Текст книги "Убрать Картрайт (ЛП)"

Автор книги: Том Грэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Как ни крути, а в этом 1973 году все окажется именно так, подумал Сэм. Вот оно какое – мое финальное дело. Раскрою его – и заполучу Гулда. Раскрою его – и уничтожу Дьявола во Тьме. Раскрою его – и мы с Энни сможем дальше свободно жить вместе. Раскрою его – и все наладится. Все наладится, Энни будет в безопасности, мы все будем в безопасности и...

– Крис, возвращайся в участок, – сказал Сэм и повесил трубку. Потом прошагал к кабинету Джина и просунул туда голову. – Это официальное заявление, Шеф – Гулд не мертв.

Джин поднял пустые глаза от газетного листа: – А постучаться?

– Он не умер, – повторил Сэм. – Свидетельство о его смерти – подделка. За этим стояли Майкл Кэрролл со своей командой, и теперь Гулд делает все возможное, чтобы они никому об этом не рассказали. Я был прав, Шеф. Я все время был прав. Клайв Гулд вернулся. Клайв Гулд – тот, кого мы ищем. Клайв Гулд – один из тех, кого нам нужно прижать. И мы не найдем его на этих чертовых страничках со скачками!

Джин по-прежнему бессмысленно глазел на него. Затем очень медленно свернул газету и положил на стол посреди смятых бумажек и переполненных пепельниц.

– Ладно, пойдем, – умиротворенно проговорил он.

– Пойдем? Куда?

Джин снял с вешалки пальто: – Куда, Тайлер? За вдохновением. За божественным вдохновением. Потому что его-то мне чертовски не хватает.

ГЛАВА 12 – ДЖИН, БОГ И ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ ВЕСТЕРНА

– Удивлен такому, Шеф, – сказал Сэм с улыбкой. – Приятно удивлен.

Несмотря даже на то, что в церкви было абсолютно пусто, он старался говорит вполголоса. Джин развалился на одной из скамеек, закутавшись в свое верблюжье пальто и вытянув в проход ноги. Он то и дело переводил взгляд с разноцветного витража на потолочный свод, а затем на безмятежных каменных ангелочков, венчающих колонны.

– Сильно отличается от того, что было в прошлый раз, – сказал он приглушенным голосом.

Сэм кивнул. Он посмотрел на кафедру, где тогда стоял старший инспектор Кэрролл, заставляя викария раз за разом читать один и тот же отрывок. За кафедрой был дверной проем, через который он убежал, движимый смертельным ужасом, чтобы забраться на крышу и сброситься с балкона. Сэм постарался не думать о том, что случилось непосредственно после этого.

– Тебе дать время, Шеф? – спросил он.

– Для чего?

– Для личной беседы с... ну, ты знаешь...

Он показал пальцем вверх. Но Джин только насупился.

– Я пришел сюда не для того, чтобы отчитываться перед Главным Начальником Небесной Полиции, Тайлер, я пришел сюда, чтобы получить хоть немножко чертова покоя и тишины. Эрлс. Мне известно это имя. Я знаю его, Тайлер, я слышал его, я несколько раз наталкивался на него за последние дни, и я охренеть как чертовски хорошо его знаю!

– Эй, Шеф, давай будем следить за языком, ты помнишь, где мы?

– Да он все это уже сто раз слышал! – воскликнул Джин, вскочив на ноги и осматриваясь. – Между Кэрроллом и Эрлсом есть связь, которая появилась в те самые старые грязные деньки, когда Гулд держал всех копов на поводке. В этой церкви закончилась жизнь Кэрролла; здесь он искупил грех...

– То есть, ты чувствуешь, что в этом месте что-то может подтолкнуть твою память об Эрлзе?

Джин пожал плечами: – Возможно. Возможно, мне просто хотелось свалить из кабинета. Возможно, я просто...

Он умолк, подошел к кафедре проповедника и влез на нее. Сэму вдруг пришло на ум, что Джин, как ни странно, смотрится там совсем как у себя дома, стоя рядом с библией на золотой подставке и оглядывая с высот ряды скамеек.

– Тебе бы пошел белый ошейник, Шеф.

– А я бы порадовался от твоего вида в наморднике. Заткнись уже, Тайлер.

– Как ты все это видишь?

– Ты об этом месте?

– Да, и что это для тебя значит. Высшие сферы. Потусторонний мир. Ты в него веришь?

– Когда мне в затылок дышит эта шлюшка Саргуд, а по городу бесконтрольно гуляет убийца-психопат, меня как-то чуток посильнее занимают приземленные материи, если уж говорить всю правду.

– Конечно, но у тебя же должно быть какое-то мнение.

Джин лениво полистал библию рукой, обтянутой черной перчаткой.

– Если уж там наверху, в центре управления, и есть какой парень, – сказал он, – то я бы высоко оценил, если б он время от времени протягивал мне руку помощи.

– Мы все это чувствуем.

– Зачем ему нагружать нас таким количеством всяких ублюдков? Что он задумал?

– Полагаю, чтобы у Отдела уголовного розыска была работа. Если все негодяи переведутся, Шеф, то тебе будет нечем заняться.

– Нечем заняться?! Телек, выпивка, курево, девчонки...

– Да ну, брось, тебя же не только это поддерживает.

– ...футбол, лошадки, Элвис, пока он не обабился...

– Почему ты уклоняешься от моего вопроса? Почему не хочешь рассказать о своем отношении к религии?

– ...Тачки, собаки, только не эти мелкие шавки, еще курево, снова выпивка, и настоящие Вестерны, вместо этой китайской мерзости со Стэпфордскими Женами[10].

"Мир Дикого Запада". Он говорит про "Мир Дикого Запада". В памяти возник МакКлинток, истекающий кровью, умирающий, тянущийся с киноэкрана к Энни, пока Клайв Гулд приближается, чтобы покончить с ним.

Где вы сейчас, МакКлинток? Что произошло? Что я видел – ваши последние мгновения? Вы нашли Гулда, вы выступили против него...

– Охренительный позор! – рявкнул Джин, врываясь в поток мыслей Сэма. Он с оглушительным стуком захлопнул библию. Ну да, убийца на свободе, но у него все-таки есть время, чтобы обрушить свой гнев на "Мир Дикого Запада". – Юл Бриннер! Какой-то узкоглазый русский играет заводного ковбоя! Мне уже не понравилось, когда он появился в "Семерке", так теперь они превратили его в чертову кофеварку в "стетсоне"! Как можно так поступать с Вестерном?! Я бы не пришел сюда соблазнять Эрту Китт на этой библии. Но ведь кто-то где-то выдумал это чудовищное безобразие, назвал его "вестерном" и...

Разъяренный краснолицый Хант просто пылал от невыразимой обиды, вцепившись обеими руками в подставку. Будто проповедник в языках адского пламени.

– Это просто фильм, Шеф, – сказал Сэм.

Но вместо того, чтобы успокоиться, от этих слов Джин только лишь сосредоточил свою ярость в лазерный луч негодования.

– "Просто фильм..."? Да как ты... Это, значит, так ты описал бы "Дилижанс"? Или "Искателей"? "Ровно в полдень"?

Джин ткнул пальцем в витражное окно: – Что это такое? Просто разноцветный стеклопакет? А это? – теперь он направил палец на фигурку ангела. – Просто кусочек старого бетона в форме мелкого педика? Роджер Уиттакер спел "New World in the Morning" – ой, да это просто какой-то пацан произвел шум при помощи отверстия на передней части своей головы, забудь, оно того не стоит.

– Эй, Джин, остынь, я только показал вещи в истинном свете.

Джин с кафедры сердито взирал на Сэма, а его голос эхом раскатывался по всей пустой церкви. – Дай-ка я покажу тебе все в истинном свете, Тайлер. Вестерн – настоящий Вестерн – это не "просто" фильм. Это вдохновение – для таких мужчин, как ты и я, для мужчин, которые выходят в этот опасный мир, полный опасных ублюдков, и принимают опасные решения с реальными последствиями. Для мужчин, которые проливают кровь за правильное дело – и чужую кровь, и свою собственную. Для мужчин, которые заступаются за что-то большее, чем их собственное благополучие – за принципы, законы, справедливость, как бы ты ни захотел это назвать. Когда Гэри Купер ровно в полдень вышел лицом к лицу на банду Миллера, это ты выходил, Тайлер, это я выходил – это Рэй, это Крис, это каждый коп, кто хоть раз был в патруле, это каждый пожарный, кому хоть раз довелось глотнуть дыма, это каждый сопливый пацан со школьного двора, кто хоть раз клялся, что сегодня, мать их, уж сегодня-то он не позволит этим головорезам издеваться над собой.

Эти картинки на экране, они обучали нас, вдохновляли, предостерегали, делали нас сильнее. Да, я знаю, это не настоящее, это просто какие-то разодетые в костюмы педики – но что это значит, Тайлер, что все это представляет, что просвечивает за этим лицедейством и бутафорской кровью. Просвечивает и прожигает – в сердце у пацана, в его разуме. Он видит на экране себя. Он видит, каким он может стать, каким он должен стать, каким ему следует и не следует быть. Он видит, что хорошо, а что плохо, в самых своих сокровенных уголках. Вестерн одним своим наличием уничижает его – уничижает и в то же самое время, превозносит.

Выражение лица Джина сменилось на презрительную усмешку: – А что, черт возьми, можно сказать про эту детсадовскую муть с Бриннером? Роботы?! Хреновы ковбои, мать их, роботы?! Это что – достойный символ для вдохновения? То, что ищет наш теперешний мир? А этот педрила в главной роли, гомик с усиками, вечно куда-то несется, будто его оса в яйцо ужалила – ну что в этом от Джона Форда? Как можно достойно переносить это позорище? Где тут изящество, где стремления? Ну да, уверен, это классная хохма для таких как ты, мальчиков из колледжа, у которых встает на всякие иносказания о нашем обществе, на всякое дерьмо о том, как машины нападают на людей – вот же как может быть-то! – но где они, указания для сегодняшней молодежи?

Нам нужны герои, а не чертовы метафоры – и молодежи они особенно нужны. Настоящие герои – люди, а не китайские роботы. В них течет кровь. В героях течет кровь. И какой, черт возьми, смысл в нашем появлении в этом вонючем мире, если мы не постараемся стерпеть наши обиды, как настоящие герои? Вестерн же напоминает нам об этом, раз за разом. Так что не стоит обзывать эти картинки на экране "просто фильмами", Тайлер, иначе в следующий раз я спрыгну с этого чертова постамента и закручу тебя на столько узлов, что из тебя впору будет сделать плечики для моего пальто! Все, конец урока!

Он хлопнул ладонью по библии. Звук разнесся эхом, будто пистолетный выстрел.

– Вот это проповедь, Шеф, – проговорил Сэм.

После долгой паузы Джин сказал: – И я все еще не могу сообразить, откуда знаю имя Эрлс! – после чего добавил: – В этом борделе есть клозет? А то я сейчас обоссусь.

Джин побрел через дорогу в сторону кафе Джо, уже на ходу расстегивая ширинку брюк. Он не шутил – ему действительно отчаянно требовалось отлить. Сэм вознамерился подождать его в "Кортине", но что-то потянуло его заглянуть в церковный дворик. Проходя мимо надгробий, он вглядывался в высеченные на них печально безликие имена, которые не пощадили время и погода. В вышине безмолвно двигались серые тучи. Поднялся ветер, и Сэм поплотнее запахнул свой пиджак, чтобы укрыться от холода.

Что он здесь делает, бессмысленно слоняясь в этих владениях смерти? Что вынудило его остаться, вместо того, чтобы уютно устроиться в "Кортине", включить радио и слушать на полную громкость Боуи, Болана или "Флойдов"?

Что-то шевельнулось на самом краю его поля зрения, и когда Сэм повернулся и увидел, что это было, он тут же понял, испытав леденящее чувство страха, что же привело его сюда.

Над открытой могилой болтался черный воздушный шарик. Под ним, на краю свежевыкопанной ямы, стояла Девочка с Заставки, аккуратно сдвинув маленькие ступни и прижав к передничку кукольного клоуна. Она, изображая глубокую скорбь, неотрывно смотрела на Сэма, приоткрыв рот и широко распахнув грустные глаза.

– Что на этот раз? – спросил Сэм, медленно приближаясь к ней. Ему не хотелось слишком близко подходить к открытой могиле. Она его отталкивала. – Кто там под землей? Чьи это похороны? Давай? Не хочешь рассказать мне?

Девочка медленно покачала головой. Она дожидалась, пока Сэм сам не подойдет к краю могилы и не заглянет туда.

Сэм осторожно стал приближаться. Из открытой могилы, казалось, тянуло жутким арктическим холодом. Дыхание у него перехватило. Его начала колотить дрожь.

– Догадываюсь, кого мне там предстоит увидеть, – сказал он, пытаясь сдержать стук зубов. – Это буду я сам, правильно?

Девочка с Заставки только взглянула на него щенячьими глазами и не произнесла ни слова.

– Или это будет Энни. Я уже видел все это, ты, маленькая сволочь. Тебе и правда пора оттачивать искусство игры, ты становишься предсказуемой.

Холод становился невыносимым, но Сэм все продвигался вперед. Он почти достиг края могилы. Как человек на обрыве отвесной скалы, он продвигался вперед маленькими шажками, слегка нагибаясь, чтобы заглянуть через край ямы. Сэм настраивал себя, что увидит свое собственное мертвое лицо, или – что еще хуже – лицо Энни. Ну и ладно, мысленно повторял он, все это только трюк, предназначенный для того, чтобы ввергнуть меня в отчаяние, игры разума, просто игры разума, и ничего кроме...

– Не в этот раз, Сэм, – ласково произнесла Девочка с Заставки. – В этот раз все по-настоящему.

У тела в открытой могиле не было лица. На месте черепа было грязное месиво из раздавленной плоти и переломанных костей, но Сэм все равно узнал, чей это труп, по темному плащу, туго затянутому галстуку и, что самое главное, по сильно накрахмаленному воротничку со старомодными серебряными застежками. Это был МакКлинток.

– Что ты с ним сделала...? – прошептал Сэм, не в силах отвести взгляд.

– Я, Сэм? Ничего, только стояла и наблюдала.

– Что... Что Гулд сделал с ним?

– Что он сделал, Сэм? Он... – она на секунду задумалась. – Он сделал более чем достаточно.

Значит, Сэм был прав. То, что он видел в кино, было отблеском поражения МакКлинтока, его гибели от рук Клайва Гулда. Он попытался, как и обещал – отчаянно, безнадежно – связаться с Сэмом перед тем, как все навсегда закончится. Но как-то так получилось, что связался он с Энни.

– Тебе известно, что ты следующий в этом списке, Сэм, – кротко произнесла Девочка. – Ты знаешь, что теперь твоя очередь. Очень скоро я буду стоять возле другой могилы, точно такой же, как эта – и посмотрев в нее, я увижу черный кожаный пиджак, рубашку с длинным воротничком и пару славных маленьких ботиночек "челси", и все это в ледяных объятиях смерти, гибели, погибели. Совсем как здесь.

Сэм почувствовал головокружение. Перед глазами у него поплыло. Начало подташнивать.

– Ну да, тебе не зря поплохело, это ужасная перспектива, – услышал он Девочкины слова. – Но это не обязательно будет так же. Я могу увести тебя отсюда, прежде, чем это произойдет. Я могу показать тебе место, где ты уснешь, забудешь обо всем, совершенно исчезнешь. Тебе не обязательно испытывать ту же боль, что и мистер МакКлинток. И ты никогда не узнаешь, через что нужно пройти Энни – никогда, никогда.

Сэм, на грани обморока, пошатнулся, и в следующую секунду осознал, что крепко приложился обо что-то, похожее на ледяной бугор. Удар и пронизывающий холод тут же привели его в чувство. Он в ужасе понял, что видит над собой лоскуток серого неба, обрамленный прямоугольными границами открытой могилы, а Девочка с Заставки склоняется над ним и пристально его разглядывает. Потом, едва смея вздохнуть, он обернулся и посмотрел на твердое, смерзшееся тело МакКлинтока, на которое и приземлился. Разодранная плоть, свернутый петлями кишечник, легкие, печень, выдернутое наружу пробитое сердце – все твердое, как камень и наощупь ледяное, как сама смерть. Изувеченное лицо было в нескольких сантиметрах от лица самого Сэма, из-под исполосованной кожи проглядывал череп, с открытым, искаженным в безмолвном, навечно замороженном крике ртом. Из его изодранных губ свисала тоненькая золотая цепочка, и Сэм увидел, что во рту трупа зажаты карманные часы, видимо, всунутые туда Гулдом.

Сэм схватился за часы. Они выходили с трудом, таща за собой осколки льда. Он не мог их оставить. В них была вся надежда.

– Никакой надежды, – поправила его Девочка с Заставки. – Никакой надежды. Пойдем лучше со мной, Сэм – прочь отсюда, подальше в забвение.

Не обращая внимания на ее слова, Сэм покрепче прижал часы к своему телу.

– Это тебе не поможет, Сэм. Забудь. Забудь обо всем и пойдем со мной.

Но Сэм только сжал в кулаке холодный металлический корпус часов, отказываясь терять надежду, висящую на волоске.

– Пойдем со мной, Сэм. Пока не стало слишком поздно. Забудь обо всем. Забудь.

Сэм вскочил на ноги, сунул часы в карман и начал карабкаться по стенке могилы, стараясь вылезти наружу. Над ним возникло грустное бледное личико Девочки с Заставки, но Сэм ощерился и выругался, не желая, чтобы маленькая засранка сокрушила его, вне зависимости от того, какие ужасы она ему готовит. Он изо всех сил тянулся наверх, цепляясь локтями за края могилы и яростно пинаясь, пока, наконец, не выполз на мокрую траву церковного дворика. Потом, задыхаясь, огляделся. Девочка с Заставки исчезла. О ней напоминал только черный воздушный шарик над открытой ямой. Но пока он смотрел на него, шарик отцепился и уплыл в серое небо. Земля сдвинулась, могила стала осыпаться внутрь себя, хороня мерзлые останки МакКлинтока под лавиной грязи.

Сэм измученно поднялся на ноги, глядя на то, что теперь было свежезасыпанной могилой, безымянной и ожидающей надгробия. На перекопанной почве лежал одинокий увядший цветок.

– Господи, Тайлер, какой херней ты там страдаешь?!

Это кричал стоявший возле "Кортины" Джин. Он уже вернулся из кафе Джо, и на левой штанине и переде его брюк можно было заметить темные мокрые брызги.

Сэм оглядел себя, свою измазанную грязью одежду.

– Я споткнулся, Шеф, – откликнулся он. – Я просто... запнулся.

– Ну ты и правда недоумок, – услышал он бормотание Джина, потом тот влез в машину, завел ее и начал нетерпеливо играть газом.

Но Сэм задержался еще на мгновение. Он посмотрел на свои грязные руки, на часы в них, донельзя настоящие, до сих пор тикающие.

Не могу поверить, что эта вещица ничего не значит, подумал он. Это просто часы, они не спасли МакКлинтока, но все же...

Он поднял глаза на башню церкви.

Все же я должен верить. Что мне еще остается?

"Кортина" бибикнула, призывая его не валять дурака. Сэм опустил часы в карман, стряхнул с пиджака основную грязь и подчинился настоятельным требованиям Шефа.

ГЛАВА 13 – МИРНЫЕ ПОСИДЕЛКИ

"Railway Arms" был набит битком, воздух насыщен табачным дымом, хриплым хохотом и резким мужским запахом. Наполнялись бокалы, хрустели чипсы, а Нельсон работал в полную силу, стараясь поспевать за требованиями клиентов.

Джин прокладывал свой путь сквозь толпу, будто ледокол. Ничто и никто не посмело бы встать между ним и жидким сокровищем в баре. Сэм только смог разглядеть Криса и Рэя, которые уже устроились на конце барной стойки, и с ними сидела, с несчастным и погруженным в мысли лицом, Энни,

Она здесь под присмотром, подумал он. По приказу Шефа. Он держит ее на коротком поводке. Не хочет выпускать из виду.

Сэм проклял толпу, проклял шум, невозможность остаться с Энни наедине, чтобы они могли поговорить. Он знал, что грызет ее изнутри. Она начинает осознавать, что 1973 год вокруг – вовсе не настоящий 1973 год, что она часть гораздо большей – и, возможно, гораздо более страшной реальности.

Сэм посмотрел на теснящуюся толпу, где трудился, не покладая рук, чтобы успеть выполнить все заказы, Нельсон. Совершенно никто из этого мучимого жаждой сброда не имел ни малейшего представления о силе и величии, воплощенных в этом ухмыляющемся ямайском парнишке с дредами и в пятнистой рубашке. Только Сэм удостоился взглянуть на него, как на настоящего человека – если, конечно же, Нельсон вообще был "человеком".

Джин локтями проложил путь к стойке и тут же потребовал немедленного обслуживания.

– Терпение, дружище, те-е-ерпение! – отозвался Нельсон, обслуживая одновременно еще восьмерых своих клиентов. – У меня всего одна пара рук! Я вам не осьминог!

– А воняешь так же, – проворчал Джин. – Не тормози и пошевеливайся, Нельсон, нам нужно пива! "Courage", "Courage", "Courage" и еще кружечку "Courage" – боже правый, как нам это сейчас нужно. Да, и что-нибудь слабенькое с ошметком лимона внутри – для цыпочки.

Нельсон выполнил заказ – четыре пенящихся кружки с крепким, душистым "Courage" и маленький джин с тоником – и пока метал его по стойке, встретился взглядами с Сэмом.

– У тебя на пиджаке полно грязи, Сэм, – заметил он. – Играл в куличики?

– Я упал. Во дворе церкви.

– Надеюсь, не в могилу! – засмеялся он. Губы его улыбались, но глаза – нет. – Я надеюсь, ты не будешь вести себя беспечно, Сэм.

Сэм почувствовал себя так, будто его отчитали.

– Я не веду себя беспечно, Нельсон, – он инстинктивно полез в карман, чтобы пощупать твердую поверхность часов, которые сейчас уже заметно нагрелись от его собственного тела. – Я сам о себе позабочусь.

– Ладно, надеюсь на это.

– Я знаю, что на кону.

Сэму хотелось сказать большее, но люди вокруг громко требовали выпить. Говорить было невозможно, поэтому он подхватил кружку и присоединился к остальным.

– Ну вот мы и в сборе! – объявил Джин, окинув глазом команду. – Вся семейка вместе в радости и гармонии! Черт, ну прямо Рождество, только без Морекамба и Вайза[11], – он уперся взглядом в Энни, которая выглядела совершенно несчастной и расстроенной. – Взбодрись, милая, в этом городе полно девчонок, которые клыками пожертвовали бы, чтобы расслабиться в баре в компании Адониса Ханта[12].

– Я не в настроении пить, Шеф, – сказала Энни, едва взглянув на Джина.

– А твое настроение меня не колышет, радость моя, – огрызнулся Джин. – Я твой начальник, так что уясни, что тут на самом деле должно волновать. Зачем ты мне нужна здесь и прямо сейчас, с парнями вместе – так это лишь для того, чтобы я мог не спускать с тебя глаз. Никаких ковыряний в полицейских архивах, будто это твои личные альбомы, никаких "частных расследований" в моих владениях. За тобой домашние обязанности, радость моя. Будешь патрулировать участок между Отделом уголовного розыска и супермаркетом на углу... пока я не разберусь, что с тобой делать.

Энни вздохнула, но так и не взглянула ни на Джина, ни на кого другого. В мыслях она была далеко от всего этого. Сэм понимал ее смятение, сомнения, страхи. Он сам прошел через это – пока не стал сильнее, чтобы быть в состоянии справиться с тем странным миром, в котором он оказался. Он научился приспосабливаться – и Энни тоже сможет научиться.

Джин залпом выпил свою кружку "Courage", облизнул, причмокнув, пену с губ и сокрушенно воскликнул: – Эрлс. Я до сих пор не могу никуда приткнуть это чертово имя. Рэймондо, есть успехи?

– Работаем над этим, Шеф, – ответил Рэй. – Пока не слишком много, но я тружусь изо всех сил.

Джин поразмышлял секунду и выдал: – Не стоит здесь обсуждать подробности – слишком уж многие сволочи пытаются уши греть – но из всего происходящего складывается целая гигантская навозная куча.

– Я так понимаю, ты имеешь в виду, что это дело вынесло на поверхность из прошлого определенные неприятные моменты, – уточнил Сэм.

– Именно что, – сказал Джин. – И даже больше. Наш отдел – а попросту я сам – на очереди попасться прессе на прицел. Мики Кэрролл не имел права вот так вот сдохнуть, еще и под нашим надзором. Он должен был быть арестован, в целости и сохранности. Но что еще круче – по каким-то причинам, которые он не намерен разглашать – Тайлер решил, что Кэрролл уж придумает, что сделать с дополнительной дыркой в жопе, и пустил в него пулю. Перед прессой. И вообще перед всеми. Как хренов чудила. К слову о чудилах, я сегодня обнаружил его ползающим по чертову двору возле церкви, но думаю, под этим можно подвести линию и больше ничего не говорить.

Крис с подозрением воззрился на Сэма. Рэй помотал головой и презрительно хмыкнул, в очередной раз убедившись, что Сэм полный идиот.

– А теперь, – продолжил Джин, – выходит, что те люди, которые должны были умереть, не настолько мертвы, как нам бы хотелось, и начинают шнырять по нашему участку. Этот мерзавец Гулд разыграл нас как последних болванов.

При упоминании имени Гулда Энни внимательно посмотрела на Джина, нахмурив брови и прищурив глаза.

Но Джин не обратил на нее внимания: – Короче, мои маленькие товарищи, над нашими головами вот-вот разразится дерьмовый шторм – и нас всех ожидает хорошая пропитка. Славная, коричневая пропитка.

– Ой, Шеф, пожалуйста! – поморщился Крис.

– Но мы собираемся принять меры, – Джин окинул их очень многозначительным взглядом. – Мы все будет держать под замком. Сиськи, ты больше не будешь совать нос в архивы. Ты больше не будешь совать нос никуда, кроме как в жестянку с деньгами на мелкие расходы, если у нас вдруг желудки опустеют. Тайлер, ты объяснишь прессе, что пистолет выстрелил по ошибке. Крис, ты поговоришь с болванами из криминалистики и получишь от них официальный отчет, в котором будет указано, что пистолет у Кэрролла был неисправен, потому-то и выстрелил в руках у Тайлера.

– Принято, Шеф, – подмигнул Крис, постучав себе по носу. – Вас понял.

– В общем, это должно обеспечить нам какую-то свободу, – объявил Джин. – И мы этой свободой воспользуемся. Мы выследим Гулда, как следует прицелимся и прищучим его прежде, чем он успеет наложить свои руки еще на какого-нибудь бывшего копа. Рэй, меня не волнует, откуда, но дай мне зацепки. Эрлс, если он или кто еще существует... Черт, я знаю это имя! – он помотал головой, пытаясь собраться. – Откуда бы ни пришлось, Рэй. Любой скелет, запрятанный к шкафах у Отдела уголовного розыска сейчас ждет своей очереди на королевский арест. А те, что не запрятаны, пускай уж, черт возьми, остаются догнивать там, где они есть! До тебя дошло, Глэдис?

Он уставился на Энни, но она, казалось, его не замечала, витая мыслями где-то далеко-далеко.

– Тупая кобылка, – пробормотал Джин. И потом: – Ребятки – мы справимся с этим и будем благоухать лавандой. Только не подведите.

– Не подведем, – сказали в один голос Рэй и Крис.

Джин глубокомысленно кивнул, затянулся сигаретой и произнес: – Ну и ладно. Тогда я могу насладиться своим пивом.

С окурком в одной руке, кружкой пива в другой, Рэй угрюмо взглянул на Энни: – Смотри-ка на это личико. Никакого ж смысла пить со своим отделом, если выражение от этого, как у бульдога, которого шершень в жопу ужалил.

Крис захихикал.

Энни с размаху поставила на стойку бокал и попыталась уйти, но Джин встал стеной на ее пути.

– И не мечтай, ты остаешься, – воскликнул он, нависая над ней.

– Отстань, Джин, – вмешался Сэм.

– Команда держится вместе, – распорядился Джин. – Это касается и тебя, Сиськи, хоть ты теперь и просто дежурная по чайнику.

– Я сказал, отвали, Джин.

– Этой девке нельзя доверять, Тайлер. Она и дальше пойдет копаться в этих чертовых архивах.

– С лицом, как у бульдога, которого шершень в жопу ужалил! – хихикнул Крис, которого эта фраза прямо-таки очаровала.

Рэй хмыкнул и бросил взгляд на Сэма: – Это ей не шершень в жопу всадил, Крис. Я думаю, это какой-то детектив-инспектор.

Сэм замахнулся, но Рэй с ухмылкой уклонился от удара. Нельсон смотрел на них, взвешивая ситуацию и решая, пора уже вмешиваться или еще нет.

– Так, класс, угомонились! – сказал Джин. – Рэй, соси дальше свой окурок. Тайлер, хватит хорохориться. Крис...

– А я ничего не делал! – захныкал Крис.

– ...продолжай ничего не делать, у тебя здорово получается, – сказал Джин. А потом повернулся к Энни. – Что до тебя, констебль Ножки-Как-У-Стэна-Боулса[13], то я не свожу с тебя своих крошечных глаз. У тебя испытательный срок. С этого момента ты не покидаешь поле моего зрения, если хочешь сохранить за собой работу, которую выполняешь в моем отделе. Въехала?

– Я не одна из ваших преступников, – воспротивилась Энни.

– Нет, но временами играешь на их стороне, – Джин выпятил грудь.

– Вот как, значит, вы обвиняете меня в смертях Кэрролла и Уолша?

– Нажимала курок не ты, милашка, но именно ты показала кое-кому, куда, черт возьми, нужно правильно направить оружие.

– И что?

Энни держала себя так хладнокровно, так резко, настолько не в своем стиле, что это удивило даже Джина. У Криса отвисла челюсть. Рэй засмеялся. Сэм не знал, как поступить – броситься ли к Энни, чтобы защитить ее, или позволить ей самой разобраться с Джином.

Энни наконец посмотрела Джину в глаза. По сути, она сверлила в нем дыры своим свирепым взглядом.

– Кэрролл, Уолш, Дарби... – сказала она негромким и полным ненависти голосом. – Какое мне к черту дело до жизней этих людей?

– На твоей крошечной панели управления предохранители слетели, или как понимать? – сердито влез в разговор Рэй. – Ты же говоришь о полицейских, Картрайт. Они наши парни.

– Говнюки они, в большинстве своем, – выпалила Энни, поворачиваясь в его сторону.

– Ого?

– Да, Рэй, ого.

– И кто это говорит? – спросил Рэй, с трудом сдерживая ухмылку. – Ты или твои гормоны?

Энни ухмыльнулась, и ее лицо исказилось от натурального отвращения. – Спорю, ты точно такой же...

– Какой такой же?

Но Энни только презрительно покачала головой. Сэм знал, что она имела в виду. И возможно, она была права. Пожалуй, если бы Рэй служил в полиции в те дни, когда половина полицейских сидела у Клайва Гулда в кармане, он тоже стал бы частью того, что нужно скрыть.

– Энни, – мягко произнес Сэм. – Позволь, я провожу тебя домой.

– Подожди, – произнес Рэй. Он поставил кружку, затушил тлеющую сигарету в пепельнице и поднялся в полный рост перед Энни, будто бы собираясь драться с ней на кулаках. – К чему ты ведешь, Картрайт? А? Хочешь быть одной из команды? Хочешь, чтобы к тебе относились, как к парням? Прекрасно. Буду относиться к тебе, как к парню. Ты и выглядишь наполовину, как парень, так что начало положено. А теперь – выкладывай, как на духу – в чем ты там меня обвиняешь?

– Рэй, повзрослей уже и отвянь, – сказал Сэм. – Пойдем, Энни. Я провожу тебя...

Энни оттолкнула Сэма локтем, даже не поглядев на него. Она не отводила глаз от Рэя. Как и он, она была на грани того, чтобы пустить в ход кулаки.

– Ты был бы совсем как они! – прошипела она.

– Как кто, шлюха ты безмозглая?! – взъелся в ответ Рэй.

– Ты бы тоже продался ему, как все они...

– Что ты треплешь! Моего терпения осталось с комариный хрен, чтоб я тебе не вмазал, Картрайт!

– Попробуй, – сказала Энни.

– Рэй, я сказал, уймись! – рявкнул Сэм, не желая больше держаться в стороне. – У Энни в голове сейчас столько всего творится, что тебе и представить невозможно.

– Но она не слишком-то об этом говорит! – выкрикнул в ответ Рэй. – Толкает обвинения, которые обосновать не может. Зачем она так делает?

– Это личное! – повысил голос Сэм. – К тебе это отношения не имеет! Это насчет нее и ее отца...

Он тут же понял, что сболтнул лишнего. Попытался прикусить язык, чтобы слова не вылетели изо рта, но было, конечно, уже поздно.

– Ее отца? – ухмыльнулся Рэй. И разразился горьким смешком. – Так все это из-за того, что у малышки проблемы с папочкой? Скажи-ка, он такая же большая задница, как ты сама, Картрайт?

Энни с молниеносной скоростью бросила Рэю в лицо стакан, а когда он упал, толкнула на него столик и сплюнула на эту кучу на полу. Толпа выпивох вокруг них устроила шумную неразбериху, пытаясь разойтись по сторонам и не попасть под горячую руку,