Текст книги "Логово серого волка (СИ)"
Автор книги: Тина Фолсом
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)
Единственный неучтенный момент – это я сама. Меня не было в его плане. Может ли это стать моим спасением? Пока он был занят травами, я решила воспользоваться единственным шансом и резко дернувшись, метнулась в сторону. Протяжный свистящий звук, и металл со звоном впился в деревянный настил лестницы у самых моих ног, заставляя запнуться и упасть. Следующий клинок воткнулся в сантиметре от моей руки, третий – пригвоздил воротник к полу.
– Не делать глупость. Или я передумать.
Ровный голос, как будто о погоде рассуждает. Странно, и потому еще страшнее. Страшно было еще и от понимания того, что он действительно может изменить ход событий. Нас все еще не обнаружили, и у него есть время и возможность вернуться за мальчиком, убив меня как ненужного свидетеля.
Я тяжело вздохнула и глухо ответила, косясь на острый нож в руках Ли Бея:
– Я должна была попробовать.
Ли Бей согласно кивнул и даже слабо улыбнулся, когда выдергивал нож из пола.
– Нет сомневаться.
Больше я не пыталась убежать или позвать на помощь, понимая, что его внешняя неторопливость лишь маска, скрывающая меткий глаз и твердую руку. Теперь оставалось только верить, что Грей успеет и спасет.
– Идти быстро. Твой кровь пахнуть.
Я кивнула и тяжело поднялась, чувствуя, как накатывает слабость от страха и волнения. Холодный пот стекал по позвоночнику, а руки мелко дрожали, пока я пыталась сжимать их в кулаки, злясь на свою беспомощность.
Наш путь не был легким, нам не раз приходилось отсиживаться в укромных углах и вжиматься в ниши стен. Мне казалось, что прошли немало времени, но едва заметное движение луны опровергло мое предположение. Несколько десятков метров по стене оказались бесконечными для моих напряженных нервов.
Неожиданно раздался свист, гомон и гвалт. Часовые кинулись к воротам, чтобы рассмотреть происходящее, а Ли Бей потянул меня в противоположном направлении. Мы стояли на стене, и слабое сияние небесного светила не позволяло рассмотреть, что там внизу.
– Прыгать, – подтолкнул меня Ли Бей. – Тихо.
Куда прыгать? Там не видно ничего, кроме сплошной темени, но я прекрасно помню, что там около пятнадцати метров. Раздумывать дальше мне не позволили. Твердой рукой мне в рот запихали кляп, и сильный толчок в спину заставил сделать решающий шаг в никуда. Крик заглушила тряпка, и я безмолвно упала вниз. За считаные секунды я успела вспомнить всех самых дорогих и любимых и попрощаться с жизнью. Перед глазами пронеслись образы старой травницы, Гая и Богдана. И прежде чем достигла земли, успела мысленно шепнуть Грею о том, как сильно его люблю.
Завершился мой полет внезапно, и я упала на что-то мягкое. Вокруг толпились люди и быстрым движением, за руки, стащили с растянутой ткани, освобождая место, куда еще секунду спустя приземлился Ли Бей. А я не могла отдышаться и осознать, что все еще жива, и потому даже не сопротивлялась, когда меня, не церемонясь, скручивали веревками. Руки так крепко привязали к телу, что невозможно было сделать глубокий вздох, а тем более вскрикнуть.
С другой стороны замка, в тишине ночи отчетливо слышны были крики, стоны и звон мечей. Кто-то отчаянно отвлекал защитников замка, пока другая немногочисленная группа уводила меня как можно дальше. Чтобы не привлекать внимание у всех похитителей были накидки из белой ткани, одну из которых натянули и на меня. Двигались мы по глубокому снегу без лошадей, соблюдая полнейшую тишину. Я из-за накидки, которую не имела возможности поправить, не видела куда наступать и потому меня тащили практически волоком, грубо схватив за шиворот.
Довольно скоро мы достигли небольших, но густых зарослей, которые скрывали лошадей и еще двух людей в плащах. Моему удивлению не было предела, когда раздался грубоватый женский голос.
– Какого черта? Сказали будет ребенок, а вы кого притащили?
– Заткнись дура и лошадей отвязывай, надо убираться, пока они нас не обнаружили, – одернул ее мужчина, державший меня за плечо.
– Мы так не договаривались, – возмутилась вторая. – Кто это?
– Это лучше, чем пацан. Это жена Вульфа.
– Даже так?
– А ну-ка, займись делом и без разговоров.
Ли Бей молча и не обращая внимания на перепалку, легко забрался на одну из лошадей. А меня в это время передали от одного человека к другому и перекинули через седло, как мешок. Стянутые веревкой руки не позволяли держаться или хоть как-то смягчать удары о холку лошади при скачке. Если бы тяжелая ладонь не прижимала меня к спине животного, то я бы обязательно соскользнула и упала. Но и без того путешествие оказалось сложным, долгим и мучительно-болезненным. Даже то, что лошади вязли в глубоком снегу, не делало их шаг плавнее. Наоборот, они, выпрыгивая из очередного сугроба, с силой ударяли передними ногами по насту, отчего при каждом таком прыжке у меня из легких с силой вышибало воздух.
Уже светало, когда мы добрались до высоких стен монастыря. С лошади меня снимали, не церемонясь, и просто столкнули в снег, из которого выбраться самостоятельно не удавалось. Я барахталась, как выброшенная на сушу рыба, отчего снег забился везде, и я совсем перестала чувствовать окоченевшие пальцы и ноги. Из сугроба меня выдернула за одежду одна из женщин. Она оказалась на голову выше меня и отличалась на редкость грубыми чертами лица, а еще очень сильно на ее щеке выделялся круглый ожог. Она пристально рассматривала меня и потом, ткнув пальцем в мой шрам, фыркнула:
– Вот ведь тоже не красавица, чем тогда я мужикам не угодила?
– А тем, что есть огромная разница между шрамом и клеймом вора, – съязвил кто-то из мужчин и остальные громко засмеялись, заставляя эту женщину обиженно запыхтеть.
– Можно подумать вы ангелы.
– Мы наемники и если не заткнешься, узнаешь на себе, чем мы так ценимся.
Женщина оттолкнула меня назад в сугроб.
– Одно дело явиться в монастырь с младенцем и совсем другое с женщиной.
– Там обо всем договорено, так что все равно возьмут, хоть лошадь приведи. Тем более по ней инквизиция плачет, так что проблем не будет, – раздался голос второй женщины.
– Сами смотрите, мое дело маленькое, – обиженно заявила она и, перешагнув через меня, пошла к воротам.
– Да мы и сами бы справились, если бы могли в монастырь заходить, – проворчал мужчина.
– Часы, – спокойно напомнил Ли Бей и помог мне встать на ноги.
Короткий, но громкий стук в ворота заставил меня напрячься. Зачем я здесь? Почему монастырь? Каменные стены давили своим величием и массивностью. Высокая кладка, прятала женскую обитель, защищая от внешнего мира или хороня заживо… Казалось, что если попадешь внутрь, то пути назад уже не будет.
Тяжелые ворота со скрипом поддались с места и медленно открылись. Три монахини, держащие факелы, с ног до головы укутанные в черное, вопросительно смотрели на нас.
– Мы от Дилана, – выступил один из мужчин, который всегда молчал до этого момента. – Привезли ведьму из замка оборотней, где она пряталась. Будьте осторожны и не верьте ни единому её слову, сами знаете, как хорошо ведьмы умеют отводить глаза.
Монахини принялись креститься и зашептали молитвы для защиты от нечистой силы. Ни одна из них даже не подняла на меня глаз. Боятся? Презирают? Или не хотят ослушаться кого-то более сильного, чем они сами? Недаром слова о Дилане стали ключом от ворот монастыря.
Тем временем на мне порезали веревки и, подхватив под плечи, повели в монастырь. Женщины меня практически несли, потому как онемевшее и замерзшее тело не желало двигаться самостоятельно. Монахини показывали путь, но при этом страшились подойти ближе, а значит, никто из них, ни за что не выслушает и не поможет. Тяжелые ворота закрылись за нами с оглушительным скрежетом, после чего металлический засов встал в паз с лязгом, напоминающим звук вколачиваемого в гроб гвоздя.
Глава 56
Келья для ведьмы – слишком большая роскошь решила я, когда меня втолкнули в подвал. В каменный мешок воздух проникал только через маленькое оконце под самым потолком, зарешеченное толстыми прутьями. Ни стула, ни лавки, ни единой тряпки. Только немного сена в сыром углу свидетельствовало о том, что здесь бывали узники и до меня. Факел монашки забрали с собой, и теперь кроме сырости, здесь царила еще и темнота.
Тусклый свет восходящего солнца все еще не пробился через высокие стены монастыря, и потому маленькое оконце зияло черным провалом. Перебравшись к сену, которое я успела увидеть, пока светил факел, я села и, уткнувшись лицом в колени, зарыдала. От страха, от безнадежности, от обиды.
Когда Грей говорил о предательстве одного из самых близких, я не верила, что такое возможно. Понимала, что вряд ли он ошибается, но верить все равно не хотела. Было бы мне легче, если бы предателем оказался кто-то другой? Нет, конечно. Но Ли Бей…
– Грей, – всхлипывая, тоскливо позвала я.
Обычно люди, познав страх, боль или безнадежность зовут маму или усердно молятся богу, прося помощи и утешения. Я же, находясь в стенах божьей обители, зову своего собственного чудотворца. Я не на миг не усомнилась, что Грей все узнает, что найдет и обязательно сделает все, чтобы спасти. Только бы ему хватило времени. Я – заложник, это понятно, но как надолго я им понадобилась?
Когда у самых ног что-то прошмыгнуло, попискивая, я поджала ноги, и чуть было не вскрикнула от неожиданности. На болоте и в замке крысы, частые гости, и меня они не пугали, но от одной мысли, что в этом сыром подвале мог оказаться Богдан, сердце сжалось.
– Грей, любимый, поторопись. Я жду, – едва слышно выдохнула я и, закусив губу, откинула голову назад, упираясь затылком в каменную стену.
– И что? Поможет? – раздался тихий шепот у самого моего уха.
А вот теперь я заорала в голос, да так, что испугалась еще раз, но уже своего вопля. Отползая в сторону и шелестя сеном, я продолжала кричать, размахивая руками.
– Прошу прощения. Ты так увлеклась своими мыслями, что меня даже не заметила.
Я вжалась в стену всем телом, слепо всматриваясь в темноту и, не видя своего собеседника. А может, тут никого и нет, а просто я схожу с ума?
Послышались шорохи, а затем в темноте показалась искра. Еще один всполох и слабый огонек разрушил темноту.
– Контрабанда, – кивнув на восковую свечу, пояснила девушка, стоящая напротив.
Длинные ярко-рыжие волосы свободно струились по плечам, но были тусклы от пыли и невозможности привести их в порядок в таких условиях. Светлая как сливки кожа и яркие карие глаза, обрамленные черными ресницами, курносый носик, задорная улыбка никогда не унывающего человека. Красивая, высокая, стройная.
– Прости, что напугала, – извинилась она еще раз, а сама в это время так же изучала меня, как и я ее.
– Ты в гости или по делу?
– Что? – изумилась я.
– Не обращай внимания. Я так давно не видела нормальных людей, что не помню, как себя нужно вести при появлении гостей, – пожала она плечиком и пристроила свечу на каменный выступ в стене.
– Так, тебя за что сюда?
Она облокотилась о стену и сложила руки на груди, всем видом показывая, что готова слушать.
– Боже, но расскажи хоть что-нибудь или можешь песню спеть, – закатила она глаза и всплеснула руками.
Я ошалело смотрела на нее, все шире открывая рот в изумлении.
– Нет, я не сумасшедшая, – вдруг заявила она. – Но со мной уже никто не разговаривал… хм…месяца три.
– Никто?
– Настоятельница не считается. Она приходит раз в неделю и спрашивает, готова ли я? Но я, естественно, не готова и тишина продолжается еще неделю.
Она зашагала по комнате, все время смотря на меня в ожидании.
– Ну, пожалуйста, – шутливо взмолилась она, запустив пальцы в волосы.
– Я заложник, – честно ответила на ее вопрос.
Она остановилась и, нахмурившись, склонила голову.
– Кому так не угодила?
– Меня выкрали из дома по поручению врага моего мужа. Здесь прячут.
Удивление прошло, и все снова навалилось на меня грузом тяжелой неизвестности. Вернувшись на свое место на сене, снизу вверх посмотрела на свою сокамерницу.
– Ты здесь уже три месяца?
– Не совсем здесь. Сначала я жила, как и другие послушницы в келье, – рассказала она и присела рядом.
– А тут как оказалась?
– Легко, – криво улыбнулась она. – Когда все сроки вышли, настоятельница попыталась меня в монахини постричь.
– И что? – невольно подалась я к ней ближе.
– Ох, нескоро она свои космы заново отрастит, – рассмеялась она.
Ее смех был настолько заразительным, что, несмотря на всю сложность моего положения, улыбку сдержать не удалось.
– Ты ее… – я так и не смогла договорить, потому что засмеялась от представленной картины.
– О да! С великим удовольствием.
Девушка заливисто расхохоталась и стала резать воздух пальцами, изображая ножницы. Она дурачилась как ребенок, изображая в лицах события того дня.
– Зато никто не суется с душеспасительными беседами, эти мышки боятся меня как огня.
– Что ты здесь делаешь, если не собиралась идти в монахини?
– А меня и не спрашивали. Отчим решил, что ему легче заплатить монастырю откупные, чем готовить приданное. Видите ли, ни один нормальный мужчина, ни за что не возьмет такую взбалмошную девку, сколько бы ему ни заплатили, – весело сказала она, но улыбка предательски дрогнула.
За этими словами была слышна печаль от всех возможных надежд, которые не сбылись.
– А ведь он действительно монастырю заплатил гораздо больше, чем приданое, которое полагалось бы моему будущему мужу.
Она тяжело вздохнула и, потеребив кончики волос, задумалась. Я знала ее всего несколько минут, но внутренний голос подсказывал, что подобное раздумье – редкое явление. Жизнерадостная от рождения, она не привыкла печалиться, и любые обстоятельства готова принять, как новую забаву. Но она женщина, а значит, есть в ее душе место и для мечты о простом семейном счастье. И монастырь с его застенками не то, что должно быть в ее судьбе. Неужели ей не на кого надеяться? Неужели никто не понимает несправедливость такого решения ее отчима?
– А твоя мать?
– А что она? Он – хозяин и его слово закон. Она такая же вещь, как его меч, лошадь или я, – горечь, пропитавшая эти слова, резанула слух.
Как все же несправедлив мир. Такая веселая, живая, горящая внутренним огнем девушка, обречена сгинуть в застенках монастыря. Еще раз на ее примере я убедилась, как мне повезло оказаться среди оборотней. Там не принято уничтожать личность. Никто не позволит силой забрать дочь из семьи, не поплатившись за это. Там стая – одна семья и каждый имеет право на выбор. Даже Грей, будучи хозяином, не посмел бы заявить на меня свои права без моего согласия. Никто не мог бы меня заставить, даже учитывая, что я не являлась членом стаи. Гай, не будучи моим настоящим отцом, не раздумывая, вступил бы в бой с вожаком и защитил бы любой ценой.
– А кто твой муж? Вдруг знаю, – в очередной раз сменила тему моя новая знакомая.
Она снова улыбалась и, похоже, совсем позабыла о той печали, что совсем недавно жила в ее глазах.
– Грей Вульф.
– Врешь! – настала ее очередь удивляться.
– Зачем мне врать?
– С ума сойти. Оборотень!
То ли обрадовалась, то ли восхитилась она.
– Вы знакомы?
– Нет, что ты? Но кто не знает о лорде оборотне. У нас таких раз-два и обчелся.
– Да, – тихо согласилась я.
– А ты тоже из них? – зачем-то указала она на меня пальцем и еще раз бегло осмотрела с ног до головы.
– Нет.
– Жаль, – кажется, я ее разочаровала. – Говорят с их силой никакие застенки не проблема. Нам бы пригодилось.
Она тяжело вздохнула, поскребла пальцем каменную кладку, словно пробуя свои силы.
– Ага. Не проблема, – улыбнулась я сама себе, вспомнив, как Грей по отвесной стене забирался в окно моей спальни.
Я тогда даже не подозревала, что буду вспоминать те дни с таким волнением и удовольствием. Жаль, нельзя обернуть время вспять. Я скучала не только по Грею, но и по волку с его благоговейным обожанием. И даже по подаркам в виде свежепойманных зайцев.
– Страшно? – шепотом спросила она, как будто боясь, что кто-то из оборотней подслушает нашу беседу.
– Что?
– Жить, говорю, с оборотнем страшно?
– Прекрасно. Нет мужчин более заботливых, нежных и любящих, – чувствуя, как заалели щеки, призналась я, и понимая, что излишне разоткровенничалась, замолчала.
– Говорят, что они съедают младенцев, если те рождаются слишком слабые.
– Бред какой, – возмутилась я. – Они – потрясающие родители.
– Не обижайся, я говорю только то, что слышала.
– Забудь. Все это ерунда, – повысила я голос и замолчала.
Эх, сама всего пару месяцев назад верила во всю эту чепуху, и немудрено, что она под завязку набита такими глупостями.
– Извини. Но это действительно вранье, – уже спокойней сказала я.
– Тебе виднее, – легко согласилась она. – Сама я их ни разу не видела. Земли моей семьи далеко от границы, и там оборотни большая редкость.
– Они замечательные… если не злить, – вспомнился мне перебинтованный Локи.
– Утешила, – сыронизировала она. – Вот придет за тобой муж и перекусит мной.
Я на это только глаза закатила. Кажется, она меня не слушала, когда я говорила, что все эти сплетни ерунда.
– Не станет он тебя есть.
– Так уверена?
– Да.
– Почему? – допытывалась она.
Я чуть было зубами не заскрипела.
– Потому что костлявая, – выпалила я.
– Хорошо, – сказала она и задорно улыбнулась.
– Ты меня дразнишь? – сощурилась я.
– Конечно. А то ведь скучно. Тебя как зовут-то?
– Ромашка.
– Нет, я серьезно, – опять всплеснула она руками, как будто ей невероятно тяжело быть без движения.
– И я серьезно. Близкие и друзья Ромой называют.
– О-о-о!
Я развела руками. А что тут сделаешь? Что есть, то есть.
– Рома, – проговорила он вслух и улыбнулась. – Необычно, но здорово.
А потом она резво поднялась и сделала шуточный книксен.
– Позвольте представиться, миледи. Я леди Лилиан. Лучше просто Лили.
Договорив, она шлепнулась в сено рядом со мной, поднимая пыль.
– Здорово, что ты здесь, – заявила она.
Я подавилась вздохом и уставилась на нее, как на умалишенную. Заметив мой взгляд, она поспешила исправиться.
– Здорово, что мы встретились. Не представляешь, как тоскливо быть все время одной. Дошло до того, что я стала в шахматы сама с собой играть. Кстати, хочешь партию? – спросила она в конце своей тирады и умоляюще посмотрела на меня.
– Играть? Шутишь?
– А что? Ты спать хочешь?
– Я сейчас не усну, даже если меня напичкать под завязку ромашковым настоем.
– Вот видишь. Погулять нас тоже никто не отпустит, сама понимаешь. Ну, так что?
Может, это и было бы хорошей идеей, если бы не одна загвоздка.
– Я не умею, – развела я руками, извиняясь.
– Я научу, – с пугающим энтузиазмом заявила Лили.
Она проворно перенесла свечу на пол и, расчистив от сена кусочек пола, где были начерчены клеточки, принялась расставлять камешки.
– Обменяемся знаниями, – вдруг предложила она. – Я тебе о шахматах расскажу, а ты мне об оборотнях.
Я настороженно замерла и напряженно спросила:
– Что ты хочешь знать?
Лили заметила перемену в моем настроении, и рассмеявшись заверила:
– Я не собираюсь выведывать секреты. Просто жуть как любопытно. Так что сведения о том, где твой муж хранит звериные сокровища, можешь оставить при себе.
– Звериные что? Сокровища? Ты сейчас о чем?
Девушка, оставив в покое камешки, воззрилась на меня с не меньшим удивлением.
– А он у тебя точно оборотень?
– Более чем, – озадачила я ее ответом.
Она зачарованно вздохнула:
– Значит, и об этом врут.
Но расстраиваться долго она явно не умела, и потому передернув плечиками, предложила:
– Приступим.
Глава 57
– Глазам своим не верю, – первый из оцепенения вышел Гай.
Вот он – ответ на все многочисленные вопросы и нестыковки. Все было у меня перед глазами, но осознание этого запоздало. Мы днями и ночами выслеживали тех, кто покидал замок. Мы следили за возможным появлением чужаков и даже тайком досматривали личные вещи и лошадей всех тех, кого дела звали в дорогу. Но только тот, единственный, кого мы искали, ни разу не покинул стен замка. Ни разу не попал в поле зрения дозорных и часовых. Ему это было не нужно.
Гай цветасто выругался и потер лицо руками.
От его слов почтовый голубь на окне встрепенулся. Я прекрасно помню эту пеструю птицу, именно она была любимицей Ромы. Ромашка часто оставляла крошки на окне и разговаривала с ней, когда думала, что никто не слышит. Однажды даже жаловалась на меня.
Вот она ирония судьбы, во всей своей красе.
Плавно протянув руку, чтобы не дай бог не спугнуть голубя, снял с него маленький мешочек. Пальцы не слушались и подрагивали от волнения, потому развязать тонкую тесемку было невероятно сложно. Мне было крайне необходимо знать, что там. А еще меня одолевал непривычный, до недавнего времени, страх.
Внутри оказалась записка с коротким сообщением – «Деревню бросить. Женщина в монастыре Святой Марии».
О какой женщине идет речь, сомнений у меня не было. Первым чувством была злость. Сильная, безмерная злость на себя за слепоту. Злость на Ли Бея, который долгие годы водил меня за нос. Злость на Дилана, который в очередной раз нанес удар по самому важному.
А еще было облегчение. Она жива. Это самое главное. Мир может развалиться и сгореть дотла, но ничто не сможет тревожить меня больше, чем ее благополучие.
– Что там? – хрипло спросил Гай, больше не в состоянии ждать.
– Мы едем в замок. Сейчас, – с трудом выдавил я и, отвернувшись от окна, пошел к двери.
На улице уже почти совсем стемнело, когда мы добрались до оставленных в лесу лошадей. Тишина леса подчеркивала пустоту в душе. Темнота не мешала. Все чувства отступили, позволяя думать.
Меня обуяло странное спокойствие. Так бывает перед решающим боем, когда все судорожные приготовления позади, и ряды воинов подготовлены и расставлены. Когда стратегия выработана, и нет возможности на отступление. Все или ничего. И я был готов к этому. Всегда ждал, что этот день настанет. И украв Рому из моего дома, Дилан лишь приблизил час своей расплаты.
– Грей, – напомнил о себе Гай. – Что в записке?
Я видел, с каким трудом ему удается держать себя в руках, и прекрасно понимал его чувства, но я опасался, что Гай может кинуться к монастырю и попытаться забрать Ромашку. Я сам усилием воли сдерживал подобный порыв и с трудом заставлял поступать себя правильно. Эмоции можно будет позволить себе, только когда Рома будет в безопасности в стенах моего дома. Теперь только здравый, холодный расчет позволит нам выйти без потерь из этой ловушки. А я не собирался терять никого, тем более свою жену.
– Она жива и в относительной безопасности, – заверил я его. – Чтобы ее вернуть, нам нужно в замок.
Гай сник и на глазах постарел на добрый десяток лет.
– Она у Дилана?
– В монастыре Святой Марии. Ты знаешь, туда нет входа мужчинам. Никаким и никогда. Но придти и забрать ее тоже не выйдет.
– Что делать?
– Я знаю, что делать, – заверил я его и пришпорил лошадь.
На этот раз мы не делали остановок, и Гай не возражал. Всегда рационально рассчитывающий время и силы, теперь не жалел скакунов, неустанно подгоняя их шпорами. Ночь казалась бесконечной, а расстояние непреодолимым. Но каким бы медленным нам не казалось передвижение, к утру мы преодолели большую часть пути. Вот только загнанные лошади все чаще спотыкались и, в конечном итоге, без сил упали в снег, не имея возможности подняться. Они вздрагивали и хрипели, преданно смотря в глаза и безмолвно прося о последнем акте милосердия.
Короткий взмах меча и красная горячая струйка потекла в снег, растворяя наст и превращая белоснежный покров в полотно для искусной картины смерти. Мне и раньше приходилось добивать загнанных лошадей, но впервые эта потеря не казалась мне напрасной. И я, и Гай понимали, что время идет на считанные часы, и очень скоро Дилан может добраться до Ромашки. Мы должны опередить его любой ценой. Я был уверен, что послание подобное тому, что нам принес голубь, было получено и Джозефом.
Я вздохнул запах крови и, вызывая все свои звериные инстинкты, позволил волку взять вверх. Рядом со мной встрепенулся Гай и его глаза сверкнули желтизной, подтверждая, что он согласен со мной в этом решении. Волки быстрее, и как бы не рискованно было дать им полный контроль, это был единственный выход. «В замок» – подсказал я своему волку, отдавая ему власть и надеясь, что он поймет и поддержит мой план. Последнее, что я услышал, теряя свое я, это протяжный волчий вой, обещающий смерть врагам.
Морок и темнота отступали неохотно. Тяжелое дыхание, ломота в мышцах и густой туман в голове. Тело горело, как после обжигающе – горячей ванны. Пот катил градом, а в глазах мелькали красные всполохи.
Возвращаться в себя было тяжело и болезненно, но в пустых путаных мыслях оставалось одно очень важное сообщение для самого себя – «торопись».
Вскоре красные пятна сменились туманом и нечеткими очертаниями. Зрение вернулось, и уже совсем скоро я смогу осмотреться и понять, куда привел меня зверь.
На фоне гула в ушах я услышал знакомое тяжелое дыхание и болезненный хрип. Гай. Он рядом, а значит, волки не подвели нас и действовали слаженно.
Мокрая одежда на промозглом ветру становилась все тверже, и остывающее тело непроизвольно вздрагивало. Именно это позволило прийти в себя быстрее. Встряхнувшись, как выбравшееся на речной берег животное, я осмотрелся.
Двор замка был заполнен воинами, которые обступив нас с Гаем, ждали возвращения человеческой сущности. Бледные, усталые и виноватые лица. Впереди всех стоял Локи. Белый как стена, осунувшиеся щеки, затуманенные дикой усталостью глаза.
– Грей! – начал было он.
– Лучше молчи, Локи, – зарычал я, борясь с желанием оторвать несколько бестолковых голов.
Зажмурившись и тяжело выдохнув, я отправился в замок.
– Ты уже знаешь… – донеслось мне в спину.
Люди и оборотни расступались, виновато склоняясь и боясь поднять на меня глаза. Один-единственный предатель и целый замок народа. Как же могло случиться так, что Ли Бею удалось тайком умыкнуть Ромашку? Она же ни монета, ни книга, ни сундук, в конце концов. Куда смотрели стражники?
Разочарование и обвинение расходилось от меня волнами, и каждый в замке видел и чувствовал это.
В коридоре я остановился у своей двери и замер, не имея сил зайти внутрь и не застать там Рому. Я точно знал, что ее там нет, но знать и видеть разные вещи. Как будто до последнего надеялся на то, что все это всего лишь сон. Кошмар, который развеется с рассветом.
Я стоял, глядя на дверь, но прекрасно чувствовал за своей спиной Гая и Локи.
– Как? Локи, скажи мне, как медлительный старик смог увести из замка женщину? – я почти орал, и вытянувшиеся клыки красноречиво говорили о степени моей злобы.
– У него были многие годы, чтобы подготовиться, – в голосе Локи не было оправдания, скорее безнадежная констатация факта. – Мы не сразу разобрались в том, кто увел Рому. Ни единого следа в замке. Лишь найдя место, где они прошли, можно было организовать преследование…
– До монастыря, – закончил я за него, уперевшись в дверь руками.
Локи промолчал.
– Я уже все знаю.
– Откуда? Мы далеко не первый час носом землю роем, но я так и не нашел способ…
– Смотреть надо выше, – вновь перебил я его.
– Что? – растерялся Локи.
– Почтовые голуби, – хрипло пояснил Гай.
Потрясенное молчание было мне ответом.
– Они следили за нами многие годы и ждали своего шанса. Они прощупывали и искали бреши в моей обороне… и нашли.
– Я полагаю, что Рома пошла сама, – тихо сказал Локи.
– Что? – резко развернувшись, я вцепился ему в грудки. – Что ты сказал?
– Она пошла сама, – удушливо повторил Локи. – И у нее была причина на это.
С трудом разжал пальцы и потер лицо.
– Рассказывай.
– В ту ночь убили пленника и мы, надеясь поймать предателя, по горячим следам бросились осматривать окрестности.
– А охрана замка?
– Оставалась на постах, а здесь я поставил отдельный караул для Ромашки и Богдана. Но закончить осмотр нам не дали, на главные ворота было совершено нападение извне довольно большим обученным отрядом.
– Потери?
– Двое стражников… в этом коридоре.
Я недоуменно нахмурился.
– Хочешь сказать, что старик справился с двумя оборотнями-воинами?
– Да, – поморщившись, ответил Локи. – Они не ожидали от него подвоха. Да и кто заподозрил бы опасность в лице старика лекаря. Мы нашли следы яда на их одежде и руках. Они даже не успели поднять тревогу, до того как умерли.
– Дальше.
– Я подозреваю, что его целью был Богдан. С ним легче уйти, да и торговаться за него ты будешь не меньше, чем за жену. Но, видимо, Рома оказалась не в том месте и не в то время.
– Или там, где и должна была, – пробормотал Гай.
– Мальчик был чем-то опоен и проспал много часов.
– Она обменяла его на себя, – понимающе закончил я за него.
– Да.
– Как ушли из замка?
– Через восточную стену.
Вот тут я насторожился.
– Там нет спуска.
– Нет, – глухо сказал Локи. – Им пришлось прыгать. Судя по следам, их ждали и страховали.
– Какая разница, как это было, – заворчал Гай. – Важнее, что делать дальше?
– Спускайся вниз и распорядись, чтобы приготовили письменные принадлежности, – обратился я к Гаю, затем перевел взгляд на Локи. – Приготовь гонцов, самых быстрых.
Не дожидаясь ответа, я все же толкнул дверь и вошел в комнату.
Здесь оказалось пусто. Невероятно пусто, до холодного озноба. Было ощущение, что вместе с Ромой это место покинул свет и воздух. Меня душили каменные стены, которые не отражали ее голос. Мне было холодно и темно без ее света. Мне было одиноко и плохо. Неужели когда-то, еще до появления Ромашки, я существовал в этой комнате и не замечал этого?
И лишь некоторые мелочи говорили о том, что мое счастье не было сном. Шпильки на столе, корзина для шитья, открытый сундук с платьями и легкий запах, присущий только Роме.
И только одна вещь мне была незнакома – меховой плащ, лежащий на кровати. Он так сильно пропах ее ароматом, что не было сомнений, чьи руки создали его. Я провел пальцами по ровному шву.
– Ромочка, потерпи, я скоро, – пообещал я бесшумно.
Из собственных переживаний меня вырвал громкий и жалобный детский плач. И сам не осознал, как оказался у комнаты Богдана. Резко открыв дверь, я ворвался внутрь. В комнате никого, кроме ребенка и его кормилицы не было. От резкого шума Руфь, прижимающая к себе ребенка, взвизгнула и отшатнулась.
– Милорд, – облегченно выдохнула она и украдкой попыталась вытереть слезу.
– Что с ним? – повысил я голос, чтобы она могла меня услышать за детским криком.
– Голодный, а покормить не удается. Он уже несколько дней еду только из рук Ромы берет, – всхлипнула она, безуспешно пытаясь сдержаться.
– Дай мне, – протянул я руки и принял ребенка.
– Парень, слушай меня внимательно, – заговорил я, приподняв его лицо к себе.
Ребенок затих, но продолжал всхлипывать.
– Я верну маму домой. Обязательно верну.
Мальчик захныкал, но на крик больше не переходил. Я осознаю, что он не понял ни слова, но уверенный тон сделал свое дело. Знакомый родной голос тоже возымел силу.
