Текст книги "Тайна исхода"

Автор книги: Уилл Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

II

Нокс откинулся в кресле, заставив его мягкую кожу сладострастно охнуть, и постарался осмыслить услышанное. Петерсон со своей командой отрезали у мумий шесть ушей, чтобы проверить их татуировки в ультрафиолетовом свете. Это, вкупе с предыдущими раскопками Техасского общества библейских археологов в Кефалинии, означало только одно – они шли по следам карпократов. Неясным было только – зачем.

Костас поразмышлял пару мгновений, когда Нокс адресовал ему этот вопрос.

– А эти твои техасские археологи сильно религиозны?

– Да.

– Тогда, возможно, дело вот в чем. Видишь ли, карпократы славились тем, что… Извини. – В дверь звонили, и Костас, недоговорив, поднялся и пошел открыть.

– Конечно. – Нокс тоже поднялся и подошел к столу, где лежала раскрытая энциклопедия, и поискал статью о карпократах, но не нашел. Тогда он подошел к полкам и, покопавшись, вытащил тонкую книгу в кожаном переплете с биографией Филона Александрийского. [84]84
  Выдающийся представитель еврейского эллинизма, богослов, апологет иудейства и религиозный мыслитель, оказавший большое влияние на последующее богословие.


[Закрыть]Крашеный переплет пачкался, оставляя на пальцах и ладонях коричневые следы, напоминавшие высохшую кровь.

Дверь в библиотеку снова открылась. Нокс обернулся и увидел бледного и потрясенного Костаса.

– Что случилось? – спросил он, но тут же все понял и похолодел, увидев за спиной грека двух полицейских. Он считал себя здесь в безопасности и позволил себе расслабиться. Но они каким-то образом разыскали его. На какую-то секунду ему пришла в голову мысль попробовать бежать, но бежать здесь было некуда. И он заметил, как в улыбке дрогнул уголок рта полицейского, будто он только ждал предлога, чтобы применить силу. Нокс заставил себя смириться, решив спокойно проследовать с ними и постараться выяснить, что, черт возьми, происходит и как им удалось его выследить.

III

Огюстэну и Фаруку не удалось узнать абсолютно ничего от студентов Петерсона. С короткой стрижкой «ежик» и блаженными улыбками они все как на подбор казались одинаковыми и твердили одно и то же.

– А ваше имя? – спросил Фарук последнего.

– Грин, сэр. Майкл Грин, – ответил он и обернулся через плечо на Петерсона, будто хотел удостовериться, что назвал его правильно.

– И вы также видели нарушителя?

– Да, сэр.

– Расскажите об этом.

– Ну, было уже темно, знаете. И я не думаю, что…

Зазвонил мобильник Фарука. Тот вздохнул и посмотрел на Огюстэна.

– Мне надо ответить на звонок, – сказал он. – Выслушайте его.

– Конечно, – ответил Огюстэн, подавляя зевок. Он кивнул молодому человеку продолжать, а Фарук тем временем вышел.

– Я говорил, что вряд ли смогу добавить что-нибудь к рассказу остальных.

– И все же. Что делал нарушитель?

– Простите?

– Он стоял, сидел, полз? Шел навстречу? Уходил? Во что он был одет? Какого цвета волосы? Заметил ли, что его обнаружили?

– А-а. – На щеках Майкла появился румянец, и он снова взглянул на Петерсона. – Сейчас трудно вспомнить точно, – сказал он. – Все произошло так быстро.

– Но что-то вы должны помнить?

Петерсон сделал шаг вперед.

– Вы же не пытаетесь давлением на свидетелей заставить их сказать то, чего они не видели?

– Я просто хочу убедиться, что он ничего не забыл.

– Ты ничего не забыл, Майкл? – спросил Петерсон.

– Нет, сэр.

– Вот видите, доктор Паскаль. Он ничего не забыл.

– Хорошие новости, – объявил вернувшийся Фарук, закончив разговор. – Мои люди взяли Нокса.

У Огюстэна сжалось сердце.

– Что?

– Вы знаете, доктор Паскаль, что я ненавижу больше всего на свете? – вместо ответа спросил Фарук. – Когда меня принимают за идиота. Все, с кем я утром разговаривал в Высшем совете. Знаете, что они мне сказали? Они сказали, что если я хочу найти Нокса, то надо поговорить с вами, доктор Паскаль. Вы – его лучший друг. А когда я спросил у вас о Ноксе, вы мне не сказали ни слова о вашей большой дружбе. Ни слова. Вы думаете, я – идиот? Вы так думаете?

– О Господи! Вы говорите по-французски?..

Хук правой Фарука пришелся как раз по ребрам Огюстэна.

– А это за то, что назвали мою мать жирной коровой, – пояснил он.

ГЛАВА 29

I

Камера лежала там, где Лили уронила ее. Объектив и дисплей были в целости, но блок питания отскочил и, несмотря на все старания Халеда, никак не вставал на место. Он передал его Фейсалу, который среди них считался самым мастеровым, и велел починить.

После быстрого осмотра тот покачал головой:

– Для этого нужны инструменты. – Покопавшись в сумке, где лежала камера, он нашел провода. – А вот это должно сработать, – пояснил он. – Можно попробовать подсоединить их к источнику питания в Царской усыпальнице.

Халед кивнул. Идея была хорошей, только придется чем-то закрыть фрески, чтобы не выдать себя.

– Нассер, – приказал он, – принеси одеяла и простыни из другой гробницы. Абдулла, ты включишь генератор. – Он подошел к пленникам: – Ваши вещи, пожалуйста. Телефоны, кошельки, часы, ключи, драгоценности. Все. Положите на землю. – Для убедительности он дал им пару тычков, собрал все вещи и сложил их в сумку из-под камеры. – Теперь вставайте! – скомандовал он.

– Что вы собираетесь с нами сделать? – жалобно спросил Стаффорд.

– Шевелитесь!

Генератор заработал как раз в тот момент, когда они добрались до Царской усыпальницы: лампочки на полу мигнули и загорелись ровным светом. Они затолкали пленников в погребальную камеру. Фейсал подключил и проверил работу камеры. Она работала. Наконец-то хоть что-то стало получаться. Пришел Абдулла, а за ним Нассер с ворохом пыльных простыней. В правом крайнем углу камеры на некотором возвышении находилась грубо высеченная ниша. Они укрепили там простыни и свесили их вниз до пола, полностью закрывая фрески.

Довольный проделанной работой, Халед поискал в кармане ручку и, усевшись на пол, принялся составлять послание.

II

Полицейские поместили Нокса в сырую камеру предварительного заключения, где уже томились двое задержанных. Один из них – высокий худой парень со спутанной бородой и в желтоватой галабайе, который постоянно перебирал четки и что-то, не переставая, бормотал. Другому, с нездоровым цветом лица и в мятом белом костюме, было за сорок. Он лежал на кушетке напротив и постоянно вскакивал, потирая руки и щеки, как опустившийся наркоман.

Каменные стены, размягченные сыростью, испещряли надписи, и Нокс, чтобы убить время, принялся их читать. Однако его мысли занимало совсем другое. Только Огюстэну было известно, что он отправился к Костасу. И фотографии, которые он обнаружил в папке, давали ему мотив. Но Огюстэн – его самый близкий друг, и Нокс никогда не встречал людей, которые были бы более преданы друзьям, чем француз. Он ни за что бы его намеренно не выдал. Значит, причину нужно искать в чем-то другом.

Прошло не меньше часа, когда дверь наконец открылась, и полицейский кивком велел ему выходить. Он прошел через комнату отдыха, где полицейские смотрели футбол на висевшем на стене экране, а затем по узкому коридору – в помещение для допросов, где сел на стул возле деревянного стола. Через минуту появился тучный полицейский с блокнотом в одной руке и пачкой сока в другой.

– Что происходит? – с вызовом спросил Нокс.

Полицейский уселся, будто не слышал вопроса, написал имя Нокса и посмотрел на часы, чтобы зафиксировать время. Для человека такой комплекции у него был на редкость аккуратный почерк.

– Меня зовут Фарук, – представился он. Нокс не удержался и хмыкнул – имя Фарук давалось человеку, который мог отличить правду от лжи. Фарук внимательно на него посмотрел: – Значит, вы понимаете по-арабски.

– Более-менее, – ответил он и тут же понял, что выдал себя. – А вы говорите по-французски, так ведь?

Фарук хитро ухмыльнулся.

– Более-менее, – признал он. – Вы давно живете в Египте?

– Десять лет.

– Я могу взглянуть на ваши документы?

– Они у меня не с собой.

– Если вы прожили здесь десять лет, то должны были бы знать, что их надо постоянно иметь при себе.

– Я могу съездить за ними, если хотите.

Фарук побарабанил ручкой по блокноту, размышляя, с чего лучше начать.

– Скажите мне вот что, мистер Нокс, – заговорил он, – вчера вы попали в серьезную автомобильную аварию и потеряли сознание. Вас привезли в больницу, что представляется вполне разумным местом для раненого человека после аварии. Этим утром вы совершили побег. Почему?

– У меня нет страховки. А расценки там запредельные.

– Мистер Нокс, вчера погиб человек. Вы находите это забавным?

– Нет.

– Тогда я спрошу еще раз: почему вы бежали?

Нокс помедлил. Правда будет выглядеть невероятной, но попробовать стоило.

– В мою палату вошел человек, – ответил он, – и пытался убить меня.

– При том что вход в палату охранял один из моих людей?

– Он накрыл мне лицо подушкой.

– Вы думаете, я поверю в это?

– А зачем еще мне нужно было бы убегать?

Фарук снова побарабанил ручкой.

– Опишите мне этого человека.

– Было темно. И я пережил сильное потрясение.

– А почему не позвать на помощь?

– Я пытался, но не было голоса, и я не мог говорить. Но мне удалось опрокинуть стойку для капельницы. Больше я ничего не мог сделать. Прибежал ваш человек. Затем он привел медсестру. Она поставила стойку на место. Я хотел ему сказать, но… – Он беспомощно показал на горло. – Спросите своего полицейского, если не верите.

Фарук пристально смотрел прямо в глаза Нокса, стараясь заставить его отвести взгляд, но тот его выдержал.

– Подождите здесь, – сказал Фарук, поднимаясь. – Я ненадолго.

III

От страха при виде приготовлений Халеда и его подчиненных в животе у Гейл закололо, будто разыгралась язва. Она уже видела в глазах Халеда решимость убить. Она не сомневалась, что он без колебаний убил бы их всех, не зазвони телефон Стаффорда. Она знала, что ее жизнь зависит от того, что он решит.

Нассер и Абдулла разорвали простыни на узкие полоски и обмотали ими свои лица, оставив узкие щели для глаз и ноздрей, сразу превратившись в людей, внушающих ужас своей анонимностью, Фейсал вскрыл упаковку нового диска и вставил его в камеру Лили. Халед закончил составлять обращение и подошел к ним.

– На колени! – приказал он. Они послушно опустились на колени. – Читай! – велел он, сунув бумагу Гейл.

Она взглянула на записку и, увидев, что на ней наспех написано по-арабски, с тревогой подняла глаза:

– Я не понимаю.

Ствол «вальтера» уперся ей в переносицу.

– Читай!

– Не делайте этого! – сказал Стаффорд.

Халед с размаху стукнул его по щеке пистолетом с такой силой, что тот закричал от боли и повалился на бок. На руке, которой он машинально прикрыл щеку, показалась кровь. Стаффорд медленно убрал руку и в шоке не сводил с нее взгляда невидящих глаз. Халед направил пистолет на него, но смотрел на Гейл.

– Ты прочитаешь, – сказал он.

– Да, – согласилась она, чувствуя, что вот-вот лишится чувств от ужаса происходящего.

Он отошел назад и встал за Фейсалом, скрестив руки, совсем как продюсер низкопробного фильма, а Нассер и Абдулла с замотанными тряпкой лицами заняли места позади пленников, держа оружие на груди. Стаффорд снова поднялся на колени – из рассеченной ударом щеки текла кровь. Халед постучал Фейсала по плечу. Загорелся красный огонек, показывая, что запись включилась. Офицер кивнул Гейл, давая команду начинать. Это был, возможно, ее последний шанс связаться с внешним миром. Она устроилась поудобнее, подтянув под себя ноги, выпрямилась и расправила плечи. Она переложила листок в левую руку и подняла правую, чтобы подчеркнуть драматизм момента.

– Мы – пленники Исламского братства Асьюта, – начала переводить она. – Наши похитители обращаются с нами хорошо. Они обещают обращаться хорошо, если не будет предпринято попыток разыскать нас. Они обещают отпустить нас, не причинив никакого вреда, если на свободу будут выпущены их братья, ложно обвиненные в убийстве двух девушек, и с них будут сняты все обвинения. Если их не отпустят в течение четырнадцати дней, то Исламское братство Асьюта снимает с себя всю ответственность за последствия. Хвала Аллаху!

Огонек записи погас. Халед ее просмотрел и удовлетворенно кивнул. Фейсал вынул диск и передал его начальнику. Он осторожно взял его за края, чтобы не оставить отпечатков, и вложил в упаковку. Сердце Гейл лихорадочно забилось от волны накатившего ужаса. Она поняла, в чем заключался план Халеда, и если он собирался их все равно убить, то сейчас было самое время.

IV

– Ну как? – спросила Ясмин, встречая Нагиба на пороге. – Как прошел день?

Нагиб понимал, что именно хочет узнать жена. Ее интересовало, нашел ли он убийцу и в безопасности ли их дочь.

– Неплохо, – ответил он.

Ясмин поцеловала Хуснию в макушку.

– Беги поиграй, – сказала она, – нам с папой надо поговорить.

Хусния забрала куклу и направилась в соседнюю комнату, хотя по ее взгляду Нагиб понял, что она наверняка решит подслушать, о чем они будут разговаривать.

– Итак? – спросила Ясмин.

– Нет никакой связи между девочкой, которую я нашел, и убитыми в Асьюте, – ответил Нагиб. – Я уверен.

– Как ты можешь быть уверен?

– Я даже не думаю, что ее убили. Судя по всему, это несчастный случай. Я думаю, что бедняжка просто искала артефакты во время бури. Наверное, что-то упало ей на голову, она потеряла сознание и потом захлебнулась. А может, она просто сорвалась, взбираясь на гору.

– А потом она встала, пошла в пустыню и похоронила себя, завернув в мешковину?

– Нет, – признал Нагиб.

– Тогда – что?

Он покачал головой.

– Пока не знаю. Что-то здесь явно не так. Но это не означает какой-то связи с Асьютом. И не похоже на убийство.

– Но ты ведь выяснишь, правда? Я хочу быть уверенной.

– Гамаль прав, любимая. У нас есть более срочные дела.

– Она была совсем юной, – не сдавалась Ясмин. – Я рада, что это не убийство. Я правда рада. Но она только начинала жить, она из твоего района и находилась под твоей защитой. Ты должен выяснить, что произошло, это – твой долг.

Нагиб вздохнул.

– Я поговорю завтра утром с гаффирами, [85]85
  Хранитель, сторож храма или гробницы.


[Закрыть]– пообещал он. – Может, они что-то знают.

V

– Ну что? – спросил Нокс, когда Фарук вернулся. – Ваш человек все подтвердил? Он сказал, что стойка капельницы упала, так ведь?

– Согласимся на том, что она упала, – нехотя признал Фарук. – Ну и что? Это могло произойти случайно.

– Да уж!

– Очень хорошо. Вы опрокинули ее из-за этого таинственного нападавшего, которого никто больше не видел. Этот человек хочет вас убить, но вы его раньше никогда не встречали и не можете опознать.

Нокс помолчал.

– Я думаю, что им может быть некто по имени Петерсон.

– Преподобный Эрнст Петерсон? – нахмурился Фарук. – Человек, который спас вам жизнь?

– Прошу прощения?

– Вы слышали меня. Он нашел вас после аварии и, рискуя жизнью, вытащил из джипа, прежде чем вы задохнулись. Затем отвез вас в больницу. И это тот человек, который хотел вас убить?

– Я не знал, – ответил ошеломленный и окончательно сбитый с толку Нокс, качая головой.

– Возле больницы вы взяли такси. Куда вы направились?

– Просто поехал.

– Просто поехал?

– Можно воды? – попросил Нокс. – Стакан воды? Просто попить!

– Когда вы скажете, куда поехали.

– На Латинское кладбище.

– Вы поехали прямо туда?

– Вы обещали дать мне воды.

Фарук поднялся из-за стола и, выглянув в коридор, велел принести воды.

– Вы отправились туда прямо из больницы? – спросил он, усаживаясь на место.

– Да.

– Это странно. Потому что мои коллеги получили утром телефонный звонок. От женщины, которая заявила о вторжении в свою квартиру.

– И что?

– Этот человек напал на нее и насмерть испугал. И что самое удивительное, его описание точно подходит под ваше. А знаете, кто над ней живет? Ваш друг Огюстэн Паскаль. Да. Тот самый человек, которому вы звонили.

– И вы за этим меня сюда привезли? Поговорить о Паскале?

Фарук достал сигареты в мягкой пачке и вытащил одну губами.

– Угостить? – предложил он.

– Нет, спасибо.

Полицейский закурил, выпуская дым через ноздри.

– Вы совершенно правы, – улыбнулся он. – Я привез вас сюда не обсуждать мистера Паскаля. Я привез, чтобы предъявить обвинение в убийстве Омара Тофика.

ГЛАВА 30

I

Пока они находились в Царской усыпальнице, наступила ночь. Гейл пробиралась между блестевшими как кости камнями на дне пересохшего русла, а потом начала взбираться на холм. Дорогу показывал Фейсал, чья фигура с обмотанным тканью лицом зловеще выделялась впереди. Он уверенно шагнул на горную тропу, легко находя место, куда ступить, но Гейл практически ничего не видела, и ему пришлось обернуться и посветить ей фонарем. Она сделала первый шаг, потом другой, чувствуя, что ноги ее плохо слушаются. Когда она наконец добралась до конца, Фейсал улыбнулся, рассчитывая на ответную улыбку, своего рода прощение или по меньшей мере понимание, но она вспомнила, как угощала его шоколадом, и смерила таким уничтожающим взглядом, что он виновато потупил глаза.

Он откинул полог из мешковины, закрывавшей вход, и провел ее по темному проходу в скале, напоминавшему дупло расщепленного молнией дерева. Направленный вниз луч фонаря осветил низкий зал с двумя рядами толстых колонн, высеченных из песчаника, и грудами мусора, забившими все проемы. Остальные были уже там. Халед провел их дальше к шахте. В нее спускалась веревочная лестница, один конец которой закреплялся с помощью металлического колышка, вбитого в землю.

– Спускайтесь! – скомандовал он.

– Что вы собираетесь с нами сделать?

– Я сказал – спускайтесь!

Она села на землю, свесив в шахту ноги, и повернулась лицом к лестнице, ухватившись за веревку. Локти больно царапались о каменистый пол, и она одной ногой лихорадочно пыталась нащупать первую ступеньку. Наконец ей это удалось, и Фейсал посветил ей сверху фонарем, облегчая спуск: стены шахты были из цельного известняка, а на полу валялся мусор. В неровном свете она заметила огарок свечи, державшийся на камне заплывшим воском, и полкоробки спичек, которые она сразу убрала. Следующим спустился Стаффорд, и последней – Лили. Извивающуюся, как змея, лестницу втянули наверх, оставляя их в смертельной ловушке. Наверху о чем-то поговорили, затем послышались удаляющиеся шаги, и наступила полная тишина.

– Эй! – крикнул Стаффорд. – Есть там кто-нибудь? – В ответ только эхо и тишина. – Вы думаете, они ушли? – спросил он.

Гейл чиркнула спичкой, зажгла свечку и поднесла ее к стенам – они были слишком отвесными и высокими, чтобы забраться, даже если бы у них нашлось, чем продолбить, за что зацепиться.

– Что они собираются с нами сделать? – спросила Лили. – Они об этом что-нибудь говорили?

– Нет.

– Но хоть что-то они должны были сказать!

– Я думаю, что они и сами пока не знают, – ответила Гейл. – Наверное, решат по ходу.

– Что ты имеешь в виду?

Она глубоко вздохнула. Пламя свечи трепетало, а ее неровный свет придавал обстановке ощущение скорби, будто кто-то умер.

– Они запутались и не знают, как поступить. На это место они наткнулись случайно и должны были сообщить об этом, но вместо этого решили ограбить его. А это очень серьезное преступление. Если их поймают, то засадят в тюрьму на долгие годы.

– Тогда зачем они пошли на это?

– Потому что они бедные. Призывники получают, думаю, долларов триста в год. Представь, как на это прожить. Представь, как на это жениться и вырастить детей. И вдруг они натыкаются на артефакт стоимостью тысячу долларов. Один-единственный. Что бы ты сделала?

– Вы говорите, будто жалеете их, – заметил Стаффорд.

– Они отпустят нас, правда? – спросила Лили. – Я имею в виду, что им придется.

Гейл ответила не сразу, но ее молчание было достаточно красноречивым. – Полиция нас найдет, – наконец сказала она.

– Но нас будут искать в Асьюте!

– Искать будут везде, – заверила Гейл. – В чем местная полиция не испытывает недостатка, так это в людях. Нам нужно просто сохранять спокойствие.

Пламя свечи снова вздрогнуло – фитиль горел почти у самого основания. Они не могли позволить себе расточительность, и Гейл загасила свечу, погрузив шахту в полную темноту.

II

– Убийство? – возмутился Нокс. – Что вы хотите этим сказать?

– Именно то, что вы слышали, – ответил Фарук. – То, что вы умышленно убили Омара Тофика и пытались выдать это за автомобильную аварию.

– Да вы с ума сошли!

– Скажите, мистер Нокс, сколько времени вы владели джипом?

– Что?

– Ответьте на мой вопрос, пожалуйста.

– Не знаю. Лет десять.

– А скажите – на месте пассажира был ремень безопасности?

– О Господи! – воскликнул Нокс. Он наклонился вперед и спросил, глядя Фаруку в глаза. – Так он погиб из-за этого?

– А место водителя было оборудовано ремнем безопасности. И вы это знали, не случайно сами были пристегнуты, когда вас нашли. И вы наверняка согласитесь, что если водитель намеренно опрокинул машину в канаву, то у него имелись все шансы отделаться легкими повреждениями, а пассажир наверняка должен был серьезно пострадать, если не погибнуть.

Нокс ошеломленно покачал головой.

– Чтобы так поступить, надо быть сумасшедшим.

– Не сумасшедшим. Но очень мотивированным.

– И какой у меня мог быть мотив, чтобы сделать это?

– А это вы должны сказать мне сами, не так ли?

– Но это безумие! – возмутился Нокс. – Омар был моим другом. Я не убивал его! Клянусь, я это не делал!

– А мне казалось, что вы потеряли память. Откуда такая уверенность?

– Потому что я никогда не смог бы так поступить! Спросите кого угодно!

– Мы и спрашиваем.

– Что ж, хорошо, – отозвался Нокс, но внутри ему стало не по себе. И правда, кто знает, на что способен человек в минуту стресса? А главное – кто знает, что о нем скажут другие?

– Я слышал, что вы весьма знамениты в археологических кругах, – сказал Фарук. – И очень любите появляться в новостях.

– Такое случилось лишь однажды. И это не значит, что мне понравилось.

– Но это входит в вашу жизнь и становится ее частью, – ухмыльнулся Фарук. – Это наполняет жизнь смыслом. А когда все кончается, то образуется пустота.

– Говорите за себя и не приписывайте мне своих взглядов.

– Вы знаете, как все случилось, по моему мнению? – спросил Фарук. – Я думаю, что вчера вечером вы что-то нашли. На раскопках Петерсона. Вот за этим вы и вернулись с темнотой. Затем между вами и мистером Тофиком возник спор, что с этим делать дальше. По словам коллег, он был исключительно порядочным человеком. Он настаивал на том, чтобы все провести по официальном каналам и доложить Генеральному секретарю в Каир. Но вас это не устраивало. Все говорят о том, что вы очень не ладите с Генеральным секретарем и терпеть не можете друг друга. Мысль о том, что вся слава, все Внимание достанется ему, в то время как заслуга была ваша… Вынести такое вы не смогли, верно? И тогда вы решили заставить Омара замолчать.

– Это полная ерунда!

– Вы знаете, чем я занимался этим утром, мистер Нокс? Ездил сообщить семье Омара Тофика о его гибели. Это – самая неприятная часть моей работы, с чем, я уверен, вы согласитесь. Вы хорошо знаете его семью?

Нокс отрицательно покачал головой:

– Он никогда не говорил о ней.

– Меня это не удивляет. Он был настоящим и уважаемым ученым.

– К чему вы клоните?

– Его отец – очень влиятельный человек, мистер Нокс, – снова ухмыльнулся Фарук. – И все его братья тоже очень влиятельные люди.

Нокс похолодел.

– Вы же не хотите сказать, что…

– Боюсь, что да, мистер Нокс. Они очень расстроены, поверьте мне. Они ждут объяснений. Мне пришлось сказать им, что за рулем находились вы. Мне пришлось сказать, что на пассажирском сиденье не обнаружилось ремня безопасности.

– Господи.

– Они считают вас виновным в его смерти, мистер Нокс. И они – опасные люди, уверяю вас. Не такие, кто может просто проглотить смерть сына и брата и ничего не предпринять.

– И они за мной охотятся?

– Вы спросили, почему я привез вас сюда, – продолжал Фарук. – Я хотел поговорить с вами, это верно. Но меня беспокоит ваша безопасность. Это мой город, мистер Нокс. Я не допущу, чтобы здесь убивали людей. Даже иностранцев. Даже убийц. Но скажу вам одно – я ни за что не хотел бы оказаться на вашем месте.

– Я не делал этого, – безнадежно повторил Нокс.

– Было бы очень хорошо, если бы к вам вернулась память как можно скорее, – посоветовал Фарук, поднимаясь. – Мы увидимся завтра утром. И на вашем месте я бы провел ночь с пользой.