Текст книги "Тайна исхода"

Автор книги: Уилл Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

II

Чем ближе Гриффин подходил к задней дверце «тойоты», тем очевиднее становилось Ноксу, что его неминуемо обнаружат. Однако Гриффин поднял голову и посмотрел на небо. Через мгновение Нокс понял, что именно там привлекло его внимание. Нарастающий звук, похожий на бензопилу, становился все громче и потом стал затихать. Недоумение на лице Гриффина сменилось тревогой. Он, не глядя, захлопнул дверцу и подошел к сидящему за рулем Петерсону.

– Вы это слышали? – требовательно спросил он.

– Слышал что, брат Гриффин?

– Это! – Тот ткнул пальцем в небо. – Там самолет с дистанционным управлением! Француз Паскаль снимает нашу площадку с воздуха!

– Ты уверен?

– Сколько вы видели таких самолетов с тех пор, как мы здесь?

– Ни одного, – признал Петерсон.

– А появление его сегодня вряд ли можно считать простым совпадением, верно?

Наступило молчание.

– Он найдет вход?

– Не сомневаюсь, – ответил Гриффин. – Вы что, забыли, как мы сами его нашли?

– Тогда тебе надо его остановить.

– Что вы имеете в виду?

– То, что я сказал. Возьми охранников. Забери у него камеру, пока он ничего не успел с ней сделать.

– Но это невозможно!

– У тебя нет выбора, брат Гриффин. Если не хочешь, чтобы твои драгоценные студенты расплачивались за эту трусость.

– Ладно, – скривился Гриффин. – Но после этого мы сразу уезжаем.

– Какая потеря! – отозвался Петерсон, завел двигатель, развернулся и поехал, увозя Нокса в неизвестном направлении.

III

Поиски Нокса ни к чему не привели.

– Невероятно! – сказал Хосни. – Ему удалось скрыться. Надо с этим смириться.

– Он не мог скрыться! – возразил Фарук, показывая рукой на северный берег: он выглядел пустынным и открытым, за исключением нескольких участков, поросших камышом, которые они уже трижды обыскали. – Как он мог скрыться, если мы его не видели?

– Тогда он утонул, – не сдавался Хосни. – Через день-другой его тело наверняка всплывет.

Фарук недовольно хмыкнул, не веря, что Нокс может так его порадовать.

– Он где-то здесь, – упрямо сказал он. Открыв дверь и сев в машину, он включил печку, чтобы высушить промокшие ноги.

– Поехали, босс. Все ребята уже с ног сбились. На сегодня хватит.

– Он убийца. Сбежавший убийца.

– Ты же сам в это не веришь!

– Если бы ты не затормозил, он бы не сбежал.

– Лучше было врезаться в машину впереди? Так, что ли? – Хосни глубоко вдохнул и развел руками. – Послушай, босс, может, он и правда все еще прячется где-нибудь неподалеку, а может, и сбежал. Почему бы не послать ребят проверить места, куда он мог направиться?

– Например?

– Например, в квартиру Паскаля. Или Костаса, где его вчера взяли. Или в его гостиницу. Или на раскопки Петерсона.

– Только не туда, – сердито бросил Фарук. – Еще не хватало, чтобы он злорадствовал по поводу бегства. Я этого не потерплю? Ясно?

– Ладно. Я просто пошлю машину, чтобы проверить дорогу. Больше ничего. Петерсон об этом даже не узнает. А остальные пусть возвращаются в Александрию. – Он повернулся и пошел, не дожидаясь согласия. Фарук вспылил, но взял себя в руки и промолчал, понимая, в каком неважном свете выглядит после всего случившегося. Хосни был прав. Поймать Нокса требовалось быстро. Только так ему удастся сохранить лицо. Куда он мог направиться? Полицейский вспомнил его отчаяние на площадке Петерсона и утверждение о фотографиях в компьютере этой Гейл, захваченной в заложницы. Ему стало не по себе. Если Нокс отправится за фотографиями, то это означало, что он не врал. Отбросив сомнения, полицейский позвонил в участок и попросил соединить его с Малави, где поговорил со старшим офицером по имени Гамаль.

– Просто хотел поставить вас в известность. Человек, которого мы ищем, может оказаться в ваших краях.

– И чем вызван к нему интерес?

– Убийством.

Гамаль насторожился.

– А конкретно?

– Его зовут Дэниел Нокс. Археолог. Ублюдок убил местного главу ВСДД Омара Тофика.

– А с чего вы взяли, что он направляется сюда?

Фарук помедлил. Если он не будет убедительным, то там все спустят на тормозах. Нужно, чтобы Гамаль проникся важностью этой информации.

– Мы перехватили телефонный разговор. Он точно двигается в вашу сторону и пытается добраться до компьютера, принадлежащего другому археологу. Гейл, или как там ее. Той самой, что захватили в заложницы.

– Вот черт! – отозвался Гамаль. – Только этого не хватало. Вы не поверите, какой здесь поднялся шум и без этого. Как он выглядит?

– Лет тридцати. Высокий. Спортивный. Англичанин. Побывал в автомобильной катастрофе – следы от нее до сих пор у него на лице. – Фарук перевел дыхание. – Имейте в виду – он скользкий ублюдок. И опасный. Он признался, что убил Тофика, и рассказал, как это сделал. Хвастался этим. Не исключаю, что сейчас он вооружен, и, поверьте, раздумывать не будет. На вашем месте я бы отложил вопросы на потом, если понимаете, к чему я это.

– Спасибо за предупреждение.

– Просто делаю свою работу, – отозвался Фарук.

IV

– Итак, – произнес Тарек, – вы хотели нас видеть. Мы пришли.

Нагиб кивнул и посмотрел на людей, собравшихся в комнате и разглядывавших его кто с безразличием, кто с подозрением, а кто и с открытой враждебностью. Он не винил их. Они были гаффирами Амарны – неофициальными хранителями и проводниками, предоставленными самим себе. Их обычно не трогали, и они делали свое дело, которое поколениями передавалось от отца к сыну, давало им определенное положение и неплохой заработок. Но жизнь вносила свои коррективы: центральные и местные власти постепенно теснили их, навязывая их закрытому сообществу своих представителей вроде него. Неудивительно, что эта встреча не вызвала в них особого энтузиазма и восторга.

– Меня зовут инспектор Нагиб Хуссейн, – сказал он. – Я работаю здесь недавно. С некоторыми из вас я уже встречался раньше, но…

– Мы знаем, кто вы.

– Вчера я был в пустыне и обнаружил тело девочки.

– Его обнаружил мой сын Махмуд, – уточнил Тарек. – И сообщил вам, как нам было велено.

– Верно, – согласился Нагиб. – И я очень вам благодарен, поверьте. Но пока мне так и не удалось выяснить, кто она такая и что с ней случилось.

Тарек покачал головой:

– Она не местная. Это все, что мы можем вам сообщить.

– Вы уверены?

– Своих всех мы знаем.

– А есть соображения, откуда она могла появиться?

– Мы уже не так отрезаны от других, как раньше. И вам это известно. Люди постоянно сюда приезжают и отсюда уезжают.

– Но вы видите их. Вы знаете об их присутствии.

– Про нее нам ничего не известно.

Нагиб подался вперед.

– При ней мы нашли осколок артефакта. Из Амарны.

Присутствующие обменялись взглядами, полными удивления и любопытства.

– И какое это имеет отношение к нам?

– Я слышал, в нахождении артефактов гаффирам нет равных. Я слышал, что вам удавалось находить площадки, которые не смогли обнаружить даже археологи.

– Это правда, – кивнул Тарек. – Хотя мы об этом, естественно, сразу сообщаем.

– Естественно, – согласился Нагиб, дождавшись, пока стихнет смех. Он вытащил из кармана обломок: – Возможно, вам известно, где он мог быть найден?

Тарек осмотрел его и передал соседу.

– Такие артефакты встречаются в высохшем русле. Нас туда больше не пускают.

Нагиб нахмурился.

– А почему?

– Спросите у своего друга капитана Халеда, – сердито ответил он. – И если он вам скажет, то мы будем признательны, если тоже узнаем. Он лишил нас неплохого источника дохода. – В комнате послышался одобрительный гул.

– А когда это случилось?

Тарек пожал плечами и наклонился уточнить к своему соседу.

– Шесть месяцев назад, – ответил он.

– Вы уверены?

– Да, – подтвердил Тарек, кивая на стену дождя снаружи. – Это случилось на следующий день после большой грозы.

V

Огюстэн запустил самолет, и через некоторое время тот оказался над площадкой раскопок Петерсона. Управляя его полетом, он получал настоящее удовольствие. Самолет несколько раз пересек площадку, а Хани по его команде делал снимки, нажимая на клавиши дистанционного управления камерой. Но вскоре он дотронулся до плеча француза и показал на белый пикап, двигавшийся по дороге с другой стороны забора. В кузове сидели три крепких охранника, следивших, задрав головы в небо, за полетом самолета, как волхвы за звездой.

– А я думал, что это официальная съемка для ВСДД, – пробормотал он.

– Тебе лучше уехать, – сказал Огюстэн.

– А как же вы?

– Со мной будет все в порядке.

– Но я не могу оставить вас здесь.

– Ты к этому не имеешь отношения.

Хани пожал плечами, но кивнул и, положив пульт дистанционного управления на землю, скрылся. Огюстэн направил самолет вдоль дороги, поддразнивая пикап и уводя его за собой, давая Хани возможность добраться до машины и отъехать. Затем он, быстро работая пальцами и не сводя с самолета взгляда, заставил его описать большой круг и направил в свою сторону. Шум двигателя машины стал приближаться, и послышался крик – его заметили! Теперь было не до мягкой посадки, и самолет, повинуясь его командам, нырнул вниз и врезался в землю метрах в пятидесяти от него. Фюзеляж переломился, и красные крылья отлетели в стороны. Огюстэн бросил пульт управления и рванулся к обломкам. Обернувшись, он увидел, как три охранника уже бежали к нему, быстро приближаясь. Он схватил камеру и попытался отстегнуть ее, но застежки заклинило. Тогда он схватил весь обломок фюзеляжа и бросился бежать, уже на ходу освободив наконец камеру. Налетев на камень, он пошатнулся, и в этот момент опередивший других охранник в отчаянном прыжке сумел дотянуться до ноги Огюстэна. Тот упал, но тут же вскочил на ноги – спасительная рощица находилась совсем близко. Он мигом взобрался на мотоцикл, завел его и оглянулся. Его преследователи отстали и остановились, пытаясь отдышаться. Он прибавил газу и, приветственно махнув рукой охранникам, вылетел на дорогу.

В ту же секунду он почувствовал удар сбоку успевшего подъехать пикапа. Огюстэн перелетел через капот и ударился о наклонное ветровое стекло, успев заметить сидевшего за рулем Гриффина, на лице которого отразился ужас. Мир перед глазами продолжал крутиться, и он, кувыркаясь, упал на землю, испытывая скорее любопытство, чем страх при мысли, будет ли это последним, что ему суждено увидеть при жизни.

ГЛАВА 40

I

Копать было трудно. За века песок и камень спрессовались в твердую, как бетон, массу. Ногти на пальцах Гейл быстро сломались и от царапанья начали кровоточить. Но страх заставлял продолжать. По стенам, извиваясь, уже стекали струйки воды, образуя на полу лужи.

– Ты не можешь зажечь спичку? – тяжело дыша, спросила Лили.

– У нас их осталась всего пара штук.

– Но мне кажется, что я на что-то наткнулась.

– На что? – поинтересовался Стаффорд.

– Не знаю. Для чего же еще я прошу зажечь спичку?

Они уже долго пробыли в темноте, и свет ослепил Гейл. И запах серы! Она зажгла свечку и подвинулась к Лили. Та оказалась права. Внизу стены действительно что-то виднелось. Ряд иероглифов.

– Что здесь написано? – спросила Лили.

Гейл покачала головой. При плохом свете выцветшие глифы [87]87
  Специальные наборные знаки.


[Закрыть]было трудно разобрать, не говоря уже о том, чтобы расшифровать. Но сам факт их нахождения здесь уже говорил о многом, и она почувствовала, как ее охватывает возбуждение первооткрывателя. Сначала она думала, что грубо высеченные стены при входе и в погребальной камере говорили, что работы не были завершены из-за плохого качества известняка или потому, что амарнский период подошел к концу до того, как умер потенциальный обитатель гробницы. Она также считала, что планировка гробницы аналогична Царской усыпальнице, располагавшейся рядом, и что эта шахта служила для защиты погребальной камеры. Но теперь она понимала, что ошибалась. Нахождение грязевика в Царской усыпальнице было полностью оправданным, поскольку вход в нее располагался на уровне русла и она могла оказаться затопленной при большом ливне. Но вход в эту гробницу был ближе, скорее, к вершине холма, а не его подножию. Наводнение не представляло опасности, во всяком случае, пока в скале не возникло расщелины, через которую сюда могла проникнуть вода. Значит, причина, по которой пробили эту шахту, иная. И какой шахта глубины? Уже сейчас она была больше шести метров, а они еще так и не добрались до дна. Не исключено, что это вообще был не грязевик! А что-то совсем другое!

– Ну? – спросила Лили.

Гейл передала ей огарок свечи и отскребла от стены побольше песка.

– Не думаю, что вам доводилось посещать гробницу Сети I. [88]88
  Второй фараон Девятнадцатой династии, правивший в 1304–1290 гг. до н. э.


[Закрыть]Я права?

II

Когда Огюстэн, потерявший сознание при ударе о землю, пришел в себя, он увидел, как над ним озабоченно склонились Гриффин и охранники. Они боялись, что он серьезно ранен или даже убит, но, к их удивлению, очнувшись, он попытался встать. Правда, безуспешно. Они подняли его и, не особо церемонясь, засунули в кузов пикапа. Он чувствовал сильную боль в голове, груди и бедре. Его ужасно затошнило, и он повернулся на бок, думая, что его вот-вот вырвет. Но приступ неожиданно прошел, и он снова лег на спину, разглядывая стоявшего над собой охранника.

– Если вы сломали мне мотоцикл, ублюдки… – с угрозой произнес он.

Охранник улыбнулся и отвел взгляд. Они свернули с дороги и переехали по насыпи через канал. Тупая боль сменилась острой. Машина остановилась у невысокого кирпичного строения. Гриффин вылез, открыл ключом стальную дверь и распахнул ее. Огюстэн постанывал от боли, когда его вытащили из кузова и перенесли в дом. Несколько молодых людей наблюдали за этой картиной, явно довольные, что он получил по заслугам. С ними находилась угловатая светловолосая женщина, наверняка та, которую он мельком видел в машине Гриффина вчера вечером. На ее лице был написан ужас.

Его бросили на полу между пустыми стеллажами и рабочим столом. Дверь с треском захлопнулась, оставив его почти в полной темноте, и он услышал, как в замке поворачивается ключ. Какое-то время он лежал не шевелясь, едва не плача от боли. Он просунул под рубашку руку и пощупал ребра. Похоже, переломов не было, просто сильный ушиб. Он вспомнил, как в детстве прыгнул в водопад, под которым оказалось очень мелко, и как радовалась мать, что у него оказались такие прочные ребра. Он попытался встать на ноги и сдержал крик боли, радуясь, что может себя контролировать. Он почувствовал себя настоящим мужчиной и обрадовался – этого ощущения он не испытывал уже очень давно. Прихрамывая, он добрался до двери. Похоже, стальная, судя по тому, какая она холодная. Изнутри на поверхности не обнаружилось ни ручки, ни шляпок болтов.

Через несколько минут снаружи послышались шаги и звук ключа в двери. Дверь открылась, и в ярких лучах заходящего солнца ему удалось разглядеть в проеме только три силуэта. В комнате включили свет, и зажглась простая лампочка, висевшая на проводе под потолком. Двое вошли, а третий остался снаружи, закрыв за ними дверь.

Огюстэн моргал, стараясь привыкнуть к свету. Эти двое оказались Гриффином и светловолосой девушкой, державшей поднос с медикаментами.

– Ну, вот он! – произнес Гриффин, складывая руки на груди.

– Верните мне бумажник, – сказал Огюстэн, – и телефон. – Даже произнося слова едва слышно, он почувствовал, как в груди все разрывается.

– Само собой, – хмыкнул Гриффин и повернулся к женщине: – Итак? Ты сказала, что хочешь его осмотреть.

Она поставила поднос на землю. Нескладная, кожа да кости, с птичьими чертами лица. Она знала об этом и под его взглядом чувствовала себя явно неловко. Бледная веснушчатая кожа, блестевшая от обильно нанесенного крема от загара. Простой серебряный крестик, висевший на цепочке вокруг тонкой шеи. Она немного отступила назад и слегка наклонила голову, чтобы упавшие волосы прикрыли лицо.

– Вы кто, черт возьми? – с вызовом спросил Огюстэн.

– Я пришла вас осмотреть, – ответила она. – Это не займет много времени.

– Осмотреть меня?

– Убедиться, что ничего не сломано и не разбито. – Она нахмурилась, видимо, заметив его французский акцент. – Вы понимаете, что означает «не разбито»?

– Да, – язвительно отозвался Огюстэн. – Я понимаю, что означает это слово. А если разбито?

Она бросила вызывающий взгляд на Гриффина.

– Тогда я отвезу вас в больницу.

«Так, так, так», – подумал Огюстэн. Он приставил руку к боку, вздрогнул и с трудом выдохнул.

– Я думаю, что у меня наверняка что-то разбито.

Девушка коротко хихикнула и приложила ладонь к губам, словно застеснявшись какого-то своего поступка. Неожиданно для себя самого Огюстэн почувствовал к ней симпатию.

– Так вы – доктор? – поинтересовался он.

Она отрицательно покачала головой:

– Не совсем. Нет.

– Но меня сбила машина, – запротестовал он. – У меня могут быть серьезные повреждения. Мне нужен…

Раздался стук, и из-за двери высунулась коротко стриженная голова молодого парня.

– Что еще? – раздраженно спросил Гриффин.

– Звонят из авиакомпании, – ответил юноша. – Хотят поговорить с вами.

– Я занят.

– Кредитная карточка на ваше имя, сэр. Они хотят с вами поговорить.

Гриффин раздраженно вздохнул – начальник оказался в ловушке своей собственной значимости.

– Осмотри его и сразу уходи, – бросил он женщине. – И не позволяй с собой разговаривать.

– Хорошо, – согласилась она.

– Рамиз дежурит на улице. Если возникнут проблемы, просто крикни и позови его. Он знает, что делать.

– Ладно.

Дверь закрылась, и в замке повернулся ключ. Огюстэн улыбнулся женщине.

– Ну что же, – сказал он, потирая руки, – займемся осмотром?

III

Первые пятнадцать минут езды Нокс боялся, что Петерсон его заметит. Но чем дольше они ехали, тем он больше успокаивался, и ему приходилось напоминать себе, что всего в нескольких футах сидит человек, уже дважды пытавшийся его убить.

Насколько он мог судить, они ехали по оживленной и хорошей дороге. Судя по лучам заходящего солнца, они двигались на юг. Наверное, в Каир, подумал он, хотя и представить не мог зачем. Часа через два Петерсон неожиданно резко затормозил, и Нокс по инерции подался вперед, стукнувшись о задние сиденья. Они свернули в сторону и остановились. Петерсон вылез из машины и отвернул крышку бензобака прямо у головы Нокса. Послышался звук заливаемого бензина. Крышку завинтили на место. Шаги по мостовой. Нокс, едва дыша, осторожно выглянул и увидел Петерсона, входившего в помещение заправки, чтобы расплатиться. Он перелез через спинку сиденья, намереваясь вылезти, но его взгляд упал на листки, лежавшие на пассажирском кресле. Сверху была распечатка из журнала раскопок Гейл, потом ее фотография с двумя археологами из команды Фатимы. Он похолодел и взял последний листок. Еще одна распечатка из сайта, на этот раз со схемой проезда к комплексу Фатимы в Гермополисе. Так вот в чем дело! Петерсону не давала покоя мысль о том, что в ноутбуке Гейл остались фотографии.

Стукнула дверь. Нокс выглянул и увидел возвращающегося Петерсона. Времени и возможности вернуться на прежнее место уже не было. Он успел нырнуть под сиденье водителя, и Петерсон сел за руль.

ГЛАВА 41

I

– Люди из авиакомпании, – сказал Огюстэн. – Вы куда-то уезжаете?

Девушка понимающе улыбнулась:

– Я здесь, чтобы убедиться, что вы в порядке, а не разговаривать.

– А если я не в порядке? Я думаю, что у меня серьезные травмы. И мне нужен нормальный врач.

– Для человека на смертном одре вы демонстрируете удивительную прыть. Кроме того, я знаю свое дело. Правда. И боюсь, у вас нет выбора – или я, или никто. Мне и так было сложно уговорить мистера Гриффина… – Она осеклась, раздосадованная, что и так сказала слишком много, сама того не желая.

Огюстэн не стал настаивать. Если он будет упорствовать, то только восстановит ее против себя. У стены стояла скамейка для ног, чтобы можно было дотянуться до верхних полок. Она встала на нее и стала осматривать его голову, аккуратно раздвигая волосы, чтобы обработать ссадины. Перед его глазами оказалась ее блузка – он заметил веснушки на бледной коже между пуговицами и жесткие чашечки консервативного белого лифчика. Она промыла ссадины дезинфицирующим раствором, и он, стиснув зубы, постарался не вздрогнуть. Она спрыгнула со скамейки, повернулась к нему лицом и, отогнув ему веки, заглянула в глаза. Радужная оболочка глаз оказалась пестро-голубой, а зрачки при взгляде расширились.

– Снимите, пожалуйста, рубашку, – сказала она.

– Как вас зовут? – спросил он.

– Пожалуйста. Вы слышали мистера Гриффина.

– Просто имя. Я же больше ничего не прошу.

Она неохотно улыбнулась:

– Клэр.

– Клэр! Мне нравится это имя! – Он осторожно расстегнул рубашку. – Вы знаете, что по-французски это слово означает «свет»?

– Да.

– Оно вам подходит. Мою бабушку тоже звали Клэр. Чудесная женщина. Правда, чудесная! У нее были самые добрые руки.

– В самом деле?

– Честно! – Он поморщился от боли, вытаскивая рубашку из-под ремня. И смущенно посмотрел на живот, жалея, что в последнее время не следил за собой. – Значит, вы – археолог, Клэр?

– Я с вами не разговариваю.

– Думаю, что так и есть, раз вы здесь работаете.

Она вздохнула:

– На самом деле я – администратор проекта. Дело в том, что я немного говорю и пишу по-арабски.

– Говорите по-арабски? Откуда?

– Мой отец занимался нефтью, и я выросла в Персидском заливе. Сами знаете, как легко выучить язык в детстве. Думаю, что именно поэтому преподобный Петерсон и пригласил меня к ним присоединиться. Плюс мои познания в медицине. Они никогда не бывают лишними в таких местах.

– В таких местах?

Она покраснела и опустила глаза.

– Ну, вы понимаете.

– Нет, – нахмурился Огюстэн. – Думаю, что не понимаю. Если, конечно, вы не имеете в виду места, слишком примитивные, чтобы иметь своих докторов?

– Я совсем не это имела в виду, – запротестовала она. Как я уже говорила, я выросла на Ближнем Востоке. Мне здесь очень нравится. Просто дело в том, что даже дома молодые люди не очень-то любят ходить по врачам. А за рубежом, когда они даже не знают языка… – Она постаралась улыбнуться. – Вы же знаете американцев. Они – не самые лучшие путешественники.

– А какие именно у вас познания в медицине? Если уж мне предстоит вам довериться.

Она положила ладони ему на грудь, осторожно прощупывая ребра и следя за выражением лица, чтобы узнать, где становилось больно.

– Я изучала медицину пять лет.

– Пять лет? А потом просто бросили?

– Мой отец заболел. – Она наклонила голову, сомневаясь, стоило ли рассказывать незнакомому человеку так много. – И потерял работу. У него не было… нужной страховки. Мать к тому времени умерла. А ему требовался уход.

– И вы взяли его на себя?

Она кивнула, погружаясь в воспоминания.

– Вам когда-нибудь приходилось ухаживать за умирающим? – спросила она.

Он отрицательно покачал головой:

– Нет, только за самим собой.

– Петерсон и его церковь сделали для нас очень много. У них столько чудесных благотворительных программ. И даже хоспис, где мой отец… Вы понимаете. Плюс приют для сирот и кров для бездомных, много разного. Они – хорошие люди. Правда. И преподобный – хороший человек.

– Так вот почему вы здесь. Чтобы отблагодарить их?

– Наверное.

– А почему вы вчера уехали с раскопок?

Она потерла нос, делая вид, что не расслышала или не поняла. Но Огюстэн молчал. Она не выдержала затянувшейся паузы и, смутившись, спросила:

– О чем это вы?

– Я вчера приезжал сюда вместе с полицейскими, чтобы опросить свидетелей. На пути сюда я видел, как Гриффин увозил вас на машине. Зачем он вас прятал?

Она с трудом проглотила слюну.

– Никто меня не прятал.

– Нет, прятали!

Она подняла глаза, и их взгляды встретились. Огюстэн почувствовал, как громко забилось у него сердце. Клэр отвела глаза – ей было явно не по себе.

– С вами все в порядке, – сказала она, собирая на поднос медицинские принадлежности. – Синяки и ушибы. Ничего страшного.

– Вы знаете, что случилось той ночью, так ведь? – спросил Огюстэн. – Вы знаете, что произошло с Омаром и Ноксом.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Отлично понимаете, – возразил он. – Расскажите мне.

Но она бросилась к двери и начала стучать, чтобы ее выпустили.