Текст книги "Уот Тайлер"

Автор книги: Уильям Эйнсворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

Глава VII
СЭР ВАЛЬВОРТ И СЭР ФИЛПОТ

Вскоре у входа в залу послышался шум. Вслед затем показались двое чрезвычайно своеобразных по наружности людей, которые, следуя за приставом, пробирались сквозь толпу присутствующих.

Первый из них был лорд-мэр. Ростом немного выше среднего, плотный, но соразмерно сложенный, сэр Уильям Вальворт имел чисто саксонское обличив. Его волосы и борода были светло-русого оттенка, а ясные серые глаза отличались живостью и проницательностью. Его открытое лицо отличалось добродушным и приветливым выражением, но оно могло также становиться суровым, когда требовалось показать строгость. Его сложение свидетельствовало о большой телесной силе, к тому же он был очень искусен во всех военных упражнениях. По профессии – купец, сэр Уильям был в то же время воином, у него под командой состоял значительный отряд вооруженных людей, его дворец охранялся сильной стражей.

Одежда лорда-мэра состояла из темно-синего бархатного кафтана с меховой опушкой; его камзол был из такой же материи; шею окружал воротник «S.S.»[17]17
  «S.S.» – сокращение от Sacra Scriptura (Священное Писание) или Sua Sanctitas (его святейшество, Папа). В данном случае эти буквы означают почетный титул вообще.


[Закрыть], с пояса спускался меч, которому впоследствии суждено было сделаться историческим.

Сэр Уильям Вальворт был богатый лондонский купец и пользовался большим почетом у своих сограждан за высокие качества своей души. Он был членом Компании Рыботорговцев, и когда возвысился до поста лорда-мэра, товарищи устроили в честь его изумительно блестящий пир. Впоследствии его статуя была помещена в большой зале Компании Рыботорговцев, в углублении, позади кресла первого старшины.

Сэр Джон Филпот также был богатый и известный лондонский купец. Года за три до того времени, к которому относится наш рассказ, он совершил удивительно отважный подвиг, о котором выше было уже упомянуто вскользь. Когда вспыхнула война с Шотландией, один смелый морской разбойник, по имени Мерсер, командовавший несколькими кораблями, рассеял торговый флот из Скарборо. Государственный совет не предпринимал ничего для задержания дерзкого разбойника, который безнаказанно продолжал хозяйничать на Северном море. Тогда сэр Джон Филпот снарядил маленькую эскадру на свой собственный счет и отправился ловить отважного капитана. Мерсер был легко найден. Он не только не пытался скрыться, но приготовился вступить в борьбу с храбрым лондонским гражданином, который вдруг бросился на него и, взяв в плен его и все его корабли, доставил их в лондонский порт. За этот доблестный и патриотический подвиг он получил выговор от Совета, который запретил ему вести войну на свой страх. Но его не смутило такое порицание, он чувствовал, что заслужил признательность своих сограждан.

Почти такого же роста, как и сэр Уильям Вальворт, и такого же крепкого сложения, храбрый рыцарь хотя и не отличался правильными и красивыми чертами, по его открытое, мужественное лицо дышало выражением твердой воли. В его волосах пробивалась уже седина, а щеки покрылись загаром от бурь и непогод. В его одежде были изгнаны всякие украшения. На нем был меховой кафтан, под которым виднелся бархатный камзол. За поясом висели кошелек и короткий широкий меч.

Когда лорд-мэр и его спутник приблизились к королевскому помосту и каждый из них сделал глубокий поклон, Ричард поднялся со своего места и, спустившись на одну ступеньку, но не больше, приветствовал их с большим достоинством.

– Добро пожаловать, мой добрый лорд-мэр! – воскликнул он. – Добро пожаловать также, мой храбрый и верный сэр Джон Филпот! Мы очень рады видеть вас обоих в такую минуту, когда нашему трону угрожают мятежники. Надеемся, что вы принесли нам добрые вести и можете дать подтверждение в том, что ваши сограждане продолжают быть столь же верными и любезными к нам, как и до сих пор. Не правда ли?

Произнеся эту маленькую речь, король снова сел на свое место.

– Государь! – ответил лорд-мэр твердым голосом. – Не могу отвечать на заданный вами вопрос так твердо, как желал бы. Но я не хочу прикрывать истину, как бы неприятна она ни показалась вашему величеству. Большая часть лондонских граждан по-прежнему верны и преданы; к сожалению, я должен сказать, что есть ненадежные личности, которые подстрекают других к восстанию против вашей власти.

У Ричарда вырвался крик гнева.

– А что скажете вы, сэр Джон Филпот?! – воскликнул он. – Подтвердите ли вы слова лорда-мэра? Верите ли вы, что граждане Лондона (полагаю, лишь очень немногие) строят ковы и бунтуют?

– Ваше величество, это совершенно верно! – ответил сэр Филпот. – Какое-то зловредное влияние уже давно вызывает среди них брожение, многие честные граждане уклонились от своих обязанностей.

– Но откуда же шло это зловредное влияние, сэр Джон? – резко спросил король.

– Об этом, государь, опасно говорить открыто, – отвечал тот. – Мои подозрения я мог бы высказать только с глазу на глаз королю.

– Не намекаете ли вы на кого-либо из членов Совета?

– Я не намекаю ни на кого, государь.

– В таком случае, выскажитесь яснее!

– Сэр Джон высказался настолько подробно, насколько мог, – шепотом заметила принцесса, обращаясь к королю. – Ведь не смеет же он назвать твоего дядю, графа Букингама, при всех! Ты должен расспросить его в частной беседе.

– Если так, – сказал Филпот, – то я смело объявлю его имя величеству и готов принять все последствия за мои слова на свою голову. Некоторых из тех, которые подготовили это восстание, не нужно далеко искать.

С этими словами он направил выразительный взгляд на Чосера, который, как мы уже видели, стоял недалеко от короля.

– Если это низкое и клеветническое обвинение направлено против меня, сэр Джон, то мне очень легко будет освободиться от него, – сказал поэт. – Мессер Венедетто и я, оба попали в плен к мятежникам и обязаны нашим освобождением только ее высочеству, принцессе Уэльской.

– Вы были в Дартфорде в то время, когда вспыхнуло восстание? – продолжал сэр Джон, по-прежнему пристально и многозначительно глядя на Чосера. – Вас видели разговаривающим с главарем мятежников.

– Полно, добрейший сэр Джон! Это ничего не доказывает, – вмешался в разговор Венедетто. – Я также был в Дартфорде в то время, когда вспыхнуло восстание, и я также разговаривал с Уотом Тайлером, однако это не помешало другому главарю мятежников взять меня в плен, где я, наверно, остался бы и посейчас, подвергаясь смертельной опасности, если бы меня не спасло милостивое участие принцессы, которая подтвердила, что я могу заплатить крупный выкуп. И я, разумеется, заплачу, хотя эти люди – мятежники.

– Но вы не принадлежите, как господин Джеффри Чосер, к сторонникам герцога Ланкастера, – заметил Филпот.

– Вы не простили еще герцогу, сэр Джон, того порицания, которое вам было сделано за ваше ведение войны на свой страх, помните, в деле с шотландским пиратом Мерсером, – заметил Чосер. – Его милость герцог Ланкастер также мало причастен к восстанию, как и я.

– В таком случае, на него, а также на графа Букингама возводится тяжкая клевета. Дело в том, что лондонские граждане опираются на эти два имени, – сказал Филпот. – Одни орудуют за Джона Гонта, другие – за Букингама.

– И никто за короля?! – воскликнула принцесса.

– Нет, государыня, – возразил Филпот, – я говорю только об отступниках, но, без сомнения, большая часть граждан все еще преданы трону.

После этого замечания произошел перерыв, так как появившийся камергер доложил о прибытии архиепископа кентерберийского и лорда-казначея.

Глава VIII
АРХИЕПИСКОП КЕНТЕРБЕРИЙСКИЙ И ЛОРД СВ. ИОАННА

Симон Сэдбери, кентерберийский архиепископ и канцлер Англии, был человек представительной наружности, которая еще более выигрывала от роскоши и великолепия его одежд. Его подрясник и далматика, а также обувь и перчатки были покрыты богатейшим шитьем из золота и белого шелка. Перчатки, сверх того, были украшены даже драгоценными камнями. Его голову покрывала шелковая шапочка.

Высокого роста, с преисполненным гордости выражением лица, архиепископ держал себя с большим достоинством. То был человек редкого ума, обладавший замечательно правильным суждением во всех делах, как церковных, так и светских. Симон Сэдбери пользовался большим влиянием на государственных советах в последнюю половину предшествовавшего царствования – король Эдуард III очень дорожил его мнением.

Призванный на пост канцлера по вступлении на престол Ричарда II, он выполнял обязанности своей почетной должности с замечательным искусством и добросовестностью, что не мешало, однако, его врагам возводить на него бездоказательные обвинения.

Со времени своего вступления на архиепископский престол в 1374 году Симон Сэдбери много потрудился на благо Кентербери: он улучшил внутреннее устройство собора, расширил свой дворец, поправил приходившие в ветхость городские стены и построил новые ворота, которые остались памятником его деятельности.

Сэр Роберт Гэльс, гроссмейстер госпиталитов св. Иоанна[18]18
  Госпиталиты, или иоанниты – члены старейшего из духовно-рыцарских орденов, вызванных Крестовыми походами и поддерживавших Иерусалимское королевство. Он возник в 1099 году из госпиталей (гостиницы с больницами; от лат. hospes – чужеземец, гость) для богомольцев, устроенных итальянскими купцами в честь Иоанна Милостивого. Внешним отличием госпиталитов от других подобных орденов был черный плащ с белым крестом. Глава их назывался великим мастером (фр. grand maotre, англ. Grand Master, или лорд св. Иоанна) или, по укоренившемуся потом немецкому произношению, гроссмейстером. Иоанниты были любимым орденом Пап, которые одаряли его многими привилегиями. Около 1300 г., когда пали владения христиан в Палестине, иоанниты переселились на о. Родос. В описываемое время они процветали особенно: по ходатайству Пап к ним перешло много сокровищ ордена храмовников, уничтоженного тогда французским королем.


[Закрыть] и лорд-казначей, отличался крайне суровой наружностью. Редко кто видел хоть малейший проблеск улыбки на его строгом лице. Орлиный нос, черные проницательные глаза, желтый цвет лица, гладко выбритые щеки и черные, коротко подстриженные волосы – вот каков был этот человек. Его шею охватывал широкий ворот, унизанный драгоценными каменьями. Он был облачен в длинную мантию черного бархата, с широкими рукавами, опушенными соболем. На голове его была черная бархатная шапочка без всяких украшений.

Когда архиепископ и лорд св. Иоанна приблизились медленной, величавой поступью, лорд-мэр и сэр Джон Филпот отступили в сторону, а Ричард спустился с помоста.

Почтительно склонив голову, король не подымал ее до тех пор, пока архиепископ не произнес над ним благословения. Затем он поблагодарил его милость, архиепископа и лорда-казначея за то, что они так поспешно явились на его приглашение.

– Никогда еще мы не нуждались так в ваших мудрых и осторожных советах, как теперь, – сказал король.

– Я уже давно опасался этого взрыва, государь, – сказал архиепископ. – И все-таки он разразился над нами внезапно. Нам следовало быть лучше подготовленными, нас ведь немало предостерегали.

– Совершенно верно, ваша милость, – сказал король. – Но на предостережения не было своевременно обращено внимания. Теперь же перед нами возникает вопрос: как лучше подавить мятеж? Пожалуйте сюда поближе, вы, мой лорд-мэр, и вы, сэр Джон Филпот. Мы желаем также воспользоваться вашими советами, сэр Симон Бурлей и сэр Евстахий Валлетор: вы также должны прийти нам на помощь.

С этими словами король возвратился на свое место. Архиепископ встал по правую от него руку, между тем как все остальные столпились у подножия помоста.

– Ваше величество изволили спросить, как лучше подавить этот мятеж, – сказал сэр Симон Бурлей. – Это – такой вопрос, на который, как я сильно опасаюсь, никто из нас не сможет дать удовлетворительный ответ. Минута для восстания была так хорошо выбрана, что оно застало нас совершенно врасплох. Наши войска находятся теперь в Бретани и в Испании; отозвать же наши силы с севера значило бы подвергать себя опасности немедленного вторжения врага из Шотландии. У нас едва хватит ратников для защиты Лондона. Как же мы можем при таком положении думать о нападении на мятежников?

– Две тысячи человек могут быть хоть сейчас выставлены в лондонском Сити, – сказал сэр Джон Филпот. – И если его величество поручит мне команду над ними, я могу немедленно выступить против мятежников. Даю свою голову на отсечение, если мне не удастся рассеять эту мятежную шайку.

– Ваше предложение очень нам нравится, сэр Джон, – заметил Ричард. – Что вы на это скажете, милорд лорд-мэр? Можете ли вы уделить две тысячи человек?

– Нет, государь! – отвечал сэр Уильям Вальворт. – Половины, даже трети этого числа нельзя теперь взять. Как я уже докладывал вашему величеству, среди граждан есть много недовольных, эти враждебно настроенные лица не замедлят произвести бунт, если ратники, которые одни только сдерживают их теперь, будут выведены.

– Вы совершенно правы, – заметил сэр Симон Бурлей.

– Вот если бы здесь был герцог Ланкастер! – воскликнул сэр Роберт Гэльс.

– Гораздо лучше, что он в Роксбурге! – воскликнул Филпот. – Если бы он был здесь, то скорее принял бы предводительство над мятежниками, нежели помог бы в их усмирении.

– Вы клевещете на его милость! – с негодованием воскликнул лорд-казначей. – Если бы его милость был здесь, то вы никогда не посмели бы высказать против него такое обвинение!

– Остаюсь при своих словах, – неустрашимо объявил Филпот.

– Это обвинение лживо! – воскликнул Чосер, выступая вперед. – Так же лживо, как и то, которое ты сейчас высказал против меня, будто я принимал участие в заговоре мятежников в Дартфорде.

– У меня есть доказательства моих слов: вечером накануне взрыва вас видели совещающимся с главарем мятежников, – возразил Филпот. – Советую его величеству задержать вас в Тауэре до тех пор, пока не будет подавлен мятеж.

– Охотно останусь пленником, если его величество питает какое-либо сомнение в моей верности трону.

– Добрый мастер Чосер! Вы уже известны как горячий приверженец нашего дяди, – заметил Ричард. – Мы были бы очень рады видеть вас у нас в Тауэре, но не как пленника, а как гостя, вот почему вы отправитесь туда вместе с нами.

Чосер поклонился и отступил в сторону, но он не преминул кинуть угрожающий взгляд на сэра Джона Филпота.

– Как я сожалею, что назначили этот злополучный подушный налог! – заметил король. – Он привел к самым несчастным последствиям.

– Собственно, не этот налог вызвал взрыв, государь, хотя он и может показаться непосредственной его причиной, – возразил архиепископ. – Среди крестьян уже давно заметно было недовольство.

– И у крестьян есть основательные поводы к недовольству, – заметила принцесса. – Однако коль скоро теперь выясняется, что у его величества нет войска, чтобы разбить мятежников, то не лучше ли будет начать с ними переговоры и исполнить их просьбы, если только, конечно, они не предъявят непомерных требований?

– Ваше замечание, государыня, вполне основательно, – прибавил архиепископ. – Было бы очень полезно выслушать их требования, по крайней мере можно бы выиграть время.

– Но не следует обольщать их призрачными надеждами, в противном случае они еще более озлобятся против нас, – сказала принцесса.

– Прежде чем его величество может дать какое-либо обещание мятежникам, он должен знать, чего именно они просят или, вернее, требуют, – заметил лорд-казначей.

– Совершенно верно – согласилась принцесса. – Но я нахожу, что королю следует встретить их в примирительном духе.

– В своих переговорах с мятежниками его величество должен будет всецело руководствоваться их отношением к нему, – сказал архиепископ. – Возможно выказать благосклонное внимание на их просьбы и мольбы, но отнюдь не следует сдаваться на угрозы.

– Никогда! – воскликнул Ричард. – Я скорее соглашусь умереть.

– Я также не особенно сочувствую этим переговорам с мятежниками, – заметил сэр Симон Бурлей. – Но мне кажется, что иного выхода у нас нет.

– Верно! Разумеется, мы должны или воевать с ними, или вступить в переговоры! – воскликнул сэр Евстахий Валлетор. – Что касается меня, то я подал бы голос за открытую борьбу…

– Где они находятся теперь? – спросил лорд-мэр.

– Вчера еще они были в Кентербери, – отвечал сэр Симон. – Без сомнения, они находятся там и теперь, если только жители города не выгнали их.

– Сильно опасаюсь, что горожане примут их сторону, – сказал архиепископ. – Многие из них так же ненадежны, как и те лондонские граждане, о которых упомянул лорд-мэр.

– Мне очень грустно слышать это от вашей милости, – заметила принцесса. – Я думала, что город Кентербери так же предан трону, как и все остальные города Англии. Если же дело обстоит так, как ваша милость описываете, то я сильно опасаюсь, что мой сын, сэр Джон Голланд, и его молодые вельможи подвергнутся какой-либо опасности.

– Разве вы оставили их там, государыня? – спросил архиепископ.

– Они вынуждены были искать убежище в городе, чтобы избежать встречи с мятежниками, – отвечала она.

– И с тех пор вы не имели о них известий?

– Никаких, ваша милость.

– Не беспокойтесь о них, государыня, – заметил король. – Сэр Джон Голланд уже возвратился. Вы можете видеть его и нескольких его спутников в конце залы, у дверей. Он, наверно, сообщит нам самые последние известия о мятежниках.

– Я очень рада его видеть, признаюсь, я уже сильно тревожилась за него, – сказала принцесса.

Минуту спустя сэр Джон Голланд уже приблизился к королевскому кружку. По жалкому состоянию его одежды видно было, что ему пришлось совершить долгий и трудный путь. Вот почему его появление возбудило тяжелое чувство тревоги у всех лиц, собравшихся около короля. Его сопровождал сэр Осберт Монтекют, имевший такой же изнуренный вид.

Глава IX
ОТВАГА БАРОНА ДЕ ВЕРТЭНА И СЭРА ФИЛПОТА

Ричард немедленно поднялся и, обняв своего сводного брата, от души поздравил его с избавлением от мятежников.

– Наш побег удался лишь с величайшими трудностями, государь – сказал сэр Джон Голланд. – Мы обязаны нашим спасением настоятелю монастыря Св. Августина, который помог нам благополучно выбраться из города и снабдил нас лошадьми. Кентербери находится во власти мятежников; и если б мы попали в их руки, то были бы без всякой пощады преданы смертной казни.

Во время этого рассказа принцесса не могла скрыть свое волнение, а окружающие короля с ужасом переглядывались между собой.

– Клянусь св. Георгием! Неужели негодяи доходят до таких крайностей?! – воскликнул Ричард.

– Государь, это – дьяволы, спущенные с цепи, – сказал сэр Джон. – Они уже принесли неисчислимые бедствия. Дворец вашей милости подвергся осаде и был ограблен, – прибавил он, обращаясь к Сэдбери.

– Я нисколько не сожалею о моих собственных потерях, – вставил архиепископ. – Лишь бы мой дворецкий и мои слуги остались здравы и невредимы.

– Негодяи проявили страшную мстительность… – сказал сэр Джон и замялся, не решаясь продолжать.

– Что же они сделали? – воскликнул архиепископ. – Не бойтесь сказать мне всю правду.

– Они казнили вашего дворецкого, Сиварда, за то, что он отважно отказался сдать им дворец, – сказал сэр Джон.

– Да разразится над ними небесная кара за их кровавое деяние! – воскликнул архиепископ.

– Если бы ваша милость находились там, то я не сомневаюсь, что и вы также пали бы жертвой их мстительной ярости, – продолжал сэр Джон.

– Но они жестоко поплатятся за это! – запальчиво воскликнул Ричард. – Мы немедленно пойдем на них со всеми силами, которые только нам удастся собрать.

– Предприятие слишком опасное, государь, – мрачно возразил сэр Джон Голланд. – Мятежники так многочисленны, что одолеют все те силы, которые вы выставите против них. В Кентербери, как я сказал сейчас, восстание в полном разгаре. Мятежники принудили мэра и старшин принести присягу в верности их Союзу; и если среди граждан остались еще верные трону люди, то они не посмеют заявить о себе. Многие джентльмены укрылись в монастырях и храмах, но едва ли они найдут там безопасный приют от этих диких и кровожадных чудовищ. Ваше величество намереваетесь сильно наказать их, но для этого вам придется взять приступом город, они, наверно, окажут вам сопротивление.

– Увы! – воскликнул архиепископ. – Как горько, что те, которых я кормил, как детей, могли так поступить!

– Город не трудно будет отбить, – сказал сэр Симон Бурлей. – Не нужно только действовать стремительно, иначе дело кончится плачевно.

– Это верно, – заметил сэр Джон. – До сих пор я говорил только о Кентербери, но каждый город, каждая деревенька в Кенте охвачены восстанием. Наше путешествие оттуда было сопряжено с большими опасностями. Скажите, сэр Осберт, преувеличиваю ли я?

– Ничуть, мой добрый милорд, – отвечал рыцарь, призванный им в свидетели. – К вашему рассказу я могу прибавить, что мы были вынуждены на своем пути объезжать Рочестер и все другие большие города, но даже в маленьких деревушках жители пытались задержать нас. Если бы мы не избирали для своего путешествия только ночное время, то не доехали бы до Лондона здравыми и невредимыми.

– Вы описываете ужасную картину, но я не сомневаюсь, что она верна, – сказал архиепископ. – По-видимому, это восстание распространилось с быстротой всепожирающего пламени.

– В этом нет ничего удивительного, коль скоро повсюду были приготовлены очаги с горючим составом, – заметил сэр Симон. – Но кто вожаки мятежа? – добавил он, обращаясь к сэру Джону Голланду.

– Явными главарями считаются Уот Тайлер, дартфордский кузнец, затем один беглый преступник, именующий себя Джеком Соломинкой, и один монах, по имени Джон Бол, которого ваша архиепископская милость напрасно не приказали повесить в Кентербери. Но подозревают некоторых знатных особ, которыми будто бы было подготовлено восстание и которые тайком руководят мятежниками.

– Были ли эти знатные особы названы? – спросил король.

– Государь! Говорят… но, без сомнения, это ложь… будто ваши дяди замешаны в заговоре, – ответил сэр Джон Голланд.

– Мы уже много слышали об этом, но не согласны верить, – ответил Ричард.

– Я с горечью должен сказать, что сами мятежники придают веру тому слуху, будто герцог Ланкастер участвует в заговоре.

– В таком случае, сэр Джон Филпот прав! – воскликнул король. – Ясно, что именем нашего дяди мятежники распространяют свое дело.

– Не верьте этому, государь! – воскликнул Чосер.

– Как, разве мое слово не достойно доверия? – воскликнул Голланд.

– Нет, милорд, – ответил Чосер. – Но вы были плохо осведомлены.

– Прошу уделить мне минуту внимания, государь, – сказал барон де Вертэн, до сих пор не принимавший участия в совещании. – Прежде чем ваше величество придете к окончательному решению относительно способа действий, умоляю взвесить хорошенько последствия в том случае, если мятежники беспрепятственно будут допущены идти на Лондон. Ведь вся ответственность – и, по мне, вполне основательно – падет на ваше величество и на ваших министров за все те неистовства, которые они могут натворить. Во всяком случае, движение мятежников должно быть остановлено, и им должен быть нанесен решительный удар.

– Но как и кем? – спросил Ричард.

– Сэр Джон Филпот просил две тысячи человек, – ответил барон. – Дайте мне только двести человек, и я сделаю попытку. Но нельзя терять время.

– По возвращении в Тауэр я немедленно проверю численность гарнизона и, если можно будет уделить двести человек, предоставлю их в ваше распоряжение, государь, – сказал сэр Симон Бурлей.

– Я не хочу отставать от барона! – воскликнул сэр Джон Филпот. – Я достану двести отважных молодцов и отправлюсь с вами.

– И вы оба погибнете, – заметил сэр Симон.

– Так что ж, если мы нанесем удар мятежникам? – воскликнул Филпот. – Мы умрем за правое дело, а наш пример воодушевит других.

Хотя совещание продолжалось еще некоторое время, но никакого изменения не было внесено в распоряжение, предложенное сэром Симоном Бурлеем. Весь Совет, не исключая принцессы, одобрил его. Между прочим, было решено, что король со всем двором будет по-прежнему находиться в Тауэре, принцесса же останется в Эльтгемском дворце до тех пор, пока не будут получены дальнейшие известия о мятежниках.

Затем королевский кружок направился в пиршественную залу, где было приготовлено роскошное угощение.