Текст книги "Под чужим флагом (сборник)"

Автор книги: Уильям Джейкобс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Дом смерти

I

– Все вздор! – сказал Джек Барнс. – Конечно, и в этом доме люди умирают. Что же касается звуков, то ветер, воющий в трубе, или крысы очень много значат для нервного человека. Налейте мне еще чашку чаю, Мигль.

– Лестер и Вайт стоят первыми на очереди, – ответил Мигль, председательствовавший за чайным столом в гостинице "Трех Перьев". – Вы уже выпили две.

Лестер и Вайт кончали свои чашки с раздражающей медлительностью, останавливаясь между глотками и гадая по плававшим чаинкам. Мигль дополнил их чашки до самых краев и, обратившись к угрюмо ожидавшему Барнсу, кротко попросил его позвонить, чтобы принесли еще кипятку.

– Если вы спросите моего мнения, – сказал он, – то я наполовину верю в сверхъестественное.

– Все разумные люди верят! – подтвердил Лестер. – Моя тетка раз видела привидение.

Вайт кивнул головой.

– А у меня дядя видел! – заметил он.

– В том-то и дело, что всегда кто-нибудь другой их видит, – стоял на своем Барнс.

– Как бы то ни было, – сказал Мигль, – вот вам большой дом, сдаваемый за нелепо низкую цену, и никто не хочет его нанять! Молва гласит, что этот дом взымал дань с каждой семьи, поселявшейся в нем, отнимая жизнь, по крайней мере, у одного из ее членов. А с тех пор, как он стоит пустой, все сторожа умирают один за другим. Последний сторож умер пятнадцать лет тому назад.

– Так! – засмеялся Барнс. – Достаточно давно, чтобы накопились легенды.

– Я держу пари на один фунт, что вы там не проночуете и одной ночи, несмотря на все ваши подтрунивания, – предложил вдруг Вайт.

– И я! – сказал Лестер.

– Нет! – медленно промолвил Барнс: – Я не верю в привидения или во что-либо сверхъестественное, тем не менее я сознаюсь, что мне было бы неприятно провести ночь в этом доме одному.

– Почему же? – спросил Вайт.

– Ветер воет в трубе! – объяснил с ехидной улыбкой Мигль.

– Крысы! – подхватил Лестер.

– Как вам угодно, – сказал Барнс, покраснев.

– А что, если бы нам всем вместе отправиться туда ночевать? – сказал Мигль. – Мы можем выйти отсюда после ужина и добраться до дома к одиннадцати часам. Это будет, по крайней мере, нечто новое и, если мы разрушим чары, оставшись все четверо в живых, то благодарный владелец дома должен будет нас щедро наградить.

– Посмотрим, прежде всего, что нам расскажет хозяин гостиницы, – предложил Лестер: – Совсем не интересно провести ночь в обыкновенном пустом доме. Удостоверимся сначала, что в нем действительно водится нечистая сила.

Он позвонил и, пригласив хозяина, обратился к нему с убедительной просьбой не допустить их ночевать напрасно в доме, не имеющем ничего общего с привидениями и домовыми. Ответ был более чем успокоительный. Хозяин, описав с большим искусством точную наружность головы, показывающейся в одном из окон в лунную ночь, закончил вежливой, но настойчивой просьбой заплатить ему по счету до их ухода из дому.

– Вам, молодым людям, хорошо, – сказал он, – но что, если вдруг вас всех найдут мертвыми на следующее утро? При чем же я останусь? Старый дом недаром зовется домом смерти.

– Кто умер там последним? – спросил Барнс вежливо-насмешливым тоном.

– Бродяга. Он пошел туда ночевать ради экономии и на другой день нашли его труп висящим на перилах лестницы.

– Самоубийство! – заметил Барнс. – Очевидно, это был нервнобольной.

Хозяин согласился.

– Следствие именно это и предположило, но, – закончил он с расстановкой, – он был совершенно здоров, когда вошел в дом вечером. Я его знал много лет. Я бедный человек, но если бы вы мне заплатили тысячу, то и тогда я не пошел бы туда ночевать!

Он повторил эти слова еще раз, когда они прощались с ним несколько часов спустя. Гостиницу уже закрывали на ночь; слышно было, как за ними защелкивались замки и запирались засовы, и в то время, как обычные посетители потянулись по своим квартирам, они быстро зашагали по направлению к дому. Было уже темно, огни в окнах постепенно исчезали в то время, как они проходили мимо.

– Довольно жестоко лишаться спокойной ночи только ради того, чтобы убедить Барнса в существовании привидений! – заметил Вайт.

– Ничего, – сказал Мигль. – Цель в высшей степени почтенная, и мне что-то подсказывает, что наши старания увенчаются успехом. Вы не забыли свечи, Лестер?

– Я взял две. Больше в гостинице мне отказались дать.

II

Луна была не полная и небо облачное. Дорога, окаймленная высокими живыми изгородями, была еле заметна, а в одном месте, где она пролегала через лес, стояла такая тьма, что они два раза споткнулись о кочки, находившиеся у ее краев.

– И подумать только, что мы оставили постели ради этого! – жаловался Вайт. – Ведь, кажется, это милое жилище-склеп лежит направо?

– Да, но немного подальше, – сказал Мигль.

Следуя его указаниям, они, наконец, свернули и, пройдя в молчании еще с четверть мили, увидели перед собой ворота дома.

Сторожка была почти совершенно скрыта разросшимися кустами, а въездная алея вся заросла сорными травами. Ведомые Миглем, они пошли вперед, пока, наконец, перед ними не выросло из тумана большое здание.

– Сзади есть окно. Через него мы можем влезть, – по крайней мере так говорил хозяин гостиницы, – сказал Лестер, остановившись вместе с другими перед парадной дверью.

– Окно? – прервал его Мигль. – Вздор! Надо все делать как следует. Где дверной молоток?

Он нащупал его в темноте и громко застучал.

– Не валяй дурака! – остановил его сердито Барнс.

– Прислуга-привидения все спят! – возразил Мигль серьезно, – но я их разбужу сначала, а уже потом с ними покончу! Это ни на что не похоже так долго нас держать здесь в темноте.

Он опять налег на молоток, и удары далеко и гулко разносились в пустоте за дверью. Но вдруг, протянув руки, он с громким восклицанием подался вперед и чуть не упал.

– Да она была открыта! – сказал он со странным перерывом в голосе. – Идем!

– Я не верю, чтобы она была отперта все время, – усомнился Лестер, отступая назад. – Кто-нибудь над нами подшучивает.

– Вздор! – сказал Мигль резко. – Дайте мне свечу. Благодарю. У кого есть спички?

Барнс вынул из кармана коробку спичек и зажег свечу. Мигль, защищая пламя рукой, пошел вперед к нижней площадке лестницы.

– Кто-нибудь закройте дверь, – сказал он, – очень дует!

– Она закрыта, – ответил ему Вайт, взглянув назад.

Мигль нервно потрогал свой подбородок.

– Кто ее закрыл? – спросил он, переводя взгляд с одного на другого. – Кто вошел последним?

– Я, – ответил Лестер, – но я не помню, чтобы я ее запер… А, впрочем, может быть и запер!

Мигль хотел было что-то сказать, но раздумал и, продолжая тщательно защищать пламя рукой, начал осмотр дома вместе с остальными. Тени прыгали по стенам и прятались в углах по мере того, как они шли вперед. В конце коридора они нашли вторую лестницу и, медленно поднявшись по ней, очутились во втором этаже.

– Осторожно! – предупредил их Мигль, дойдя до верхней площадки. Он поднял свечу и осветил перила, часть которых оказалась отломленной. Затем он с любопытством заглянул вниз.

– Вот, вероятно, где бродяга повесился! – сказал он задумчиво.

– У тебя нездоровое воображение! – остановил его Вайт, в то время как они двинулись дальше. – Здесь достаточно жутко и без подобных воспоминаний! Теперь, давайте, отыщем удобную комнату, выпьем по глотку виски и выкурим по трубке. Как вам это понравится?

Он открыл дверь в конце коридора и показал маленькую квадратную комнату. Мигль пошел вперед со свечой и, накапав несколько капель стеарина, приткнул ее к полке над камином. Остальные сели на пол и с удовольствием смотрели, как Вайт вытащил из кармана маленькую бутылку и жестяную чашку.

– Гм! Я забыл воду, – воскликнул он.

– А вот я велю сейчас ее принести, – сказал Мигль.

Он с силою дернул за ручку звонка, и нестройный звук заржавленного колокольчика раздался где-то вдалеке. Он опять позвонил.

– Не дурачьтесь! – сказал Барнс сердито.

Мигль засмеялся.

– Я только хотел вас убедить! Должно же быть хоть одно привидение в людской.

Барнс поднял руку, призывая к молчанию.

– Что такое? – спросил насмешливо Мигль. – Кто-нибудь идет?

– А что, если мы бросим все это и вернемся домой? – предложил вдруг Барнс. – Я не верю в привидения, но нервы находятся вне нашей власти. Вы можете смеяться сколько вам угодно, по мне, право, показалось, будто внизу открылась дверь и послышались шаги на лестнице.

Его слова были заглушены взрывом хохота.

– Он начинает сдаваться! – смеялся Мигль. – Ну, кто же пойдет и принесет воды? Может быть вы, Барнс?

– Нет, – ответил тот.

– Если вода и была в доме, то после стольких лет она, вероятно, не годится для питья, – сказал Лестер.

– Придется обойтись без нее.

Мигль кивнул в знак согласия и, усевшись на полу, протянул руку за чашкой. Закурили трубки, и в комнате распространился приятный запах хорошего табака. Вайт вынул из кармана колоду карт; раздался смех и говор, который, наполнив комнату, неохотно замирал в дальних коридорах.

– Пустые комнаты всегда приводят меня к странному предположению, что у меня хороший бас, – сказал Мигль. – Завтра я…

Он вскочил с глухим восклицанием: свет внезапно погас, и что-то ударило его по голове. Вскочили и остальные. Но в ту же минуту Мигль засмеялся.

– Это свеча! – воскликнул он. – Я недостаточно крепко ее прилепил.

Барнс чиркнул спичкой, зажег свечу и, поставив ее снова на камин, сел и взялся опять за свои карты.

– Что я хотел сказать? – припоминал Мигль. – Ах, да, завтра я…

– Слушайте! – остановил его Вайт, взяв его за рукав. – Честное слово, мне показалось, что кто-то засмеялся.

– Я стою на своем, – сказал Барнс. – Надо вернуться! С меня довольно. Мне все кажется, что я тоже слышу какие-то звуки в коридоре. Я знаю, что это мне только мерещится, но во всяком случае это неприятно.

– Можете уйти, если хотите, – ответил Мигль, – мы будем играть с болваном. А то попросите бродягу сесть за вас, когда будете спускаться с лестницы.

Барнс вздрогнул и сердито кашлянул. Он встал и, подойдя к полузакрытой двери, стал прислушиваться.

– Выйдите в коридор, – сказал Мигль, подмигнув остальным. – Дойдите до парадной двери и обратно один.

Барнс отошел от двери и, наклонившись, закурил свою трубку у свечки.

– У меня нервы расходились, но я рассудителен… Мои нервы мне говорят, что что-то такое бродит по длинному коридору за дверью, но разум мне говорит, что все это вздор. Где мои карты?

Он опять сел и, подняв свои карты и разобрав их, сказал:

– Ваш ход, Вайт.

Вайт не откликнулся.

– Да он заснул! – воскликнул Мигль. – Проснитесь! Проснитесь! Вайт, ваш ход!

Лестер, который сидел рядом, взял спящего за руку и начал его трясти, – сначала тихо, а затем довольно энергично.

– Он спит, как мертвый! – сказал он с гримасой. А что если…

– А что – что если?.. – спросил Мигль.

– Ничего! – запнулся Лестер. – Вайт! Вайт!

– Что-то в этом сне неладное!

– Это и я хотел сказать, – подхватил Лестер, а если это…

Мигль вскочил на ноги.

– Вздор! – сказал он резко, – просто он устал, вот и все. Надо растолкать его, и уберемся отсюда. Возьмите его за ноги, а Барнс нам будет светить. Да? Кто там?

Он поднял голову и быстро взглянул по направлению к двери.

– Мне показалось, что кто-то постучал, – прошептал он с конфузливым смехом. – Ну, теперь, Лестер, берите его. Раз, два… Лестер! Лестер!

Он бросился вперед, но слишком поздно: Лестер, закрыв лицо руками, свалился, как подкошенный на пол, крепко уснув, и все старания товарищей не могли его разбудить.

– Он заснул! – пробормотал Мигль, – заснул!

Барнс, у которого в руках была свеча снятая с камина, остановился и молча уставился на спящих, медленно капая стеарином на пол.

– Мы должны убраться отсюда, – говорил Мигль. – Живее! Скорее прочь отсюда!

Но Барнс медлил.

– Мы не можем их оставить здесь, – возразил он.

– Мы должны это сделать, – возразил Мигль крикливым голосом. – Если еще вы заснете, я… Да скорее же!

Он схватил его за руку и попытался тащить к двери. Барнс оттолкнул его и, поставив свечу обратно на камин, попробовал еще раз разбудить спящих.

– Ничего не выходит! – воскликнул он наконец и, отвернувшись, посмотрел на Мигля, – смотрите, не засните и вы!

Мигль покачал головой и они некоторое время постояли в боязливом молчании.

– Можно, по крайней мере, затворить дверь, – сказал Барнс через минуту.

Он перешел через комнату и тихо затворил ее. Но неопределенный шум за его спиной заставил его обернуться, и он увидел Мигля, свалившегося на пол около камина.

Затаив дыхание, он остановился, как вкопанный. Внутри комнаты свеча, задуваемая сквозным ветром, неясно освещала фантастические позы спящих. За дверью его напряженному воображению чудилось странное и тревожное шуршание. Он попробовал крикнуть, но его губы пересохли и, машинально нагнувшись, он начал подбирать карты, разбросанные по полу. Шорох за дверью как-будто усиливался; на лестнице раздался громкий треск.

– Кто там? – закричал он каким-то чужим голосом.

Треск прекратился. Он подошел к двери и, распахнув ее, вышел в коридор. И вдруг испуг его исчез.

– Идите же! – кричал он. – Все! Все вы! Покажите ваши лица, ваши проклятые лица! Не прячьтесь!

Он глухо засмеялся и пошел дальше. Тогда неопределенная фигура около камина зашевелилась. Это был Мигль. В ужасе, он прислушивался к удаляющимся шагам. И только когда они совсем замерли в отдалении, его лицо потеряло свое напряженное выражение.

– Боже мой! Лестер, кажется, он рехнулся? – сказал он испуганным шепотом. – Мы должны пойти за ним.

Ответа не было. Мигль вскочил на ноги.

– Слышите? – закричал он. – Довольно дурачиться, дело плохо!.. Вайт! Лестер! Слышите?

Он нагнулся и стал их осматривать в сердитом недоумении. Потом он встал и двинулся с напускным равнодушием по направлению к двери. Он даже вышел в коридор и посмотрел оттуда в щелку, но спящие не пошевельнулись. Он оглянулся на темноту, окружавшую его, и поспешно вернулся в комнату.

III

Несколько секунд он простоял, всматриваясь в спящих. Тишина в доме была ужасная; он даже не слышал их дыхания. С внезапной решимостью он схватил свечу с камина и поднес пламя к пальцу Вайта. И в тот момент, когда он в изумлении отшатнулся, он опять услышал шаги.

Он стоял со свечой в дрожащей руке и прислушивался. Он слышал, как шаги поднимались по какой-то отдаленной лестнице, но, когда он подошел к двери, они вдруг замолкли. Он сделал опять несколько шагов по коридору, и тогда шаги поспешили вниз. Он вернулся к главной лестнице. Несколько минут простоял, нагнувшись над перилами, стараясь разглядеть что-нибудь через мрак внизу. Затем медленно, шаг за шагом, он спустился и, держа свечу над головой и зорко вглядываясь, пошел вперед.

– Барнс! – крикнул он. – Где вы?

Призвав все свое мужество, он стал открывать двери одну за другой и с ужасом заглядывать в пустые комнаты. И вдруг чьи-то шаги впереди него!

Боясь, чтобы свеча не погасла, он медленно пошел за ними, пока они не привели его в просторную пустую кухню, с сырыми стенами и сломанным полом. Перед ним дверь, ведущая в боковую комнату, только что затворилась. Он бросился к ней и распахнул ее. Холодный ветер задул свечу, и он в ужасе остановился.

– Барнс! – закричал он опять. – Не бойтесь! Это я, Мигль!

Ответа не было. Он остановился, вглядываясь в темноту и все время чувствуя, что кто-то стоит около него и наблюдает за ним. Вдруг шаги опять раздались над его головой. Он поспешно вернулся в кухню и оттуда пошел ощупью по узкому коридору. Теперь он лучше различал в темноте и, очутившись, наконец, у подножия лестницы, начал бесшумно по ней подниматься. Он достиг верхней площадки как раз во-время, чтобы увидеть фигуру, тут же исчезнувшую за углом стены. Стараясь не делать никакого шума, он пошел по ее пятам, поднялся в верхний этаж, и тут настиг того, за кем гнался.

– Барнс! – прошептал он. – Барнс!

Что-то зашевелилось в темноте. Небольшое круглое окно в конце коридора смягчало мрак и позволяло разглядеть слабое очертание фигуры. Но охваченный ужасным сомнением, Мигль вместо того, чтобы двинуться вперед остановился в таком же оцепенении, как и фигура. С вытаращенными от ужаса глазами, он медленно стал отступать и, когда фигура приблизилась к нему, он разразился страшным криком:

– Барнс! Ради Бога! Вы ли это?

Эхо от его голоса замерло в отдалении, но фигура, стоявшая перед ним, не обратила на него никакого внимания. Один момент Мигль готов был мужественно встретить ее приближение, но не выдержал и с подавленным криком повернулся и бросился бежать. Коридоры путались как в лабиринте, и он мчался по ним, напрасно ища лестницы. Если бы только он мог спуститься и открыть парадную дверь! Но вдруг дыхание у него сперлось: опять шаги! Они шумно и тяжело неслись по всем направлениям, гремели вверху и внизу, вдоль и поперек, как будто бы искали его!

Он остановился потрясенный и, когда шаги приблизились, бросился в первую попавшуюся комнату и притаился за дверью в то время, как кто-то быстро пробежал мимо него. Тогда он вышел из комнаты и беззвучно бросился в противоположную сторону. Но в тот же миг шаги погнались за ним. Перед ним был длинный коридор, и он понесся по нему как безумный. Он знал, что лестница находилась в конце его и, преследуемый по пятам, начал быстро спускаться по ней, ничего уже не соображая. И вдруг он почувствовал, что летит куда-то в пространство!..

IV

На другое утро Лестер проснулся и увидел, что комната залита солнечными лучами, и Вайт сидит на полу и рассматривает с некоторым недоумением свой палец, украшенный большим пузырем.

– Где же остальные? – спросил Лестер.

– Ушли, вероятно. Мы, должно быть, заснули.

Лестер встал и, расправив свои окоченевшие члены, смахнул руками пыль со своего платья и вышел в коридор. Вайт последовал за ним. От шума, произведенного их шагами, какая-то фигура, спавшая на другом конце, вдруг поднялась и повернула к ним лицо. Это был Барнс.

– Я должно быть заснул? – сказал он с удивлением. – Но я не помню, когда я сюда пришел. Каким образом я сюда попал?

– Хорошее же место вы выбрали себе, чтобы спать, нечего сказать. – сказал Лестер строго, указывая на пролом в перилах. – Посмотрите, еще шаг и где бы вы были, хотел бы я знать?

Он беспечно подошел к краю и заглянул вниз. В ответ на его пронзительный крик, остальные бросились к нему – и все трое в ужасе остановились, вглядываясь в мертвого, распростертого внизу.

Колодец

I

Двое мужчин беседовали в бильярдной старого загородного дома. Они только что без особого увлечения сыграли партию и теперь расположились возле открытого окна, лениво болтая и глядя на парк, раскинувшийся внизу.

– Время близится, Джем, – наконец сказал один из них. – Шесть недель спустя ты будешь изнывать от скуки и проклинать того – или, вернее, ту (поскольку это наверняка была женщина), – кто выдумал медовый месяц.

Джем Бенсон, развалившись в кресле, вытянул ноги и что-то буркнул в знак несогласия.

– Я никогда не понимал этого, – зевнув, продолжил Уилфред Карр. – Брак – это не для меня. Мои доходы слишком малы для одного человека, не говоря уж о двоих. Возможно, будь я богачом, вроде тебя или Креза, я рассуждал бы иначе.

Намек, заключавшийся в последней фразе, был достаточно ясен, чтобы кузен Уилфреда воздержался от ответа. Он продолжал пристально глядеть в окно и неторопливо курить.

– Не будучи столь же богат, как Крез – или как ты, – снова заговорил Карр, посматривая на собеседника из-под опущенных век, – я просто плыву вниз по течению Времени и причаливаю к дверям моих друзей, чтобы зайти пообедать.

– Прямо как в Венеции, – сказал Джем Бенсон, не отводя глаз от окна. – Хорошо еще, Уилфред, что за дверями тебя ждут обеды – и друзья.

В свою очередь Карр неодобрительно фыркнул.

– Нет, в самом деле, Джем, – ты везучий парень, очень везучий. Если есть на земле лучшая девушка, чем Оливия, я хотел бы на нее посмотреть.

– Да, – спокойно ответил другой.

– Она такая необыкновенная девушка, – продолжал Карр, уставившись в окно. – Такая великодушная и добрая. И верит, что ты – само совершенство.

Он рассмеялся от всей души, но его друг не присоединился к нему.

– Но у нее твердые принципы, – задумчиво добавил Карр. – Если бы вдруг оказалось, что ты не такой…

– Какой? – переспросил Бенсон, гневно повернувшись к нему. – Что ты хочешь сказать?

– Ну, не такой, какой ты есть, – с усмешкой, противоречащей его словам, ответил тот. – Я думаю, в этом случае она бросила бы тебя.

– Поговорим о чем-нибудь другом, – предложил Бенсон. – Твоим шуткам часто недостает вкуса.

Уилфред Карр поднялся, взял с подставки бильярдный кий и, нагнувшись над столом, стал отрабатывать свои излюбленные удары.

– Единственная другая тема, которая занимает меня сейчас, – проговорил он, огибая стол, – это мои финансовые дела.

– Поговорим о чем-нибудь другом, – повторил Бенсон, не скрывая раздражения.

– И эти две вещи связаны между собой, – закончил Карр. Бросив кий, он присел на край стола и вопросительно взглянул на кузена.

Наступило долгое молчание. Бенсон выбросил в окно окурок сигары и откинулся назад, прикрыв глаза.

– Ты следуешь за ходом моей мысли? – осведомился Уилфред.

Бенсон открыл глаза и кивнул на окно.

– Хочешь последовать за моей сигарой? – властно спросил он.

– Я предпочел бы уйти обычным путем. Это в твоих же интересах, – ничуть не смутившись, ответил Карр. – Если я покину дом через окно, начнутся расспросы, – а ты ведь знаешь, как я люблю поболтать.

– Можешь болтать, пока не охрипнешь, лишь бы это не касалось меня.

– Я влип, – медленно произнес Карр, – окончательно влип. Если через две недели, начиная с этого дня, я не раздобуду где-нибудь полторы тысячи фунтов, меня ждет бесплатная квартира с полным пансионом.

– Разве это что-нибудь изменит для тебя? – спросил Бенсон.

– Качество обслуживания, – резко ответил другой. – И адрес. Серьезно, Джем, ты дашь мне пятнадцать сотен?

– Нет.

Карр побледнел.

– Даже чтобы спасти меня от полного краха? – хрипло спросил он.

– Я уже устал тебя выручать, – обернувшись к нему, сказал Бенсон, – и все без толку. Если ты запутался в долгах, выпутывайся сам. Ты слишком любишь ставить на векселях свои автографы.

– Да, это было глупо, – протянул Карр. – Больше я не стану этого делать. Кстати, у меня есть автографы, которые можно продать. Не смейся. Они не мои.

– Чьи же они? – спросил Бенсон.

– Твои.

Бенсон встал и направился к нему.

– Что это? – тихо спросил он. – Шантаж?

– Называй как хочешь, – ответил Карр. – У меня есть несколько писем на продажу, цена – пятнадцать сотен. И я знаю человека, который купит их за эту цену только для того, чтобы отнять у тебя Оливию. Но я решил сначала предложить их тебе.

– Если у тебя оказались мои письма, надеюсь, ты их вернешь, – с расстановкой произнес Бенсон.

– Они принадлежат мне, – невозмутимо ответил Карр. – Я получил их от той леди, которой они адресованы. Должен заметить, твоим письмам тоже недостает вкуса…

Внезапно Бенсон ринулся к нему и, схватив его за ворот сюртука, прижал к столу.

– Отдай их мне, – выдохнул он, приблизив свое лицо к лицу Карра.

– Они не здесь, – вырываясь, сказал Карр. – Я не такой дурак. Пусти меня, или я повышу цену.

Бенсон рывком поднял Уилфреда, очевидно, намереваясь разбить ему голову о стол. Но вдруг его хватка ослабла: на пороге стояла удивленная служанка, которая принесла почту. Карр поспешно сел.

– Вот как это произошло, – сказал Бенсон, чтобы успокоить девушку, когда брал у нее письма.

– В таком случае я не удивляюсь, что пострадавший потребовал компенсации, – вежливо заметил Карр.

– Ты отдашь мне эти письма? – настойчиво спросил Бенсон, когда служанка ушла.

– За ту сумму, которую я упомянул, да, – сказал Карр. – Но если ты еще раз протянешь ко мне свои лапы, я удвою цену. Это так же верно, как то, что я жив. Я тебя оставлю на некоторое время, чтобы ты все обдумал.

Он взял из коробки сигару, тщательно раскурил ее и вышел из комнаты.

Бенсон подождал, пока дверь за ним не закрылась, а потом сел у окна в безмолвном приступе ярости. Воздух был свеж и чист, из парка доносилось благоухание скошенной травы. Вскоре к нему добавился запах сигары, и, выглянув наружу, Бенсон увидел, как его двоюродный брат неторопливо уходит прочь. Он встал и направился к двери, потом, очевидно передумав, вернулся к окну, чтобы снова увидеть силуэт Уилфреда, медленно исчезающий в лунном свете. Затем Бенсон поднялся и надолго покинул комнату.

Бильярдная все еще была пуста, когда миссис Бенсон зашла пожелать ему доброй ночи. Она обогнула стол и помедлила у окна, размышляя о чем-то. Наконец снаружи показался ее сын, быстро идущий к дому.

Он поднял глаза к окну.

– Доброй ночи, – сказала она.

– Доброй ночи, – глухо отозвался Бенсон.

– А где Уилфред?

– Он уже ушел, – ответил Бенсон.

– Ушел?

– Мы немного повздорили. Он опять просил денег, и я сказал ему все, что думаю на этот счет. Надеюсь, теперь он долго здесь не появится.

– Бедный Уилфред! – вздохнула миссис Бенсон. – Вечно у него что-нибудь не ладится. Ты не слишком круто с ним обошелся?

– Не больше, чем он того заслуживает, – твердо сказал ее сын. – Спокойной ночи.

II

Заброшенный колодец прятался среди одичавшего кустарника и молодых деревьев, которые буйно разрослись в этом углу старого парка. На нем еще сохранилась половина рассохшейся крышки; при сильном ветре ржавый ворот поскрипывал, аккомпанируя музыке сосен. Дневной свет никогда не проникал сюда, и земля оставалась сырой и замшелой даже в самое жаркое время года, когда зелень в других местах выгорала под солнцем.

Двое бродили по парку в благоуханной тишине летнего вечера и повернули в сторону колодца.

– Не стоит идти через эти заросли, Оливия, – сказал Бенсон, остановившись возле сосновых стволов и настороженно глядя в темноту.

– Лучшая часть парка, – оживленно сказала девушка. – Ты же знаешь, это мое любимое место.

– Я знаю, ты очень любишь сидеть на парапете, – медленно произнес мужчина, – но мне это не нравится. Однажды ты слишком далеко откинешься назад и упадешь в колодец.

– И сведу знакомство с Истиной, – весело подхватила Оливия. – Пойдем!

Девушка побежала от него и исчезла в тени сосен. Под ее ногами шуршал папоротник. Бенсон неторопливо двинулся следом и, выйдя из темноты, увидел ее: свесив ноги в траву, она сидела на самом краешке колодца.

Оливия жестом пригласила Бенсона сесть рядом и ласково улыбнулась, когда его сильная рука обняла ее за талию.

– Я люблю это место, – нарушив долгое молчание, сказала она, – оно такое зловещее, такое жуткое. Знаешь, я бы не решилась сидеть здесь одна. Мне бы стало мерещиться, что какие-то чудища притаились за кустами, выжидая удобного случая, чтобы схватить меня. Ух!

– Лучше позволь, я провожу тебя домой, – мягко предложил ее спутник, – колодец не всегда полезен, особенно в такую жару. Давай-ка пойдем.

Девушка упрямо качнула головой и плотнее уселась на парапете.

– Выкури свою сигару не торопясь, – сказала она. – Я хочу спокойно поболтать. От Уилфреда все еще никаких известий?

– Никаких.

– Какое загадочное исчезновение, правда? – продолжила она. – Наверное, у него опять неприятности. И скоро ты получишь очередное письмо: «Дорогой Джем, выручи меня».

Джем Бенсон выпустил в воздух облачко ароматного дыма и, зажав сигару между зубами, стряхнул пепел с рукава.

– Интересно, что бы он делал без тебя? – ласково сжимая его руку, сказала девушка. – Давно пропал бы, я думаю. Как только мы с тобой поженимся, я прочту ему нотацию на правах родственницы. Он очень легкомысленный, бедняга, но у него есть и хорошие стороны.

– Я никогда не замечал их, – с неожиданной горечью произнес Бенсон. – Видит Бог, никогда.

– Он никому не враг, кроме самого себя, – сказала девушка, удивленная этой вспышкой.

– Ты его совсем не знаешь, – гневно ответил ее собеседник. – Он не брезговал шантажом; ради собственной выгоды он был способен предать друга. Бездельник, трусливый негодяй и лжец!

Девушка серьезно, но робко взглянула на него, тихо взяла его за руку, и оба сидели молча, пока вечер не перешел в ночь и лунные лучи, проникая сквозь ветви, не опутали их серебряной сетью. Оливия опустила голову к нему на плечо – и вдруг с резким криком вскочила на ноги.

– Что это было? – задыхаясь, воскликнула она.

– О чем ты? – поднявшись и прижимая ее к себе, спросил Бенсон.

Она перевела дыхание и попыталась улыбнуться.

– Ты делаешь мне больно, Джем.

Он разжал объятия.

– В чем дело? – спросил он. – Чего ты испугалась?

– Я действительно испугалась, – положив руки ему на плечо, медленно проговорила она. – Должно быть, мои собственные слова еще звучали у меня в ушах. И мне почудилось, что кто-то позади нас шепчет: «Джем, выручи меня».

– Почудилось… – повторил Бенсон, и его голос дрогнул. – У тебя слишком разыгралась фантазия. Здесь так мрачно и темно, что поневоле становится страшно. Лучше я отведу тебя домой.

– Но мне совсем не страшно, – возвращаясь на место, сказала девушка. – Когда ты со мной, Джем, я ничего не должна бояться. Сама не понимаю, что на меня нашло.

Мужчина не ответил. Он все еще стоял в ярде или двух от колодца, дожидаясь, пока она присоединится к нему.

– Подойдите и сядьте, сэр! – похлопывая своей маленькой белой рукой по парапету, сказала Оливия. – Можно подумать, вам наскучило мое общество.

Бенсон неохотно подчинился и занял место рядом с нею, затягиваясь сигарой так глубоко, что огонек освещал его лицо при каждом вдохе. Он протянул руку, сильную и твердую как сталь, за спиной Оливии, опираясь ладонью о каменную кладку.

– Ты не озябла? – заботливо спросил он, когда девушка поежилась.

– Нет, – слегка вздрогнув, ответила она, – в это время года не бывает холодно. Просто из колодца тянет сыростью.

Снизу послышался тихий всплеск, и во второй раз за этот вечер Оливия вскочила с испуганным возгласом.

– Что теперь? – тревожно спросил Бенсон, стоя рядом с ней и пристально глядя на колодец, словно ожидая увидеть там причину ее страхов.

– О, мой браслет, – воскликнула она, – браслет моей бедной матушки! Я уронила его в колодец.

– Твой браслет! – машинально повторил Бенсон. – Алмазный?

– Мамин браслет, – ответила Оливия. – Но мы, конечно, сможем достать его.

– Твой браслет… – в оцепенении твердил Бенсон.

– Джем, – испуганно спросила девушка, – дорогой Джем, что с тобой?

Человек, которого она любила, глядел на нее с ужасом. Под луной его искаженное лицо казалось очень бледным. Но оно побелело не только от лунного света, – и Оливия отпрянула назад, к самому краю колодца. Заметив ее состояние, Бенсон огромным усилием воли заставил себя успокоиться и взял ее за руку.

– Бедная моя девочка, – пробормотал он. – Ты меня напугала. Я не смотрел на тебя, когда ты вскрикнула. И подумал, что ты выскользнула из моих рук – вниз, вниз…