Текст книги "Логово серого волка (СИ)"

Автор книги: Тина Фолсом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Второй, недолго думая, ткнул его в плечо и кивнул на меня. Говоривший медленно, но верно стал заливаться краской. Тут не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что гостья эта неслучайна. Невеста? Любовница? Жена? Поймала себя на мысли, что даже не знаю, женат ли хозяин замка. Я не спрашивала, и никто не упомянул при мне об этом.

По мосту под тем местом, где я стояла, пронеслась группа всадников. Звук бьющих о дерево копыт заглушил слова встречающих. Во главе группы на лошади сидела красивая молодая женщина лет тридцати с длиной пшеничной косой и очаровательной улыбкой доброй феи. Она протянула руку Грею, чтобы он помог ей спуститься, и легко соскользнула с седла. Со своим небольшим ростом она, как и я, доставала ему макушкой до плеча. Женщина радостно улыбалась лорду, не замечая его хмуро сведенных бровей. Неужели не чувствует летающего в воздухе напряжения? Одно можно сказать точно, она не испытывала страха перед его зверем. А я смогла бы чувствовать себя уверенно с таким мужчиной? Задумавшись над этим всего на мгновение, тряхнула головой. Всякие глупости в голову лезут.

Я так и стояла, наблюдая за тем, как приезжие воины, спешиваясь, уводят своих лошадей на конюшню, в то время как хозяин замка сопровождает их леди в центральный зал. Они замечательно смотрелись вместе, и я испытала мимолетный укол зависти. Наверное, это замечательно, когда такой сильный и уверенный мужчина есть в твоей жизни. Я всегда думала о себе сама и не знала, как это – переложить часть ответственности на другого. А ведь мне, как любой другой женщине, иногда хочется, чтобы обо мне заботились и берегли.

Пара скрылась из виду, и я, потеряв волшебный момент единения с природой, собралась направиться в выделенную мне комнату. Развернувшись в сторону дорожки, которая меня сюда привела, уткнулась носом в широкую мужскую грудь.

– Испугалась за меня? – спросил Локи, улыбаясь.

Я подняла на него глаза и, сведя брови, ответила:

– Скорее волновалась…

– Правда?

– Да. Никогда раньше не приходилось пришивать отрубленные головы. Думаю, Ли Бэй тоже не знает травы для сращивания шейных позвонков.

Улыбка оборотня увяла, исчез блеск в глазах.

– Я тебе не нравлюсь, да? – кажется, он решил поставить все точки над «i».

Я промолчала.

– Это не значит «нет», – прищурил он один глаз и попытался заправить челку мне за ухо.

Но я, сделав шаг назад, отрезала:

– Это не значит «да».

Его рука так и повисла в воздухе. Да и сама я несколько удивилась своей резкости. Всего минуту назад я рассуждала о том, как замечательно иметь рядом сильное плечо. Так почему не он? Его уважают в замке, что уже само собой говорит за него, и по-мужски он красив.

Локи не захотел сдаваться. Он слегка притиснул меня к бойнице, так, чтобы это не выходило за рамки приличий, и при этом позволяло чувствовать себя достаточно уединенно. Нависая надо мной скалой, он все же прикоснулся своими пальцами к моему лицу, проводя ими от поврежденной скулы до уголка губ.

– Никогда не думал, что это скажу… но… наши волки это проклятье. Кто дал право им решать, что для нас лучше?

Поднимая пальцами мое лицо выше, он склонил голову, вплотную наклонившись ко мне.

– Красивая. Очень красивая, и пахнешь замечательно, – а потом выражение глаз сменилось на почти гневное. – Что еще ему надо?

Он продолжал удерживать меня, когда на его руку опустилась мужская ладонь.

– Ты волк, а не кошка, и девяти жизней у тебя нет. Так что будь благоразумней, – голос Гая не был гневным, несмотря на ситуацию, скорее уговаривающим.

Локи с трудом отвел от меня свои глаза и приглушенно спросил Гая:

– Почему?

– Никто не знает. Просто это как две стороны монеты: получая при рождении второй лик, мы должны быть готовы к тому, что природа потребует что-то взамен. В твоем случае это отказ от самостоятельного выбора.

– Почему я должен отдать то единственное, что мне нужнее остального?

– С чего ты взял, что именно тебе это нужнее?

Я видела, как сощурился Локи, как блеснули злостью его глаза. Но злость была его и только его. Ни единого признака зверя так и не показалось наружу. Он с трудом подавил желание заорать и лишь прохрипел.

– Грей он…

– Да! Но еще не знает.

Кулак Локи с силой врезался в камень, отчего я пискнула, напоминая мужчинам, что я здесь.

– Пойдем, девочка, – Гай потянул меня прочь со стены за руку.

Я послушно шла рядом с седым оборотнем, но никак не могла прийти в себя. Не нужно иметь звериный нюх, чтобы понять, что что-то происходит. И это что-то напрямую связано со мной. Вот только Гая спрашивать об этом бесполезно, я знала, он не скажет. Руфь хоть и болтлива безмерно, но четко контролирует темы, поэтому и она тоже не вариант. Локи я сама не буду спрашивать. Ни за что. Вывод один: остается только смотреть, слушать и ждать к чему это приведет.

Сам Гай заговорил, только когда мы оказались в узком коридоре, ведущем от лестниц к спальням.

– Держись от него подальше, – его резкость меня немного обидела, ведь я ни разу не искала общества Локи сама. Это он всякий раз находил меня.

Оборотень неожиданно остановился и, повернувшись ко мне, зажмурился.

– Прости, Ромашка, не на тебя злюсь, – он открыл глаза полные вины и погладил меня по волосам. – И на Локи я тоже не злюсь, но волнуюсь, как бы это ему боком ни вышло.

– Что? Что может выйти ему боком? – с каждым словом мой голос звучал все громче и отрывистей.

Я даже не надеялась на ответ, но сдержаться не получилось. Сделав глубокий вдох, махнула рукой, словно отменяя последние слова.

– Простите, Гай. Я…

А что собственно «я». Как объяснить ту панику, которая сама собой появилась в мыслях, и не находила реальной причины для своего существования.

– Я сейчас скажу тебе кое-что, милая… ты только выслушай и обещай не переживать по пустякам.

Отлично. Только что он практически рычал, а теперь ласково уговаривает не нервничать. Вот после таких утешений обычно и наносят удар.

– Запомни, что бы ни случилось, ты в полной безопасности. Какими бы странными не показались тебе события, это никак не отразится на твоем благополучии.

То, что он не сказал «на тебе» в общем, от меня не укрылось, но так как он просил не перебивать, воздержалась от комментария.

– Постарайся избегать Локи. Он не обидит тебя, но вот поручиться за то, что он останется цел, не могу.

Он еще больше запутывал меня своими словами, которые ничего не объясняли, только все больше напоминали танец на одном месте.

– Гай, я вас очень уважаю, и потому не буду допытываться. Когда вам будет что сказать, тогда и поговорим.

Он так откровенно облегченно выдохнул, что я не удержалась от улыбки. А потом оборотень обнял меня, прижимая к себе.

– Вот смотрю на тебя и понимаю, что природа все же не ошибается, это мы часто сразу не можем разгадать ее замысел.

В первый момент я даже не отреагировала на слова, настолько неожиданными и приятными стали его действия. Меня, кроме бабушки, никто и не обнимал никогда. По сути все просто, тело прижимается к телу, но ведь это далеко не все. Обмен теплом, эмоциями и доверием, этот букет нужен, чтобы чувствовать себя по-человечески полноценным. Меня отпустили слишком скоро, и вернувшаяся ко мне прохлада позволила обрести ясность мысли.

– Гай, а что за гости в замке? – вопрос вырвался сам собой. Я даже не успела его обдумать, и собственное любопытство заставило смутиться.

– Катрин Муар, хозяйка соседних земель, – очень сухо сказал он.

Он не стал развивать эту тему, и я решила не лезть не в свое дело, ведь собственно, об остальном я уже и сама догадалась.

– И мы уже опаздываем на ужин, – заметил он,

В ответ я кивнула, зная, что ужин в расширенном кругу, да еще при учете произошедших событий, будет непростым.

Глава 14

За столом повисла гнетущая тишина. Несколько безрезультатных попыток завести разговор предприняла леди Катрин, но никто её в этом так и не поддержал. Пожав хрупкими плечиками, она перенесла все свое внимание на обед, нисколько не смущаясь напряженности, витающей в зале.

Вблизи, надо сказать, она оказалась еще более милой и симпатичной. Травянисто-зеленые глаза в сочетании со светлыми волосами смотрелись очень эффектно. Чистая светлая кожа с редкими веснушками на аккуратном носике. Пухлые алые губы придавали ее образу трогательность и чувственность. Красивая. И глаза излучали доброту и открытость. Я невольно засмотрелась, и она, заметив мое внимание, искренне улыбнулась.

– Раз уж мужчины сегодня забыли, что такое галантность, представлюсь сама. Я Катрин Муар.

Она ждала ответа, хоть по глазам было видно, что давить она не будет. И если я промолчу, то лезть в душу не станет. Именно это и заставило пойти навстречу.

– Ромашка, – кивнула я.

И тут как-то вдруг подумалось, что я не могу добавить фамилию к своему имени. Вот что такое «безродная». Это не то, когда ты не можешь припомнить среди родственников богатых и знаменитых. Это когда ты не можешь причислить себя к клану, роду или семье, когда ты ничья.

Моя заминка не осталась без внимания, но Катрин не заботил мой статус, и она продолжила беседу.

– Необычное имя, – склонила она голову набок.

– Да, знаю, – я свела брови домиком и криво улыбнулась.

Поддержанная мной инициатива воодушевила ее, и она, забыв о других участниках застолья, переключила все свое внимание на меня.

– А, правда, что ты ведьма? – вопрос был задан с такой непосредственностью и добродушием, что не обидел ни капельки.

Руфь хихикнула, разводя руками, словно говоря, что я еще не раз услышу этот вопрос. И я была с ней согласна, просто раньше мне не приходилось видеть такой восторг по этому поводу. Локи расплылся в улыбке и ободряюще подмигнул, не обращая внимания на закатившего при этом глаза Гая. Ивон покачала головой, как над непутевыми детьми. Седой перевел свое внимание на меня, проверяя мою реакцию, и только Грей нахмурился.

– Кто знает… – загадочным шепотом отозвалась я, по-прежнему улыбаясь.

– Ой, как интересно! Грей, вот здорово – у тебя есть собственная колдунья, – положила она ладонь на плечо лорда.

Её детская непосредственность была такой милой, так радовала глаз, что я, не сдержавшись, рассмеялась. Через мгновение мы с ней хохотали вдвоем. Нас прервал лорд, который поднимая голову, заговорил:

– Она не моя колд… – Вульф запнулся.

Моя улыбка стекла с лица, пока я смотрела на то, как у него из-под верхней губы медленно вытягиваются клыки. Локи, на которого было направлено все недовольство Вульфа, не замечая нависшей угрозы, сверкающими глазами волка смотрел на мою грудь. Опустить голову и посмотреть на то, что привлекло его внимание, не решилась. От мысли, что сбившийся шарфик мог открыть лишнее, щеки заалели и ладошки повлажнели.

– Гай, посмотри, – ровным голосом попросил он седого оборотня.

Мой опекун, все это время настороженно следивший за Греем, слегка наклонился вперед, чтобы заглянуть мне через плечо.

– А медальон-то почистили, – опять заговорил Локи, задумчиво.

Медальон? Секундное облегчение, что я не бесстыдно оголилась за столом, сменилось обеспокоенностью. Что такого могло привлечь их в этой серебряной подвеске, ведь они и раньше ее видели? Руфь на днях, сдержав свое слово, и правда помогла заставить серебро засиять, но больше в украшении ничего не изменилось. Отшлифованный круглый кусочек металла и все.

Все сидящие за столом наклонились ближе, чтобы рассмотреть, на что так пристально уставился Локи. У него просто талант выставлять меня на всеобщее обозрение. Может, Грей прав, и пора устроить этому оборотню трепку?

– Расскажи мне, девочка, как он попал к тебе? – глаза Гая тоже приобрели звериный отблеск.

– Я уже говорила, мне его оставила бабушка, – ответила я, смотря на то, как бледнеет седой. – Что происходит, Гай?

– На медальоне знак оборотня, – пояснил Локи. – Человек не может это увидеть, да и мы не можем, если серебро темнеет.

– Черный волк держит в пасти меч, – густой, с рычащими нотками голос Грея раздался совсем рядом со мной.

Я опустила глаза на медальон и даже покрутила его в пальцах, чтобы увидеть, о чем они говорят, но как меня и предупреждали, ничего не увидела.

– Это родовой герб Гая, – сказал Локи и, откинувшись на спинку стула, вернул глазам привычный голубой цвет.

Я резко повернулась к Гаю и наткнулась на осунувшееся лицо, постаревшее прямо на глазах. Он, не отрываясь, смотрел на кулон и боролся с бурей эмоций, которые перемежались на его лице, в диапазоне от тоски до надежды.

– Это Ваш? – едва слышно спросила я, привлекая к себе его внимание

– Моего брата – Яна. Он погиб еще при налете Дилана, не успев познакомить нас со своей избранницей.

Неужели моя бабушка была обручена с оборотнем? Я сжала кулон рукой, сражаясь сама с собой. Должна ли я отдать его Гаю? Медальон принадлежит его семье, но бабушке он был подарен, значит, она имела право передать его любому. Так он теперь мой или нет? Это все, что у меня есть. Я уже чуть ли не плакала, осознавая, что если его потребуют вернуть, мне не останется ничего, кроме как подчиниться.

Большая теплая ладонь накрыла мою руку, сжимающую серебро, и голос Грея прошептал:

– Он твой по праву наследования.

Гай так и сидел, слепо смотря как будто сквозь меня, и о чем-то думал. Но очень скоро взгляд его прояснился и он, решительно поднявшись, обратился к лорду:

– Мой господин, я прошу разрешение на передачу крови.

– Ух ты! – едва слышно выдохнула Руфь.

– Давно дело к этому шло, – обронил Кайл.

– Ты и без того был занозой в заднице, – фыркнул Локи.

Ли Бэй молчал, как обычно, но пристально следил за всем происходящим. Видимо, только я не понимала, что здесь происходит. Но учитывая, что в последнее время со мной такое часто случается, решила отнестись к этому философски. Когда будет нужно, расскажут.

– Я дам свое разрешение, если Рома добровольно согласится принять твою кровь.

– Что сделать? – это я так пискнула?

Но никто не обратил на меня внимания.

– Мне нужно будет рассказать ей все.

– Иначе я бы и не согласился. Нельзя принимать подобные решения, оставаясь в неведении. Чтобы идти вперед, нужно знать, что осталось позади.

После этого загадочного разговора ужин продолжился. Я с трудом жевала и глотала куски, не сильно интересуясь, что именно ем. Меня больше волновал Гай, который стал задумчивым и отрешенным. Лишь когда он заметил, что я закончила с ужином, подал руку и помог подняться.

– Идем, девочка, нас ждет долгий разговор.

Ни на кого не глядя и не оборачиваясь, мы вышли из центрального зала.

Снова коридор, снова меня тянет за руку Гай, снова он пытается подобрать слова, чтобы объяснить мне важные вещи. Только на этот раз я могла надеяться на то, что ответы на свои вопросы я все же услышу. Хотя бы часть из них.

До двери моей комнаты мы не добрались, свернув в другой коридор.

– Там мои покои, – пояснил Гай.

– Ясно, – зачем-то ответила я.

Звук собственного голоса в пустом коридоре резанул по нервам.

Еще пара дверей и мы остановились. Толкнув деревянную поверхность рукой, Гай пропустил меня в спальню первой.

Комната ничем не отличалась от моей. Из мебели, только самое необходимое, никаких личных вещей, которые могли бы хоть что-то рассказать о своем хозяине. У меня просто не было времени обжиться, а как объяснить то, что я вижу у него, не знаю. Пустая комната у человека с пустой жизнью?

– Присядь, я вина налью, – он заметно нервничал, что не могло не передаться и мне.

Первый бокал перешел в мои руки, и, сделав глоток, я расправила плечи, всем своим видом показывая, что готова выслушать все, чтобы он не захотел мне рассказать. Гай не стал тянуть время и, присев рядом и забрав бокал, взял мои руки в свои ладони.

– Думаю, будет лучше начать с самого начала. Эта история взяла свои истоки еще до того, как ты родилась. Задолго до этого, – тяжелый вздох, вырвавшийся из его легких, заставил меня понять, что вспоминать эти события ему крайне тяжело, и руки, сцепленные с моими, нужны ему больше, чем мне. – Когда король Вильман всходил на престол, страна разрывалась от внутренних распрей, чем пытались воспользоваться наши соседи. Постоянные стычки на границе заставили молодого монарха прибегнуть к помощи оборотней. Возможно, это только слух, но поговаривали, что его мать была из рода оборотней, и он, таким образом, решил убить двух зайцев разом. Он смог прикрыть окраины своих владений сильными воинами, и вместе с тем узаконить положение зверолюдей, которые до недавнего времени были вне закона.

Я кивнула, подтверждая, что эти исторические события мне знакомы и, сжав крепче его пальцы, попыталась поделиться с ним теплом, чтобы он не терял связь с реальностью.

– Задуманное ему удалось. Он получил верных подданных и надежно удерживаемые границы. Особо отличившихся наградили воистину по-королевски. Среди них был и отец Грея – Демьен Вульф. Эти земли перешли к нему на основании королевского приказа и, как ты понимаешь, имели раньше другого хозяина. Джозеф Дилан отступил со своим войском в самый ответственный момент, в результате чего большое количество людей и оборотней пали на поле боя. Отобранные с позором у Дилана земли и стали наградой Вульфам. Лишь родовой замок с прилегающей деревней остались в руках Джозефа, и то только потому, что эта часть территории принадлежала его матери без права передачи вне кровной линии.

Но самым большим ударом для бывшего хозяина этих земель стало то, что по просьбе Демьена Вульфа король разрешил ему жениться на той, которая ходила в невестах у Дилана. В жены оборотень выбирает женщину лишь единожды, и король, зная это, дал свое согласие, невзирая на подписанные брачные договоры, имеющие свои силы с рождения Зоуи.

Несколько следующих лет род оборотней набирал силы, о Дилане и думать забыли, тем более что Демьен и Зоуи любили друг друга и не оглядывались назад. Как выяснилось, никогда нельзя забывать о прошлом, оно имеет свойство выползать из самых укромных уголков и напоминать о себе.

Накопив злости, Дилан решился на месть. Грею тогда едва исполнилось семнадцать, а Дак был совсем ребенком, не больше десяти лет. И момент был выбран самый, что ни наесть удачный.

Гай перевел взгляд в окно.

– Столько лет прошло, а все как будто только вчера случилось… Законную власть короля Вильмана попытался оспорить его дальний родственник и привлек для этого все еще жаждущих нашу территорию соседей, подтянул силы наемников. Вильман закономерно призвал своих вассалов поддержать его, и Вульфы были первыми в рядах тех, кто откликнулся на зов. Слишком уверенные в своих силах, и в том, что люди обходят стороной земли оборотней, мы совершили самую большую ошибку в своей жизни. Мы оставили замок под присмотром людей-воинов и всего нескольких оборотней. Дилан, узнав, что основные силы покинули территорию, напал. Сотни воинов взяли в осаду стены замка. Демьен тогда впервые разрешил Грею участвовать в военной компании, как самому сильному из ровесников и многих взрослых оборотней. Обороной занимались Ян и еще несколько тех, кто по разным причинам не мог уехать с нами. Ян, нашедший ту, что должна была стать его женой, не мог уехать, инстинкт не позволил отдалиться далеко, пока пара не соединена. Они держались достаточно долго, но осадное положение вымотало немногочисленных защитников. В результате при штурме погибли все воины, способные держать оружие в руках. Но ему было мало такой победы, он, мстя всем зверолюдям, убивал всех и каждого, кто имел кровную связь с ними. В той беспощадной и бессмысленной бойне, помимо брата, умерла моя беременная жена.

Вот, что делало эту историю мучительной для самого Гая. Вот то что, не мог простить себе седой оборотень. Вот то, что придает его лицу горькую маску одиночества. Он потерял всех, кого любил, всех, кого нельзя заменить ничем и никем. Его боль так густо заполнила комнату, что соленые капельки сами собой прочертили дорожки на моих щеках. А Гай продолжал свой рассказ без единой эмоции в голосе, словно все, что он мог чувствовать, сгорело в том пожарище беспощадной бойни.

– Замок Дилану был не нужен, он понимал, что его не удержать, и потому, пленив Зоуи и Дака, как гарантию своей безопасности, сбежал в свое поместье. Но он не рассчитал того, что оборотень в порыве гнева не способен управлять волком, который не знает и не понимает ничего, когда пелена гнева охватывает его, пробуждая инстинкты. Демьен, увидев разоренный замок, впал в такую ярость, что несколько стоящих рядом оборотней, были ранены раньше, чем успели заметить перемену в поведении хозяина. Я, будучи не в состоянии мыслить здраво, убитый своей потерей, не смог остановить его изначально провальный порыв. Эмоции не позволили ему задуматься о последствиях, и он, слепо подчинившись волку, без подкрепления и сил, бросился к Дилану. Я оказался неразумней в той ситуации, так как был там с ним и бездумно размахивал мечом, надеясь утопить боль потери в крови. Дилан был зажат в угол, и как любой зверь в подобной ситуации, решился на крайние меры. Он убил Зоуи на глазах ее мужа, лишив того стимула жить и бороться. В той неразберихе, пока Демьен крушил стены замка, Дилан, прихватив его младшего сына, скрылся в тайном проходе.

Я не знаю, чем могла завершиться эта история, вот только Грей, привыкший с ранних лет держать слишком сильного волка в железных руках, оказался единственным, кто сохранил холодный рассудок, понимая, что иначе крах неизбежен. Перехватив беглецов во главе с усиленным отрядом, ему пришлось выбрать: схватить за горло Дилана или спасти брата.

В результате мы, сильные опытные мужчины, бились в стенах разрушенного замка со своими вторыми ликами, пока юнец вел главный бой с нашим врагом. Дилану удалось уйти, пока Грей отводил Дака назад, прикрывая собой.

Демьен покончил с собой прямо там, у тела своей погибшей жены. Удар ножа прямо в сердце не переживет даже сильный оборотень. Меня от подобного шага в тот момент удержало лишь выражение глаз Грея и Дака, когда они, вернувшись в замок, застали лишь бездыханные тела родителей. Мне стало невероятно стыдно за то, что мы не справились с испытанием, насланным на нас всевышним.

С тех пор Грей стал вожаком стаи. Семнадцатилетний парень – глава клана, чьи права не посмел оспорить ни один из опытных воинов. Сила, выдержка, непоколебимость.

Дак, и без того, имея слабого волка, еще больше ушел в себя, считая, что в том, что их с матерью похитили, есть его вина. И то, что ему было всего десять, ни на грамм не уменьшало его чувства вины. Он всегда считал, что будь у него сильный волк, все могло быть иначе. Поэтому когда во время взросления второй лик растворился в нем, он совсем отстранился от оборотней, считая себя недостойным. Уйдя к людям, он наделся стать там своим, раз уж оборотнем ему не быть в полном смысле этого слова. Как сложилась его судьба, ты и так знаешь.

Да уж, знаю, а еще знаю, что оборотни сами бы ни за что не отказались бы от одного из своих. Самобичевание – страшное по своей сути чувство. Разрушительное, бесплодное, уничтожающее. Меня вытащил из этого омута Гай, за что буду ему благодарна всегда, и от этого очень хотелось помочь ему самому.

– А Джозеф Дилан?

– Он укрылся в монашеской обители, куда, сама понимаешь, нет хода никому из нас. И дело даже не в том, что оборотней там не привечают, а в том, что Дилан пообещал им золотые горы за укрывательство, и эти святоши, купившись на посулы, уже несколько лет прячут его за своими стенами. Вот только один из раненых солдат его войска проговорился, что тот, готовясь к побегу, собрал все богатства, которыми владел в одном месте, но забрать сокровищницу не успел. Так что мы теперь стережем отобранные земли, в ожидании, когда он осмелится сунуть туда свой нос. Пока на эти территории претендует монашеская обитель, утверждая, что Дилан передал им все права. Но у Грея один ответ, передача земель, со спрятанными на ней богатствами, в обмен на Дилана. Пока воз и ныне там. Вот только Джозеф не рассчитал, что монахи его без оплаты теперь не отпустят, и он уже несколько лет практически заточен в каменном мешке.

– Почему они не обменяют Дилана на земли?

– Думаю, что он это предусмотрел и подписал с ними договор на защиту. Такой договор признает и церковь и монарх, и потому у них только один путь – договориться с Греем.

– А это бесполезно, – закончила я за него.

– Точно, – Гай почти улыбнулся.

Я смотрела на него и думала о том, что этот человек так и не нашел себя после случившегося. Он остался одиноким, невзирая на то, что вокруг столько его собратьев. А также я видела в его глазах, что этот рассказ далеко не все, и мне многое еще предстоит узнать и осмыслить.

Глава 15

– Думаю, ты догадалась о том, что эта история лишь начало того, о чем я хотел с тобой поговорить? То, что я сейчас рассказал, должен знать каждый живущий в клане. Это прошлое, а значит это часть того, что мы есть. Дак не справился и ушел, сгубив и себя, и Лею. Грей по-прежнему держит своего волка на привязи, боясь его обратной стороны. Пример отца показал ему, насколько неразумной может быть хищная личина волка. Я так и не смог простить себе гибель всей своей семьи. А теперь небо, словно сжалившись над нами, подарило тебя.

Я зажмурилась. Не хочу, чтобы он думал, что я ответ на все вопросы, ведь это далеко не так. Возложенные на кого-то надежды – тяжелый груз, который может сломать и того, на кого его водрузили, кому предстоит его удержать, и того, кто надеется.

– Ты стала спасением для Дака, подарив его ребенку жизнь и будущее. Ты подарила Грею повод жить ради жизни, а не ради мести, которая стала делом всего его существования. И я со страхом ждал, что будет, когда он исполнит свой обет. И пусть я грезил о смерти Дилана ничуть не меньше, чем он, я боялся того, следующего за казнью дня, который мог стать смертельно опустошающим для него. Теперь у него есть и будет то, что удержит его на этой стороне.

А я… А я наконец-то обрел кусочек своей потерянной семьи, – он с такой надеждой смотрел на меня, что было страшно и согласиться, и отказать.

– Гай, даже если все это правда, и моя бабушка действительно та женщина, на которой хотел жениться ваш брат, это не отменяет того факта, что я не являюсь ее кровной родственницей.

– Я знаю это, и это неважно. Она была частью его души, двуликой души, а значит дважды любимой и родной. Она оставила тебе медальон, а значит, оставила тебе всю нерастраченную любовь, которую не смогла разделить с моим братом. Ты трижды любима членами моей семьи, и полюбилась мне как дочь. Ты, так или иначе, часть нашей жизни, и я очень хочу, чтобы это стало на деле истиной. Я предлагаю тебе свою кровь, свой дом, свое отцовское сердце и опеку.

Я, как выброшенная на берег рыба, могла только безвольно делать судорожные вздохи. Хочу ли я стать частью семьи Гая? Очень хочу. Могу ли я принять это предложение? Лорд точно знал, о чем просит Гай, и не был против. Остальные с восторгом отнеслись к этой идее, и только я почему-то все еще колеблюсь. Почему? Ответ для меня очевиден – я боюсь, что он разочаруется во мне. Все они видят только ту, что среди ночи, убегая от преследования, спасала ребенка оборотня. Но ведь это не все, чем я являюсь.

– Я уже вижу, как ненужные мысли заполоняют твою голову. Я не хочу, чтобы ты сейчас думала, я хочу, чтобы ты прислушалась к своему сердцу. Не нужно искать причины и следствия, ответь мне так, как чувствуешь душой.

– Да, – раньше, чем успела еще раз обдумать услышанное, ответила я.

Очень короткое слово было произнесено с таким надрывом, что мне самой стало горько от отчаянья, прозвучавшего в нем.

Впервые с начала этого разговора в глазах Гая появилось тепло и облегчение. Неужели он думал, что я откажусь? А еще я не подозревала, что для него мое согласие окажется так дорого, что позволит расколоть и отогреть лед в его сердце после того, как он только что заново пережил весь кошмар, который был в его жизни.

– Вот и славно, дочка, – особо выделив последнее слово, мягко сказал он.

Я повисла на его шее, как репейник, всхлипывая и смеясь одновременно.

– Спасибо.

– Да что ты, дуреха, это мне радость на старости лет. А то я уже и не помню, как это иметь семью.

– А у меня кроме бабушки никогда никого не было, – пыталась протереть рукавом свое лицо, не отпуская шеи Гая, это никак не получалось, и мне пришлось отстраниться.

– Все, хватит реветь, – сказал седой, хоть и его глаза подозрительно блестели. – Не будем откладывать церемонию, проведем ее сегодня же ночью.

– Почему ночью?

– Темнота ночи должна ассоциироваться с небытием, а восход олицетворять новое рождение. Там, на восходе, я и должен ждать тебя, должен принять тебя в новый мир как твой отец.

– Что должна делать я?

– Ничего. Ты младенец, ждущий своего часа. Все необходимое должны сделать наши свидетели. Выбери двух женщин для церемонии. Это должны быть те, кто приятен твоему сердцу.

Выбрать? Можно подумать у меня есть выбор. Не так уж много у меня в замке знакомых, тем более тех, кто стал мне близок.

– Руфь? – скорее спросила, чем предложила я первую кандидатуру.

– Даже не сомневался. Она будет в восторге.

А вот что делать со второй свидетельницей я, честно говоря, не знала.

– Ивон? – вот теперь это было сомнение в открытом виде.

– Было бы хорошо, но ей уже будет сложно, возраст сказывается. Уверен она будет польщена тем, что ты о ней подумала в такой день, но думаю, что она будет вынуждена отказаться.

Тут он прав, не поспоришь. Выстоять ночь до утра в ее преклонном возрасте это сродни героизму, бессмысленному и глупому героизму. Думать о знакомых мне кухонных служанках даже не стала, вот точно их рядом в момент рождения видеть бы не хотелось. Мысль мелькнула и застряла на языке. Она точно не согласится.

– Кто? – заметил мое замешательство Гай.

– Я подумала, что кроме Руфь и Ивон, мне только Катрин симпатична, но она благородная леди, и вряд ли захочет в этом участвовать.

– Зря так думаешь, она не станет воротить нос только из-за того, что ты не можешь приставить к имени статус «леди». Тем более, что ты ей понравилась не меньше. Мы, оборотни, учуяли бы фальшь.

Робкая надежда проросла словно первоцвет.

– Я бы хотела, – несмело согласилась я с его доводами.

– Уверен, она будет только рада. Это редкий ритуал. Я ей сам предложу, но могу сказать с уверенностью, что свидетельницы у тебя есть.

Проводив меня в мои покои, Гай заторопился начать подготовку к ритуалу. Стоило ему уйти, как меня охватило лихорадочное волнение. Я быстрыми шагами мерила комнату как заведенная механическая игрушка и, не зная, куда деть руки, мяла подол платья. Отвлекло меня от метаний мелодичное воркование. Несколько пестрых птиц сидели на моем окне, с любопытством наблюдая за тем, как я пытаюсь ногами протереть дыру в полу. Моей радости не было предела, ведь с тех пор, как я сменила комнату, видеть их мне больше не приходилось. Привычные прилетать к другому окну, пестрые птички пропали из моей жизни.