Текст книги "Темное Крыло"

Автор книги: Уолтер Хант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)

В своем пространном анализе Марэ также затронул вопросы культуры и общественного устройства зоров. Судя по всему, после заключения договора в Лас-Дьюре ему довелось путешествовать в мирах зоров по сю сторону Разлома Антареса, собирая информацию, изучая язык и культуру зоров. Хотя рассказывалось обо всем этом не в таком сухом и лаконичном стиле, к которому привык Сергей, он все же не мог не согласиться, что перед ним весьма ценная информация о главном враге человечества.

Лишь считанное количество землян встречались лицом к лицу с зорами. Ни один из зоров никогда не был взят в плен. Однако Марэ проявлял завидную осведомленность. В его текстах имелись ссылки на все мыслимые источники информации о зорах, от первых данных с роботов-зондов, полученных во время атаки на Элайю, до стенограмм переговоров, предшествующих подписанию Эфальского договора. Особое место занимал огромный массив информации, ставшей достоянием землян после захвата базы зоров на Мастафе.

Немаловажным дополнением к докладу являлась, конечно, книга Марэ. Сергей прочитал этот скандальный опус дважды, отметив про себя, что авторская риторика и фразеология были достаточно умеренными. Главным объектом читательского недовольства могли стать тирады о слабоволии человечества, однако во всем прочем автор был справедлив. Когда солнце уже закатывалось за горизонт, Сергей еще раз перечитал выделенные им абзацы:

"Мы всегда склонны забывать, что нашим оппонентом является иная цивилизация.

Зоры и люди представляют собой два разных типа существ, чье внешнее сходство может быть случайным совпадением или результатом эволюции в аналогичных средах обитания. Но внешнее сходство никоим образом не предполагает общности в образе мышления или расовых мотивациях.

Это ошибка – фатальная ошибка – строить стратегию нашей борьбы с зорами, не учитывая их взглядов на организацию Вселенной. Мы пытались бороться с ними по нашим правилам, и за шестьдесят лет, несмотря на победы, мы не преуспели ни в стратегии, ни в тактике. Теперь мы должны вести войну по их правилам, сколь бы неприемлемым это для нас ни было".

Так он что, серьезно предлагает бомбить жилища мирных жителей и вероломно нарушать договоры?

Когда за неимением других мер речь идет об уничтожении целой расы, это уже находится за гранью понимания. И дело даже не в том, что такое нельзя было осуществить – немыслимо даже думать об этом.

ГЛАВА 3

Корабль, который сегодня носил имя "Ланкастер", был передан команде в 2292 году. Он был одним из девяти кораблей, построенных на космических судоверфях в Мастафе. Это было военное время, разгар третьего и (на тот момент) самого жестокого конфликта между человечеством и зорами. Премьер-министр запросил крупные ассигнования для кораблестроения – и получил их, что в немалой степени усилило Имперский флот, к тому времени весьма ослабленный из-за недавних потерь в сражениях с зорами, а также из-за коррупции и казнокрадства предыдущего правительства.

В соответствии с флотской традицией, 23 сентября 2292 года на новом корабле в торжественной обстановке была установлена медная пластинка с его названием. Старый "Ланкастер", звездолет класса "Львица", на славу послужил Солнечной Империи без малого четверть века и закончил свою боевую биографию, почти весь превратившись в искореженный металл и бесформенный пластик после одного из жестоких сражений в космических просторах Системы Борен. Накануне Рождества предыдущего года состоялась не менее торжественная церемония прощания со старым ветераном. В соответствии с той же флотской традицией, его капитан и офицеры были списаны на берег с половинным жалованьем и весьма туманной перспективой.

Поскольку звездолеты не проектировались для полетов в планетарной атмосфере, им не нужно было отвечать требованиям аэродинамики или симметрии, хотя чем меньше была их общая поверхность, тем быстрее могло действовать их защитное поле. При конструировании определяющими факторами считались масса корабля, мощность двигателя для передвижения в обычном космосе и эффективность установок для космического прыжка. При решении первой задачи учитывалось, что более массивный космический аппарат требует большего расхода энергии для функционирования своего защитного поля и внутренних систем, таких, например, как инерционные амортизаторы. Второй фактор предполагал, что, чем мощнее двигатель, тем проще кораблю разгоняться и маневрировать. И наконец, эффективность установок для космического прыжка позволяла преодолевать большие расстояния за более короткое время, обеспечивая "прыгающим" кораблям больший радиус действия.

Новый "Ланкастер", теперь уже корабль класса "Согласие", был незаурядным звездолетом совершенно новой конструкции, имевшим усовершенствования по всем трем направлениям. На протяжении предыдущих тридцати лет космическое кораблестроение делало упор на усиление огневой мощи и защитного потенциала, неизбежно жертвуя ради этого маневренностью, в результате чего боевые корабли Империи оказались практически неуязвимыми для планетарных военных объектов или легковооруженных космических аппаратов непокорных космических колоний. Однако они не смогли противостоять бешеному натиску зоров, атаковавших, невзирая на обстоятельства и собственные потери. Потребовался не один год, пока окопавшиеся в тылу консерваторы признали прежнюю тактику ошибочной, и еще несколько лет, чтобы это признание воплотилось в изменение конструкции космических кораблей. Наивысшим результатом этого процесса стали боевые звездолеты класса "Согласие" и подобные им аппараты.

Первый командир "Ланкастера", капитан сэр Малколм Рединг повел корабль в пробный полет сразу после того, как была сформирована его команда. Это была разведывательная миссия для зондажа обстановки на окраинах Империи и, не в последнюю очередь, для демонстрации мощи и моральной поддержки изрядно приунывшим колонистам. Команда и офицеры, ветераны затянувшейся войны с зо-рами, но новички на таком современном звездолете, получили гораздо больше, чем ожидали.

Соединение из трех вражеских кораблей совершило прыжок в систему, когда "Ланкастер" находился на орбите Нового Патраса. Используя тактику "роя", столь успешно применявшуюся ими в прошлом, они тотчас же попытались взять имперский корабль в кольцо. Хитроумный Рединг встретил зоров на небольшой скорости, а потом неожиданным рывком вышел из окружения. Превосходя в маневренности своих более легких по вооружению противников, он тут же расправился с двумя из них, а спустя некоторое время – и с третьим, не дожидаясь, пока энергия их залпов загрузит его защитные поля.

Астронавты, особенно офицеры и рядовые члены команды боевых кораблей очень суеверные люди, унаследовавшие эту черту характера от своих предшественников-моряков. У канониров, летающих на боевом звездолете, всегда есть свое любимое орудие, и они даже иногда готовы дать взятку корабельному старшине, чтобы получить место на левом или правом борту, на носу, корме, в верхней части корабля или на нижней палубе. Рулевые и штурманы проявляют чрезмерное усердие в сканировании и проверке оборудования, и эта привычка обычно приводит капитана в бешенство. Но худшее из всех в этом смысле механики: они точно так же постоянно прислушиваются к неуловимому для обычного уха гулу энергетических установок, как выступающий с концертом музыкант – к своему инструменту, поднимая тревогу при малейшем сбое или фальшивом звуке.

Да что говорить, астронавты всех рангов и профессий крайне суеверно относятся к кораблю, на котором они служат. Как и во многих других аспектах жизни Космического флота, здесь неизбежно придают значение традициям и предшествующей истории. И для корабля, и для каждого офицера жизненно важную роль играют репутация и везение. "Ланкастер" – по крайней мере, предыдущий имел репутацию невезучего корабля. Поломки оборудования, посредственное руководство и череда более чем нежелательных назначений в команде были этапами на пути к пику невезения – неожиданной атаке зоров. В ангарном отсеке произошла декомпрессия, в результате чего корабль почти полностью потерял управляемость. Следующий залп противника разнес несущие конструкции главного машинного отделения, после этого корабль практически развалился надвое, а более трети его команды оказалась выброшенной в открытый космос.

Сражение у Нового Патраса полностью изменило отношение к имени "Ланкастер". Началась полоса "счастливых случайностей", казавшихся такими же необъяснимыми, как и злой рок предыдущего звездолета. Новый корабль под этим именем завоевал репутацию "счастливчика" – предназначение, которого он оказался достоин на протяжении многих последующих лет. Что касается капитана Рединга, то он был удостоен ордена Белого Креста и упоминания в академических учебниках.

Свою должность и команду капитан "Ланкастера" получил весьма старомодным образом: он попросту купил их. Возможно, самым счастливым обстоятельством для нового корабля стало то, что Рединг оказался одним из лучших космических капитанов своей эпохи, да и других времен.

Удача не рассталась с "Ланкастером", когда в 2296 году он перешел под начало Теда Мак-Мастерса. Рединг, несмотря на здравицы, звучавшие в его честь при императорском дворе, умер от неожиданного сердечного приступа через шесть месяцев после получения высокого поста в штабе флота Его Величества, а корабль при новом, но не менее способном руководителе продолжал подтверждать свою репутацию лучшего звездолета. Затем "Ланкастер" в 2304 году был передан Сергею Торрихосу. Мак-Мастере с большой неохотой передал "Ланкастер" своему бывшему помощнику, а сам перешел на "Густав Адольф", старый флагман адмирала Брайанта. В отличие от Рединга, Мак-Мастере стойко перенес расставание со своим прежним кораблем, верой и правдой служа его императорскому величеству во главе новой команды...

Оставшись в одиночестве и слыша только непрерывный гул силовой установки "Ланкастера", Сергей Торрихос лежал в своей каюте, но мысленно находился очень далеко отсюда.

Он вспомнил свою родину, Буэнос-Айрес. Конечно, он понимал, и дом, и семью теперь для него заменил Имперский Флот.

Когда ему минуло семнадцать, он покинул Аргентину, зная, что, какое бы будущее ни ждало его в Космическом флоте Его Величества, он не будет "земляным сурком". Спустя пять лет, закончив летную школу и получив свой первый чин, он уже был твердо уверен в этом. Его карьера и вся жизнь были прочно связаны с флотом, и он ничуть не сожалел, что другая жизнь осталась позади.

Сейчас он на какое-то время оставил в стороне свои служебные обязанности – и как капитан "Ланкастера", и как командир нового боевого соединения. Пока "Ланкастер" совершал прыжок, в отрыве от своих собратьев по оружию, у коммодора не было дел, которые требовали бы его непременного присутствия на капитанском мостике. Он оставил вместо себя Чана, поручив ему соблюдать режим полной боевой готовности.

В свете событий нескольких последних недель особой темой для размышлений Сергея была война. Он всегда называл это "войной", хотя в обиходе чаще говорилось о серии отдельных конфликтов. Для тех же, кто посвятил жизнь боевой службе, все это было одним неразрывным процессом. Это была затяжная и кровавая война, которую человечество вело с пришельцами. Поскольку живыми пришельцы в руки землян не попадали, нельзя было узнать и точный район их обитания. Однако информация, полученная в процессе коротких и яростных боевых столкновений, позволяла определенно утверждать, что по масштабам осво-, ения космоса и военному потенциалу они не уступают землянам.

Так эта война начиналась. Религия зоров стала отправной точкой их движения вперед. Через несколько месяцев, осенью 2252 года, объектом нападок стало все человечество.

Элайя была мирной сельскохозяйственной колонией на окраине освоенного землянами космоса. Ее особенностью была чрезвычайно плодородная почва и более совершенный, чем на Земле, цикл фотосинтеза, обусловленный уникальным спектром местного светила. Зорам потребовалось всего шесть часов, чтобы превратить поселения и засеянные поля в нагромождения оплавленного шлака. Это зафиксировали роботы-мониторы единственной системы наблюдения, которая не была замечена вражескими кораблями. В тот "черный рассвет" на Элайе в живых не осталось ни одного колониста-землянина.

События на Элайе стали одним из кошмаров космической истории землян. Произошло все это более чем за поколение до рождения Сергея, но и само событие, и легенды, которые оно породило, воодушевили землян на величайшую борьбу с пришельцами. И все же, несмотря на более совершенную технику и превосходство в численности бойцов, смертельный удар противнику, если такой и предполагался, не был нанесен по вине имперского правительства, продолжавшего упорствовать в том, что между враждующими сторонами может быть достигнут компромисс. Военные хроники, многократно воспроизведенные снимки Элайи, Звезды Андерсона и Пергама с удивительной легкостью отправлялись в архив, когда речь шла о новом мирном договоре, и вновь извлекались на свет, когда этот договор нарушался.

Лежа на койке, Сергей задавался вопросом, приведет ли начавшаяся кампания к каким-либо новым результатам или вновь завершится очередным недолговечным миром.

Через некоторое время он поднялся на капитанский мостик, где царила та привычная лихорадочная активность, которая предшествует завершению прыжка через космос. Машинное отделение было заполнено людьми (во время прыжка через Солнечную Систему возникли некоторые отклонения, и никто не хотел полагаться только на счастливый случай). Чан Уэллс, первый помощник, сидел в кресле пилота, выверяя курс по голографическому дисплею. Увидев, что Сергей вернулся, он тотчас же подал команду: "Капитан на мостике!", и каждый, кто мог отвлечься от работы, замер по стойке "смирно".

Носовой экран заполняла тьма космической ночи, через которую совершался прыжок. Никакой свет не мог проникнуть в ее владения. Несмотря на двухсотлетний опыт космических прыжков со сверхсветовой скоростью, взгляд в эту грозную тьму вызывал неподдельный страх и сомнения, сменится ли она когда-нибудь светом.

Естественно, это было не единственной причиной для нервозности. Поскольку связь со Вселенной во время прыжка отсутствовала, никто не мог сказать, свободен ли район назначения от кораблей противника. Война с зорами была гигантской азартной игрой с никому не известной развязкой: атакующие обладали исключительной мощью, а защита заключалась в том, чтобы сосредоточить достаточные силы в нужном месте и в нужное время. Адмиралтейство составляло научно обоснованный прогноз боевого потенциала противника, с помощью сложнейших компьютерных моделей рассчитывало район его следующей атаки и затем перебрасывало туда дополнительные силы для ее отражения. Два года назад эти самые модели убедили имперское правительство в том, что зоры не обладают достаточными силами, чтобы атаковать какую-то группировку кораблей землян в каком бы то ни было районе космоса. Моделирующие устройства сработали нормально, но неверными оказались исходные параметры. Чтобы сосредоточить достаточно сил для атаки, зоры оголили свою оборону в пяти-шести планетарных системах, что небыло принято в расчет ни одним моделирующим устройством.

Потому что адмирал-землянин никогда бы так не поступил.

Сергей принял доклады от старших по машинному отделению и навигационной службе, а затем дал команду на завершение прыжка. По системе связи прошел сигнал "сбор", после чего, возвещая об окончании прыжка, завыла сирена. Штурман начал рассчитывать курс, готовясь совершить новый прыжок, если бы "Ланкастер" появился в опас ной близости от другого корабля. Чернильная тьма космоса, в котором производился прыжок, сменилась ослепитель но-серебристым светом и затем на экране появилась сис тема звезды Тьюэн: восемь планет, в том числе три аналога Земли, с удивительно плодородной почвой. Все это при надлежало сельскохозяйственному консорциуму Марэ-Тьюэнов, двум семействам, пошедшим на союз ради коммерческой выгоды. Примерно сто лет назад Тьюэны, во владение которым и была первоначально передана эта планетарная система, столкнулись с финансовыми проблемами и продали шестьдесят процентов своей корпорации более состоятельному семейству Марэ. С этих пор система начала процветать, получила свое представительство в Имперской Ассамблее и заключила выгодный контракт на поставку провианта для Имперского флота. Вся эта деятельность контролировалась могущественным и состоятельным кланом Марэ.

"Ланкастер", за которым следовали другие корабли его соединения, вошел в межпланетное пространство системы.

– Внимание! – подал команду боцман, когда Торрихос вступил в зону ожидания, а за ним проследовали все начальники его корабельных служб. Ангарная палуба была пуста и ярко освещена. Перед открытием главных ворот здесь уже начался процесс разгерметизации. Зона ожидания отделялась от основного ангарного отсека переборкой из армированного стекла, которая, оставаясь совершенно прозрачной, могла выдерживать сверхвысокое давление. В ожидании адмирала, чей космический катер должен был появиться с минуты на минуту, был выстроен почетный караул из офицеров и морских.

В течение нескольких секунд Торрихос оглядывал хорошо знакомую ему палубу "Ланкастера". Когда-то много лет назад, будучи еще курсантом, он по указанию Мак-Мастерса драил эту палубу шваброй, а краем глаза следил за Брюсом Вэем, лейтенантом морских пехотинцев, несшим в тот день вахту, и мысленно спрашивал себя, не откроет ли Вэй ворота ангара и не выбросит ли его в открытый космос. Тогда они были далеко не лучшими друзьями. Сейчас Вэй дослужился до майора и был вторым по старшинству (после капитана) командиром всех морских пехотинцев, находящихся на борту "Ланкастера". В данный момент он восседал в кресле в отсеке над палубой и ждал команды Торрихоса, чтобы открыть раздвижные ворота и впустить адмиральский катер. В общем, Брюс остался тем же ублюдком, каким был и дюжину лет назад, но они по-своему сдружились, поскольку Сергей смог оценить достоинства "морпеха" – храбрость, преданность и хладнокровие, в полной мере проявленные Вэем при Пергаме...

Его воспоминания прервал голос Кита Даннера, офицера связи.

– Катер адмирала Марэ просит разрешения войти в ангар, сэр.

Торрихос подал сигнал Вэю.

– Передайте: вход разрешен.

– Есть, сэр.

Створки огромного портала начали медленно раскрываться. За ними уже можно было видеть вытянутый сигарообразный корабль с широкими плоскими стабилизаторами и заостренным, как игла, носом.

Почетный караул стал по стойке "смирно" – так же, как и Торрихос с помощниками. В это время катер медленно прошел в огромный люк и заскользил над палубой, опустившись точно в ее центре. Створки снова сомкнулись.

– Адмирал Марэ на борту "Ланкастера", сэр, – отрапортовал Вэй.

Вскоре после этого по периметру ангарной палубы зажглись зеленые огни, означавшие, что в отсеке восстановлено нормальное атмосферное давление; прозрачная переборка была убрана. В отличие от космических баз, "Ланкастер" не обладал достаточным запасом энергии, чтобы проделывать такую операцию только с помощью изолирующих силовых полей. После того как на катере открылся люк и выдвинулся трап, Торрихос и его свита приблизились и замерли в ожидании.

Марэ, сопровождаемый аскетически худым человеком в капитанской форме, спустился по трапу. Он был поразительно похож на свои фотографии, которые видел Сергей: высокий, молодцевато-подтянутый, с мужественным волевым лицом. Молча обменявшись воинским приветствием со всеми офицерами, он затем пожал Сергею руку.

– Разрешите прибыть на ваш борт, капитан, – следуя традиционному правилу, сказал Марэ: никто, за исключением императора, не мог ступить на корабль Имперского флота, не соблюдая этой нормы стародавнего морского этикета. Сергей утвердительно кивнул, невольно подумав, что отрицательного ответа на такой вопрос просто не существовало.

Марэ обвел взглядом строй почетного караула, стоявших тут же офицеров и свободных от вахты членов команды в парадной бело-синей униформе. Сопровождавший его офицер тоже придирчиво осмотрел их, словно производил инвентаризацию, как показалось Сергею.

– Я рад быть вашим гостем, коммодор, – наконец произнес Марэ. – Немало слышал о вас.

– Надеюсь, только хорошее, сэр.

– Да, отзывы вполне положительные. Особенно пылок в своих рекомендациях был адмирал Мак-Мастере, когда я советовался с ним.

Мне известно, что вы достаточно скептически относитесь к нашему замыслу, – продолжил Марэ, без особых предисловий переходя к главной теме. Но уверяю вас, сейчас наступил критический момент. Мы вступили в решающую фазу войны и, хотим мы признать это или нет, от действий флота будет зависеть существование всей земной расы. Или выживем... или вымрем.

"Этот человек вовсе не похож на неженку", – подумал Сергей, стараясь не выдавать свои эмоции.

– С нашей стороны вы найдете полную и безоговорочную поддержку, адмирал, – произнес он вслух. – Если сейчас или в будущем нас ждет какое-либо испытание, будьте уверены, у нас есть для этого и готовность, и воля.

Завершая церемонию встречи, Торрихос представил адмиралу своих старших офицеров, а Марэ, в свою очередь, представил своего адъютанта, капитана Стоуна. После этого адмирала сопроводили в его каюту, расположенную на той же палубе, что и каюта Сергея.

– Я буду рад, если вы зайдете ко мне, когда освободитесь от своих обязанностей на капитанском мостике, – сказал Марэ, перед тем как пройти в свои апартаменты. – Это крайне важно, коммодор. У нас есть масса нерешенных вопросов по материально-техническому обеспечению нашего предприятия. Ну, скажем... в 19.00. Мы могли бы вместе поужинать.

– Сочту за честь, сэр.

Марэ улыбнулся, но в этой улыбке было нечто такое, что Сергею не совсем понравилось. К тому же прямо над плечом адмирала постоянно нависала физиономия адъютанта Стоуна.

Эскадра входила в прыжок – двухнедельный процесс, в результате которого она должна была переместиться на космическую базу в Мастафе. Обычно перед этим команда и офицеры были предоставлены самим себе, однако адмиралу не терпелось приступить к планированию операции.

"Какого черта! – думал Сергей. – Он типично штабной офицер и не имеет ни малейшего представления о боевом дежурстве. Скорее всего, все сведется к вопросам материального обеспечения или чему-то в этом роде".

Когда Сергей вошел в каюту адмирала, подали ужин. Самого адмирала в каюте не было.

– Где же господин Марэ? – спросил Сергей.

– Адмирал занимается медитацией, – отвечал Стоун.

Сергей впервые услышал голос этого человека – шелковисто-мягкий, словно призванный убаюкивать собеседника. Но вместо того чтобы расслабиться, Сергей внутренне собрался и навострил уши.

– Через пару минут он закончит. У меня есть строгий приказ, – Стоун улыбнулся, обнажив великолепные ровные зубы, – не беспокоить адмирала во время медитации.

Сергей ответил легким наклоном головы.

Они оба повернулись, когда услышали, как Марэ выходит из спальни. Он был одет в гражданское платье, в его глазах было безразличие, которое, впрочем, сменилось заинтересованным вниманием, когда он посмотрел на ожидавших его офицеров и обстановку в кают-компании.

Он подошел к подносу, снял крышку с одного из блюд и втянул носом аппетитный запах.

– Курица под пряным соусом. Передайте мои комплименты вашему повару, коммодор Торрихос. Уверен, что на вкус это ничуть не хуже.

Во время еды они обменивались мнениями о боевом состоянии эскадры и всего флота: главным образом, по поводу личного состава и надежности кораблей, несущих боевое дежурство. Сергей чувствовал, как из него извлекают нужную информацию, выжимая досуха, как губку.

Покончив с ужином, все трое расселись перед огромным настенным экраном. Марэ взял в руки небольшой пульт, и на экране появилось изображение. Сначала это была карта космического пространства в радиусе тридцати парсеков, в центре которой находился Пергам. Мастафа, цель их предстоящего прыжка, находилась на самой окраине этого района.

Марэ активировал курсор и стал неторопливо перемещать его по карте, сначала к Пергаму, затем к Мастафе. Особым значком он пометил район, где в данное время находилась эскадра.

– Коммодор, у нас впереди огромная работа, а времени – в обрез. Где-то здесь, – он подвел курсор к владениям зоров возле Пергама, – располагается флот зоров – как я понимаю, изрядно потрепанный, но все еще вполне боеспособный. Они рассчитывают, что мы, как и прежде, серьезно укрепим оборону всех планетарных систем в этой зоне и будем ждать их нового удара. Более того, они думают, что формирование флота, способного обеспечить нашу обычную стратегию, – атаковать зоров, разгромить их в решающем сражении и подписать перемирие – займет у нас немалое время. Однако на этот раз все их ожидания и прогнозы пойдут прахом.

Я понимаю, вернее, знаю, – Марэ посмотрел на Стоуна, а затем перевел взгляд на Сергея, – что некоторые ваши люди серьезно сомневаются в том, что новое руководство флотом сможет довести войну с зорами до победного конца.

– Мне кажется, они почувствуют себя более уверенно, сэр, если им обеспечат подкрепление с баз в Денневе или Чарлзтауне. Некоторые из моих офицеров считают, и я в принципе разделяю их точку зрения, что десяти кораблей явно недостаточно, чтобы нанести поражение зорам.

– А сколько же сил, по-вашему, нужно... чтобы нанести им поражение?

– Точно не могу сказать, сэр.

– Хорошо, а как тогда вы понимаете слова "нанести поражение", коммодор? – Марэ посмотрел на Стоуна с выражением, показывавшим, что он заранее предусматривал такой поворот в разговоре.

– В прошлом, адмирал, "нанести поражение" означало...

– Это в прошлом, коммодор. Именно в прошлом. О любых условиях, любых договорах или соглашениях с зорами, о любых юридических основаниях, оправдывающих наше выступление, надо забыть. Имеет значение только один вопрос: что нужно, чтобы разбить их? Каковы слагаемые победы?

Сергей на мгновение задумался, а потом процитировал определение из учебника по военной тактике:

– "Поражение противника подразумевает эффективное устранение его способности осуществлять враждебные действия".

– В таком случае, исходя из вашего определения, мы никогда не наносили поражение зорам. Каждый раз подписывая с ними мирный договор, мы только давали им возможность продолжать сражаться. Несмотря на то, что после первого мира с ними границы Империи оказались вот здесь, – он обозначил курсором район возле уничтоженной колонии на Элайе, – а после второго – вот здесь, – курсор передвинулся еще примерно на пятнадцать парсеков дальше, к Пергаму, – ну, и так далее... Так что теперь предусмотренная договором граница проходит вот здесь. – Он обозначил район космоса возле Элютры, планетарной системы, ставшей приграничной зоной примерно два года назад. Вроде бы наши территории прирастают. Но каждый раз завоевание новых территорий не приводит к поражению противника – исходя из вашего же определения.

Освоенный землянами космос простирался во все направления от Солнечной Системы, образовывая неправильной формы сферу с большой осью примерно в 275 парсеков. Ее наиболее удаленная от центра граница подступала к Антаресу, главной звезде зоров. Тем не менее даже в центре своей звездной системы, в самом сердце Империи, земляне не могли чувствовать себя в безопасности.

Возле Разлома Антареса Империя граничила с целой гроздью планетарных систем зоров, которые отделялись Разломом от их звезд. В сравнении с космическим пространством, освоенным зорами, земной космос был огромен. Зоры были малочисленнее, меньше размером и – как Сергей убедился на своем личном опыте – хуже вооружены.

Сергей молча следил за тем, как курсор передвигается по экрану, и в уме комментировал реплики адмирала.

– Выигрыш одного сражения не дает никаких преимуществ, если вы проигрываете всю войну. И если все усилия человечества в его борьбе с зорами, все эти войны, которые были "выиграны", не привели к разгрому неприятеля, значит, ни в одной из них мы по-настоящему не победили.

Теперь мы должны сокрушить зоров, коммодор Торрихос. Мы должны лишить их способности воевать с нами, уничтожив не только их военный потенциал, но и саму их волю к борьбе. Одним словом, мы должны начать войну по их правилам.

– Сэр... – Сергей взглянул на Марэ, затем на бесстрастно слушавшего их беседу Стоуна, потом снова перевел взгляд на адмирала. В глазах Марэ сверкнул странный огонь, и Сергею не очень захотелось верить в истинную причину этого взгляда. – Сэр, правила зоров, насколько мне известно, не удерживают их от тотального уничтожения противника.

– Это верно, – Марэ поигрывал пультом, крутя его в своих пальцах. – Мы должны рассмотреть все возможные варианты... И сделать все возможное, чтобы претворить их в жизнь. Если какой-либо из вариантов покажется нам наиболее логичным путем к достижению цели... значит, на нем мы и остановимся.

ГЛАВА 4

Нет повода сомневаться в том, что в глазах общества бесконечная война с пришельцами остается в равной степени ценным приобретением и тяжкой обузой. После первых жестоких контактов с зорами у Элайи, границы Империи стали раздаваться вширь, приближая все больше планетарных систем к оси между Солнечной Системой и Системой Антареса – главной звездой зоров.

В эпоху императора Филиппа II космическое пространство, равное почти десяти парсекам в диаметре, перешло от военного положения к гражданскому правлению. Так называемые Новые Территории насчитывали поначалу двадцать два обитаемых мира. В соответствии с Эфальским договором 2309 года их стало более пятидесяти, в том числе такие, как находящаяся в пределах Разлома холодная индустриальная планета Элютра или относительно близкая к Солнечной Системе Элайя. Кроме внесения весомой налоговой лепты в казну Империи, эти миры обеспечили благосостояние многим аристократическим семействам (в том числе и новым), которые стали править на завоеванных планетах, осваивать их ресурсы и оборонять их от угрозы вражеского нашествия.

Однако даже в самых смелых фантазиях Новые Территории не могли считаться безопасным местом. Как и прежде, они остались полем битвы в жестоких конфликтах между Солнечной Империей и зорами. Тем не менее после заключения каждого договора к Новым Территориям присоединялся очередной конгломерат завоеванных миров, делая внутренние области Империи все более и более защищенными.

Несмотря на огромные потери, зоры крепко цеплялись за несколько колонизированных землянами миров на ближней к Солнцу стороне Разлома Антареса в беззвездном районе космоса 12 парсеков в поперечнике. Эта гроздь планетарных систем напоминала гигантскую когтистую лапу, перенесенную через Разлом и намеренную покончить с человеческим присутствием в этом районе космоса.