Текст книги "Темное Крыло"

Автор книги: Уолтер Хант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

Наконец Мак-Мастере начал заседание и дал слово Айронсайду.

– Пятое и последнее обвинение сводится к тому, что обвиняемый вел себя недостойно своему званию офицера и джентльмена, – Джозеф наклонился вперед, его длинное костлявое туловище нависло над столом, на который он опирался руками. – Должен признаться членам суда, что выдвинуть это обвинение было труднее всего. Его толкование в значительной степени субъективно и требует соотнесения с идеалами службы, выраженными как буквой закона, так и его духом. Важно даже не то, насколько действия обвиняемого соответствовали закону или Единому Кодексу, сколько то, захочет ли Имперский флот взять на себя бремя оправдания таких действий.

Руководство флота решило выдвинуть такое обвинение в связи с почти непреодолимым отвращением к тем средствам, которые использовались в последней кампании против зоров. Санкционировав эти действия, оно неизбежно пятнает свою репутацию. Соответственно, руководство флота заявляет, что оно не может санкционировать любую стратегию и тактику для достижения поставленных целей; что победа в войне, которая велась бесчестным образом, хуже, чем поражение в честной войне. И пусть защита, если сможет, опровергнет справедливость этого утверждения.

– Я готова принять этот вызов, – ответила Линн Росс. – Или, точнее, его готов опровергнуть обвиняемый. Защита просит вызвать капитана Марка Хадсона.

Смит вышел из зала суда и вскоре вернулся, помогая Хадсону дойти до свидетельской трибуны. Хадсон был бледен и морщился от боли, но, проходя мимо скамьи, где сидел Марэ, все же смог изобразить подобие улыбки. После того как он принял присягу, Мак-Мастере жестом предложил ему сидеть во время дачи показаний.

– Назовите, пожалуйста, ваше полное имя и звание, – обратилась к капитану Росс.

– Капитан Маркус Абраме Хадсон.

– В каких отношениях вы состояли с обвиняемым?

– Я имел удовольствие служить под его началом с апреля этого года в качестве капитана звездолета "Бискейн". Я принимал участие во всех операциях флота и руководил штурмом космических баз на Р'х'чна'а и А'анену.

– Часто ли вам приходилось беседовать с обвиняемым?

– Да, капитан.

– Опишите суду, какое впечатление производил на вас адмирал Марэ. Как он вел себя по отношению к своим сослуживцам-офицерам? К своим подчиненным?

– Он всегда обращался со мной соответственно моему званию и должности. Как я мог заметить, точно так же он вел себя и в отношениях с другими офицерами.

– Бывали ли у него вспышки гнева? Доходил ли он до состояния исступления? Может быть, у него на губах выступала пена или он бился в конвульсиях...

– Протестую! – оборвал ее Айронсайд, в голосе которого ощущалось плохо скрываемое раздражение. – Защита превращает допрос свидетеля в балаган.

– Протест поддержан. Капитан, вам следует более серьезно формулировать свои вопросы.

– Сэр, теперь протест заявляю я. Уважаемый обвинитель на протяжении всего процесса пытается представить моего подзащитного не только нарушителем законов, но и своего рода безумцем, одержимым страстью к убийству.

Я же хочу удостовериться, не проявлялись ли у обвиняемого какие-либо признаки психического расстройства.

– Протестую! – опять сказал Айронсайд. – Защитник не является экспертом в этих вопросах.

– Протест поддержан.

– Хорошо, я снимаю свой вопрос, – сказала Росс и посмотрела на Айронсайда, который, казалось, закипал от злости, и на всех остальных членов суда. – Капитан Хадсон, – продолжила она через секунду, – вы участвовали в войне, которая принесла огромные разрушения мирных объектов, потери среди гражданского населения и – судя по некоторым свидетельствам, представленным обвинителем – не одобрялась Адмиралтейством. Сколько времени вы служите на флоте?

– В январе этого года мой стаж составил двадцать шесть лет.

– Учитывая столь продолжительный срок службы, можете ли вы считать себя своего рода экспертом в области военной стратегии и тактики?

– Я бы сказал, да.

– Тогда как вы можете охарактеризовать адмирала Марэ в качестве командующего флотом во время последней кампании? Справлялся ли он со своими должностными обязанностями?

– Он выиграл войну, мадам.

– Протестую! – послышался голос Айронсайда. – Свидетель не может говорить от имени официальных инстанций. Это привилегия власти.

– Адмирал! – горячо возразила Росс. – Свидетель отвечает на поставленный вопрос. Признание того, что обвиняемый выиграл войну, можно считать оценкой его военных способностей. Поэтому его следует оставить в протоколе.

– Протест отклоняется. Защита может продолжить.

– Я хочу напомнить суду, – поднявшись, вмешался Айронсайд, – что такое решение позволяет свидетелю пуститься в риторику, которая может пойти на пользу обвиняемому, но ни в коем случае – установлению истины.

– Обвинитель хочет заявить официальный протест? – спросил Мак-Мастере, поворачиваясь к Айронсайду.

Джозеф медлил с ответом, видимо собираясь с мыслями.

Неожиданно в зале суда погас свет и воцарилась полная тишина – это прекратила действовать система искусственного жизнеобеспечения, к едва заметному жужжанию которой все настолько привыкли, что даже перестали его замечать.

Через секунду зажглись тускло-желтоватые лампы аварийного освещения. Большая часть зала, в том числе и стол, за которым сидели члены суда, осталась в полумраке, но стол защитника и дальняя стена были по-прежнему хорошо освещены. Марэ быстро встал, его рука прикоснулась к поясу в расчете найти там оружие, которого, однако, не было.

Смит, чья фигура была почти неразличимой в полумраке, достал свой пистолет.

– Черт возьми, что происходит? – послышался из темноты голос Мак-Мастерса.

Именно в эту секунду в освещенной части зала вспыхнул яркий, переливающийся всеми цветами радуги, столб света.

– Возможно, я смогу ответить на ваш вопрос, адмирал.

Марэ медленно поднял глаза и взглянул на человека, который внезапно появился у дальней стены зала.

С того времени, как они последний раз видели его, он не сильно изменился, бледное исхудавшее лицо изображало нечто среднее между мрачной надменностью и презрительной усмешкой. В руках он держал что-то похожее на пистолет, хотя определенно не земного образца.

Ствол этого оружия был нацелен на Марэ.

– Хорошо, Стоун, – наконец произнес Марэ. – Отвечайте.

Стоун некоторое время молчал, разглядывая лица находившихся в зале людей. Два морских пехотинца, Торрихос, Хадсон, три члена суда, Марэ, Росс и Айронсайд застыли на своих местах.

– Я прибыл сюда, мой дорогой адмирал, – медленно сказал Стоун, – чтобы убить вас.

– Черт возьми, подождите минуту, – не выдержав, поднялся из-за стола Мак-Мастере. Стоун тотчас же направил на него свое оружие, и адмирал замер.

– Это оружие обладает довольно необычным эффектом, – пояснил Стоун. Если угодно, я с удовольствием продемонстрирую вам его.

– В этом нет необходимости, – Марэ опустил руки по швам, Мак-Мастере сделал то же самое. – Лучше объясните, для чего вы все это делаете?

– Извольте, – Стоун криво усмехнулся, и стало заметно, как Марэ сразу сник.

– Проблема заключается в том, адмирал Марэ, что вы не смогли играть свою роль так, как это изначально задумывалось, – начал Стоун. – Вам была дана самая невероятная возможность, когда-либо предоставлявшаяся человеку: полностью и навсегда уничтожить конкурирующую расу и доказать превосходство своей собственной. Однако в последнюю секунду вы отказались нанести решающий смертельный удар.

Это ваша фатальная слабость, адмирал. Именно она, как червь, точила человечество на протяжении всей его истории. Человечество слишком жестоко, чтобы быть цивилизованным, и слишком цивилизованно, чтобы быть безжалостным. Это предопределяло его неизбежную деградацию.

Но поскольку вы не смогли сделать то, что было необходимо, вы не заслуживаете права на жизнь. Если человечество не уничтожит зоров, тогда зоры, без сомнения, расправятся с человечеством. Смерть того, кто считал себя Темным Крылом, – он зловеще ухмыльнулся, – подтолкнет их к этому.

– Но не было никакой необходимости... – начал Марэ.

– Необходимость, безусловно, была, жалкий глупец! – прервал его Стоун. – Из-за чего, по вашему мнению, все произошло?

– Не понимаю, что вы имеете в виду? – переспросил Мак-Мастере.

– Конфликт между цивилизациями. Мои хозяева решили, что человечество должно победить зоров: склонные к фанатизму, зоры обладали гораздо меньшими эволюционными возможностями, чем их оппоненты-земляне. С моей помощью адмирал Марэ написал книгу, где указан единственный выход из тупика, в который и завело себя человечество: уничтожить зоров, сражаясь с ними теми же способами, которые они применяли в борьбе против землян. Что было дальше, вы знаете. Выполняя этот план, Марэ дошел до решающей стадии, а потом стал жертвой мистической чепухи, помешавшей выполнению его исторической миссии искоренить зоров.

– Мистическая чепуха, – попытался перебить его Марэ, но Стоун не дал ему говорить.

– Ваш драгоценный адмирал даже сам начал верить в то, что он – герой легенд зоров, мифический Разрушитель. Этот глупый мессианский комплекс остановил его руку, когда она уже была занесена для удара. Так человечество доказало самому себе свою неспособность доминировать во Вселенной.

– Проявив милосердие? – спросил Марэ.

– А где же раньше было это милосердие? При С'рчне'е? При А'анену? Даже это высокопарное существо, которое вы спасли на космической базе А'анену, зор Ррит, и тот не захотел воспользоваться этим вашим хваленым милосердием!

– У нас есть возможность примире...

– Миф о примирении, в который кто-то мог поверить при вашей жизни, Марэ, теперь будет развеян. Человечество и зоры не смогут ужиться друг с другом. Это было предрешено.

– Что же еще было предрешено? – спросил Марэ. – Как еще вы намерены использовать людей и зоров в своей игре?

– К сожалению, – на губах Стоуна снова появилась зловещая улыбка, – вы об этом уже никогда не узнаете. Его палец лег на гашетку.

– Прощайте, адмирал Марэ!

В этот момент он заметил фигуру, метнувшуюся к нему из полумрака, и повернул голову. Пока Марэ падал ничком на пол, Стоун уже нацелил свое оружие на нового противника – это был Смит.

Они оба выстрелили одновременно. Многоцветный луч, брызнувший из пистолета Стоуна, словно капсула, охватил тело агента. Стоун, правая часть тела которого за долю секунду расплавились от выстрела Смита, упал на пол.

Смит извивался и дергался, словно все еще пытаясь освободиться из тисков неведомой энергии, терзавшей все его тело. Издав последний нечеловеческий вопль, он тоже рухнул на пол.

Тут же, с ослепительной вспышкой и оглушительным хлопком, взорвалось неземное оружие Стоуна – тысячи его осколков шрапнелью разлетелись по металлическому полу.

Воздух наполнился запахом крови и обгоревшего человеческого мяса.

Ссе'е ХэЙен, сидевший на жерди в своем эсТле'е, занимался медитацией. Его крылья были сложены в позе Покорности Воле эсЛи. Мысленно он находился на парапете Храма, расположенного в двух часах лета от эс'Йен. Дрес ХэШри, настоятель Храма, сидел рядом с ним.

– Прислужник эсГа'у мертв, – неожиданно сказал Верховный Правитель

– Хи Ссе'е? – переспросил Настоятель, сложив крылья в позу Почтения перед Верховным Правителем.

– Да, мой старый друг?

– Почему эсГа 'у Йе не смог одолеть Гьярью кара. Наверное, всему причиной эчипа...

– Гордыня... – сказал Верховный Правитель. – Прислужник Коварного был уверен, что сможет посрамить волю

Всемогущего эсЛи, и стал медлить с исполнением своего злого замысла. Но так же, как в прошлом, он был низвергнут. Однако я уверен, что он еще повторит свою попытку.

– Мы должны быть наготове, – сказал Дрес ХэШри, и его крылья поднялись в положение Приближающейся Опасности.

– Без сомнения, это так, – согласился Верховный Правитель.

Порыв холодного ветра налетел на высокие башни Храма и прикоснулся к оку сознания Верховного Правителя. Защищаясь от него, оба зора закутались в свои крылья, как в плащи.

Суд смог продолжить заседание только через двенадцать часов. Смит был мертв, и не только мертв – его тело подверглось жуткой трансформации: его словно вывернули наизнанку. Труп Стоуна сохранил более или менее обычный человеческий вид.

Опасаясь новых диверсий, заседание перенесли в другую, более охраняемую зону комплекса.

– Если суд позволит, я бы хотел выступить с обращением, – сказал Марэ, когда процесс возобновился. – После этого я готов подчиниться любому вашему вердикту.

– Есть ли у кого-то из членов суда возражения? – спросил Мак-Мастере, глядя поочередно на Росс, Айронсайда и двух членов суда. – Очень хорошо, он опять посмотрел на Айронсайда. – Обвинитель, вы согласны?

– Если обвиняемый согласен принести свидетельскую присягу, руководство флота не возражает против такого обращения.

– Адмирал, клянетесь ли вы, что ваше обращение будет правдой и только правдой? Если да, то да поможет вам Бог!

– Я клянусь, сэр.

– Хорошо, – одобрительно кивнул Мак-Мастере. – Пожалуйста, начинайте.

Марэ встал и, держа руки за спиной, вышел на середину зала.

– Только что мы стали свидетелями раскрытия зловещего заговора. Я совершенно уверен, что главной целью этого заговора было уничтожение цивилизации зоров. Мне была уготована роль орудия этого разрушения.

Человечеству было вполне по силам справиться с этой задачей. Несмотря на возражения известных кругов, что при этом мы попрали бы собственные принципы гуманизма, большинство из нас, особенно военные, понимали, что от этого зависит наше собственное выживание как цивилизации, и мы можем и должны решить ее. Пренебрегая ограничениями, налагаемыми "стандартными методами" и оковами "традиционной морали", я взялся осуществлять политику, которая могла привести к таким последствиям.

Я делал это только по одной причине: потому что чувствовал, что это единственный путь освободить человечество от бича бесконечной войны с зорами. Я утверждаю, что я имел моральное право и законные полномочия поступать так.

Уважаемый обвинитель подверг это право и эти полномочия сомнению, сделав их предметом данного процесса. Однако для меня никогда не было важно, стану ли я в итоге героем или злодеем. Я знал, что, после того как я начну, обязательно найдутся люди, которые попытаются меня остановить. Добившись строгого выполнения своих приказов и окружив себя преданными офицерами, я обрек такие попытки на неудачу. Кроме того, я ожидал, что зоры будут сражаться со мной как единый организм и что единственным путем к победе будет их полное уничтожение.

Однако события приняли иной оборот. Вместо того чтобы бороться до конца, зоры стали рассматривать эту войну в более широком контексте. Я стал для них мифологической фигурой – Темным Крылом, носителем разрушения. Мой адъютант, капитан Стоун, подвел нас к самому краю бездны: несколько часов назад он назвал эту сторону конфликта "мистической чепухой". Для него все это было всего лишь попыткой объяснить свое поражение, сделать то, чего прежде мы от них никогда не ожидали.

Тем не менее эта "мистическая чепуха" составляет самую суть нашей позиции, моей позиции в отношении зоров. Готовый в свое время пойти на уничтожение зоров как расы и даже стремившийся к этому, я действительно был Темным Крылом – в самом реальном и практическом смысле этого образа. Я могу и сейчас уничтожить зоров. С точки зрения человеческой морали, – он произнес последнее слово, пренебрежительно скривив губы, – я стал неким чудовищем. Но с точки зрения морали зоров я стал героем.

Он опустил голову и довольно долго молчал.

– Однако теперь важнейшим аспектом войны стало то, что мы смогли сделать с зорами. Расширив их мировоззрение, я повернул их к принципиально иным выводам, к тому, что за обломками их прежнего общества для них открывается новая перспектива развития. По их собственной терминологии, наступил новый момент а'Лиеере– выбора направления полета.

Благодаря этому, для них я теперь уже не только Темное, но одновременно и Светлое Крыло. – Марэ прикоснулся к священному мечу, лежавшему на столе перед капитаном Росс и на мгновение перенесся взглядом куда-то вдаль.

– Я позволял себе разорять их Гнезда. Я шел на убийство их воинов, на опустошение их планет. Но если они выберут теперешнее направление полета, во всем этом уже не будет никакой нужды. Они сами признали это, вручив мне этот священный меч и присвоив мне титул гьярью'хар.

Заговор, организованный таинственными хозяевами капитана Стоуна, ровным счетом ничего не изменил, он только предупредил нас, что в этом конфликте есть и другие, видимо, более могущественные участники. В свете этого примирение зоров и человечества приобретает еще большее значение. Мы не знаем, кто еще подстерегает нас в неизведанных глубинах космоса, там, куда еще не смогли долететь наши самые быстроходные звездолеты!

Сергей нашел адмирала Марэ в галерее для прогулок, расположенной в северной части базы Гримальди. Он смотрел на раскинувшуюся за прозрачной стеной пустынную равнину, усеянную валунами, отбрасывавшими огромные тени в лучах вечно заходящего солнца. Вверху в небе парил полумесяц Земли, на котором, частично закрытые облаками, просматривались очертания Африканского континента.

На уважительной дистанции от Марэ дежурили два морпеха. После нападения Стоуна адмирала ни на минуту не оставляли одного, и даже сейчас, во время уединенной прогулки, неподалеку от него маячили две фигуры.

Сергею не хотелось беспокоить Марэ, но он знал, что примерно через час суд продолжит свое заседание и другой возможности поговорить у них не будет. Он негромко кашлянул, и адмирал резко обернулся. Впрочем, встревоженное выражение его лица тут же сменилось чем-то похожим на улыбку.

Торрихос отдал честь, но Марэ протянул руку, и они обменялись рукопожатием.

– Какой вид! – сказал Марэ, показывая на лунный ландшафт за прозрачной стеной.

– Так точно, сэр, – Сергей оперся на ограждение, стараясь собраться с мыслями. – Сэр, мне кажется, я должен поговорить с вами на одну тему.

– О чем именно?

– Мы – я имею в виду тех офицеров, которые служили под вашим началом, хотели бы подтвердить, что до сих пор остаемся верны вам. Большинство из нас, в том числе и я, считают возвращение к службе на флоте или даже на гражданских кораблях, неприемлемой перспективой. Поэтому мы хотели бы поточнее знать о ваших намерениях.

– Моих намерениях? – Марэ скрестил руки на груди и пожал плечами. – Вам не кажется, что это предстоит решить суду? Они вполне могут вынести мне смертный приговор.

– Даже если они и сделают это, сэр, вы едва ли будете спокойно ждать его исполнения.

– Признаться, я тоже не верю, что Высшее Гнездо зоров или преданные мне офицеры позволят этому случиться. Но, кроме того, есть еще шанс, что меня оправдают.

– И все дьяволы в Империи, узнав об этом, сорвутся с цепи!

– Да, это так. – Марэ тоже облокотился на ограждение, на его лицо упали свет и тень одновременно. – Но, скорее всего, нас ждет что-то среднее. Мне кажется, приговором будет ссылка, принудительная или добровольная. В этом случае я вернусь в Высшее Гнездо и буду служить там с титулом, которым наделил меня хи Ссе'е.

– Адмирал... – Сергей пристально посмотрел на Марэ. – Милорд, я не сомневаюсь, что некоторые из нас захотят сопровождать вас. Если нам это будет позволено.

Марэ был, по-видимому, удивлен таким признанием.

– Я бы даже приветствовал это, но, как я понимаю, это изгнание будет пожизненным. И все вы будете готовы пойти на это? Ведь это значит оборвать все связи с тем, что остается здесь...

– Мы прекрасно представляем себе все последствия, милорд. Но для некоторых из нас карьера уже закончена. Что касается других, то шакалы из Адмиралтейства добьют их. Мы и раньше знали, на что идем, знаем и сейчас.

– Я понимаю, – лицо Марэ стало грустным, но очень быстро в нем появилось выражение гнева. – Вы знаете, избирая этот путь восстановления своего честного имени, я еще имел какие-то иллюзии. Я думал, что военный суд примет решение, основываясь на принципе подлинной справедливости.

Я ждал обвинений в нелояльности и неповиновении. Я пренебрегал властью императора и издавал приказы, смысл которых был подчинен единственной цели выиграть войну. Но когда они обвинили меня в нарушении статьи 133, я понял, что исход этого суда был полностью предрешен.

Плодами этой победы воспользуется и военная верхушка, и гражданское правительство. Одновременно они снимут с себя всякую ответственность за все ее издержки. Мне тоже было очень нелегко пойти на крайние меры. Я вовсе не тот жестокий и бессердечный субъект, которым меня считают некоторые офицеры.

Чувствуя, что Сергей готов что-то возразить, Марэ предупредительно поднял руку. Его горделивое лицо неожиданно стало постаревшим и усталым.

– Зоры не испытывают подобных слабостей. И они признали меня своим Гьяръю'хар.

– Адмирал, я...

– Торрихос! Сергей... Ты хорошо служил Империи. Ты хорошо послужил и мне. Я хотел бы, чтобы Солнечная Империя по достоинству вознаградила тебя за это. Но если они отвергнут и тебя, я буду счастлив иметь такого соратника.

Сергей посмотрел в сторону, и его взгляд задержался на имперском гербе, мече и солнце, изображенном на одной из боковых дверей. Уважение к этому символу и всему тому, что за ним скрывалось, пробудило в нем щемящее чувство.

Но теперь все это казалось чем-то неуместным. Империя – его Империя предала адмирала Марэ.

– Я пойду с вами, сэр, – наконец, сказал он, протягивая руку адмиралу. Марэ ответил ему крепким рукопожатием.

Суд возобновился в пять часов пополудни, когда на освещенной части Земли показались Гавайи: в центре Тихоокеанского региона наступил рассвет. Члены суда, в полном облачении, встали позади стола, на котором лежали Библия и белый жезл, символизировавшие право Мак-Мастерса выносить приговор от имени Империи. Айронсайд, вошедший в зал одновременно с Марэ и его защитником, сразу же прошел к стоявшей напротив трибуне.

Марэ, серьезный и сосредоточенный, стоял в центре зала. Рядом с ним стояла капитан Росс, сзади, чуть поодаль – Торрихос и Хадсон.

– Адмирал Айвен Гектор Чарлз Марэ, суд заслушал вашего защитника и государственного обвинителя. Есть ли необходимость представить какие-либо еще вещественные доказательства или сделать заявления, которые следует рассмотреть суду до вынесения приговора?

– Нет, сэр, – ответил Марэ.

– Хорошо. Капитан Айронсайд, прошу вас еще раз перечислить те обвинения, которые выдвигаются против обвиняемого.

Обвинитель взглянул в лежащий перед ним блокнот:

– Обвинение первое. Нарушение по статьям 92 "Невыполнение приказа или устава" и 90 "Неподчинение вышестоящему по должности офицеру".

Обвинение второе: нарушение по статье 104, часть "Д": "Содействие противнику: установление связи или вступление в личный контакт с противником".

Обвинение третье. Нарушение по статье 99, часть "С": "Неправильное поведение перед лицом противника: угроза безопасности подчиненных в результате невыполнения приказов, неосмотрительных или намеренно неправильных действий".

Обвинение четвертое. Нарушение по статье 93: "Жестокость и неправомерное обращение с лицами, находящимися в подчинении".

Обвинение пятое. Нарушение по статье 133: "Поведение, недостойное офицера и джентльмена".

– Обвиняемый признал себя невиновным по всем статьям. Обвиняемый хотел бы изменить свое решение до того, как суд вынесет приговор?

– Нет, сэр, – ответил Марэ.

– Суд оглашает приговор. Ввиду того, что обвиняемый, в соответствии с Генеральной директивой № 6 и Специальным приказом № 17, был уполномочен вести боевые действия против зоров, используя все имеющиеся в его распоряжении средства, а также ввиду того, что вышеупомянутые документы наделяли его абсолютными и бесспорными полномочиями в зоне боевых действий, суд принимает решение признать обвиняемого невиновным по обвинениям с первого по четвертое.

Сам характер этого суда и сопутствующие ему обстоятельства привели к тому, что вынесение решения по пятому обвинению было наиболее трудным. Мак-Мастере пристально посмотрел на Марэ, а потом опустил глаза. – В данном случае суд не просто рассматривал нарушение буквы закона, но должен был осудить или оправдать те средства и методы, которые использует военачальник для достижения цели, поставленной гражданским правительством.

Возможно, избранные вами методы, адмирал, были необходимы. В отчаянных ситуациях не может быть "священных коров". Если у человечества не было иного выбора, кроме тех жестоких акций, которые вы и осуществили, значит, вы действовали в рамках своих официальных прав и полномочий. Но даже это не может их полностью оправдывать. Мы – жестокая цивилизация. Мы были вовлечены в смертельный конфликт. Но военная этика не может меняться по чьей-либо прихоти. Вы пошли по этому пути, избрали, по вашему выражению, это "направление полета". Вы должны и отвечать за последствия.

Суд признает вас виновным по пятому обвинению и приговаривает к изгнанию за пределы Империи. Приговор вступает в силу немедленно и может быть обжалован решением Его Императорского Величества.

Мак-Мастере потянулся к молотку.

– Извините меня, сэр! – Торрихос шагнул вперед, держа в руке кристалл с записанной на нем информацией. – Я хотел бы приобщить эти документы к официальному протоколу судебного заседания.

Подойдя к столу, он положил кристалл перед Мак-Мастерсом, в чьих глазах отразилось неподдельное любопытство.

– Не будете ли вы так любезны, коммодор, объяснить, что это за информация?

– Конечно, сэр. – Сергей достал из кармана своего кителя сложенный лист бумаги и тоже положил его на стол. – Здесь мой рапорт об увольнении из Имперского флота.

Такие же рапорты подали еще шестьдесят три офицера, проведшие вместе со мной последнюю кампанию под командованием адмирала Марэ. Учитывая последние обстоятельства, сэр, мы не можем продолжать службу Его Величеству.

– Сергей...

– Наше решение принято, сэр. Более того, я настаиваю на том, чтобы оно было внесено в протокол суда.

Мак-Мастере долго смотрел на своего боевого товарища. Какая-то часть его сознания протестовала, требуя, чтобы Сергей передумал, пока принятое им решение не стало необратимым, – но другая понимала, что поступать так уже слишком поздно.

Мак-Мастере поднял молоток и с силой ударил им по поверхности стола.

– Заседание суда объявляется закрытым, – ровным голосом произнес он.

Эскадра из девяти кораблей зоров приближалась к точке прыжка. Когда сопровождающие ее корабли землян легли на обратный курс, звездолеты зоров уже едва были видны в обзорные иллюминаторы космической базы "Плутон".

Тед Мак-Мастере в одиночестве стоял возле иллюминатора. На обзорной палубе было немало других людей, но никто из них не хотел рисковать своей карьерой, приблизившись к адмиралу в такую минуту.

Мак-Мастере мысленно спросил себя, мог ли он поступить по-другому, но тут же отогнал эту мысль.

Вполне возможно, что кровавый конфликт, длившийся на протяжении всей его жизни, был завершен, благодаря вмешательству одного-единственного человека. Но сам он сомневался в этом. Военная служба сделала Мак-Мастерса прагматиком и пессимистом, он знал, что в таких ситуациях простых решений не бывает.

Даже если зоры пойдут на примирение, останется угроза со стороны таинственных сил, направлявших Стоуна. Где-то далеко – он перевел взгляд на скопление звезд, в направлении которых стремительно удалялись корабли зоров, – существовала опасность куда более серьезная, чем некогда грозные зоры. Помня о ней, человечество должно было сохранять бдительность. Стоун потерпел неудачу: Человек оказался слишком крепким орешком! Но, возможно, Стоун был не единственным агентом своих таинственных хозяев.

Удаляющиеся корабли зоров превратились в мерцающую пунктирную линию. Девять кораблей, подобные которым никогда не посещали Солнечную Систему, уходили в потустороннюю тьму космического прыжка. Хотя адмирал не мог утверждать этого наверняка, но никто из улетевших вместе с зорами землян больше никогда не вернется в Империю.

Кто-то в Империи назовет это торжеством справедливости.

ЭПИЛОГ

Менее чем через полгода правительство Империи и Высшее Гнездо зоров, невзирая на бурные протесты с обеих сторон, заключили мирный договор. Еще до того, как деревья в Женеве сбросили листву, правительство Джулианны Толливер ушло в отставку. Партия Содружества, возглавляемая Томасом Сянем, добилась вотума недоверия задолго до того, как на рассмотрение Ассамблеи был представлен окончательный вариант договора. На последовавших вслед за этим выборах впервые почти за сто лет Партия Доминиона оказалась в меньшинстве, и император был вынужден назначить Сяня своим новым премьер-министром.

Останки капитана Стоуна, так же как и изуродованный труп капитана Смита, были переданы для исследования в лабораторию Имперского Разведывательного Управления. Но ни они, ни несколько осколков странного внеземного оружия не пролили свет на природу тех таинственных сил, которые направили Стоуна. Их подлинные мотивы и местонахождение так и остались неизвестными. Кроме двух трупов, не осталось никаких следов, что это странное происшествие вообще имело место. Никто не удивился, когда Агентство объявило всю информацию об этом инциденте засекреченной.

Несмотря на критику закончившейся войны, громкие предостережения о возврате к конфронтации и постоянные угрозы в адрес высланного из Империи адмирала Марэ, премьер-министр Сянь подписал 12 февраля 2312 года Э'рене'ейский мирный договор. Это произошло через год после нападения на Пергам и поставило точку в конфликте между людьми и зорами.

В тот же день, готовясь к ратификации договора Ассамблеей, премьер-министр услышал звонок в дверь.

– Я же просил, чтобы меня не беспокоили! – сказал он, поднимая глаза на человека, вошедшего в его отделанный заново кабинет и притворившего за собой дверь. Вошедший принадлежал к европеоидной расе. На нем был гражданский костюм, не имевший каких-либо значков или эмблем. От других хорошо одетых бизнесменов, в огромном количестве посещавших Большой Дворец, его отличал разве что шрам над левым глазом, придававший его взгляду несколько удивленное выражение. Сянь был уверен, что видел этого человека раньше, но не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах.

– Черт побери, кто вы такой?

– Мой дорогой премьер-министр! – начал гость. – Называйте меня Смит. Он показал Сяню удостоверение агента имперской разведки. – Мне надо обсудить с вами некоторые вопросы.

– Сейчас у меня нет на это времени.

Агент с неудовольствием поцокал языком, придвинул свободное кресло к письменному столу Сяня и уселся в него. Новый премьер был определенно разозлен такой выходкой и потянулся к клавиатуре своего электронного блокнота.