Текст книги "Уот Тайлер"

Автор книги: Уильям Эйнсворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Глава XIV
МЯТЕЖНЫЙ РАЗГОВОР ПОД ДУБОМ

Важный вид и благородная осанка Чосера внушали уважение, встречные почтительно снимали перед ним шляпы, когда он проходил через лужайку. Но никто не осмелился заговорить с ним, за исключением одного коренастого человека, выделившегося из толпы и смело направившегося к нему.

Поэт остановился, любезно ожидая приближения этого человека.

– Мастер[14]14
  Мастер – очень распространенный в Средние века титул. Слово происходит от латинского magister – набольший, старший. Отсюда французское мэтр – учитель, которое и теперь прилагается к знаменитостям даже в области литературы и искусства.


[Закрыть] Джеффри Чосер едва ли помнит меня, – сказал этот дюжий парень, снимая шляпу. – Но я прекрасно его помню: я видел его во Франции с покойным королем и с герцогом Ланкастером. Я был тогда стрелком в свите сэра Евстахия де Валлетора.

– Ба! Я отлично помню тебя! Ты был самым могучим стрелком у сэра Евстахия. Не могу только припомнить твое имя.

– Меня зовут Уотом Тайлером, теперь я занялся кузнечным ремеслом в этой деревне.

– Ты говоришь, Уот Тайлер?! – воскликнул Чосер, с удивлением глядя на кузнеца. – Как давно поселился ты здесь?

– Уж около шестнадцати лет, – отвечал Уот.

– Так, стало быть, ты был здесь до поступления леди Изабеллы в монастырь?

– Я женился и открыл здесь кузницу за год до этого, – сказал Уот.

«Я так и думал», – мысленно сказал себе Чосер. Потом он добавил вслух:

– Если бы сэр Евстахий выполнил свое обещание, леди Изабелла теперь могла бы блистать при дворе, вместо того чтоб заживо схоронить свою жизнь здесь, в монастыре. Впрочем, не думаю, чтобы сэр Евстахий был счастлив.

– Весьма возможно, что его мучает совесть, – заметил Уот. Наступило молчание, которое было прервано Чосером.

– Несколько минут тому назад, – сказал он, – когда я смотрел из окна гостиницы, перед моими глазами промелькнуло видение дивной красоты. Это не была ни фея, ни нимфа, а молодая девушка. Хозяин гостиницы сказал мне, что это – дочь Уота Тайлера, кузнеца.

– Моя дочь! – воскликнул Уот. – Вы слишком преувеличиваете ее красоту, сэр.

– Нисколько. Правда, я лишь несколько мгновений видел ее, но она показалась мне самой красивой девушкой, на которой когда-либо останавливался мой взгляд. Вот почему я хотел бы увидеть ее вновь, чтобы проверить мое первое впечатление.

– Эдита пошла к вечерне в монастырь, иначе я попросил бы вас зайти в мой коттедж. Она сочтет великой для себя честью беседовать с знаменитым поэтом, Джеффри Чосером.

– Пойдем со мной к монастырю. Быть может, мы встретим ее, – предложил Чосер.

Когда они пошли вместе, разговор прервался. Поэт, казалось, погрузился в свои размышления. Время от времени Уот Тайлер искоса поглядывал на него, но ничего не говорил.

Они миновали деревню и вступили в аллею, ведущую к монастырю. Остановившись вдруг под великолепным старым дубом, простиравшим свои могучие ветви над дорогой, Чосер сказал своему спутнику:

– Ты ведь виклифит?

– Да, воистину так, – отвечал Уот. – Я – друг францисканца Джона Бола, который заключен теперь в тюрьму за распространение учения Виклифа.

– Когда я был в Кентербери, то видел там Джона Бола, который в туманных выражениях намекал мне, будто готовится религиозное восстание.

– Если случится восстание, то оно не будет направлено исключительно против духовенства, – сказал Уот. – Прежде чем исправлять церковные злоупотребления, необходимо, чтобы притеснения, которым подвергается народ, были отменены.

– Церковное чиноначалие должно быть упразднено, – сказал Чосер.

– Крепостничество должно быть уничтожено, а собственность разделена равномерно между всеми, – добавил Уот.

– Нет, я не могу в этом согласиться с тобой, я не иду так далеко, – возразил Чосер. – Не увлекайся праздными мечтами. Собственность никогда не будет общей. Скажу тебе больше, и ты можешь, если хочешь, повторить это твоим единомышленникам, если бы герцог Ланкастер в своих заботах о всеобщем благе не встречал столько помех – о, постоянных, непрерывных помех! – большая часть народных бедствий была бы теперь уже устранена.

– Я легко догадываюсь, почему вы стараетесь оправдать герцога Ланкастера, сэр, – смело возразил Уот Тайлер. – Но его милость утратил доверие народа и никогда не возвратит его.

– Как? Никогда не возвратит?! – воскликнул Чосер.

– Он известен своим честолюбием, народ думает, что он метит на корону. Я должен прямо сказать вам, – добавил Уот, – народ не желает помогать ему свергнуть с престола племянника, сына Черного Принца.

– Ему вовсе не нужна их помощь для такой мятежной цели! – сказал Чосер с резким упреком. – Это бессмысленное подозрение в высшей степени несправедливо по отношению к нему. У трона нет более надежной опоры, чем герцог Ланкастер.

– Но разве сам его царственный племянник не относится к нему с недоверием, даже с величайшим недоверием? – заметил Уот Тайлер.

– У герцога много явных и тайных врагов. Я не знаю, какими ложными оговорами враги очернили его перед королем; одно только мне известно, что у Ричарда нет более честного и преданного подданного, чем его дядя, Джон Гонт.

– Герцог, быть может, честен, но достоверно также, что он питает честолюбивые замыслы и народ не любит его.

– Да разве может народ любить какого-либо принца? – недоверчиво спросил Чосер. – И разве он последует за каким-нибудь вождем не из его среды?

– Время покажет, – возразил Уот Тайлер с чувством собственного достоинства.

– Ты полагаешь, что мы находимся накануне восстания, не так ли?! – воскликнул Чосер, испытующе глядя на него.

– Нет, я этого не говорю, – ответил Уот Тайлер. – Я утверждаю только, что народ решился добиться, чтобы требования его были выслушаны.

– А я снова повторяю тебе, что добиться этого для народа может только герцог Ланкастер.

Уот Тайлер покачал головой.

– Народ не доверяет и боится измены, – сказал он. – Он думает, что герцог воспользуется им, как орудием для своей собственной цели, и, достигнув ее, пожертвует им.

– Восстание без его поддержки будет тотчас же подавлено! – воскликнул Чосер.

– Не думаю, – возразил Уот Тайлер.

При этом разговоре все время присутствовал тайный свидетель, подслушивавший их беседу. То был сборщик податей, тихонько последовавший за ними с лужайки и спрятавшийся за соседним деревом. Ни одно слово, сказанное обоими собеседниками, не ускользнуло от острого слуха Шакстона. Полагая, что он услышал достаточно, он приготовился теперь уходить.

«Как хорошо я сделал, что последовал за ними! – думал он. – Я узнал чрезвычайно важную тайну, которую могу с большой выгодой для себя открыть Совету. Очевидно, готовится народное восстание. Уот Тайлер замешан в нем; а теперь оказывается, что Чосер также причастен к делу, если только, как я давно подозревал, он – не один из главных зачинщиков. Обоих следует схватить. Вот посоветуюсь с мессером Венедетто. Впрочем, нет! Это неразумно: если он возьмет дело в свои руки, я потеряю награду. Нужно действовать осторожно. Что, если я пошлю гонца прямо к лорду мэру и к сэру Филпоту? Да, я так и сделаю. Найти бы только надежного гонца! Но тсс… Я слышу шаги… Кто-то идет в эту сторону. Нужно уходить».

И он бесшумно прокрался в чащу деревьев, совершенно скрываясь из виду двух приближавшихся лиц.

Глава XV
ЧОСЕР И ЭДИТА

Шаги, встревожившие шпиона, принадлежали Эдите и ее матери, которые возвращались из часовни. Уот Тайлер указал на них поэту. Но это было излишне, Чосер тотчас же догадался, кто они, узнав хорошенькую девушку. Увидя кузнеца, женщины, со своей стороны, ускорили шаги, но, подойдя, остановились в некотором расстоянии, ожидая, пока он подзовет их. Пристальный взгляд Чосера не испугал молодой девушки, она только немножко смутилась, и ее щеки зарделись румянцем. Но Чосер ничем не выдал того, на какие мысли навело его это быстрое, но пристальное изучение ее лица.

– Дитя мое, вот господин Джеффри Чосер! – понижая голос, сказал дочери Уот Тайлер.

Это имя произвело на Эдиту чарующее действие и вдруг рассеяло ее робость. Подняв глаза, она взглянула на поэта с почтением и восхищением.

«Клянусь св. Ансельмом, она замечательно похожа на леди Изабеллу!» – подумал Чосер.

– Извините мою смелость! – воскликнула Эдита. – Я и не помышляла увидеть когда-нибудь знаменитого поэта Джеффри Чосера. Вот почему не могу теперь скрыть свое восхищение. До сих пор мне казалось, что, должно быть, он не похож на всех смертных.

– В таком случае, я сильно опасаюсь, что вам придется испытать жестокое разочарование, – сказал Чосер.

– Разочарование? О нет! До сих пор я смотрела на вас, как на высшее существо, с которым я не дерзнула бы заговорить.

– Но теперь, надеюсь, вы не испытываете такого чувства? – спросил он.

– Нет, – ответила Эдита. – Вы кажетесь таким добрым и приветливым, что у меня является смелость сказать вам, что я читала ваши «Суд любви» и «Троила», и «Крессиду». И я постараюсь выразить вам то удовольствие, которое доставили мне эти поэмы.

– Моя дочь зачитывается вашими поэмами, сэр, – заметила г-жа Тайлер.

– Они доставляют мне все новые и новые восторги каждый раз, как я перечитываю их! – воскликнула Эдита.

– Эта похвала совершенно для меня неожиданна, – заметил Чосер. – Я слышал много похвал, много лестных отзывов от придворных дам, но, признаюсь, никогда ничто не доставляло мне такого удовольствия, как ваша простая похвала, потому что, как мне хочется думать, она искренна.

– О да! – горячо воскликнула Эдита.

Уот Тайлер уклонился от участия в этом разговоре, но он охотно прислушивался к нему. Когда поэт предложил отправиться всем вместе в деревню, кузнец пошел рядом с женой, предоставив поэту и Эдите идти впереди.

Чосер, видимо, относился с искренним сочувствием к своей юной спутнице, что, конечно, не могло не льстить ей. Она отвечала на его вопросы с безукоризненной скромностью и простотой. Эдита рассказывала ему о бесконечной любви, которую она встречает со стороны доброй настоятельницы и о том, как горячо она привязалась к ней. По-видимому, это нисколько не удивило Чосера, он только посоветовал молодой девушке не поступать в монастырь раньше, чем у нее не созреет твердое решение. Поэт также нисколько не удивился, когда она сообщила ему о внимании, которым в то утро удостоила ее принцесса Уэльская, но он сказал, что она напрасно отклонила ее милостивое предложение принять ее в свой двор. Чосер сделался вдруг пасмурным, когда она рассказала ему о преследованиях, которым она подвергалась со стороны сэра Джона Голланда.

– Настойчиво советую вам быть осторожной, – сказал он. – Вы обошлись с назойливым молодым вельможей, как он того заслужил, и надеюсь, что вы никогда больше не встретитесь с ним.

– Но последние слова, которые он прошептал мне в часовне св. Эдмонда, по-видимому, указывают на то, что он не намерен отказаться от преследования меня, – сказала она. – Он страшно напугал меня.

– Если у вас есть какой-нибудь повод к тревоге, то расскажите об этом настоятельнице, она посоветует вам, как поступить.

– Я уже сделала это, и настоятельница обещала послать гонца к принцессе Уэльской.

– В таком случае вы можете быть совершенно спокойны, – заметил Чосер. – Ваш преследователь уж больше не обеспокоит вас.

Глава XVI
ОТШЕЛЬНИК

Они подходили уже к концу аллеи, когда увидели монаха, приближающегося по боковой тропинке. Длинная серая ряса почти совершенно закрывала его босые ноги; на голову был надвинут капюшон. Вместо пояса ему служила веревка, от которой спускалась длинная связка четок. Седая борода придавала его наружности почтенный вид.

– Это – брат Гавин, отшельник, – заметила Эдита. – Он идет из своей кельи в монастырь.

– Где же скит? – спросил Чосер.

– Недалеко отсюда, в лесу, – пояснила она. – Но прошу вас извинить меня, сэр, святой отец, кажется, желает поговорить со мной.

Чосер поклонился и медленно продолжал свой путь, а Уот Тайлер и его жена подошли к Эдите. Вскоре к ним приблизился отшельник.

– Господь с вами! – воскликнул он. – Очень рад встретить вас. Мне нужно сказать тебе кое-что, дочь моя, – добавил он. – Но я не могу сказать этого теперь, пожалуйста, приведи ее в мою келью нынче вечером, – продолжал он, обращаясь к г-же Тайлер.

– Вести ли мне ее? – спросила г-жа Тайлер у мужа.

– Ну, да, понятно, – отвечал тот. – Почему же нет? Луна теперь рано восходит.

– Приходи с ними, брат, – сказал Уоту отшельник. – Ты подождешь их возле кельи.

– Нет, я нисколько не боюсь за них! – заметил кузнец. – Никто не посмеет обидеть их. Как только взойдет луна – а это будет около девяти часов вечера, – вы можете ожидать их, брат.

– Я недолго задержу их, – сказал отшельник. – Мне нужно сказать ей очень немногое, но непременно нынче вечером.

– Надеюсь, святой отец, вы не собираетесь сделать мне выговор за какую-нибудь мою провинность? – спросила Эдита.

– Ты узнаешь все своевременно, дочь моя, – отвечал отшельник. – В девять часов я буду ждать вас. Огонек восковой свечки на моем окне послужит вам путеводной звездой в темноте. Вам нечего бояться. Поблизости от моей кельи не может быть ничего злого. Да защитят вас все святые угодники!

Простившись с ними таким образом, он направился к монастырю.

Они нагнали Чосера уже при входе в деревню, почти у самого жилища кузнеца.

– Теперь я пойду ужинать в гостиницу, – сказал он Уоту Тайлеру. – Но после ужина мне хотелось бы поговорить с вами.

– Через час я буду к услугам вашего степенства, – ответил кузнец.

– Сказать ли вам, как я проведу время, пока вы будете кушать? – шутливо спросила Эдита, обращаясь к поэту.

– Я уверен, что с пользой, – отвечал поэт. – По всей вероятности, вы займетесь чтением молитвенника.

– О, конечно, я проведу время с пользой! – лукаво возразила она. – Только я буду читать не молитвенник, а ваш «Суд любви».

Потом, весело рассмеявшись, она убежала в дом отца. Чосер провожал ее взором, пока она не скрылась из виду, затем направился в гостиницу.

Глава XVII
ТАИНСТВЕННЫЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКИ В ГОСТИНИЦЕ

Когда поэт возвратился в гостиницу, в общей комнате было уже много гостей, большинство которых поднялись, чтобы приветствовать его. Для него был приготовлен прибор на маленьком столике около окна, все еще остававшегося открытым. К этому уютному местечку хозяин проводил его с некоторой торжественностью, так как Урбан Балдок очень гордился посещением такого именитого гостя.

– Надеюсь, форели не пережарились, – заискивающим голосом сказал он. – Дело в том, что ваше степенство возвратились немножко позже назначенного времени, а повар не снимал их с очага. Было бы очень прискорбно, если б они пережарились, ведь более нежной рыбы никогда еще не вылавливали в Даренте.

От усердия он никогда не кончил бы своих причитаний, если бы Чосер не остановил его. Когда форели были поданы на стол, поэт объявил, что они превосходны.

– Никогда еще я не ел более вкусной рыбы, – сказал он, проглатывая большой глоток гасконского вина.

После этого удачного начала он с охотой принялся за ужин.

Комната, как мы уже упоминали, была почти полна гостей, из которых одни ужинали, другие же тянули гальяк или озей из высоких пивных кружек.

Но перед гостиницей было еще больше народа, чем в стенах ее. Скамейки перед окном, у которого сидел Чосер, были заняты поселянами, которые, возвратившись с игр на лужайке, усердно угощались пивом и медом. Огромные фляги этих напитков стояли перед ними на длинном узком столе, очень быстро опорожнялись и также быстро наполнялись вновь. Это пиршество было немножко шумно, но добродушно. Менестрели, игравшие у Майской Березки, присоединились теперь к общей компании, в которую вносили оживление своей игрой и изредка пением.

Чосер с удовольствием смотрел на эту картину, и усиливающийся по временам гул веселья нисколько не беспокоил его. Одно только производило на него неприятное и тягостное впечатление, это – присутствие какого-то рыжего парня с отталкивающим выражением лица, который все время не сводил с него глаз. Спросив у хозяина, что это за человек, Чосер узнал, что это – Шакстон, сборщик податей.

Возвратимся к гостям в комнате. В числе их был мессер Венедетто, занявший соседний столик около Чосера, а так как ломбардский купец и поэт были уже раньше знакомы друг с другом, то, само собой разумеется, между ними не замедлил завязаться разговор. Впрочем, беседа их имела общий характер. Мессер Венедетто избегал касаться цели своего приезда в Дартфорд, как равно и Чосер умалчивал о том, что привело его сюда. Даже тогда, когда трактирщик заговорил о Шакстоне, мессер Венедетто не счел нужным признаться, что бессовестный сборщик служил у него.

Однако немного спустя, при появлении Уота Тайлера, ломбардский купец поспешил отвернуться и завести беседу с другими своими соседями. Кузнец не вошел в комнату, а остался перед окном, откуда он также свободно мог разговаривать с поэтом, как в гостиннице.

Сборщик снова сделал попытку подслушать их разговор, но сердитый взгляд, брошенный на него Уотом, скоро заставил его убраться.

Совсем уже стемнело, когда приезд трех новых путников, прибывших на хороших верховых лошадях, по-видимому, со стороны Рочестера, возбудил некоторый переполох. Подъехав к гостинице, они остановили своих коней и стали заглядывать в открытые двери внутрь дома, как бы ища трактирщика.

Всадники были так закутаны в плащи и капюшоны, что не было никакой возможности разглядеть ни их лица, ни сложение, но они казались молодыми и, судя по их надменной повадке, наверно, принадлежали к знати. Прежде чем они спешились, к ним подошел хозяин гостиницы и с низкими, почтительными поклонами выразил свое сожаление, что не может предложить им помещение, так как его дом переполнен.

– Нам и не нужно помещения, – высокомерно возразил один из них, казавшийся главарем компании. – Мы просто хотели бы выпить по глотку вина.

– Вина вы можете получить, и даже самого лучшего, – отвечал Балдок. – Какого прикажете, вельможные сэры, гасконского или рейнского, гальяка или озея? Не угодно ли вам будет сойти с коней?

Но всадники отклонили это приглашение и только попросили принести им фляжку хорошего гасконского вина.

– Постой! – воскликнул второй из них. – Где я могу найти кузнеца? Моя лошадь расковалась.

– Кузнеца очень легко найти, в настоящую минуту он находится здесь, – отвечал Балдок. – Но не поручусь, возьмется ли он теперь подковать лошадь, ведь поздно и он, вероятно, закрыл кузницу.

– Заплачу ему вдвое, даже втрое, я не взял бы и ста крон, если б моему коню пришлось охрометь! – воскликнул гость.

– Я передам кузнецу ваши слова, – сказал хозяин, поспешно удаляясь.

Вскоре он возвратился с большой фляжкой вина и чаркой.

– Уот Тайлер сейчас поможет вам, вельможный сэр, – сказал он, наполняя чарку вином и поднося ее тому из компании, которого считал главарем. – Да вот и он сам! Можете поговорить с ним, – добавил Балдок, заметивший, что кузнец пробирается среди поселян, направляясь к ним.

При этом замечании двое из всадников отъехали в сторону, а третий двинулся вперед, навстречу кузнецу.

– Кажется, вам нужно подковать коня? – спросил Уот.

– Ну, да! – ответил всадник. – Что возьмешь?

– По три грота за каждый гвоздик и три грота за подкову, – ответил Уот. – Кузница уже заперта, но у меня все будет готово к тому времени, как вы допьете ваше вино.

С этими словами он ушел.

Глава XVIII
КУЗНЕЦ В КУЗНИЦЕ

Придя в кузницу, Уот отворил дверь и, сняв с себя плащ и капюшон, засучил рукава куртки. Потом он взял раздувальные меха и, работая мощной рукой, живо развел огонь в горне. Ни одного из его помощников не было, но он не нуждался в них; несколько минут спустя раскаленное железо зазвенело на наковальне. Уот Тайлер поджидал молодого вельможу, просившего подковать лошадь. Не видя его, он на минуту прервал работу и стал прислушиваться, но ничего не услышал, кроме отдаленного шума и смеха пировавших в гостинице поселян. Впрочем, кузнец не допускал и тени сомнения в том, что заказчик явится, и старался, как мог, подавлять свое нетерпение. Прошло еще минуть пять – и он решился не ждать больше.

– Ну, теперь я не возьмусь подковывать его коня, хотя бы он предлагал мне червонец за работу! – проворчал он. – Эти господа воображают, что простой мастер должен приноравливаться ко всем их прихотям, но я покажу этому молокососу, что он горько ошибается. Будь все они прокляты!

Он остудил железо, которое только что накалил добела, надел плащ и капюшон и уже приготовился закрыть кузницу.

Луна тем временем поднялась над деревьями около монастыря, и при свете ее Тайлер ясно мог разглядеть кучку всадников, мчавшихся по направлению к нему через широкую, зеленую лужайку. Сначала он подумал, что это – те молодые вельможи, которых он ожидал, но вскоре увидел свою ошибку. По мере того как всадники приближались, он все более и более убеждался, судя по их виду и одежде, что это – Беглый с несколькими разбойниками из его шайки.

Едва успел он оправиться от изумления, в которое повергло его их неожиданное появление, как они уже подскакали к нему.

– Что привело тебя сюда нынче вечером?! – воскликнул он с недовольством, когда Джек Соломинка направил своего вороного коня к дверям кузницы. – Говори скорей, что тебе нужно, и проваливай! Ведь на тебя устремлено столько глаз, – добавил он, указывая на толпившийся около гостиницы народ.

– Клянусь св. Николаем, ты должен бы благодарить, а не упрекать меня за то, что я явился к тебе на помощь, – возразил Беглый. – Где твоя дочь?

– Моя дочь! Какое тебе дело до нее?! – воскликнул кузнец… – О! Сердце подсказывает мне что-то недоброе.

– Дома ли она? В безопасности ли она? – спросил Беглый.

– Она пошла со своей матерью к отшельнику в лес, – ответил Уот, задрожав от тревоги. – Какой же я дурак, что позволил ей идти в такое время! Но я не допускал и мысли о какой-нибудь опасности.

– Ответь мне еще на один вопрос, – сказал Беглый. – Был ли здесь один молодой вельможа с двумя спутниками?

– Они приезжали полчаса тому назад в гостиницу, но потом скрылись, – ответил Уот.

– Знаю, куда они отправились! – воскликнул Беглый. – Этот дерзкий вельможа задумал похитить твою дочь, но я надеюсь явиться вовремя и освободить ее. Ты был одурачен, Уот, их хитрым замыслом, который, наверно, удался бы, если бы я вовремя не узнал о нем.

– Теперь мне все ясно! – воскликнул кузнец почти вне себя от гнева и тревоги. – О, тот лукавый отшельник дорого заплатит за свое вероломство! Не теряй же ни минуты больше! Лети выручать ее!.. Лети скорей!

Торопить Джека Соломинку не было никакой надобности, он уже помчался в сопровождении своих спутников в лес.