355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Труди Пактер » Экранные поцелуи » Текст книги (страница 18)
Экранные поцелуи
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 20:28

Текст книги "Экранные поцелуи"


Автор книги: Труди Пактер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

В зале зажегся свет. Боб взглянул на часы, около десяти. Еще примерно час до конца. Он прикинул расстояние от своего места до выхода. Можно пробраться сквозь толпу и попасть за кулисы за десять минут. Даже за пять, если повезет. Он встал, пошел в бар. После стакана виски время пройдет быстрее.

К концу третьего акта Делани понял, что нет необходимости дожидаться отзывов о спектакле. Все ясно и так. Она-то, конечно, все равно будет ждать. Он не знал еще ни одной актрисы, которая бы легла спать, не дождавшись отзывов о премьере. Так что придется смириться с долгим ожиданием. В следующий момент он улыбнулся. О чем это он? Ведь они же будут ждать вместе. И разделят ее триумф. Даже если придется ждать до рассвета, время пролетит быстро.

На первый вызов Рэчел вышла в полной тишине. Потом все, как один, поднялись с мест и аплодировали стоя. Ее вызывали трижды, и каждый раз встречали приветственными возгласами.

Чтобы добраться до двери за кулисы, Бобу понадобилось намного больше времени, чем он рассчитывал. И еще гораздо больше, чтобы попасть в эту дверь. Казалось, в этот вечер весь Нью-Йорк стремился встретиться с Рэчел Келлер. Делани стало тепло при этой мысли. Он-то знал, что из всех продюсеров, агентов и прочей публики он – единственный, кому она принадлежит.

Он встал в конец очереди за дверью ее уборной и увидел рядом Дастина Хофмана – он в этом сезоне участвовал в каком-то шоу – и Питера Холла, продюсера этого шоу.

Боб обменялся с Хофманом улыбками. Они когда-то делали фильм вместе.

– Похоже, что спектакль продержится, – сказал Боб.

– Попробуйте его остановить, – ответил Хофман.

Внутри уборной толпа была еще больше. Делани даже не сразу увидел Рэчел. Она стояла в халате, все еще в гриме, волосы рассыпались по плечам, в глазах какое-то диковатое выражение, как будто она только что очнулась от сна. Боб заметил, что она похудела. На секунду он даже ослабел от любви. Потом взял себя в руки и стал проталкиваться сквозь толпу.

Повсюду валялись пустые бутылки из-под шампанского, букеты в целлофановых обертках. Стены сплошь увешаны телеграммами. Может быть, и его телеграмма тоже среди них?

Наконец его заметил Десмонд Френч и помог пробраться к ней сквозь толпу. Рядом с ней стояли еще двое мужчин – Энтони Норрис, игравший в спектакле главную мужскую роль, и еще кто-то, показавшийся Бобу знакомым. Этот второй что-то говорил ей намеренно громким ненатуральным голосом. Подойдя ближе, Боб Делани вспомнил его: Ричард Робертс.

Какого черта он здесь делает? Она ведь говорила, что между ними все давно кончено. Делани не собирался прислушиваться к словам Ричарда, но его трудно было не услышать.

– …сегодня великолепна. Почти так же, как вчерашней ночью.

Помимо своей воли Делани прислушался. Рэчел все еще его не замечала.

– Думаю, мы должны забыть о прошлой ночи, – проговорила она.

Робертс первым увидел Делани. В лице его что-то переменилось.

– Но я не могу этого забыть! Ты вся горела страстью и была так похожа на себя прежнюю.

Наступило короткое молчание. Рэчел подняла голову и увидела Боба. Зажмурила глаза, тряхнула головой. Открыла глаза. Он стоял рядом.

– У меня и в мыслях не было, что ты приедешь, – произнесла она слабым голосом. – Почему ты ничего не сказал?

Делани долго смотрел сначала на нее, потом на Ричарда Робертса.

– А это что-нибудь изменило бы?

– Да! И ты это знаешь!

Кровь отхлынула от ее лица. Делани увидел, как она устала. Только от чего? От спектакля или этот молодой человек отнял у нее всю энергию?

– Почему ты меня не дождалась? – печально спросил Боб. – Если бы набралась терпения, все могло быть по-другому.

Теперь она тихо плакала. Слезы смешались с тушью, катились по щекам.

– Ты сказал, что все кончено, – проговорила она сквозь рыдания.

Он резко повернулся на каблуках.

– Все действительно кончено. С этой минуты мы с тобой больше не существуем. А может, и никогда не существовали.

Он ринулся к дверям сквозь толпу. Рэчел рванулась за ним. Ричард взял ее руку.

– Рэчел, не выставляй себя на посмешище, особенно сегодня. Он того не стоит.

Она его не слышала. Ничто не имело значения по сравнению с ее утратой. Как лунатик, подбежала она к открытой двери. Никто не стал ее останавливать. Она промчалась по коридору, к сцене, через зрительный зал, выбежала на улицу. Увидела его на расстоянии пятидесяти ярдов. Он ловил такси. Машина остановилась, он взялся за ручку дверцы. Рэчел громко позвала его. На мгновение их глаза встретились. Потом он покачал головой и сел в такси. Завернувшись в тонкий халат, она провожала его глазами.

Через полчаса Десмонд Френч нашел ее на том же месте, тихую и неподвижную, как статуя. Осторожно обняв за плечи, он повел ее обратно, в тепло театра.

Глава 14

Боб Делани сидел в салоне первого класса самолета компании «Пан Лм», отправлявшегося утренним рейсом на побережье. Салон постепенно заполнялся пассажирами, но Боб этого не замечал. Обычно в таких случаях он наблюдал за тем, кто входит в салон, но сегодня ему никого не хотелось видеть.

Он угрюмо перелистывал страницы журнала «Национальная география». Вообще-то он очень редко читал этот журнал, но сегодня выбрал именно его: по крайней мере, здесь уж точно не наткнешься на театральное обозрение или рецензию. У него сейчас не было никакого желания читать ни о «Войне Лили», ни о Рэчел Келлер. Эта глава в его жизни закончена, и чем меньше ему будут о ней напоминать, тем скорее удастся все забыть.

А это будет нелегко. Перед ним на глянцевых страницах журнала мелькали львы, слоны и леопарды, но он их не видел. В самом мозгу отпечатался образ Рэчел, в халате, погруженной в оживленную беседу с Ричардом Робертсом. Они говорили о прошедшей ночи, той ночи, когда она его предала. Это видение было настолько сильным, что он не замечал ничего вокруг. Лишь когда сидевшая рядом женщина ваяла журнал из его рук, он взглянул на соседку.

– Вот уж никогда не думала, что вы так увлекаетесь охотой на диких зверей, – язвительно произнесла Клаудиа Грэхэм. – Я сижу здесь уже минут пять, а вы и внимания не обращаете. Как каменный.

Он провел рукой по глазам.

– А вы что здесь делаете?!

Она улыбнулась, пригладила черные вьющиеся волосы.

– Просто счастливый случай. Я навещала друзей.

Последние слова потонули в реве моторов. Самолет резко вздрогнул и покатил на взлетную полосу.

Клаудиа взглянула на часы:

– Точно, минута в минуту. Если повезет, через семь часов приземлимся в Лакее.

Однако на самом деле мысли ее в этот момент были далеки от места назначения, которое она назвала. Сейчас Клаудиа целиком сосредоточилась на предстоящем путешествии. Если бы она специально все это спланировала, и то не могло бы получиться лучше. Семь часов рядом с Бобом Делани! Целых семь часов без всяких помех. Семь часов на то, чтобы заинтересовать, увлечь, очаровать и окончательно покорить его.

Узнав о связи Боба Делани с Рэчел Келлер, Клаудиа полностью устранилась. «Подождем, пока это кончится, – думала она, – ничто не длится вечно». И она оказалась права. Два месяца назад великая любовь дала трещину, Рэчел улетела в Нью-Йорк. Но и тогда Клаудиа не стала торопить события. Понимала, что еще слишком рано, слишком свежи воспоминания. Пусть он утешается с другими женщинами. Когда же она, Клаудиа, вступит в игру, это должно быть надолго и всерьез.

Самолет набрал высоту, стали разносить напитки. Клаудиа решила прозондировать почву.

– Ваша приятельница Рэчел Келлер вчера произвела фурор. Вы не были на премьере?

Он устало взглянул на нее:

– Был. Но больше туда не поеду. И если вы не возражаете, я вообще не хотел бы говорить об этом.

Около них остановилась стюардесса, предложила шампанского. Клаудиа взяла два бокала, один протянула Бобу:

– Выпейте. По-моему, вам это сейчас не помешает.

Обычно Боб избегал спиртного в длительных полетах, опасаясь, что это повлияет на его способность здраво рассуждать. Но теперь, снова вспомнив Рэчел, решил изменить своим принципам. Ведь он тогда принял решение лететь в Нью-Йорк на трезвую голову, и что же? Что ему это дало? Он залпом осушил бокал, знаком попросил принести еще. Потом кое-что вспомнил.

– Вы ведь любите «Болинже», если не ошибаюсь. Может быть, закажем бутылку на двоих?

– Прекрасно, только не здесь. Пойдемте в салон для отдыха. Там не так тесно.

Они поднялись по винтовой лестнице. Клаудиа шла впереди, и Боб мог любоваться ее длинными стройными ногами в прозрачных чулках. На мгновение в нем шевельнулось желание, однако он тут же себя одернул. Ему сейчас не хватает только очередной актрисы, как… дырки в голове.

Клаудиа оказалась на удивление интересной собеседницей. По опыту работы с ней он ожидал увидеть эгоцентричную невротическую примадонну. Ничего подобного. Она очень интересовалась кинобизнесом, и не только возможными, перспективными для себя ролями, но и другими, далекими от этого аспектами. Она проявила неожиданную любознательность, и вскоре Боб, к своему удивлению, поймал себя на страстном монологе о достоинствах и недостатках киноиндустрии. Остановился лишь в тот момент, когда принесли вторую бутылку «Болинже».

– Извините, я вас утомил. Я вовсе не собирался читать вам лекцию.

Клаудиа рассмеялась, откинув голову, и Боб не мог не обратить внимания на тонкую белую нежную шею. Ее кожа излучала какое-то легкое сияние, напоминавшее ему жемчуг. Почему он раньше этого не замечал?

– Нисколько вы меня не утомили. Вы ведь рассказываете о бизнесе, которым я занимаюсь, можно сказать, всю жизнь. Ну как это может быть неинтересно?

Он сосредоточенно смотрел в свой бокал. Рэчел никогда не говорила с ним о делах. Он знал, что она питает страсть к своей профессии, но это была тайная страсть. Она не хотела ни с кем ее делить.

Делани поднял глаза на Клаудиу.

– Я не говорю, что делать фильмы неинтересно. Просто никак не думал, что вам нравится об этом разговаривать.

Она снова рассмеялась:

– Не знаю, откуда вы явились. В Голливуде никто ни о чем другом и не говорит.

Она начала рассказывать о новом сценаристе по имени Слай Сталлоне, который не только написал сценарий, но и снялся в главной роли в своем фильме.

Боб был заинтригован.

– Как называется фильм?

– «Рокки» или «Бицепсы», кажется. Говорят, это что-то потрясающее, но я воздержусь от оценок до предварительного просмотра.

– А когда он состоится?

– Завтра вечером. А вам что, интересно?

– Да, пожалуй. Хотелось бы взглянуть на сценариста, который считает себя кинозвездой.

– Тогда пойдемте вместе, если у вас нет других планов. У меня есть два билета.

На следующее утро Боб Делани проснулся в состоянии жесточайшего похмелья. В сознании, отуманенном шампанским, едва запечатлелся момент прибытия в аэропорт Лакс. Он пил с какой-то женщиной… Клаудией Грэхэм. Да-да, теперь он это вспомнил. Интересно, она чувствует себя так же?

Может быть, позвонить ей? Однако он тут же выбросил эту мысль из головы. Больше никаких женщин, тем более актрис. И никакого пьянства. Как бы туго ни пришлось ему в Нью-Йорке, но жить все-таки надо.

Когда он стоял под душем, зазвонил телефон. Через полминуты Боб сообразил, что забыл включить автоответчик. Проклиная все на свете, он выключил воду, схватил полотенце и побежал к телефону. Звонила Клаудиа.

– Может быть, хотите зайти выпить чего-нибудь перед просмотром? Или встретимся прямо в кинотеатре?

– Перед каким просмотром? Я ничего не помню ни о каком просмотре.

Он услышал, как у нее, на другом конце провода, перехватило дыхание. По-видимому, он ее обидел.

– Извините, Клаудиа, похоже, я вчера совсем напился. Напомните, пожалуйста, что мы собираемся делать.

Она защебетала о новом фильме какого-то неизвестного сценариста по имени Сталлоне. Сегодня они договорились пойти на предварительный просмотр. Он беззвучно застонал. Прощай все благие намерения. Хотелось ему того или нет, но он, как видно, снова влип по уши. Очередная актриса, да еще и пьянство.

Окончив разговор с Клаудией, Боб позвонил своей секретарше и попросил зарезервировать его обычный столик в «Спагосе». Женщина вроде нее не пойдет есть гамбургеры после просмотра. Интересно, как она будет одета? Какие-нибудь неброские бриллианты и туалет от Черрути? Или предпочтет что-нибудь более вызывающее? Он припомнил стройные округлые ножки в прозрачных чулках. Потом вспомнил ее лежащей на берегу бассейна на Бали, в лучах солнца, с обнаженной грудью. Застонал вслух, вернулся в ванную и включил холодный душ на полную мощность.

В половине девятого Боб сидел за столиком в «Спагосе». Столик класса «А», у самого окна. Ему было забавно. Обычно он занимал столик в середине зала, как и подобает умеренно везучему независимому продюсеру. Но сегодня его принимали по первому классу. Он взглянул на женщину, сидевшую напротив, и вздохнул. Она, конечно, в Голливуде одна из самых популярных, после Лиз Тейлор и Ракел Уэлш.

Не дожидаясь заказа, появился официант с бутылкой «Болинже». Боб поднял брови.

– Вы как хотите, а я после вчерашнего пью только минеральную воду.

Она надула губы.

– Что это сталось с ирландским дикарем Делани? Или слухи обманывают? Я-то считала, что у вас, ирландцев, принято крушить стойки баров и насиловать женщин.

– Так вот почему вы пригласили меня на просмотр. А я и не знал.

Клаудиа вспыхнула. Боб тут же пожалел о том, что смутил ее. За последние двадцать четыре часа его представления о Клаудии Грэхэм полностью изменились. Сначала, основываясь на ее репутации и внешности, он думал, что мужчин, подобных ему, она съедает с потрохами на завтрак. Теперь, узнав ее поближе, он понял, что это совсем не так. Она оказалась на удивление стеснительной, трогательно застенчивой. В этот вечер на ней было простое черное вязаное платье с одной-единственной ниткой жемчуга. Его особенно поразило то, что она надела это платье, зная, куда они идут обедать. Любая другая звезда ее ранга наверняка появилась бы в этом итальянском ресторане в чем-нибудь более броском и вызывающем: это было одно из немногих мест в городе, куда приходили показать себя. Против своей воли Делани почувствовал, что она его заинтриговала. В течение всего вечера она продолжала его удивлять. К их столику подошел новый руководитель студии «Фокс» и пригласил на кофе после обеда. Любая актриса, даже достаточно знаменитая, не раздумывая, ухватилась бы за такое приглашение. Но Клаудиа извинилась и сказала, что устала.

Боб в этот вечер пил только минеральную воду, и она последовала его примеру. Ее бокал с шампанским остался практически нетронутым. Но больше всего ему понравилось то, как она себя вела. Большинство женщин во время первого свидания обычно флиртуют или сплетничают. Клаудиа говорила о фильме, который они только что посмотрели, и вновь поразила его. Она обсуждала картину не только как профессиональная актриса, но временами вставала на точку зрения режиссера и даже продюсера.

– Как это вам удавалось скрывать, что вы такой эксперт? – рассмеялся Делани. – Вы знаете, за много лет это моя первая интеллектуальная беседа с актрисой.

Она состроила обиженную гримаску.

– В моем положении не полагается знать слишком много. Актеры, как правило, начинают опасаться, что я собираюсь завладеть их сценами, а режиссеры боятся, что я исчезну вместе с их фильмами. – Она чуть приблизилась, взглянула ему в глаза. Боб впервые ощутил аромат ее духов. – Главная беда нашего бизнеса в том, что каждый чувствует себя чертовски незащищенным. Вот и приходится осторожничать, чтобы не задеть ничьих чувств. Настоящие отношения никогда не складываются. Я знаю, ради собственного блага надо вести себя именно так, но иногда становится очень одиноко.

Он улыбнулся. Сделал знак официанту принести счет.

– Я вас понимаю. И очень рад, что сегодня вы решили быть самой собой.

Он ожидал, что она пригласит его на бокал вина, и был страшно разочарован, когда она этого не сделала. Конечно, это хорошо, что она ведет себя, как настоящая леди, но зачем же впадать в крайности?

Они встречались еще дважды, и оба раза Клаудиа вела себя точно так же. Наконец Делани решил, что понял, в чем дело. Он нравится Клаудии, в этом сомнений быть не могло. Но нравится как… брат. Его это не устраивало. Больше того, это начало выводить его из себя. Сначала она дразнила его своим телом. Там, на Бали, когда бы он ни появился в ее номере, она встречала его почти обнаженной. А ведь он тогда был для нее посторонним человеком, всего лишь коллегой. Что за ирония судьбы, думал он. Теперь, когда они стали близкими друзьями, ей вздумалось прятаться от него.

В прошлый раз, когда они обедали вместе, на ней был брючный костюм, и за весь вечер она так и не сняла жакет. На этот раз она явилась в белой тоге, закрывавшей ее всю от самой шеи до лодыжек.

Делани решил, что больше он этого терпеть не намерен. В Голливуде достаточно других женщин, более сговорчивых, более податливых. Он вычеркнул ее из списков и продолжал жить так, как будто никогда не знал ее.

Через две недели Клаудиа позвонила ему сама. Сказала, что в воскресенье вечером собирается устроить небольшой прием с ужином, и пригласила прийти. Делани собирался извиниться и отказаться, но тут Клаудиа назвала имена Джона Ричи и Аллана Паркера, практически заправлявших делами студии «Магнум». Сказала, что они жаждут встретиться с Делани. Он спросил, в котором часу прийти, и положил трубку. Теперь, когда работа над окончательной версией «Покинутых» закончена, ему необходимы новые связи.

К его удивлению, Клаудиа сама открыла дверь. Обычно для подобных приемов нанимают девушек-филиппинок. Однако, войдя в дом, Боб не заметил и следов чьего-либо присутствия. Только он и Клаудиа.

– Я приехал слишком рано? Ты ведь, кажется, сказала, что устраиваешь прием.

Она действительно была одета как для званого вечера. Длинное черное платье из шифона, с глубоким вырезом, прилегающее в талии, с широкой волнистой юбкой. На открытой шее роскошное рубиновое ожерелье, в ушах длинные рубиновые серьги. Какая красавица, с грустью подумал Боб. И как жаль, что эта красота не для него.

Он оглядел роскошную гостиную с низкой современной мебелью и абстрактными картинами на стенах. Стеклянная дверь на террасу была раздвинута, в комнату проникал воздух теплой сентябрьской ночи. Внизу мерцали огни Бель-эр. Во всем, казалось, царила атмосфера ожидания и чего-то еще.

– Где же остальные? – опять спросил Делани. Клаудиа прошла в другой конец комнаты, резко повернулась на каблуках. Прозрачная шифоновая юбка всколыхнулась волной. Лицо казалось очень бледным, а волосы в вечернем свете выглядели абсолютно черными.

– Я вас обманула. Гостей не будет.

– Зачем же вы это сделали?

Он был смущен и рассержен. Ему захотелось домой. Устал он от ее штучек.

– Я поняла, что влюбилась в вас, а другого способа зазвать вас сюда придумать не смогла. – Голос ее прервался, она опустила глаза. – Извините меня.

Сидевший в нем циник сообразил, что им манипулируют. Он знал слишком многих актрис, чтобы этого не понять. Однако он был не только циником, но еще и мужчиной. И мужчина в нем с волнением ждал: что же будет дальше?

А дальше все произошло так быстро, что у него дыхание перехватило. Руки ее взлетели вверх, к застежке на платье. В одно мгновение платье упало к ногам. Под ним она оказалась совершенно обнаженной. Роскошная грудь, нежная белая кожа, пучки темных волос… На шее сверкали рубины.

Она подошла к нему:

– Возьми меня. Делай со мной все что хочешь.

Не говоря ни слова, он последовал за ней в спальню. Она сама вызвала в нем этот голод, пусть сама его и удовлетворяет.

Они оказались как будто в другом мире. Если дом выглядел вполне современно, в калифорнийском стиле, то будуар мог бы принадлежать какой-то иной эпохе. Центр его занимало огромное ложе, накрытое красным бархатом. Над кроватью с потолка свисала хрустальная люстра, но она не горела. Свет шел от двух свечей в старомодных газовых рожках, стоявших на двух небольших столиках в викторианском стиле. Ну прямо сцена из «Молль Флэндэрс». Боб воздал должное изобретательности Клаудии.

У изножья кровати стоял шезлонг, покрытый таким же красным бархатом. Клаудиа опустилась на него и как будто окунулась в причудливую игру света и тени. Указала Бобу на ванную комнату:

– Можешь переодеться там.

На двери ванной висел шелковый халат, по виду английский и очень дорогой. Боб увидел наклейку от «Турнбэл и Эссер». Интересно, сколько раз в своей жизни она проигрывала эту сцену? В следующий момент мысли о ее теле, о тяжелой белой груди, о темных тенях взяли верх над всеми его сомнениями.

Вернувшись в спальню, он обнаружил, что она лежит все в той же позе, и даже ожерелье не сняла.

– Я подумала, может, ты сам захочешь его снять. Он наклонился над ней, ища руками застежку.

Она подалась вперед, и ее груди оказались прямо у его лица. Он захватил губами соски. Она в это время развязывала пояс на его тяжелом шелковом халате. Он касался руками ее тела, проводил по мягкому округлому животу, вниз, по черным шелковистым волосам и внутрь, во влажную впадину. Она была готова его принять. Более чем…

Он откинулся назад. Смотрел, как огонек свечи играет на этом роскошном алебастровом теле. Одну ногу она согнула в колене, и он в первый раз увидел то, что между ног. Он тоже был готов. Осторожно раздвинул ее бедра. Однако, когда он уже был наверху, она неожиданно остановила его. Он ощутил ее руки на пенисе, а потом почувствовал внезапный холод и онемение. Боже мой, она использует новокаин, чтобы продлить удовольствие! Последний раз он столкнулся с этим в парижском борделе.

Клаудиа, по-видимому, заметила его изумление. Тихонько рассмеялась:

– Я слишком долго этого ждала и теперь хочу насладиться сполна. Так мы сможем растянуть удовольствие на всю ночь.

Лишь наутро, когда время уже близилось к завтраку, она дала ему заснуть. Убедившись, что он дышит ровно и спокойно, она встала, пошла в ванную, заперла за собой дверь и занялась своим лицом. Сначала привычными движениями наложила крем, она делала это каждый раз после очередной съемки. Пальцы двигались быстро и уверенно. За считанные минуты ее вчерашнее лицо исчезло в косметических салфетках. Потом она умылась холодной водой и начала накладывать новый грим. Накануне вечером будущего любовника встречала Клаудиа загадочная, трепещущая, драматическая, с густым слоем румян. Сегодня, после пробуждения, он увидит невинную свежую девушку.

Сосредоточившись, крепко сжав губы, она проводила коричневым карандашом вдоль линии глаз. Да, это будет ее лучшая роль.

Для Боба Делани секс с Клаудией был как пир по-китайски. Садишься за стол зверски голодным, наедаешься до отвала, а через час снова так же голоден. Клаудиа оказалась потрясающей женщиной – умной, тонкой, понимающей, великодушной. Он еще не встречал женщины, которая бы так щедро дарила себя. Теперь, объявив ему о своей любви, она стремилась отдать всю себя без остатка.

Ее друзья стали его друзьями, так же как и все ее приемы и званые вечера. Он присутствовал на обедах «в узком кругу» с руководителями студий, на приватных съемках с Клинтом Иствудом и Джейн Фонда, на вечерах с банкирами Уолл-стрит. В роли самого близкого друга Клаудии Грэхэм он повсюду встречал радушный прием. Это кружило голову. До знакомства с Клаудией, будучи независимым продюсером, он постоянно с кем-то боролся, преодолевал чье-то сопротивление. Он всегда трудился как вол, и, тем не менее, студийные боссы постоянно давали ему понять, что его здесь только терпят. Теперь его повсюду встречали как самого желанного гостя.

Вначале они с Клаудией встречались каждый вечер. Порой он чувствовал, что все происходит слишком стремительно. Хотелось побыть хоть какое-то время вдали от нее, наедине с собой. Но каждый раз, когда он пытался найти какую-нибудь отговорку – будь то желание пораньше лечь спать или деловая встреча, – она приходила в отчаяние.

– Я тебе надоела. Я знала, долго это не продлится – слишком уж все хорошо.

В конце концов, он перестал сопротивляться. Клаудиа нуждалась в его присутствии постоянно. Ей необходим был кто-то, кто бы заботился о ней, сопровождал на вечера и приемы, удовлетворял ее в постели. Все это теперь выпало на долю Боба Делани.

Ей понадобилось две недели, чтобы переселить его в свой дом. Вначале он каждое утро уезжал к себе домой – принять душ и переодеться. Потом она настояла, чтобы он перевез к ней в гардеробную несколько своих костюмов. Однажды утром, войдя в ванную, он обнаружил там новую бритву «Ремингтон», именно такую, какой он обычно пользовался, гель для душа и шампунь, тоже его любимые.

– Клаудиа, ты слишком добра ко мне, – попытался он протестовать. – У меня дома все это есть.

Она одарила его своей самой сияющей утренней улыбкой:

– А теперь у тебя все есть здесь. Так что не надо ездить домой.

Они никогда не обсуждали никакие бытовые подробности, Клаудиа не желала об этом говорить. Постепенно благодаря ее усилиям ему становилось все труднее отлучаться домой. Кончилось тем, что однажды он явился к ней с полным чемоданом вещей. Она осыпала его поцелуями.

– Ты даже не представляешь, как я счастлива!

Она повела его в свободную комнату с гардеробной, где все было подготовлено к его приходу: ряды деревянных вешалок для пиджаков, полки и ящики для белья и рубашек, пресс для брюк и даже изготовленные на заказ держалки для ботинок и туфель.

У Делани появилось такое чувство, что его купили. Целиком. Все полностью оплачено.

Она кинулась ему на шею, как ребенок:

– Я так старалась тебе угодить!

У него было сильное желание сказать, что она перестаралась, но он лишь закусил губу.

– Это великолепно, дорогая.

Когда они прожили вместе уже два месяца, Клаудиа в конце концов заговорила о Рэчел. Однажды вечером, в ноябре, они сидели у бассейна. В воздухе чувствовалась осенняя прохлада, листва на деревьях внизу, в долине, начала желтеть.

У Боба на студии был трудный день, и Клаудиа, как видно, об этом знала: она всячески старалась ублажить его. Услышав звук подъезжавшего автомобиля, она приготовила для него виски – его любимое, бурбон; налила в стакан ровно столько, сколько он любил, и положила в точности такое количество льда, какое требовалось. К виски она подала маленькие бисквиты с черной икрой.

В этот вечер на ней были брюки и мягкий мохеровый свитер, не скрывавший ни один изгиб фигуры. Несмотря на все свои сомнения, Боб почувствовал удовлетворение от того, что он здесь.

В этот момент Клаудиа заговорила о Рэчел:

– Ты никогда мне не рассказывал, из-за чего вы с Рэчел расстались. Я ведь думала, у вас все хорошо.

Впервые за последние два месяца Делани ощутил глубокую печаль. До сих пор ему как-то удавалось отгонять воспоминания о Рэчел. Он заглушал их работой, постоянной деятельностью. Клаудиа отвлекала его своим присутствием. Он почти забыл, что значит любить, быть влюбленным. Теперь при одном упоминании о Рэчел он почувствовал гложущую тоску.

– Может быть, не будем говорить о Рэчел? Ее больше нет, она в прошлом. Разве нельзя оставить ее там?

– Можно, если она там и останется. Но я боюсь, что однажды она вернется и отнимет тебя.

Он мрачно смотрел на Клаудиу.

– Этого не случится. Нет ни малейшей вероятности.

– Почему? – Клаудиа старалась говорить легким небрежным тоном. – Ты что, ей безразличен? Она тебя больше не любит?

Боб с неподвижным лицом смотрел вдаль, на краснеющие верхушки деревьев в долине.

– Может быть, и любит, – произнес он наконец, – но недостаточно для того, чтобы пожертвовать своей карьерой.

Заговорив о Рэчел, он уже не мог остановиться. Неожиданно для себя самого рассказал Клаудии о том, как предложил Рэчел выйти за него замуж и как она согласилась… пока на горизонте не появился спектакль на Бродвее.

– Она знала, как я отношусь к актрисам. Я говорил ей об этом в первый день нашего знакомства. Она понимала, что должна сделать выбор между карьерой и замужеством: нельзя иметь и то и другое.

– И она выбрала театр. Меня это не удивляет.

В нем шевельнулось любопытство.

– Почему?

Некоторое время она молчала, как будто борясь со своей совестью.

– Ты ведь знаешь, одно время мы с Рэчел были дружны.

Он кивнул.

– Так вот, в то время мы ездили к одной предсказательнице. Она жила в деревне на Бали. Сумасшедшая старая китаянка по имени мадам Чонг. Представления не имею, где Рэчел ее отыскала. Я, честно говоря, не хотела к ней ехать, но Рэчел была непреклонна. Она непременно хотела знать, что ждет ее впереди, и настаивала, чтобы я тоже поехала – для компании. Бог свидетель, она нуждалась в подруге. По крайней мере, я тогда так думала. – Клаудиа помолчала. – В общем, мы подъехали к лачуге, где жила эта мадам. И тут случилось нечто странное. Она стала гадать на картах и велела, чтобы мы обе при этом присутствовали. По-видимому, на картах складывались две жизни, и она не могла понять, какая из них чья. Я хотела уйти, мне все это не понравилось. Но Рэчел не позволила. Она решила выслушать все про обе наши жизни. Сказала, что догадается, какое из гаданий относится к ней.

Боб внимательно взглянул на Клаудиу:

– И она действительно догадалась?

Мысли Клаудии заметались в поисках подходящего ответа. Она ведь перевернула всю историю с ног на голову. А что, если Боб уже слышал истинный вариант? Но в следующее мгновение она успокоила себя. Рэчел единственная, кроме нее, знает историю с мадам Чонг. Маловероятно, чтобы Рэчел ему рассказала.

Клаудиа продолжала свою версию:

– Да, Рэчел почти с самого начала поняла, что именно относится к ней. Гадалка сказала, будто одна из нас – артистка, которая пожертвует всем ради своего искусства. На этом месте Рэчел прервала ее. «Остановитесь, – сказала она, – я знаю, вы говорите обо мне». И что самое странное во всей этой истории – Рэчел ведь в то время была совершенно неизвестна. А я была кинозвездой, так что это ведь могло относиться ко мне.

Боб нахмурил брови.

– Ты говоришь, карты показывали две жизни? Что же сказала мадам Чонг о другой?

Клаудиа не колебалась ни секунды.

– Она сказала, что другая – обыкновенная женщина, которая все отдаст ради мужчины. – Она помолчала. – Гадалка оказалась права. Рэчел выбрала сцену, а я… Кажется, я выбрала тебя.

Делани обнял ее.

– Я польщен. Хотя не уверен, что я этого заслуживаю.

Клаудиа прижалась к нему теснее. На глазах ее появились слезы.

– Мне все равно, заслуживаешь ты этого или нет. Я целиком твоя, Боб, и ты это знаешь. Я не такая, как Рэчел. Никогда карьера для меня не преобладала над тем, что действительно важно.

– Я и понятия не имел. Ты ведь такая знаменитость. Я всегда считал, что карьера для тебя важнее всего.

Она улыбнулась:

– Ты думал, все мои мужья были чистой случайностью?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю