Текст книги "Уот Тайлер"
Автор книги: Уильям Эйнсворт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
Глава V
СДАЧА ЭЛЬТГЕМСКОГО ДВОРЦА
Между тем солнце взошло на таком ясном, безоблачном небе, что все предвещало великолепный день. Под его живительными лучами все войско зашевелилось и вскоре было на ногах. Там, где незадолго перед тем было тихо, как в могиле, теперь раздавались тысячи голосов.
Возвратившись в свой намет, Уот Тайлер сел на коня и, сопровождаемый Конрадом и Фридесвайдой, которые также были на конях, начал производить смотр войскам. Заметив в отдалении Джона Бола, он подъехал к нему и узнал, что монах собирается произнести проповедь перед ратью.
С внешней стороны Джон Бол нисколько не изменился. Он по-прежнему ходил босой, по-прежнему носил серую рясу, опоясанную веревкой. Но он вывез из Рочестера передвижной помост, более двадцати футов вышины. Когда эту машину установили на подходящем месте, он сошел со своего ослика и взобрался на нее для проповеди. Уот Тайлер и его приближенные остановились внизу, у подножия помоста. С этого возвышения монах мог обозревать все воинство. Он несколько минут оглядывался кругом, пока не водворилась полная тишина, и тогда начал свою речь.
Монах обладал очень громким голосом, разносившимся на значительное расстояние, а так как он оправдывал мятежников, то его слушали со вниманием и даже рукоплескали ему. После проповеди он обратился к собранию с предложением вознести общую молитву. Когда его воззвание было передано по рядам, вся рать опустилась на колени. Ничто не могло быть внушительнее зрелиша этой несметной коленопреклоненной толпы, а гимн, в котором сливались тысячи грубых, беспорядочных голосов, производил даже возвышенное впечатление. Окончив молитву, крестьяне начали приготовлять свой завтрак: всюду заблестели огоньки бесчисленных костров, на которых они варили себе пищу.
Тем временем начальники отправились в палатку, где содержался сэр Джон Ньютоун; убедившись, что он там, они не стали разговаривать с ним. Затем Уот Тайлер и монах устроили совещание, на котором были решены некоторые перемены вследствие отъезда Беглого. Конрад Бассет был назначен начальником одного отряда, Готбранд – другого. Уот Тайлер охотно давал повышения своим любимцам. Нужно заметить, что с недавнего времени между двумя главарями мятежников возникло ожесточенное соперничество; и Уот Тайлер отнюдь не сожалел об отсутствии того, в ком он начинал видеть своего соперника.
Дела было так много, возникало столько задержек, что прошло два-три часа, прежде чем все было готово к походу. Наконец войско выступило. Беспорядочное, шумное, едва повинующееся своим предводителям, оно было внушительно лишь своей численностью.
Хотя в Дартфорде не было остановки и люди подвигались быстро, тем не менее с появления на хребте холма первого отряда и до спуска последнего человека прошло больше часа.
Войско было вооружено, как мы уже упоминали, всевозможным оружием, до кос, цепов и серпов включительно, но преобладали двойные секиры, длинные копья и топоры. Каждая отдельная часть имела свое знамя св. Георгия и несколько значков.
Уот Тайлер ехал во главе рати; и ни один вельможа не сумел бы держаться с таким надменным величием, как этот главарь мятежников. Он едва удостаивал замечать почтительные приветствия поселян и отвечал на них таким же горделивым мановением руки, как и Балдоку на его низкий поклон. Однако он отдал строгий приказ не трогать монастырь и даже начал расставлять особую стражу у ворот для более надежного исполнения своей воли. В эту минуту из обители выбежала его жена, она пыталась броситься к его ногам, но ее оттащили прочь.
Дальнейшее движение мятежников ознаменовалось обычными жестокостями. В Крефорде и Бикслее разграблено было несколько домов, а их владельцев предали смертной казни.
Хотя Уот Тайлер сказал своему собрату-командиру, что не станет терять время на осаду Эльтгемского дворца, однако он послал для переговоров Конрада Бассета, предлагая гарнизону сдаться и угрожая в противном случае никому не давать пощады. Ожидая упорного сопротивления, молодой начальник был крайне удивлен, когда на его предложение тотчас же последовало согласие. Вдруг ворота были отворены настежь, и Конрад в сопровождении Фридесвайды въехал во двор с большим отрядом и тотчас занял дворец.
Оказалось, что здесь был оставлен лишь ничтожный гарнизон, сэр Евстахий де Валлетор и все остальные рыцари и эсквайры получили приказание от короля немедленно присоединиться к нему и явиться в Тауэр. Это приятное известие было тотчас сообщено Уоту Тайлеру, который остановился со своим отрядом в парке. Уот не замедлил явиться во дворец.
Воображая, что это королевское местопребывание может пригодиться ему в его дальнейших честолюбивых замыслах, он немедленно принял меры оградить дворец от разрушения и хищничества. Сознавая, что исполнение этого поручения вполне можно возложить на Конрада, он передал ему надзор за дворцом.
Казалось, теперь все благоприятствовало главарю мятежников. Он отделался от своего соперника, который мог оказать опасное сопротивление его замыслам, да еще овладел дворцом, где мог привести в исполнение свои намерения. К тому же внезапный побег сэра Евстахия де Валлетора и всех рыцарей ясно показывал, до какой степени королевская сторона была встревожена.
Прежде чем покинуть дворец и вести свою рать на Блэкгит, где предполагалось разбить лагерь, Уот Тайлер послал за сэром Джоном Ньютоуном и принял его в большой пиршественной зале с высокомерием настоящего монарха: главарь мятежников сидел в королевском кресле, позади него стояли Конрад и Фридесвайда. Когда ввели пленного рыцаря, который окинул Уота Тайлера гневным взглядом, будучи глубоко возмущен сдачей дворца, Тайлер сказал ему:
– Я хочу послать тебя в Тауэр, к королю, в качестве моего уполномоченного. Твоя честь будет порукой, что ты возвратишься с ответом его величества, каков бы он ни был.
– Я уже обещал исполнить это, – угрюмо отвечал рыцарь. – Что же ты хочешь, чтобы я передал королю?
– Во-первых, ты скажешь ему, что его королевский дворец Эльтгем в моих руках. Прибавь, что, если мои требования не будут исполнены, я не замедлю взять Тауэр.
– Эта угроза вызовет только смех, – презрительно ответил сэр Джон. – Со всем твоим воинством тебе никогда не взять Тауэр.
– Три дня тому назад ты утверждал, что Рочестерский замок неодолим, – сказал Уот Тайлер. – Однако я взял его!
– Ты взял его с помощью измены! – воскликнул сэр Джон. – Но к делу: в чем же состоит твое поручение?
– Ты скажешь королю, что он не должен смотреть на меня, как на врага, – продолжал Уот. – Все, что я сделал, было направлено к его пользе.
– Это сущая насмешка! – воскликнул рыцарь. – Я не берусь передавать подобное поручение.
– Со времени восшествия на престол молодого короля, – продолжал Уот – управление государством велось самым возмутительным образом, но не его величеством, а его дядями и Советом. Они должны быть смещены. Народ терпел жестокие притеснения от вельмож и духовенства, отныне не должно быть ни знати, ни духовенства. Помимо всего этого, архиепископ кентерберийский должен отдать подробный отчет, как канцлер.
– Кому? – спросил сэр Джон.
– Мне, – ответил Уот Тайлер. – Скажи королю, что у меня есть многое сказать ему, чего я не могу передать через тебя. Я должен беседовать с ним лично.
– Этого никогда не будет! – воскликнул сэр Джон.
– Во всяком случае, передай мое поручение, – продолжал Уот Тайлер. – И запомни хорошенько мои слова: только я один могу спасти короля из того гибельного положения, в которое он поставлен. Без моей помощи он может потерять свою корону.
Последние слова главарь мятежников произнес таким внушительным голосом, что сэр Джон невольно призадумался над ними.
– Свидание может состояться здесь, – после краткого молчания прибавил Уот Тайлер. – Но оно должно происходить наедине.
– Неужели ты думаешь, что его величество доверится тебе?! – воскликнул сэр Джон. – Твое безумие, твоя дерзость удивляют меня.
– Со мной он будет гораздо безопаснее, чем со своими дядями, – заметил предводитель мятежников. – Но я согласен, чтобы принцесса, его матушка, присутствовала при нашем разговоре.
Сэр Джон ничем не выказал, что он думает об этом предложении, он ограничился словами:
– Я передам твое поручение его величеству.
– Это все, чего я от тебя требую, – сказал Уот Тайлер. – Ты доставишь мне ответ на Блэкгит, где я буду с моей ратью.
Тут, обращаясь к Конраду, Уот добавил:
– Пусть он будет доставлен под сильным конвоем в Гринвич, а там достать ему лодку, чтобы немедленно препроводить его в Тауэр!
Сэр Джон был уведен. Конрад отправился с ним и скоро возвратился, сделав все необходимые распоряжения насчет его отъезда. Уот Тайлер, в свою очередь, покинул дворец, взяв с собой Фридесвайду, так как знал, что может доверить ей для передачи Конраду какое угодно тайное поручение.
Когда мятежники вышли из парка, перед ними открылся вид на Блэкгит; и им стоило только спуститься с лесистых склонов холма, чтобы достичь огромной равнины. Подобно Эдите Уот Тайлер остановился на минуту, чтобы окинуть взором открывающийся в отдалении огромный город, но, само собой разумеется, с совершенно иным чувством.
Не будучи в состоянии сдержать овладевший им восторг, он приподнялся на седле и, простирая руку к отдаленным зданиям, громко воскликнул, забывая, что его может услышать Фридесвайда, ехавшая позади него:
– Этот город скоро будет моим!
Затем он начал спускаться по склону холма, сопровождаемый своей ратью.
Никогда, ни до, ни после того, на Блэкгите не бывало такого скопления народа, какое представляло теперь ставшее там войско; и никогда еще там не происходило более дикого ликования, нежели то, которое овладело мятежниками при виде Лондона. По мере того как каждый отряд подымался на гребень холма, громкий крик срывался с уст людей, и они опрометью бежали вниз, рассыпаясь шумной гурьбой по равнине.
Когда все спустились, произведена была перекличка. Оказалось, что, по приблизительному подсчету, рать состояла из девяноста тысяч, а с отрядом, находившимся в Эльтгеме, и с эссексцами под командой Беглого набиралось и до ста тысяч человек. Понятно, что Уот Тайлер считал эту рать неотразимой.
Тотчас после переклички, пока еще огромное скопище стояло на местах, Джон Бол приказал приладить посреди него свой высокий помост и начал одну из своих пылких проповедей.
Он говорил своим слушателям, внимавшим с обычным благоговением, что поход кончен, ведь они достигли ворот обреченного на погибель града; им остается только войти в него, чтобы истребить всех вельмож и злодеев и завладеть их богатством, которое было несправедливо отнято у народа.
– Ниневия была большим городом, – говорил он, – страшно большим и гордым, но все же она не была пощажена. Так точно не будет пощажен и гордый, большой Лондон в силу его беззаконий!
Раздавшиеся в ответ свирепые и грозные крики, потрясавшие, казалось, даже своды небес, ясно доказывали, что все слушатели готовы были исполнить его приказания.
Глава VI
ВЫГОВОР СЭРУ ДЖОНУ ГОЛЛАНДУ
Глубокое уныние овладело преданными трону и богатыми гражданами Лондона, когда узнали, что Эльтгем, королевский дворец, занят мятежниками, что девяносто тысяч кентских крестьян с Уотом Тайлером во главе расположились лагерем на Блэкгите, что другая значительная рать эссексцев под начальством грозного Беглого заняла высоты Хэмпстедского Поля – словом, когда поняли, что город совершенно оцеплен и почти находится во власти мятежников, а никакой помощи неоткуда ждать.
Однако сэр Уильям Вальворт отнюдь не пал духом от этих тревожных вестей, а также от добытых им самим сведений, что в городе более тридцати тысяч лиц, относящихся сочувственно к мятежникам. Он приказал запереть и строго охранять ворота Лондонского Моста, затворил все ворота Сити и собрал много отважных и именитых горожан и ратников, на преданность которых мог положиться. В то же время принимались решительные меры к защите Тауэра сэром Симоном Бурлеем и сэром Евстахием де Валлетором, на которых была возложена оборона королевской крепости.
Гарнизон, получивший некоторое подкрепление, состоял теперь из шестисот ратников и из такого же числа арбалетчиков. Но оба опытных командира, а с ними почти все вельможи и рыцари не были чужды тревоги: она опасались, что некоторые из их людей склонны перейти на сторону мятежников.
Единственным человеком, который, казалось, не испытывал никаких тревог в таком опасном положении, был сам молодой король. Трудно решить, было ли его равнодушие напускным или искренним, только оно неприятно поражало обоих командиров. Они даже высказали ему это. Он отвечал на их упреки с невозмутимой стойкостью:
– Не могу же я напускать на себя тревогу, которой не испытываю! Что же мне-то делать? Вы принимаете меры для защиты Тауэра, не советуясь со мной, и хорошо делаете, так как я неопытен.
– Государь! – сказал сэр Евстахий внушительно. – Ваше равнодушие неблагоприятно действует на ратников.
– Наоборот, оно должно ободрять их, как доказательство, что я не отчаиваюсь в успехе, – сказал король. – Еще будет время принять унылый вид, когда мы будем разбиты.
– Надеюсь, государь, не будем разбиты, – сказал сэр Евстахий. – Тем не менее следует приготовиться к самому худшему.
– Я приготовлен ко всему, что бы ни случилось, – отвечал Ричард. – И считаю бесполезным продолжать этот разговор. Если вам нужно будет спросить мое мнение о чем-нибудь, вы найдете меня у принцессы.
С этими словами он приподнял ковры, закрывавшие боковую дверь, и прошел в покои своей матери.
Когда он удалился, оба командира переглянулись с выражением, в котором смешивались досада и гнев.
– К чему мы стараемся сохранить ему корону, коли он сам не дорожит ею! – с горечью воскликнул сэр Симон.
– Нет, мы не должны покидать его теперь, – возразил сэр Евстахий. – Я очень желал бы только, чтобы некоторые из его вредных наперсников были удалены.
Едва он выговорил эти слова, как в комнату вошел сэр Джон Голланд.
– Я думал, что король здесь! – воскликнул он, озираясь кругом.
– Его величество только что прошел в покои принцессы, – ответил сэр Симон.
– Так я отправлюсь за ним туда! – крикнул сэр Джон.
– Подождите, милорд – остановил его сэр Евстахий. – Мне хотелось бы сказать вам несколько слов.
Какой-то оттенок в голосе сэра Евстахия не понравился молодому вельможе, однако он остановился.
– Милорд! – напрямик объявил сэр Евстахий. – Прошу извинить меня за то, что я намерен вам сказать, но я желал бы, чтобы вы поменьше водили легких, игривых бесед с его величеством. При нынешнем положении это неуместно.
– Вполне присоединяюсь к этому мнению, милорд, – с не меньшей прямотой добавил сэр Симон Бурлей. – Подобное легкомыслие теперь несвоевременно. Избегайте его, прошу вас!
– Черт возьми! – запальчиво воскликнул сэр Джон. – Вы, кажется, хотите делать мне наставления, милорд? Уж не должен ли я спрашивать у вас, в каких выражениях мне обращаться к моему брату, королю? Я этого не потерплю!
– Если вы действительно преданы королю, милорд, – сказал сэр Евстахий, – и искренно желаете поддержать его власть, то не станете пустяками и шалостями отвлекать его мысли от дела, на котором должно быть сосредоточено все его внимание. Если вы не можете или не хотите исполнить это, то вам лучше бы покинуть Тауэр.
– Как! – воскликнул сэр Джон. – Покинуть Тауэр?
– Таково мое приказание, как одного из членов Совета, – сказал сэр Симон.
– И вы думаете, что я подчинюсь этому приказанию? – неистово закричал сэр Джон.
– Вы должны будете подчиниться! – строго возразил сэр Симон. – Я облечен здесь наивысшей властью и нахожу, что ваше присутствие крайне вредно для короля. Если вы не согласитесь вести себя скромнее, я удалю вас отсюда, а также еще нескольких лиц!
– Вы не посмеете это сделать, сэр Симон! – воскликнул надменный вельможа, взбешенный до крайности.
– Откажитесь от этих возражений, милорд, или я прикажу немедленно арестовать вас! – сказал сэр Симон.
Как ни был разгневан сэр Джон, однако он понял, что нельзя задевать власть члена Совета. И он принудил себя сказать, что он слишком погорячился. Затем, не дожидаясь узнать, принято или нет его извинение, Голланд приподнял ковровые занавесы и вышел тем же путем, как и король.
Глава VII
ССОРА МЕЖДУ КОРОЛЕМ И СЭРОМ ГОЛЛАНДОМ
В прихожей, соединявшейся с покоями его матери, Ричард нашел Эдиту. Она была одна и стояла в углублении окна, глядя на дворцовый сад и на широкую реку, протекавшую за наружными стенами крепости. Молодая девушка так задумалась, что не заметила прихода короля.
В этом мечтательном покое она была так хороша, что очарованный Ричард остановился как вкопанный. Красота прелестной молодой девушки уже произвела на его юное сердце впечатление, совершенно не похожее на все то, что он до сих пор испытывал. Хотя юноша увлекался многими придворными дамами, которые наперерыв кокетничали с ним, но никогда еще он не был так очарован, как теперь простой и безыскусственной прелестью Эдиты.
Почувствовав новое для него ощущение настоящей любви, он был удивлен и даже несколько раздосадован; и именно те усилия, которыми он старался отогнать нарождающуюся страсть, разжигали ее. Он ни единым словом не высказал своей любви к прелестной девушке, но пылкие взгляды изобличали его чувства так же ясно, как если бы он сделал признание.
Как же отнеслась Эдита к сделанному ею открытию, что король влюблен в нее? Увы! Она одновременно убедилась, что сама любит его. Но она сознавала, что для нее было бы гибельно давать волю этой страсти, и она старалась подавить свое чувство. Напрасно! Оно оказалось сильнее ее. Эдита думала о короле, глядя из окна на сад и реку. Вдруг, обернувшись, она увидела его. У нее вырвался слабый крик.
– Надеюсь, я не испугал вас? – спросил он, подходя к ней и взяв ее за руку.
– Я вздрогнула от неожиданности, – ответила она. – Я не знала, что ваше величество в комнате.
– Я здесь уже несколько минут, – сказал он. – Я смотрел на вас и думал, как вы прекрасны, как поразительно прекрасны!
– О, государь! – воскликнула она, сильно краснея.
– Эдита, я обожаю вас! – страстно воскликнул он. – Вы должны быть моею. Я не могу жить без вас!
– Государь, умоляю вас! – воскликнула она, стараясь вырвать свою руку.
Но он не выпускал ее.
– Эдита! – воскликнул он. – Я не знал, что такое любовь, пока не увидел вас, я не могу любить никого так, как люблю вас. Вы – моя жизнь, моя душа! Я не могу жить без вас!
– Умоляю вас, государь, отпустите меня! – вся дрожа, воскликнула Эдита. – Я не должна слышать подобные речи от вас…
– Нет, клянусь, я не отпущу вас, Эдита, до тех пор, пока вы не пообещаете мне разделить мою любовь.
– С моей стороны было бы преступно давать такое обещание, государь. Я не могу быть вашей невестой, а иначе, как вашей невестой, не хочу быть никогда. Но я не стану скрывать, что никогда еще никто не внушал мне таких чувств, как ваше величество.
– Так вы признаетесь, что любите меня?! – воскликнул Ричард.
– Я не могу без волнения видеть ваше величество, – отвечала она. – Но наша заступница, Пресвятая Дева, даст мне силы побороть мои чувства. Я скорее предпочту умереть, чем изменить своему долгу. Прошу вас, разрешите мне удалиться!
Но король не выпускал ее руки. Смущенная его жгучим взором, Эдита опустила глаза.
Как раз в эту минуту дверь из коридора распахнулась и в комнату вошел сэр Джон Голланд. Он вздрогнул, увидев короля и Эдиту, стоявших вместе в углублении окна, и сильно побледнел.
– Проходите, милорд! – воскликнул Ричард, заметив, что тот намерен остановиться.
К удивлению и досаде короля, сэр Джон приблизился к ним и, едва сдерживая волнение, сказал:
– Вашему величеству, быть может, еще неизвестно, что у меня более ранние права на эту девушку?
– Ранние права! – воскликнул Ричард, глядя на Эдиту.
– Это неправда! – с негодованием крикнула Эдита. – Он мне ненавистен; и я прошу ваше величество избавить меня от его дальнейших преследований.
– Успокойтесь, прелестная девица! – сказал король. – Он не посмеет более беспокоить вас.
Сэр Джон, который вообще относился к своему царственному брату без особенного почтения, ответил полупрезрительно:
– Я не намерен отказываться от нее даже для вашего величества.
– Не слишком злоупотребляйте моею добротой! – крикнул Ричард.
С этими словами он сделал ему знак уйти из комнаты. Сэр Джон Голланд не повиновался.
– Повторяю, она моя! – сказал он. – Если я уйду, она должна последовать за мной.
– Не позволяйте ему подходить ко мне, государь! – умоляла Эдита, ища защиты у короля.
– Прочь, если тебе дорога жизнь! – воскликнул Ричард, выхватывая меч при приближении брата.
– Клянусь св. Павлом, она будет моею, хотя бы мне пришлось взять ее силой! – воскликнул сэр Джон Голланд, также обнажая меч.
Опасаясь страшной беды, если эта чудовищная ссора между братьями разгорится, Эдита стала между ними.
С минуту они вызывающе смотрели друг на друга, но ни тот, ни другой не подымали оружия, как вдруг в комнату вошли сэр Симон Бурлей и сэр Евстахий де Валлетор. Пораженные представившейся их глазам картиной, они оба ринулись вперед, схватили сэра Джона и мгновенно обезоружили его.
– В уме ли вы, милорд, если осмелились поднять руку на короля?! – воскликнул сэр Евстахий. – Разве вы не знаете, что за такой необдуманный поступок вам угрожает смерть?
Сэр Джон ничего не ответил. Сэр Симон подбежал к двери и, вызвав стражу, велел арестовать Голланда. Приказание было исполнено.
– Отведите его в башню Вошан, – добавил сэр Симон. – И пусть он будет заключен в тюрьму!
– Неужели вы допустите это, государь?! – воскликнул сэр Джон.
Опасаясь, что король смягчится, сэр Евстахий поспешил вмешаться.
– Государь! – сказал он. – Проступок слишком важен, чтобы ему пройти безнаказанно.
Под влиянием этого совета Ричард отвернулся, его брат был уведен.
Тем временем сэр Евстахий подошел к Эдите и сказал ей:
– Мне хотелось бы услышать от вас объяснение этой сцены.
– Я была несчастной причиной ее, – ответила Эдита. – Ссора вышла из-за меня.
– Именно этого я и опасался, – вполголоса сказал рыцарь. – Избежав одной опасности, вы попали в другую… Вы любите короля?
– Увы, да! – ответила она.
– Только одна особа может защитить вас, а именно принцесса, – сказал сэр Евстахий. – Немедленно отправляйтесь к ней и расскажите обо всем.
– Я так и сделаю, – твердо сказала Эдита.
Она вышла из комнаты, не замеченная королем, который разговаривал с сэром Симоном в углублении окна.
Едва Эдита удалилась, как лейтенант Тауэра вошел в комнату из коридора. Его взволнованный вид ясно говорил, что он принес важные известия.
– Ваше величество! – сказал он королю с низким поклоном. – Сэр Джон Ньютоун, бывший комендант рочестерского замка, сию минуту прибыл в Тауэр, в качестве уполномоченного от предводителя мятежников, Уота Тайлера, он просит аудиенции у вашего величества. Соблаговолите ли вы принять его?
– О, конечно, мой добрый лейтенант! – ответил король. – Мне очень любопытно узнать, что поручил передать мне дерзкий холоп. Насколько я могу догадаться, сэр Ньютоун был в плену у мятежников с того времени, как они овладели рочестерским замком. Как они обращались с ним?
– Он не жалуется на плохое обращение, государь, – отвечал лейтенант. – Но он говорит, что дал слово главарю мятежников доставить ответ вашего величества.
– Он получит ответ, но только ответ этот должен быть хорошо взвешен, – возразил король. – Созовите немедленно Совет в большую залу Белого Тауэра да пригласите его милость архиепископа кентерберийского, лорда-казначея и других лордов. Когда они соберутся, мы выслушаем поручение сэра Джона Ньютоуна. Дело важное, и оно требует основательного обсуждения.
– Мне приятно слышать от вашего величества такой ответ, – одобрительно заметил сэр Симон. – Положитесь на совет людей, преданных вам безгранично, и вам нечего будет опасаться.
Лейтенанту оставалось удалиться и привести в исполнение распоряжение короля.
– Следовало бы сообщить принцессе об этом посольстве, – сказал сэр Симон. – Ее благоразумный совет всегда очень ценен, государь, разрешите ли пригласить ее высочество?
– Нет, я сам отправлюсь к ней, – сказал Ричард. – Пойдемте со мной, прошу вас.
И в сопровождении обоих начальников он направился в покои своей матери.
