Текст книги "Тайна исхода"

Автор книги: Уилл Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

III

– Мы здесь все умрем, – всхлипывая, причитала Лили. – Так и будет.

– Нас найдут, – ответила Гейл.

– Никто нас не найдет.

– Нет, найдут!

– Откуда такая уверенность?

Гейл помолчала. Она еще не говорила о Ноксе и о послании, адресованном ему. Шансы были невелики, и ей не хотелось перекладывать ответственность за надежду на него. Но Лили находилась на грани нервного срыва и нуждалась в надежде.

– У меня есть друг, – сказала она.

– А-а, у тебя есть друг! – язвительно повторила Лили. – И нас поэтому спасут!

– Да! – подтвердила Гейл.

Уверенность в ее голосе, казалось, слегка успокоила Лили, но она не сдавалась, чувствуя, что может вытянуть из Гейл побольше.

– И как нам может помочь твой друг? – не унималась она. – Он – медиум или что-то в этом роде?

– Я сказала ему, где нас искать.

– Что? – переспросил Стаффорд из темноты.

– Когда записывали обращение, я дала ему знать, что мы в Амарне, а не в Асьюте.

– Каким образом?

– Это сложно объяснить в двух словах.

Стаффорд хмыкнул, не скрывая иронии:

– А вы куда-то спешите и боитесь опоздать? Я правильно понял?

– Существует изображение Эхнатона, с которым мы оба знакомы, – вздохнула Гейл. – Положение, в каком он сидит, очень необычно.

– Вы поэтому поменяли позу, когда зачитывали обращение?

– Да.

– Но я не помню, чтобы видел такое изображение Эхнатона.

– Нет? – отозвалась Гейл.

Наступило короткое молчание. Гейл отлично представляла, с каким каменным выражением сидит Стаффорд.

– И вы действительно считаете, что ваш друг может сделать нужные выводы? – спросил наконец он. – Из одной лишь позы?

– Да. Я так считаю.

Лили дотронулась до ее руки.

– А как его зовут, этого друга?

Гейл глубоко вдохнула. Произнести его имя вслух ей казалось похожим на какое-то признание.

– Дэниел Нокс.

– А его послушают? Я имею в виду, что от него будет мало толку, если его никто не знает. Он известен?

– О да, – утвердительно ответила Гейл, радуясь, что на этот раз она была уверена в своих словах. – Он очень хорошо известен.

ГЛАВА 33

I

Металлическая дверь комнаты допросов со скрипом открылась, и вошел Фарук с подносом, на котором стояли две чашки кофе, лежала стопка бумаги и магнитофон. Он поставил поднос на стол и сказал:

– Я слышал, что сегодня ночью вы нарушили покой?

– Мою подругу захватили в заложники, – ответил Нокс. – И она послала мне сообщение.

– Как же, как же, – отозвался Фарук. – То самое пресловутое сообщение. Мои коллеги обсуждают его все утро.

– Вы должны сказать об этом следственной бригаде. Это может быть важным.

– Сказать им что именно? Что, по вашему мнению, она послала вам сообщение, но вы не знаете, какое именно? И чем это может помочь?

– Отпустите меня. И я все выясню.

– Конечно. Мне надо выпустить всех убийц, верно? Чтобы они помогли вам в поисках.

– Пожалуйста! Умоляю! По крайней мере сообщите тем, кто ведет следствие по похищению заложников…

– Мистер Нокс, успокойтесь. Один из моих коллег уже связался с Асьютом, уверяю вас. Они перезвонят, если захотят узнать больше. Пока звонков нет. Если они позвонят, я дам вам знать. Даю вам слово. А теперь мы можем заняться нашими делами?

– Нашими делами?

Фарук закатил глаза.

– Вчера вечером я предупредил вас, что собираюсь выдвинуть обвинение в убийстве Омара Тофика, помните? Или вы забыли?

– Нет, не забыл.

– Это хорошо. К вам еще не вернулась память? Вы готовы рассказать, что произошло на самом деле? Почему вы заехали в кювет?

– Я не заезжал.

– Именно заезжали! И я хочу знать почему! – Он чуть подался вперед, и в глазах мелькнул огонек. – Все дело в раскопках Петерсона, так ведь?

Нокс помолчал. При других обстоятельствах он бы не стал потакать неуклюжим попыткам Фарука заставить его оговорить себя. Но Гейл находилась в опасности и нуждалась в его помощи. А ключ к ее сообщению был в мозаике на раскопках Петерсона.

– Да, – подтвердил он. – Дело в них.

– Я так и знал! – воскликнул Фарук, сжимая кулак. – Я так и знал! И что это?

– Подземный комплекс. Камеры, коридоры, катакомбы.

– И поэтому вы завезли Омара в кювет?

– Я не завозил Омара в кювет.

– Ну конечно! – ухмыльнулся Фарук и взял ручку. – Пусть так. Скажите мне, как найти это место. Поверьте, если вы станете сотрудничать, всем будет лучше.

– Сделаем по-другому, – ответил Нокс, стараясь придать своему голосу всю уверенность, на которую был способен. – Отвезите меня туда, и я все покажу.

II

В полицейском участке Огюстэна ждало разочарование. Все посещения Нокса были запрещены, встретиться с ним не удалось даже за взятку. Сейчас, похоже, Нокс на допросе.

Ему предложили вернуться через час. Он вышел на ступеньки при входе в участок, чувствуя злость и необходимость сделать хоть что-нибудь, чтобы сдвинуть все с мертвой точки. Чистое небо было голубым, но солнце стояло еще слишком низко, чтобы припекать. Он потер щеки и помассировал виски, надеясь, что в голове прояснится.

За ним водилось, что иногда среди разговора он вдруг ни с того, ни с сего начинал срываться и выказывать неуважение к собеседнику. Тогда он сразу прекращал говорить и ограничивался только кивками и хмыканьем. Люди его считали невоспитанным.

Не исключено, что Костасу что-то известно. В конце концов, Нокса арестовали у него в квартире. Он сел на мотоцикл и, несмотря на утреннее движение, довольно быстро добрался до дома грека и оставил мотоцикл на узкой аллее. Пожилой грек поморщился, почувствовав запах перегара от виски.

– Это после вчерашнего, – объяснил Огюстэн, проходя в квартиру.

– Как скажешь.

– Ты слышал о Ноксе?

Костас кивнул.

– Его арестовали прямо здесь, – сказал он, его руки тряслись, а глаза слезились. – Это было ужасно. А про Омара – это правда?

– Что он погиб – да. А что по вине Нокса – нет. Послушай, у меня мало времени. Мне надо знать, о чем вы с Ноксом говорили.

– О разном. О терапевтах. О карпократах.

– Карпократах? – В голове Огюстэна стало проясняться. – А о чем именно?

– Среди прочего о том, что они узнавали друг друга по татуировке на правой ушной раковине.

– В самом деле?

– Да. И у Нокса была такая же реакция. Он спросил меня, почему ими могут интересоваться библейские археологи. В этот момент появилась полиция. Но думаю, я знаю ответ.

– И в чем он?

– Карпократы слыли настоящими эстетами. Они не просто восхищались философией людей вроде Платона, Аристотеля и Пифагора. Они украшали храмы их портретами и бюстами.

– И что из этого? – нахмурился Огюстэн. – Как это связано с интересом библейских археологов к бюсту Платона?

– Э-э, нет! – рассмеялся Костас. – Ты меня не понял. Не к бюсту, а к портрету. И не Платона.

– Тогда – кого?

– Если верить древним источникам, то карпократы обладали единственным сделанным портретом Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа.

III

– Расскажи нам о нем, – попросила Лили.

– О ком? – спросила Гейл.

– О своем друге. О Дэниеле Ноксе, кажется? О том, кто собирается нас спасти.

– А-а, о нем, – вздохнула Гейл.

– Да, – не сдавалась Лили. – О нем самом.

Гейл откинула прядь черных волос, упавших на бровь, и собрала их сзади в пучок.

– Он – просто человек, с которым мы вместе работаем, вот и все. Но у него есть дар делать так, что все получается.

– Дар! – повторил за ней Стаффорд. – О Господи!

– Я не могу это выразить иначе. Если нас и можно найти, то он это сделает.

– А между вами двоими?.. – спросила Лили.

– Нет. – Она почувствовала, что в ответе прозвучала неуверенность, и добавила: – Это сложно. Мы уже знакомы очень давно.

– Ну пожалуйста, Гейл.

Та вздохнула.

– Мой отец очень много для меня значил, когда я была ребенком. Он значил все. Единственное, чего я всегда хотела, так это радовать его. Я стала египтологом, потому что он тоже им был, потому что я могла ездить с ним на раскопки. Так я впервые попала в Амарну, хотя в то время еще училась в школе. Он тогда начинал новые раскопки в Малави – прямо напротив этого места на другом берегу. Я должна была стать его помощницей, но он все откладывал отъезд, а потом начался учебный год, и мне пришлось пойти в школу. Позже я узнала, что мое место занял этот Дэниел Нокс. – Она сделала глубокий вдох. – Дело в том, что мой отец… как бы лучше выразиться… предпочитал мужчин женщинам.

– Понятно.

– И я все неправильно поняла. Я решила, что он от меня отказался из-за того, что влюбился в Нокса, или, вернее, что Нокс заставил в себя влюбиться. Но я ошибалась. И не потому, что дело заключалось совсем в другом. Не говоря уже о том, что и Нокс был другим. Отец несколько раз пытался мне это объяснить, но я не слушала. Я предпочитала злиться. Это было праведно, что ли. Но время шло, я росла и начала понимать, как сильно мне не хватает отца. И когда я уже была готова проглотить свою гордость и все исправить, пришло письмо. Несчастный случай. Он упал и разбился насмерть.

– Господи! – сказала Лили. – Мне так жаль.

– Это ничего не должно было значить. В конце концов, между нами не существовало близости уже много лет. Но на самом деле это потрясло меня. И я пустилась во все тяжкие. Я спала со всеми и не спала ни с кем конкретно. Я начала пить. Я принимала наркотики. Пока в конце концов не взяла себя в руки. И сделать это, среди прочего, помогла мне злость. Не на отца. А на Нокса. Понимаете, помощницей отца должна была стать я, а не Нокс. И тогда я оказалась бы рядом с отцом во время этого восхождения. И я бы его спасла. Отсюда логически следовало, что его убил Нокс. Он превратился для меня в козла отпущения, чтобы снять вину с себя самой. Господи, как же я его ненавидела! – Она печально покачала головой, до сих пор отказываясь верить в силу своей ненависти. – Я хочу сказать, что ненавидела его по-настоящему.

– Судя по всему, эта ненависть осталась в прошлом, – заметила Лили. – Что же произошло?

Вопрос застал Гейл врасплох, и она задумалась, прежде чем ответить. Когда она наконец сообразила, в чем дело, то не могла сама удержаться от смеха.

– Я познакомилась с ним, – ответила она.

ГЛАВА 34

I

Фарук крепко держал Нокса за плечо, пока они шли по участку, скорее чтобы показать, кто из них главный, нежели из боязни побега. Они устроились на заднем сиденье полицейской машины, а за руль сел Хосни. Нокс смотрел в окно и наблюдал, как они выехали из Александрии и по мощеной дороге направились на юг к озеру Мариут. Он надеялся, что поездка освежит его память, но в голову ничего не приходило. Ему все больше становилось не по себе. С Фаруком шутки были плохи. Сидевший рядом Фарук, будто чувствуя это, отодвинулся и стал смотреть в свое окно, готовясь свалить на него всю вину за возможную неудачу.

Они свернули на узкую дорогу и пересекли оросительный канал. Два охранника в форме играли в нарды. В памяти Нокса что-то мелькнуло и тут же исчезло. Один из охранников узнал их имена и цель приезда, позвонил по телефону и, махнув рукой, пропустил. Машина, переваливаясь на ухабах, проехала по едва заметной дороге и пересекла небольшую гряду, у подножия которой располагались строения и стоял белый пикап.

Фарук схватил Нокса за воротник, будто тот был провинившимся щенком, и вытащил из машины.

– Ну? – спросил он.

Несколько молодых землекопов показались на гребне гряды и, хихикая, стали наблюдать, как полицейский обращался со своим заключенным. Но с появлением человека с пасторским воротником улыбки с их лиц моментально слетели, будто забава была развлечением, а развлечение – это грех. Петерсон. Наверняка это он. И хотя он мельком видел на балконе лицо нападавшего, но до конца так и не был уверен.

Человек спустился с гряды, глядя на Нокса с презрением, но без малейшего страха.

– Детектив, – сказал он, – это снова вы.

– Да, – подтвердил Фарук, – это снова я.

– И что вас привело сюда на этот раз?

Фарук бросил взгляд на Нокса.

– Вы помните мистера Дэниела Нокса?

– Я спас ему жизнь. Такое трудно забыть.

– Он утверждает, что обнаружил здесь кое-что. Древние катакомбы.

– Но это смешно! Если бы они существовали, я бы об этом знал!

– Да, – подтвердил Фарук. – Наверняка знали бы.

– Этот человек убил Омара Тофика, – возмущенно произнес Петерсон. – Он будет утверждать что угодно, лишь бы свалить свою вину на других.

– Он говорит, что его слова можно легко подтвердить или опровергнуть. Или у вас с этим какие-то проблемы?

– Только то, что это пустая потеря времени, инспектор.

– Хорошо. – Он повернулся к Ноксу. – Итак?

Нокс надеялся, что пребывание на месте поможет ему вспомнить, но воспоминания так и не приходили. Он огляделся, надеясь на чудо. Башни электростанции. Несколько промышленных зданий. Два человека, прокладывающих трубу экскаватором. Стоявшие полукругом молодые археологи, державшие как оружие молотки и мотыги. Они служили лишним подтверждением тому, в чем он и так уверен, – здесь находились древние катакомбы. Эти люди спускались туда и выходили оттуда так, что их никто не видел. Возможно, они работали только под покровом темноты… Его взгляд переместился на административную постройку и натянутый рядом тент от солнца. Он может что-то скрывать? Но на фотографиях вход в катакомбы размещался явно на открытой поверхности, поэтому, если только они не передвинули сюда офис со вчерашнего дня… Нет, он и сам это видел по колеям, проложенным колесами машин и на стоянке, не говоря уже о сходящихся сюда многочисленных следах… Следы. Точно!

Постоянное хождение изо дня в день наверняка оставило протоптанную тропинку. Он огляделся. Следы шли со всех сторон.

– Итак? – повторил Фарук, явно теряя терпение.

Вспышка памяти. Уже в темноте, когда он бежал и сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди, он натолкнулся на проволочную ограду. Такая ограда виднелась слева, она защищала территорию электростанции, и к ней вела едва видная тропа. Других альтернатив не было. Он кивнул в ее сторону.

– Нам туда, – сказал он.

II

Огюстэн сошел со ступенек дома Костаса, так и не придя в себя от изумления. Портрет Иисуса Христа. Тогда упоминание лика Христа в проповедях Петерсона не было простым оборотом речи. Он охотился за настоящим. Он завел мотоцикл, выехал с участка, покрытого песком, и собрался уже направиться в полицейский участок, но неожиданно сообразил, почему карпократы казались ему так знакомы. Он снова припарковал мотоцикл и со злостью рванулся обратно.

– Тайное евангелие от Марка! – закричал он, едва Костас открыл ему дверь. – Почему ты не сказал мне о Тайном евангелии от Марка?

– Потому что его не существует, – ответил Костас.

– Что ты такое говоришь? Как я мог о нем слышать, если его не существует?

– Ты слышал о единорогах, верно?

– Это не одно и то же!

– Это именно одно и то же, – возразил Костас. – Тайное евангелие является выдумкой, порожденной жадностью и злобой. Его никогда не существовало. И оно никак не связано с происходящим.

– Ты не можешь этого знать. Во всяком случае, наверняка.

– Я посвятил свою жизнь поискам правды! – гневно ответил Костас. – Подделки являются настоящим бичом. Разговоры о них даже с целью простого опровержения придают им статус, которого они не заслуживают.

– И все равно, – не сдавался Огюстэн, – ты должен был мне сказать. Наш друг в беде. И я должен знать все.

Какое-то время Костас продолжал хмуриться, потом со вздохом сдался.

– Что ж, пусть будет по-твоему, – сказал он, увлекая Огюстэна в библиотеку. – Что тебе уже известно?

– Немного, – пожал тот плечами. – Несколько лет назад здесь работала какая-то американка, писавшая книгу о евангелистах. Кажется, ее звали Мария.

– О да, – кивнул Костас. – Я помню ее. А вы с ней?..

– Мы встречались пару раз, – признался француз. – Она рассказала мне, что Марк написал два Евангелия. Одно для необразованных масс, а другое – для своего узкого круга. Оно называлось Тайным евангелием Марка, и в нем содержались загадочные и сомнительные постулаты, и что оно имело какое-то отношение к карпократам. Вот и все, что я знаю.

Костас вздохнул:

– Прежде всего никакого второго Евангелия не существовало.

– Как скажешь.

– Да. Я говорю именно так. А причина, по которой ты об этом слышал, вот в чем. В пятидесятые годы молодой историк по имени Мортон Смит занимался разборкой библиотеки в монастыре Map Саба. [86]86
  Монастырь Map Саба (Саввы Освященного) расположен в Кедронской долине недалеко от Иерусалима.


[Закрыть]Он заявил, что на последних пустых страницах издания семнадцатого века, содержащего сборник писем Игнатия Антиохского, он нашел рукописный, текст. В этом не усматривалось ничего необычного из-за нехватки и ценности бумаги. Но это был текст неизвестного письма, предположительно написанного Климентом Александрийским, чье содержание оказалось настолько шокирующим, что стало настоящим открытием, сделавшим имя и карьеру Мортону Смиту. Более того, по странному совпадению оно подтверждало его любимую теорию, лишенную других каких-либо значимых доказательств.

– Как удачно!

– Он написал об этом две книги, – кивнул Костас. – Одну – для широкой общественности, а другую – для специалистов.

– Совсем как евангелие от Марка.

– Вот именно, – согласился Костас. – Без сомнения, один из его сомнительных розыгрышей.

– Розыгрышей?

Костас скривился.

– Для настоящих историков есть разница между подделкой и розыгрышем. Розыгрыш призван выставить экспертов легковерными дураками, и злоумышленник, добившись успеха, обычно признается, что просто пошутил. А целью подделки является обмануть навсегда и обогатить своего создателя. Розыгрыш является озорством и может возмущать, но по крайней мере он держит ученых в тонусе. А подделкам нет оправдания! Что ставит перед потенциальным шутником трудноразрешимую проблему. Что, если розыгрыш раскроет кто-нибудь другой, а не он сам? Тогда обман будет раскрыт и его обвинят в подделке. Он будет разорен, и не исключено, что против него возбудят дело. Поэтому шутники стараются принять меры предосторожности. Например, они могут сообщить доверенной третьей стороне о своих планах с указанием открыть правду в назначенный день. Или вставить какую-то заведомую несуразицу, вроде римского воина в фильме с наручными часами. Конечно, не такую очевидную, но в качестве примера сойдет.

Огюстэн понимающе кивнул:

– Ты имеешь в виду, что если кто-то хочет сделать подделку, но боится, что его поймают, он может вставить туда пару таких анахронизмов, чтобы выдать это за неудавшийся розыгрыш, если план не сработает?

– Точно! И Мортон Смит поступил именно так. Он использовал метафору о соли, например, которая имеет смысл только в современном понимании значения этого слова, а во времена Климента под солью имелись в виду только каменные кристаллы. Не говоря уже о том, что Мортон – известный во всем мире производитель соли.

– Но это все уж слишком тонко.

– Да, но надо помнить, что он не хочет быть раскрытым. Ему нужно только алиби на случай провала.

– И он провалился?

Костас пожал плечами.

– Многие ученые сразу заявили о подделке, но либо по доброте, либо стеснительности не стали показывать на него пальцем. Они заявили, что это была подделка семнадцатого или восемнадцатого века, хотя в те времена вряд ли кому было нужно изготавливать такую подделку, чтобы просто поставить книгу на полку… В любом случае сейчас такое бы не прошло. Все, связанное с письмом, подвергли анализу современными методами. Почерк, словарь, фразеологию. Ничего не сходится. И вывод может быть только один. Это – современная подделка, и ответственность за нее лежит на Мортоне Смите.

Огюстен знал по опыту, что, едва научные споры затихали, потому что одной из сторон удалось взять верх, тут же появлялся какой-нибудь новый аргумент, вновь разжигавший разногласия, и все начиналось сначала. Но на его лице эти мысли никак не отразились – ему было нужно, чтобы Костас продолжал.

– Очень хорошо, – сказал он. – Это письмо – презренная подделка. Но о чем конкретно в нем говорится?

ГЛАВА 35

I

Нокс редко чувствовал себя в такой изоляции, как на пути по тропинке. Объединенную недоброжелательность Фарука, Петерсона и молодых археологов, казалось, можно было пощупать. Но он все равно старался выглядеть уверенным, не переставая внимательно изучать взглядом каменистый грунт в надежде найти на нем возможные зацепки. Но до ограды он добрался, так ничего и не заметив.

– Это здесь, – сказал он. – Где-то здесь.

Фарук смерил его уничтожающим взглядом.

– Где-то здесь?

Нокс кивнул в сторону юга:

– Чуть подальше.

– С меня достаточно.

– Это правда. У меня есть фотографии.

– Фотографии? – Фарук ухватился за эту новость. – Почему же вы раньше не сказали?

– Они исчезли, – признался Нокс.

– Конечно, исчезли! – В голосе Фарука была явная издевка. – А как же иначе!

– Их видел Огюстэн.

– И я должен ему поверить, верно?

– Клянусь! Их переслала мне Гейл по электронной почте.

– Та самая, которую взяли в заложники? Вы про нее? Как удобно!

– Но они наверняка сохранились у нее в компьютере, – возразил Нокс. – А его не взяли в заложники. Позвоните в Гермополис. Пусть проверят.

– У меня есть другое предложение, – насмешливо улыбнулся Фарук. – Я посажу вас здесь на поезд, и вы привезете их сами.

– Вы должны меня послушать. У нее…

Его остановил удар кулаком по скуле. Изо рта брызнула слюна, и он отшатнулся к изгороди.

– Я должен послушать? – закричал Фарук, хватая Нокса за волосы и потащив к машине, выкручивая их так, чтобы тому наверняка было больно.

– Вы закончили, офицер? – крикнул сзади Петерсон. – Или мне ждать вас завтра? Я мог бы приготовить чай, если вы сообщите мне время, когда вас ждать.

Фарук побагровел, но оборачиваться не стал и с силой затолкал Нокса в машину.

– Издеваешься? Выставляешь меня дураком? – прошипел он, едва Хосни тронулся с места. – В этом все дело?

– Я говорю правду. Здесь что-то есть.

– Здесь ничего нет! – закричал Фарук. – Ничего! Я ясно выражаюсь?

Машина, натужно ревя и переваливаясь на ухабах, выехала с раскопок и направилась по разбитым сельским дорогам к озеру Мариут. Нокс погрузился в унылое молчание. Будущее выглядело совсем мрачным. Он превратил Фарука в непримиримого врага. Через полчаса или меньше его запрут в камере, и он ничем не сможет помочь Гейл. И кто знает, когда его в следующий раз вывезут из тюрьмы?

Впереди на дороге послышался глухой удар и визг тормозов. Машины загудели, и движение замедлилось.

– Что там еще? – проревел Фарук, когда Хосни нажал на тормоза.

– Какой-то идиот за рулем грузовика.

На другой стороне дороги встречное движение свелось к одной полосе. Черный с золотом мотоцикл остановился у разделительного невысокого бордюра посередине дороги, и его двигатель мерно урчал как пчела. На нем сидели два человека в черных кожаных куртках и защитных шлемах. Сидящий сзади постучал водителя по плечу и показал на Нокса, которого, как арестанта, везли на заднем сиденье полицейской машины. Тот расстегнул куртку и засунул под нее руку.

Неожиданно Нокс вспомнил вчерашний вечер и рассказ Фарука о родственниках погибшего Омара, как они считали его виновным, их намерениях и возможностях. Здесь было идеальное место для засады. Он среагировал, не думая: распахнул дверь и вывалился из продолжавшей двигаться машины, больно ударившись о бетонное покрытие и отлетев к бордюру, шатаясь, поднялся на ноги.

На другой стороне мотоцикл вновь нырнул в поток движения и скрылся. Ложная тревога. Хосни ударил по взвизгнувшим тормозам и остановился. Фарук выпрыгнул из машины с пистолетом в руке и искаженным от бешенства лицом. Нокс поднял руки, но Фарук все равно поднял пистолет и прицелился, готовясь выстрелить. Нокс повернулся и, перескочив через разделительный бордюр, метнулся через дорогу, петляя и используя ехавшие машины как щит. Оказавшись на берегу озера, он перепутал двух рыбаков, схвативших удочки и бросившихся бежать. Пологий берег был усеян мокрыми камнями, постепенно уходившими в воду, преломляясь в ней так, что озеро казалось совсем мелким. Сзади хлопнул звук выстрела. Нокс набрал воздуха и с головой нырнул в темные воды.