Текст книги "Поднять Атлантиду"

Автор книги: Томас Гриниас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

– Конрад, говорю тебе, не лезь в воду, не зная броду, – между тем заклинала его Серена. – Ведь ты сам не представляешь, к чему это может привести.

– Сестричка, вы сами не понимаете, что лепечете, – сказал Йитс. – Обелиск утащат, как пить дать, так что пусть уж лучше это сделает Конрад. Тем более что он один на это способен. Уж кто-кто, а он точно достоин этого жезла.

– Раз так, генерал, позвольте и мне внести свой скромный вклад в психологический портрет сего замечательного человека, – заявила Серена. – Говоря вкратце, вы не правы на все сто процентов. Пусть даже он ваш сын, это не дает вам права утвер…

– Он мне не сын.

Конрад замер. В неподвижную статую превратилась и Серена. Даже русский – и тот прекратил стенать. Залом завладела тяжелая тишина.

– Ладно, пусть приемный сын, – негромко поправилась Серена, внутренне извиняясь перед Конрадом.

– И даже не приемный.

Йитс сбросил с плеча рюкзак и принялся в нем копаться.

Конрад недоуменно разглядывал отца, задаваясь вопросом, к какого рода откровению стоит готовиться. А потом, почему сейчас? И здесь? Что, другого момента нельзя было выбрать?

– А, вот, – удовлетворенно кивнул Йитс, вытащив цифровую камеру.

– У тебя есть его фото? – Конрад вытянул шею. Странно, на экранчике видна лишь печать Осириса, которую они нашли на полу геотермального зала.

– Вот он, твой родной папаша, – сообщил Йитс.

Конрад бросил взгляд на изображение бородатого мужчины, сидящего на механизированном троне, и вдруг почувствовал, как глубоко внутри в нем шевельнулось нечто незнакомое, пришедшее из места, о котором он ничего не знал.

– Как-как?

– Тридцать пять лет назад я нашел тебя в капсуле, погребенной глубоко во льдах, – произнес Йитс таким мрачным голосом, что Конрада пробрала дрожь до самого мозга костей. – По виду тебе было не больше четырех лет.

Конрад молчал. Вдруг раздался слегка визгливый смех. Серена.

– Боже мой, Йитс! – воскликнула она. – За каких идиотов вы нас принимаете?!

Но генерал не смеялся, и Конрад как-то особенно отчетливо понял, что еще ни разу не видел у него таких глаз.

– Признайся, сынок, ведь тебе и не требуется никаких доказательств, – добавил Йитс. – Ты и сам это знаешь.

У Конрада кружилась голова. Нет-нет, это ложь, должна быть ложь! В конце концов, в поисках родителей Конрад даже сдавал ДНК на анализ, и в результатах не оказалось ничего, что бы противоречило его собственному мироощущению. Типичный американец и даже не с голубой, а красной кровью. С другой стороны, если закрыть глаза на совершенно очевидную невозможность этой теории, она полностью объясняла все противоречия и загадки, связанные с его утраченным ранним детством.

– Если ты врешь, то ты просто больной сукин сын, – сказал он Йитсу. – Но если нет, тогда, получается, все остальное – ложь и я никогда не был тебе ближе, чем очередной научный проект. И так и так мне нет места.

– Тогда найди его себе сам, – горячо посоветовал Йитс. – Конрад, я был в твоем теперешнем возрасте, когда Дядя Сэм поставил крест на марсианской миссии и украл мою мечту. Меня никто не спрашивал, не давал мне выбора. Но у тебя все иначе. Не делай моих ошибок, не будь таким, как я, чтобы всю жизнь кусать потом локти из-за упущенного шанса.

Прием хоть и грязный, но работает безотказно. Вглядываясь в Йитса, Конрад, будто в разбитом зеркале, видел собственное будущее. Если он ошибется, то… Его передернуло.

Серена, похоже, шестым чувством поняла, что проиграла схватку. И все же сказала:

– Конрад, умоляю тебя…

– Прости, – медленно сказал он, начиная вращать обелиск. Сводчатые стены купола вновь пришли в движение, и созвездия принялись менять рисунок. Даже пол – и тот начал поворачиваться с тяжким гулом.

– Стой! – крикнула Серена, бросаясь на него. – Нам нужно время, чтобы разобраться! Ты не имеешь права решать за весь мир! Надо подождать!

Йитс бесцеремонно ткнул ей в лицо пистолетом:

– Подождать? Как Эйзенхауэр? Дойти в сорок пятом до Эльбы, а потом просто встать и позволить русским занять Берлин? Или как Никсон? Зарубить всю марсианскую программу в шестьдесят девятом? О нет. Я так не думаю. В ту пору нужно было действовать решительно. Как и сейчас. Я не собираюсь останавливаться на полпути… или даже за миллиметр до конечной цели моей миссии.

Конрад бросил взгляд на Серену, которая тщетно пыталась выбраться из медвежьих объятий Йитса.

– Конрад, не смей! Не надо, Конрад! Клянусь, я…

– Хватит уже клятв, сколько можно… – устало сказал он. – Ты их вечно нарушаешь…

Ухватив обелиск обеими руками, он попытался убедить самого себя, что такой шанс пропустить невозможно. Это выше человеческих сил. А если даже и удастся отвернуться от подарка судьбы, то жизнь его, по сути, можно считать законченной.

– Конрад, прошу тебя…

Он почувствовал, как обелиск соскользнул с постамента. Ничто нигде не треснуло и не сломалось, все прошло четко, гладко, без сучка без задоринки. Как и должно быть. Конрад расплылся в триумфальной улыбке.

– Вот, – сказал он, переводя дух. – Учись, пока я…

Последнее слово он и сам не расслышал, настолько громко лязгнуло нечто жутко тяжелое.

– Боже… – выдохнула Серена. Сейчас над головой громыхало так, словно рушилась Вселенная.

Купол завертелся с фантастической быстротой, разворачиваясь отпущенной пружиной каких-то космических часов. А затем, когда все, казалось, уже готово было лопнуть, вращение резко прекратилось. Созвездия замерли, и пирамиду тряхнуло ударной волной.

19
Спуск
Час девятый
Ледовая станция «Орион»

На поверхности, в офицерской столовой станции «Орион», полковник О'Делл играл в покер с Владом Лениным и еще двумя русскими, когда взревела сирена и угрожающе покачнулись пластиковые стаканчики с водкой.

О'Делл взглянул на удивленного Влада. Понятно. Все, что угодно, но русские тут ни при чем. Он бросился вон из модуля наперегонки с офицерами.

Смешанная толпа из американцев и русских уже окружила главный монитор на командном пункте, когда О'Делл влетел внутрь. На экране мигала надпись: «СОЛНЕЧНАЯ ВСПЫШКА».

– Бред какой-то, – пробормотал О'Делл, продираясь сквозь плотную массу людей с озабоченными физиономиями.

Кто-то из лейтенантов вывел на монитор мнемоническую схему системы управления жилой средой и жизнеобеспечением, которая в равной мере используется как в Антарктике, так и в космосе. Вскоре был обнаружен и датчик, от которого поступали аномальные данные.

– Что-то подо льдом, сэр, – доложил лейтенант, придерживаясь за консоль при особо сильных толчках. – Потому что единственное другое объяснение будет связано с СП-100.

О'Делл непроизвольно бросил взгляд на Влада, до которого, судя по всему, не дошло, что секунду назад сказал офицер. Дело в том, что под кодом СП-100 скрывалась миниатюрная ядерная энергоустановка ледовой базы «Орион» – стокиловаттная система, упрятанная за снежными дюнами на расстоянии сотни метров.

– Боже мой… – О'Делл вдохнул побольше воздуха. – Показания дозиметров?

– Фиксирую проникающее излучение на датчиках внешних жилых модулей на уровне ста семидесяти бэр. Здесь, в контрольном пункте,' наблюдаю шестьдесят пять бэр, причем каждый из нас поглощает по пятнадцать бэр. Мы пока что ниже предельно допустимого уровня, сэр.

Так, с дозой излучения еще ничего, однако жуткая тряска ни на секунду не давала расслабиться, пугая как русских, так и О'Делла.

– И что будем делать?

– Выбора нет, сэр, – пожал плечами лейтенант. – Надо отсидеться в «конуре».

«Конурой» на станции называли аварийное убежище, бронированный кожух возвращаемого с орбиты КЛА, который сам по себе защищал от высокоэнергетических протонов СП-100, да и устроили его глубоко во льду под командным пунктом и баками с горючим.

– Примите все меры, чтобы разместить как можно больше людей, – приказал полковник.

Американский персонал тут же повиновался и покинул контрольный пункт быстрым, дисциплинированным образом. Русские же переглянулись, а затем всем гуртом кинулись в противоположную сторону, к внешнему шлюзу и своим «Харьковчанкам».

– Стой! Куда?! – крикнул О'Делл, устремляясь за ними.

Однако к тому времени, когда он добрался до шлюза, они уже вскрыли как внутреннюю, так и внешнюю двери тамбура и были таковы. Снег ударил О'Делла в лицо, но тот, несмотря на временную слепоту, нащупал на ближайшей полке термокомбинезон, очки-консервы и варежки. Наскоро напялив защиту, он выскочил наружу.

Русские уже заводили моторы. О'Делл побежал к шеренге «Хагглундсов» и рывком распахнул дверь ближайшего вездехода.

– Куда их несет? Совсем спятили? – бормотал он, надеясь перехватить их по дороге. Еще не хватало, чтобы Йитс, Кович или ООН обвинили его в безвременной кончине русских.

Полковник уже засунул одну ногу в кабинку, как вездеход тряхнуло. Он посмотрел вниз, на лед, где в дюйме от его ступни зазмеилась трещина. О'Делл хотел закричать от охватившего его ужаса, но тут что-то агрессивно вцепилось ему в варежку. Нимрод, собака Йитса, выбивался из сил, пытаясь оттащить полковника.

– Тьфу на тебя! Пшел вон! – крикнул О'Делл, прыгнул в кабинку, но опоздал: Нимрод очутился в ней первым.

Под гусеницами раздалась целая серия громоподобных звуков. Полковник лихорадочно оглянулся и увидел, как неторопливо, наподобие откалывающегося айсберга, сползает база. Грохот перешел в гул, и он с ужасом отметил, что лед покрылся паутиной трещин.

Тает! Ледовый панцирь тает!

Навалившись на Нимрода, он рывком захлопнул дверь и бросил «Хагглундс» вперед. Гусеницы пробуксовывали, то и дело натыкаясь на расползающиеся глыбы льда. «Все, привет», – подумал он, когда от тряски сорвало половинку стекловолоконной кабины и она утонула в бурлящей воде. Вездеход бросало то вверх, то вниз. Когда он понял, в чем дело, то чуть не задохнулся от радости. «Плавает, будь я проклят! Плавает!» – крикнул он Нимроду, который в панике метался между сиденьями.

Русские же «Харьковчанки» шли камнем на дно, скрываясь под пузырящейся поверхностью ледяной воды.

О'Делл лихорадочно включил «дворники». Когда лобовое стекло немного расчистилось, глазам предстал ландшафт, который проще всего было уподобить фаршу из гигантской мясорубки. От всей ледовой станции «Орион» осталось только грибовидное, неторопливо расплывающееся в воздухе облако. На долю секунды в голову пришла дикая мысль, однако даже ядерный реактор СП-100 не содержал в себе той разрушительной мощи, свидетелем которой полковник только что стал.

От очередного толчка он вылетел с места и приложился головой о приборную доску. В черепе что-то треснуло, вездеход закрутился бешеным волчком, и все утонуло в темноте под отчаянный лай Нимрода.

20
Спуск
Час девятый

Грохот в алтарном зале П4 достиг такой силы, что Серена сама не могла расслышать, что именно вопит Конраду, который, остолбенев как статуя, растерянно вертел в руках скипетр Осириса.

– Назад верни! – истошно крикнула девушка.

Конрад послушно сделал шаг к алтарю, и тут пол под его ногами треснул. Взметнулся язык пламени, в один миг превративший полковника Ковича в угольки.

Конрад отпрыгнул от зияющей дыры, куда уже провалился весь алтарь. Все, что осталось от русского, взорвалось облаком золы и пыли. Обелиск свалился на пол.

Серена прыгнула было, чтобы его схватить, но не рассчитала расстояние и очутилась на самом краю. Несколько страшных секунд она балансировала над адской дырой, чувствуя, как жара опаляет ей щеки. Затем Конрад подхватил ее сзади под мышки и отдернул.

На какой-то момент Серене показалось, что в его руках она в полной безопасности, и она вскинула глаза, полные благодарности. Однако, не успев набрать в легкие воздух, вновь лишилась дара речи, когда ударной волной их обоих сбило с ног и покатило по залу. Обелиск заскользил по полированному камню.

– Держи! – панически крикнула Серена.

Йитс бросился спасать жезл. Увы, вибрации усилились настолько, что он подвернул правую ногу и свалился прямиком в огненный колодец, ухитрившись, однако, в последний момент уцепиться за край. Серена отчетливо видела кончики его пальцев, лихорадочно ощупывающие гладкий каменный пол.

Конрад подобрал обелиск и протянул руку Серене:

– Попробуй до него дотянуться!

Придерживаясь за крепкую руку Конрада, она опасно наклонилась над скважиной и с удивлением обнаружила, что Йитс все еще раскачивается над адской бездной.

Она понимала, что ей недостанет сил вытащить генерала, и потому крикнула Конраду:

– Я его дерну пару раз, но вылезает пусть сам!

Она уже почти дотянулась, как от очередного толчка труп Леонида скользнул в колодец. В падении мертвое тело ударилось об Йитса. Торчавшие над колодцем пальцы исчезли, и Серена услышала, как Конрад вскрикнул:

– Папа!

В следующий миг он уже отдернул ее от пропасти и сам заглянул внутрь. Он просто стоял словно парализованный, до сих пор не веря, что отца больше нет.

Девушка в панике огляделась. Сейчас зал непрерывно сотрясала крупная дрожь. Ей не хотелось уходить, но остаться и сгореть тоже не улыбалось. Поэтому она положила руку Конраду на плечо и сказала:

– Нет времени оплакивать тех, за кем мы вот-вот можем последовать.

Этих слов хватило, чтобы вернуть Конрада к действительности.

– Через несколько секунд зал превратится в паровозную топку, – сказал он, поднимая оставшийся после Йитса рюкзак и закидывая его за плечо. – Назад, в галерею!

Они побежали к внешнему коридору. Здесь грохот кажется уже не столь оглушающим, подумала она, следуя за Конрадом по длинному туннелю. Выбравшись в главную галерею, однако, Конрад почему-то остановился и посмотрел вверх.

– Пожалуй, тебе бы не помешало помолиться, да посерьезней, – сказал он.

– Конрад, что происходит?

– Думаю, П4 выбрасывает порцию тепла через свои колодцы, расплавляя лед снаружи, – ответил он. – А вода перерабатывается как раз здесь, внутри.

Она проследила за взглядом Конрада и прищурилась, пытаясь разобрать, что творится в конце галереи. Вроде какая-то тень колышется из стороны в сторону… Тут об ее щеку разбилось несколько водяных капель, и она поняла, что движется в их сторону.

– Господи… – прошептала она, когда первые тонны воды обрушились в галерею за их спинами. – Бежим!

Серена потянула его обратно, в зал со звездным куполом.

– Нет-нет, еще рано, – уперся он, – не то сваримся.

К этому моменту вода уже подбиралась к коленям. Они побрели назад, к залу. Не успели пройти и полпути, как вода очутилась на уровне пояса. Еще секунда, другая – и их подхватило и понесло вперед.

Серена замахала руками, но так и не смогла нащупать Конрада. Ее захлестнула паника, она забилась пойманной в невод рыбой, глотая воздух пополам с водой. «Я утону», – мелькнула в голове страшная мысль. Их смоет в колодец, как в гигантский унитаз. Нет, нет, Господь не допустит, она не для этого жила… И тут ей вспомнилась та крохотная девочка во льду, вспомнились все прочие мертвые детские лица, которые она столь часто видела за эти годы, и она поняла, что приготовил ей Бог. Ей же хотелось просто жить, хотелось, чтобы жил и Конрад…

«О Боже! Боже! Спаси и сохрани!»

На лицо ей упала тень, Серена вскинула голову и увидела, как на фоне освещенного пламенем входа в туннель стоит Конрад, переминаясь с ноги на ногу в ледяной воде. В руке он держал обелиск.

– Хватайся! – крикнул он, протягивая ей этот импровизированный спасательный багор.

Серена дернулась вперед, уцепилась рукой за второй конец, и Конрад потащил ее в зал. В этот миг она почувствовала, как что-то обвилось вокруг ее лодыжки. Из воды вынырнуло окровавленное лицо.

Человек кричал что-то нечленораздельное. Серена машинально попыталась высвободиться, но пальцы впились в ногу еще сильнее. Девушка вдруг узнала изуродованную физиономию одного из людей Ковича, оставленных в верхнем зале.

– Тащи! – крикнула она Конраду, и тот изо всех сил дернул ее вверх.

Очутившись на краю, Серена обернулась, чтобы помочь русскому. Обугленные ноги солдата еще не успели полностью вылезти из воды, когда Конрад дико крикнул:

– Быстрей!!!

Дверь в звездный зал закрывалась. Чудовищный гранитный блок уже сползал с потолка, перекрывая вход. Конрад с обелиском под мышкой юркнул в неумолимо уменьшавшуюся щель, быстро оценил обстановку – зал успел вполне остыть – и замахал рукой: поживее!

Серена еще перетаскивала русского через порог, когда туннель содрогнулся от тяжкого удара. Она оглянулась через плечо и увидела, что дверь захлопнулась, перерезав путь воде. На миг остановившись, чтобы перевести дух, она услышала, как Конрад зовет ее по имени. Он возбужденно жестикулировал, тыча рукой вверх. Еще одна дверь – спускается, съезжает, валится ей на голову.

Она согнулась в три погибели, продираясь вперед, борясь с набухшей от воды и потому тяжеленной, как могильная плита, курткой, да еще и таща за собой обмякшего русского.

– Серена! – взревел Конрад.

Третья дверь, прямо над ней.

Она упала на четвереньки и из последних сил поволокла русского по полу. Щиколотки словно попали в кузнечные клеши – а, это Конрад! – и ее дернуло внутрь зала. Колени девушки разъехались, и она ударилась подбородком о каменные плиты.

– Брось! Брось его! – кричал Конрад.

– Нет! – Она еще крепче стиснула холодные запястья солдата, пока Конрад за ноги тащил ее подальше от двери.

Неподвижное тело наполовину пересекло порог, когда гранитная дверь разрубила русского на две части. Серена внезапно поняла, что тащит за собой только торс. И все же она не могла так просто разжать руки и поверить, что ей уже некого спасать.

Вздрогнула и с тяжелым скрежетом поползла вниз последняя, четвертая дверь. Девушка встрепенулась и попыталась высвободиться из мертвой хватки безногого трупа.

Ледяные пальцы наконец поддались, и в последнюю секунду что-то выхватило ее из-под гранитной глыбы, севшей на место с каким-то мерзким уханьем.

Серена обернулась к Конраду, чтобы поблагодарить, обнять, расцеловать, но он лежал на полу, забрызганный кровью, сочившейся из раны на голове. Наверное, его задела падающая плита, когда он спасал ее от верной гибели.

– Конрад! – крикнула она. – Конрад!

Серена на коленях поползла к распластанному телу. Не движется, совсем не движется! А зал трясет так, что никак не удается нащупать пульс. На полу возле рюкзака – все, что осталось от генерала, – она увидела обелиск и машинально взяла его в руку.

Очередной толчок, Серену отбросило к трясущейся стене, которая уже начинала наливаться теплом. Она с трудом поднялась на ноги и побрела прочь, едва удерживая равновесие из-за немыслимых вибраций пола.

Одна, осталась совсем одна… Серена непроизвольно упала на колени, прижимая к груди обелиск и моля Бога, чтобы поскорее все кончилось. Она всеми силами пыталась не думать про девочку, вмерзшую в лед. Над головой раздался взрыв, девушка вскинула лицо, и ей показалось, что зал вывернуло наизнанку.

21
Спуск
Час девятый
На борту авианосца «Констеллейшн»

Душераздирающий грохот от съезжающего в воду ледника до изумления походил на звук от разорвавшейся авиабомбы, тем более что воздушная волна умудрилась опрокинуть адмирала Уоррена на спину и попутно разбила остекление на мостике авианосца.

Через пару секунд последовал второй взрыв, затем еще и еще… Массивные волны начинали захлестывать нос корабля. Осколки стекла катались по полетной палубе, где звенели от напряжения фиксаторные стропы семидесяти шести реактивных штурмовиков.

– Сэр?

Уоррен обернулся. Вахтенный связист.

– Срочная, сэр. – Мичман передал адмиралу папку с зажимом и подсветил фонариком с красным светофильтром.

– Господи всемогущий, – пробормотал Уоррен, едва приступив к чтению радиосводки. – Сейсмографы Геологического бюро на Мак-Мердо только что зарегистрировали ударную волну в одиннадцать и одну десятую…

– Адмирал! – вдруг крикнул кто-то из офицеров на мостике.

Уоррен вскинул голову и еще успел увидеть грязно-зеленую стену воды за мгновение до того, как она обрушилась на нос и ринулась на палубу, сметая многотонные истребители, как детские игрушки. Через секунду водяная громада ударилась о надстройку, где стоял адмирал. Ему показалось, что он навсегда потерял слух, когда скрежет рвущегося металла возвестил об уничтожении мостика. Уоррен беспорядочно замахал руками, пытаясь ухватиться за что-то надежное.

В разбитый «фонарь» хлынула вода. Адмирал вцепился в край консоли и прижался спиной к переборке, чтобы остаться на ногах. В штиль его авианосец вздымался на высоту 201 фута. Сейчас же волны раскачивали корабль водоизмещением 86 тысяч тонн, как пустую коробку из-под кубинских сигар.

Уоррен откашлялся, избавляясь от воды, и крикнул что было мочи:

– Развернуть под волну, или нас опрокинет!

Он напряг слух, ожидая, что рулевой вот-вот откликнется привычным «Есть!», но ничего не услышал, кроме буйства воды.

Когда волна схлынула, он быстро осмотрелся. На всем мостике – только два трупа. Всех прочих уже смыло за борт. Адмирал кинулся вниз к рулевой рубке, съезжая по трапу на одних руках.

Он развернул корабль носом к берегу как раз вовремя, когда перед глазами уже вырастала серо-зеленая колоссальная масса воды. Набросив на свои широкие плечи кусок крепежной цепи, рассчитанной на полный вес самолета в 55 тысяч фунтов, адмирал спустился на полетную палубу.

Здесь царило крошево из людей и разбитых истребителей. Палуба накренилась под сумасшедшим углом – и авианосец подбросило к небу. Затем все ухнуло вниз. Зависнув в воздухе на долю секунды, несмотря на тяжеленную цепь, Уоррен увидел крепежную балку. Вода вновь ударилась о палубу, сбив адмирала с ног. Впрочем, ему хватило одного взгляда, чтобы узреть путь к спасению. Если бы только удалось добраться до этой балки, то он мог бы пристегнуться цепью и тогда…

Следующая волна расколола соседний истребитель, и Уоррен кинулся ничком, чтобы обломок хвостового оперения не снес ему голову. Страшным усилием воли он заставил себя встать на непослушные, онемевшие ноги и что было сил бросился к балке, черпая ботинками воду.

Часть его существа хотела просто лечь и замереть, сдаться без дальнейшей борьбы, но адмирал сумел-таки остаться на ногах. Сорвав с плеча тяжелую цепь, он одним взмахом перехлестнул ее через балку и навалился грудью. В этот миг ударила новая волна.

Вода и ветер вперемешку прошлись по палубе помелом, адмирала вывернуло ногами вверх, дернуло вбок и перевалило за борт. Цепь соскользнула, поехала и остановилась.

Он еще с добрую минуту висел вот так, вцепившись обеими руками в цепь, раскачиваясь над бездной и искренне веря, что его вот-вот смоет в море. Но нынче Господь явно приглядывал за ним, и Уоррен поклялся, что выживет в катаклизме, хотя бы только затем, чтобы поквитаться с Йитсом. Тут авианосец накренился, закряхтел, и на глазах адмирала стальная обшивка вздулась пузырем, уступая немыслимой тяжести. Он вскинул глаза, и на секунду ему почудилось, что все кончено, корабль опрокидывается… Гребень волны миновал, и они опять полетели вниз.

– Будь ты проклят, Йитс!