Текст книги "Тиран (ЛП)"
Автор книги: Трейси Фрейзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
Глава 28
Кинг
В десять пятьдесят пять вечера Медведь, Джейк и я лежали на животах под высокими корнями мангровых зарослей за лодочным домиком, который находился в поле нашего зрения.
Именно там сенатор пытал мою девушку.
Там он и сдохнет.
– Еще раз. По плану вы ждете десять минут, – сказал я. – Независимо от того, что услышите или увидите. Я не могу рисковать жизнью малышки из-за того, что не сыграл по правилам этого психопата. – Джейк и Медведь кивнули в знак согласия. – Мне также нужно убедиться, что вы оба знаете, чем все закончится. Если вы войдете, и выбор встанет между мной и ней, то вы выбираете ее. При любом раскладе это она.
Всегда выберу ее.
Я с треском размял пальцы на руках.
– Ничего не сделаю, пока не буду уверен, что в итоге она выйдет оттуда невредимой, – сказал я.
Джейк оглянулся на лодочный домик и кивнул.
– Согласен.
– Не проблема, – сказал Медведь. – Если ты не выберешься, то я позабочусь о твоей девочке.
– Джейк, – обратился я. – Если мне не удастся выбраться, то выстрели этому ублюдку в голову.
Я встал и пошел к домику.
– Понял, – ответил Джейк.
– Какого хера? – Медведь толкнул меня в плечо. – Ты не можешь вывалить на него подобное дерьмо, мужик. Он воспринимает тебя буквально.
Все настолько плохо, босс. Джейк не понял бы сарказма, даже если бы он укусил за его хитрую задницу, вмешался Преппи.
– Хорошо. Потому что я, черт возьми, не шучу, – было моим ответом.
– Пора, – сказал Джейк и проверил обойму в своем пистолете.
У меня перед глазами была Доу, лежавшая в моей постели, обнаженная и наполовину укрытая простыней, она смотрела один из фильмов 90-х, которые так любила, а потом обернулась, чтобы посмотреть на меня и убедиться, что я не пропускаю ни одной важной для нее части.
А также была картина умоляющего о пощаде сенатора, взывающего к моему милосердию. Я снова размял костяшки пальцев и передал Медведю свое оружие.
– Черт, да.
Наконец-то пора забрать мою девочку раз и навсегда.
Что бы ни случилось, без нее я не уеду.
Глава 29
Доу
Я понимала, что находилась в полубессознательном состоянии, и, несмотря на все старания, проснуться не получалось. Не удавалось даже открыть глаза. И я абсолютно не чувствовала рук. Было такое ощущение, словно я плыву в невесомости. На мгновение показалось, что прозвучал голос отца.
– Рэйми, Рэйми, проснись, – проговорил он. Но я не могла ответить. Потому что уплывала все дальше и дальше, и до меня доносились лишь отголоски его мольбы. А потом отдалилась настолько, что перестала слышать и это.
Мне исполнялось девять. Это был день моего рождения. Мама вышла и выставила меня дурой перед всеми моими друзьями. Она снова напилась и только что закончила рассказывать, что никому не нужна толстая жена, поэтому никто не должен есть мой торт. Она ушла в дом, пока Надин заканчивала нарезать торт на кусочки, но никто из моих друзей не взял ни кусочка. Выбранная нами песня закончилась, и если до этого мы по очереди выбирали треки, то после никто не встал, чтобы поставить новую песню.
Мой отец появляется у задней двери. Он одет в костюм. Я всегда видела его только в такой одежде. Не думаю, что он носит что-либо еще. Даже пиджак снимает очень редко. Однажды мы отправились на ярмарку, где он выступал с речью в поддержку будущих фермеров Америки, и там снял пиджак. После чего передал своей ассистентке, и она держала его в руках как корону королевы Англии. Рукава рубашки были закатаны. Это так сильно меня озадачило, что после окончания речи я спросила отца, не заболел ли он.
А он рассмеялся и взъерошил мои волосы так, что они начали торчать во все стороны, а потом упали на лицо. В то утро моя мать настояла на выпрямлении моих локонов, и во время процедуры мне обожгли кожу головы. По ее словам я должна была выглядеть как точная копия идеального политического образца.
– Так лучше, – сказал он, прежде чем сбежать со сцены к ожидающим его представителям прессы.
Мой отец открывает дверь, ведущую на задний двор. В руке у него большой букет желтых роз. Предполагаю, что они для моей матери, но большинство ночей они даже не спят в одной комнате. И прошло уже несколько месяцев после последней ссоры, а ни один из них так и не потрудился извиниться. Они больше не ругаются.
Просто игнорируют друг друга.
Лучше бы они ссорились. Потому что в этом случае они хоть как-то общаются, пусть и напряженно.
Я сижу на краю бассейна в тишине, пока Надин пытается поднять настроение моих одноклассников и друзей, а отец улыбается и подходит ко мне.
– С днем рождения, Принцесса, – произносит он и вручает мне цветы.
– Это мне? – спрашиваю я, убирая челку с глаз.
– Ну, это же твой день рождения, не так ли?
– Да, – отвечаю грустным голосом, потому что чувствую себя побежденной.
– Теперь тебе девять, а это уже немало. Хотел купить тебе еще одну мягкую игрушку, но решил, что цветы станут гораздо более подходящим подарком для такой молодой леди, как ты. – После этих слов отец вдохнул аромат цветов, а затем резко отстранился, закрыл глаза и начал кашлять. Я хихикнула. – Люди всегда говорят, что они пахнут очень хорошо. Но я думаю, что их запах ужасен. – Он рассмеялся, увидев мою улыбку, и вручил мне букет. – Но, тем не менее, они для тебя, моя милая девочка. – Зеленая оберточная бумага стала скользко в моей влажной руке, которая оказалась недостаточно большой, чтобы обхватить стебли. Отец отдал мне цветы, но сумел поймать их прежде, чем они упали в бассейн. После чего вновь протянул мне букет, и я вдохнула аромат цветов, но не закашлялась. Тут же решила, что запах роз – мой любимый.
Я полюбила эти цветы.
– Почему все на вечеринке выглядят так, словно только что попытались сбить ослика, а тот лягнул их? – спрашивает он. Я смотрю, как мои друзья молча сидят за столом. Не хочется рассказывать, как мама полностью испортила мою вечеринку, но мне и не приходится, потому что открывается раздвижная стеклянная дверь, и она выходит в черном бикини и широкополой шляпе. Бокал по-прежнему у нее в руке, только на этот раз он наполнен до краев.
– Марго, – произносит мой отец предупредительным тоном.
– Что? – громко шипит она.
Отец встает, хватает мою мать за локоть и ведет ее обратно в дом. Его челюсти плотно сжаты, и могу сказать, что он разговаривает сквозь зубы, почти не шевеля губами.
– ЛАДНО! – Доносится из дома сопровождаемый грохотом крик. Проходит несколько минут, но он не возвращается на улицу. Я просто сдаюсь и собираюсь сказать друзьям, что им пора домой, пока все не стало хуже. Но дверь открывается, и мой отец выбегает из дома. Не в костюме. Не в пиджаке. Не в галстуке. Нет. Мой отец. Сенатор до мозга костей. В черных купальных шортах. И все.
Без рубашки.
Мой. ОТЕЦ. Без рубашки.
– БОМБОЧКА! – кричит он, прыгает с края бассейна и взлетает в воздух, прижимая колени к груди, после чего врезается в воду, посылая брызги через край, образовавшаяся волна окатывает меня и стол для пикника, за которым сидят мои шокированные друзья.
Но после этого поступка все хохочут.
– Теперь посмотрим, у кого получится лучший всплеск, – говорит мой отец, вставая на ноги и стряхивая воду с черных волос. – Надин, мы с тобой будем судьями. Победитель получает дополнительный торт!
– Мама сказала, что мы не должны его есть. Потому что от него толстеют.
– Ну, твоя мать может... – Он закрывает рот, переводит дыхание и продолжает. – Она сказала это, потому что не любит торты. Но она многое теряет. Кроме того, все же знают, что калории торта, съеденного в день рождения, не учитываются. Это же элементарно. Правильно, ребята? – спрашивает он. Мои друзья оживляются и начинают кричать. Отец садится на бортик, свесив ноги в бассейн, пока мои друзья выстраиваются в очередь, чтобы продемонстрировать свою лучшую бомбочку.
– Рэйми, ты первая. Покажи класс! Семья Прайс известна во всем мире своими навыками делать бомбочку, поэтому не подведи меня!
Я прыгаю первой и выныриваю из воды под аплодисменты и возгласы.
– Видите? А что я говорил, ребята? Это у нее в крови!
После окончания соревнования ассистентка моего отца заходит к нам через боковые ворота и сообщает о предстоящей телеконференции, на которую он опаздывает. Произнеся очередное поздравление и поцеловав меня в макушку, отец затягивает полотенце вокруг талии и уходит.
Я смотрю в сторону стола, за которым мои счастливые друзья уплетают торт и спорят о том, у кого был лучший всплеск. Розы стоят в центре стола, а старое, выкрашенное в серый цвет, ведро служит им в качестве временной вазы.
Сегодня лучший день в моей жизни, и хотя мой отец стал его частью менее чем на час, это было самым запоминающимся временем, которое мы когда-либо вместе проводили.
Потому что этот час не касался политики, ценностей, кампании, моей мамы, нашей светской жизни и всего того, что обычно было на повестке дня… Он был посвящен только мне и моему дню рождения.
– Твой папа действительно прыгнул в бассейн! – восклицает Никки, кладя большую ложку мороженого на свой третий кусок торта.
– Знаю, – шепчу я, все еще не веря в произошедшее. Никто, кроме Никки и Таннера, не знает, что это не нормальное поведение для моего отца.
– Мне бы хотелось, чтобы мой отец был больше похож на твоего, – говорит Стефани, накручивая прядь вьющихся рыжих волос на палец. – Потому что он самый лучший.
Со стороны дома я мельком замечаю отца, выходящего из гаража в его стандартном костюме с галстуком, но прежде чем сесть в ожидающий его автомобиль, он поворачивается и ловит мой взгляд. После чего машет и посылает мне воздушный поцелуй. Я ловлю его в воздухе и прижимаю к щеке. Он улыбается мне в последний раз, прежде чем нырнуть в машину.
– Да. Мой отец самый лучший, – соглашаюсь я. И в тот день впервые в моей жизни я говорила серьезно.
– Рэйми, проснись. Проснись! – Мне удалось открыть лишь один глаз. Другой опух настолько, что мне не удалось поднять веко. Головокружение мешало мне сосредоточиться на отце, который встал на колени и склонился надо мной. Я попыталась поднять руки, но они оказались связаны. Посмотрела вниз и увидела искусно переплетенные узлы.
– Папа? – позвала я, все еще думая, что это воспоминание. Но когда капля пота с моего лба упала на предплечье, я поняла, что это реальность.
– Кто, черт возьми, сделал это с тобой, Рэйми? – спросил отец с искренним беспокойством в голосе. Он взял меня за запястья и попытался развязать немыслимо сложные узлы.
Я открыла рот, чтобы заговорить, но язык ощущался тяжелым, сухим и толстым. Мне удалось лишь застонать.
– Все будет хорошо. Я помогу тебе.
Мне нужно было предупредить его. Рассказать ему о Надин.
– Таннер, – прохрипела я. – Таннер.
– Где Таннер? – спросил отец, продолжая попытки распутать веревки. – Это он сказал мне приехать сюда. Прислал сообщение с текстом, что произошел какой-то несчастный случай. Я взял машину у секретаря и примчался сюда. И где Сэмюель? – Меня полностью вернуло в настоящее упоминание имени моего сына. Я села, и комната закружилась. – Папа, иди и найди Сэмми. Пожалуйста. Не беспокойся обо мне. Просто отыщи моего сына! – умоляла я. Слова звучали искаженно, но понятно.
Отец отпустил мои связанные запястья, обнял за плечи и поднял меня с пола. Когда я оказалась в вертикальном положении, то поняла, что мы находились в лодочном домике.
– Папа, Сэмми... из-за Таннера... Надин, – начала я снова, но перечень имен никоим образом не складывался в предупреждение, которое я пыталась передать.
– Что случилось с Надин? – спросил отец, продолжив разбираться с веревками.
– Она мертва. Таннер...
– А что я, Рэй? – спросил Таннер, войдя через большую дыру в боковой части проржавевшей лодки. В его руке был блестящий серебряный пистолет с длинным широким барабаном и черной рукоятью. – Ты говоришь об этой шлюхе Надин?
Он направил оружие на нас.
– Что ты сделал? – в ужасе спросил отец. Его лицо побледнело.
– Я выяснил, что та сука следила за твоей дочерью для того гребаного педофила, которым девочка так одержима. – Таннер цокнул языком. – Больше не о чем беспокоиться. Она получила по заслугам.
– Сынок, тебе не нужно этого делать... – начал отец.
Таннер рассмеялся.
– Сынок? – Он махнул пистолетом из стороны в сторону. – Рэй больше не хочет, чтобы я был твоим сыном.
– Следи за языком, мальчик, и опусти пистолет. Рэй ранена. Я отвезу ее в больницу. Мы с тобой можем поговорить после того, как я вернусь, – сказал мой отец, а его южный акцент стал заметен как никогда, и это говорило о том, что на публике он прилагал больших усилий, чтобы скрывать его, но теперь, не обеспокоенный выступлениями или впечатлением участников, протягивание им звуков казалось намного отчетливее и тяжелее, чем я помнила. Он не потерял свой акцент, просто скрывал его. – Отойди, Таннер. – Отец сделал шаг к двери, и я, хромая, пошла рядом с ним. Таннер прицелился и выстрелил в потолок над нашими головами, проделав отверстие в крыше. Это сотрясло весь лодочный домик, вызвав эхо в маленьком пространстве, от чего ржавчина облаком опустилась вокруг нас.
Таннер снова прицелился.
– Ты можешь лишь поставить ее на ноги, или будешь наблюдать, как я убью ее первой.
Отец не сдвинулся с места. Вместо этого он подтянул меня ближе к своему боку и прижал мою голову к пиджаку.
– В этом нет необходимости, – начал говорить мой отец без малейшего намека на акцент. Хладнокровная политическая личность взяла верх. – У тебя впереди много начинаний и светлое будущее. Ты не захочешь лишиться всего этого из-за того, что моя дочь разбила твое сердце.
– Нет, не только по этой причине. Еще и потому, что она играла с ним с тех самых пор, когда мы еще были детьми! – Таннер сделал несколько шагов. Он находился в кухонной зоне, а мы смотрели на него, стоя спиной к раздвижной стеклянной двери. – Но она не бросила меня. Еще нет. Я добрался до нее как раз вовремя. – Таннер вскинул пистолет. – Теперь, мать твою, опусти ее, сенатор. Я не буду повторять. – С большой неохотой отец ослабил хватку вокруг меня и мягко опустил на пол. – Хорошо, теперь отойди. – Отец посмотрел на меня с выражением боли на его обычно нечитаемом лице, сделал два шага в сторону и поднял руки в воздух.
– Я могу помочь тебе, Таннер, – предложил сенатор. – Как и в прошлый раз, во время твоей болезни. Я могу сделать это для тебя снова, – спокойно сказал он. – Помочь тебе.
Каждое движение Таннера было нервным, на его лбу выступили капли пота. Его белая рубашка была влажной и пожелтела в районе подмышек.
– Хочешь мне помочь? Можешь убраться к чертям собачьим с моего пути! – закричал Таннер. – Мне нужна только она! – Он указал пистолетом на меня, а затем снова на отца.
– Как я могу тебе помочь? – спросил сенатор.
Хороший переговорщик больше спрашивает, чем отвечает… Я вспомнила слова, принадлежащие отцу.
Таннер рассмеялся и облизал нижнюю губу. Затем прикусил ее и сморщил нос.
– Можешь нахрен сдохнуть.
Глава 30
Кинг
Первое, что я услышал, это хныканье. Негромкое мяуканье, доносящееся из лодочного домика.
Щенячьи глазки.
Я осмотрел комнату, но не увидел ее. Вместо этого мой взгляд упал на сенатора, стоящего между кухней и главной комнатой спиной ко мне.
Я с хрустом размял суставы.
– Где она, мать твою?
Моим ответом был взрывоподобный выстрел в грудь сенатора. Он буквально разорвал ее. Кусочки костюма вместе с плотью и кровью окропили теплыми и влажными каплями мою одежду и кожу. Сенатор упал на пол, его глаза закатились, когда он начал захлебываться из-за попыток вдохнуть воздух. Кровь вытекла через рот, испачкав щеку.
Какого черта?
Я перевел взгляд с умирающего сенатора у моих ног туда, откуда был сделан выстрел. В кухонной зоне, с пистолетом, направленным на меня, стоял Таннер. Золотые часы сенатора красовались на его запястье.
– Ты?
– Это ищешь? – спросил Таннер, приподняв запястье и указав на часы. – Милые, да? Сенатор дал их мне вчера вечером после вечеринки. Свадебный подарок своему новому зятю. – Его лицо становилось таким же красным, как и шея, а взгляд снова сосредоточился на мне, когда парень выставил пистолет перед собой и заговорил: – Но, думаю, не такой хороший, как тот, что ты дал Рэй, – буквально выплюнули мне.
– Проклятье, где она? – взревел я и сделал шаг к нему. Но он поднял пистолет, тем самым остановив меня. – Скажи мне, где она сейчас, и я обещаю, что убью тебя быстро.
– Сядь, бл*дь, на стул, пристегни себя наручниками, и, возможно, я скажу тебе, где она. – Таннер указал на одинокий, стоявший в центре комнаты, деревянный стул.
– Пошел ты.
– Позволь мне перефразировать. Сядь на этот гребаный стул и пристегни себя к нему, иначе я застрелю ее также, как только что ее папочку. Но на этот раз буду целиться в ее долбаную голову, потому что там находится причина всех проблем, – сказал Таннер со злобным блеском в глазах.
Я сделал так, как он просил, и сел на стул. Он бросил мне пару наручников.
– К стулу. За спиной. – Я пристегнул сначала одну, а затем и другую руку, продев цепочку через спинку стула. Таннер подошел ко мне сзади и затянул наручники. – Знаешь, я рад, что нанятый мной для твоего убийства придурок, не смог выполнить ту чертову работу, за которую ему заплатили, потому что как там говорится? Хочешь, чтобы что-то было сделано правильно, значит убей сам.
– Что за гребаную игру ты здесь ведешь? – спросил я.
– Это не долбаная игра, дебил. Это моя жизнь. Жизнь, которую ты пытаешься отнять у меня. Ты же не думал, что я просто уйду в сторону и допущу это, не так ли? Она должна быть моей женой.
– Нет, черт возьми, не должна, – ответил я. Мне потребовался весь мой самоконтроль, чтобы не уничтожать этого парня голыми руками.
– Нет, бл*дь, должна! Мы произнесли обеты, черт возьми! – Таннер топнул ногой, и его лицо стало ярко-красным. – У меня есть гребаное благословение ее отца!
Он оглянулся на неподвижно лежавшего на полу сенатора.
– Или... мне стоит сказать, было, – Таннер улыбнулся своей белой, маниакальной улыбкой. Белки его глаз налились кровью, а кожа вокруг глазниц покраснела.
Я потянул наручники, руки чесались причинить ему любую боль, но сдвинуть их с места не получилось.
– Слушай, ты, долбаный дилетант, нет ни единого варианта, при котором тебе удастся выйти отсюда. Даже если убьешь нас, тебе не выйти сухим из воды.
– Я? Не собираюсь ни от чего уходить. Я всего лишь зять. И буду потрясен так же, как и все остальные, услышав об убийстве сенатора. – Он разыграл удивление, приложив руку ко рту. – Но я также буду весьма рад услышать, что человек, который его убил, Брэнтли Кинг, преступник с послужным списком длиннее футбольного поля, также был найден мертвым.
– Умно, – подтвердил я с сарказмом.
– Закрой свой поганый рот! – выплюнул он, тряся передо мной пистолетом.
– Где она, черт возьми? – спросил я снова.
Его улыбка вернулась. Таннер подошел к шкафу и открыл дверь. Оттуда выпало что-то с белокурыми, спутанными и испачканными в красновато-коричневый цвет волосами. Она упала на пол с глухим стуком, потому что была привязана к маленькому стулу. Мое сердце сжалось, когда она не пошевелилась от падения, но снова начало биться после того, как несколько упавших на лицо прядей дрогнули от ее дыхания.
Значит была жива.
Как и моя решимость убить отморозка, стоявшего передо мной.
– Если у тебя получится уйти отсюда живым, то, клянусь, это будет ненадолго. Сейчас я, возможно, и один, но есть люди и они знают, где меня искать, – предупредил я.
– Да, но с кем, они думают, ты встречаешься? – Таннер рассмеялся. – Все уверены, что у тебя встреча с сенатором, не так ли? Поэтому, когда я выползу отсюда, они легко поверят моим словам, потому что это то, во что ТЫ поверил. И залез сюда. Подрался с сенатором. Прозвучали выстрелы. Умерли люди. Вот так все и было.
Он наклонился, убрал волосы с лица Доу и поцеловал ее в губы. Она пошевелилась, и мое сердце подпрыгнуло. Меня убивало то, что я не мог ей помочь. Мне хотелось вытащить ее и отправить пулю в голову этому парню.
– Что происх…? – начала она. Открыла глаза и уставилась на Таннера. Подпрыгнула, словно ее окатили ледяной водой, но, поскольку была привязана к стулу по рукам и ногам, не смогла отодвинуться от него дальше, чем на пару миллиметров. Он поднял опрокинутый стул вместо с ней и поставил в нескольких сантиметрах передо мной, чтобы у нее была возможность видеть меня. Она сидела достаточно близко, и если бы я мог потянуться, то достал бы до ее колена ладонью. Если бы мне удалось освободить свои руки.
– Шшшшшш, милая, – проводя дулом пистолета по ее щеке, начал Таннер. – Я здесь. Твой муж здесь. Теперь все будет хорошо.
– Таннер. Нет. Мне нужно идти. Мне нужно в... – Она заикнулась, явно сбитая с толку ранениями, которые ей нанес Таннер. Парень схватил ее за подбородок и заставил смотреть вверх.
– Ты его искала, дорогая? – спросил он и потерся носом о ее щеку.
Доу удалось сосредоточиться и, наконец, увидеть меня. Ее глаза расширились от удивления, и она ахнула. Затем начала бороться с веревками, но это было бесполезно. Удивительно, но Таннер ослабил их.
– На колени, – прошипел он.
– Пожалуйста. Не делай этого. Давай поговорим, хорошо? Ты и я. Отпусти его. В любом случае, он не имеет к этому никакого отношения, пойдем прогуляемся и поговорим как раньше.
– Время для разговоров закончилось. Я нереально устал от этих чертовых разговоров! – закричал он ей в лицо. – НА КОЛЕНИ! – приказал Таннер. На этот раз она подчинилась, глядя прямо на меня.
Прости меня, произнесла она одними губами.
Мне так хотелось сказать, что это не ее вина. А моя ошибка. Во всем. Но я безумно устал винить себя за все происходящее. Поэтому вместо этого сосредоточился на том, чтобы не потерять надежду. И на том, что почувствую, когда выжму последний воздух из легких Таннера.
– Не смей ее, бл*дь, трогать, – взревел я.
– Как ты думаешь, она действительно захочет белый кусок дерьма, вроде тебя? Девочка сбита с толку. И не знает, чего хочет. Она была с тобой только из-за черепно-мозговой травмы. – Взгляд Таннера затуманился. – Она моя ЖЕНА. Мы, наконец, собираемся стать семьей, которой всегда должны были... – и он замолчал.
Я хотел, чтобы Таннер продолжал говорить. Если он будет это делать, то мне, возможно, удастся предотвратить причинение ей боли до прихода Медведя и Джейка.
– Ты действительно думаешь, что она захочет тебя сейчас, после того, как ты показал, что являешься полным психопатом?
– В браке должно быть прощение, – сказал Таннер и съязвил. – Обновите-ка мою память, мистер Кинг, разве не вы попали в тюрьму за убийство собственной матери?
Я пожал плечами.
– Та пи*да это заслужила.
Таннер постучал по голове малышки.
– Ну, а эта пи*да заслуживает следующего. – И он потянулся к краю ее футболки и задрал так высоко, что она превратилась в веревку на ее руках. На ней не было лифчика. Ее голая грудь была выставлена напоказ, и Таннер присвистнул.
– Почти забыл, какие у тебя большие сиськи, женушка. Это было так давно.
Я дернул руками, наручники вонзились в кожу на запястьях так сильно, что из ран по пальцам потекла теплая кровь, начав капать на пол.
Таннер обошел Доу, опустился на колени позади нее и завозился на полу с чем-то, чего я не смог увидеть.
– Теперь это... – сказал он и постучал по ее татуировке. Донесся шипящий звук. Словно газ, выделяемый из баллона. Он поднял то, с чем возился. Это оказался миниатюрный паяльник. – Это нужно убрать. – Он прижал пламя к ее коже. Я потянул за наручники еще сильнее.
Запах паленой кожи заполнил воздух.
Как и устрашающие крики малышки.
С таким же успехом он мог бы выжечь мою гребаную кожу, потому что я чувствовал ее страдания в каждой мышце своего тела. Боль, которую мне приходилось испытать сейчас, была сильнее всех тех, что были до этого.
Она была не просто моей.
А стала частью меня.
– От этого ты чувствуешь себя круче, ублюдок? – я пытался перекричать крики Доу, которые внезапно прекратились. Ее глаза закатились назад. Таннер выключил паяльник, и она упала вперед, подергиваясь, словно только что получила разряд током. Дым поднимался от ее сожженной кожи.
Он дернул Доу за волосы, и ее голова упала назад. Глаза и губы были частично открыты, лишенные жизни, которая теплилась в них еще вчера. Щеки покрывала засохшая кровь, а свежая все еще капала. Он отпустил волосы, и Доу безжизненно склонила подбородок к груди.
– Видишь? Это ее наказание. Вот что происходит с плохими девочками. Их наказывают. И Рэй была очень, очень плохой.
– Какой долбаный смысл во всем этом? – спросил я.
– Долбаный смысл? А он в том, что ты сделал со мной то же самое, когда трахнул ее на кровати, где мы зачали нашего сына! – закричал Таннер. – Ты ее испортил! Испортил то, что было моим! – Он провел рукой по волосам Доу. – Все будет хорошо, хотя... – Таннер прошел на кухню, открыл один из шкафчиков и достал ржавый рыбацкий нож. – Как только я решу одну последнюю проблему. – Таннер рывком разделался с ее шортами и трусиками, опустив их по ногам. Раздвинул ее колени и обнажил киску.
– Какого хера ты делаешь? – зарычал я, когда Таннер опустился на колени перед ней и поднял нож.
– О, ты не знал? Кажется, когда моя жена пропала, то залетела во второй раз! – Он оглянулся на меня через плечо. – Но я исправлю это, вырезав из нее твой ублюдочный зародыш.
