Текст книги "Тайна исхода"

Автор книги: Уилл Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

IV

Клэр, которую бесцеремонно подталкивали, чтобы она шла быстрее, завели в комнату для допросов с засаленными желтыми стенами и неприятным въевшимся запахом. Фарук усадил ее на жесткий деревянный стул, который он нарочно поставил на открытом пространстве, лишив возможности спрятать ноги под столом. Он ходил вокруг нее кругами, тыча сигаретой в лицо, наклоняясь и плюясь, а она даже не осмеливалась вытереть плевки. Как выяснилось, у него имелся дар к языкам, и он обрушил на нее град оскорблений на арабском, французском и английском. Он обзывал ее потаскухой, воровкой, шлюхой и стервой, требуя сказать, где находились Петерсон и остальные.

Клэр ненавидела столкновения, сколько себя помнила. Они выбивали ее из колеи и вызывали только одно желание – любым способом положить им конец. Но она помнила слова Огюстэна.

– Я хочу поговорить с адвокатом, – сказала она.

– Скажи, где Петерсон.

– Я хочу поговорить с адвокатом.

– Другие! Мне нужны их имена. Мне нужно название гостиницы, где вы остановились.

– Я хочу поговорить с адвокатом.

– Я иду за кофе, – не выдержал Фарук. – И советую тебе взяться за ум побыстрее, ты, глупая сука! – Он в бешенстве вылетел из комнаты, хлопнув стальной дверью так, что она вздрогнула.

Все это время Хосни стоял у стены, скрестив руки: он не потворствовал Фаруку, но и не вмешивался. Но сейчас он, подняв бровь, с удивлением взглянул на нее, подвинул себе стул и сел немного сбоку, сразу уменьшив чувство конфронтации.

– Я ненавижу это, – сказал он, вздыхая. – Это неправильно, так травить людей. Но он – мой начальник. И я ничего не могу сделать.

– Я хочу поговорить с адвокатом.

– Послушайте, вам надо понять одну вещь. Фарука сегодня выставили дураком. Он потерял лицо в глазах коллег. Ему нужна победа, пусть даже самая маленькая. Хоть что-то, чтобы показать другим. Я его не защищаю. Я просто говорю, что есть. Дайте ему что-нибудь, не важно что, и для вас этот кошмар сразу закончится.

Она колебалась. Огюстэн сказал ей, что поедет прямо за ними, но она несколько раз оборачивалась и ни разу его не увидела. Она понимала, что они знакомы совсем недавно, что она о нем ничего не знает, и у нее нет никаких причин ему верить, кроме внутреннего чувства и того, что подсказывало сердце.

– Я хочу поговорить с адвокатом.

– Мне очень жаль, но это невозможно. Здесь – не Америка. Здесь – Египет. И все здесь делается по-египетски. А по-египетски – лучше сотрудничать. От этого выигрывают все. Так где же ваши коллеги?

– Я хочу поговорить с адвокатом.

– Пожалуйста, перестаньте это твердить. Это невежливо, в конце концов. А вы не производите впечатления невежливого человека. Я прав, так ведь?

– Да.

– Я так и думал. Вы выглядите славной. Не в своей тарелке, конечно, но славной. Я обещаю, что если вы мне доверитесь, то я помогу вам.

Она обернулась и посмотрела на стальную дверь, которая не только закрывала путь к свободе, но и не пускала сюда помощь.

– Я… я не знаю.

– Пожалуйста. Я же на вашей стороне. Честно! Я искренне хочу помочь вам. Просто скажите мне имена. Больше я ничего не прошу. Мы их не записали раньше. Дайте мне несколько имен, и Фарук от вас отстанет. Я обещаю!

– Не могу!

– Но вам придется. Кто-то должен ответить за то, что случилось. Вы это сами знаете. Если не найдется других, то за все придется отвечать вам.

От жалости к себе у нее навернулись слезы. Она вытерла их тыльной стороной ладони, размышляя, сколько прошло времени и успел ли Гриффин с остальными сесть на самолет и оказаться в безопасности.

– Я не могу, – снова повторила она.

– Я ненавижу, когда наезжают на женщин. Я правда это ненавижу! Это против всей нашей культуры. Пожалуйста, скажите мне имена своих коллег. Это все, о чем я прошу.

– Я не могу. Мне очень жаль.

– Я понимаю, – кивнул он с серьезным видом. – Они – ваши коллеги, ваши друзья. Так не поступают. И я это ценю. Но посмотрите на это с другой стороны – они оставили вас здесь одну нести всю ответственность за их действия. Они предали вас. Вы ничего им не должны. Пожалуйста. Только одно имя. Больше не требуется. Я смогу убедить Фарука, что вы на нашей стороне, если вы назовете хотя бы одно имя.

– Только одно имя? – переспросила она с несчастным видом. – И это все?

– Да, – с мягким нажимом подтвердил Хосни. – Всего одно имя.

V

Укрывшись от дождя в машине Нагиба, Нокс вспоминал события последних дней. Их нагромоздилось так много, что он не знал, с чего начать. Он рассказал Нагибу о Петерсоне и его тайных раскопках. Он показал фотографию мозаики на дисплее мобильника и как она походила на позу Гейл на видео. Он объяснил, как греческие буквы указывали на Эхнатона и Амарну.

Нагиб кивал, будто это отвечало его собственным соображениям.

– Пару дней назад мы обнаружили в пустыне тело девочки, – сказал он. – С раскроенным черепом и завернутое в мешковину. Она была коптянкой, что сейчас является очень щепетильным обстоятельством, и мой босс велел спустить все на тормозах. Он не из тех, кто ищет осложнений. Но у меня есть дочь. Если на свободе разгуливает убийца… – Он покачал головой.

– Я понимаю, – сказал Нокс.

– Расследование пошло не так, как я ожидал. Я предполагал нечто вроде изнасилования или убийства. Но как выяснилось, она утонула. А когда мы нашли при ней осколок амарнской статуэтки, то начала вырисовываться другая картина. Несчастная бедная девочка, наслышавшаяся рассказов о ценных артефактах, которые вымываются из пересохшего сухого русла ливнями вроде этого. Она самостоятельно пробирается к царскому вади, наталкивается на осколок и прячет его в сумку. Наверное, ей на голову упал камень со скалы, или она заметила расщелину и полезла к ней, но сорвалась и разбилась. Как бы то ни было, но она упала в русло, потеряла сознание и захлебнулась.

– А потом на нее кто-то наткнулся, – подхватил Нокс. – Они тоже увидели расщелину в скале. Новая гробница, которая только и ждет, чтобы ее обчистили. Они заворачивают тело в ткань и отвозят в пустыню, где закапывают.

– Именно это я и начал подозревать, – подтвердил Нагиб. – И тогда я задумался, а что, если ваша подруга Гейл и ее спутники натолкнулись на что-то во время съемок в Амарне? Что, если в этом была причина их исчезновения? Я недавно разговаривал с местными гаффирами. Их больше не пускают в царское вади. Доступ им закрыл старший офицер туристической полиции, некто капитан Халед Осман, на следующий день после бури полгода назад.

– Господи! – пробормотал Нокс. – Вы кому-нибудь об этом говорили?

– Я пытался не раз, но мой начальник не хотел и слушать. В египетской полиции не строят карьеру на дискредитации родственных служб. Кроме того, у меня не имелось никаких доказательств, только подозрения. Но потом, как раз перед тем, как услышал о вас, я обратил внимание на одну деталь. Вы помните запись с заложниками?

– Как я могу ее забыть?

– Вы обратили внимание на освещение?

– О чем это вы?

– Вспомните! Вы видели, как хорошо освещены подбородки пленников, верно? Это оттого, что свет падал снизу. Все работают над версией, что их держат в каком-нибудь доме или квартире в Асьюте. Но в частных домах и квартирах не используется подсветка с пола. В Египте такую подсветку можно встретить только во вполне определенных местах.

– На исторических площадках, – сказал Нокс.

– Именно так! – подтвердил Нагиб. – Это видео сделали не в Асьюте. Его сняли в Амарне.

ГЛАВА 49

I

– Мистер Гриффин?

Гриффин поднял глаза и вздрогнул, увидев перед собой двух сотрудников службы безопасности аэропорта в форме, смотревших на него с многозначительной улыбкой. У него внутри все похолодело, и он почувствовал тошноту.

– Не могли бы вы пройти с нами, пожалуйста?

– Куда?

Тот, что повыше, кивнул на застекленный кабинет на другом конце зала ожидания:

– В нашу комнату переговоров.

– Но сейчас начнется посадка на мой рейс!

Улыбки стали натянутыми.

– Пожалуйста! Пройдемте.

Плечи Гриффина опустились. В глубине души он знал, что это случится – жизнь никогда не давала ему поблажек. Он повернулся к Мики.

– Ты остаешься за главного, – сказал он, передавая ему кредитную карточку. – Проследи, чтобы все благополучно улетели, договорились?

– А как же вы?

– Со мной будет все в порядке. Просто доставь всех домой. Я же могу на тебя положиться?

– Да.

– Вот и хорошо, – сказал Гриффин и потрепал его по плечу. С тяжелым сердцем он побрел за двумя служащими через зал ожидания, покрытый ковром.

II

– И что теперь будем делать? – спросил Нагиб.

– Вы не можете рассказать все это начальнику?

– Он не станет слушать. Особенно меня. Сами знаете, как это бывает. Будто вы являетесь испытанием, которое им надо выдержать, чтобы доказать свою выносливость. А если честно, то что у нас есть? Только освещение и мозаика.

– Но мы правы! – не сдавался Нокс.

– Да, – согласился Нагиб. – Но этого недостаточно. Вы должны понимать, как все работает в Египте. Между службами много трений и соперничества. Стоит только туристической полиции узнать, что мы обвиняем их в причастности… – Он покачал головой. – Они этого не оставят. Вопрос чести. Они потребуют доказательств, перейдут в наступление и обвинят нас во всех смертных грехах. Мой начальник потому и стал начальником, что знает, как избегать таких ситуаций. Поверьте, он не станет меня слушать, пока я не смогу предъявить неопровержимых улик.

– Неопровержимых улик? Как, черт возьми, мы можем их раздобыть?

– Мы можем разыскать заложников сами, – пробормотал Нагиб полушутя. Но потом покачал головой, отказываясь от этой мысли. – Амарна слишком велика. А как только Халед узнает о наших поисках, он тут же постарается замести следы.

– Верно, – согласился Нокс, обдумывая пришедшую в голову мысль. – Он так и сделает.

III

Гриффин чувствовал, что у него задрожали руки, как земля перед землетрясением.

– Мы не могли бы поторопиться? – спросил он. – Мой самолет улетает через…

– Забудьте о самолете.

– Но я…

– Я же сказал – забудьте о нем. – Служащий подвинул себе стул, сел и подался вперед. – Боюсь, нам надо разрешить некоторые проблемы, прежде чем мы позволим вам улететь.

– Проблемы?

– Да. Проблемы.

– Какого рода проблемы?

– Те самые, которыми мы занимаемся.

Гриффин кивнул. Всю жизнь он ощущал свою неполноценность. Что называется – жил во лжи, заключавшейся в том, что он выдавал себя за обычного человека, а не за того, кем был на самом деле. Он посмотрел сквозь стеклянную перегородку на зал ожидания, на студентов, которые оживленно переговаривались и толпились у стойки, поглядывая в его сторону и оттягивая до последнего момент посадки. Они казались такими юными. Совсем детьми. Все они были в курсе, что раскопки велись нелегально. Но они не переживали. Они были богобоязненными американцами, которым в голову не приходило, чем это чревато. Но теперь они столкнулись с реальностью и поняли, что все не так просто. Страшные истории об иностранных тюрьмах, судебные процедуры, в которых они ничего не понимали, все их будущее во власти людей, которых они презирали как язычников… Неудивительно, что они были напуганы.

Он обернулся на сотрудников службы безопасности. То, что им стало известно, наверняка относилось к нему одному, иначе их бы тоже не пустили в самолет. Студенты оставались на его совести, и он должен был выиграть время, чтобы дать им возможность улететь, чего бы это ни стоило. Эти мысли вернули ему спокойствие.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Конечно, понимаете.

– Уверяю вас.

Они обменялись взглядами.

– Мы могли бы взглянуть на ваш паспорт, пожалуйста?

Он вытащил паспорт с посадочным талоном. Они не спеша, внимательно изучили его, медленно переворачивая страницы. Гриффин снова обернулся. У стойки уже никого не было, а выход закрывался. Его студенты находились на борту. Теплая волна облегчения и холодок одиночества. Яблочный пирог и мороженое.

– Вы часто приезжаете в Египет. – Констатация, а не вопрос.

– Я – археолог!

Сотрудники переглянулись.

– Вы знаете о наказании за незаконный вывоз древностей из страны?

Гриффин нахмурился. Он был виновен во многом, но точно не в этом.

– О чем вы говорите?

– Ну же, – не унимался сотрудник, – нам все известно.

– Все? – И тут до него дошло, что они занимались простым вымогательством.

– Мы можем помочь вам, – продолжал сотрудник. – Все дело только в правильном оформлении бумаг. Мы даже можем это взять на себя. Вам надо просто заплатить нужную сумму, и все.

Он испытал такое облегчение, что невольно съехал со стула. Обычное вымогательство! И ничего больше! После всех переживаний он чувствовал только опустошение.

– И сколько это будет?

– Сто долларов, – ответил один.

– Каждому, – уточнил другой.

– И я смогу улететь?

– Конечно.

Ему не было жалко этих денег. Каким-то странным образом эти люди казались ему посланцами высшей силы, наложившими на него епитимью. А это означало, что у него появилось время все исправить. Привезти студентов домой, вызволить Клэр, изменить свою жизнь так, чтобы было чем гордиться. Он отсчитал десять двадцатидолларовых купюр и добавил еще одну.

– Это для вашего коллеги на стойке, – пояснил он. После чего вышел в зал и прошел к стойке, чувствуя, как с плеч свалился огромный груз и в походке вновь появилось достоинство.

IV

Нагиб нашел капитана Халеда в офисе, где он пережидал ливень в окружении подчиненных, куривших кальян с табаком, пропитанным медом.

– Это снова вы, – нахмурился Халед. – Что на этот раз?

Нагиб закрыл за собой дверь и стряхнул капли с рукавов.

– Ужасная ночь! – заметил он.

– Что вам нужно? – спросил Халед, поднимаясь.

– Я пытался дозвониться, – ответил Нагиб, махнув рукой в сторону окна, – но не было связи. С мобильниками такое часто бывает.

Халед сжал челюсти, поднялся и уперся руками в бока.

– Что вам нужно?

– Ничего. Вернее, ничего особенного. Я просто хотел, чтобы вы были в курсе, вот и все. К нам поступил сигнал.

– Сигнал?

Нагиб поднял бровь, показывая, что эта информация ему кажется такой же курьезной, какой наверняка покажется и им.

– Один из местных слышал голоса.

– Голоса?

– Мужские голоса, – кивнул Нагиб. – Женские голоса. Иностранцев.

– Где?

– Я толком так и не понял. Я же не знаю местность, как вы. Да и свидетель оказался не особо толковым. Но где-то в Амарне.

– И что, по-вашему, мы должны сделать?

– Да ничего! – ответил Нагиб. – Просто мне придется, учитывая, что происходит, туда наведаться.

Халед смерил его скептическим взглядом.

– Вы собираетесь туда поехать сейчас?

Нагиб от души рассмеялся.

– Вы считаете меня сумасшедшим? Конечно, нет. Но если вы не возражаете, я с ним приеду завтра с утра пораньше, чтобы он показал мне это место. Конечно, если есть желание, можете поехать с нами. Я знаю, что толку от этого наверняка не будет, но с этими заложниками и всем остальным…

– Разумеется, – сухо кивнул Халед. – Утром. Никаких проблем.

– Спасибо, – поблагодарил Нагиб. – Тогда до завтра.

ГЛАВА 50

I

Капитан Халед Осман, сжав кулаки, наблюдал из окна, как Нагиб сел в машину и уехал. Когда в потоках дождя скрылись задние фонари, он обернулся к Фейсалу и Абдулле.

– Кто-то слышал голоса. Мужские голоса. Женские голоса. Иностранцев. И как вы это объясните?

– Это наверняка какая-нибудь ошибка, сэр, – пролепетал, пятясь, Абдулла. – Совпадение. Туристы. Журналисты.

– То есть вы говорите, что пропустили туда туристов и журналистов?

Абдулла опустил вниз глаза.

– Нет, сэр. Но не исключено, что они проскользнули, пока… – Он замолчал, поняв, что босс ему не верит.

Халед сложил руки на груди и переводил взгляд с Абдуллы на Фейсала. – Вы так и не сделали, что было велено?

– Сделали, – сказал Абдулла. – Клянусь, это правда!

– Вы убили их?

Абдулла побледнел.

– Убили, сэр? – Он с трудом проглотил слюну. – Но вы не говорили их убивать!

– Что?

– Вы сказали «заставить их замолчать», сэр, – вмешался Фейсал. – Именно это мы и сделали.

Лицо Халеда стало каменным.

– Заставили замолчать? И каким это образом?

– Мы положили доски над шахтой, – пояснил Фейсал, – и накрыли их одеялами и простынями. Через них никаких голосов не было слышно.

– А кто-то все-таки услышал! – возразил Халед. – И завтра сюда приедет полиция искать их. И они снова услышат голоса! – Он наклонился над Фейсалом и заглянул ему в глаза. – Нас всех повесят, потому что ты ослушался прямого приказа. И как тебе это? Есть чем гордиться?

– Но они вернутся только утром, – уточнил Нассер.

– Да, – согласился Халед. Он услышал от них первые разумные слова. Он взглянул на часы – время у них еще оставалось. – Возьмите киркомотыги и веревку, – приказал он. – Все, что может понадобиться, чтобы открыть вход и снова запечатать его. – Он инстинктивно дотронулся до «вальтера». Как бы он им ни дорожил, но сейчас от него мало проку. Он открыл ящик и прикрепил к поясу две гранаты, прихваченные на память об армии. – Тогда пошли, – скривившись, сказал он и открыл дверь навстречу бушевавшей непогоде.

Они бегом добрались до машины, залезли в кабину и тронулись к царскому вади, не подозревая о пассажире, спрятавшемся на крыше машины.

II

Вода добралась уже до подбородка Лили. Чтобы дышать, ей приходилось запрокидывать голову. Левая рука, которой она поддерживала Гейл, уже онемела. Та слабо дышала, но все еще находилась без сознания. Лили подвинула ее немного в сторону и поменяла руки. Она забралась уже на самый верх насыпанного ими холма, но он под тяжестью ног постепенно проседал вниз. Она всхлипнула от страха и одиночества.

Скоро настанет момент, когда ей придется сделать выбор. Возможно, ей удастся какое-то время держаться на плаву, цепляясь за неровные стены, но тогда она уже не сможет поддерживать Гейл. Она и так уже была на грани полного истощения. И чем дольше она держала Гейл, тем больше расходовала сил. Отпустить Гейл представлялось единственным выходом. Никто этого не увидит и никто никогда не узнает. А даже если и узнает, то поймет, что у нее не оставалось выбора.

– Ладно! – сказала она себе. – На счет «десять».

Она глубоко вдохнула и начала считать вслух. Однако, сосчитав до семи, остановилась, поняв, что не сможет так поступить. Просто не сможет.

По крайней мере сейчас.

Потом.

III

Нагиб наблюдал, как Халед со своими людьми направился к царскому вади, радуясь, что первая часть плана Нокса прошла так гладко. Он достал мобильник и позвонил начальнику.

– Опять ты! – вздохнул Гамаль. – Что на этот раз?

– Ничего, – ответил Нагиб. – Но я слушал полицейскую волну. Вы не ищете сбежавшего иностранца?

– Конечно, ищем, черт побери! И ты это знаешь!

– Мне кажется, я знаю, где он может быть. Иностранец, высокий, лет тридцати – тридцати пяти. Лицо сильно разбито.

– Это он! Это точно он! Где?

– Он был на машине с какими-то людьми.

– С кем?

– Я не видел. Они поехали в сторону царского вади.

– Следи за ними, слышишь? – закричал Гамаль. – Мы выезжаем.

– Ладно. – Нагиб отсоединился и кивнул Тареку, сидевшему рядом с автоматом Калашникова на коленях.

– Все по плану? – спросил Тарек.

– Все по плану, – подтвердил Нагиб.

Тарек ухмыльнулся, отпустил стекло и подал знак своему сыну Махмуду, сидевшему за рулем грузовика сзади. В кузове сидело не меньше дюжины гаффиров, вооруженных до зубов и мечтавших навсегда избавиться от Халеда.

Пришла пора действовать.

ГЛАВА 51

I

Дверь камеры Клэр открылась, и в нее ворвался Огюстэн, за которым едва поспевал невысокий худощавый мужчина в отлично сидевшем сером костюме.

– Вы что-нибудь им сказали? – спросил Огюстэн.

– Нет. – Но она была очень к этому близка. Она уже решилась довериться Хосни, но в это время вернулся Фарук, вновь заставивший ее замкнуться в себе. Хосни в отчаянии закатил глаза и даже позволил себе заговорщицки улыбнуться Клэр – они оба знали, как далеко ему удалось продвинуться.

– Молодчина! – обрадовался Огюстэн и чмокнул ее в лоб. Но тут же отступил, сообразив, что, возможно, позволил себе лишнее. – Я хотел сказать, что очень важно сначала посоветоваться с адвокатом.

– Конечно, – согласилась она.

– Отлично. Тогда пошли.

– Я могу идти?

Огюстэн кивнул на своего спутника:

– Это мистер Нафиз Зидан, лучший адвокат Александрии. Я пользовался его услугами пару раз и знаю, насколько он хорош. Он все устроил – вы можете уйти, если обещаете зайти завтра после обеда. Годится?

– А вы со мной придете?

– Конечно! И Нафиз тоже.

– Тогда я согласна, – ответила она и повернулась к египтянину: – Спасибо вам.

– К вашим услугам, – поклонился он.

Пока они шли к выходу, она опиралась на руку Огюстэна – почему-то быстро идти ей было трудно.

– Нам пришлось принять некоторые условия, чтобы добиться вашего освобождения, – сказал француз. – Самым важным было вытащить вас отсюда.

– Какие условия?

– Первое, это они изъяли ваш паспорт до окончания следствия. – Он подержал ей дверь, помог спуститься по ступенькам и подвел к машине Майсура, стоявшей у крыльца. – Я также был вынужден заверить их, что вы не попытаетесь покинуть страну.

– Не попытаюсь, – обещала она, залезая в машину. – А сколько это займет?

– Быстро не получится, – признал Огюстэн, садясь рядом. – В Египте редко торопятся. – Он взял ее руку и ободряюще сжал: – Но вам не надо волноваться. Все устроится. Мы с Мансуром придумали историю…

– Ай-я-яй! – запротестовал сидевший спереди Нафиз, закрывая уши. – Я не могу это слышать. Я – адвокат!

– Простите, мой друг, – засмеялся Огюстэн и повернулся к Клэр: – Просто доверьтесь мне. Все будет хорошо. В Египте важно, с кем вы знакомы. Обычно меня от этого воротит. Но сегодня ужасно радует. Потому что я знаю кучу народу, Клэр. Много влиятельных людей с большими связями. И я их побеспокою, если понадобится.

– Спасибо, – сказала она.

– Я еще кое-что пообещал от вашего имени. Под свою личную ответственность я гарантировал, что вы явитесь на все допросы и судебные заседания, если до них дойдет дело, хотя оно и не дойдет. Однако боюсь, что вам придется побыть какое-то время моей гостьей.

– А я вам не помешаю?

– Конечно, нет! Я буду только рад!

Она опустила глаза на свою руку, которую Огюстэн по-прежнему продолжал держать. Он понял, о чем она подумала, сильно покраснел, отпустил руку и отодвинулся в сторону.

– Нет-нет! – запротестовал он. – Это совсем не то, что вы подумали. У вас будет своя спальня. Вернее, моя спальня, а я буду спать на диване в гостиной. Только возьму одеяло и подушку. Я уже не раз так спал раньше. Там удобно, даже удобнее, чем на кровати. Я и сам не знаю, почему не сплю там все время, но вас точно никто не потревожит. Вот что я хочу сказать. Даю вам слово. – Он перестал нести этот ребяческий вздор, глубоко вдохнул и заглянул ей в глаза, желая убедиться, что успокоил ее. Посчитав, что не окончательно, он предпринял новую попытку. – Честно, Клэр, – искренне сказал он, – после того риска, на который вы пошли ради меня, я ни за что в жизни не стал бы пользоваться тем положением, в котором вы оказались.

Наступила долгая пауза.

– Я вам верю, – наконец сказала она.