Текст книги "Логово серого волка (СИ)"
Автор книги: Тина Фолсом
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
Я и без этой лекции уже понял, что мне нужно проявить больше терпения. Но так сложно сдерживать порывы. Когда сердце, душа – все тянется туда, где она.
– Ей все еще не верится, что лорд-волк может отнестись серьезно к ведьме с болота.
Густой рык зародился в груди. Как она может думать, что я с ней играю?
– Не надо заводиться, – поднял руку Гай. – Она выросла среди людей и судит с их точки зрения. Прояви немного терпения и все будет.
– Терпение – это как раз то, что у меня в дефиците.
Проворчал я, а потом, глубоко выдохнув, откинул голову на спинку стула. Надо срочно менять тему, пока я еще могу удержаться и не отправиться к Роме. Такое желание, как скатывающийся с горы снежный ком, становилось только больше и сильней. Да и есть вещи, о которых стоит подумать сейчас, пока ситуация не стала еще более сложной.
– Гай, я хочу знать, кто и как часто покидает замок.
Гай, если и удивился резкой смене темы, то никак этого не показал.
– Часовые докладывают, что за последние сутки замок покидали только трое, сказать наверняка с какой целью, теперь уже не представляется возможным.
– Кто именно?
– Калин. У него семья в ближайшей деревне, он часто туда ездит.
Я согласно кивнул. Многие из оборотней имели семьи поблизости, ведь находиться вдалеке от своих пар нам практически невозможно. И потому, неся воинскую повинность, они имели возможность часто навещать семью.
– Регина – девушка с кухни. Говорят, у нее мать больна, и Регина с сестрами по очереди дежурят у ее постели в свободное время.
Это проверить будет несложно.
– Ну и как ты уже знаешь – Локи.
А вот это очень больной вопрос. Никогда не думал, что найдется причина, чтобы рассорить нас с ним. С детства вместе и доверяли друг другу как никому. Как же судьба жестоко с нами пошутила, создав женщину, которая стала дорога нам обоим. Вот только я не могу отступить. Никогда и ни за что не уступлю Ромашку другому. И только то, что волк Локи не признал ее своей, утешает. Слабо, но успокаивает, дает надежду на то, что у него все будет хорошо, ему просто нужно перетерпеть и дождаться свою женщину. Понимаю, что сейчас заставить его мыслить логически невозможно, но это необходимо.
– Чужаки?
– Не было ни чужих, ни своих. Сезон сбора урожая и торговли подошел к концу, теперь в замке гости – редкость, а в последние сутки и таких не было.
– Мне не нравится мысль, что искать приходится среди своих.
– Понимаю, – согласно кивнул Гай.
– Почему мы его не ощущаем? Ведь предательство, злость и ложь сильно воняют.
Чтобы предать, нужно иметь вескую причину. Чтобы предать близких, причина должна быть личной. Личные мотивы – это эмоции, учуять которые легко. Так что же не так? Как мы могли упустить столь важную деталь?
– Ответ может быть только один, – задумчиво протянул седой. – Предатель либо не знает, что стал источником информации, либо…
– Либо что?
– Верит в то, что поступает правильно, – закончил свою мысль Гай. – В нем нет ненависти и злости, потому и не чувствуем. А еще он не врет, ни в действиях, ни в словах.
– Звучит практически нереально.
– Да, пожалуй, вот только других вариантов я не вижу.
– С ненавистью было бы проще.
Гай кивнул соглашаясь.
Да уж, ненависть моя близкая подруга. Хорошая знакомая, которую я узнаю и в других. Ядовитое чувство, которое растекается по жилам и заражает все на своем пути. И я даже не подозревал, насколько я ею болен, пока черноволосая травница не принялась за лечение, заменяя яд собою.
– Проследить за всеми тремя, – если я хочу защитить свой дом, нельзя сомневаться или колебаться.
– И за Локи? – удивлено поползли брови Гая вверх.
– Да. Ты сам сказал, что доносчик, возможно, даже не знает о своей роли в игре.
– Но Локи?
– Он вернулся? – сменил я тему, не желая спорить.
– Да, но я отправил его проспаться.
Вот это новости.
– Пьян как сапожник, – подтвердил Гай.
Я потер лицо руками. Этого еще не хватало.
– Ладно, как только придет в себя, отправишь ко мне.
– Вы только без лишних эмоций, – предостерег Гай.
– Потому и собираюсь подождать, когда он в себя придет.
– Хорошо.
– Новости от Ли Бэя есть?
– Парень выкарабкается, если заражения не будет.
– Тревожит меня это брожение на границе. Думаю, что стоит ожидать целого потока беженцев.
– Уверен, что да. Для зверолюдей не бывает родины, кроме своего дома, и если их насильно согнали с их земли, то они не будут покорно терпеть.
– Нужно будет придумать, куда их переселять.
– Зависит от того с какими намерениями они явятся. Их слишком долго третировали, они могут отрекаться от любой власти.
– На моей земле закон один – я. Так что, либо будут жить по моим правилам, либо не будут жить вовсе. Неуправляемая стая зверолюдей это последнее, что мне нужно.
Я перевел взгляд в окно. Солнце уже почти спряталось за верхушками деревьев, а это значит, что я уже совсем скоро смогу увидеть Рому.
– Гай, проследи, чтобы твоя дочь присутствовала на ужине, а то опять забудет поесть.
Седой оборотень добродушно рассмеялся.
– Тебя заботит, что она может остаться голодной или то, что не появится за столом?
– Я бы сказал, и то, и другое. Но если подумать, то второй вариант можно опустить, и я сам схожу ее покормить.
А что, идея тоже очень ничего. Такой романтический ужин на двоих. Хм…
– Руфь уже пошла за ней, – прервал мои мечтания Гай.
– Ну ладно, в следующий раз.
– Ты только зайцев предварительно зажарь – уже откровенно потешался седой.
– Всенепременно, – буркнул я, направляясь в общий зал.
Уже не первую минуту постукивая пальцами по столу, я ждал появления Ромашки. Но ее все не было, хоть Руфь и утверждала, что когда оставила ее в комнате, та собиралась спуститься к ужину. Волк внутри меня заворочался, заставляя и меня хмуриться все сильнее. Не так! Что-то не так, и от этого, подобно запертому в клетке животному, хотелось метаться из угла в угол. Я не чувствовал опасности ни для меня, ни для нее, но было нечто, что не давало покоя. С трудом удерживая себя на месте и уговаривая волка, что мы обещали ей больше пространства и свободы, медленно, но верно сгибал пальцами металлическую вилку.
– Грей? – тихий голос Ивон вывел меня из задумчивости.
Я поднял глаза и увидел на ее лице озабоченность.
– Что-то случилось? – проводила она взглядом еще один загубленный столовый прибор.
Разговоры за столом прекратились, и Гай приподнялся.
– Грей?
А что я мог сказать? Меня словно против шерсти гладили. Раздражающий зуд по телу, нервная дрожь в кончиках пальцев и набухающие десны, предвещающие скорое появление клыков.
– Я не знаю, – признал я.
– Я привык доверять инстинктам, – заговорил Гай. – Куда тебе хочется сейчас?
Его подсказка, как решающий толчок, заставила сорваться с места и броситься вверх по лестнице. Перескакивая через несколько ступенек, бежал, позволяя волку помогать. Еще не добравшись до места, я почувствовал панику, страх и соленый запах слез моей Ромашки. Волк взвыл, вытягивая когти и клыки. И только маленькая толика человеческого разума оставалась на поверхности, напоминая зверю, что нельзя пугать девочку. Но что может быть сильнее, когда перед глазами растрепанная Ромашка с припухшими окровавленными губами, прижимаясь к стене и выставив перед собой руки, плачет и громко всхлипывает. Я уже не видел в кого врезался, отбрасывая от нее причину ее страха и слез. Зверь ревел в жажде крови, а я боролся с ним, считая, что первоочередная задача это Рома. Мне больше всего остального хотелось утешить ее и стереть влажные дорожки со щек. Проверить все ли у нее в порядке, и не пострадала ли она. Мне хотелось спрятать ее в своих объятиях и укрыть от всего мира.
Лишь спустя несколько минут, когда коридор наполнился запахом крови, волк в раздражении отстранился, злясь, что противник не сопротивляется. Ему хотелось, чтобы жертва осознавала наказание, и мстительное животное мечтало продлить удовольствие. Он не умрет, пока. Локи был то ли сильно пьян, то ли его волк решил, что он недостоин помощи в данной ситуации, но пострадал он сильнее, чем мог бы оборотень. Даже его когти оставались человеческими. Пытаясь приглушить свой рык, и избавиться от тумана в голове, отступил, и только тогда заметил висящих на моих локтях воевод и Гая с Кайлом. Мое бешенство оказалось достаточно сильным, чтобы не обращать внимания на помехи общим весом в пару центнеров.
Стряхнув их с рук, обернулся к Роме. Она сидела у стены, пряча лицо в коленях, и зажимала руками уши, пока подоспевшие Руфь и Ивон пытались с ней разговаривать. Но она, казалось, не замечала их, продолжая тяжело дышать, сдерживая истерические всхлипы. Мимо меня проковылял Ли Бэй, собираясь заняться новым пациентом, с которым я еще не закончил. Но не сейчас. Сейчас гораздо важнее Рома.
Встряхнув головой, спрятал когти и клыки, а затем наспех вытер кровь с рук, направляясь к плачущей девушке. Опасаясь напугать ее еще больше, постарался сделать свой голос мягче, понимая, что после увиденного, она вновь может замкнуться в своей скорлупе, и мне придется начинать все заново.
– Рома, – мягко позвал я, отводя в сторону прядь ее волос.
Запоздало промелькнула мысль, что, возможно, стоило Гаю первым попробовать ее расшевелить. Но так хотелось быть для нее спасителем и утешителем. Чтобы у меня она искала защиту и поддержку. Хотелось быть всем для нее, даже если это и нечестно по отношению к Гаю.
Я аккуратно приподнял ее лицо за подбородок, чтобы заглянуть в ее глаза и понять, насколько плохи наши дела. Она не сразу сфокусировала взгляд на мне, а потом ее зрачки резко расширились, отчего я тяжело сглотнул. Ну же, девочка, это же я. Доверься мне. Хотелось кричать эти слова в надежде достучаться до нее. Мне так нужно, чтобы ты сейчас была со мной. Не тогда, когда жизнь бьет меня, а сейчас, когда тебе нужно плечо и опора. Я хочу быть этой опорой для тебя. Всегда.
В следующее мгновение она неожиданно быстро двинулась вперед и крепко прижалась к моей груди, словно от этого зависела ее жизнь. И не только ее. Обвивая ее своими руками, я понял, что если бы она отреклась от меня после всего случившегося, Локи не дожил бы до утра. Только сейчас, получив ее доверие, я понял, ради чего стоило ломать себя самого. Я готов душить волчьи инстинкты, чтобы иметь возможность каждую секунду владеть ею единолично. Она сама только что передала свое благополучие в мои руки. И я буду держать ее крепко.
Глава 27
А я не видела и не слышала ничего, кроме его серых дымчатых глаз, в которых хотелось утонуть и остаться там, в глубине, под защитой и заботой. Весь мир казался враждебным и чужим, и только Грей был в этот момент оплотом надежности. Я цеплялась за него, как утопающий за соломинку, и боялась разжать руки, словно он исчезнет, стоит мне только ослабить объятия. Тяжелое прерывистое дыхание, вырывающееся из моих легких. Сердцебиение барабанной дробью в груди, и, кажется, я чувствовала его даже в кончиках пальцев. Влажные ладони, сцепленные на шее лорда, соскальзывали, и я стала перебирать руками, чтобы держаться надежней.
Грей заметил мои старания, и сам поднял меня с пола, подкинув так, чтобы я удобно расположилась в его руках. Меня, как драгоценную ношу, укутав теплом большого сильного тела, спрятали от мира. Я, котенком прижимаясь к его груди, была унесена подальше от злополучного коридора. Привычная сострадать и чувствовать чужую боль словно свою, в этот раз я даже не обернулась, хоть и знала, что Локи пострадал достаточно сильно, чтобы ему понадобилась помощь. Но не моя. Не сегодня. Не ему. Знаю, что прощу ему сегодняшний вечер. В конце концов, он не навредил мне, больно не сделал, лишь напугал. И как только я успокоюсь, то злость на него пройдет. Но до этого еще далеко. А пока я способна только держаться за мужчину, который закрыл меня от остальных широкой спиной.
Нес он меня недолго, и я даже не обратила внимания, куда именно. И только когда за нами захлопнулась дверь, подняла глаза и огляделась. Незнакомая комната, с ярко горящим камином, шкурами на полу и стенах, большая деревянная кровать с пологом и стол, заваленный бумагами. По-мужски простая и просторная. Комната Грея, догадалась я.
Он отнес меня к камину и, усевшись в кресло, разместил на своих коленях, по-прежнему крепко обнимая. Состояние шока медленно сменялось сильной дрожью и ознобом. Вульф стянул с себя рубаху, накрывая им мои плечи, и притянул меня еще ближе, делясь теплом. А я, совсем забыв стесняться и переживать из-за глупых приличий, уткнулась носом ему в шею, вдыхая мужской запах. Легкая дрожь прокатилась по телу, похолодевшие руки притянула ближе к себе и устроила их на груди Грея, согревая его теплом. Широкий разворот плеч, слегка тронутая загаром кожа, поросль упругих темных волос. Я, забыв обо всем, гладила его кончиками пальцев и следила, как отблески огня играют, отражаясь от Грея. Мои руки замерли, лишь когда по его телу прокатилась волна дрожи, и он с шумным выдохом откинул голову назад. Кожа на груди покрылась мурашками, а руки, отпустив меня, сжались на подлокотниках кресла.
– Не останавливайся, – с хрипом в севшем голосе, попросил он, блеснув глазами из-под опущенных ресниц.
Наверное, пережитый шок подействовал на меня странным образом, но он напрочь стер границы между дозволенным и запретным. Как только мои руки вернулись на его грудь, он снова закрыл глаза, позволяя мне изучать себя глазами и пальцами. Ну, ничего, я потом буду краснеть и переживать о том, что вела себя излишне вольно, а сейчас мне нравилось происходящее. Мои руки двинулись выше, огибая плечи, и я даже привстала, отстраняясь, чтобы освободить себе место для маневра. Сильные руки, развитые мускулы плеч, широкая шея, твердый подбородок, прямой нос, темные густые брови, низкие бакенбарды, черные волосы. Я обвела кончиками пальцев каждую черточку, не забыв линии губ, и зарылась в волосы. Густые, жесткие, прохладные. Мои руки прошлись по затылку и, сделав круг, вернулись к плечам. Он позволил мне все и, лишь когда пальцы прошлись по упругому прессу живота, он их перехватил.
– Пощади… – едва слышно от хрипоты.
Я потупила взгляд, так как не могла понять, зачем он остановил то, о чем сам же и просил. Объяснить свою странную просьбу он не успел, так как в дверь постучали, заставляя меня съежиться, а его недовольно зарычать.
Когда стук повторился, Грей неохотно поднялся, устроив меня на своем месте, не забыв поправить на моем плечике сползший камзол.
– Я на секундочку, – сипло пообещал он. – Выставлю вон гостей и вернусь.
На месте пришедших я бы сбежала уже после того, как перед их лицами резко распахнулась дверь, и недовольный лорд прорычал:
– Что надо?
Но тут надо знать Руфь, которую мало впечатлило оскаленное лицо Вульфа.
– Нас Гай прислал, – сделала она шаг вперед, пропуская в комнату двух девушек-служанок, которые выглядели гораздо менее уверенными в разумности своего прихода.
Они мышками проскользнули в комнату, неся в руках подносы с тарелками и тазик с водой, от которого шел легкий парок.
– Старый лис, – проворчал Грей.
И то верно. Седого оборотня Вульф выставил бы без зазрения совести, а вот женщин тронуть у него рука не поднимется.
И если сначала лорд был крайне недоволен тем, что кто-то вторгся в наш мирок, то оценив все принесенное, престал хмуриться. Смахнув со стола все там находящееся, перенес его к камину. Огромный дубовый стол, словно игрушечный, был переставлен с такой легкостью, что я сдавленно пискнула, когда он с грохотом опустился рядом со мной. Сомневаюсь, что смогла бы его просто сдвинуть, даже навалившись на него всем своим весом. Служанки торопливо расставили все на столе и исчезли в дверном проеме так же быстро, как и появились. Руфь, проследив за тем, чтобы все было сделано, как следует, собралась тоже уходить.
– Передай Гаю, что у нас все в порядке, – снизошел Грей до пояснений.
– Вижу, – криво улыбнулась она.
– Поэтому тебя и послали, – закатил глаза Грей.
– Конечно, он же не самоубийца, чтобы самому соваться в логово к волку.
Руфь вышла. Он же вернулся ко мне, уже привычным движением подхватив и пристроив меня на своих коленях. Я за то короткое время, пока его не было рядом, почти уже пришла в себя и потому немного напряглась от столь собственнического жеста. Мужчина заметил мою скованность и, подавшись ко мне, стер сопротивление, растворяя его в своих теплых объятиях. И только когда я расслабилась, легко прижался губами к моему виску и глубоко вдохнул, втягивая мой запах.
Слегка отстранившись, он вытянул руку, доставая из тазика с водой небольшой кусок чистой ткани, выжав которую, принялся стирать с моего лица кровь Локи. Легкие, заботливые движения, ласковые прикосновения, которые смущали даже больше, чем его обжигающий взгляд. Я попыталась было забрать из его рук тряпочку, чтобы самой привести себя в порядок, но была остановлена ворчанием. Он недовольно свел брови и упрямо продолжил свое занятие.
– Я могу сама, – удалось вставить мне.
– Женщина, ты открыла рот один-единственный раз за последнее время, и для чего? Чтобы заявить о своей самостоятельности, – ирония в его голосе была настолько густая, что не оставалось ни единого сомнения в том, что это не комплимент. – Когда же ты поймешь? Теперь тебе не обязательно справляться со всем самой. Чтобы ни случилось, ты можешь доверить это мне. Ты можешь прийти ко мне с печалью и радостью. Ты можешь делиться со мной мечтаниями и заботами. Я сделаю все, чтобы ты не знала страха и слез горя. Ради тебя я могу создать и разрушить, найти и потерять, спасти и убить.
Его глаза твердо и уверенно смотрели в мои. Я видела то, что он знает, о чем говорит, и уверен в своих силах соблюсти все, что обещает. А я не знала, что ответить. Но мне и не пришлось. Грей, увидев мою растерянность, прижал палец к моим губам.
– Не говори ничего. Я не жду ответа сейчас. Мне достаточно того, что ты рядом.
Слово «пока» явственно читалось в его фразе, хоть и не было произнесено. Он давал мне время привыкнуть и принять. Хотя то, что я уже все решила, было ясно нам обоим. Но это не умаляло моей благодарности за его согласие не спешить.
Мы молчали, а его палец, лежащий на моих губах, вырисовывал замысловатые узоры, обводя каждый изгиб и черточку. Его хозяин ласкал взглядом мое лицо, как будто хотел зарисовать мой образ не только в памяти, но и в подсознании, впитывая его в кровь. Он глубоко дышал, словно пытался вздохами выпить меня до дна, так чтобы я стала частью его самого. Его глаза завораживали и влекли, безмолвно прося приблизиться и разделить с ним тот огонь, что горел в их глубинах. Не знаю, может, меня подтолкнула рука, запутавшаяся в моих волосах, или я сама непроизвольно подалась вперед, но спустя мгновение я прижималась своим лбом к его. Наше дыхание, словно одно на двоих, участилось и стало прерывистым. Он поглаживал мой затылок одной рукой, в то время как другая очертила линию скул, отбрасывая выбившиеся пряди. Кажется, время остановилось, и даже огонь притих, ожидая. В воздухе витало что-то волшебное и пьянящее, заставляя забыть все доводы за и против. Хотелось просто поддаться искушению и узнать, что именно обещают эти дымчатые глаза. Узнать, куда они меня манят и зовут.
Он прочитал ответ в моих глазах и, на мгновение прикрыл веки, словно сразу не поверил в увиденное. Грей медленно склонялся, давая возможность передумать и отступить. Куда отступать? Зачем?
Мысли растворились в первом прикосновении его губ к моим. Легкое, мягкое, нежное. Не уловив моего сопротивления, он повторил невесомый поцелуй, задержавшись на мгновение дольше. Дразня, провел кончиком языка по сомкнутым губам, подсказывая их приоткрыть. Я поддалась легко, соглашаясь со всем, что он мне предложит, принимая все, что хочет мне подарить. Его жаркое дыхание опалило уста, заставляя принять его ласку. Горячие губы гладили и нежили мои, медленно, чувственно. Я даже не подозревала, что чужое прикосновение может доставить такие невероятные ощущения. Горячая волна окатила все тело, в голове стало абсолютно пусто, дыхание прервалось.
Целовал ли меня Локи? Нет. То, что он делал, ни капли не было похоже на созданное Греем. Он творил колдовство. Он не брал, он дарил. Дарил себя. Его действия вызывали огромное желание ответить тем же. Я принялась старательно повторять его движения, непроизвольно стягивая кольцо объятий крепче. И очень скоро ласки и нежности стало катастрофически не хватать. Я чувствовала, что это еще далеко не все из возможного. Я заерзала на его коленях, пытаясь притиснуться еще ближе, вырывая из его груди громкий, почти болезненный стон. Он прервал поцелуй на секунду, чтобы тяжело выдохнуть:
– Ромашка, любимая.
А потом я получила то, чего мне так не хватало – страстный, глубокий, жадный поцелуй, от которого закружилась голова, и мир исчез за ненадобностью. Он пил меня большими глотками, вытягивал чувства и душу, брал в плен сердце и заставлял забыть себя. Я растворялась и терялась в его объятиях. Я сдавалась под его натиском и была его, без права на отступление.
Дикий врожденный инстинкт требовал подчиниться его силе и поделиться нежностью. Отдать свое сердце, взяв себе его. Я поймала себя на мысли, что хочется укусить его, заставляя действовать напористей. Незнакомые мне сильные чувства пугали меня, но и отказаться от них я уже не могла и не хотела.
Глава 28
Я слышал лишь шум крови в ушах, ощущал себя как одно большое колотящееся сердце. Бархат кожи под руками, шелк длинных, черных как смоль волос. Взгляд опьяненных обсидиановых глаз. Легкая, мягкая, податливая. Моя любимая девочка отвечала на мои прикосновения и поцелуи неумело, но так искренне, что ни одна опытная куртизанка не смогла бы доставить удовольствия больше. Она такая вкусная. Невероятно, божественно вкусная. Я был готов пить ее до бесконечности. Руки кололо от желания пробежаться вверх по стройной ножке и выше по бедру. Хотелось приласкать небольшие, но высокие холмики манящих грудей. Мечталось опрокинуть на пушистые шкуры и накрыть своим телом. Окунуться в ее тепло. Владеть ее душой и телом. Стать тем, кто укажет дорогу в небеса. Быть тем, кому она позволит отправиться с нею в рай.
Я горел в пламени желания, зная, что придется бороться с ним до победного. Не могу, не имею права воспользоваться ситуацией сейчас, когда она ищет защиты и надежности. Я хочу, чтобы она понимала и осознавала свое согласие на соединение. Ведь то, чего я от нее хочу, это в стократ важнее столь желанной мне ночи. Я не смогу простить себе, если утром она пожалеет о содеянном, оказавшись запертой в нерасторжимом союзе. Мне важно, чтобы она приняла меня осознанно и уверенно. Моя жажда в ней бесспорна. Мое тело ломило от потребности. И было невероятно тяжело сдерживать порывы, но я не имел права на ошибку.
Лихорадочная дрожь завладела телом, боль неудовлетворенности сводила с ума, волк выл и скреб когтями, подталкивая к решительным действиям. Если я сейчас не остановлюсь, то погублю нас обоих.
– Рома, Рома, Ромочка. Остановись, – шептал я, успокаивающе поглаживая ее по плечам.
Она цеплялась за меня руками и извивалась на моих коленях, инстинктивно ища удобное положение. Алые влажные губы приоткрыты, глаза с туманной поволокой, лихорадочный румянец и аромат греха. Рык вырвался сквозь стиснутые зубы.
– Ромашка, милая, – пытался я достучаться до ее сознания, с трудом сдерживая порыв, послать все к черту и взять то, что мне предлагает ее взгляд.
– Девочка моя милая, – я готов был стонать в голос от скручивающей меня боли и разочарования.
– Я…я… – растерянно залепетала она, постепенно приходя в себя.
Румянец сменился багровыми пятнами смущения и неловкости. Она стала упрямо прятать взгляд и приподняла руки, словно прячась. Нет, нет и еще раз нет. Именно этого я и опасался. Вот только, если бы это произошло утром, было бы гораздо хуже. Но и позволить ей замкнуться и спрятаться не могу.
– Ромочка, любимая, – притянул ее к себе на грудь.
Я потерплю, главное, чтобы она правильно отнеслась к случившемуся.
– Хорошая моя, сладкая, – поглаживая ее по голове и спине, шептал я. – Я не хочу, чтобы ты стеснялась произошедшего. Я до конца своих дней буду вспоминать эти минуты, как лучшее, что случилось со мной до сих пор. Я благодарен тебе за каждую секунду, подаренную мне сейчас. И я хочу тебя, один бог знает, как сильно я тебя хочу. Мне потребовалось невероятное количество силы воли, чтобы остановиться. Ты же знаешь, что по традиции проведенная ночь со своей парой, является брачной, и мне очень важно, чтобы ты сделала этот шаг добровольно и осознано. Я готов ждать, ты только не прячься от меня.
Я слегка отстранил ее от себя, не отпуская, чтобы иметь возможность заглянуть в глаза. Но ее уверенный согласный кивок, словно бальзам на душу, принес покой и толику счастья. Притянув ее вновь к себе, прижался губами к теплому лбу, вдыхая запах и блаженно улыбаясь. И только совсем расслабиться не позволяло то, что я всем своим телом чувствовал мою Ромашку.
– Нам бы тебя покормить, – предложил я, решив, что успех надо закрепить.
Пододвинув поднос поближе к краю стола, принялся выбирать вкусные, на мой взгляд, кусочки и кормить Рому. Она, сначала стесняясь, принимала подношения, но вскоре свыклась и уже вполне уверенно отвечала тем же. Каждый кусочек, поданный ею, я брал губами аккуратно, не забывая приласкать проворные пальчики. Наш ужин превратился в маленькую любовную игру. Мне нравилось наблюдать, как она мило краснеет, когда ее губы случайно касались моих пальцев, которыми я ее кормил, и как она непроизвольно приоткрывала ротик, когда я целовал ее ручки, кормившие меня.
Под натиском новых чувств и ощущений она совсем забыла об обстоятельствах, приведших ее сюда, ко мне. И немного осоловев от крепкого вина, Рома вернулась в мои объятия. Мы так и сидели, крепко обнявшись и смотря на то, как пляшет огонь в камине. Не встретив сопротивления, я самовольно расплел ей косу, пальцами распутывая длинные пряди. Играл с ними, целуя локоны, и перебирал их пальцами. Мое занятие понравилось Роме, и она даже тихо постанывала, когда я гладил ей затылок и шею.
И только когда ее маленькая ладошка, лежавшая все это время на моей груди, соскользнула и безвольно обвисла, стало понятно, что Рома спит. Хорошо, сон – отличное лекарство. Нет, я, конечно, знал метод еще более действенный, но у нас впереди будет много времени его испробовать. А пока я осторожно подхватил ее на руки и отнес в свою постель. Она так правильно смотрелась на моей кровати, среди простыней и шкур, что сдержаться и не поцеловать ее, было пыткой. Но зная, что не смогу остановиться, сдержал порыв. Укутав ее в теплые покрывала, стоял и любовался своей девочкой.
Крепкое вино не позволит ей проснуться слишком скоро. И к ее пробуждению я обязательно буду держать ее в своих руках, а пока меня ждет важный разговор. Разговор, который все должен расставить на свои места. Ведь перед тем, как идти дальше, нужно преодолеть перепутье.
Я шел по темному коридору и каждый шаг с трудом отвоевывал у своего волка. Он порывался, то броситься назад в спальню и заявить права на свою женщину, то торопился в лекарскую, чтобы выместить на Локи все еще бушующую злость и негодование. Но теперь ему не победить меня, слишком силен стимул оставить главенство за собой. Я должен быть сильным, уверенным, собранным и надежным для Ромы. Нельзя поддаваться животным порывам, они не раз уже отбрасывали меня назад в моих стремлениях. Да и благодаря своей девочке, я чувствую эту силу внутри себя. Силу преодолеть все препятствия и быть главным в нашем тандеме со зверем. Теперь он был не только ведомым, но и послушным.
От стены отделилась тень оборотня, которого я чувствовал уже издалека.
– Кого-то сторожишь? – спросил я, не сбавляя шага.
– Просто подумал, вдруг твой волк решит закончить начатое.
Гай даже не пытался делать вид, что оказался тут случайно.
– Можешь идти отдыхать, никто сегодня не умрет.
– С чего такое благодушие? – спросил он с намеком на вопрос другого рода.
– Я надеюсь, ты не думаешь, что я стал бы пользоваться ситуацией? – все так же, не останавливаясь, ответил я вопросом на вопрос.
– Ну что ты, – мне послышалась толика облегчения в его голосе.
– Значит, подумал, – сделал вывод я. – Но должен признать, это было очень сложно.
– Кто бы сомневался…
– Еще вопросы? – спросил я, когда мы добрались до интересующей меня комнаты.
– Как там Ромашка?
– Успокоилась, поела, спит.
Вдаваться в подробности я не стал, да и не рассказывают о таких подробностях никому, а отцу тем более. Но, видимо, что-то такое, глубоко личное, отразилось в моих глазах, так как Гай нахмурился и проворчал:
– Знал же, что не стоит спрашивать.
Хлопнув его по плечу, я вошел в лекарскую.
Ли Бэй все еще хлопотал над своими пациентами и на мой приход никак не отреагировал. Мельком взглянув на спящего паренька, я сразу прошел к лавке, где лежал Локи. Старик, понимая, что нам стоит поговорить, вышел из комнаты.
Молодой оборотень, перетянутый тканевыми бинтами от шеи до солнечного сплетения, морщился от каждого движения. Побелевшее от потери крови лицо с синеватыми кругами под глазами и сжатые от напряжения губы. Мой друг, он всегда был моим другом. Как жаль, что злой рок решил столкнуть нас. На мгновение промелькнуло сочувствие к нему, но оно также быстро потухло, стоило только вспомнить страх в глазах Ромы. А от мысли, что он посмел прикоснуться к ней, узлом скрутило внутренности резко и сильно, и волк заскулил.
Локи, почувствовав мое появление, открыл мутные глаза, после чего повернул голову набок, открывая шею, по-звериному демонстрируя намерение принять любое наказание. Мой зверь был с ним согласен, но, к счастью для Локи, теперь я принимаю решения. На его покорность я отрицательно покачал головой и присел на стоящий рядом стул.
– Ты догадываешься, зачем я здесь?
Он устало кивнул головой, прикрывая глаза.
Я чувствовал тоску его волка и печаль человека. Нет, он сделал неверные выводы. Он ждет изгнания. Оборотни редко казнят своих, но изгнание является не менее тяжелым наказанием для тех, кого инстинкт тянет в стаю. Многие выбирали быструю безболезненную смерть, предпочитая ее перспективе стать заживо погребенным в отчуждении.
– Зол ли я? – раз он не может говорить, выскажусь сам. – Нет. Я в диком бешенстве, при котором сдерживающий фактор только один – Ромашка. Если я тебя убью, она потом будет винить себя.
Белые губы Локи шевельнулись в желании что-то сказать, но я прервал его попытку.
– Тебе лучше помолчать, так больше вероятности, что я не передумаю оставить тебе жизнь, потому что желание свернуть тебе шею на данный момент преобладает над всем остальным. Мне действительно жаль, что судьба сыграла с нами злую шутку, и я не хочу терять друга и соратника. Но, черт подери, есть вещи, которые я не могу пустить на самотек, тем более, когда они касаются моей Ромы. А она моя, и только моя! Тебе придется с этим смириться. Я хочу предложить тебе выбор. Ты можешь покинуть стаю, если решишь, что не сможешь совладать со своими чувствами, – на этом месте голос сорвался на рык, потому как волку не нравилась моя попытка сгладить углы. – Или можешь остаться, но только если признаешь ее моей. Сам понимаешь, ситуацию это не изменит, но мы сможем существовать на одной территории, не поубивав друг друга.
