Текст книги "Экранные поцелуи"
Автор книги: Труди Пактер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
Она приехала из Парижа, и это чувствовалось с первого взгляда – по походке, по манере говорить, по тому, как сидела на ней одежда. Но она не сразу поехала на побережье, в Голливуд. Несколько лет прожила в Нью-Йорке.
Она обучалась актерскому мастерству и даже сыграла несколько ролей на Бродвее, но все незначительные. Жизель не обладала достаточным талантом, а кроме того, у нее не было необходимости зарабатывать деньги. Она жила на содержании у очень обеспеченного человека с большими связями. Оставив его, решившись уехать на побережье, она смогла использовать все его связи. Благодаря людям, с которыми она познакомилась в Нью-Йорке, ей было, где остановиться и существовало множество мест, куда она могла бы поехать. Она стала появляться на всех великосветских приемах, в самых шикарных клубах, на торжественных церемониях присуждения академических наград и званий. Многие мужчины добивались ее благосклонности, так что она могла бы снова завести богатого содержателя. Но ее это больше не устраивало. Теперь она решила стать независимой и зарабатывать себе на жизнь.
Сначала подумывала о карьере актрисы. Однако почти сразу же отказалась от этой мысли. Слишком много очаровательных блондинок пошли по этому пути, и где они теперь? Нет, она должна найти такой род занятий, где можно использовать то, что отличает ее от других. Ее шик, связи, способность привлечь любую важную птицу… В конце концов, Жизель нашла себя. Она представляла нужных людей друг другу и получала за это плату. Как оказалось, в Голливуде все нуждались в таких услугах, потому что все хотели получить больше того, что имели. Люди недостаточно богатые желали быть приглашенными на какой-нибудь шикарный прием. Кому-то из тех, у кого уже были богатство и связи, наверняка мог понадобиться и секс – легкий, необременительный, без проблем и обязательств. В самом начале Жизель именно так и зарабатывала на жизнь. Поставляла очаровательных девушек могущественным людям, у которых не было времени на поиски кратковременной подруги. Но одно это не могло ее удовлетворить. Она была слишком яркой личностью, чтобы удовольствоваться ролью «мадам». Как всегда, на помощь пришел незыблемый закон о соответствии спроса и предложения. Она стала приводить на светские приемы людей, которые без нее ни за что туда бы не попали. Для этого понадобилось завести знакомства с некоторыми из жен могущественных голливудских деятелей, что оказалось довольно легко благодаря ее внешнему шику и французскому акценту. А ее пробивная энергия и умение подойти к нужному человеку довершили дело.
За восемь лет Жизель Паскаль стала известна всему Голливуду. Если кому-нибудь требовалось попасть на прием для избранных, встретиться с самым могущественным продюсером или поиметь кинозвезду, звонили Жизель. За соответствующую плату она могла все это устроить.
Сейчас Бобу Делани необходимо было встретиться с Клаудией Грэхэм, причем в подходящей обстановке и чтобы встреча продлилась столько, сколько нужно. Пришло время позвонить Жизель.
Они договорились встретиться в кафе «Гамбургер Гамлет» на бульваре Сансет. В этом кафе влиятельные люди города обычно вели деловые переговоры. Боб не раз встречался здесь с известными актерами, подбирая звезд для своих фильмов. Входя в вертящиеся двери, он в который раз подивился смелости владельца кафе, казалось, отнюдь не стремившегося потакать вкусам обитателей столицы американской киноиндустрии. Огромное, похожее на амбар помещение больше напоминало закусочную быстрого обслуживания. Пожилые официантки в белых накрахмаленных передниках и наколках медленно двигались между столиками. Единственной уступкой публике, привыкшей к роскоши, были просторные кожаные кресла у каждого стола.
В одном из таких кресел Боб увидел Жизель. Она пришла на несколько минут раньше его. Как всегда, она выглядела так, будто только что сошла с обложки журнала «Вог». Для этой встречи она выбрала черный костюм из мягкой кожи, наверняка от Сен-Лорана. Украшения из золота – цепочка на шее, серьги и перстень – куплены, скорее всего, на Родео-драйв и стоят, судя по их виду, дороже иных бриллиантов. Но главное, Жизель умела носить вещи так, как никто другой. Белокурые волосы убраны назад в низкий пучок. Ее лицо с высокими аристократическими скулами и ясными голубыми глазами нисколько не теряло от такого строгого стиля.
Подойдя к ней, Делани даже присвистнул от восхищения:
– Если бы мне не было известно, что за этим очаровательным личиком скрывается вычислительная машина, я бы в тебя влюбился.
– Можешь оставить любезности для других. Ты же пригласил меня на ленч не для того, чтобы пофлиртовать?
Делани задержал дыхание. Итак, она собирается вести дело круто с самого начала. Тем лучше. Ну-ка посмотрим, насколько круто. Он разразился своим неподражаемым мальчишеским смехом:
– Но и не для того, чтобы получить несварение желудка. Поэтому будь умницей и закажи себе что-нибудь выпить. Сначала выпьем, потом перейдем к делу, не раньше.
С недовольным видом она подозвала официантку:
– Минеральной воды, без льда и без лимона. А для моего друга – чистого мышьяка.
Он похлопал ее по руке:
– Не будь стервой. Тебе это не идет.
Он заказал себе «Гибсон». Поднял бокал приветственным жестом. Француженка ответила едва заметным кивком. И сразу перешла к делу:
– Итак, в чем проблема?
Боб рассказал ей о сделке, которую пытался заключить со студией «Магнум». Потом о трудностях с Клаудией Грэхэм. Жизель, похоже, заинтересовалась его проектом.
– Ты планируешь снимать в каких-нибудь экзотических местах? Или здесь, на студии?
Он усмехнулся:
– Если получу деньги, конечно, поедем на натуру. А что?
– Клаудии необходимо уехать.
Теперь заинтересовался и Делани:
– Ты хочешь сказать, что она потеряла покой из-за своего последнего развода? Я знаю, Чад был ее пятым мужем, но не могла же она до такой степени увлечься…
– Это не из-за развода, хотя ее устраивает, что все так думают. На самом деле все гораздо серьезнее. – Жизель пододвинула кресло поближе к столу, оглянулась, понизила голос. – Послушай, это должно остаться между нами. Клаудиа – мой друг, настоящий друг. Я могу рассказать, что ее гложет, но ты должен пообещать, что дальше тебя это не пойдет.
Он кивнул:
– Даю слово. А теперь расскажи, что же такое ужасное с ней произошло и почему она должна скрываться.
Жизель улыбнулась:
– На самом деле ей не о чем беспокоиться, пока «Магнум» платит ей такие деньги. А скрывается она из-за того, что произошло с ее лицом.
Кажется, он начал понимать, в чем дело.
– Неудачная пластическая операция? Изуродовали нос?
Жизель покачала головой:
– Бери выше.
На мгновение он задумался.
– Глаза?
Жизель кивнула:
– Точно. За последние десять лет она их дважды подтягивала, без особых последствий. Ну и вот, перед тем как идти в суд на бракоразводный процесс, она решила немного взбодрить себя. Подтянуть их еще раз.
Делани снова тихонько присвистнул:
– Она что, совсем с ума сошла?!
– Хирург задал ей тот же вопрос. Она страшно оскорбилась. Я, мол, плачу вам не за такие вопросы, а за то, чтобы вы занимались моим лицом. Она ушла и решила, что сделает эту операцию в Италии, в Риме, где никто ее не увидит. А когда все было кончено, она уже не могла никому показаться на глаза.
Делани обхватил голову руками.
– Теперь я понимаю, почему она прячется. Скажи, насколько это ужасно.
– Все не так ужасно, как мы боялись вначале. Ее прежний врач сжалился над ней. Сейчас шрамы почти не видны, если не слишком присматриваться. Но в этом-то и состоит проблема. Клаудиа боится появляться на экране. Даже я считаю, что средние планы пройдут нормально, а вот крупным планом ее показывать нельзя.
Боб вздохнул с облегчением. Действительно, все не так страшно.
– Если бы ты мне сказала, что ей откромсали грудь, вот это было бы действительно безнадежно. А с глазами, думаю, мы справимся. Понимаешь, Кейзер мечтает, чтобы я снимал ее в «Покинутых» именно из-за ее тела. На необитаемом острове в тропиках обычно ходят почти без одежды, особенно женщины. Может быть, мы даже рискнем сделать несколько кадров с обнаженными девушками, не выходя за рамки хорошего тона. При ее природных данных мы вполне можем свести крупные планы до минимума. А уж если они понадобятся, есть множество способов скрыть глаза; линзы, световые эффекты. Думаю, ты в моих объяснениях не нуждаешься.
– Нет, конечно. Но тебе надо убедить Клаудиу. На твоем месте я бы начала с поисков оператора-осветителя. При встрече с Клаудией тебе придется ответить на множество вопросов.
Он улыбнулся, на этот раз от всей души:
– Значит, ты это устроишь?
– Это я устрою. Единственное, чего я не могу гарантировать, – это то, что Клаудиа согласится на твое предложение. Я могу лишь организовать вашу встречу. Остальное будет зависеть от тебя.
Глава 5
Как только она пришла в сознание, боль снова вернулась, непрекращающаяся, безжалостная.
До этого Рэчел уже пришлось пережить две операции – тонзиллит и аппендицит. Но эта оказалась хуже, чем все, что она могла припомнить. Зачем, зачем только она согласилась? Ведь не было же никакой необходимости. Вполне можно было бы жить и так. Она поморщилась, превозмогая боль. Жить и так?.. Не слишком-то веселая была бы жизнь.
Она вспомнила тот вечер… расставание с Ричардом. Поворотный момент в ее судьбе. Ведь она распрощалась не только с ним, но и с театром. Теперь ее будущее – киноэкран. И Десмонд Френч. А для этих двух повелителей следовало пожертвовать собственным носом.
Рука инстинктивно потянулась к лицу, нащупала бинты. Она не могла себя видеть, но похоже, что перебинтована вся голова. Ее охватила паника. А что, если хирург сделал что-нибудь не так? Что, если произошла неудача? Например, скальпель соскользнул…
Мысли ее были прерваны словами медсестры, заметившей, что Рэчел трогает бинты:
– Не надо этого делать. Через неделю их снимут, и тогда можете трогать свое лица, сколько захотите. – Она озабоченно смотрела на Рэчел. – Болит?
– Ужасно. Я чувствую себя так, как будто только что попала под поезд.
Теперь медсестра улыбалась:
– Все так говорят. Подождите минутку, принесу вам что-нибудь болеутоляющее.
Она вернулась через пять минут с ампулой и шприцем.
– Перевернитесь-ка. Уколю вас там, где не будет больно.
– Мне сейчас все равно.
– Не дай Бог, мистер Стил услышит. Он очень беспокоится о своих пациентах. Требует, чтобы у них было все самое лучшее.
– А я?.. Я тоже получила самое лучшее? Хороший у меня нос?
– Просто прекрасный! Вы же ему за это платите, разве не так?
Она вышла. Рэчел смотрела ей вслед.
Она ему за это платит…
Проснувшись, она увидела Десмонда Френча. Он сидел на стуле около ее кровати. Должно быть, она заснула под действием укола. Боль все еще чувствовалась, но не такая острая.
Френч был в бархатном костюме, с ярким шарфом, завязанным узлом на шее. А каким шикарным выглядит его загар. Интересно, где он побывал со времени их последней встречи?
Он небрежно справился о ее самочувствии. Так, как будто она всего-навсего ушибла коленку или повредила палец. Внезапно она поняла, что в том мире, где вращается Френч, пластическая операция считается самым обычным делом, как, например, загримироваться или надеть парик. Ну, нет, так легко ему это не пройдет. Если принять этот случай как нечто само собой разумеющееся, кто знает, чего он может потребовать в следующий раз.
– Очень болит, просто ужасно. Сестра даже сделала мне укол.
Он похлопал ее по руке.
– Бедняжка. Вы, наверное, совсем измучились. Ну, ничего, это для пользы дела. Через три недели вы вспомните об этом и возблагодарите судьбу за то, что все позади, и за то, что вы это сделали.
– А что должно произойти через три недели?
– Первая проба на экране. Так что, будем надеяться, что Гарольд хорошо сделал свое дело.
– А почему такая спешка?
Десмонд выглядел очень довольным собой.
– Есть причина. Один мой друг собирается снимать улучшенную версию «Великолепного Крайтона». Фильм будет называться «Покинутые» или что-то в этом роде. Там есть роль для вас.
Рэчел заинтересовалась, несмотря на боль.
– Расскажите мне о нем.
– По-моему, это самый популярный фильм среди подростков. Если помните, там дворецкий Крайтон был обручен с горничной Мэйбл, прелестной, очаровательной девушкой. Она его боготворила и считала, что он оказал ей большую честь. Когда они попадают на остров, он ее бросает и влюбляется в прекрасную дочь своих хозяев. В конце фильма он, конечно, возвращается к ней, и она его принимает. Главное – то, как она воспринимает все эти повороты в своей судьбе. Вот что интересно понаблюдать. И это роль не для средней актрисы. У девочек, обычно играющих второстепенные роли, не хватит драматического таланта для этого. А те, у кого такой талант есть, как правило, претендуют на главную роль.
Сонливости как не бывало. Рэчел, конечно, надеялась, что Десмонд введет ее в какой-нибудь фильм. Но чтобы так сразу… и на такую выигрышную роль… В это трудно было поверить.
– Вы думаете, я справлюсь?
– Особенно с закрытыми глазами и перебинтованным лицом. Да, кстати, имейте в виду, что вам придется уехать по крайней мере на три месяца. Съемки будут вестись на натуре. Большую часть времени вы проведете на Бали.
Она улыбнулась под своими бинтами.
– Думаю, что это я как-нибудь переживу, – однако сомнения не покидали ее. – Десмонд, а почему вы так уверены в том, что я получу эту роль? Ведь режиссер или продюсер еще не видел пробы.
Агент встал, разгладил костюм.
– Скажем так: у меня есть полное взаимопонимание с продюсером.
Глава 6
Неряшливого вида человек подъехал на мотоцикле к стальным воротам виллы Клаудии Грэхэм. Нажал на кнопку и сообщил в переговорное устройство свое имя. Ворота открылись. Боб Делани подвел свою «хонду» к площадке перед домом, построенным в стиле испанского ранчо. Как и у всех прочих кинозвезд, этот дом будто бы стремился что-то доказать. Архитектор, похоже, не пожалел для этого ни сил, ни средств. Все здесь – от колонн из розового мрамора, окаймлявших переднюю веранду, и до тщательно ухоженных лужаек – говорило о том, что в этом доме обитает необыкновенно важная персона. Могущественная, влиятельная и знаменитая.
Среди всей этой роскоши Боб Делани выглядел совсем не к месту в своих выцветших голубых джинсах, кроссовках и майке с огромной надписью на груди «Нью-йоркские игроки». Мало того, он широко улыбался. Про такую улыбку обычно говорят «рот до ушей».
По-видимому, Клаудиа Грэхэм, появившаяся на ступенях веранды, в первый момент была захвачена врасплох. Она ожидала увидеть серьезно настроенного продюсера в темном официальном костюме.
Перед ней же стоял красивый улыбающийся человек, больше похожий на бездельника, какие слоняются по пляжу. Но самое поразительное заключалось в том, что он, как видно, чувствовал себя абсолютно непринужденно.
Клаудиа даже задержала дыхание и одарила его взглядом, каким обычно смотрят на диких зверей в зоопарке.
– Это вы Боб Делани?!
– Совершенно верно. – Он протянул руку. – А вы, как я полагаю, Клаудиа Грэхэм. Счастлив встретиться с вами… наконец.
Она взирала на него с явным неодобрением.
– Ну, хорошо. Пойдемте, выпьем чего-нибудь. Служанка накрыла столик у бассейна.
Она круто повернулась на каблуках и пошла вдоль веранды. Следуя за ней, Делани окинул ее внимательным взглядом. Не тем, каким мужчины обычно смотрят на хорошенькую женщину, – опытным взглядом профессионала. Фигура вполне соответствует рекламе. Она, вероятно, регулярно занимается специальными физическими упражнениями. Отсюда и аккуратный упругий зад, и высокая грудь, и абсолютно плоский живот, и спина, как у гимнастки. Все это как будто живет, переливается под плотно облегающим летним платьем. Он одобрительно кивнул. Его всегда восхищали женщины, умеющие держать себя в форме.
Подошли к большому овальному бассейну. Клаудиа опустилась в плетеное кресло и указала Бобу на другое такое же, рядом. Выглядела она лучше, чем он предполагал. Врач, подправлявший ей лицо, без сомнения, знал свое дело. Если когда-то ей и испортили глаза, сейчас от этого не осталось ни малейшего следа. Перед ним сидела женщина в возрасте где-то за тридцать, с белой, как алебастр, кожей и взглядом сфинкса. В ее зеленых, чуть-чуть раскосых глазах, в маленьком курносом носике было что-то кошачье. Боб взглянул на ее волосы и снова остался доволен. Темные, густые, они обрамляли лицо тугими завитками и спускались на шею. Она подойдет. Прекрасно подойдет. Теперь остается лишь убедить ее в этом.
Она кинула на него быстрый взгляд из-под густых черных ресниц:
– На что это вы смотрите?
В ответ он улыбнулся. Откинулся на спинку кресла.
– Я смотрел на бутылку шампанского, которую вы так предусмотрительно поставили на лед. Я вот думаю, очень ли вы расстроитесь, если вместо шампанского я попрошу принести пива.
Помимо воли, она почувствовала, что этот человек ее занимает.
– Но почему? Вы что, не пьете шампанское, мистер Делани? Уверяю вас, это самое лучшее.
– Да, я вижу, шампанское великолепное. Но для меня в такое время дня это слишком. Если не возражаете, я предпочел бы «Шлитц». Надеюсь, у вас в холодильнике найдется «Шлитц»?
Клаудиа сделала знак горничной-филиппинке, суетившейся у бара.
– Принеси гостю пива. – Потом она обернулась к Делани: – Вы всегда ведете себя подобным образом во время деловых встреч?
– Это зависит от того, с кем у меня встреча. Если, например, с кем-нибудь из сотрудников студии, тогда, конечно, нет. Эти люди никогда не выходят за рамки условностей. Все свои дни они проводят за письменным столом, с канцелярскими скрепками и секретаршами. Если я не стану соблюдать их правила, мне не будут доверять. Но вы-то другое дело. Вы же не прикованы к рабочему столу. Вы натура артистическая, созидательная. У вас талант. Я решил, что вы достаточно яркая личность и вполне сможете оценить меня таким, каков я есть.
Теперь она улыбалась и, казалось, полностью расслабилась. Вид этого большого потного человека, жадно поглощающего пиво, придал ей уверенности в себе. Ведь она всю жизнь чувствовала на себе осуждающие взгляды таких же тупых догматиков с их тупой догматической моралью. Этот Делани совсем на них не похож. А главное, ему, по-видимому, абсолютно на всех наплевать.
Она решила прощупать почву.
– Жизель сказала мне, что вы хотите поговорить со мной о фильме для «Магнум».
– Совершенно верно, хочу поговорить о фильме. Но только в том случае, если вы собираетесь вернуться к работе. Если же нет, допью пиво, и мы с вами распрощаемся.
Какой крутой. Она-то ожидала, что он будет вести себя как смирный котенок. Но у этого котенка, как видно, острые зубы, и, похоже, он знает, как ими пользоваться.
– Возможно, это представит для меня интерес. Но, предупреждаю, если я и соглашусь с вами работать, то на определенных условиях.
Боб усмехнулся про себя. Кажется, рыбка клюнула. Трюк с образом пляжного бездельника сработал отлично. Теперь главное – постараться не выйти из этого образа.
– Не могу сказать заранее, как я отнесусь к вашим условиям. Но вы все-таки их изложите.
Клаудиа поджала губы.
– Условие первое: тщательно подобрать оператора. Неумелый оператор способен загубить актрису. Условие второе: я должна просматривать все дубли. Каждый день после сьемок. И третье условие: у меня должно быть право вето. Если какие-то кадры мне не понравятся, вы не будете их использовать.
Боб сделал большой глоток. Помолчал.
– Не слишком ли? К чему все эти условия?
Она выпрямилась на стуле, разгладила платье на бедрах.
– К тому, что я кинозвезда. И я вам нужна.
Он расхохотался.
– Не настолько. – Прежде чем она успела рассердиться, он взял ее руку. – Скажите лучше, что вас гложет на самом деле.
Актриса отодвинулась.
– Не понимаю, о чем вы.
Делани встал, подошел к пруду.
– Сделайте мне одолжение, оставьте всю эту чепуху. Вас что-то страшит, ведь правда? Иначе вы бы не прятались от продюсеров и не выдвигали такие условия.
Она надолго задумалась. По-видимому, взвешивала все за и против, а может быть, пыталась пересилить себя.
– Могу я вам доверять?
Он пожал плечами:
– Может, да… а может, и нет.
Боб поднял лицо к солнцу, провел рукой по густой черной шевелюре.
– Жарко. Не возражаете, если я искупаюсь?
Клаудиа буквально остолбенела. Подумать только, они обсуждают ведущую роль в фильме стоимостью двадцать пять миллионов долларов, а ему, видите ли, вздумалось окунуться. Однако в следующее мгновение актриса в ней взяла верх. Она указала на купальный домик у задней веранды:
– Там найдете полотенце и плавки. Выберите сами.
Через пять минут он появился в узеньких белых плавках, с полотенцем через плечо. Теперь она, в свою очередь, окинула его оценивающим взглядом. Этот Делани, как видно, не слишком много времени проводит в ресторанах или в проекционных. Ни одной унции лишнего веса. При том, что он такой большой, широкоплечий. И мышцы, как у боксера. Она обратила внимание, что и двигается он, как боксер: резко и в то же время легко переступая с пятки на кончики пальцев. «Можешь играть в безразличие сколько угодно, – подумала она, – но мысленно ты наверняка просчитываешь каждый шаг».
Боб подошел к бассейну, посмотрел вниз на воду, потом, нарочито не торопясь, нырнул плашмя. Раздался оглушительный всплеск, больше похожий на взрыв. Клаудиа инстинктивно поморщилась, как от боли. Господи, как же ему-то, наверное, сейчас больно.
Он, однако, и вида не подал. Несколько раз неловко окунулся и выбрался на берег, отряхиваясь, как огромный терьер. Она с трудом сдерживала смех.
– Ну, знаете, в олимпийскую команду я бы вас не записала.
– Если вам нужен спортсмен, обратитесь к Маскл Бич. Я зарабатываю на жизнь тем, что делаю фильмы.
– Извините, я не хотела вас обидеть. Просто…
– Просто вы ожидали, что я красиво нырну, а потом грациозно поплыву. Так знайте же, милая леди, что я купаюсь для того, чтобы охладиться, а не затем, чтобы произвести впечатление. Я вовсе не строю из себя совершенство. Думаю, и вам не следует этого делать. Из этого никогда ничего хорошего не выходит.
Клаудиа достала бутылку шампанского из ведерка со льдом, налила себе в бокал.
– Что вы хотите сказать?
– Только то, что вы потрясающая актриса. У вас есть харизма… или как там это называется. Вы прекрасно смотритесь на экране. И этого вполне достаточно. Совсем не обязательно кромсать себе лицо, пытаясь доказать, что вы красивая женщина. Вы и в самом деле очаровательны, и пластические операции здесь не играют никакой роли.
Она вся сжалась.
– Кто вам рассказал о подтяжке?
Он скрестил пальцы – на счастье, отвел руку за спину. «Прости меня, Жизель, я постараюсь это искупить», – подумал он.
– Жизель мне об этом рассказала. А теперь послушайте, что я вам скажу. Это не имеет никакого значения. Даже если бы вы позволили мне взглянуть на себя поближе, уверен, я бы не обнаружил ни одного шрама. А отсюда вообще ничего не заметно, можете мне верить.
Теперь она посерьезнела.
– Да, но как насчет кинокамеры? Можете вы мне гарантировать, что и на экране ничего не будет заметно? Что, если в крупных планах я буду выглядеть чудищем заморским?
Он задумался на мгновение.
– Клаудиа, у меня есть для вас предложение. Я говорил вам, что мы собираемся снимать фильм в южных морях. Это такая сага о пустынном острове. Там почти все ходят раздетыми. И вот какая у меня мысль. Мы сконцентрируемся на показе вашего знаменитого тела, по которому все сходят с ума. А лицо будем давать средним планом. Если же понадобится крупный план, нанесем гель на объектив кинокамеры.
Она сделала большой глоток шампанского. От холодных пузырьков язык закололо как иголками. Она почувствовала, что стало легче.
– Звучит заманчиво. Но как я могу быть уверена в том, что вы именно так и сделаете?
– Очень просто. Я включу это в ваш контракт. И, кроме того, оговорю, что все крупные планы попадут в фильм только с вашего одобрения. Если вы обнаружите хоть малейший шрам, кадр не будет использован.
– Это точно?
Он осторожно выдохнул и разжал скрещенные пальцы.
– Ну разумеется. Так что вы теперь скажете?
– Мне это интересно, но я должна подумать.
– Клаудиа, – мягко проговорил он, – у вас нет времени. На прошлой неделе я встречался с Дэном Кейзером. Так вот, он начинает терять терпение. Вы, может быть, считаете, что у вас со студией контракт на три фильма, но если так будет продолжаться, студийные юристы могут решить иначе.
Она поставила бокал на столик. Итак, она его раскусила. Он еще круче, чем кажется с первого взгляда. Гораздо круче. Однако в следующий момент она подумала: какого черта! У нее тоже есть крутые ребята. Ее телохранители.
– Через неделю, – коротко ответила она. – Через неделю позвоните моему агенту. Он вам сообщит о моем решении. – Она взяла оставленное на стуле полотенце, кинула ему. – А теперь одевайтесь, и побыстрее. Через полчаса за мной должны заехать. Я совсем не хочу, чтобы вас застали здесь в таком виде и подумали невесть что.
Делани ушел. Солнце садилось, и, несмотря на теплый вечер, Клаудиа почувствовала, что ее бьет дрожь. Она нагнулась, погладила шелковистую теплую шерсть таксы, свернувшейся у ног. Собака тут же открыла глаза, посмотрела на хозяйку.
– С тобой-то все ясно, – любовно произнесла Клаудиа. – Единственное, что тебе нужно от жизни, – это любить меня и быть рядом со мной. Если бы мужчины, с которыми я встречалась, были похожи на тебя.
Собака как будто поняла ее слова. Вскочила, отряхнулась, взобралась к ней на колени. Они вместе наблюдали, как солнце опускается за холмы, поросшие пальмами.
Она сказала Бобу Делани неправду. Никто не собирался за ней заезжать, и идти ей было некуда. Клаудиа Грэхэм сейчас жила вне светских развлечений, вне киносъемок… и без мужчин.
После того как Чад покинул ее, она оказалась в добровольном заточении. Она отменила все ранее назначенные встречи и запретила секретарше назначать новые. Агенту сказала, что никого не принимает. Потом поехала в Рим, подтягивать глаза. Она знала, внешность – основное, что притягивает к ней мужчин. Поэтому, когда ее бросали, она считала, что наступило время для исправления внешности. Однако на этот раз все обернулось против нее.
Воспоминание о том, что сделал с ней итальянский хирург, заставило ее снова потянуться за бутылкой шампанского. Она наполнила бокал. Мужчины… они подводят даже тогда, когда им щедро платишь.
Сейчас она вспомнила своего первого мужчину. Его звали Гарри Бак. Она до сих пор помнила, какой он – высокий, худощавый… Помнила его густые черные вьющиеся волосы. Помнила, как он ее бил. Но сейчас предпочитала не думать об этом. Мысленно вновь переживала во всех подробностях их первую встречу.
Ей тогда только исполнилось пятнадцать лет. Она еще школу не окончила. Неудивительно, что он произвел на нее такое впечатление. Ему-то было около тридцати. Он работал комиком в ночном клубе. Мама ей ничего о таких мужчинах не рассказывала. «А если бы она и вздумала меня предостеречь, – улыбнулась Клаудиа, – я бы все равно не стала слушать».
Она пришла посмотреть его представление с друзьями из колледжа. Он выступал в местном танцевальном зале. Между ними сразу возникло влечение. После представления он подошел к ее столику и предложил выпить. Она не отказалась. Не отказала она ему и тогда, когда он предложил поужинать вместе на следующий вечер. Такому, как Гарри, невозможно отказать. Поэтому когда он привел ее к себе в номер после ужина и попросил раздеться и лечь в постель, она сделала, как он велел.
Первые вечера вместе с Гарри чем-то напоминали школу. Она призналась ему, что еще девственница, и он решил не лишать ее невинности. По крайней мере, не сразу. Вначале он играл с ней. Ласкал тугие маленькие груди и между ногами, пока там не выступала влага. А ей хотелось чего-то еще. Так продолжалось три вечера подряд. Она приходила на представление, потом они шли перекусить в кафе отеля, потом поднимались к нему в номер, раздевались, ложились в постель. Он мог ласкать ее часами, пока каждая частичка ее тела не начинала откликаться на его прикосновения. Груди, соски, живот, даже ступни ног. На четвертый вечер она не выдержала:
– Ну, сделай же это. Просто сделай – и все. Иначе ты сведешь меня с ума.
Он положил ее руку на свой пенис, и она в первый раз ощутила, какой он большой и твердый. Все возбуждение предыдущих вечеров, казалось, померкло перед этим. Так вот ради чего все это. Вот чего она от него ждала. Она чувствовала, что ему это нужно так же сильно, как и ей. Ей было не о чем беспокоиться – он знал, что делать.
Раньше она где-то читала, что в первый раз бывает очень больно. Что нужно научиться получать удовольствие. Теперь она поняла, что тот, кто это писал, ошибался. Принять в себя Гарри оказалось совсем не больно, наоборот. Теперь ей казалось, что за всю предыдущую жизнь она не испытывала главного ощущения, И лишь сейчас она ожила, как будто бы проникновение его пениса замкнуло цепь, и наконец-то все вокруг осветилось волшебным светом.
Через две недели этот свет погас. Гарри сообщил ей, что их ангажемент в округе Оранж-Каунти подошел к концу. Пора двигаться дальше. Следующая остановка – Уичита.
– Возьми меня с собой, – молила она. – Я не буду тебе мешать.
Но Гарри не соглашался. До тех пор, пока в дело не вмешался ее отец. Он работал мастером на местном сталелитейном заводе. Высокий, худощавый, лысеющий, он производил впечатление робкого, стеснительного человека. Однако это было обманчивое впечатление. Характер у Билла Грэхэма мог сравниться разве что с нравом боевого быка. Поэтому когда он объявил, что своими руками убьет того, кто соблазнил его несовершеннолетнюю дочь, Гарри Бак поверил, что так и будет. А когда его пригвоздили к стене номера четырьмя стальными брусьями, принесенными прямо с завода, тут уж никаких сомнений не осталось.
Через неделю Гарри и Клаудиа обвенчались в Уичита. Гостей на их венчании не было.
Брак продлился пять лет, и все это время они провели в постоянных переездах. Гарри был типичным комедийным актером. Он как бы явился из водевилей прежних лет. Однако в нем было что-то от Ленни Брюса, и это спасало номер, поднимая на порядок выше заурядного примитивного зрелища. А теперь его представление отличалось от других еще и благодаря Клаудии. Через полтора года беспрерывных гастролей Гарри начал использовать ее в качестве партнерши, подающей реплики. Эта идея принесла им удачу. Клаудиа, которая всегда выглядела чересчур зрелой для своего возраста, теперь превратилась в настоящую красавицу. Особенно потрясающе выглядело сочетание черных волос и ярко-зеленых глаз. Как только она появлялась на сцене, все мужчины в зале выпрямлялись на своих местах и не сводили с нее глаз. А выступление Гарри довершало дело. Они произвели настоящую сенсацию.
