Текст книги "Драгоценный враг (СИ)"

Автор книги: Уинтер Реншоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Сначала выпей со мной пива, – говорит Август.

Он не хочет спускаться вниз.

Он хочет остаться здесь, в окутанной мраком комнате и выпить со мной.

Я не понимаю…

Вытащив из кармана ключи, он достаёт маленькую открывашку, чтобы убрать наши крышки.

– Выпей, девочка Роуз. Хотя, раз твоя фамилия звучит как цветок, то я буду называть тебя Розочкой, – говорит он. – Ночь только началась.

Делаю глоток из вежливости. Пиво горчит на языке и пахнет, как более дорогая версия баночного пива, который пьёт мой отец после сверхурочной смены на выходных.

– Ты уверен, что не хочешь вернуться вниз? – спрашиваю я.

Он делает глоток.

– Уверен.

– Знаешь, здесь все собрались, чтобы увидеть тебя.

Август закатывает свои серые глаза цвета стали.

– Они здесь не для того, чтобы увидеть меня. Они здесь потому, что хотят узнать, каково это быть мной…хотя бы на одну ночь.

– Серьезно? – дразню я. – Все они? Все до последнего находятся здесь внизу, потому что хотят быть тобой, Август?

– Да. Даже если они слишком тупы, чтобы осознать это, – он вздрагивает. Не похоже, что это хоть немного забавляет его. – На первый взгляд, они хотят выпить халявного пива и сделать несколько фотографий, чтобы, выложив их, быть немного круче, чем они есть на самом деле. Но в глубине души им любопытно. Может быть, они немного ревнуют. Совершенно не подозревая, что они на самом верху своих жизненных достижений.

– Нельзя так говорить о своих друзьях.

Я делаю глоток, позволяя пузырькам щекотать свой язык.

– Друзьях? Я не знаю. У меня их никогда не было.

Он делает глоток из бутылки, удерживая мой взгляд в плену.

Я закатываю глаза.

– Неважно. Разве в школе пару лет назад ты не был королём бала? Не говори мне, что у тебя нет друзей.

– Они лишь заполняют пустоту в сердце. Ни больше, ни меньше.

Он с нежностью берет мое запястье в свою руку. И его большой палец обводит пульс, заставляя его в ответ биться быстрее.

Я отстраняюсь.

– Я должна тебя пожалеть? Бедного богатенького паренька? Это твоя фишка? Вот как ты заманиваешь задницу к себе в постель?

Контролирую, чтобы мои слова звучали просто и легко, несмотря на то что я определенно считаю, что каждое произнесенное слово – правда.

– Последнее, что мне нужно, так это твоё сочувствие. Уж точно я не бедный…и не маленький паренёк. У меня нет никакой… фишки и даже если бы и была, то мне не нужно ее использовать, чтобы заполучить задницу.

Без предупреждения он прикасается к моей щеке. Нежный поступок для кого-то настолько мрачного. Я царапаю зубами свою нижнюю губу. Это защитный жест, потому что я совершенно уверена, что он в нескольких секундах от того, чтобы поглотить меня.

У меня нет и шанса сказать ему «нет», потому что в ту секунду, когда он наклоняется, дверь спальни распахивается и в проеме появляется Адриана.

– О, мой бог! Я повсюду тебя искала, – говорит она, не обращая внимания на то, как все это выглядит. – Я думала ты ушла.

– Что случилось? – спрашиваю я.

Август делает шаг назад, проводя по волосам рукой и выдыхая.

– Этот парень, Исаак, просто придурок. Я хочу уйти.

Она вытаскивает телефон и экран освещает ее лицо в полумраке комнаты.

– Моя двоюродная сестра едет за нами. Она будет здесь минут через двадцать. Ты с нами?

Мы с Августом встречаемся глазами, и я клянусь, что вижу молчаливую мольбу остаться. Но даже если бы я и хотела, то не могу. Я пришла с Адрианой и уйду с ней. Но что важнее, я никогда бы не подумала остаться ради Монро.

– Она спустится к входным дверям через секунду, – говорит ей Август, хотя и не отрывает от меня глаз.

Тёмные брови Адри приподнимаются, будто она, наконец, осознала, что мы здесь были только вдвоём, и нас разделяло всего несколько сантиметров, прежде чем она ворвалась.

– О, – произносит она. – Оу. Эм, ладно…

– Я спущусь через секунду, – обещаю я ей. – Все в порядке.

Адриана исчезает, закрывая за собой дверь.

– Ты ведь не уходишь на самом деле? – спрашивает он.

– Конечно, ухожу…

– Я могу подкинуть тебя до дома.

Он делает глоток своего пива.

– Не в этом дело.

Август тяжело вздыхает, прищуривая глаза и сжимая полные губы.

– Ну это очень плохо, – говорит он.

Лунный свет, проникающий в комнату из окна позади меня, рисует мягкие тени на его лице. В этом свете он выглядит не так устрашающе.

– Надеялся узнать тебя поближе.

– Серьезно? Ты хочешь узнать меня поближе? – я смеюсь, делая кавычки в воздухе и закатывая глаза. – Потому что что-то подсказывает мне, что ты просто собирался склеить меня, – продолжаю я. – И мы оба знаем, что этого никогда не случится даже через миллион лет.

– Почему нет?

– Потому что ты – это ты, а я – это я. Я не думаю, что следует уточнять.

Я ставлю почти нетронутую бутылку пива на тумбочку и направляюсь к двери.

– Ничего личного.

– Не оскорбляй мой интеллект, Розочка.

– Я просто констатирую факты. Мы не можем повлиять на семьи, в которых родились. Мы не можем контролировать то, что наши родители сделали или не сделали.

– Так почему мы должны страдать от последствий? – спрашивает он.

Хороший вопрос. Я на секунду замолкаю.

– Потому что мы любим наших родителей. И уважаем их желания.

Я тянусь к дверной ручке, когда он подходит ко мне ближе.

– Должно быть, это ад, – говорит Август.

– Что? – останавливаюсь я как вкопанная.

– Все время жить по чужим правилам. Никогда не действовать исходя из своих желаний. Какая гребанная трата времени.

Он делает глоток, позволяя своему языку на долю секунды ласкать горлышко бутылки.

– Адриана ждёт.

– Дай мне свой телефон.

– Что? Зачем?

– Дай мне свой телефон, Розочка.

Он протягивает свою ладонь.

– Прости, но нет. Мне не нужен твой номер. У меня нет никаких причин, чтобы писать тебе когда-нибудь. Я польщена твоей самоуверенностью и стремлением бросить вызов авторитетам или что ты там делаешь, но я любезно откажусь, – говорю я.

– Из-за рубашки, – произносит он отрывисто. – Если бы ты написала мне, когда она будет готова, я бы договорился забрать ее.

Оу. Конечно.

– Это Баккарин за четыреста долларов, – добавляет Август.

Я не могу не почувствовать, что в нем говорит уязвлённое эго, которое хочет заставить меня почувствовать, что дорогая рубашка значит для него больше, чем желание встретиться со мной вновь.

– И я бы хотел вернуть ее.

Без дальнейших возражений, достаю из сумки телефон и протягиваю ему. Когда он возвращает его, я вижу, что он записал себя как ДРАГОЦЕННЫЙ ВРАГ.

– Вот, – говорит он. – Теперь твои родители никогда не узнают.

Мой желудок совершил кувырок – дело не в чертовой рубашке.

Но моя решимость крепнет словно сталь.

Я не могу попасться на крючок лести. Не могу потерять себя, соблазнившись на сладость запретного плода. Не могу пожертвовать своей преданностью во имя любопытства или дешевого бунта.

– Я верну тебе рубашку, – говорю я.

И затем покидаю его, идя по темным коридорам к блестящей лестнице, и плывя на звук вечеринки, пока не купаюсь в свежем, влажном ночном воздухе.

Через минуту я нахожу Адриану, ждущую меня возле ворот.

– Все в порядке? – спрашивает она.

– Я должна задать тебе тот же вопрос, – меняю я тему.

Подкатывает серебристая Хонда ее двоюродной сестры и мы садимся в неё. И весь оставшийся путь домой она рассказывает мне, как Исаак использовал ее ради того, чтобы заставить свою бывшую девушку ревновать, и как только она появилась, Адри стала пустым местом. И тогда ее двоюродная сестра целый час возила нас по городу, с врубленной на полную мощность музыкой и с сигаретой Pall Mall в зубах, опустив все четыре окна.

Но даже я не могла по достоинству оценить этот способ отвлечься, потому что все, о чем я могла думать…это был Август, запретная головоломка в лице человека со склонностью к неповиновению и бескомпромиссной честностью.

Он другой.

И я не могу перестать думать о том, что бы произошло, если бы Адриана не ворвалась в комнату именно в этот момент.

Поцеловал бы он меня?

Понравилось бы мне?

И что случилось бы потом?

Я вытряхиваю из головы мысли и сосредотачиваюсь на сентиментальной музыке, которую включаешь, расставшись с любимым человеком, доносящейся из крошечных динамиков позади меня. Подкидывать дрова, разжигая это любопытство – легкомысленно и безрассудно. Ничего не выйдет хорошего из игривого размышления на тему «а что если?»

Не выйдет ничего хорошего из нахождения в одной комнате Роуз и Монро. Мы родились в двух противостоящих друг другу сторонах. Резкость против нежности. Тьма против света. Любовь против страха. Мы выросли в совершенно разных мирах, с разными приоритетами и собственной системой убеждений, заложенной в нас с самого первого дня жизни.

Это больше никогда не повторится – мы, оставшиеся наедине. Пьющие друг с другом. Заигрывающие. Застуканные.

Я не сделаю это ради моих родителей, трагической истории моей семьи или моего сердца.

Мне есть, что терять.

ГЛАВА ПЯТАЯ

АВГУСТ

Я приземляюсь возле грота, и после того как я допиваю ещё одну кружку пива, мое зрение затуманивается. Две девушки целуются, погрузив языки друг в друга, но я даже не могу оценить это, потому что все, о чем я могу думать, это Шеридан.

Я счёл сегодняшний вечер разочарованием, но вряд ли назвал бы его провалом.

У неё есть мой номер.

И моя рубашка.

Я увижу ее снова… скоро.

– Эй, ты в порядке?

Один из так называемых друзей, Трей, сжимает мое плечо, выводя из пьяного транса.

– Такое чувство, что я не видел тебя всю ночь.

– Убери отсюда всех этих людей.

Слова застревают во рту. Мне нужно выпить стакан воды, принять таблетку Адвила и завалиться спать.

– Вечеринка окончена.

Поднимаюсь и, спотыкаясь, бреду к дому, все тело онемело. Хотя ничего нового. Я обычно не чувствую ничего – трезвый я или нет.

– Но ещё рано, – кричит мне вслед Трей.

Я машу рукой, пробираясь внутрь.

Трей – матёрый профессионал в этом деле, выставить всех вон, когда я решаю, что с меня хватит.

К тому времени как я добираюсь до своей комнаты, музыка сдохла. Зажглись прожекторы, как на стадионе, и приглушённые голоса с каждой минутой становятся все более отдаленными.

Выдернув из кармана телефон, кидаю его на кровать, прежде чем сбросить свою одежду и рухнуть кучей на одеяло. Борясь со сном, пока мои веки наливаются тяжестью, включаю телефон. Я набираю код разблокировки и захожу во все свои социальные сети, ища мою неуловимую девушку Роуз.

К моему большому удивлению, в ее аккаунтах нет ничего личного…хотя она не совсем активно постит. В трёх приложениях всего несколько фотографий, и почти ни одна из них не сделана в прошлом году.

Вздох.

Я кладу телефон на подушку рядом с собой и закрываю глаза. Если сегодняшняя ночь хоть как-то и указывает на то, с чем имею дело, мне придётся отказаться от работы.

Но, черт возьми, она того стоит.

Ухмылка появляется на губах, когда я думаю о выражении лица моего отца, которое у него бы появилось, если бы он узнал, что в моем доме была дочь Рича, и что ещё хуже, в моей комнате. Представляю, как отец с красным лицом кричит о том, какой это будет для нас обузой. Но дело не в том, чтобы слушаться приказов. Это не какой-то зуд бунтарства, который мне нужно расчесать.

Дело в том, чтобы истина восторжествовала. Когда-то моя прекрасная мама была жива и здорова, а отец был образцовым семьянином с блестящей репутацией. Рич Роуз забрал у нас все. Он уничтожил человека, которым должен был быть мой отец, и лишил нашу семью последней крупицы счастья в тот день, когда убил мою мать.

Шеридан не более, чем хорошенькая пешка.

Средство для достижения цели.

Сердце, которое я намерен разбить на миллион острых осколков.

Я не причиню ей физического вреда. Честно говоря, это не в моем стиле.

Но я погублю ее.

Я разрушу ее для любого другого мужчины.

И когда она побежит к папе, чтобы вытереть слёзы, я буду рад узнать, что Монро сломали Роуз.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ШЕРИДАН

– Ну вот и она!

Отец зовёт меня с кухни в субботнее утро, когда я вернулась домой от Адрианы. Я думала, что смогу прошмыгнуть через заднюю дверь, но ошибалась.

– Интересно, успеешь ли ты к завтраку? Голодна?

Воздух наполняется ароматом его знаменитого блюда, которое отец готовит один раз в неделю – яичница-болтунья, бекон, глазированный в кленовом сиропе, и блинчики с корицей.

– Шеридан? – громко спрашивает мама, когда я не сразу отвечаю.

Я надеялась проскользнуть мимо них, спрятав глаза, в которых отражалась усталость под солнцезащитными очками, и нырнуть в душ, чтобы смыть запах вечеринки и сигаретного дыма с волос, увы…

– Да, сейчас приду, – кричу я в ответ.

Торопясь пройти в свою комнату, я переодеваюсь и брызгаю спреем для тела растрепанные волосы, прежде чем завязать их в высокий пучок.

Когда через несколько минут я захожу на кухню, мама уже поставила мою тарелку. Они никогда не будут считать меня взрослой. До конца жизни останусь их малышкой. Их единственный ребёнок.

– Не нужно было… – сказала я ей, особенно потому, что в такие дни она тратит всю свою энергию, чтобы приготовить свою собственную тарелку.

Она уже запыхалась. Мама должна знать лучше.

– Но спасибо.

– Нам недолго осталось вот так завтракать в выходные, – отвечает мама, потягивая свой кофе, неуверенно сжимая кружку. – Дай мне насладиться этими последними выходными, которые мы вот так проводим.

– Ты ведёшь себя так, будто я уезжаю навсегда, – дразню я. – Я буду буквально в двух часах езды. Обещаю, что буду приезжать все время.

– Это ты сейчас так говоришь, крошка.

Папа подмигивает из-под очков в металлической оправе, его седые волосы все ещё влажные после утреннего душа.

Крошка.

Я хороню свою реакцию за вилкой, на которую нанизана болтунья, отгоняя мысли о том, что с ними будет, если они узнают, где я была прошлой ночью, что делала и с кем проводила время…

– Я тут подумала, может, в следующие выходные мы могли бы сходить по магазинам? – говорит мама. – В последнее время твой отец так много работает сверхурочно… Мы сможем купить тебе ещё что-нибудь для комнаты в общежитии. Холодильник? Дополнительное постельное белье? И тебе будут нужны тапочки для душа. Ты же знаешь, какими грязными могут будь душевые в общежитиях…

Я вздрагиваю при мысли, что могу принести маме какую-нибудь странную болезнь или грибок. В этом году мамина иммунная система выходит из строя, атакуя саму себя и ослабляя ее способность бороться с такими простыми болезнями, как обычная простуда.

Мама потягивает свой кофе, болтая обо всех необходимых для колледжа вещах, которые нужно купить. В последнее время ее медицинские расходы выросли, из-за чего наш бюджет сократился сильнее, чем обычно. По крайней мере, это то, что я слышала от них в последние несколько месяцев. По этой причине я взяла несколько дополнительных смен в Priority Cellular, чтобы не быть обузой для их кошелька. Бог знает, что они могут не беспокоиться хотя бы из-за этого.

– Вам не нужно этого делать. У меня все ещё есть деньги, которые я получила на выпускном. – Все триста долларов. – И я копила свои чеки.

У меня несколько тысяч на банковском счёте, на которые могу прожить учебный год, пока я не буду работать. Их должно хватить на оплату бензина, продуктов и предметы первой необходимости. Их немного, но мне хватит.

Я встаю, чтобы взять апельсиновый сок. Когда наливаю его в стакан, он почти прозрачного цвета, словно кто-то разбавил сок водой, чтобы напитка дольше хватило.

– О, милая. Мы настаиваем. Это практически обряд посвящения для родителей.

Мама пытается с этим смириться.

Я стреляю в отца взглядом, и он кивает. Все, что угодно, лишь бы любовь всей его жизни была счастлива.

– Может быть, мы сможем провести целый день за этим? И мы можем поесть в том ресторане, где подают булочки с сахаром и маслом, который тебе нравится.

Мама поднимает брови и улыбается.

– «Озеро Магнолия»?

Я не была там сто лет…

– Ага, – говорит она с сияющими глазами.

Мы часто туда ходили, когда я была маленькой. В средней школе, если бы точной. Это было до того, как папа потерял работу помощника ночного администратора в мясной лавке и до того, как состояние мамы ухудшилось.

– Ты работаешь в следующую субботу? – спрашивает папа.

– Да, – отвечаю я. – Но практически уверена, что смогу попросить Адриану прикрыть меня.

Она должна мне, после всего случившегося…

– Замечательно.

Папа тянется через стол, и его рука накрывает мамину.

В последнее время я так была поглощена своим собственным миром со всеми волнениями, которые были на моем жизненном горизонте, но не переставала думать о том, насколько их мир перевернётся, когда я уеду. Они прекрасно справятся без меня. Но это будет их испытание.

Я – весь их мир.

Всегда была. И всегда буду.

Когда мне было восемь или девять лет, однажды после школы я услышала, как мама плачет во время разговора с кем-то по телефону. Будучи любопытной, я прижала ухо к двери и подслушивала. Не уверена, с кем она разговаривала, но услышала, что мама произносила что-то вроде «в этот раз у малыша не было сердцебиения». А позже этим вечером я помню, как увидела слёзы на глазах отца. Мне потребовались годы, чтобы собрать картинку воедино и понять, что они потеряли ребёнка. Хотя родители никогда не признавались мне в этом. Думаю, что это не было правильной темой для обычной беседы.

Мне всегда было интересно, сложилось бы все по-другому, если бы я была не единственным ребёнком в семье. И когда я была маленькой, то часто просила на Рождество братика или сестрёнку. Но они всегда говорили мне, что им достаточно меня, я была всем, о ком они мечтали и даже большим.

Слишком много давления на одного ребенка.

Но я никогда не жила по-другому.

– Итак, крошка, – говорит папа. – Какие планы на сегодня?

Я собираюсь ответить, когда у меня на коленях раздаётся звук пришедшего сообщения. Быстро глотая разбавленный сок, я смотрю украдкой и чуть не захлебываюсь.

ДРАГОЦЕННЫЙ ВРАГ: Доброе утро, солнышко. Дай мне знать, когда я могу забрать свою рубашку.

– Милая, ты в порядке?

Мама наклоняется, чтобы похлопать меня по спине.

Как он узнал мой номер? Вчера вечером он забил свой в мой телефон…но я никогда не давала ему свой номер.

– Да, – кашляю я. – Просто пошло не в то горло.

Они изучают мое выражение лица. Я молюсь, чтобы родители купились на это и забыли.

Делаю ещё один глоток.

– Я в порядке. В порядке.

Родители задерживают свой взгляд на мне ещё одну минуту, которая длится целую вечность, пока отец, наконец, не переключает разговор о работе на заднем дворике и на то, что ещё нужно сделать. Доев завтрак в рекордное время, я ухожу в свою комнату и заново прочитываю сообщение.

Я хожу туда-сюда по небольшому пространству рядом с кроватью, прежде чем набраться смелости и ответить.

Я: Откуда у тебя мой номер?

ДРАГОЦЕННЫЙ ВРАГ: У меня свои способы, Розочка…

Я: Честно говоря, мне сейчас немного не по себе.

ДРАГОЦЕННЫЙ ВРАГ: Ценю твою честность.

Я: В любом случае, я же сказала тебе, что верну рубашку, как смогу. Я не пробыла дома и тридцати минут…

ДРАГОЦЕННЫЙ ВРАГ: Терпение никогда не было моей добродетелью.

Я: Я напишу тебе, когда будет можно.

Три пузырька заполняют экран, прежде чем исчезнуть, но через две минуты на их месте появляется новое сообщение.

ДРАГОЦЕННЫЙ ВРАГ: Что делаешь в следующие выходные?

Я: Тебе не кажется, что ты слишком напорист?

ДРАГОЦЕННЫЙ ВРАГ: Отличаюсь от безынициативных?

Я: Я занята.

ДРАГОЦЕННЫЙ ВРАГ: Лгунья.

Я: Я не вру.

ДРАГОЦЕННЫЙ ВРАГ: Полагаю, твои родители знают, где ты была прошлой ночью?

Я: Тебе сейчас скучно? Вот почему ты мне пишешь? Потому что больше не кажется, что дело только в рубашке.

ДРАГОЦЕННЫЙ ВРАГ: Я хочу снова тебя увидеть.

В моем горле встал ком. Я перестаю вышагивать по комнате.

Я: Ты буквально виделся со мной всего три раза. Ты всегда такой жаждущий?

ДРАГОЦЕННЫЙ ВРАГ: Не жаждущий, Розочка. Любопытный. Здесь большая разница.

Я: Любопытный из-за чего?

ДРАГОЦЕННЫЙ ВРАГ: Из-за всех тех вещей, которые я о тебе слышал. Интересно, это правда?

Тяжело вздыхая, я ломаю голову над тем, какие слухи обо мне могут бродить в этом городе. Я не высовывалась. Жила по сценарию. Я подрабатывала на разных работах с того дня, как мне исполнилось четырнадцать лет. Я получила полную стипендию в школе медсестёр и стала одной из десяти лучших в своём выпускном классе. Количество «парней», которые у меня были, я могу пересчитать на пальцах одной руки. И худшее, что я когда-либо делала – не придержала дверь кому-то, кто шёл позади меня. Это было несчастным случаем, потому что я писала смску и не заметила другого человека.

Я почти святая по меркам некоторых людей. Невинная и все такое.

Я: Ты блефуешь. Хорошая попытка.

ДРАГОЦЕННЫЙ ВРАГ: В прошлом году ты встречалась с Бреттом Рэтберном.

Я: Ага, об этом знали ты, я и половина школы. К чему ты клонишь?

ДРАГОЦЕННЫЙ ВРАГ: Я просто говорю, что люди болтают разное.

Я: И?

ДРАГОЦЕННЫЙ ВРАГ: Я хочу знать, что из этого правда.

Я стягиваю резинку для волос, расхаживаю по комнате и снова собираю пучок, прежде чем ответить. У этого парня какой-то план. Я просто не знаю какой именно. Он пытается разжечь меня, стараясь вовлечь в этот дерьмовый разговор.

Но зачем?

Я падаю в изножье кровати и снова хватаю телефон.

Я: Я не знаю, в какую игру ты пытаешься играть, но я никогда не была девушкой, которой нравилось бороться за парня, поэтому я вне игры. Я напишу тебе, когда рубашка будет постирана. Пока.

Я жду, пока не придёт оповещение о доставке смс.

Никакие точки или пузырьки больше не всплывают на экране.

Вместо остроумного ответа – молчание.

Интересно…

Я иду в душ и смываю с волос события прошедших двадцати четырёх часов, но в голове все ещё крутятся мысли.

Особенно две из них.

Кто такой Август Монро? Имею в виду, кто он на самом деле?

И чего он от меня хочет?