Текст книги "Убрать Картрайт (ЛП)"

Автор книги: Том Грэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 20 – ОХОТА НА ХАНТА

Полыхнули выстрелы, со стены посыпались каменные осколки. Но Сэм и Джин уже бежали по середине открытого поля. Уголком глаза Сэму было видно, как за спиной Шефа огромными крыльями развеваются полы его коричневого пальто, а белые мокасины отражают лунный свет.

Впереди колючим черным узором на фоне ночного неба возвышались верхушки деревьев. Они побежали в ту сторону, слыша за собой грохот выстрелов. Задыхаясь и обливаясь потом, они повалились на землю посреди леса, и выстрелы тут же умолкли.

– Они нас... здесь... не увидят, – тяжело дыша, пробормотал Сэм.

Джин сплюнул полный рот вязкой слизи, накопившейся в легких за время этого спринта, и еле сумел выговорить: – Они... будут... искать... нас.

Сэм выглянул из ветвей кустарника. Ему было видно открытое поле, залитое лунным светом, и каменная стена, за которой плясали сполохи пламени от поверженной "Кортины". Оттуда поднимался огромный столб дыма. Неподвижные огни фар "Сцептре" сердито светились во тьме.

– Ну? – спросил Джин сиплым клокочущим голосом.

– Я вижу их машину, но нигде ни следа... подожди.

Три тени, практически невидимые в темноте, широкой цепью двигались в их сторону через поле.

– Они рассредоточились, Шеф. Между ними по десять метров. Прочесывают поле.

– Тогда нам нужно двигать. Проклятье, Тайлер, я последний раз доверил тебе своего славного малыша.

– Поговорим об этом позже, – прошептал Сэм. – "Магнума" больше нет, так что забудь о нем. Сейчас важно найти ферму Тренчера и Энни.

– Сейчас важно, Тайлер, не словить по дюжине пуль в наши задницы.

Они выползли из-под укрытия деревьев, перелезли через стену и понеслись по заросшему травой склону, ведущему к невозделанной дикой равнине. Очень скоро они укрылись за деревьями на берегу небольшого ручья, искрящегося в лунном свете. Джин опустился на четвереньки и припал губами к воде, всасывая ее, будто лошадь. Причмокнув напоследок, он поднял лицо, обтер подбородок и стал пить "по-настоящему" – изрядно отхлебнул из плоской фляжки, которую выудил откуда-то из потайных глубин верблюжьего пальто. Потом предложил фляжку Сэму, и на этот раз тот ее взял. Господи, конечно, ему это надо. Он даже не потрудился обтереть горлышко после Шефа.

– Нужно пошевеливаться, – сказал Джин. – Направляемся вон к тем огням. Нам безопасней, когда мы в городе, а не когда слоняемся по рощицам, как парочка белозадых овечек.

Цивилизованный мир призывающе поблескивал цепочками огней в трех или четырех милях вдали. И чтобы добраться до них, им пришлось бы перелезть через бог знает сколько стен, продраться через бог знает сколько кустов, перебежать через бог знает сколько открытых участков поля.

– Это будет тяжелый переход, – сказал Сэм. – И опасный. Каждый раз, выходя из укрытия, мы рискуем.

Джин сунул большие пальцы под ремень и принял горделивую позу, поставив ногу на торчащий из воды камень, его глаза опасно поблескивали во тьме.

– А этот Гулд тот еще шутник, – проворчал он. – Сколько еще копов он собирается укокошить, чтобы обезопасить себя? Всех? Весь полностью уголовный розыск? Это безумие, Тайлер – мочить полицейских направо и налево только чтобы прикрыть одно чертово убийство десять лет назад! Если он до усрачки запуган, почему просто не свалил куда-нибудь, где солнце, пляжи и сангрия, как тот ублюдок Ронни Биггс?

– Он не найдет в Испании того, что ему нужно, – сказал вполголоса Сэм. – То, что ему нужно, здесь... на ферме Тренчера...

Джин помотал головой: – Это бессмысленно. Официально Гулд мертв. Все, что ему нужно – поддельный паспорт, и ничто его не выдаст. А поддельных паспортов – как грязи, Тайлер – видит бог, я знаю полно ребят, которые раздобыли бы его за пару фунтов.

– Для того, куда он собрался, не нужен паспорт. Ему просто нужна Энни.

Джин посмотрел на него, ожидая развернутых объяснений, но Сэм вместо этого залез на дерево и под прикрытием веток стал разглядывать холм.

– Я их не вижу... но они где-то там. Я их чувствую. Лучше пойдем, Шеф. Переберемся через ручей и залезем поглубже в лес, чтобы скрыться из вида.

– Эти парни, что идут за нами, – сказал Джин. – У них чулки на головах.

– Ну да, Шеф, все верно.

– Зачем?

– Давай подумаем об этом позже, ладно?

– Ну зачем, Тайлер? Они же не на ограбление банка собрались. Если они собрались убить нас, какая тогда разница, увидим мы их рыла или нет?

Но Сэм не обращал на него внимания. Он перебирался через ручей, шагая по камням, как по ступенькам.

– Пойдем, Шеф, не мешкай.

Не пытаясь быть элегантным или изящным, Джин, пошатываясь и ругаясь, пересек ручей и тяжело приземлился на противоположном берегу, чуть было не оступившись и не свалившись спиной в воду.

– Я к такому не приспособлен! – проворчал он. – Я же городской парнишка, а не какой-то чертов Фермер Джайлс[17].

– Ты не был в детстве скаутом?

– Где-то десять минут. Пацан в шортах попытался сунуть руку и пощупать меня, а я сломал ему запястье. И нос. За это не дают значка, Тайлер.

– И ты пошел в полицию. Теперь это обрело для меня смысл.

Они неуклюже прокладывали свой путь через дремучую чащу из колючих веток и ежевичных зарослей, и каждый их шаг, казалось, раздавался окрест громче, чем топот слоновьего стада. Сэм тихо проклинал каждый треск веточки, каждый шорох листвы. В какой-то миг из темноты шумно выпорхнула испуганная птица и с клекотом унеслась в ночное небо.

– Этот чертов попугайчик выдаст нас почище сигнальной ракеты! – прошипел Джин. – Да ну тебя нахрен, Тайлер, я уже сыт по горло.

– Крепись. У нас нет выбора – только продолжать идти. Смотри – там на склоне, похоже, дорога, или тропинка к вершине. Как только мы доберемся, мы сможем...

Джин железной ладонью зажал Сэму рот. Сэм притих, вслушиваясь в каждый звук. Несколько секунд ничего не происходило. Потом на некотором расстоянии от них раздался безошибочный треск ломающихся веток.

Джин отпустил Сэма и начал озираться, готовый встретить проблему лицом к лицу. Ему ужасно надоело бежать. Он был готов драться, несмотря на убеждение, что это станет самоубийством.

Сэм снова поглядел на склон и на дорогу, ведущую к его вершине. Луна заливала ее ясным холодным светом. Если они побегут в гору, то потеряют скорость, завязнут в болоте и окажутся легкими мишенями для людей Гулда.

Слева от них, еле-еле проглядывалось за деревьями разрушенное каменное строение, то ли домик, то ли сарай, стоящий на краю изгиба ручья. Оно было без крыши, но стены еще держались и были достаточно крепкими, чтобы выдержать ружейные выстрелы. Безусловно, намного безопаснее было спрятаться внутри, чем лезть под пули на открытую местность. И может быть, если они не станут поднимать головы, люди Гулда пройдут мимо, не заметив их.

Сэм похлопал Джина по плечу и молча показал на развалины.

Джин скорчил лицо. Ты что задумал, Тайлер?

Сэм ответно тоже состроил гримасу. Давай! Забираемся туда!

Джин: Ты выжил из своего крошечного умишка?

Сэм: Ради бога, Шеф, сейчас не время для обсуждений!

Джин задрал голову и прислушался. Где-то в ночной тьме журчал ручеек. Секундой позже что-то треснуло под чьими-то ногами.

Для Джина этого оказалось достаточно. Без единого слова они с Сэмом помчались к развалинам и проскользнули внутрь. Деревянной двери уже давно не было, как и рам на окнах. Они обнаружили лишь груду сгнивших бревен, видимо, останки давным-давно провалившейся крыши.

Стараясь не шуметь, они нырнули за стену и выглянули в одно из зияющих оконных проемов. Снаружи не было видно ничего, кроме темных силуэтов деревьев и отблесков холодного лунного света.

– Ну так что, Сэм? – прошептал Джин. – Это наш последний привал?

– Будем надеяться, они не заметят это место и пройдут мимо, – прошептал в ответ Сэм.

– А если нет? Что мы собираемся делать, сидеть здесь, пока нас в упор не пристрелят? Черт, Тайлер, эта пустая кобура для меня, как дырка в сердце!

– Тихо! Смотри!

Снаружи что-то двигалось. В двадцати метрах от них между деревьями шагал мужчина с обрезом в руках. Его едва можно было различить на фоне ночного леса, но стоило ему попасть в рассеянный лунный свет, как Сэм хорошо рассмотрел его лицо, сплющенное и искаженное под маской из капронового чулка. Сердце его замерло. Он задержал дыхание.

Казалось, вооруженный человек не видит разрушенного домика. Он продолжал идти вперед, механистично, будто робот, пока не пропал из вида.

Сэм и Джин прождали, казалось, еще несколько часов, но лесная чаща снаружи хранила молчание.

– Они нас потеряли, – выдохнул Сэм, сползая по стене на землю, сердце его колотилось, а каждый нерв звенел от напряжения. – Они нас потеряли, Шеф. По крайней мере, на время.

Джин вскочил на ноги и отошел к дальней стене строения, с некоторой неловкостью повернувшись к Сэму спиной.

– Шеф? Что такое? Что ты делаешь?

Сэм услышал, как в каменную стену сильно ударила струя жидкости.

– Ради бога, Джин!

– Я сейчас лопну.

– Перенервничал, что ли?

– Да как ты смеешь, Тайлер! Просто моя система переработала те две пинты пива, что мы брали в "Перьях".

– Ну да, конечно. Все хорошо, Шеф, тебе тоже можно испугаться.

Джин закончил, отряхнулся и застегнул молнию. Когда он повернулся обратно, его лицо было настолько грозным, что даже кромешная тень не могла скрыть этого.

– Треснуть бы тебя за такие слова, – прорычал он. – Расплющить твою крохотную башку, как горошину, и бросить в лесу, где тебя никто не отыщет, чтобы тебя сожрали белки, трясогузки и... кто там еще шляется по этой забытой богом глуши. Как тебе такое предложение, а, мудозвон ты безмозглый?

– Что нам делать дальше, Шеф? – спросил Сэм, не обращая на эти угрозы никакого внимания. – Будем сидеть на попе ровно или продолжим идти?

– Будь выбор за мной, я бы вернулся к моей убитой "Кортине". Я скорблю по ней, Тайлер. Я хочу быть рядом с ней.

Сэм открыл было рот, чтобы сказать, что "Кортина" была всего лишь машиной, и вообще самой меньшей из их тревог, но решил не выдавать свои мысли.

Джин на минуту погрузился в молчание, а потом произнес: – Меня не тешит перспектива провести здесь всю ночь. Джину не пристало ютиться в развалинах. Джин не какой-то чертов отшельник.

– Давай переждем еще минут двадцать, – предложил Сэм, – просто чтобы убедиться, что парни Гулда совершенно точно убрались восвояси. А потом пойдем дальше. Согласен?

Джин, немного подумав, кивнул: – Ага, двадцать минут. – Потом посмотрел на пустое запястье и спросил: – У тебя же есть часы?

Сэм взглянул на свои наручные часы – было без пятнадцати одиннадцать. И тут же вспомнил о других часах – позолоченных карманных, на тонкой цепочке – и начал встревоженно ощупывать карманы, надеясь, что они по-прежнему на месте. С огромным облегчением он почувствовал под пальцами твердую продавленную поверхность корпуса, осторожно вытащил и положил на ладонь эту маленькую реликвию из реальной Жизни.

– Что там у тебя, Тайлер?

– Старые часы мистера МакКлинтока.

– Нахрена?

– Они особенные, Шеф.

– Чем особенные?

– Не знаю. Просто знаю, что они такие...

– Какие?

Сэм пожал плечами: – Какие-то вещи знаешь головой, какие-то сердцем. Я не могу объяснить, Шеф. Это предчувствие. Ощущение. Надежда.

Неожиданно Джин смел часы с ладони Сэма, и того сразу же накрыло приступом панического ужаса, что он не получит их обратно. Сэм вскочил на ноги.

– Шеф, отдай, пожалуйста!

Джин поднял часы за цепочку, и они покачивались у него перед лицом. Его руки казались огромными и грубыми, а часы – изящными и хрупкими, и Сэм буквально содрогнулся от этой картины.

– Пожалуйста, Шеф!

Но Джин, похоже, его не замечал. Он тяжелым взглядом смотрел на часы, нахмурив брови и пристально сузив глаза.

И вдруг, совершенно неожиданно, сунул их обратно в руки Сэма.

– Следи за ними, – произнес он странным, приглушенным голосом. – Могут еще пригодиться.

Сэм забрал часы, осторожно обмотал вокруг корпуса цепочку и сунул в карман. Потом взглянул на Шефа, пытаясь прочитать, что отражалось у того на лице, но Джин уже отступил в густую темноту.

– Почему ты сказал это, Шеф? – спросил Сэм.

– Просто держи при себе, они хорошие, жаль будет потерять, – сдержанно проговорил Джин и шагнул через дверь в глухую ночь, не сказав больше ни слова.

ГЛАВА 21 – КЛАЙВ ГУЛД

Ночь навалилась на них тяжелым покровом. Время тянулось мучительно медленно. Сэм в одиночестве сидел в холодных развалинах, отслеживая, как одна за другой утекают минуты. В стороне бурлил и блестел в лунном свете ручей. Рядом с ним и по другую сторону лежали груды старых изломанных досок – по всей видимости, здесь когда-то было водяное колесо. Да и само разрушенное здание выглядело слишком тесным и невзрачным для жилого дома. Наверное, это была мельница или нечто похожее.

– Мельница... – внезапно произнес в полный голос Сэм. И тут же театральным шепотом позвал: – Шеф! Ты где?

Джин скрывался где-то на берегу, погруженный в свои мысли. Один только вид тех часов как-то странно повлиял на него, вогнав в отвлеченно-задумчивое настроение. Может, они затронули в нем неведомые глубины памяти, нечто давно уснувшее и позабытое, заставив его пробудиться. Может быть, старые воспоминания Джина о его прошлой жизни зашевелились в сознании, будто рыбки, неслышно плывущие под покровами мутного омута.

– Шеф?

Джин повернулся и что-то буркнул.

– Шеф, это место – скорее всего, мельница! – прошептал Сэм.

– Мне от радости колесом пройтись?

– Мельничный Тракт! Все, что мы знаем про адрес фермы Тренчера – что она где-то на Мельничном Тракте!

– И что? Мельницу я вижу, и где же тут тракт?

– Там была дорога, Шеф, которая вела на вершину холма, – сказал Сэм. – Не думаешь, что это она?

Джин пожал плечами, но Сэм уже загорелся.

– Если там Мельничный Тракт, Шеф, то Энни должна быть так близко, что мы практически докричаться до нее сможем!

– А она услышит? – тихо спросил Джин.

– Что ты хочешь сказать?

Джин подошел тяжелым шагом и с суровым лицом: – То есть, ты думаешь, что ферма Тренчера где-то там совсем рядом?

Он ткнул пальцем. Сэм кивнул.

– Мы видели, как в том направлении пошли люди Гулда.

Сэм похолодел.

– Ты думаешь...? Ты же не думаешь, что они ее нашли?

Джин промолчал, но мрачное выражение его лица говорило красноречивее любых слов. Сэм прижал трясущуюся руку ко рту, чувствуя, как на него накатывает тошнота.

Потом, не теряя ни одной драгоценной секунды, рванул через темные заросли. Джин крикнул ему вслед, но безрезультатно. Все мысли Сэма сосредоточились исключительно на Энни.

Он добежал до края леса и начал взбираться на косогор, подбираясь к дороге, что вела вдоль его гребня. Лунный диск то и дело перекрывали обрывки облаков. Где-то вдалеке безутешно рыдала какая-то ночная птица.

Он добрался до вершины и остановился, за ним, тяжело дыша и пыхтя, как морж, страдающий эмфиземой, карабкался Джин.

– Есть какие приметы наших маленьких друзей? – просипел он.

Сэм проверил дорогу. Никаких следов черного "Сцептре" или бредущих куда-то людей с оружием. Но через дорогу были запертые ворота и грунтовая тропа, ведущая к фермерскому дому с несколькими пристройками. Поверхность луны очистилась от облаков, и ее ровный холодный свет упал на вывеску на воротах.

Ферма Тренчера.

– Умница, Сэмюэл, – прошептал Джин.

Но все внимание Сэма было нацелено на дом. Он стоял в полной темноте, и ни в одном из его окон не было заметно ни проблеска света. Энни здесь? Или Сэм ошибался, думая, что она отправится сюда? Или они просто-напросто опоздали? Гулд обошел их и уже забрал Энни к себе?

Вся надежда на то, что Гулд сначала захочет расправиться со мной, и лишь потом протянуть руки к Энни, подумал Сэм, стараясь подавить растущую внутри панику. Он хочет пролить кровь своего соперника, и лишь потом восстановить права обладания. Вот зачем он разбомбил "Кортину", вот зачем он послал за нами своих людей. И только его неуемное желание увидеть меня мертвым способно сейчас защитить Энни.

– Давай не будем рисковать, – прошептал Сэм. – Постараемся как можно дольше не попадать никому на глаза. За мной.

Он пошел вперед, поднимаясь вдоль склона к вершине и укрываясь за полуразрушенной стеной. Потом, пригнувшись, перебежал дорогу. Он в любую секунду ожидал, что загорятся огни "Сцептре", и в ночи неожиданно загремят ружейные выстрелы.

Но нет. Все было тихо и спокойно, когда он подобрался к воротам. Оглянувшись, он увидел выглядывающего с той стороны дороги Джина. Махнул ему рукой, предупреждая, чтобы тот шел пригнувшись.

Джин вместо этого выпрямился в полный рост, одернул верблюжье пальто, взъерошил волосы и зашагал по дороге, расправив плечи и выпятив грудь, дерзко и бесстыдно выставляя себя на обозрение, как борзая – яйца. Он даже притормозил на середине дороги, чтобы дисциплинированно осмотреться по сторонам – сначала влево, потом вправо. Одернув еще раз воротник пальто и отряхнув грязь с рук, он продолжил неспешно переходить дорогу.

– Что за хрень ты изображаешь?! – зашипел на него Сэм.

– Я уже наползался по лесу, как последний извращенец, – свысока посмотрел на него Джин. – Если уж Гулд со своими бандитами и нашпигует нас свинцом, я хочу закончить свою жизнь как настоящий мужчина, а не как жалкий педик. Мы офицеры полиции, Тайлер – так давай и вести себя подобающе.

Сказав это, он зашагал по тропинке, ведущей к ферме. Сэм тут же почувствовал сильное желание придушить этого идиота – но потом это настроение поменялось. Возможно, Джин прав. Может, хватит уже ползать и прятаться.

Он интуитивно потянулся к карману, где лежали часы. Мятый, неровный корпус с обмотанной вокруг тоненькой цепочкой придал ему силы и вдохнул новую порцию необъяснимой надежды.

Сэм кивнул себе, вышел из тени и отважно двинулся по тропинке следом за Джином. Они шагали вперед, забыв про страх. Настроение у Сэма приподнялось, хотя вид темного и безжизненного на первый взгляд дома и вселял в его сердце тревогу.

Они добрались до двери. Сэм заглянул в щель для газет, но внутри была кромешная тьма.

– Энни! – прошептал он в щель. – Это я! И Шеф! Пусти нас!

Они подождали. Ничего.

– Может, она в сортире, – предположил Джин. – Со мной всегда такое бывает.

– Энни! – снова прошептал Сэм.

– Да ради бога, Тайлер, она же так не услышит. Вот как надо.

Он дернул за колокольчик. Раздался звон, разбивший ночное спокойствие и объявивший всему миру о наличии на пороге дома Сэма и Джина. Сэм вздрогнул. Еще раз он вздрогнул, когда Джин треснул по двери кулаком и крикнул: – Картрайт! Кончай там тужиться, мой руки и вали сюда двойным аллюром, открой нам двери!

Сэм тревожно заозирался, опасаясь увидеть вспыхнувший во тьме свет фар. Но кругом было темно, светила лишь холодная луна, беззвучно плывущая по небу.

Звякнула щеколда. Дверь приоткрылась на пару сантиметров.

– Энни? – выдохнул Сэм.

Дверь приоткрылась пошире, и из непроницаемо-черной темноты показалось лицо Энни. Она переводила взгляд то на Сэма, то на Джина, безучастно, как лунатик.

Джин покашлял, чтобы привлечь ее внимание: – Если не можешь подобрать слов, тогда попробуй: "Заходите, я сейчас поставлю чайник и приготовлю яичницу".

Но Энни ничего не сказала. Вместо этого она бросилась к Сэму, крепко обхватила его руками и спрятала лицо у него на груди. Сэм прижал ее к себе, гладил по волосам и все шептал и шептал, что все в порядке, все в порядке, все в порядке.

Джин закатил глаза. – Ну если вам так хочется...

И ушел самостоятельно искать в этом доме кухню.

Сэм и Энни остались наедине, неподвижно прижимаясь друг к другу в глубокой ночной тьме. Затем Энни очень медленно подняла лицо и посмотрела на Сэма.

– Я вспомнила, – сказала она. Из ее глаз покатились слезы.

Они вернулись обратно в дом, и Энни больше не отпускала Сэма, вцепившись в него, как перепуганный ребенок. Сэм повел ее к лестнице, неуклюже шаркая, будто танцор, страдающий артритом.

– Вы что, так и будете ковылять напару всю ночь напролет? – пробурчал Джин, уже успевший налить себе кофе, но демонстративно оставивший пустыми две другие кружки – "каждый сам за себя", как он выразился. Он щелкнул выключателем, и в коридоре вспыхнул свет.

– Нет! – воскликнула Энни. – Выключите, выключите!

– Я ж не какое-то там ночное животное, милая, – прорычал в ответ Джин.

– Выключите, выключите!

– Выключи, Шеф, – попросил Сэм. – Так безопаснее.

Джин насупился, но подчинился. Когда прихожая снова погрузилась во мрак, стало слышно только, как плачет Энни.

Сэм неловко повел ее наверх по лестнице, оставив Джина бездельничать в темноте. Пробираясь сквозь темноту, он отыскал наощупь дверь в спальню – поистине мужскую спальню МакКлинтока, по-военному тщательно прибранную. В лунном свете, льющемся из окна, Сэм разглядел аккуратно заправленную кровать, ровно выстроенные на полу тапочки, небольшой кувшин с водой и стакан на прикроватной тумбочке. Еще там стоял книжный шкаф, но в темноте невозможно было различить, что написано на корешках книг.

Сэм с трудом подвел Энни к кровати. Так и не отпустив ее, он присел рядом, прижавшись лицом к ее волосам.

– Расскажи мне, – прошептал он. – Расскажи мне, что ты вспомнила.

Энни жалобно всхлипнула и начала говорить слабым голосом.

– Папа умер, – сказала она. – Я была совсем ребенком. Маму это сломило. Страшно было смотреть. Она хваталась за живот и плакала, как будто из нее вырвали кусок тела. Я не знала, что делать. Я была напугана и растеряна. Никто не говорил мне, что случилось с папой. Несчастный случай. Я знала, что они врут. Это было так ужасно.

А потом стало еще ужаснее. Маме не становилось лучше. Она не могла с этим справиться. А этот мужчина все приходил и приходил к нам домой, говорил мне, что маму нужно положить в больницу, где за ней присмотрят. Этот мужчина, он был... такой уродливый. Уродливые зубы. Уродливые глаза. Это был Гулд. Я знала, что с ним что-то не так, но я могла думать только о мамочке. А потом Гулд... он... это сложно рассказывать, Сэм! Гулд избавился от мамы. Он позаботился о том, чтобы доктор дал заключение, убедился, что она надежно заперта, и он может подобраться ко мне ближе. Он начал говорить, что я не могу оставаться одна дома, что за мной нужно присматривать, что он за мной присмотрит.

Я была такой молодой, Сэм! Мне было пятнадцать. Я не понимала, что происходит, мне лишь хотелось, чтобы все стало, как раньше! Но получила я только Клайва Гулда. И он знал, он знал, что если у него получится занять место моих родителей, он сможет подчинить меня себе, заставить... заставить меня делать все, что...

Энни вытащила платочек и высморкалась. После паузы она продолжила.

– Так я стала девушкой Гулда. Я жила с ним. У него был большой дом. Он покупал мне подарки, одежду. Ему всегда хотелось, чтобы я красиво выглядела, особенно когда он выводил меня куда-нибудь. Он похвалялся мною. Рассказывал, как вести себя с людьми, что можно говорить, а что нельзя, как стоять, как ходить, когда нужно убираться и оставить его и других мужчин за деловой беседой. Если я что-то делала неправильно, он сердился. Если я спрашивала про маму, он начинал злиться. Если я хотя бы упоминала папу... ой, как он начинал злиться. По-настоящему, Сэм. Думаю, иногда он намеревался убить меня, избиения скоро привели бы к этому. У него было не все в порядке с головой, понимаешь? Не станешь делать такие вещи, если с головой все в порядке.

Я была ребенком, я была сбита с толку – но я знала, что все это неправильно. И я знала, в глубине души, что есть причины, почему умер мой папа, почему мама ушла, а ее заменил этот странный и чужой мне Клайв Гулд. Я знала, что Клайв ведет дела с некоторыми очень жуткими людьми. Я знала, что он втянут в страшные вещи. И мне было скверно, что я с ним, потому что папа учил меня быть хорошей. "Поступать хорошо не всегда легко, Энни", – сказал он мне однажды, – "вообще-то, это иногда самая тяжелая штука в мире. Но ты все же старайся. Смотри на себя, будто в зеркало, Энни. Это очень важно. Что бы ни случилось, ты должна быть способна без стыда взглянуть на себя в зеркало."

И вот однажды я совершила важное дело, когда Клайв отпустил меня погулять по магазинам. Должно быть, у Клайва был удачный день, он мне уже почти доверял, потому и отпустил совсем одну, надолго. Я пошла – но не по магазинам, а в полицейский участок. Там знали, кто я такая. Безусловно, знали. Меня поместили в комнату, сказали подождать, и очень скоро ко мне зашел человек, старший инспектор. Его звали Майк. Майк Кэрролл. Он был очень милым, но очень встревоженным. Я рассказала ему, что Клайв замешан в некоторых делах, что из-за него умирают люди, что я думаю, что он мог убить моего папу. Старший инспектор Кэрролл выслушал меня, долго ничего не говорил, все крутил в руках чернильную ручку, но так ничего и не записал, просто рисовал в блокноте разные спирали, тревожно и напряженно.

Наконец, он сказал, что должен поговорить с коллегами, а мне нужно пойти домой, ничего не рассказывать Клайву, а оставить все полиции. И когда я уходила, он сказал – очень тихо, шепотом – прийти снова, если будет, что рассказать, и спросить его, только удостовериться, что Клайв об этом не узнает. "Это будет большим секретом", – все время говорил он, – "только между нами".

Ну, я была глупым ребенком, но не настолько, чтобы не знать, что у Клайва сорвет крышу, если он узнает о моем разговоре с полицией. Поэтому я была очень осторожна. Я смотрела во все глаза и слушала во все уши, запоминала, с кем встречается Клайв, даже заглядывала в его дневник и подслушивала под дверью телефонные разговоры. А потом снова отправилась к старшему инспектору Кэрроллу и все ему рассказала. Я была словно агент под прикрытием. Начала представлять себя женщиной-полицейским, работающей в Отделе уголовного розыска. В глубине души я и была ею.

А потом однажды, когда я была дома, а Клайв у себя в кабинете, позвонили в дверь. Там был старший детектив-инспектор Кэрролл и еще двое – сержант Уолш и констебль Дарби. Им было здорово не по себе, я тогда подумала, это оттого, что они пришли арестовать Клайва, поэтому тоже испугалась, но и обрадовалась.

Клайв позвал их всех троих в свой кабинет, они там очень долго беседовали, но в этот раз я не подходила, изображала саму невинность, все ждала, что они выведут Клайва в наручниках. Но потом Кэрролл, Уолш и Дарби вышли, а Клайв остался в кабинете, в доме стало необычайно тихо, и у меня заколотилось сердце. Оно забилось еще сильнее, когда я услышала, что Клайв зовет меня. Я спустилась к нему в кабинет, он сидел там за столом, не поднимая глаз, с очень серьезным видом, у него было красное лицо и очень странный взгляд, будто он старался выгнать из головы какие-то мысли. Он сказал мне войти и закрыть дверь.

В доме больше никого не было. Только я и он. Мы были одни. И он...

Больше она ничего не сказала, Сэм ласково обнял ее и прошептал, что понимает, все понимает, и ей и не нужно ничего говорить.