Текст книги "Пророчество атлантов"

Автор книги: Томас Гриниас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 35

– Папа всегда говорил, что твой отец – шизик, – сказала Брук, не вставая с кровати.

Конрад утолил голод горячим сандвичем, который наконец-то доставили из гостиничного ресторана, и рассказал Брук все, что с ним случилось после похорон отца. Разумеется, пришлось умолчать о Серене, то есть скрыть многое.

– Конрад, ты понимаешь, как это дико звучит? Не Джордж Вашингтон, а твой отец послал тебя «в будущее, спасти Америку». Он и с того света пытается поломать твою жизнь. Беда не с будущим страны, беда с твоим будущим.

Конрад метался по комнате. Он догадывался, что в глазах Брук выглядит совершенно чокнутым, но думал лишь о том, что в номере вот-вот появится Серена.

– Брук, я уверен в одном: Вашингтон доверил некую тайну Роберту Йейтсу. Эта тайна передавалась из поколения в поколение и дошла до моего приемного отца. Все детство меня готовили к тому, чтобы ее разгадать. А еще я знаю, что карта Ланфана, небесный глобус и люди, которые пытаются меня убить, действительно существуют.

– Кто пытается тебя убить, Конрад?

– Я же говорю, «Альянс».

Брук тяжело вздохнула.

– Мифическая армия, которая стремится захватить мировое господство при помощи астрологии?

– Да, и Макс Сиверс воюет на ее стороне.

Брук недоверчиво прищурилась.

– Сиверс? Глава ДАРПА?

– Ага. А вот мои боевые трофеи. – Конрад достал завернутый палец Сиверса из кармана.

– Господи! – По ужасу и отвращению на ее лице Конрад понял, что Брук затошнило. – Что еще ты натворил?

– Не волнуйся, Сиверс жив. – Конрад сунул палец в карман халата. – Чего не скажешь об охраннике в библиотеке, которому он размозжил голову.

Да, для Брук все это было как-то слишком, но рано или поздно ему придется объясняться с властями, а сенатор Скарборо и его дочь – единственный шанс на оправдание. Нет, конечно, оставался и другой – прятаться до конца жизни в монастыре и заправлять тонером картриджи.

– Покажи мне документ, который находился внутри глобуса.

– Я его спрятал в надежном месте.

– Так документ не с тобой?

– Нет, но могу его описать: с одной стороны звездная карта, а с другой – чистая страница, подписанная Джорджем Вашингтоном.

– Поэтому ты сбежал от меня и вляпался в этот заговор шизофреников? Из-за какой-то карты и подписи?

– Наверно, да, – сказал Конрад. – Я полагаю, карта была изначально нарисована симпатическими чернилами, а настоящая причина всех бед – на оборотной стороне листа.

– Ты же говоришь, что там ничего нет, только подпись?

– Все остальное было написано чернилами, которые впоследствии исчезли. Вашингтон иногда подписывал сомнительные соглашения чернилами, которые пропадали через некоторое время, что, по сути, аннулировало контракт.

– Значит, ты нашел этот документ-оборотень в золотом небесном глобусе?

– Глобус был медным, а в остальном ты права. Эта звездная карта ведет к другому глобусу.

– Есть еще одна сфера? – удивленно спросила Брук.

– Да, но я пока не знаю, где она. Надо же так сглупить: их всегда делали парой – земная сфера и небесная. Старик Геркулес почему-то решил об этом не упоминать.

От Конрада не укрылось, что Брук смотрела на него странным взглядом: ее потряс идиотизм происходящего и ужасала вера Конрада в собственные слова.

– Ты хоть сам понимаешь, что говоришь? Ни я, ни папа, ни кто-нибудь еще не поверят в этот бред, особенно если в качестве доказательства ты готов предъявить лишь оттяпанный у кого-то палец?

– Нет, еще вот это.

Он положил перед ней серебряную табличку. Брук сразу же заинтересовали масонские знаки. Конрад вспомнил, что в семье Скарборо тоже были Свободные каменщики.

– Это подлинная табличка! Конрад, ты нашел краеугольный камень Капитолия.

– А я тебе что говорил?

Брук подняла на него глаза, полные надежды.

– Ты и сейчас не видишь разницы. Это реальность, а не вымысел. Об этом можно рассказать в День независимости, это часть американской истории. Я устрою тебе выступление на канале «Фокс»: даже если ты дополнишь рассказ всякой чушью, никто не посмеет отрицать, что ты нашел табличку.

– И все убедятся, что ответственность за пальбу в Капитолии и библиотеке лежит на мне!

– Об этом мы с отцом позаботимся. Тебе и твоей истории найдется достойное место.

– Место? Мне найдется место? Я что, похож на грязную псину, которая может забраться на ковер и нагадить?

– Заметь, я говорила о другом. Одевайся.

Йитс зашел в гардеробную комнату и снял халат, палец Макса Сиверса сунув в карман брюк.

– Слушай, а как его звали?

– Кого звали? – отозвалась Брук из спальни. Голос звучал рассеянно, словно она общалась по телефону.

– Твоего пса!

– Его звали Расти, – так же рассеянно, словно отвлекаясь от разговора, отозвалась она.

Ах да, точно… Ее собаку назвали в честь какого-то давным-давно забытого американского ученого, которым восхищался отец Брук. Звали его, кажется, Дэвид Растхаус.

Конрад продел ремень в последнюю петлю и торопливо застегнулся. Серена могла войти в любую минуту, застукать его с Брук, и тогда придется объясняться. После ночного переполоха в Библиотеке конгресса никто не поверит ни единому его слову – ни Серена, ни полиция.

Вся надежда была лишь на второй глобус. Если бы только разыскать его!.. Надо найти какой-то знак вето – лице, который указывал бы на закат, как многолучевая звезда на шпаге Джорджа Вашингтона, изображенная на портрете Сэвиджа рядом с картой Ланфана, указывала на запад.

Вся загвоздка в том, что землеотвод западной части столицы включал только жилые районы и национальный парк Рок-Крик. Другими словами, там не было никаких памятных знаков – обелисков или чего-то подобного.

Внезапно Конрада осенило: пса звали Ритти, а вовсе не Расти, как сказала Брук. «Ритти» – в честь Дэвида Риттенхауса, известного астронома времен обретения независимости, который тесно сотрудничал с Беном Франклином и Бенджамином Беннекером. Кстати, Риттенхаус – фамилия той самой дамы, которая двести лет спустя спасла Монтроуз-Парк в Джорджтауне от застройки.

Интересно, а для чего ей понадобилось спасать этот парк?

Сердце было готово выпрыгнуть из груди от предчувствия ответа: где-то там спрятан земной глобус!

Значит, памятник – армиллярная сфера Сары Риттенхаус – и был тайным знаком, указывающим на второй глобус, который Вашингтон спрятал под землей!

«Болван, крот слепой!» – подумал Конрад.

Ответ прост: памятник в парке был подсознательно связан с псом, который пометил постамент под армиллярной сферой в тот день, когда и сам Конрад, словно приблудный пес, познакомился с Брук и вошел в ее дом.

Йитс спешно заправил рубашку в брюки и вдруг замер: «Неужели Брук забыла имя своей собаки?»

Случайная встреча в парке предстала перед ним в ином свете: что, если это с самого начала была хорошо спланированная засада? Брук наверняка знала об утренних пробежках Конрада в парке и в один прекрасный день остановилась на его пути. Ирония судьбы: он тысячу раз пробегал мимо сферы, не подозревая о тайне. Похоже, Брук тоже об этом не догадывалась.

Йитс пришел в себя, осознав, что в соседней комнате стало тихо.

За спиной раздался щелчок затвора. Конрад медленно повернулся – в лицо ему смотрел ствол автоматического пистолета.

– Прости, Конрад. – Брук виновато покачала головой. – Все из-за этой паскудной собаки.

ГЛАВА 36

Девятимиллиметровый «глок» в наманикюренных пальцах девушки – удар и без выстрела. Просто уму непостижимо: как можно настолько ошибиться в человеке? Не менее важно узнать, кому она звонила и сколько у него осталось времени до их прибытия.

– Пойми, Конрад, мне не оставили выбора. А вот у тебя выбор есть. Отдай мне глобус, или…

«Она работает на правительство или на „Альянс“? – пронеслось в голове. – Если на правительство, то не все так страшно. А если на „Альянс“, то дело принимает иной оборот…»

– Да уж, выбор, – сказал он и хладнокровно вернулся в спальню. Брук не отставала. Чувствуя ствол, направленный в спину, Конрад сел в кресло и поднял на нее глаза. – Значит, все между нами было обманом?

– Нет. – Голос Брук дрогнул от волнения. – Все обман – кроме нас.

– Вроде тебя с Максом Сиверсом? – Он пошел ва-банк.

– Скажи, где звездная карта из первого глобуса, и я отпущу тебя, пока он не вернулся.

«Вот черт! Она связана с „Альянсом“…» – догадался Конрад.

– Что ты будешь делать со вторым глобусом? – спросил он.

– Максу незачем знать все, но мне надо ему хоть что-то всучить.

Йитс кивнул, обдумывая, что же ему теперь делать.

– Твой отец о чем-нибудь догадывается?

– Нет. Он масон. А я – часть заговора «Альянса». Меня шантажировали еще в детстве, чтобы подобраться к тебе, сыну генерала Йитса.

– Я ведь не его сын. То есть он не мой биологический отец.

– Мы знаем, – сказала Брук. – Твоя ценность в другом. Мне известно об Антарктиде и о твоей крови.

– А что такого с моей кровью? – Конрад удивленно поднял бровь.

– На ней держатся исследования Макса.

– Как это?

– В ДАРПА Макс пришел для того, чтобы создать совершенного американского бойца, – ответила Брук. – Попутно он обнаружил естественный иммунитет к некоторым заболеваниям у коренных американцев, особенно у индейцев-алгонкинов. Этот иммунитет ослабевал от поколения к поколению, поэтому Макс начал программу сбора образцов ДНК, чтобы найти всю панамериканскую «родню» алгонкинов, а также их кровных родственников в Европе, Африке, на Ближнем Востоке и в Азии. Программу назвали «Операция Адам и Ева». Изучая мутации игрек-хромосом и митохондрии ДНК, Макс реконструировал миграции племен алгонкинов по всему миру и в Антарктиде нашел общее связующее звено-предка: тебя.

– Меня?

– Ты в большей степени американец, чем любой из нас, Конрад. Ты последний из жителей Атлантиды.

– Атлантиды? – И он еще думал, что готов к любым откровениям!.. – Может, сразу скажешь, что я – инопланетянин?

– Ты-то, может, и не инопланетянин, но некоторые элементы молекулярной цепочки твоей ДНК точно не земного происхождения. Ты такой один на шесть миллиардов. Думаешь, почему твой отец уперся и потащил тебя в Антарктиду? Неужели святейшая сестра Сергетти со своими дружками из Ватикана тебе ничего не сказали?

«Нет, не сказали», – подумал Конрад. Он из последних сил надеялся, что Серена окажется в этой комнате раньше Сиверса. Вот тогда-то он и припрет ее к стенке.

– Ближе к делу. Я так понимаю, отмазаться перед властями ты мне не поможешь?

– Послушай, «Альянс» и есть власти.

– Что, любая мелкая сошка на госслужбе – вплоть до полицейского – состоит в «Альянсе»?

– Нет, но они работают на «Альянс» – сознательно или нет.

– А вот я – нет! – Конрад быстрым движением перехватил ее руку с пистолетом, бросился всем телом на девушку и, припечатав ее к стене, резко вывернул запястье.

Брук взвизгнула, но пистолета не отпустила. С ней было ничуть не проще, чем с Сиверсом. Конрад врезал ей локтем в живот и крутанул согнувшееся напополам тело, отправив Брук на пол ударом по шее.

Брук поднялась на четвереньки. Конрад держал ее на мушке.

– Сволочь, ты мне руку сломал, – прошипела она.

Он приставил ствол к ее виску.

– Почему памятники выстраиваются в одну линию с планетами именно завтра, Брук? Почему в этом году?

– Это связано с прохождением Венеры или что-то вроде того…

Конрад знал, что такое прохождение Венеры. Планета пересекала эклиптику раз в двести лет, но прохождения были парными, с промежутком в восемь лет. Как раз сейчас Земля находилась между двух таких прохождений. Во время первого Венера пересекла эклиптику в 2004 году, как раз когда они с Сереной были в Антарктиде. Следующее прохождение должно состояться в 2012 году. Ничего важного для науки эти прохождения не представляли, но в жизни наших предков они играли особую роль.

– Прохождение Венеры здесь ни при чем, Брук. Почему так важен 2008 год?

– Что-то связано с солнечными годами и числом 225. Это какая-то эзотерика «Альянса», я в ней не разбираюсь.

Зато Конрад разбирался: Венера обращается вокруг Солнца за 225 земных дней, или около семи с половиной месяцев, а для полного оборота на своей оси Венере требуется 243 земных дня, а это значит, что дни на планете длятся дольше, чем годы. Конрад вычел 225 из текущего, 2008 года. У него получилось 1783.

– Ньюберг, – вспомнил Йитс последний зимний лагерь генерала, неудавшуюся попытку переворота, которую Вашингтон подавил в 1783 году. – Это как-то связано с Ньюбергом.

– Мне-то откуда знать! – выкрикнула Брук.

– Как это связано с моей семьей, Брук? При чем здесь Роберт Йейтс? Он в чем-то виноват? – продолжал давить Конрад.

Брук злобно осклабилась.

– Да он ничтожество, адвокатишка какой-то, безвестное существо на задворках истории. Хотя ты ведь тоже не рвешься в историю?

Что-то в ее словах показалось ему интересным.

– Адвокатишка?

Брук кинулась на него, как таран, целя в голову и визжа, пытаясь выхватить пистолет. Потеряв равновесие, Конрад упал на спину, попутно ударив Брук по голове рукоятью пистолета. Девушка обмякла и рухнула. Он рывком сбросил ее с себя, подтащил к кровати, привязал руки Брук к стойкам. Звезда «Фокс-спортс» потихоньку приходила в себя.

– Что случится завтра, Брук?

– Не знаю, – простонала она. – Но это случится – так решено в «Альянсе».

– Темнишь ты что-то. – Он подтянул узел на ее сломанном запястье, и Брук задергалась от боли.

– Я пытаюсь тебе помочь! – взвыла она.

– Ага, сразу видно. – Конрад помахал пистолетом перед ее носом. – Последний раз спрашиваю: что произойдет?

– Макс Сиверс выпустит модифицированный вирус птичьего гриппа, – безжизненным голосом ответила Брук.

У Конрада отвисла челюсть.

– Где?

– Где-то на Эспланаде, не знаю точно. У вируса установлен ингибитор на двадцать восемь дней, чтобы передача от человека к человеку началась не раньше первого августа. Тогда все подумают, что зараза возникла на Олимпиаде в Пекине.

– Значит, Сиверс уничтожит миллиард китайцев, – произнес Конрад. – А что случится с американцами? У Сиверса хватит вакцины для всех?

– Благодаря предвыборным махинациям конгресса всего семнадцать избирательных округов обеспечивают победу на выборах. Вакцину деактивируют у всех нежелательных «Альянсу» элементов, включая конгрессменов, и они погибнут. Народ выберет новых представителей – и это уж точно будут люди «Альянса». Так что переворот состоится – демократический переворот в форме выборов.

– А бумага из Ньюберга служит им моральным, если не официальным оправданием?

– Конрад, я тебя правда любила…

Йитс заткнул ей рот кляпом, положил пистолет на прикроватный столик и двинулся к двери, оставив Брук извиваться на кровати. Осторожно выглянул в коридор. В этот момент звякнул остановившийся на этаже лифт.

Йитс быстро прошел по коридору и постучал во вторую дверь справа. Ее открыла Мередит, его знакомая из Техаса.

– Гарольд, к нам пастор Джим!

Гарольд в туалете шумно расставался с ужином.

– Можно войти? – спросил Конрад и, закрывая за собой дверь, посмотрел в глазок: к его номеру шел Макс Сиверс.

ГЛАВА 37

Зал элитного клуба на десятом этаже «Хилтона» был неподалеку от номера Конрада, но как же одиноко чувствовала себя Серена! Она-то надеялась быстренько ответить на вопросы журналистов после ужина, и дело с концом, однако встреча затянулась – уже перевалило за полночь. Не бросать же ей страждущих внимания, молитвы и заботы, кем бы они ни были в этой жизни… Тем более лучшего алиби на промежуток времени между ужином с журналистами и завтраком с президентом не придумать!

Некий голливудский продюсер приглушенным голосом изливал Серене душу, что, мол, именно на такой вечеринке можно нарваться на хорошие деньги. А что, ведь надо как-то платить алименты, да и кокаин нынче не дешев. А он, между прочим, снимает семейное кино. Серена украдкой посматривала на огромный экран телевизора, где мелькало то лицо Конрада, то рой полицейских у входа в Библиотеку конгресса. В строке новостей вспыхивала дата: третье июля 2008 года. Нечего и гадать, какая новость будет главной для проснувшейся утром Америки. А времени оставалось всего ничего.

«Господи, только бы с Конрадом ничего не случилось», – вздохнула она.

Смартфон завибрировал. Опустив глаза, Серена прочла сообщение от Бенито: Йитс в своем номере и уже позвонил с заказом. Она была готова тут же броситься к Конраду, но постаралась сохранять спокойствие, чтобы ничем не выдать себя перед собеседником, для которого верующие американцы были не беззащитной паствой, а тучным стадом – вся работа продюсера сводилась к паразитированию за счет других и к выпуску никому не интересных фильмов.

Неожиданно к Серене подошел посыльный с сообщением: некий господин в холле желаете ней встретиться. «Если это Конрад, то он круглый идиот. Как можно было выйти из номера в такой момент?» – подумала Серена, извинилась перед собеседником и двинулась к выходу, пару раз задержавшись, чтобы пожать кому-то руки.

В холле ее ждали Макс Сиверс и два агента спецслужб.

– Что с пальцем, Макс? – Она изо всех сил пыталась скрыть волнение. – И лоб разбит…

– Пойдем, – сказал он голосом, не терпящим возражений.

Макс провел ее по коридору к третьей двери справа – к номеру, который она сняла для Конрада. У нее засосало под ложечкой: «Ну вот, приехали…»

За дверью стояли еще два спецагента. На кровати, раскинув привязанные к стойкам руки, лежала Брук Скарборо с дыркой во лбу.

«О Господи, Конрад, что ты натворил», – подумала Серена, содрогнувшись.

– Простите, что приходится вам такое показывать, сестра Сергетти, но я вынужден спросить: вы видели Конрада Йитса в отеле?

– Нет. – Серена не могла оторвать взгляда от Брук. – А какое он имеет к этому отношение?

– Он в розыске, – пояснил Сиверс. – Это его комната. Он зарегистрировался в отеле под именем Карла Андерсона. Может, вам что-то известно?

Сиверс повернулся к агентам.

– До окончания завтрака – ни слова ни сенатору Скарборо, ни кому-нибудь еще. Убийца разгуливает на свободе. Если поднимется переполох, он насторожится, а нам это ни к чему. Опечатать номер. Поставить охрану у двери. Зачистить все комнаты во время завтрака, пока гости будут в конференц-зале. Убийца не должен уйти.

Старший из агентов кивнул:

– Есть, сэр.

Сиверс схватил Серену под локоть и вывел в коридор.

– Макс, куда ты меня ведешь?

– В безопасное место, – ответил он. – Невозможно предугадать, что еще этот маньяк может выкинуть.

Сиверс провел ее по коридору к двери в служебное помещение. За дверью оказался лифт, который связывал маленькую кухню клубного зала на десятом этаже с главной кухней на этаже конференц-зала. Они спустились на нижний уровень и попали в технический коридор, между задником сцены конференц-зала и главной кухней. Там уже ждали шесть спецагентов, которые тут же взяли их под охрану в плотное кольцо.

Рядом с конференц-залом по изогнутой траектории проходил другой коридор. На стенах, обшитых деревянными панелями, висели портреты всех президентов и их жен, начиная с Джорджа Вашингтона. Шаг за шагом Серена и Макс миновали эпохи правления, пока не добрались до портретов последнего президента и его жены, а затем до маленькой двери без таблички, за которой находилась комната для особо важных гостей, устланная красными коврами и поражающая золоченой отделкой стен. Серене комната напомнила похоронное бюро. Начальник охраны президента, министр Паккард, сенатор Скарборо, какие-то китайские атташе – все ждали президента.

– Сестра Сергетти, – представил ее Паккард. – Вы ведь знакомы с сенатором Скарборо.

Встреча застала ее врасплох, но Серена улыбнулась, пожимая руку человеку, чья дочь лежала в номере неподалеку с дырой от пули в голове.

– Здравствуйте, сенатор.

– От имени оргкомитета позвольте выразить вам благодарность за то, что вы согласились открыть нашу встречу молитвой.

– Это честь для меня, господин сенатор.

– Позвольте представить вам господина Линга, чрезвычайного посла Китая по делам Олимпиады. Завтра, в День независимости, Макс Сиверс покажет ему и другим олимпийским делегатам, что такое настоящий фейерверк.

Господин Линг расточал улыбки.

– Я уже сказал жене, что увижу День независимости с самого почетного места, – со смотровой площадки памятника Вашингтону. Она мне так и не поверила!

Сенатор Скарборо взглянул на часы.

– Ого! Нам с господином Лингом пора. Сестра Сергетти, ваш выход сразу после Боно: откроете завтрак молитвой и зададите тон всей программе.

Серена кивнула:

– Спасибо, господин сенатор.

Скарборо, Линг и два офицера безопасности ушли. Не считая группы подготовки посещения президента, в комнате остались только она, Сиверс и разъяренный Паккард.

– Что случилось на этот раз, Сиверс? – выпалил Паккард.

– Мы нашли тело дочери сенатора Скарборо в номере Йитса. Йитс ее и убил.

– О Боже! – Паккард взялся за голову. – Черт знает что!

– Доктор Йитс не убивал мисс Скарборо, – быстро сказала Серена. – Я не сомневаюсь в этом ни на секунду. Он достойный гражданин своей родины, из семьи патриотов. Мисс Скарборо для него много значила, и он никогда бы не убил без достаточных на то оснований.

Паккард взглянул на Макса Сиверса.

– Какого черта ему вообще надо здесь, в «Хилтоне»?

– Мы полагаем, его главная цель – президент, сэр, – ответил Сиверс.

– Что?! – воскликнула Серена. – Сейчас не время шутить!

Принимая во внимание отношения Паккарда и Конрада, Серена поразилась тому, что Паккард в принципе допускает такую мысль.

– Господин министр, я предлагаю немедленно разослать по электронной почте фотографию Йитса всем агентам на территории отеля, – настаивал Сиверс. – Его надо объявить в розыск не только в связи с убийством охранника и диверсией в Библиотеке конгресса, но и за убийство дочери сенатора. Скарборо с нас головы поснимает, если мы не поймаем Йитса.

Это добило министра обороны – Скарборо, председатель сенатского Комитета по вооруженным силам, контролировал бюджет Паккарда.

– Хорошо, действуйте.

Сиверса явно распирало от гордости.

До Серены дошло, что Сиверс обратил ситуацию в свою пользу: ей и Конраду необходимо было переговорить с президентом США, а тот вдруг превратился в человека, к которому теперь не подобраться.

– Как насчет сестры Сергетти, сэр? Мы подозреваем ее в связях с Йитсом – она может выдать ему какую-нибудь важную информацию или помочь скрыться.

– Какая чушь! – Серена повернулась к Сиверсу: – Может, обыщешь меня, Макс?

Сиверс дал было знак двум офицерам безопасности, с каменными лицами ждавшим развязки, но Паккард его остановил:

– Нет, черт побери. Мы на молитвенном завтраке с президентом. Сестра Сергетти – официально приглашенный гость, она открывает завтрак молитвой. Ее нельзя задержать. Сиверс, но за ней будет установлено наблюдение.

– Господин министр, кортеж президента в двух минутах езды, – напомнил агент безопасности.

– Я провожу президента в конференц-зал. – Паккард протянул Серене руку. – Прошу вас.

– Благодарю, господин министр.

Паккард повернулся к Сиверсу.

– После завтрака встретимся с президентом здесь. Придется объявить сенатору Скарборо о гибели дочери. – Голос Паккарда не предвещал ничего хорошего. – К тому времени Йитс должен быть у вас в руках. А теперь марш искать этого проклятого ублюдка!