Текст книги "Последний из Истинных"

Автор книги: Угрюм Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

в её глазах и придя к какому-то решению. – Иди, у тебя много дел, – Приближенный

плавно развернулся и заскользил в сторону стонущей и поющей У-Да-Ну. Морта

злорадно улыбаясь, тоже развернулась и двинулась вглубь леса. Её маленькая

месть блудливому Дуно, удалась и у Руо тоже будут неприятные чувства на душе.

Может она и не женщина, но. … Тут гуаргуана резко себя оборвала, понимая, что

может встать на скользкий путь сравнения себя со смертными, а это было ниже её

достоинства.

– Ревнивая дура, – пробормотал Руо, наверное, уже в сотый раз, после того,

как покинул торжествующую гуаргуану. Он не заметил, как достиг шалаша, в котором

спала Сунн, но у входа он резко остановился, глядя на спящую девушку.

Четкого плана у Руо не было. Он не собирался причинять внучке Сутороса

вреда, ни до близости с ней, ни тем более, сейчас. Однако то, что у Сунн, теперь,

возможно будет его ребенок, сильно усложняло дело. Он, конечно, не испытывал

каких либо чувств ни к ней, ни к будущему ребёнку, но оставлять их на произвол

судьбы, здесь в Телькуньяроме, не имел права. Внезапно, какая-то мысль пришла в

голову Приближенному, вызвав улыбку на тонких, чувственных губах. Он оглянулся

назад, на высоченный Щит, опирающийся на реку, что-то прикинул и сам себе

согласно кивнул головой. Решение было простым и изящным: стереть воспоминания

Сунн о сегодняшней близости и отправить её через Границу. Первую часть плана он

тут же привел в исполнение. Скользнув внутрь шалаша он склонился над, спящей и

погрузил её ещё в более глубокий сон. Затем прочитал короткое заклинание памяти.

Простенькое, но снять его можно было, лишь зная имя того, кто его накладывал.

Теперь предстояло выполнить вторую часть плана. Он посмотрел на нагое тело

юной девушки и покачал головой. Появление обнаженной гостьи на Щите, вот так,

прямо из воздуха, могло вызвать негативные последствия. Другими словами,

защитники Стены убьют Сун, не разбираясь, приняв её, за создание Темного. Руо

тяжело вздохнул. В перспективе у него маячил долгий путь по реке до Границы с

Иутаем, с багажом в виде спящей человеческой красавицей и их свежезачатым

дитяткой. А прямо сейчас ещё предстояло вернуться в новый Храм к Морте и

провести необходимую службу Отцу. С благодарностью гуаргуане за, столь

счастливо проведенное время, тоже придется повременить. Руо повернулся, что-бы

уйти, но, замешкавшись на входе, вдруг достал из кармана брюк амулет со своим

изображением и вложил его в руки спящей. Расценив свой неожиданный порыв, как

чистой воды авантюризм и мелкое хулиганство, он ещё раз улыбнулся своим

мыслям и помчался в лес…

Улыбался Руо и сейчас, когда до имения сушеного таракана остался всего

один поворот. Очень скоро старый скорпион расскажет ему все о своих шашнях со

старшим Приближенным и о таинственном иутайце, похищающем артефакты в

храмах. Все, что останется, так это отобрать у желтокожего воришки «Слезу» и

опередить Цуда. Зазнайка отправится обратно туда, откуда пришел, и в

Телькуньяроме снова, не останется никого, равного ему по могуществу.

Крепость на колесах, созданная по чертежам Первого Советника Тумака, легко

катила по наезженной дороге, ведущее в сторону имения второго лица государства.

Впрочем, пассажирами её были отнюдь не благородная чета, а безумный целитель с

бывшим стражником. Карета давно миновала развилку, на которой недавно

разделился кортеж Тумака и Приближенного, а на козлах по-прежнему восседал,

погруженный в мрачные мысли Тюбук. Внутри долгое время царила тишина.

Гнетущая и удручающая. Путь впереди предстоял неблизкий, а вдумчивое

самосозерцание не было сильной стороной бывшего стражника. Другими словами,

его одолевала скука. Грюх нервно чесал нос, смотрел в окно и порывался, было

начать разговор, но отрешенный вид целителя каждый раз останавливал его.

Наконец он не выдержал:

– Значит твое имя Ли-Хи, да ? Это, что значит на иутайском? Я слышал, что у

вас все имена несут смысл. И ты знаком с Ниолаем? Думаешь, он отправит за нами

кого ни-будь, чтобы немножко отправить нашу кампанию на незапланированную

встречу со Светоносным, а?

Интуит принял осыпавший его град вопросов, в своей обычной манере – то

есть, слегка покачиваясь, молча, и неосмысленно вращая глазами.

– Хватит дурака – то из себя корчить, – негодовал коротышка. – Или ты

думаешь, что кто-то теперь поверит в твоё безумие? После того, как ты все это

проделал там, в Храме? И кто этот Заутай? Откуда ты знаешь про него? И почему

Ниолай должен послушаться какого-то целителя? А быть может, ты служил

шпионом, работающим на Святую Церковь? Или ты и сейчас на них работаешь? И

поехал с нами, что-бы охранять этого Тумака, а нас зарежешь спящими? – Грюх

внезапно замолчал, задохнувшись от нахлынувших на него мыслей, видимо живо

представив себе ужасную картину собственной смерти, в которой присутствовал

художильный целитель в нищенских лохмотьях с длинным жертвенным ножом и

безумным смехом. Вывел его из оцепенения холодный насмешливый взгляд

интуита, в котором, однако, сквозило нечто похожее на участие.

Идущего на смерть

В его последней просьбе не отринут

В слетевшей с плеч главы его

Все тайны выведанные сгинут.

Но, если вдруг она останется на месте

Её владелец, гнет

Ненужных знаний получив

Глотнуть едва успеет жизни свет чудесный

А тайны все ж уйдут, его убив.

– Э, – Грюх оторопело посмотрел на замолчавшего целителя. Затем, сделав

правильный вывод, что продолжения ожидать бесполезно, а Тюбук ничего не

слышал и поэтому помощи ждать неоткуда, предпринял попытку расшифровать

сказанное интуитом самостоятельно. – Ты хочешь сказать, что, несмотря на

поджидающую нас в имении Тумака погибель, я задал тебе вопросы, ответив на

которые, ты вынужден будешь меня убить, даже если я выживу после нападения на

Первого Советника?

Круговорот узких глаз слегка замедлился и Грюх увидев, легкий кивок, понял,

что мыслит в верном направлении. Он поспешил развить успех и добавил: – Но, я

так понял, что ты все же сожалеешь, считая мою просьбу посмертной и

выполнимой?

Лёгкий кивок.

Грюх на секунду задумался.

– Э, нет! Подожди, – воин поспешно отодвинулся на максимальное расстояние

от интуита. – Я не хочу знать, того, о чем пожалею. Захочешь, расскажешь, а нет, –

так я ни на чем не настаиваю.

Глаза напротив облегченно моргнули но, против ожидания, не возобновили

свое круговое движение, а застыли, полуприкрывшись тонкими веками. В карете

вновь повисло тягостное молчание. Грюх принялся считать стук копыт, затем скрип

левого колеса, повторявшегося через четкий временной отрезок, поерзал и

попытался уснуть. Не вышло.

– Ну, хоть что-то я могу узнать, без риска быть придушенным? – вновь

бросился он в атаку, готовый при случае отрезать себе язык.

Тонкие губы интуита изогнулись, превратив его лицо в насмешливую маску,

тело его качнулось раз, другой, третий, входя в обычный ритм. Грюх раздраженно

махнул рукой и, отвернулся, было от своего больного на голову спутника, как вдруг

услышал слова, причудливо вплетающиеся в, отбивающие такт, покачивания.

–« Деяния богов, обычным смертным не понять

На доле их лежит лишь выбор:

Какого бога им принять? Кто ближе благам их, а кто несет душе погибель?

Желанием создателей миров, а может в результате ссоры

Был создан род людской, по образу и силе -им подобный.

Свободный в воле выбирать, и тщетно к основателям взывая

Щедрот не чувствуя и святый лик, воочию не зрея

Он стал кумиров новых создавать

Здесь божие начало помогло – они рождались,

Питаясь верой – становясь сильнее.

А, человек, кичась своею волей,

И смертный век свой сокращая каждый миг

Желать все большего и каждый на свою лишь долю

Молиться стал всему, кроме создателей своих.

Тому подай побольше денег, женщин

Другому власти пряный сок

А третьего, лишь смерть себе подобных тешит

И вот родился новый бог.

Не сразу, нет.

Сначала был он человеком,

Воителем, вождем,

Вершителем судеб.

Реками кровь лить

Не считал он грехом

Да так, что без его руки народы не желали жить

В великой ненависти, начав его любить.

Толпа хотела больше крови

Он лил её дождями, наполнив океан

Но жизни краток век

И вот уже с червями знакомить собственное тело

Тиран великий отправился и сам.

Людская скорбь границ не возымела

И вера захлестнула облака

И кровь всех убиенных закипела

Из мертвых возродив владыку навсегда.

Отныне все убийства, смерти, жертвоприношенья

Несчастья, муки, скорбь – ложились на его алтарь

Народы чествовали его по воскресеньям

Создателей забыв и лик их растоптав.

А Заутай, был добр ко всем – всего немного крови

И каждый получал своё

Тому – детей и женщин сладкой боли

Иному – просто в пах – копьё

Расплата за желанье-смерть

Но ведь она всегда когда-нибудь наступит

И лишь Создателей за это каждый хулит

А имя бога крови –превознесть!

Он в смерти смертных – ни при чем

Она от этих сверху – сразу есть.

Земля тогда так напиталась жаждой

Внимания и жалости богов

Как результат – был уничтожен каждый

И Заутай исчез, чтобы вернуться вновь.

Вернуться с новым поколеньем,

Разбуженный движением меча

Там в Храме началось теченье и вскоре забурлит река…» – интуит замолчал

прерванный нетерпеливым движением маленького воина.

– И что, тогда Солнценосный вновь уничтожит весь Ковчег? И что это за меч

такой? И... – шквал вопросов, готовый обрушиться на несчастную голову

душевнобольного целителя, был прерван резким окриком сверху и экстренным

торможением их транспортного средства. Интуит лишь плавно сместился на

сиденье, а Грюх, потирая ушибленную голову, и костеря Тюбука на все лады,

осторожно выглянул в окно. Когда он вернул лик на место, на лбу его красовался

чудесный, набирающий силу рог. Видимо слабая улыбка целителя задела

коротышку так, что он, прежде, чем сообщить о результатах визуальной проверки, не

преминул ударить интуита по самому больному месту: – между прочим,

подстраивать ритм стиха под покачивание кареты – не самая лучшая идея, так как

её трясет на ухабах и выбоинах. Все это вызывает определенные ляпы в сложении и

построении слога, вызывая дисгармонию и аритмичность. С этими словами,

состроив предельно высокомерное выражение лица, иутайцу, выглядевшему слегка

ошеломленно, Грюх открыл тяжёлую дверь. – У нас гости. Дама. Неудавшиеся поэты

могут тоже пойти, – совсем уже повизгивая от самодовольства, воин легко спрыгнул

на траву, картинно придержав дверь открытой…

Шаг назад …

–« Дочки-матери – ведьмы…»

В Льюире царила атмосфера грядущего праздника. Город, названный по

имени своего правителя Эль-ира, собирался обрести правительницу. Пусть

номинальную, но одно то, что чернокожий император официально брал в жены

белую девушку, можно было считать прорывом в социальных отношениях Арики.

Мужчины радовались возможности теперь без оглядки брать в жены тех, кто им

нравиться. Многочисленные полукровки, рожденные вне брака, получали

долгожданную надежду на возможность полноценной жизни внутри страны,

вместо поголовного отправления на Границу. Даже чистокровные Арикийки – в

основной своей массе, толстые и некрасивые, приветствовали этот шаг

диктатора, будучи от природы самыми добродушными женщинами, веря, что

этот шаг приведет к дальнейшему смягчению жестокого нрава Эль-ира. Что же

касается белокожего населения, бывшего княжества Орайо, то тут царило

ликование, граничащее с безумием. После того, как, все взрослое мужское

население было мобилизовано и отправлено в Оссию и Иутай, у, оставшихся в

княжестве женщин и детей, впервые появилась надежда увидеть кого-нибудь из

родных, которым ранее, было запрещено возвращаться со службы. Но, даже если

до столь милосердного шага, со стороны императора и не дойдет, то все равно,

обрести равноправие и узаконить многочисленные разноцветные браки, значило

дать полноценную жизнь своим детям. В общем, для каждого из жителей

объединенного княжества, а ныне единого государства – Арика, предстоящее

бракосочетание Эль-ира и Дивы Орайо, было событием, с которым связывалось

масса радостных надежд. Для всех. Кроме одного. Вернее одной горожанки. Той,

на которой, сейчас сошлись сотни тысяч вожделений. Той, которой, через два

дня, должно было исполниться пятнадцать лет. Белокурой красавице,

несчастной дочери погибшего князя, единственной девушке, чье принудительное

замужество, должно было дать свободу выбора всему остальному населению

страны. Богато расшитое золотом платье и драгоценности лишь подчеркивали

необычайную бледность её лица и тени под глазами. Раннее летнее утро

прощупывало лучами узкие прорези церковной кельи, бессильно натыкаясь на

толстые стены и напряженную атмосферу, царившую внутри. Финея, которая

привела сюда Диву, сосредоточенно рыскала по углам, проверяя не оставил ли

кто ни-будь по близости любопытных ушей заодно лихорадочно расставляя,

образа и зажигая перед ними, маленькие, источающие особый аромат, церковные

свечи. Девушка, взирала на эти манипуляции с холодным равнодушием, в котором

сквозило легкое недоумение. Никто из них не проронил не единого слова, с тех

пор, как они вошли в церковь, разбудив хромого священника, и не проникли сюда,

маленькое помещение, служившее складом, для не отреставрированных ещё

икон. Кроме того, эта келья была расположена прямо под алтарем и просто

дышала силой. Другими словами ведьма выбрала это место, как самое

безопасное для предстоящего разговора и судя по всему опасалась она не только

и не столько человеческих ушей.

Дива, впервые видела у няньки подобный приступ исступленного

сосредоточения. Наконец, Финея зажгла последнюю свечу и застыла,

погрузившись в себя, сделав знак девушке не шевелиться. Спустя довольно

продолжительное время ведьма глубоко вздохнула и открыла глаза.

– Что забыли мы здесь столь ранним утром? – холодно произнесла Дива,

расценив этот жест матери как сигнал к действию.

– У меня есть кое-что, о чем ты должна знать, – Финея говорила шепотом,

нервно озираясь и все время к чему-то прислушиваясь.

Дива всё с большей тревогой смотрела на ведьму, не спеша задавать,

терзающий её вопрос. С тех пор, как нянька неожиданно стала её матерью, а

князь Коруэлл, перестал быть отцом, прошло уже десять лет, но девушка так и

не смогла до конца к этому привыкнуть. Ужас внезапной смерти отца и

обретения странной матери, поселил у девочки холод в груди, не дающий ей

пережить горе и сблизиться с матерью. Последнему, мешало так же то, что

Финея как будто что-то недоговаривала, порываясь начать, но тут же замолкая.

И вот теперь, похоже, настал момент истины, а Дива, в ожидании неминуемой

свадьбы, не была готова к этому. Да и место, которое выбрала мать для

разговора напрягало её. Нет, церковь была обычной, но сам факт того, что

Финея, всегда избегавшая святилища Светоносного, забралась сюда и окружила

себя свечами и иконами, пугал даже её закаленное невзгодами сердце.

– Зачем все это?-, наконец не выдержала Дива и обвела вокруг себя руками,

указывая на многочисленные образа.

– Это должно помешать ему нас услышать, – Финея взяла себя в руки и

прекратила озираться.

– Кому ему ? – девушка поняла, что услышит сейчас нечто гораздо более

важное, нежели рассуждения о её предстоящей свадьбе.

– Дива, – ведьма взяла за руки дочь и заглянула ей в глаза. – То, что я тебе

должна сказать сейчас, ты должна была узнать очень давно, но ты была не

готова. Не готова ты и сейчас, но я больше не могу тянуть, иначе он

заподозрит меня во лжи и убьет нас обеих.

– О ком ты говоришь, наконец? – рассердившись Дива вырвала свои руки и

отошла на шаг от матери.

– Стой, не выходи из круга, – Финея с силой вновь схватила девушку за руки

и притянула к себе.

– Ты знаешь, что все люди верят в Светоносного Отца, а вечный враг его

Темный, постоянно пытается уничтожить Ковчег. Скажи, твое сердце

принадлежит Светлому богу нашему?

Дива странно посмотрела на мать и мрачно произнесла : – Тебе лучше всех

известно, как я отношусь к тому, кто остался равнодушен к судьбе маленькой

девочки, дав умереть тому, кого она обожала. Пусть даже он и не был её

настоящим отцом. Но другого у меня нет, и я не хочу ничего знать о нем. А ты

специально спросила меня о моей вере здесь, в церкви Светоносного?

– Не беспокойся, – усмехнулась ведьма, – эта сила нам не опасна. Она

позволяет людям самим уничтожать себя. Но есть тот, кто относится к нам с

гораздо более пристрастным вниманием.

– Темный? – Дива удивленно приподняла бровь.

– Быть может мы, и поговорим о нем чуть позже, но сейчас речь идет не о

нем.

– Разве есть кто-то ещё, управляющий судьбами и душами людей? – вид у

Дивы стал растерянным.

– Люди распоряжаются собой сами, но нам об этом ещё предстоит

поговорить. Тот, о ком говорю я, – ненавидит Отца своего, ненавидит врага его

и он есть бог, сын бога, убийца бога, – вид у Финеи стал торжественным, но она

снова начала тревожно оглядываться вокруг.

– Ты говоришь загадками, – Дива, заподозрив мать в безумии, вновь

предприняла попытку высвободить руки.

– Я избрана им, – Финея сильнее сжала, заерзавшие девичьи кисти, – что-бы

нести новое учение людям. И ты тоже будешь служить сыну Светоносного,

который принесет нам с тобой власть и бессмертие, -ведьма замолчала,

попытавшись найти отклик в холодных глазах Дивы.

– И чем я должна буду расплачиваться за подобное счастье? – словно ушат

холодной воды опрокинулся на голову несчастной матери, но она решила

проигнорировать насмешку дочери: – Нужно будет просто выполнять то, что он

прикажет, а он невыполнимых заданий не дает, – в голосе Финеи проскользнули

просительные нотки. – Мы соберем массу последователей и, когда их эманации

наберут достаточную силу, он взойдет на небесный престол. А мы с тобой

обретем вечную жизнь.

– И я должна в это поверить? – Дива резко высвободилась и с насмешкой

посмотрела на Финею. – А может он ещё и отца мне вернет? Как можешь ты

служить сыну, зная, каков его отец? Помолчи!, – Дива остановила, начавшую

было говорить ведьму. – Я хочу, что-бы ты знала мать: – мне плевать на

бессмертие, и я не буду помогать отпрыску ненавистного бога. Я не верю в его

слово. Им, – она ткнула пальцем в образа, – наплевать на наши страдания. Они,

верно, заняты там более важными делами, а смертные все равно умрут, не

важно, произойдет это раньше или позже. Так зачем вмешиваться и помогать,

созданным куколкам? – голос девушки задрожал и, казалось она вот вот

разразиться слезами. – Пусть у них гибнут родные, пусть их не любит родная

мать, и пусть они выходят замуж за старого убийцу и насильника…

Слезы все же прорвались на волю, и Финея не выдержав, обняла дочь, прижав

её голову к груди.

– Ты не права дочка, – неожиданно нежно зашептала ведьма. – Я люблю тебя

больше жизни. И никто не встанет между нами. Но он не отпустит меня и убьет

тебя, если ты не будешь помогать ему.

– Так придумай что ни-будь, ты же такая умная, – Дива упрямо сжала губы и

вырвалась из объятий. – Но, я скорее умру, чем буду иметь дело с ними -,девушка

резко плюнула в ближайшую икону.

– Да, пойми, же Дива! Зверь ненавидит своего отца, куда больше твоего,

вот смотри – ведьма длинным плевком попала в ещё не высохший образ. –

Служение ему, станет отмщением Светоносному, по-настоящему, верь мне!

– Нет, – Дива отступила ещё на шаг. – Я, не могу. Мы для них лишь забава,

и твой покровитель, получив свое, может передумать, не вспомнив о нашем

существовании, и предаться своим играм вместе со своим венценосным

папочкой. Нет, – голос Дивы твердел, подобно льду, берущему в плен водную

гладь, – я не соглашусь, хоть убей. Мне все равно!

– Да, что ты такое говоришь? – ведьма устало опустилась на холодный пол

и задумалась.

Дива, настороженно смотрела на мать, которая закрыла глаза и, беззвучно,

шевелила губами.

– Ну, хорошо, – наконец, ведьма открыла глаза, приняв какое-то решение.

Мы попробуем обмануть его. Но это будет не просто и нам понадобиться

могучий союзник.

– Темный? – по красивому лицу девушки пробежала тень.

– Ты умна не по годам, дочь. Я думала именно о нем. Надеюсь, этого

кандидата ты не подозреваешь в лояльности к Светононосному?

– Мне всё равно, – Дива равнодушно пожала плечами.

– А мне нет, – взвилась ведьма, забыв про конспирацию. Мне не все равно,

когда и как покинуть этот мир. И если тебе наплевать на себя, то подумай обо

мне. Зверь умеет заставить страдать так, что все пытки, придуманные

искушенным человеческим мозгом, покажутся детской забавой. Так, что прошу,

подумай и обо мне.

– Что я должна буду сделать? – тон девушки оставался холодным, но Финея

поняла, что её мольба была услышана.

– Мы дочка. Мы должны, – тон женщины резко стих. -Я покину тебя и

постараюсь убедить Зверя в твоей покорности. Я скажу ему, что напоила тебя

специальным настоем, под влиянием, которого ты искренне приняла сторону

Темного, и будешь стараться развалить Арику изнутри. Это сыграет на руку

Зверю, так как ослабит Светоносного, но на самом деле не даст властителю

Телькуньярома ничего, так как, в нужный момент ты вспомнишь о своих

истинных намерениях.

– Я не понимаю…

– По плану Зверя ты, став женой императора, должна была

покровительствовать последователям Зверя, которых я буду обращать в новую

веру. Я же постараюсь убедить его, в том, что мы сумеем добиться большей

секретности, если ты будешь думать, что помогаешь адептам Темного, не

предполагая о новой силе. Но, когда наступит нужное время, действие эликсира

пройдет, и ты вспомнишь о том, кому служишь по-настоящему. Такой шаг

скроет нас от пристального взгляда Святой церкви, так как, отщепенцы,

пытающиеся встать на сторону Темного, обычно сами заканчивают жизнь, по ту

сторону Границы и не представляют никакой угрозы для Ковчега.

– Хорошо, – Дива во все глаза удивленно смотрела на мать, видимо до сих

пор не предполагая в ней, такого дара к интригам. А что я должна буду делать на

самом деле?

– Ты помнишь Гуэрна? – вопросом на вопрос ответила ведьма. – Он ещё был

послом в Орайо?

– Да, – Дива с силой стиснула челюсти. – Он был мальчиком на побегушках у

Эль-ира. Теперь ему бегать не на чем. Мой будущий муж приказал отрубить ему

ноги. Разумеется это было лишь началом – вслед за ними, ему были отрублены

руки, выколоты глаза, вырван язык, и тисками оторвана голова. Ты все это

знаешь не хуже меня, зачем спрашиваешь?

– Вообще-то, мой вопрос не касался его казни, – ведьма ухмыльнулась, – но,

видя, что это воспоминание доставляет тебе удовольствие, я не решилась тебя

прерывать. А это не ты, часом, посодействовала такому финалу его карьеры?

– Из-за него погиб мой отец и исчезло княжество Орайо, – глаза девушки на

секунду стали черными, как уголь. Но ты ведь не для этого завела о нем

разговор?

– Нет. Я просто хотела спросить, знаешь ли ты человека, который принял

дела безвременно почившего Гуэрна?

– Видела один раз. Не уверена, что мы говорим об одном и том же человеке,

но если это такой высушенный паук, то да, я его видела.

– Тумак, и вправду очень худ и не красив, – ведьма посерьезнела, но он очень

хитер и дальновиден. Я думаю, что при определенной поддержке он займет

ключевое положение не только в Арике, но и во всем Ковчеге.

– К чему ты мне об этом говоришь?-Дива криво усмехнулась. – Мне и так

уже предстоит замужество за самой высокопоставленной обезьяной.

– А к тому, что твоя партия, при всей своей неуравновешенности и

жестокости, является истинно верующим и рьяно поддерживающим церковь

Светоносного, а нам нужно кого-то предложить эмиссарам Темного. И этот кто-

то не должен быть обыкновенным крестьянином.

–И…?

– Девочка! Какая же ты ещё глупая! Тумак истекает по тебе слюной больше,

чем его господин и он пойдет на любые союзы, лишь бы заполучить тебя.

Он станет следующим правителем, а ты обретешь реальную власть. Ну а

кроме этих мелочей, мы зарекомендуем себя перед Темным и ты, возможно,

сумеешь свести счеты с этим, – Финея презрительно плеснула руками, указав на

иконы.

– А самое главное, – Дива снова язвительно ухмыльнулась, – самое главное,

что ты сумеешь избавиться от своего «покровителя», не так ли?

–Так ли, девочка, так ли, – Финея снова снизила голос и тревожно

оглянулась.

–А что если Тумак, не станет главой Арики?

–Это ещё почему? – опешила Финея.

– Ну, например не сможет, или там, не захочет?

– Если у него не получится, то казнят только его, так как ты будешь с ним

говорить лишь через меня и один раз, до моего отъезда. А не хотеть править

государством? Ты ещё слишком мала, что-бы понять, всю несуразность своего

предположения.

– И все-таки, что я должна буду делать, что-бы помочь тебе обмануть

Зверя? – Дива тряхнула головой отгоняя сомнения.

– Доченька, – ведьма вновь взяла девушку за руки с несвойственной ей

нежностью, взглянув ей прямо в глаза. У тебя впереди самая трудная часть. Ты

должна будешь выйти замуж за это чудовище, терпеть вожделенные взгляды

сушеного таракана и ждать, ждать новостей от своей сумасшедшей матери.

Хотя возможно, что ситуация сильно изменится раньше, чем мы вновь увидимся.

Что же касается помощи Последователям Зверя, то она будет заключаться

лишь в твоих редких замечаниях, об их незначительности и разрозненности.

Ничего другого делать ты не должна, что-бы не вызвать подозрений у мужа и

церковников… Ну хватит об этом, – Финея вдруг улыбнулась и покопавшись в

маленькой сумочке, с которой никогда не расставалась, протянула дочери

золотое кольцо. Оно было простым, без надписей и орнаментов, но таким

изящным, что завораживало взгляд. – Вот, это тебе мой свадебный подарок. Я

носила его, когда была на чем, – ведьма потрясла обезображенной рукой, а

теперь хочу, что-бы ты взяла его. Оно…,-Финея помолчала, – впрочем, это не

важно. Нравиться?

–Да, – Дива бережно взяла подарок и взглянула в лицо ведьмы. – Спасибо.

Мама, – девушка слегка запнулась, -я давно хотела тебя спросить…

– О чем?

– Это ведь случилось в тот самый день? – она неловко указала на беспалую

руку.

– Да, твой приемный отец, перед своей смертью был сильно зол. Он ходил,

ругая Гуэрна, Арику, черных и размахивал мечом, словно надеясь поразить своих

недругов. А потом вдруг покачнулся, я бросилась, чтобы поддержать его, и

попала под случайный взмах меча, – Финея замолчала со скорбным выражением

лица. – Это был его последний удар, – продолжила она после долгой паузы. – Я

отмахнулась рукой, а он рухнул на пол, как подкошенный. Прости дочка, я уже не

могла помочь ему, – с этими словами она обняла, зарыдавшую девушку, крепко

прижав её к своей груди…

Солнце уже давно проснулось и лениво перебирало лучами по земле, а в

самом сильном родовом поселении Арики бодрствовали далеко не все. Имение,

которое построил себе Тумак, было не просто поселение, включающее в себя

собственно сам замок и дома прислуги. Это была самая настоящая крепость,

занимающая огромную территорию, на которой с различными архитектурными

изысками были разбросаны всевозможные постройки. Назначения их были столь же

масштабны, сколь и различны. Здесь присутствовали и казармы с охраной, и

торговые ряды, и конезавод с мастерскими. Но, хозяин, особенно гордился не этим.

И отнюдь, не своим шестидесятикомнатным дворцом (к слову у императора было

всего сорок семь), главным он считал здание в котором были собраны и строго

организованы лучшие умы со всего Ковчега, а венцом их успеха было обыкновенное

поле. Выровненное и выложенное гладко обтесанными валунами, притертыми друг к

другу, оно должно было стать по замыслу первого советника, домом для его птиц,

первая из которых унеслась в пустыню Куорг с Лиу-Ту на борту. Именно

размышления об этом целителе, а вовсе не позднее время, явились причинами

пробуждения ещё не вставшей с постели важной персоны. Персона была красива, а

разбудивший её голос лишь подчеркивал тот факт, что в мире, помимо красоты,

существует ещё много всякой всячины, среди которой встречается и эта.

– От них до сих пор нет известий, – Тумак скрипел, расхаживая взад и вперед

вдоль огромной кровати, на которой веером раскидались роскошные волосы его

супруги. Одет он был в облегающую тело зеленую сорочку и узкие темно-серые

брюки. Неизменный плащ болтался в полусогнутой руке, явно не собираясь

оставаться там продолжительное время. Первый советник с раздражением

посмотрел на слегка приоткрывшую глаза супругу и нервно стал натягивать плащ на

худые плечи. – А ты напрасно так спокойна, – бухтел он, путаясь в рукавах, – того и

гляди заявится дружок твоей мамаши и поинтересуется где его имущество? А,

учитывая, что он натворил в Храме Старцев, никакие старые связи с ведьмой, не

спасут и тебя тоже, – он, наконец, влез в треклятую одежду и театрально повесил

паузу. Впрочем, единственный его зритель уже встала и, повернувшись к нему

спиной, направилась в ванную комнату, где приступила, теперь уже к дневному

туалету. Тумак, вынужденный держать паузу, дольше задуманного, погрузился в

размышления. – Мне было бы интересно узнать твое мнение по-поводу

сложившейся ситуации, дорогая, – уже в своей обычной спокойной манере встретил

он, вернувшуюся женщину.

– Если ты думаешь, что я знаю о чём-то таком, что неизвестно тебе, – то ты

заблуждаешься, – Дива говорила, не глядя на Первого советника, быстро одеваясь.

Платья в гардеробе категорично были отодвинуты в сторону, а на прекрасную

фигуру один за другим ложились принадлежности мужского походного костюма.

Здесь были коричневые брюки из плотной ткани со вставками из кожи, того же цвета

мягкая куртка и легкая, почти прозрачная рубаха. Последними были надеты высокие

сапоги и фетровая шляпа, скрывшая роскошные волосы.

– Но, я считаю, – продолжила она, не обращая внимания на удивленное

выражение лица мужа, что, после случившегося там, Святоши, нас в покое не

оставят и захотят получить ответы на некоторые вопросы. Думаю, что их надо

опасаться больше, чем Приближенного. К тому же, ведь ты не нарушал

обязательства и, как только Лиу доставит меч, ты его отдашь. А то, что он

задерживается ещё не повод, наказывать тебя.

– Ты серьёзно так думаешь? – Тумак скрипнув костями опустился на одно из

четырех кресел, стоявших в спальне. Ниолай понимает, кем на самом деле я

являюсь и без абсолютной уверенности в моей причастности к событиям в Храме, не

допустит никакой агрессии к нам со стороны старцев. А вот Руо, может сломать мне

шею, просто так, из любви к разрушению, не говоря уже, о случае, когда у него есть

повод на меня злиться.

– Ты и так его дал, когда сделал императором этого идиота, – быстро

проговорила Дива, тот час же пожалев о сказанном.

– Другими словами, – мягко заскрежетал Тумак, – мне в любом случае конец?

Так? Если бы я последовал твоему плану и захватил официально престол, – ты бы

при случае избавилась от меня, как от убийцы и стала бы императрицей Арики, а