему приграничному закону, а этот родичей не имеет, документа не имеет. За одежку и еду нам задолжал, а платить нечем, голодранцу. Мужик мой, благодетель, в Глушках власть и закон имеет, ежели яр пожелает, документ справит, что подкидыша за долги продали.

Кейко больно ударился коленями, да так и остался сидеть на пятках, уткнувшись носом в пол, только закрыл лицо руками, чтобы не показывать хлынувшие слезы. Он понимал, что если этот красивый благородный согласится на цену, то ему не жить. За него в селе никто не заступится. Кто он такой для всех этих крестьян? Чужак. Подкидыш, которого в самую середину холодия, восемь циклов назад нашла пожилая крестьянская пара на границе Леса. Откуда он, кто его родители, как очутился в Лесу? На эти вопросы ответов нет. Крестьяне, что принесли его из леса, умерли несколько циклов назад и Кейко забрал к себе староста. Все что осталось у него от той неизвестной ему жизни – это незатейливый кожаный браслетик, с выжженным на нем именем – Кейко. Он берег этот браслет как самую большую ценность, да если говорить честно ничего более ценного у него и не было. Одежду он донашивал за чужими людьми, питался тем, что оставалось от трапез семьи Техика. Правда, ради справедливости стоит сказать, что староста никогда не морил Кейко голодом, но и вдоволь поесть ему удавалось крайне редко. Когда рядом с селом проходили ярмарки подкидыш часто бродил по обжорным рядам вдыхая ароматы вкусной выпечки, рассматривая городские сладости, которые привозили купцы – ледяные сосучки на палочках, тягучие орешки, сваренные в сиропе диковинные плоды. И мечтал. Мечтал, как вырастет, уйдет в Закрытый Город найдет богатства и сможет навсегда покинуть опостылевшую деревню, ненавистного старосту с его крикливой и злющей жёнкой и противными хамоватыми дочерьми. А теперь... теперь его продают на убой как скотину! И ведь ничего не скажешь. У подкидыша не было даже " вольной записки", которая заменяла местным документы и давала право называться свободным жителем Приграничья. Сейчас благородный заплатит проклятой старостихе злот и выпьет его кровь. Кейко слышал, что есть такие существа – вампиры, которые пьют кровь и от этого становятся неуязвимыми. Вот и незнакомцы видно такие. Вон сколько ран получил черный, другой бы уже давно пел песни светлому Суросу на небесах, а этот живой. А может его кровь вольют раненому... Не все ли уже равно. И никто не заплачет и не вспомнит о подкидыше по имени Кейко. Злые слезы лились рекой, горло словно обхватили холодные стальные пальцы, зубы выстукивали дробь, хотя Кейко и сжал их с такой силой, что они заскрипели. Он ждал ответа воина. Ждали его и староста с жёнкой. Артуари молчал, с любопытством рассматривая скрючившегося у его ног мальчишку.

– Какой-то он у вас худой. Еще умрет раньше времени.

– Яр, вы не смотрите, что он невысокого роста! Он жилистый. Просто одежка на нем большая вот и кажется худым. – Заискивающе вступил в разговор староста.

Артуари с ироничной усмешкой продолжал рассматривать пацана. Он слышал бешеный стук его сердца, ощущал страх, злость, тоску и ненависть флюидами растекающиеся по кухне.

– Сколько стоит корова? – Неожиданно спросил принц у старосты.

– Ну, дык, дойная – двенадцать-пятнадцать цепней.

– А ты мне хочешь за полновесный злот всучить этого нищего? – В голосе Артуари послышалась угроза.

– Ну, дык... – Техик беспомощно посмотрел на жёнку.

– Благородный яр, забирай за девять цепней, – скороговоркой зачастила старостиха, испугавшись, что кровопийца откажется от такой выгодной сделки.– От скотинки хоть польза какая, а от этого дармоеда токмо убытки одни – кормим, поим, одеваем, все бестолку.

Кейко даже захлебнулся от возмущения. Это от него убытки? Да он работал на них, как взрослый служка, а получал только миску похлебки, место на печи да зуботычины! Надо бежать. Только как, когда от страха ноги налились тяжестью и словно вросли в пол.

– Значит долг подкидыша девять серебреных монет?

– Так-так, девять цепней! – Быстро закивал староста, пока покупатель не передумал. – Еще феечку надо бы за ошейник рабский накинуть, чтобы, значитца, у кузнеца завтра заковать. Ежели благородный яр пожелает.

– Посмотрим. У тебя есть деньги на оплату долга, дитя? – Артуари невозмутимо смотрел на качающего головой Кейко.

– Нет, яр.

Принц недобро усмехнулся, достал из кармана злот, бросил его на стол – желтый кругляш, виляя неровными боками, тяжело покатился по столешнице. Янька шустро прихлопнула монету сверху пухлой ладонью и быстро засунула в глубины необъятной груди.

– Отлично, в таком случае я выкупаю твой долг, и пока ты его не вернешь, с процентами... будешь считаться моей собственностью. – Рэквау повернулся к Техику, – Завтра справишь бумаги на моего раба и пришлешь ко мне кузнеца. Остальное – за постой и еду для нас и нэрков. А теперь исчезните и позовите девку, пусть приготовит мне помыться, – презрение в голосе воина стало осязаемым.

– Встать!

Кейко не сразу понял, что это обращаются к нему, а когда понял, то уже стоял на ногах вздернутый за шкирку сильной рукой.

– Имя?

– Кейко, хозяин, – прошептал мальчишка.

Артуари подошел к седельным сумкам до сих пор лежащим в кухне, порылся в одной из них и вытащил на свет свечей небольшой стеклянный пузырек и тонкую прозрачную трубочку.

– Дай руку.

Кейко с ужасом понял, что не может не то что кричать, но и шевелить конечностями. Тело словно онемело и только где-то в горле грохотало сердце – бух-бух-бух.

– Страшшшно? – Сузив глаза, прошипел новый хозяин. – Это хорошшшо, что страшшно. Нас стоит бояться, дитя. Руку!

От рыка воина, Кейко подпрыгнул на месте и резко протянул вперед ладонь, заворожено следя за кинжалом в руке рэквау. А тот с кровожадной усмешкой на красивых губах, протер средний палец левой руки мальчишки тряпицей смоченной в чем-то вонючем и резким движением, самым кончиком острого клинка, сделал небольшой разрез. Подкидыш зажмурился, но сдержался, не заорал от страха, а когда понял ,что больше резать его никто не собирается, приоткрыл один глаз. Благородный приставил к ранке узкую трубочку, и когда она почти полностью наполнилась кровью, зажал ее пальцем и перенес в стеклянный пузырек. Затем еще раз и еще. Пузырек заполнился быстро. Артуари плотно закрыл его пробкой и снисходительно посмотрел на ошарашенного пацана.

– И это все? – Кейко от неожиданного счастья обретенной жизни, с которой он уже успел попрощаться, совершенно забыл, что он теперь раб, за что сразу и поплатился, получив звонкую пощечину.

– Если еще раз заговоришь со мной или моим братом без разрешения – выпорю. Тебе ясно?

Кейко кивнул.

– Не слышу ответа.

– Ясно, хозяин.

– Называй меня милорд. Что тебе ясно?

– Без разрешения рот не раскрывать, милорд.

– А теперь запомни, я скажу только один раз. За дерзость и непослушание – плети. Солжешь первый раз – выпорю, за второй раз – отрежу язык. Заговоришь без разрешения – отрежу язык. Будешь болтать о нас с посторонними – отрежу язык. Украдешь – отрежу руку. Притронешься без приказа к оружию – отрежу руку. Ослушаешься – убью. Отнеси вещи в мою комнату. И палец перевяжи, а то заляпаешь все кровью.

В этот момент в дверь сунула нос Янька, увидев подкидыша заматывающего палец чистой холстинкой, она вылупила глаза и скрутила руку в обережном знаке. Артуари это почему-то очень позабавило.

– Ты что дура, думала я за раз из него всю кровь вытяну? Не бойся -это не призрак. Пока... не призрак. – Зловеще добавил он, пристально глядя Кейко в глаза, – Ты еще здесь?

Малец схватил в охапку сумки и шмыгнул в дверь. Янька спохватилась, что она пришла не просто так:

– Вода готова, яр. Пожалуйте мыться.

Артуари потянулся, как большой ленивый кот и с предвкушением на лице вышел во двор, где его ждала огромная бочка с теплой водой. Возле бочки с мечтательной улыбкой на пухлых губах переминалась с ноги на ногу юная селянка, прижимая к груди большое льняное полотенце.

*Доня – дочь.

*Яр, яресса – обращение к благородному.