Текст книги "Три Мира Надежды"

Автор книги: В. Рыжов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Я давно уже простила тебя, отец.

– Ты ведь знаешь правила, Мист. Даже я не могу нарушать их.

– Я знаю.

– Значит, ты останешься здесь, с нами? Только пожелай, и увидишь меня. И придешь домой, в Вальхаллу.

– Нет, я пойду за Ним. Ты ведь можешь помочь нам? Пожалуйста, хотя бы один раз за все эти бесконечные тысячи лет, выполни мою просьбу.

– Прощай, теперь уже навсегда, Мист, – вздохнул невидимый голос, и она оказалась на окраине какого-то незнакомого города. Вышедшие из находившегося поблизости трактира мужики дружно уставились на нее, указывая большими и грязными пальцами, загоготали.

“Их удивляет моя одежда, – поняла Мист. – Принимают меня, то ли за артистку, то ли за проститутку. Впрочем, здесь это, кажется, одно и то же”.

Самый здоровенный, противный и вонючий из мужиков направился к ней, подошел, похабно ухмыляясь, нестерпимо и жарко дыша застарелым перегаром, назвал цену. Мист отрицательно покачала головой, и тогда он попытался схватить ее за руку. Одним неуловимым движением она сломала ему ключицу. Громила с воем повалился на землю, остальные, вытащив ножи и громко матерясь, бросились к ней. А Мист вдруг радостно засмеялась, расправила плечи, подняла вверх руки и потянулась, как кошка. В этом Мире была магия! Вернее, возможность ее, но какая разница. Такое пьянящее и давно забытое ощущение! Она стремительно взлетела

к небу, но опомнилась и медленно опустилась на землю. Пораженные мужики застыли на месте.

“Так, четверо мужичков под сто килограммов каждый, да еще

и с ножами, и девушка весом менее шестидесяти. Странные же

у них представления о благородстве. Чувствую, работать и работать мне здесь. Кажется, просто необходимым сразу продемонстрировать всем свою силу. С чего бы начать?”

Через минуту нападавшие живописно висели на окрестных деревьях.

– Это моя жертва тебе, великий Один! Твоя недостойная дочь благодарит тебя за все. Прости меня.

Мист знала куда идти. У того за кем она пришла сюда, было много опасных врагов, и ему сейчас грозила опасность, не меньшая, чем в Стокгольме.

– Я иду. Подожди еще чуть-чуть. Совсем немного, – не обращая внимания на столпившихся вокруг людей, громко сказала она,

и пошла вверх по узкой улице. Люди испуганно расступались перед ней, опускали глаза, некоторые становились на колени. Несколько мальчишек увязались было следом, но какая-то сила остановила их уже через несколько шагов. Мист свернула за угол

и скрылась из виду. Скоро она вышла на другую улицу, более нарядную и широкую. По пути она внимательно рассматривала платья идущих навстречу женщин и только скептически качала головой.

“Да, надо бы ввести здесь моду на другую, более привычную

и удобную одежду”, – подумала Мист, и вышла на большую красивую площадь. Осмотревшись, подошла к одному из домов, отстранила вставшего на ее пути охранника и уверенно вошла

в большие двери. Лестница на второй этаж, длинный коридор, еще одна лестница, за большой тяжелой дверью приглушенные мужские голоса. Мист распахнула дверь. Одиннадцать странно и необычно одетых мужчин и молодая русоволосая женщина разом умолкли, изумленно рассматривая ее.

– Алексей, – тихо сказала она, и один из них медленно встал, посмотрел на нее, словно не узнавая, и у Мист заныло сердце. Нет, он все же бросился к ней, встал рядом, закрывая от всех, осторожно взял за руки.

– Даша? – неуверенно, словно боясь ошибиться, сказал он. – Как ты смогла оказаться здесь?

– Я ведь обещала. Ты не рад меня видеть?

– Очень! Честное слово. Ты не представляешь, что я сейчас чувствую.

– Расскажи мне об этом Мире.

– Может быть, ты подождешь немного? – он указал глазами на собравшихся людей. – Очень долго рассказывать.

– Нет времени ждать, мой герой. Поверь мне, нет времени. Твои враги уже знают о тебе. И очень напуганы, а потому опасны. Подождут они, – Мист махнула рукой в сторону других мужчин. – Не так ли?

Она посмотрела на собравшихся, и все промолчали, никто не посмел возразить ей.

– Значит, ты был лишь гостем у нас и живешь в этой стране

и в этом Мире, Алексей? Или, если хочешь, Алев, – задумчиво сказала она. – Надеюсь, хоть здесь ты не женат, и никто не стоит между нами? Да? Ответь мне.

– Я был женат в другом Мире? – тихо спросил он.

– Теперь это неважно, Алев. Так получилось, что твой физический двойник там, в другом Мире, десантник, капитан Алексей Виленкин, попал в засаду и погиб вместе со своей группой десять лет назад во время спецоперации в Дагестане. Но ты откликнулся на зов России, этой, в равной степени, великой и несчастной страны, и принял его судьбу, его имя. Ты ведь один раз уже жил в России, но, конечно, не помнишь об этом. Эта далекая холодная страна не ошиблась в тебе. Ты опять не жалел ни себя, ни других, не знал слова “невозможно”, не признавал никаких преград и не понимал, почему они существуют для других. Граф Алексей Григорьевич Орлов с удовольствием пожал бы тебе руку. Но в этой жизни ты уже не вернешься туда. И даже мне нет дороги назад. Ты дома и я всегда буду с тобой, не переживай, любимый. Скажи мне, кто это? Вожди твоей дружины? Не твоей? У тебя еще нет дружины? Уже есть. С этой минуты все они и их люди будут подчиняться тебе и только тебе. Или умрут, и мы обойдемся без их помощи. Ты видишь: они уже поняли это. В твоем Мире я могу быть собой, Алев. И я уже знаю, я вспомнила, кто я такая. Меня зовут Мист. На вашем языке это значит “Туман”. Я – валькирия и дочь Одина.

Я выбираю тех, кто падет в бою, и тех, кто одержит победу. Много веков назад я пошла против воли отца, и один из конунгов не погиб, а победил в великой битве. Я любила его, но он предал меня,

и я потеряла и бессмертие, и силу. С тех пор уже много раз я приходила в Мир, из которого мы недавно ушли с тобой. Я всегда оставалась девственницей – потому, что не было рядом мужчин, достойных обладать мной. И никогда не доживала до тридцати лет. Меня дважды распинали и один раз затравили зверями в цирке, как христианку. Потом отрубили голову и причислили к лику святых – не помню когда, возможно, в начале четвертого века. И три раза сжигали на костре, объявив еретичкой и ведьмой. Я, кажется, основала четыре госпиталя и два монастыря. Толпа фанатиков растерзала меня на пороге Александрийской библиотеки. Я была Совершенной катаров, и в год основания Инквизиции, задолго до падения Монсегюра, меня замучили по приказу страшного человека, которого называют сейчас святым Домиником. Меня всегда удивляла наивная самонадеянность людей, которые считают себя вправе навязывать святых своему Богу. Ведь я при всем желании вряд ли смогла бы понравиться Христу, а Доминго де Гусман Гарсес достоин Ада и только Ада. Затем, почти девочкой, я, вместе со всеми носила воду к горящей башне и погибла от монгольской стрелы на стенах Старой Рязани. В новом рождении я пришла во Францию как Жанна д’Арк – король и его придворные предали меня, а богословы Сорбонны опять, в который раз, объявили ведьмой и отправили на костер. И потом снова, не спросив разрешения, меня назначили святой – через 489 лет после несправедливой позорной казни. Разочарованная в людях, я долго не хотела приходить

в этот Мир, но, вступающая в Эпоху великих перемен несчастная страна позвала меня, и пришлось вернуться. Я тогда сильно обожглась во время неудачного эксперимента в тайной лаборатории, готовившей взрывчатку для группы Андрея Желябова и Софьи Перовской. Руки этих людей были в крови, но они были святыми – настоящими, а не придуманными людьми. Чтобы не выдать их,

я запретила везти себя в больницу и через неделю умерла от сепсиса. И скоро снова вернулась в Россию, чтобы в третий раз погибнуть в этой стране. Последнее имя, которое я носила до встречи

с тобой – Зоя Космодемьянская. Но, в последний раз, все было не так, совершенно иначе. Прожив шестнадцать лет, я почувствовала твое присутствие в этом Мире, пришла к тебе, чтобы встать рядом, помочь – и влюбилась вдруг. И тогда часть моей Силы вернулась ко мне, и Смерть снова стала слышать меня. А потом мы умерли

в Стокгольме, ты помнишь об этом? И, благодаря помощи моего отца, пришли в этот Мир. Я снова отказалась от ненужного мне бессмертия, Алев. Мне некому подчиняться здесь, и я не боюсь гнева хозяев этого Мира. Своей властью сейчас я дарую тебе победу в предстоящем бою, даю силу и ярость великих норманнских героев. Собирай дружину, большую или малую – не важно. Иди

в королевский дворец и убей всех, кто встанет у тебя на пути. Не жалей никого, уничтожь любого, кто не падет на колени. Отруби голову Лииру или пронзи мечом его сердце. Принеси мне корону, мой герой, и этой же ночью я стану твоей. Впервые за две тысячи лет я отдамся мужчине. Скажи, я нравлюсь тебе? Ты хочешь обладать мной, стать для меня возлюбленным и мужем?

Алев обнял ее и поцеловал в губы.

– Да, – коротко сказал он. – Ради тебя я добуду и принесу все короны этого Мира.

– Иди. Здесь я буду ждать нового законного короля Нарланда. Здесь я приму от тебя свадебные дары и клятву на верность. Отсюда я выйду твоей женой и твоей королевой. Не заставляй меня ждать слишком долго, любимый. Две тысячи лет без тебя и три тысячи двести пятьдесят дней рядом с тобой я ждала этого часа. Ты слышишь меня, мой милый? Так пусть же этот час наступит как можно быстрее.

Один за другим, мужчины поднимались со своих мест, и низко кланяясь Мист, выходили из зала. Алев ушел последним.

– Останься со мной, Онель, куда же ты? – остановила Мист девушку. – Это занятие для мужчин. Должны же и они сделать хоть что-нибудь? Мужчины никогда не вырастают и навсегда остаются большими детьми, ты ведь знаешь об этом? И, когда нужно сделать выбор, они украдкой, чтобы не заметил никто, с надеждой смотрят на нас, ожидая получить советы и указания. Надо только уметь отдать приказ. Кого-то погладить по голове, сказать пару ласковых фраз, шепнуть ему: “Ты самый лучший”. Кому-то отвесить пощечину, назвать трусом и тряпкой. Ты чем-то похожа на меня, Онель. Так же, как и я, ты хорошо понимаешь это. Пусть они сейчас немного поиграют в войну и почувствуют себя героями.

– Некоторые из них сегодня погибнут в бою?

– Конечно. Скажу тебе по секрету: если кто-то из тех, кому сейчас суждено умереть, вдруг струсит, отступит, побежит, он все равно умрет. В страшных мучениях, брошенный всеми, никому не нужный – от старости или болезни, на своей кровати дома, в больнице или на улице. Нет ничего хуже, чем, несвоевременная смерть и незаслуженная, украденная у судьбы жизнь, поверь мне.

Мист улыбнулась Онель и взяла ее за руку.

– Мне очень нравится все, что ты здесь делала, – сказала она. – Думаю, что мы станем подружками.

Очень далеко отсюда богиня Кали удивленно смотрела на нее.

– Кого твой Алев притащил сюда? – спросила она.

– Не нравится? – улыбнулся Кэллоин.

– Что ты, совсем наоборот! Какая чудесная девочка! Я почти влюбилась в нее.

– Мист никогда не подчинится тебе.

– Да, пожалуй, ты прав. Как жаль, что нам суждено стать врагами. И так все не вовремя. Только я Мария в Беренор спровадила!

А ты все больше удивляешь меня, Кэллоин. Какой-то странный ты Бодхисатва. Честное слово. Вот Алев, например. Человек, который, как и Марий, умеет только сражаться и убивать. И, тем не менее, тебе кажется, что ты обязан защищать его. Да, Кэллоин? Ничего, ладно, это я все же могу как-то себе объяснить и понять. Но Онель! Вот так просто она взяла и растопила твое сердце! Чем понравилась тебе эта, не буду отрицать, талантливая и ловкая интриганка, которая играет и манипулирует людьми, словно марионетками

в кукольном театре? Почему ты решил спасти ее? Только потому, что когда-то раньше, почти ребенком, она была рядом с Талин? Не слишком ли ты сентиментален?

– Да, долг перед Талин, которую ты отобрала у меня и этого Мира, – вздохнул Кэллоин. – Но не только. Если бы Онель хотела лишь вернуть себе титул, имения, счета в банке… Или надеялась получить от нового короля еще больше… Я бы тогда не стал помогать ей, поверь мне. Но она ничего не желает для себя. И готова была, даже стремилась, умереть ради достижения своей цели. Как эта девочка, дочь губернатора Петербурга, о которой говорила сейчас Мист.

– Ах, да, Мист ещё! Чуть не забыла. Понятно, почему она привлекла мое внимание и понравилась мне. Но посмотри на нее внимательно ты, Кэллоин. Она ведь холодная и равнодушная убийца, для которой этот Мир, как большое пшеничное поле. А люди в нем – словно колоски, которые она будет бездумно срывать по мере необходимости.

– Мист очень несчастна, – покачал головой Кэллоин. – И на этот раз ты не права, Госпожа. Она не холодная и не равнодушная. Да, Мист была рождена, чтобы решать судьбы людей, участвуя

в битвах. В этом было ее предназначение, таков был смысл ее жизни. Но вот уже две тысячи лет она умирает сама, бесконечно принося себя в жертву – даже не богам, а людям. И теперь у нее появился шанс. Она влюблена, и, может быть, все-таки сумеет перешагнуть через прошлое.

– Как же трудно стало с тобой спорить, мой Ученик, – с удивлением глядя на него, сказала Кали. – Знаешь, мне, наверное, теперь будет скучно без тебя. Поэтому я очень надеюсь, все же, что ты усвоил последний урок и не уйдешь с горы Нами. Да уж, кто еще вчера мог предполагать, что у Этан в Нарланде могут возникнуть такие проблемы.

– Алев и Мист – очень симпатичная пара, – вздохнул Кэллоин. – Они ведь заслужили свое счастье. Может быть, ты попытаешься договориться с ними?

– А вот это мы еще посмотрим, – хищно улыбнулась Кали. – Этан будет хозяйкой этого Мира, знай это, Кэллоин. И никто, кроме нее самой, не сможет помешать ей в этом.

МАРИЙ В БЕРЕНОРЕ. ЭЙЛЛИН И РИНЕВНИН

Беренор показался Марию каким-то совсем уж средневековым

и патриархальным городом. Если судить по картинам старых мастеров, Верлэрис был таким лет триста назад. Типичные жилые здания Беренора были построены из тесаного серого камня и своей неуклюжей массивностью были похожи на небольшие крепости

с бойницами маленьких окон. Узкие кривые улочки на окраинах напоминали лабиринт, и лишь ближе к центру обретали осмысленное направление. Когда-то в крупных городах Сааранда в непроходимой чаще таких же маленьких и бестолковых улиц были прорублены широкие “просеки”, и это теперь служило предметом

постоянных сетований любителей старины, которые, впрочем, парадоксальным образом предпочитали жить в современных и благоустроенных центрах Верлэриса, Шайенна, Аноры или Гиниаза. Но Марий готов был признать, что в этом каменном муравейнике было и какое-то очарование. В Сааранде такой город, безусловно, привлек бы к себе внимание, стал туристической достопримечательностью и, наверное, жил, припеваючи, развлекая и обслуживая приезжающих поглазеть на старые башни и здания гостей. Побродив по центру Беренора и немного устав от шума и толкотни, Марий вошел в маленький зал первой попавшейся корчмы, огляделся и покачал головой.

“Всегда у них, что ли, так много людей в это время бывает?”

Ждать не хотелось, и он собрался было уйти, но внезапно возникший официант взял его за руку и потащил к небольшому столику в углу, за которым сидели красивая молодая женщина

и мальчик, которому, по предположению Мария, было около восьми лет. Отодвинув стул, он сделал приглашающий жест и указал на пожелтевший пергаментный лист с меню. Чувствуя себя неловко, Марий извинился перед соседями и все же сел рядом. И тут же почувствовал неладное. Аура несчастья витала над этим столом,

и глаза смотревшей прямо перед собой незнакомки немного припухли от недавних слез. Что-то говоривший ей мальчик повернулся к Марию и внимательно, даже требовательно посмотрел на него.

“Ну и везет же мне, – подумал вчерашний правитель Сааранда, – Два часа в Береноре, даже пообедать не успел, но уже, похоже, во что-то вляпался”.

Но молчать, глядя в свою тарелку, показалось совсем уж невежливым.

– У Вас что-то случилось? – спросил он, откладывая вилку

и нож. – Я могу чем-то помочь?

“Сейчас, наверное, окажется, что дело в деньгах. Но что ж, сам напросился. Дам им немного, чтобы совесть не мучила”.

Женщина подняла на него большие синие глаза, и Марий вздрогнул, словно от удара хлыстом. Где и когда он видел похожие?

– Спасибо, – сказала женщина. – Не обращайте на нас внимания. Вы все равно не сможете помочь нам.

И почему-то тоска острым ножом ударила прямо в сердце. Ну, кем же, каким отщепенцем надо быть, чтобы всегда и везде оказываться ненужным и лишним? Дома старался, как мог, но из Сааранда

и родного Мира его выжили, заставили уйти. И в Беренор, видимо, не стоило приходить. Умирать надо не в чужих краях, а на родине. Проклят он, что ли после смерти Талин?

– У Вас есть пять минут, чтобы начать рассказывать, – сказал он, и снова взял вилку. – Если это будет в моих силах, я постараюсь что-нибудь сделать для Вас. Если не желаете моей помощи – извините.

– Нас из дома выгоняют, – тихо сказал мальчик. – Чтобы маму заставить замуж выйти.

– Ну, зачем ты, Риневнин, – недовольно посмотрев на него, сказала женщина. – Как и чем тут посторонний человек помочь сможет?

“Да, это, конечно, превосходит все ожидания”, – не смог удержаться от ироничной улыбки Марий, но тут же прогнал ее со своих губ.

“А чего ты ждал? – сказал он сам себе. – Надеялся парой медяков отделаться?”

Он снова отложил вилку и отодвинул от себя тарелку.

– Ладно. Я же обещал Вам свою помощь, рассказывайте.

Женщина молчала.

– Мне неудобно разговаривать на эту тему с Вашим сыном.

И я, действительно, хочу, я попробую помочь. Но надо знать, в чем дело и понять как.

Незнакомка пристально и недоверчиво посмотрела на него,

и решилась.

Эйллин была дочерью Карниина, министра Двора, который после исчезновения королевы Талин организовал заговор против объявившего себя регентом и временным правителем премьер-министра. Королева была его племянницей, и Карниин, как первый претендент на престол, искренне возмутился “узурпацией” власти. О том, что Талин еще может вернуться Карниин старался не думать. Честолюбие и жажда власти лишили его осторожности и разума. Регент был убит подкупленным пажом и Карниин даже успел объявить о своих правах, но тоже погиб – будучи выброшен из окна, разбился на неровной брусчатке во дворе замка. После короткого периода нестабильности и гибели еще нескольких претендентов на престол, к власти пришел Скэнжин – всегда притворявшийся лояльным один из богатейших магнатов страны и, как осторожно поговаривали некоторые, некоронованный глава ночного Беренора. Все владения и имущество семьи Эйллин были конфискованы, искали и ее, но сочувствующие оставшейся сиротой девушке люди вовремя посоветовали ей бросить все и скрыться. Один из рыцарей ее отца, давно и безнадежно влюбленный в нее, отправился с ней в одну из провинций. На какой-то короткий миг тогда ей показалось, что и она любит его. Но это было ошибкой. Тем не менее, ставший отцом Риневнина рыцарь был единственным близким ей человеком. Эйллин плакала, когда он погиб в бою, во время одного из небольших мятежей, все еще периодически вспыхивавших в Береноре. Рыцарь был небогат, но оставленных им средств все же хватало на скромное существование, и так они прожили еще четыре года. А потом она совершила роковую ошибку. Эйллин, выросшей в большом и богатом городе, стало нестерпимо скучно в этой глуши, да и Риневнин, казалось ей, был достоин большего. Продав имевшееся у них имущество, они перебрались в столицу и поселились в маленьком домике недалеко от центра. Все шло хорошо,

и она уже нашла новую школу для Риневнина, когда кто-то из старых знакомых узнал ее и донес Скэнжину. И через несколько дней пристав принес Эйллин судебное решение о незаконности вступления в наследство: опасаясь преследователей и стараясь не оставлять следов в официальных документах, они в свое время не вступили в законный брак. А на следующий день к отчаявшейся Эйллин вдруг пришел другой человек, который, назвав ее настоящим именем, пригласил тайно посетить королевский замок. Встретивший ее там самодовольный и напыщенный молодящийся старик предложил “простой и легкий” выход из положения: перестать скрывать свое имя и происхождение и выйти замуж за него, Скэнжина. Такая перспектива привела Эйллин в отчаяние, но следующие слова нынешнего правителя Беренора едва не убили ее.

– Риневнин – незаконный ребенок. Он компрометирует тебя, как будущую королеву и никто не должен знать о нем, – сказал ей уверенный в своей силе узурпатор. – Ты отдашь его в один из провинциальных приютов и забудешь о нем навсегда.

Пришедшая в ярость Эйллин хотела сразу же отказаться, но поняла, что в этом случае она не выйдет из ворот замка и никогда не увидит сына. Попросив время на размышления, и намекнув на очевидный положительный ответ, она прибежала домой, и теперь они с сыном сидят здесь и не знают, как жить и что делать.

–Значит, ты родственница Талин? – Марий и не заметил, когда и как перешел на “ты”.

– Да, я двоюродная сестра королевы.

– Тогда понятно…

Что именно понятно Марий не уточнил, а она не стала спрашивать.

– Но у тебя же нет и десятой доли ее способностей…

– В нашем Мире это скорее достоинство, чем недостаток. Мужчины боятся и не хотят брать в жены волшебниц, особенно сильных. И королева Талин была очень одинока в своем дворце. Она внушала страх, и даже блеск короны и власти не мог рассеять его.

“Я не боялся тебя, Талин. И Атис был всего лишь собакой…

О, боже, опять… Не надо думать об этом. Хватит”.

С трудом отогнав ставшие уже привычными мысли, Марий еще раз посмотрел на сидящую перед ним женщину.

– Итак, ты имеешь право на престол Беренора. Настолько бесспорное, что хватит не только на тебя, но и на узурпатора. Знаешь, в общем-то, неплохо для начала.

– Права существуют для тех, у кого есть сила, – печально сказала Эйллин. – А для меня это сплошное несчастье. Я была бы рада забыть об этом своем праве, но… Да, что говорить, ты теперь все знаешь. И у меня нет выбора. Сегодня вечером мы уйдем из дома, и из города, наверное. Только, боюсь, что нам не позволят уйти.

“Нет, Эйллин, у тебя выбор пока еще есть, – подумал Марий. – А вот у меня, действительно, уже нет”.

– Ты ведь знал, что я встречусь с вами, – сказал он Риневнину. – Нет, не совсем так. Ты чувствовал, что в Беренор пришел сильный маг из другого Мира, что я иду сюда, и, когда увидел, узнал и помог подойти к вам.

– Да, – тихо ответил Риневнин.

– Что? – удивленно посмотрела на них Эйллин.

– Я воздействовал на них, – мальчик указал рукой на посетителей. – Чтобы не подходили к нам. И приказал официанту привести его. Потом попросил заговорить с нами. И все. Дальше он сам. Честное слово.

Риневнин снова повернулся к Марию.

– Мама здесь ни при чем. Она ничего не знала.

– Ему надо серьезно учиться, – сказал Марий.

– Ты понимаешь, что с ним сделает Скэнжин, если узнает о его способностях? – вздохнула она.

– Да, такому претенденту на престол он явно не обрадуется.

– Извини, Марий, – скомкав в руках салфетку, сказала Эйллин. – Ты ничего не обязан для нас делать. Даже и подумать не могла, что Риневнин поставит меня в такое неловкое положение. Я поговорю с ним потом. Мы пойдем. До свидания.

– Нет, Эйллин, не уходи. Сядь, пожалуйста. Мы должны обсудить все. Завтра ты сделаешь то, чего так хочет этот Скэнжин. Придешь в ратушу, объявишь свое имя и заявишь о своих правах на престол. И потребуешь от всех, и от Скэнжина тоже, подчиниться тебе. Будет любопытно посмотреть на выражение его лица. Не возражай. Просто поверь мне. И завтра же ты станешь королевой.

– Мертвой королевой, – горько усмехнулась она. – Нет, Марий, я не трусиха. Если бы не Риневнин, я бы с радостью согласилась погибнуть вот именно так, как предлагаешь мне ты. Это, действительно, было бы очень красиво и достойно. Как в древней трагедии, написанной белыми стихами. Но что будет с моим сыном?

– Риневнин станет законным наследником престола, и лучшие педагоги займутся развитием его способностей. Может быть,

и я чему-нибудь научу его, если позволишь.

– Сначала надо изгнать узурпатора.

– Не обижайся, Эйллин, но в Береноре никогда не было волшебников, способных противостоять высшим магам Сааранда. Нас было всего полтора десятка человек, почти все уже погибли, осталось только двое. Но, оказалось, что и этого слишком много, когда появилась третья. Только твоя сестра что-то, действительно, могла, но она – исключение. Видимо, именно ей досталась сила, которой была обделена другая Талин. И Риневнин, если как следует позаниматься с ним, наверное, со временем станет великим магом.

А остальные… – Марий пренебрежительно махнул рукой. – Всего-то и дел – войти во дворец и вышвырнуть из него несколько самодовольных неумех и трусливых болванов. Или убить их, если у них хватит глупости сопротивляться. Только этим и занимался я последние десять лет. Ни Рут, ни Этан не встретят меня там. И богиня Кали пока не интересуется делами вашего Мира.

– Я ведь даже не знаю, как и чем можно будет отблагодарить тебя, Марий.

– Не нужно, Эйллин. У Сааранда и у меня есть неоплаченные долги перед твоей сестрой. Я верну их тебе, если не возражаешь.

– Скажи, а ты был с ней, как с женщиной? – посмотрела на него Эйллин.

– Нет. К сожалению.

–Я так и думала, – вздохнула она. – Я напомнила тебе о ней,

и ты пожелал познать хотя бы меня, надеясь, что не заметишь подмены. А я ведь совсем другая, Марий. Ты понимаешь это?

– Перестань, – он поморщился, как от зубной боли. – Неужели ты можешь думать, что именно такой платы я потребую от тебя?

“И что же, ты не придешь, если я позову?” – спросили ее глаза.

– Конечно, я приду, – ответил он и, услышав свой голос, с ужасом осознал, что произнес эти слова вслух.

– Я все понимаю, и не буду мешать, если вам захочется побыть одним когда-нибудь, – неожиданно сказал сидевший до той поры тихо Риневнин.

– Ну, что ты несешь! Почему мне всегда должно быть стыдно за тебя? – с досадой в голосе произнесла покрасневшая Эйллин,

и стала подниматься из-за стола.

“Я понимаю, какой бесценный подарок делаешь ты мне сейчас, Риневнин, знаю, как трудно тебе было решиться и довериться мне. И я никогда не забуду, а ты – никогда не пожалеешь об этом”, – подумал Марий.

– Ты станешь королевой Беренора, Эйллин, – сказал он смущенной женщине, осторожно удержав ее за руку. – И я не потребую для себя никакой награды. Только один единственный день, завтра, ты будешь слушаться меня во всем и в точности исполнишь все, что я скажу тебе. Полностью доверься мне, не бойся ничего

и ни в чем не сомневайся.

“Может быть, я останусь для тебя такой до конца жизни”, – ответили бездонные голубые глаза, и Марий чуть не утонул в них.

– Есть здесь поблизости хорошая гостиница? – спросил он

– Да, – ответила Эйллин.

– Прекрасно. Сейчас же мы пойдем туда и снимем на всех номер с самой большой кроватью.

– Мне, наверное, нужно будет сходить куда-нибудь? – чересчур невинным голосом спросил Риневнин.

– Ни в коем случае, – изо всех сил стараясь оставаться серьезным, ответил Марий, и Эйллин с благодарностью посмотрела на него. – Вы должны все время быть у меня перед глазами. Я не хочу, чтобы в этот вечер или ночью вдруг что-то произошло с кем-нибудь из вас.

Утро следующего дня было ярким и солнечным. Контраст

с прошедшим пасмурным днем и дождливым вечером был разительный.

– Хороший знак, – указав на окно, сказал Марий. – И у нас еще есть время. Я распорядился принести для тебя несколько платьев, примерь, пожалуйста. Для меня не важно, во что ты одета, но в ратушу ты должна войти уже королевой и, сразу же, произвести на всех правильное впечатление. Не стой, ты обещала слушаться меня сегодня.

– Ладно, – после недолгого колебания согласилась она. – Умирать надо красиво. Вот в этом платье, пожалуй, это будет не очень трудно.

Недовольно покачав головой, Марий перебрал несколько вариантов ответа и, выбрав наиболее подходящий, сказал:

– Ты бы хоть сыну сейчас нервы не накручивала.

Эйллин опустила голову и прикусила язык.

– Ему обязательно надо идти с нами? – спросила она.

– Обязательно, – быстро ответил Риневнин.

– Да, – подтвердил Марий. – Нельзя оставлять его одного. К тому же, это будет лишним раздражителем для Скэнжина. Да, Эйллин, тебе надо будет очень постараться спровоцировать его, подтолкнуть к скоропалительным и необдуманным действиям. Иначе он может вдруг сообразить, что к чему и сдаться. А потом – стандартная и уже опротивевшая мне схема: на запах шальных денег прибегает куча продажных адвокатов, поднимают шум наемные писаки, дураки всему этому верят. И через полгода любой мошенник и жулик уже не преступник, а невинная жертва и борец с режимом. Лишняя морока, в общем. Ни к чему все это. Так что, ты уж постарайся.

– Чтобы как следует наорать на него, мне достаточно вспомнить, что он хотел отнять у меня Риневнина, – решительно сказала Эйллин.

– Вот это мне уже нравится, – улыбнулся ей Марий. – Только, ради бога, Эйллин, без истерики. О твоем выступлении в ратуше, быть может, еще и пьесу напишут. Пусть это будет высокая трагедия, а не балаганный фарс. В общем, без вырывания волос и битья посуды, пожалуйста.

– Я, конечно, понимаю, что десять лет провела в глуши и, наверное, кажусь тебе провинциальной дурочкой, – слегка покраснела она. – Но не до такой же степени!

“Обиделась, – с удивлением подумал Марий. – Ладно, ничего, желание доказать, что я не прав, поможет ей достойно держаться

в ратуше. Я извинюсь, но по-другому”.

– Ты невероятно красива сейчас, – сказал он, осторожно дотрагиваясь до ее пальцев. – Это такая большая честь для меня: сегодня, пусть даже недолго, находиться рядом с тобой.

Эйллин благодарно улыбнулась и стала еще красивее.

Через два часа они вошли в большой зал городской ратуши. Стоявшие около дверей охранники Мария пропустили очень неохотно, зато внутри на него никто не обратил внимания. Зал был заполнен высшими сановниками государства, и все взгляды были направлены на Эйллин и Риневнина. Марий быстро осмотрел собравшихся.

“Все повторяется, – подумал он, – остановив взор на парадно одетом неприятном старике, сидевшем на высоком кресле. – Десять лет назад, вот так же, мы с Талин вошли в резиденцию губернатора Ленаара. Но там уже не было никого, кто мог сопротивляться нам. Здесь, впрочем, тоже. Этот, что ли, у них Скэнжин? Судя по тому, как он смотрит на Риневнина, точно он. Недоволен. Не понимает, почему Эйллин привела его. Что у него с аурой? Все ясно. Типичный интриган. Серый кардинал, вышедший из тени лишь по воле случая. Хитрый, но не умный, трусливый и потому жестокий. Подозревает всех, не удивлюсь, если по ночам лично присутствует на допросах, не брезгует наблюдать за пытками.