Текст книги "Мы, монстры. Книга 2: Иные (СИ)"

Автор книги: Тим Вернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

– И не петь? – серьезно спросил Йен.

– И дышать тихо, – отрезал Нивен и быстро направился вперед. Выбраться бы с площади. Пройти это чертово поселение и забыть. И – в лес. А там уж разбираться, что к чему, почему у них тролли с кикиморами, почему Нивен без капюшона им не страшен...

С другой стороны – а что тут разбираться?

Нижние земли на то и Нижние земли. Нет тут ни правил, ни порядков. Тут даже столица – сокрыта. И водится вокруг черт-те что. Еще со времен Тэхэ, что когда-то заправляла в местных лесах. А сейчас и вовсе никто не заправляет. В якобы столице, которой никто никогда не видел, есть, вроде как, какой-то князь, только кто он, где он, да и зачем он – неизвестно.

Нивен остановился. Только сейчас понял: слишком тихо было позади. А значит, Йена за спиной не было.

В оставшейся у цветных прилавков толпе вскрикнули. Нивен круто развернулся и быстро двинулся на крик.

Ведь вряд ли они так нервничают, потому что Йен решил им спеть.

***

Йен честно пытался идти следом, но засмотрелся на тролля и приостановился у его прилавка. На тряпке были разбросаны разноцветные камушки, чьи-то рога, зубы на нитках. Тролль оскалился, вероятно, в приветственной улыбке и сказал:

– Смотри! – схватил один из рогов, ткнул им Йену под нос и похвастался. – Морского черта!

– Ч-черта… – пробормотал Йен. – Родственник, что ли? – и многозначительно кивнул на небольшие зеленые наросты на голове продавца. Красные глаза недобро вспыхнули. Тролль с угрожающей медлительностью вернул рог на место, не отводя взгляда от Йена.

– Ой да ладно! – фыркнул Йен. – Я вот тоже родств… веников не люблю. Правда, рогов у них нет, рога у ме… – тролль перемахнул прилавок, и Йену пришлось отскочить, чтоб тот не приземлился ему на ногу. Ноги уже достаточно пострадали за сегодняшний день.

– …ня, – закончил Йен.

Тролль теперь возвышался прямо над ним. Здоровый, гад, на голову выше, почти как Рэй.

– Думай, – мрачно прогудел он, пристально глядя в глаза, – что говоришь.

"Точно, как Рэй..."

– А что я не так сказал? – удивился Йен. Он уже разозлился, на тролля или на Рэя, или еще на кого-нибудь, сам не понял. Но так разозлился, что собрался, и даже начал четче говорить. – Правду сказал же! Ты, может, не знал? А хоть, что ты зеленый – это знаешь? Рогатый зеленый...

Не договорил, потому что тролль с утробным рыком замахнулся. Йен успел нырнуть под руку, скорее, потому что его шатнуло очень вовремя, а вовсе не за счет реакции. Даже меч выронил. Зато увернулся, схватился за прилавок, чтоб не упасть, потом осознал, что схватился не просто за прилавок – за тот самый рог и, как только тролль развернулся со вторым ударом, Йен нырнул снова, на этот раз намеренно. Коротко пырнул рогом снизу, тоже упал, но опять вскочил.

Тролль же взвыл, рухнул и не поднялся. Лежал на боку, зажимая рану. Кто-то вскрикнул, откуда-то уже бежали люди, вооруженные чем попало, едва ли не такими же вот рогами, но – вооруженные. Перед глазами поплыло.

“Вот всегда так, – растерянно подумал Йен. – На меня всегда нападают толпой, когда я едва держусь на ногах…”

Смутное очень давнее воспоминание скользнуло на краю сознания, но кануло в небытие – алкоголь помогал воспоминаниям не возвращаться. И не до них сейчас было.

Йен уперся рукой в прилавок, второй, сжимающей рог, отбросил налипшие волосы с потного – как оказалось – лба, пробормотал:

– Щ-ща… С-секунду. Сейчас я соберусь и…

Люди бросились на него разом.

– …ли нет… – закончил Йен, прыгнул через прилавок, толкнул его, опрокидывая. Бросил взгляд через плечо, пытаясь найти пути к отступлению, но потом оказалось, что отступать уже не надо.

Нивена даже видно не было. Просто мелькнула тень – и один из нападающих упал, тень мелькнула еще раз – еще двое выбыли. Тролль тем временем вскочил и, зажав рану в боку, рванул к Йену, но теперь-то Йен знал, что делать. Увернулся от нового размашистого удара и коротко, почти без замаха, двинул в бок. В ту самую рану.

Тролль замер, Йен двинул еще раз. Третий удар заставил его согнуться пополам – и Йен ударил коленом в морду. Когда тот упал – ногой. Замахнулся еще раз, но его рванули за плечо, разворачивая. Йен хотел было ударить и схватившего, но руку блокировали, а вместо нового удара прилетела мощная оплеуха.

И только тогда Йен, моргнув, обнаружил, что напротив стоит эльф, народ вокруг лежит и стонет, а кто не стонет – держится подальше. Эльф смотрит в упор мертвым взглядом. И тихо спрашивает:

– Зачем?

Тихо-то тихо, но в голосе даже что-то слышится. То ли безысходная злоба, то ли такая же безысходная тоска.

“Так, – подумал Йен. – Пить надо меньше. А то уже интонацию ему придумал. А ее там нет. Там ничего нет. Ему просто интересно: зачем?"

– Зеленый первый начал, – пожаловался он.

Нивен качнул головой, подхватил и перебросил в руку Йена меч, сжал локоть и толкнул вперед.

– Шагай, – тихо сказал в спину. – Быстро. Пока не опомнились.

– Да я… – Йен послушно пошел вперед, но попытался развернуться.

– Шагай, – повторил Нивен.

– Да он первый! – возмутился Йен. Покосился через плечо и столкнулся взглядом с эльфом.

Кажется, эльф злился. Ну, Йен так сразу и говорил: злой он эльф. Ну, ладно, повод злиться у него есть. Йен, наверное, зря подставился. Но он же пьяный, а этот – первый полез, с рогом своим. То есть, не своим. Родственника.

Они долго шли быстро и молча. Слишком долго.

– Что?! – возмутился Йен, остановившись наконец. – Что тебя не устраивает?!

Толпа за ними не бежала. Площадь осталась далеко позади, на площади все еще было шумно, людно, там паниковали и кричали, а здесь уже никого не было. Будто прыгнули из одного мира в другой. Здесь стояли такие же кривые деревянные домики, редкие и тихие. За домиками виднелся лес. Там, кажется, даже щебетали птицы.

И крики на площади, и пение птиц – все было здесь глухим и далеким. Кричать здесь казалось совершенно неуместным.

– Ты, – отозвался Нивен.

– А я никого не устраиваю! – кричать казалось неуместным, но Йен всегда и везде был неуместным, не так ли? – Такой получился! Никому неудобный! Иди своей дорогой, если так тяжело со мной! А я как-нибудь сам справлюсь!

Нивен еще мгновение бессмысленно таращился ему в глаза. Потом наконец сказал:

– Сам справишься.

– Ты опять... – Йен вздохнул, закатил глаза к небу и пожаловался Ирхану, необычно теплому в этих краях. – Он опять повторяет слова и думает, что разгова...

– Утонешь, – сказал Нивен, обошел Йена и направился к лесу, что виднелся за домиками. – Порежешься. Врежешься в дерево. Споткнешься о корень. Упадешь в яму. Съешь гриб.

Может, он что-то еще говорил, но говорил он тихо, а Йен немного постоял прежде, чем двинуться следом.

Лес здесь был другим. Деревья не слишком высокие, но с широкими листьями, длинными, крученными, переплетающимися между собой ветвями. Отдельных деревьев будто и не было. Все – единое зеленое существо. Сплетенные между собой ветви не пропускали света – и Нивен, шагнувший под них, тут же будто бы растворился в полумраке.

– Опять лес… – пробормотал Йен. – Ненавижу лес... И троллей… И эльфов… И лес… а, это я уже говорил... И Тэхэ…

Вспомнилась вдруг – легким мазком на грани сознания. Женский размытый силуэт. Рога какие-то…

– Слишком много рогов за один день… – пробормотал себе под нос Йен.

И, шатаясь, побрел следом за эльфом. По крайней мере, в ту сторону, куда тот ушел – ни эльфа, ни следов видно не было.

Глава 11. Письма

Страж швырнул очередную охапку свитков в печь. Тейрин приказывал сжигать так много из написанного, что скоро уже и дров не надо будет. Свитками можно будет топить.

Он не стал дожидаться, пока все сгорит. Шагнул прочь из подвала, потому и не видел, как из угла к печи метнулись мелкие серые тени. Химеры не боятся огня, если тот, кто ведет их, готов терпеть боль от ожогов.

Несколько документов удалось спасти. Обожженные тени юркнули с ними в нору.

У Тейрина своя сеть агентов по городу, повсюду глаза и уши в Серых кварталах.

Даже странно, что мальчик не подумал об этой возможности: почему бы и кому-то из колдунов не завести глаза и уши в его дворце?

Химера-крыса затащила бумаги в нору, бросила, пробежала глазками по строкам.

“Кайто…”

“Иные…”

“Затхэ…” Вот оно!

Алеста вгляделась крысиными глазками в обгоревший клочок пергамента.

“Затхэ пойдет к свету, возьмет меч и спасет мир”.

Тяжело вздохнула и отпустила химеру. Крыса упала мертвой тушкой прямо на надпись.

Что за странные вещи пишут тебе, Тейрин? Кто это сказал, кто придумал? Всем ведь известно: Затхэ не будет никого спасать, он не тот, кто спасает, он тот, кто несет разрушение и смерть, как бы прекрасен ни был.

С другой стороны – меч-то он уже взял. Осталось спасти мир.

Рука дернулась было к костям, но Алеста остановила себя. Затхэ ушел с Нивеном. Может, и по сей час они рядом. Значит, кости могут врать. И не узнаешь, врут или нет.

И все же… Она сгребла их в ладонь, бросила.

“Гость, – сказали кости. – Смерть. Жизнь”.

Да что ж такое с ними? Они не просто врут теперь. Они запутались. Придет гость, который принесет смерть? Или подарит жизнь? И – кому?

А может, это запутался обещанный гость?

***

Мирт мрачно уставился вслед. Рэй не оборачивался, но спиной чувствовал, как Мирт недоволен. Его оставили на постоялом дворе, просто привязали недалеко от конюшни. К конюшне не подпустили – а то еще лошадь случайно сожрет. Оставили на улице, крылья связали. Иначе вырвется. Рэй это точно знал: сколько он ни пытался объяснить Мирту, что надо посидеть и подождать, тот все равно будет думать по-своему. В чужом городе, будет думать Мирт, Рэй в опасности вдвойне. И за Рэем нужно ходить по пятам, чтобы его никто не обидел.

И плевать, что они тут все мелкие, и Рэй сам их всех обидит при желании. Вон хоть на правителя посмотреть: тому щелбан дать – и можно уносить вперед ногами. Мирт все равно уверен, что должен охранять Рэя. А не сидеть на привязи, пока Рэй бродит вокруг. Еще и под дождем, благо, тот хоть дождь мелкий. Как и всё остальное здесь...

Наверное, примерно это – что должен охранять Рэя – Мирт сказал бы, если б умел говорить. Но он не умел, потому просто мрачно глядел в спину, пытаясь выжечь взглядом дыру на ней.

Ничего, на Рэя часто так глядели. Он и сам на себя так в зеркало глядел. Ему не привыкать.

Дом колдуньи, к которому его направили, нашелся легко. Старый, кривой маленький домик. Как и другие дома вокруг.

“Почему не починят?” – сердился про себя Рэй. Он сейчас на все сердился – и на дома тоже.

Куда смотрит этот мелкий правитель?

В Дааре невозможные условия, но и там здания красивее, лучше, прочнее…

Рэй перемахнул невысокий забор – не было времени искать калитку. Из-за здания метнулась огромная черная тень, оскалилась, зарычала. На мгновение сердце ледышкой ухнуло вниз – оборотень!

Меч будто сам собой оказался в руке, тварь прижалась к земле, готовясь к прыжку.

Дверь ветхого домика скрипнула и старушечий голос скрипнул вслед за ней:

– Не-ельзя!

Тварь зыркнула через плечо, но послушалась, нехотя поднялась, медленно попятилась, но взгляда от Рэя не отводила.

“Не оборотень. Просто большой пес. Очень большой пес. Очень-очень большой…”

– Кто такой? – подслеповато сощурилась старуха.

Рэй с усилием оторвал взгляд от твари, уставился на нее. Морщинистая, укутанная в рваные тряпки, скрывающаяся за спутанными черными волосами, ведьма как ведьма, так он их себе и представлял.

– Каарэй, – ответил он, – старший принц Даара. Ищу охотника, что был здесь недавно.

– Охотника? – переспросила она. Проковыляла с крыльца к нему, клюкой оттолкнула пса с дороги, тот обиженно рыкнул в ответ, но отошел. Подошла совсем близко и уставилась снизу вверх из-под спутанных волос. – С каких это пор принцы бегают за охотниками?

– Охотник идет по следам Зверя, – мрачно ответил он. Почему все задают вопросы, и никто не дает ответов? У него нет времени на разговоры! Нет времени ни на что. Даже на то, чтобы попытаться понять, что не так у нее с глазами, почему так странно, болезненно блестят. – Ему нужна моя помощь.

– Кому из них?

– Что за глупые вопросы?! – возмутился он. – Тебе есть что сказать, или просто поговорить захотелось?

Нездорово горящий взгляд погас. Теперь там что-то тихо тлело, а глубокие морщины легли в уголках глаз – она улыбнулась.

– Да, – кивнула она, – есть. Охотник был здесь, но ушел. Зверь был здесь раньше, но тоже ушел. Они все уходят быстро, я не терплю в своем доме убийц.

– А этого держишь по доброте душевной? – хмыкнул Рэй, кивнув на пса.

Она не ответила, только промелькнуло что-то в глазах, похожее на жалость. Протянула руку и коснулась его щеки. Он так растерялся от такой наглости, что не оттолкнул сразу. Ее ладонь была сухой и теплой.

– Но ты не убийца, – тихо, доверительно сказала ведьма, не отводя теплых зеленых глаз. – Ты злишься, ты спешишь, ты хочешь все сделать, как надо. И ты сделаешь, старший принц Каарэй. Потому что ты – не убийца.

– Я хуже, – мрачно ответил он и отбросил наконец ее руку. – Хватит разговоров. Ты знаешь, куда ушел Зверь?

– Нет, прости, – она покачала головой так, будто ей было искренне жаль. Может, ей и было жаль. Но только чего-то не того. Она говорила как будто бы с ним и в то же время была где-то далеко. Смотрела не в глаза, думала о своем.

– А охотник? – напомнил Рэй.

– Вниз по улице, – ответила она. – Искал тех, кто может взять след. И кажется, нашел.

– У меня нет времени идти по следам! – отчаянно прорычал Рэй.

Нужно было как-то выиграть время. Он может быть быстрее – у него есть Мирт. Но он не знает, куда Мирту лететь.

Развернулся было, чтоб уходить, но ведьма его окликнула:

– Принц Каарэй!

– Что еще? – глянул на нее через плечо. Странной была эта ведьма. Говорила и смотрела так, будто была ему союзницей, другом, помощником. С чего вдруг?

Она шагнула к нему, обошла, оказываясь перед ним. Приложила ладонь к его груди, и вновь ее не захотелось отталкивать. С ним никто никогда так не общался. Никогда так не тянули руки, не заглядывали в глаза. То есть и тянули, и заглядывали, но то было иначе – юные девы ясно, зачем тянутся. А вот эта, старая, ей-то что нужно?

– Твое сердце бьется слишком громко, – доверительно сказала она, – сбивается. Ему нужен отдых. Тебе нужен отдых.

Голова закружилась, его повело.

Вот чего тянется – пытается околдовать. Остановить. Не выйдет.

– Нет! – он отбросил руку, рывком развернулся и прыгнул через забор.

Прошел шагов десять, но привалился спиной к стене. То ли ведьма что-то сделала, то ли он и правда слишком устал. То ли просто понял, что некуда больше идти.

Но стоило об этом подумать, как из подворотни вынырнул гном. Тот самый, что встречал у Тейрина. Вынырнул, пробормотал мрачно:

– Тебя попробуй найти, принц Каарэй... – и вынул из-за пазухи свиток.

– Это что? – так же мрачно, недоверчиво спросил Рэй.

– А я знаю? – пожал плечами гном. – Тейрин просил передать.

Рэй развернул свиток.

Мелкий дождь усеял его темными точками, но не помешал прочесть: “Старший принц Даара Каарэй! Спешу сообщить, что до меня дошли слухи, будто Зверя видели у лесов Иных, что на Юге. Сожалею, но там я никак не смогу оказать помощь, ибо ни на Южные земли, ни тем более на леса Иных моя власть не…”

Рэй скомкал свиток, сунул в карман и зашагал к постоялому двору, где оставил Мирта.

Усталость отступила – ему вновь было, куда идти. Лететь. На Юг. Кто такие Иные, он представлял весьма смутно. Люди с ними дел обычно не имеют. Но теперь-то, когда к ним пришел Зверь... теперь-то они с людьми охотнее пойдут на контакт, ведь так?

С другой стороны, что Зверь забыл там? Как странно он ведет себя. Непонятно. Нелогично. Глупо.

Как будто не знает, что делать.

“Куда тебя несет?” – мысленно спросил, впервые обратившись к нему, заговорив с ним.

Глупый, запутавшийся, растерянный Зверь вызывал не ненависть – жалость. Ту самую жалость, что только что видел в глазах ведьмы. Может, он сам виделся ей таким: глупым, запутавшимся, растерянным…

Да он и был таким сейчас. Когда твой главный враг начинает вести себя, как дурак, сам ты выглядишь не лучше.

А может, ты и есть дурак, которого обвел вокруг пальца сидящий на троне мальчишка? Есть ли смысл Тейрину врать? Почему именно Юг? Просто отправить подальше от своих владений?

Но он же должен понимать, что если он врет, Рэй вернется. Рано или поздно он вернется с даарской армией за спиной. А вдруг не вернется – так даарская армия прибудет уже без него, но станет еще злее.

Постоялый двор был за поворотом, когда Рэй остановился. Уперся обеими руками в очередной покосившийся забор, что попался по дороге. Вдохнул, выдохнул, закрыл глаза.

Отдышаться. Пойти ровно, твердо, прямо.

Нечего Мирту видеть, как его заносит. А то сбросит куда-нибудь, к земле прижмет и не отпустит, пока Рэй не поспит. Мирт такой. Заботливый, гад.

“Он ведь тоже устал… – подумал Рэй. – Я так загоню его… Ну, ничего. Еще один рывок. На Юг. Еще один – и отдохнет”.

Отпустил забор, выдохнул, выпрямился и твердо зашагал вперед.

***

Крит, неотступно следующий за ним на почтительном расстоянии, дождался, пока он свернет во двор. И пока прямо со двора, с места, не взмоет вверх огромная черная виверна.

Лишь проводив гостей взглядом, Крит хмыкнул, развернулся и двинулся обратно: докладывать Тейрину, что проблема устранена – улетела туда, куда он, Тейрин, решил ее направить.

Умный все-таки этот Тейрин. Чуток шибанутый, но умный.

***

Алеста стояла на крыльце. Пес сидел у ее ног, она бездумно чесала его за ухом.

Мелкий дождь не мешал, напротив, делал воздух чище. Этим воздухом хотелось дышать, а в Нат-Каде редко хочется дышать. А может, дышать хотелось, потому что новый гость слишком сильно напомнил Шаайенна, и не его сердце колотилось слишком громко – ее собственное.

– Как похож… – доверительно прошептала она псу. – Затхэ ему не брат, но как похож…

Пес фыркнул, мотнул головой.

– Может, – согласилась она. – Может, и обманываю себя. Я это умею. Как оказалось, умею…

Медленно развернулась и, хромая, поковыляла внутрь.

Дышать перехотелось: вспомнился Нивен. И Затхэ, и Каарэй – все они стали неважными. Остался Нивен и всепоглощающее чувство вины. Нивен такой взрослый, совсем другой. Такой, которым она никогда не ожидала его увидеть. Такой, каким могла бы вырастить, если б не избавилась при первой же возможности.

И пусть Затхэ сто раз прекрасен, предупредить нужно Нивена.

Кто знает, что означает надпись на клочке из дворцовой печи. Ей отсюда, из полуразрушенного дома, из пелены дождя, никак не увидеть. Но Нивен там, возможно, где-то рядом. И Затхэ уже давно нашел меч. Нивен заслуживает хотя бы того, чтобы дать ему знать обо всем, что знает она сама.

А дальше – пусть Мертвые хранят его.

“Нивен!” – вывела она на пергаменте. Хотела было скомкать и выбросить, но передумала. Просто оторвала кусок с именем, сжала в кулаке, швырнула в угол.

Начала заново, без обращений. Почему-то казалось, она не должна звать Нивена по имени.

“Вести от Тейрина. Затхэ пойдет к свету, возьмет меч и спасет мир. В легендах все иначе. Кто написал эти слова Тейрину – мне неведомо, но они могут быть важными”.

Алеста помолчала, перечитала написанное, вздохнула и все-таки приписала в конце бессмысленное: “Будь осторожен”.

Свернула послание в трубочку, взмахнула рукой, призывая птицу.

Риирдал искал тех, кто может взять след. Она не обманула, когда сказала, что у нее нет ни таких навыков, ни таких животных. Ее птица не умела брать след. Единственное, что она умела, единственное, чему была обучена и для чего существовала – она всегда могла найти Нивена.

– Быстрее, – шепнула Алеста и распахнула окно.

Черная ворона, неловко хлопая огромными крыльями, поднялась в серое небо Нат-Када.

Глава 12. Тэхэ

– Идем, – повторил Нивен, оглянувшись в очередной раз через плечо.

Йен отставал.

– Может, скажешь что-нибудь новое? – устало пробормотал Йен, догоняя. – Например: “Стоим”? “Сидим”? А еще лучше: “Лежим”! Мы идем без остановки уже черт знает сколько…

– Здесь опасно, – не оборачиваясь, дернул плечом Нивен. – Надо идти.

– Снова будешь ругаться за зеленого? – тоскливо спросил Йен. – Говорить, что если б я его не бил, мы бы уже остановились? А так – за нами, скорее всего, идут, да?

Нивен не ответил. Конечно, как же! Этот не ругается – молчанием давит. И лес давит. Низкие деревья, узкие тропы, странные запахи, странные звуки – и птицы тут кричат иначе.

Тэхэ, небось, научила…

Йен мотнул головой, проморгался. Куда-то не туда несло мысли. Голова кружилась, воздух был горячим и влажным, и от влаги слезились глаза. Либо от того, что таки давным давно пора было немного поспать. Нивен сходу задал такой темп, что успеть за ним было непросто. А теперь еще и не останавливался. И снова, как тогда, в лесах под Дааром, нестерпимо болели ноги. Только тут еще и жарко было.

– А может, тут весь лес опасен, ты об этом подумал, дитя природы? – спросил Йен. – Леса бывают разные, знаешь ли. Этот не обязательно такой же дружелюбный к тебе, как другие.

– Лес не дружелюбный, – сказал Нивен, не оборачиваясь. – Лес – это лес. Всегда. Я бывал в разных, я знаю.

– А вот в этом – нет, – напомнил Йен, – в этом не бывал! Может, тебе постоянно кажется, что вокруг опасно, потому что так и есть? Знаешь, кому этот лес когда-то принадлежал? Тэхэ!

– Все леса принадлежали Тэхэ, – дернул плечом Нивен. – Хватит говорить. Идем.

– Да иду я, иду!

– Но говоришь.

– Что если в этом лесу всё иначе, а? Что если здесь остались какие-то ее… Ну, не знаю… Чары, жизненные силы, дальние родственники… Ты же знаешь, что она с кем только ни роднилась, да? Ты же читал легенды!

Нивен обернулся, полоснул взглядом. Уточнил:

– А ты вспомнил?

– Я много чего вспомнил. Но так… Смутно. Зато точно знаю, что Тэхэ не хотела бы впускать меня… Затхэ… а значит, и меня… к себе в леса. Может, у нее тут охрана какая-то? Может, нам лучше выйти?

– К людям? – спросил Нивен.

– К людям, к троллям, к гномам… кто у них тут водится? Вот к ним и выйдем!

– И ты не полезешь драться?

– Если они первые не…

Нивен резко остановился и круто развернулся, и Йен в него чуть не врезался.

– Они не начинают первыми, – тихо сказал Нивен. – Всё начинаешь ты. Не можешь защитить себя. Но лезешь на рожон. Как будто это игра. Как будто это весело.

– Но…

– Это не шутки! Хватит! – Нивен приблизился в упор и очень четко проговорил. – Не. Трогай. Людей.

Направился вперед.

Йен разозлился. Да черт возьми, что он сделал не так? Что он опять сделал не так?!

Почему опять нельзя к людям?!

– Идем! – позвал Нивен, оглянувшись через плечо.

– “Не трогай людей”! – передразнил его Йен и двинулся следом. – Твои люди, если хочешь знать, сами кого хочешь тронут. А потом догонят и еще раз тронут! Может, монстрам все же можно хоть иногда за себя постоять, а?

– Постоять? – переспросил Нивен. – Постоять за себя?

– Ну естественно… – сокрушенно вздохнул Йен, пробормотал себе под нос. – Как же тебе еще объяснить… – и заговорил преувеличенно громко, чтоб его точно услышали. – Переспрашивать – это не разговаривать! Даже если переспросить дважды!

– Ты не можешь... – сказал Нивен, помолчал, но объяснил все-таки мысль. – Постоять за себя.

“Помнишь? Сколько можно быть шутом и слабаком? – очень четко прозвучал вдруг в голове собственный голос. – Ты же Затхэ! Над тобой издевается полукровка, а ты молча слушаешь!”

– Кажется, у меня проблемы… – пробормотал Йен себе под нос.

– Неужели? – хмыкнул Нивен, который, зараза, своими эльфийскими ушами всё слышал. – Только понял?

Йен сощурился ему вслед и скорчил рожу. Глаз-то на затылке у него нет.

Вдалеке крикнула птица. Снова не по-птичьи.

Снова голосом Тэхэ.

***

Сорэн не любила леса Тэхэ. Тут всё было пропитанное ею. Ее голосом, ее запахами, ее силой.

Влажный липкий воздух навязчиво касался щек, обволакивал руки, сжимал горло. Птицы выкрикивали что-то отрывистое вслед, наверняка обидное, если понимать их речь, как понимала Тэхэ.

Сама же Тэхэ часто молча сидела на мокром бревне, перекинутом через быстрый ручей. Ручей прыгал на камнях и плескал прозрачными брызгами на бревно да на платье, а ей, рогатой, – хоть бы что.

– Чего пришла? – спросила как-то Тэхэ.

Как сидела, глядя вдаль, ровная, гордо несущая свои тяжелые лосиные рога, так и не шелохнулась. И взгляда не бросила.

– Пришла просить тебя остановиться, – сказала Сорэн. – Все знают, что ты делаешь здесь, но притворяются, будто не замечают. Ты ведь Тэхэ, рогатая, своенравная, и дикая. Но, сестра, пришла пора остановиться. После всего... После Затхэ... Больше закрывать глаза мы не можем. Я – не могу! Это важно не только для меня – для всех нас. Неужто беда Эйры – наша общая беда – так ничему тебя и не научила?

Тэхэ все-таки повернула голову. Посмотрела серьезно, внимательно. Тэхэ не Эйра. Не щурится на свет – глаза всегда широко раскрыты, всегда внимательные, влажные, как у ее ланей да олениц. Как влажно здесь все вокруг.

– И что же я делаю? – спросила Тэхэ. – На что ты не можешь закрывать глаза? Чему меня должна научить беда Эйры, скажи, сестра?

– Мне нужно говорить это вслух? – поморщилась Сорэн. Ей даже произносить не хотелось. Но Тэхэ все так же прямо и влажно смотрела в глаза. Ждала.

И Сорэн сдалась:

– Ты плодишь монстров, – тихо сказала она, – любишься со своими зверями, а потом что рождается… все в лесах остается. И опять плодится. Ты знаешь о запрете, о том, что нельзя смешивать кровь. Тем более – нашу кровь. Божественную, золотую! И то, что ты делаешь… это отвратительно мне, сестра, едва ли не больше, чем сам Лаэф с его змеями, а ты знаешь, как я ненавижу его.

– Кто сказал тебе об этом? – спросила Тэхэ. Глазом не моргнула. Ни один мускул на лице не дрогнул. Не шелохнулась.

– Да все знают! – развела руками Сорэн. – Все! Твои птицы поют о твоей плодовитости, твои звери кричат о ней, твои дети расползаются по лесу и уже трудно не наступить ни на одно из них, пока идешь.

– Ты не понимаешь моих птиц, – улыбнулась Тэхэ, – не понимаешь зверей. И да, дети мои есть, их много, но кто сказал тебе, что я мешаю кровь со звериной?

– Бро-ось… – протянула Сорэн.

Что за глупые отговорки? А с кем еще миловаться рогатой? Кто еще захочет прийти к ней сюда?

Стайка мелких детишек промелькнула по ту сторону ручья. Мальчики ли, девочки – Сорэн не рассмотрела. Слишком быстро бежали – догоняли друг друга, быстроногие маленькие оленята. Не рассмотрела и ноги ли у них, или копыта, слишком быстро мелькали. Увидела лишь рога на голове у одного из детенышей.

А потом услышала смех, уже издали, из зарослей.

И сжалось сердце, и чуть зубами не заскрипела – очень знакомый, хоть и детский еще, но очень знакомый серебристый смех. Она слышала его: и детским, и взрослым.

“Вот как? – удивилась Сорэн. – Значит, не обошлось без Ух’эра… Действительно, почему бы кривому и сумасшедшему не полюбить рогатую? Но не мог же он так много всякого наплодить? Ну, один детеныш, ну, десять… А Эйра-то щебетала, что их тут не меньше сотни…”

И все говорила: “пойди да разберись, откуда наплодились”, и в глаза так доверительно заглядывалась, и щурилась, дрянь рыжая…

Теперь понятно, почему. Она-то, богиня любви, она знает, откуда дети взялись. Хотела уколоть побольнее – да не вышло.

Что для Сорэн кривой хромой безумный младший брат?

Пустое место, не больше!

А потом к ручью выскочила одна из них, тех, кто бегал там, по кустам. Рогатая. А так – во всем на мать похожа. Выскочила со слезами: кулаками трет глаза, всхлипывает, жалуется. Ветви тут же подхватили ее, листья гладить стали, ручей взмыл в воздух, окатил ей ноги. Сорэн увидела: колено разбито. Упало дитя, ударилось, вот и плачет. И кровь оттуда сочится. Золотая.

– Видишь? – спросила Тэхэ. Поднялась, все та же, гордая, ровная. По бревну прошла, даже не пошатнулась. Ветви ей дочь в руки передали.

– Не плачь, Нильф, маленькая, – прошептала Тэхэ, искоса глянула на Сорэн, мол, уходи, у нас тут свои проблемы.

“Конечно, – возмущенно подумала Сорэн. – Куда уж нам до ваших разбитых коленок?!”

– У этой кровь, может, и золотая, но у других…

– У всех! – отрезала Тэхэ. – Все мои дети – золотые. Даже те, что не от крови моей. И ты больше не посмеешь беспокоить ни меня, ни их! Еще раз зайдешь в мой лес – выгоню силой!

– Что не от крови – меня не волнуют, – фыркнула Сорэн. – А что от крови – всем отец Ух'эр?

Тэхэ бросила еще один взгляд, ненадолго отвлекаясь от колена дочери. И взгляд был уже не тот – не прямой и влажный. Холодный, темный. Угрожающий. Уже не ланью – хищником глядела в глаза.

– Кто тебе это сказал? – спросила Тэхэ. И прежде, чем Сорэн напомнила о смехе, который только что сама слышала, добавила. – Не думаешь же ты, сестра, что лишь ты да Ух'эр вхожи в мои леса?

Сорэн презрительно сощурилась, чтобы спросить – а кто ж еще? Да еще так вхож, чтобы детей наплодить? Но тут девочка на руках у матери успокоилась. И отняла от лица руки.

На глянула на Сорэн, по-детски настороженно, но с детским же неудержимым интересом.

Глаза у нее сияли фиолетовыми звездами.

Сорэн рывком развернулась, хлопнула в ладоши, растворилась в луче света.

Не могла мучительно долго выходить из лесу. Не могла оставаться там. Не могла быть нигде. Только лучом света.

Вот, почему Эйра так просила, пойди, мол, погляди на детей. Вот чем хотела зацепить – не серебристым смехом, а глазами этими.

“Что ж, сестра, ударить – ударила, – обратилась к ней Сорэн мысленно. – И теперь мстить буду всем. И Тэхэ с Ух’эром. И тебе. И Лаэфу. Остается Заррэт – того вряд ли на рогатых тянет. И силен достаточно. Будет хорошим союзником. Еще бы тебя, сестрица Эйра, как-нибудь с его шеи снять…”

А не выйдет – придется шею рубить. Что поделать – потеряет голову от любви, во всех смыслах этого слова.

Но Лаэф… Лаэф!

Как мог он – к рогатой спуститься?

Как и… Зачем?

***

Она думала, никто не видит ее. Но видел Д’хал.

Как сидела на вершине Гъярнору, сидела ровно, держа спину прямо, а голову – высоко. Под стать Тэхэ.

Смаковала свою месть каждому из них и шипела под нос проклятия. Под стать Лаэфу.

И ухмылялась жестко, криво, точно, как Ух’эр, прежде чем схватит очередную жертву.

Они были очень похожими, его дети.

Хотя мнили себя слишком разными.

И это станет – он знал, заранее знал – их главной ошибкой.

Он знал: грядет Мэргэ'ассе. Последняя битва богов.