Текст книги "Тиран (ЛП)"
Автор книги: Трейси Фрейзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Глава 12
Кинг
Я сначала услышал Медведя, а только потом увидел. Его приглушенный крик пронзил воздух, легкий ветер пронес его над озером и бросил мне в лицо так, словно он стоял рядом и орал на меня.
В одном из домиков Преппи в лесу мне удалось найти именно то, что было нужно.
«Центр снабжения на случай зомби Апокалипсиса», – поправил Преппи.
Я даже нашел заряженный одноразовый телефон в сарае, но когда позвонил в МК и попросил позвать отца Медведя, подошедший к трубке парень сказал, что Чоп не отвечает на звонки. А когда набрал его личный номер, звонок тут же был перенаправлен на голосовую почту. Затем начал звонить каждому члену МК Медведя, чей номер смог вспомнить, но как только они узнавали меня, то сразу вешали трубку, не дав даже возможности объяснить, что Медведь был в беде.
Я оставлял голосовые сообщения. И отправлял их.
Ничего.
Члены МК «Пляжные Ублюдки», за исключением Медведя, заняли первое место в моем списке долбое*ов, которых стоило обучить манерам.
Уважению.
Долбаному братству.
«Нам не нужны эти отбросы, босс», – вмешался Преппи. – «Мы сами разберемся. Ну, разобрались бы, если бы у меня был пистолет, тело или долбаная жизнь. Вот тогда бы мы точно разобрались».
– Но тебе, мать твою, нужно было умереть, – зашипел я, продолжив злиться на Преппи из-за его отсутствия, и на себя за то, что разговаривал вслух со своим мертвым другом, который выводил меня из себя фактом своей, бл*дь, смерти.
Я собрал в сумку все, что только можно. Поднял ее над головой и по воде начал пробираться обратно, постаравшись держаться поближе к берегу, потому что, несмотря на темноту, центр водоема всегда подсвечивался, потому что отражал свет от луны и звезд.
Я выбрался в лес и не мог не заметить отблески костра высотой почти с дом. Крик Медведя вновь пронзил воздух. Мне, наконец, удалось его увидеть и осознать то, что они делали с ним, и это было гораздо хуже моих предположений.
Он был привязан в нескольких местах. Одна веревка прижимала его руки к бокам. Вторая был обвязана вокруг головы, а ее концы запихнули в рот в качестве кляпа. Медведь так сильно впивался в нее зубами, что почти сомкнул челюсть. Слезы боли стекали по его лицу. Он лежал на животе поперек нескольких поставленных в ряд стульев. Его штаны были спущены до лодыжек, задница вздернута вверх. Люди Эли стояли позади и толкали в него какую-то деревяшку. Они смеялись над каждым его криком. Один из них удерживал ягодицы Медведя раскрытыми, пока второй жестко вводил и выводил этот предмет.
Эли сидел рядом в одном из стоявших вокруг ямы складных кресел, в которых обычно на вечеринках отдыхали байкеры. Он откинул голову на скрещенные руки, вытянул ноги перед собой и закинул их на кирпичное ограждение перед ямой.
Эли словно слушал оперу и наслаждался чем-то прекрасным и чудесным, хотя внимательно наблюдал за жестокой сценой, происходившей перед его широко распахнутыми глазами. Я так сильно сжал кулаки, что захрустели кости. Это издевательство продолжалось, а еще один парень веселился, посыпая спину Медведя тлеющими ярко-оранжевыми углями.
Лысый ублюдок с вытатуированной на голове свастикой вытащил член из штанов и сделал шаг к Медведю, его голова теперь свисала так низко, что почти касалась подбородком травы. Мужчина вынул веревку изо рта Медведя и дернул его за волосы, подняв голову. Затем сжал член у основания и провел по губам Медведя. Скорее всего, он потерял сознание, потому что даже не пошевелился. И только когда ублюдок насильно втолкнул свой член в рот Медведя, я понял, что мой друг не только был в сознании, но и приготовился сражаться. Его глаза распахнулись, и парень, держась за свой пах, с криком отпрянул от Медведя и попытался остановить кровь, которая струилась сквозь его пальцы.
Медведь выплюнул то, что осталось от члена этого ублюдка, и широко улыбнулся красной улыбкой, кровь стекала по его лицу.
И он рассмеялся.
Сейчас или никогда.
Я вытащил пистолет и взял гранату из сумки. Сделал глубокий вдох и очистил разум от всего, оставив лишь план действий.
Присел на корточки как можно ниже и подобрался ближе к костровой яме. Зубами вытащил чеку из гранаты и бросил ее в огонь.
Одна секунда.
Две.
Три.
ВЗРЫВ.
Костровая яма взорвалась ослепительной стеной белого света. Картина, на которой спящая в моей постели малышка обнимает меня, вспыхнула перед глазами, и я рванул в этот хаос.
К Медведю.
Прямиком к возможности того, что следующим утром я окажусь именно там, где мне и место.
В аду.
Глава 13
Доу
За три недели от Кинга не было ни слова. Я начала сомневаться в том, что он когда-либо вернется за мной.
Таннер по-прежнему пытался помочь мне вернуть воспоминания о прошлом, уцепившись за мое признание о том, что я любила его еще в детстве. Мои попытки объяснить ему, что это лишь воспоминание, а не настоящее чувство, были бесполезны, потому что он расценивал это как шаг к тому, чтобы вернуть наши отношения как пары.
– Как проходят встречи с доктором? – спросил сенатор и разрезал свой не до конца прожаренный стейк, сочившаяся из него кровь заполняла тарелку. Он обмакнул кусочек мяса в эту жидкость, прежде чем положить его в рот.
Я впервые обедала по-настоящему со своим отцом, мама опять была в «SPA», или как бы она не называла это место. Но, несмотря на уговоры моего рассерженного разума о том, что мне не стоило нервничать, я по-прежнему вытирала свои потные ладони о джинсы каждые несколько минут. Сэмми спал на кушетке всего в нескольких футах от столовой, где мы сейчас обедали.
– Кажется, нормально. Хотя я не знаю, как это должно работать. – На самом деле доктор почти не задавал мне вопросы, а на двух сеансах и вовсе заклевал носом.
– Хорошо. Я хочу, чтобы ты продолжила. Нас ждет несколько торжественных мероприятий, на которых мне хотелось бы тебя видеть. Через пару недель пройдет благотворительный вечер в поддержку моей кампании. Мы принимаем гостей в доме Редмондов, родителей Таннера, – тон сенатора говорил о том, что мероприятие больше связано с бизнесом, чем с обычной вечеринкой.
Я сморщила нос и поковырялась вилкой в своем обеде.
– Не думаю, что это хорошая идея. Предполагаю, что все присутствующие там люди должны быть мне знакомы. Разве не очевидно, что как только они заговорят со мной, я уставлюсь на них, словно у них по тридцать голов? – спросила я.
– Рэй, тебе никогда не нравилось то, чем я зарабатываю на жизнь. Ты никогда на самом деле не считала себя дочерью сенатора, – ответил мой отец и наклонился вперед. – Для тебя в порядке вещей не знать, кем являются все те люди.
– И это поможет вернуть воспоминания. Тебе стоит пойти, – мягко вмешался Таннер.
Восстановление моей памяти – это единственная причина, по которой я соглашусь сыграть роль «послушной дочери».
– Мама тоже там будет? – спросила я.
Сенатор опустил глаза в тарелку.
– Да, она посещает все торжественные мероприятия. Это часть… соглашения.
Я фыркнула.
– Она посещает все торжественные мероприятия, а про свою собственную жизнь забывает, – пробурчала я.
Сенатор вздохнул.
– Твоя мать… она винит меня в… ну, во всем, – ответил сенатор. – Ей тяжело находиться рядом со мной долгое время. Это ее изматывает.
И на крохотную долю секунды я почувствовала к нему сожаление. Еще на более короткое мгновение я увидела в нем мужчину, который был абсолютно не сенатором, а обиженным мужем с несчастной женой.
Он казался почти… человеком.
Но его глаза вновь сосредоточились на моих, и он продолжил:
– Видишь ли, Рэй, когда ты была беременна Сэмюелем, мы прибегли ко всем мерам предосторожности, чтобы не дать прессе узнать о твоем «положении». И тогда я не понимал всей значимости этого так, как понимаю сейчас. Оставить все в тайне казалось лучшим вариантом. Но я всех убедил, что ты провела лето в Париже, и сейчас, после твоего «возвращения», неплохо было бы появиться на публике. Они узнали о Сэмюеле, и множество изданий уже звонили в мой офис, задавая о нем вопросы. Какой-то репортер из «Таймс» зашел так далеко, что откопал его свидетельство рождения. Поэтому сейчас у нас есть проблема, требующая… деликатного рассмотрения.
Он промокнул губы льняной салфеткой и отложил ее на середину свой пустой тарелки.
– Ты, естественно, не помнишь, но между нами состоялся разговор о том, что будет лучше для нашей семьи. И для твоей новой семьи. – Сенатор указал на Таннера, а затем на кушетку. – Сейчас лучшее время, чем когда-либо. Тебе не нужно устраивать шоу, всего лишь визит вежливости. А также нечто узаконенное и записанное на бумаге, что позволит прессе увидеть вашу связь и Сэмми. Вам не обязательно жить вместе, если ты не готова. Это формальность необходима для спасения моей кампании от провала.
– Ты хочешь… чтобы мы поженились? – спросила я. Моя рука крепко сжала лежавшую на моих коленях салфетку. Таннер накрыл мою руку своей под столом.
Сенатор прочистил горло.
– Если ты этого не сделаешь, то появится большая вероятность того, что я проиграю выборы, потому что кампания в значительной степени основана на ценностях консервативной семьи. Годами мной тратилось большое количество времени на обретение поддержки, потому что я лично отстаивал эти ценности. Если ты не узаконишь свою новую маленькую семью, то я рискую стать обманщиком и подвести всех людей, чьи задницы целовал с первого дня кампании. Это может стать самым стремительным политическим падением, которое этот штат когда-либо видел.
– Не понимаю связь между моим решением и твоей кампанией. Это не твоя жизнь, а моя, – возразила я.
– Нет, конечно, не понимаешь, – ответил сенатор, сжав переносицу. – Но пойми следующее. Даже если моя кампания выживет после скандала из-за твоей подростковой беременности, то никогда не переживет бурную интрижку с осужденным преступником, старше тебя на десять лет. Я потеряю положение раньше, чем окончится мой срок, не говоря уже о выборах, – он положил руки по обеим сторонам тарелки. – Но если ты это сделаешь, выйдешь замуж за Таннера, то им не придется копать глубже, и, возможно, имя Брэнтли Кинга не станет частью уравнения.
Вот где наши с сенатором мнения расходились. Я не хотела ничего другого, лишь бы Брэнтли Кинг стал частью моего уравнения.
– А чего хочет Таннер? Ты даже не спросил его, – заявила я.
Таннер молча гонял пасту по тарелке.
– Просто подумай об этом, – сказал сенатор и встал из-за стола. Он кивнул и покинул комнату без единого слова.
Таннер все еще держал меня за руку под столом. Я потянулась за водой, чтобы освободить ее. Трясущейся рукой я подняла стакан, и стекло зазвенело, ударившись о мои зубы.
Внезапно меня охватила паника, так сильно сжалось что-то в груди, и было трудно дышать, что я выронила стакан. Сжав горло руками, смотрела, как стакан отскакивает от деревянной поверхности стола и разлетается на полу на миллион маленьких острых осколков, а вода затекает в каждую трещинку пола.
Сенатор хотел нашей с Таннером свадьбы только для того, чтобы помочь его кампании и карьере. Таннеру было это нужно, потому что он хотел начать оттуда, где мы закончили до потери мною памяти.
А чего хотела я?
Я хотела Сэмми. Хотела Кинга. Также хотела Таннера в своей жизни, но не была уверена в качестве кого хочу его видеть.
Но ничего из этого не имело значения. Потому что если я выйду замуж за Таннера, даже формально, то не было сомнений в том, что он не доживет до нашей первой годовщины.
С Кингом у меня была сила, воля и решительность. Мне нравилось то, кем я была с ним.
Но в доме, где я выросла, окруженная людьми, которых знала всю свою жизнь, не было понимания того, кто я.
Глава 14
Доу
Возможно из-за разговоров о свадьбе. Или из-за постоянного ощущения одиночества даже в окружении людей. Но, мать вашу, я начала теряться.
Четыре недели, и ни единого слова. Ни знака. Никаких действий от Кинга. Я расхаживала по напольному ковру в своей комнате, стирая его до дыр, пока одна безрассудная идея не пришла мне в голову.
Кинг сказал, что для нас опасно контактировать. Но если бы мне удалось передать ему пару слов через членов МК Медведя, тогда это не связало бы меня напрямую с Кингом в глазах любого наблюдавшего за мной человека.
Я помчалась вниз по лестнице сразу же после того, как эта идея появилась в моей голове. Схватила ключи с вешалки у двери и побежала в гараж, запрыгнула в большой бежевый Лексус, который пах цветочными духами.
Этот аромат был мне знаком.
Запах, который вызывал чувство ненависти.
Я вставила ключ в зажигание и повернула. Затем замерла.
Бл*дь, я не знаю, как водить машину!
Врезала кулаком по рулю, а затем от разочарования опустилась на него лбом. Почти потеряв надежду, подняла голову от руля и увидела кое-что у стены гаража. В ту же секунду я знала, что мне удастся уехать.
Когда я остановилась возле клубного дома «Пляжных Ублюдков», то задыхалась от тревоги, но не потеряла ни капли уверенности.
Спрыгнула с мопеда и позволила ему упасть в грязь. Подбежала к воротам, где у калитки на входе сидел тощий мальчуган. На его жилете огромными буквами было написано «Проспект». Нашивки с именем не было.
– Что-то потеряла? – спросил он.
Я уперлась руками в колени, а потом подняла палец вверх, переводя дыхание.
– Нужно поговорить с Медведем, если он здесь, – пропыхтела я, – а если нет, то мне необходимо пообщаться с тем, через кого можно передать сообщение ему или Кингу.
– О, а я тебя помню. С вечеринки, которая была перед всем этим произошедшим дерьмом. Рад, что на тебе нет дыр от пуль, – он спрыгнул со своего табурета. – Жди здесь. – Парень открыл калитку и исчез за ней.
Мне показалось, что его не было целую вечность. Хоть солнце и село, влажность окутала меня подвешенным в воздухе влажным облаком, поэтому все мое тело покрылось потом. Я выглядела так, словно мчалась сквозь грозу, но на небе не было ни облачка.
В ожидании я присела на брошенный проспектом табурет и начала пинать камешки, лежавшие под ногами. Когда он появился, на его лице застыло извиняющееся выражение. Мужчина с седой бородой – взрослая версия Медведя, только короче ростом и круглее – следовал за парнем к воротам. Нашивка на его жилете гласила «Президент». Он поднес зажигалку к сигарете и затянулся, а после убрал ее в карман своей рубашки. Его лицо покрывали линии глубоких возрастных морщин, но веснушки под глазами невозможно было спутать ни с чем. Такие же были и у Медведя.
– Хорошо. Вы, наверное, отец Медведя. Мне нужно поговорить с ним… – я колебалась, не зная имени его отца.
– Чоп, – мужчина заполнил пробел, указав на имя на нашивке. – Ты та, кого заклеймил Кинг?
– Заклеймил? – я замерла и вспомнила, что Медведь использовал подобный термин на пристани несколько месяцев назад. – Эм, думаю, да.
– Это из-за тебя в моем доме был открыт огонь, – сказал Чоп и языком сдвинул торчавшую из его рта зубочистку. – У нас и без твоего дерьма хватает проблем.
– Нет, это был Айзек. Он загнал нас в угол, попытавшись... – я покачала головой. – Пожалуйста, мне всего лишь нужно поговорить с Медведем, только минуту…
– Здесь его нет, – Чоп пожал плечами.
Мои плечи поникли от разочарования.
– Тогда могли бы Вы передать мое сообщение ему или Кингу? – с надеждой спросила я.
Чоп сузил глаза, словно я только что наступила ему на ногу. Он указал на меня пальцем в обвинительном жесте.
– Как я говорил своему сыну миллион раз, Брэнтли Кинг не являлся членом МК, поэтому не моя забота.
Являлся?
Чоп обернулся и посмотрел на меня через плечо.
– Кинг мертв. Они с Медведем погибли. – И не дожидаясь моей реакции, он исчез за воротами.
Я упала на колени на гравий, пока мой мир распадался.
Преппи. Медведь.
Кинг.
Все мертвы.
Все. Мертвы.
– Нееееет! – взвыла я.
Проспект закурил и с жалостью посмотрел вниз на меня. Затем отвернулся и сфокусировал взгляд на пустой улице.
– Мне жаль, девочка.
Глава 15
Доу
Я больше никогда не смогу посмотреть на галстук-бабочку, мотоцикл или человека с татуировками, не задыхаясь при этом.
Только Сэмми сдерживал мое желание умереть следующей. Он стал единственной причиной, по которой мне было необходимо вставать по утрам.
Я любила сделанную Кингом татуировку на моей спине, потому что она воплощала нечто такое, что будет всегда со мной. Частичка его.
В моей голове возникла и укоренилась идея, которую я не собиралась отпускать, а, напротив, была готова сделать все для ее воплощения. Потому что впервые с момента новости о смерти Кинга маленький лучик надежды пробился через облако отчаяния.
* * *
Целую вечность я вспоминала местонахождение дома, в который меня возил Кинг, когда припарковался в ожидании встречи со своей малышкой.
Тогда мне был виден только торец дома, и я лишь смутно помнила, где он находится. Большую часть утра заняли поиски.
Пришлось напомнить себе, что приемные дети периодически переезжали. Возможность того, что ее здесь не будет, довольно высока.
Так или иначе, но я должна была попробовать.
Мое ожидание на противоположной стороне улицы на пустом парковочном месте заняло, кажется, несколько часов на сильной жаре. Открылась входная дверь, и вышла женщина с короткой стрижкой, держа за руки двух маленьких девочек одного возраста.
Несмотря на то, что видела фото на столике Кинга всего мгновение, я сразу узнала ее.
Макс.
Женщина повела детей в ожидавший их минивен. Я последовала за ним до дома, куда другие мужчины и женщины приводили своих детей. Едва читаемый деревянный знак, потускневший под флоридским солнцем, гласил, что место называлось «Учебная академия и детский сад Марии». У женщины, которая завела Макс внутрь, не было своих детей. Я ждала ее отъезда, чтобы сделать свой следующий шаг.
Изо всех сил попыталась разгладить свою мятую юбку, но это все, что мне удалось сделать после нескольких часов езды на мопеде. Пробежала руками по волосам и сделала глубокий вдох.
Колокольчики зазвенели, когда я вошла внутрь. Звуки смеха и детского крика заполнили воздух. Здесь пахло дезинфицирующим средством и сахаром.
– Я могу вам помочь? – спросила пухленькая женщина с выразительными глазами.
Мне удалось нацепить самую широкую и ослепительную улыбку.
Ты можешь это сделать.
– Конечно, можете. Я собираюсь посещать занятия в университете осенью и ищу хороший садик для своего сына. Хотела бы, чтобы мне провели экскурсию по вашему заведению, – мило сказала я.
Женщина оценивающе меня рассматривала, словно ждала, что я раскрою, в чем заключалась шутка.
– Ты же сама еще ребенок, – кратко ответила она. – И недостаточно взрослая, чтобы иметь своих детей, – в ее глазах светилась мягкость и доброта.
– Мне это известно, – согласилась я. – Так Вы покажете мне территорию? – пришлось продолжить мне.
Она покачала головой и переложила бумаги на столе.
– О, мне жаль, дорогая. Марии, директора, сейчас нет, а только она может проводить экскурсию. Это мера безопасности, а мы здесь чтим в первую очередь именно ее. – Еще одна сотрудница в такой же бирюзовой рубашке, как и женщина в приемной, вошла в зону ожидания. Она помахала, и Одри, судя по имени на бейдже, нажала на кнопку. Гудящий звук разнесся над дверью, которая соединяла маленькую зону ожидания с оставшейся частью здания. Женщина прошла через открывшуюся дверь, после чего та закрылась со щелчком.
– Видишь? – она указала на дверь. – Безопасность в первую очередь.
– О, – поникшее выражение моего лица хорошо гармонировало с опущенными плечами.
Одри продолжила объяснять:
– В это время она обычно на месте, поэтому возвращайся завтра, если хочешь. Если она не будет посещать общественные фондовые собрания и у нас не будет приемных детей, то нам придется положиться на семьи, которые могут позволить себе детский сад, – она вдохнула. – А это означает, что я потеряю работу, потому что сейчас таких немного.
Моя уверенность внезапно возросла, я наклонилась к окну и мило улыбнулась.
– Как вас зовут? – спросила я.
– Меня зовут Одри, мисс, – ответила она с милой улыбкой.
– Что ж, Одри, у вас проблемы со спонсорами, но я знаю сенатора, который может вам помочь…
Пять минут спустя я следовала за ней по детскому саду. О спонсорстве я не врала. Поговорю с сенатором и посмотрю, что можно сделать.
Просто не знала, сработает ли это.
Одри привела меня в главную комнату, заполненную низенькими кофейными столиками с такими же крошечными стульчиками возле них.
– Мы кормим их завтраком и обедом, плюс пара перекусов. Комнаты обустроены согласно возрастным показателям. Младенцы в одной комнате, годовалые находятся в другой, и так дальше… – Одри продолжала свой рассказ, а я уже заметила Макс всего лишь в футе от того места, где стояла. Поэтому притворилась, что рассматриваю информационный стенд над столом, за которым она сидела.
– Здесь представлена информация о нашей деятельности, – сказала Одри и встала рядом со мной. – Здесь расписания уроков музыки, математики… – ее голос затихал на фоне другого.
– Ты такая красивая, – пропел тоненький миленький голосок. Я посмотрела на знакомые ярко-зеленые глаза, которые буквально отняли у меня весь воздух. Они были такого же цвета, как у него, но если глаза Кинга были строгими и тронуты горькой реальностью жизни, которой он жил, то ее невинные глазки были лишены любого сожаления.
Я опустилась на колени перед ней.
– Спасибо. И ты тоже, – ответила я. Она захихикала, ее маленькие квадратные зубки напомнили мне о Сэмми. Она грызла кончики пальцев.
– Он мне нлавится, – сказала Макс и протянула руку к браслету, который я надела утром в попытке стать более похожей на Рэйми Прайс, увиденной мной в рамке в своей комнате.
Я указала на малюсенький пластиковый браслет на ее руке.
– Мне твой нравится больше.
Одри прочистила горло.
– Я бы хотела показать вам игровую площадку. Она модернизирована, и мы уверены, что поступаем правильно, позволяя детям минимум полчаса играть на улице, если солнце не слишком печет.
– Мне нужно идти, – сказала я Макс, после чего девочка разочаровано опустила голову. – Но мы снова увидимся, – прошептала я, и она подняла голову и встретилась со мной глазами, такими же, как и у ее отца. Мое сердце заболело, но мне пришлось разорвать зрительный контакт, чтобы не развалиться на части прямо здесь в комнате перед Одри и тридцатью детьми.
Я встала, чтобы уйти, но она маленькой ручкой схватила меня за пальцы и потянула вниз.
– Вот, – прошептала Макс. Она сняла свой фиолетовый браслет и надела его мне на запястье.
Мое сердце взорвалось потоком тепла.
Я испытала любовь с первого взгляда, потому что уже знала о ней. За три минуты я снова потеряла свое сердце.
Мне не хотелось уходить от нее. Было желание поднять Макс, быстро убежать и забрать их с Сэмми в дом на сваях.
Шаг за шагом, сказала я себе.
Расстегнула свой серебряный с золотом браслет. Снова опустилась перед ней на колени спиной к Одри и осторожно намотала изящный браслет на маленькое запястье Макс. Дважды.
Я не осталась, чтобы увидеть ее реакцию на мой подарок. Боялась, что если проведу с ней еще секунду, то не смогу уйти отсюда.
Встала и повернулась к Одри, понадеявшись, что она не заметила боль в моем голосе и слезы на моих глазах.
– Теперь покажите мне эту великолепную игровую площадку, – сказала я, шмыгнув носом
Одри продолжила экскурсию, и пока я следовала за ней, спиной чувствовала наблюдавшие за мной зеленые глаза. Затем вышла за дверь на ослепительный дневной свет.
