Текст книги "Мы, монстры. Книга 2: Иные (СИ)"
Автор книги: Тим Вернер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)
Глава 3. Сны
Марле вновь снилось, что она молода. Что руки легки, ноги быстры, а она сама все еще слышит, как поют травы, о чем шепчутся люди, что говорят карты.
Здесь, высоко над землей, во дворце средь облаков ей часто снилось что-то про юность. Может, потому что повелитель был невозможно юн. Невозможно юн и невозможно добр к ней. Не выгнал, не наказал, когда она не смогла вспомнить, о чем спрашивал. Оставил рядом с собой.
Ждал.
А ей впервые за много-много лет было спокойно. Потому что демоны остались далеко внизу. А здесь были лишь птицы да облака.
И вот она, юная и полная сил, бежит по горной равнине, догоняет облако. Она знает – внутри, в облаке, туман. Ей хочется оказаться в нем, тронуть рукой, вдохнуть в себя. Она юная, она еще не возненавидела туманы Нат-Када. Она будто и не знает, что такое Нат-Кад.
Имя города приходит смутным воспоминание, когда от облака доносится запах. Сладковатый и гнилостный. И облако – уже грозовая туча. И темнеет с каждой секундой. Она замирает, делает осторожный шаг назад. И бежать, вроде как, надо, прочь, подальше. Но слишком интересно. И запах, вроде как, отвратительный, но слишком сладкий. Ее тянет к нему.
А потом – из облака шагает он.
Невысокий – чуть выше ее самой – человек в свободных темных одеждах. С темными влажными прядями волос, которые смешно липнут к лицу и топорщатся в разные стороны. Бледный, худощавый, еще и хромой – заметно припадает на одну ногу. А глаза – широко распахнуты, горят болезненным огнем.
Человек выглядел не красавцем, но – как и к запаху – к нему тянуло.
"Глаза, – подумала она, – все дело в глазах..."
В них бушевал шторм и в то же время – стыл лед. А в глубине сверкала бриллиантовая, твердая, жесткая, насмешка.
– Я сплю… – растерянно сказала она. Он сделал еще шаг, и она мысленно взмолилась: “Остановись! Я не могу уйти, остановись! Не подходи ближе!”
– Ты спишь, – кивнул он, замер, будто услышал ее мысли. И криво самодовольно ухмыльнулся – кажется, и впрямь услышал. – И безумна.
И представился:
– Ух’эр.
– Ты?! – удивилась она. – Но ты... мертв! Мертвые – мертвы...
И растерянно оглянулась, будто ждала, что кто-то сейчас подойдет и подтвердит это. И бог смерти послушно рассыпется туманом, из которого только что шагнул.
– Ага, – он щелкнул тонкими пальцами, Марла развернулась на щелчок и тут же, вскрикнув, отпрянула: стоявшее рядом могучее дерево рухнуло между ними.
Легко, будто не хромал, Ух'эр запрыгнул на поваленный ствол:
– Я мертв, – подтвердил ее слова. – Пока могу являться только так.
Подтянул под себя ноги, прищурился, подался вперед, к ней. И она послушно шагнула, будто поняла: сейчас он скажет что-то важное, скажет тихо, и его надо будет услышать.
– Но угадай, что, подружка? – прошептал он, выбросил руку вперед и, прежде чем она успела испугаться, потрепал ее по щеке. – Мы возвращаемся.
И подмигнул.
А потом бриллиантовая насмешка заледенела.
– Правда, тут одна проблема… – пробормотал он, задумался о своем и тихо добавил. – Он всегда проблема…
– Я могу помочь? – неуверенно спросила Марла.
– А? – встрепенулся Ух’эр, который будто и забыл, что говорит с ней, нырнул в свои думы. – Да! Легенду. Легенду про меч.
И требовательно щелкнул пальцами. Теперь он не ждал, что будут падать деревья, теперь по щелчку должна была начать говорить она. Но она не помнила. Она слишком стара, чтобы помнить…
– Глупости! – отмахнулся он, спрыгнул, оказался рядом, пахнуло сладким, а его губы оказались очень близко. И бриллиантовые глаза – прямо в душу. – Ты юна и прекрасна
Протянул руку в сторону, вернул – уже с зеркалом в ней. Вложил в ее дрожащие пальцы. Одним движением оказался у нее за спиной, залюбовался вместе с ней на отражение.
Тихо сказал ей в волосы:
– Меч, Затхэ… Вспоминай, Марла, вспоминай, – коснулся щеки.
Ледяные руки. А какие еще у Смерти могут быть руки?
– Меч, – жестко напомнил он, – Затхэ. Ты помнишь легенды.
– Это не написано… Я слышала давно, но... Я не помню...
Ух’эр раздраженно вздохнул и закатил глаза.
– Что? – спросил нетерпеливо. – Что ты слышала?
– Что Затхэ спасет всех... – неуверенно ответила она.
– Еще! – холодная ладонь легла на плечо и требовательно, больно сжала. Марла задохнулась.
– Затхэ, – начала вспоминать, – пойдет... к Свету... возьмет меч и спасет мир.
– Ах вот как… – неожиданно равнодушно произнес Ух’эр, ладонь соскользнула с плеча. Зеркало пошло морозными узорами. Зазвенело хрусталем. – К свету…
Ух’эр уходил, оставив ее позади. Хромал, думал о своем, вскинул руку – и облако окутало его. А она даже не смогла его окликнуть. Хотела, но не смогла. Зеркало в руках покрылось трещинами.
Из зеркала на нее уставилась безумная старуха. Которая вот-вот проснется и забудет не только этот сон – забудет, кто она, где она, и почему так больно было просыпаться.
– Постой… – только и сумела прошептать она вслед.
Ух’эр не ответил.
Растворился в облаке.
***
Тейрин стремительно поднимался по ступеням, плащ летел следом за ним, а далеко за плащом – кряхтел и не поспевал Крит. Письмо Тейрин смял и бросил в карман – рядом с белым камнем. Другие два, ответные – уже привязаны к лапам соек.
Весть о всаднике на черной виверне пришла с северных границ. Он не спрашивал разрешения – просто летел вперед. В него поначалу даже стрелять не додумались, растерявшись от такой наглости, только потом уже, как пролетел, развернули катапульты и ударили вслед. Как будто бы зацепили виверну. И пустили соек с вестью в Нат-Кад. Сначала Тейрин рассердился. Даже вслух пробормотал что-то вроде “не хватало еще и с севера…”, осекся, глянул на Крита, но не увидел, понял ли тот что-либо. Крит был гномом. Что по выражению лица гнома можно определить в принципе?
Что он недоволен жизнью и жалованием? Что не против был бы выпить? И что все человеческие механизмы – редкостная дрянь в сравнении с механизмами гномьими... Все гномы так думают, разве нет?
О чем еще думает – не разглядишь в глубине темных глаз.
Тейрин даже немного скучал по Бордреру – у того на роже всегда было все написано. И по Кроверу – теперь искать нового информатора.
У него, правда, был один на примете. Но как раз к нему заглянуть и не успел – прилетела сойка.
Тейрин взбежал на башню, вскинул обе руки – и в небо выпорхнули ослепительно белые птицы. Стремительно помчались вперед.
– Да что… – хрипло начал Крит, останавливаясь за спиной и пытаясь отдышаться, – что… происходит?! – прокашлялся и менее возмущенным тоном добавил уважительное. – Повелитель…
– Черная виверна, – ответил Тейрин, глядя вдаль. Сойки уже умчались – скрылись в сером небе, вновь затянутом грозовыми тучами. – С севера. И всадник, пренебрегший правилами пересечения границ. Я немного знаю о Дааре, но достаточно, чтобы понять, что происходит.
Он круто развернулся и уставился гному в глаза. Одно было в гноме удобно – не приходилось смотреть снизу вверх. С другой стороны, Тейрину привычнее было общаться с собеседниками нормального человеческого роста. Там он, по крайней мере, точно знал, куда вогнать кинжал, если что. Как ударить снизу вверх, коротко, смертельно.
А если умеешь правильно смотреть в глаза, совершенно неважно, снизу ты смотришь или нет.
Гнома-то куда бить?
Крит нахмурился.
Он был все же до ужаса тупым. Либо прикидывался.
Тейрин злился – до сих пор не нашел подхода к гному. Не знал его слабостей, болевых точек и привязанностей. Он вообще ничего о нем не знал – пустое место, а не существо. Впрочем, как любой другой ученик Бордрера. Найденный на улице, наученный исключительно уничтожать. Как-то он мыслит, как-то думает, чего-то наверняка хочет…
Понять бы, чего.
– Мы ждем гостя, – сообщил Тейрин Криту. И устало добавил. – В последнее время у нас слишком много гостей.
Направился к двери.
– А зачем я… – начал в спину Крит.
– Да, – спохватился Тейрин, замер у двери, ведущей на лестницу, оглянулся через плечо, – ты его встретишь. Он прилетит, – и махнул рукой в направлении севера.
Хотел было идти дальше, но Крит снова заговорил:
– А мне его…
Тейрин смотрел в глаза Криту. Тот мрачно таращился в глаза в ответ. Бордрер бы уже с балкона спрыгнул от его взгляда, а этот – таращится. Как же тяжело с гномами…
– Проводить, – сказал Тейрин наконец. – В мои покои. Вежливо проводить. Не угрожать, не бить, не намекать. От того, останется ли доволен визитом гость, зависит дальнейшее развитие отношений Нат-Када с Дааром. И от того, останусь ли доволен я.
Тейрин замолчал, подождал, пока гном кивнет, чтобы точно знать: он таки понял. Круто развернулся, чуть не врезался в створку двери и сбежал по ступеням вниз. Гном хорош в бою, несмотря на то, что гном. Решения принимает верные, действует точно, четко, быстро и уверенно. Но совершенно не разбирается в том, что происходит где-либо, кроме поля боя.
Как позволять ему ходить следом за собой? И что делать, если больше некому?
Не оставлять же телохранителей встречать нарушителя границ…
С другой стороны, это и хорошо, что гном не вникает в происходящее вокруг. Меньше вероятности, что устроит какой-нибудь бунт. Или просто мелкую пакость. Бордрер вот – пытался, и не раз.
С третьей – гном слишком туп. Демонстративно туп.
Что-то здесь не то...
– Не поворачивайся к нему спиной, – тихо сказала Сорэн. – Он не из тех, кто будет верен. Он из тех, кто предаст. Я вижу в нем черное сердце предателя. Не поворачивайся к нему спиной…
“Я просто спускаюсь по лестнице”, – мысленно отмахнулся Тейрин. Сейчас только наставлений не хватало.
– Тейрин! – непривычно громко, властно одернул голос в голове. Он остановился на мгновение, тяжело вздохнул.
“Да знаю я, знаю… Но, Сорэн, сердца черны у всех. У всех. Потому ты должна прийти. Потому ты придешь”.
– У тебя – нет, – смягчилась она. – У тебя сердце не черное, Тейрин. Ты светел…
“…пока, – мысленно договорил он. – Но уже скоро оно потемнеет. Стоит только начать действовать… Стоит только начать”.
На самом деле где-то глубоко внутри он не злился – был рад гостю. Его появление вынуждало Тейрина отложить начало воплощения в жизнь всего задуманного. Жаль только, не успел поговорить с ведьмой.
***
Было спокойно, хорошо. Тихо. Вот что в последнее время было редкостью – тишина. Шаайенн наконец убрался искать общий язык с Мирдэном. И можно было наконец посидеть в тишине.
Нивен был не слишком рад, что рыжий полез следом за ним на судно. Во-первых, он устал от разговоров. Во-вторых, судно с ним на борту и впрямь скрипело сильнее, чем без него. Ну, и в-третьих, он в любой момент мог снова превратиться в рогатого монстра.
Или это – во-первых?
В любом случае, вот кого действительно было бы неплохо выбросить за борт. А теперь у него еще и меч запел. Конечно, меч слышно, только если очень, очень хорошо прислушаться. Как птицу в лесу, что вдалеке чирикнула о незнакомце на тропе. Не Нивену – но он услышал.
Вот и железяка – поет будто издали. Едва слышно дрожит в воздухе.
Нивен вынул из-за пазухи несколько лент ткани – той, что использовал для перевязки ран. Развернул их, присел рядом с мечом. Жаль, эта штука ему не принадлежит. Впрочем, ему такая и не нужна – слишком большая. Шаайенн слишком шумный, меч – слишком большой, так что, как сойдут на берег, пускай сами разбираются, куда им дальше...
Но нехорошо, чтоб оружие оставалось раздетым.
Нивен обернул меч.
Стало тише: из-под тряпок не очень-то позвенишь.
А он сел в угол, прямо на полу, уронил расслабленно руки на полусогнутое колено, вытянув вторую ногу, откинул голову назад и прикрыл глаза. Вот теперь – тихо. Теперь можно подумать, что делать дальше.
Но вместо этого Нивен вдруг подумал, что ему ведь снилось море. Очень много раз, именно такое, с таким запахом, с мерным покачиванием, с шепотом волн. Он будто знал, как это – когда укачивает море. А ведь ни разу не был на море, даже не видел...
А потом он упал.
На середине недодуманной фразы, провалился вниз, в бесконечную, бездонную темноту. Безо всякого перехода от реальности ко сну и с очень четким ощущением падения. Нивен рухнул на твердый пол, кажется, вскрикнул, но крик растворился в темноте. Зато очень внятно прозвучал другой, чужой голос, доносящийся будто отовсюду сразу, будто говорила сама темнота. И этот голос звал его.
Змеиный, вкрадчивый:
– Ниве-ен...
Пробирающий до костей.
“Мало было волшебных мечей и рогатого монстра! Теперь еще и... вот!” – растерянно подумал Нивен.
Вскочил на ноги. Огляделся. Принюхался. Но то ли чувства подводили его, то ли темнота была слишком плотной. Как туман над Озером Скорби.
Еще раз, над самым ухом:
– Ниве-ен...
Все внутри похолодело. Нивен и не знал, что способен так испугаться – что забыл, как дышать.
“Проснись! – приказал себе. – Проснись!”
Но без толку.
В нескольких шагах и без того плотная темнота стала еще плотнее, почти обрела очертания. Оцепенение отпустило. Нивен выхватил из-за спины мечи, прыгнул вперед, полоснул по темной фигуре наискось, сразу двумя руками. Темнота зашипела, рассыпаясь.
И тут же сгустилась в другом месте. Нивен снова ударил, но она рассыпалась секундой раньше, и он понял – обманный маневр. Но предпринять уже ничего не успел, его схватили за шею сзади.
"Правильный захват, на удушение," – зачем-то констатировал он. Ушел вниз, не опускаясь – падая на колено, чтобы перебросить через плечо того, кто держал.
Но обнаружил – не держит никто.
Нет никого.
И снова сразу отовсюду:
– Ниве-ен...
"Проснись!" – повторил, крикнул себе, но не смог.
Вскочил.
Определенно, это было чем-то большим, чем просто сон. И тьма, будто услышав его мысли, рассмеялась в ответ, дохнув многоголосым холодом в лицо. И он почувствовал: это, оно, надвигается со всех сторон. Больше не будет играть в человеческие игры, поступит по-своему. Раздавит. Уничтожит.
И уже отовсюду все ближе и ближе шептали так, что кровь стыла в жилах: "Нивен, Нивен, Нивен"...
– Нет! – крикнул он, крутнувшись вокруг себя, крепче сжал рукояти мечей, но те были бесполезными сейчас. И, наверное, потому рассыпались в его ладонях.
А потом его захлестнул черный холод.
Сковал по рукам и ногам – и не вдохнуть, не пошевелиться.
***
Эльфенок сопротивлялся.
А его собственные силы вновь были на исходе. Говорить, принимая чужие облики, когда-то – детская забава, сейчас давалась ценой неимоверных усилий. Его ведь не было! Его совсем не было. А она – уже была. И это было следствием его ошибки. Опрометчивого шага, сделанного много веков назад.
О, он совершил много ошибок, но тогда, в Великой битве богов – одну из самых страшных. Он пожалел ее.
Никто не напоминал ему об этом, не упрекал – да и не могут они говорить, разве что – голосом Ух’эра во сне. И не до того им сейчас, но он-то помнит. Он-то знает. Из-за него она уже почти жива. Уже почти поднялась.
Та, которая всегда смотрела на него с неизменным презрением, ухмылялась совсем не так, как положено Светлой. Как будто он не видел! Глазами, конечно, он видеть не мог, но чувствовал ведь. Все чувствовал.
Как будто она одна – Истинная! А все они, братья и сестры, по крови, по отцу – низшие существа, подобные людям. И удивительно – остальные как будто молчаливо соглашались с этим. До поры до времени. Но как это было долго… Он один противостоял ей открыто. Хотел отомстить за уязвленное самолюбие. Хотел...
Нет, не того он хотел.
Но об этом – не сейчас. Ибо сейчас – бросил тени, протянул щупальца-змеи и увидел – твердым камнем стоит Сорэн, опираясь на плечо людского ребенка. И вот-вот войдет в мир, не как он, через щель, войдет гордо ступая, шествуя, побеждая. Вновь – белыми ступнями по мраморным мостовым.
И ее-то ребенок слушается, повинуется, тащит за собой из небытия. Не то, что это… создание.
Да оно даже выжить толком никогда не пыталось. Оно вообще на редкость неудачливое, хотя мнит о себе иначе. Оно не знает, как сам Лаэф, как его младшие братья-сестры то и дело теряют только-только накопленные силы снова и снова, спасая его от очеденой смерти.
А теперь оно еще и сопротивляется. Не как раньше – бездумно.
Осознанно, в полную силу.
***
Йен застыл на пороге, коротко оглянулся через плечо, быстро захлопнул дверь.
– Эй, – осторожно позвал Нивена, – эльф… Ты меня слышишь? Ты чего? Эй, это со мной здесь неладное… С тобой, конечно, тоже, но не настолько…
По мере того, как говорил, Йен медленно приближался к Нивену. Конечно, хотелось бы делать это не так неуклюже, но корыто все еще качалось под ногами, и приходилось махать то одной, то второй рукой, чтобы устоять.
Нивену качка не мешала совершенно. Он стоял у стены, стоял на прямых ногах, не приваливаясь никуда в своей излюбленной манере, ни за что не держась и при этом не падая. Глаза закрыты, капюшон – отброшен назад. И последнее – совершенно точно ненормально. Все остальное – непонятно, потому что, кто этих эльфов разберет... Но что капюшон он не снимет никогда и ни за что, кроме случая крайней необходимости, Йен был готов руку дать на отсечение.
Еще шаг.
Покосился на меч. Естественно. Опасная заколдованная вещь. Что нужно сделать? Завернуть ее в тряпочку. Ох уж эта эльфийская любовь к оружию...
– Не может же, чтоб это Весло тебя так… – пробормотал Йен, но на всякий случай отшвырнул меч ногой. Подозрительно покосился на него. Тот, как и раньше, был совершенно обычным мечом, не издававшим ни звука.
Сделал еще шаг к Нивену, подошел почти вплотную. Осторожно пнул того ниже колена. Нивен не шелохнулся. Но вдруг заговорил.
– Да’хнэм, – выдохнул он. – Ахэрх’э…
Слова были незнакомыми, да и голос – совсем другим. Скрипучим, хриплым, пробирающим до костей. И самое страшное – живым. Очень явно раздраженным.
Йен снова покосился на меч.
Кто именно завернул его в тряпочку? Сам эльф или этот, с другим голосом?
– Нивен! – резко позвал Йен, щелкнул пальцами у него перед носом, встряхнул за плечо, заговорил, продолжая трясти. – Эй! Хватит! Когда ты уже запомнишь? Я здесь оборотень, ты – э…
И пропустил тяжелый удар ладонью в грудь. Отшатнулся, устоял на ногах, но согнулся, зашипев больше от злости, чем от боли. Сильный удар, ребра целы, но синяк остается надолго.
"И чего ты к нему полез? – раздраженно спросил себя. – Оставил бы, дверь бы прикрыл поплотнее – и пускай тут сам с ума сходит... Вот чего ты к нему лезешь постоянно?!"
Нивен открыл глаза. Мгновение бессмысленно таращился на Йена, потом моргнул. Сказал:
– Не трогай меня, если я сплю.
– Вы, эльфы, как зогры? Стоя спите? – спросил Йен.
– Это опасно, – продолжал Нивен. – Я ударил рукой. Мог схватить кинжал. Рефлекс. Если я сплю…
– Ты не спал! – рассердился Йен. В основном на то рассердился, что эльф пересказывал ему его собственные мысли. – Ты стоял! И говорил что-то непонятное! Это что было?
Нивен молчал.
– Часто у тебя такое?
Нивен молчал.
– Ты зачем Весло тряпочками обмотал?
– Хватит спрашивать… – попросил Нивен и медленно осел на пол.
– Снилось-то хоть что? – спросил Йен.
Нивен медленно поднял голову и уставился в глаза мертвым взглядом.
– Рыба, – ответил он.
Глава 4. Ребенок
Тейрин взмахнул ладонью – телохранители отступили от двери.
Он дошел до своих покоев так быстро, как только мог, разве что не переходя на бег. Бежать его не заставит ничто. Больше не заставит...
Остановился у стены, глядя на карты и записи. Теперь все было иначе, теперь все перевернулось – вместе с рухнувшей башней. Он сам едва удержался, едва не рухнул следом, но в перевернутом мире еще надо разобраться, закрепиться. А он не успел. Он не готов к встрече с всадником на черной виверне...
Ну и Мертвые с ним, с этим всадником!
Сначала выругался мысленно, потом фыркнул, понимая, что Мертвые-то как раз не со всадником, а здесь. У него в кармане. Одна из них – самая главная. И только сейчас понял: он ведь носит божество в кармане. Это почему-то приятно грело. И впервые в жизни Тейрин не задумался, просто предположил такую возможность, просто на мгновение: а что, если оставить ее там? Не выпускать наружу. Использовать, удерживать, поменять правила игры...
Тут же отругал себя за подобные мысли. И ответил себе, вместо нее.
“Как ты тогда справишься? Со всех стороны, они идут со всех сторон. Монстры – с Севера, Иные – с Юга, нечисть – прямо у подножья дворца. А ты – просто человек. Как ты с ними справишься?”
Он дернул шелковый шнур – на стену упала тонкая занавесь. Развернулся к столу. Доска для крисс-край. Незаконченная партия. С тех пор, как он начал партию, столько фигур сменилось, столько комбинаций сыграно…
Тейрин осторожно подвинул войска. Всех – на позиции. К началу игры. Если партия уже не имеет смысла, ее нужно закончить и начать новую.
Телохранитель застыл в дверях, поклонился.
– Что? – Тейрин крутанул доску, рассматривая, придержал, толкнул, чтобы крутилась в другую сторону. Будто что-то зависело от того, какого цвета фигуры ему достанутся. – Гость прибыл?
Телохранитель кашлянул. Тейрин вскинулся – тот держал в руке свиток.
– Войди, – скомандовал Тейрин и раздраженно протянул руку. Взял поднесенное послание. Пробежал глазами. Раз, другой… Хмыкнул. Вернул, сухо приказал:
– Это – уничтожить.
Марла вспомнила.
Зверь пойдет к Свету, спасет мир... Значит, Зверь не враг. Друг. Значит, должно задержать охотника. Пусть он хоть сто раз будущий правитель Даара – сейчас его нужно задержать.
Тейрин, склонившийся было над фигурами, распрямился. Посмотрел в окно, нахмурился. В небе, совсем близко, взревела виверна, а он вдруг понял, что не хочет задерживать охотника. И дело совсем не в том, что потом, возможно, придется воевать с Дааром: они там вспыльчивые. Дело совсем в другом.
Это он, Тейрин, должен спасти мир. Это он пришел к Свету. И даже – Свет пришел к нему. Попал в руку. И теперь он, черт возьми, носит божество в кармане!
Причем здесь какой-то монстр?!
“Тейрин! – настойчиво позвала Сорэн. – Тейрин!”
– Не сейчас, – тихо ответил он, собираясь с мыслями.
***
Сорэн сдержала вздох. Не возмущенный – который хотел вырваться поначалу Другой вздох: тяжелый, грустный.
Ребенок менялся. Еще один ребенок был близок к тому, чтобы предать ее.
Опасно близок.
С детьми всегда так?
***
Крит отскочил к дверному проему, когда черная виверна приземлилась на башню. Приземлилась с грохотом, на три лапы, подогнув четвертую и проехавшись пару шагов по площадке. Человек, который спрыгнул с могучей спины, был сам почти черен: весь в пыли, на лице – разводы, будто неумело оттирали то ли кровь, то ли грязь, одежда – сплошь черная кожа с железом.
Крит еще не слишком хорошо разбирался в местных порядках, но одно уяснил: Тейрин не любит грязи. И как тогда он будет терпеть вот это?
Крит шагнул вперед, еще раз оценил масштабы что виверны, что всадника: оба очень крупные. Если придется драться… Мужика-то он, может, как раз и уложит – здоровяки редко работают точно и быстро, в отличие от него. Пока размахнутся – он успеет убить. А вот рептилия – явно опасна. Еще и косится недобро, будто мысли читает.
– Приветствую, – Крит поклонился гостю, который, коротко оглядевшись, уже зашагал к нему. – Я…
– Где Тейр-рин? – не спросил – прорычал гость.
Ладно, решил Крит, знакомиться не будем.
– После долгого пути ты, наверное, желаешь…
Короткий мощный захват – и гость впечатал его спиной в стену, одной рукой сжал воротник, второй – перехватил руку, дернувшуюся к секире. Что он там только что думал? Что справится? С обычным человеком таких размеров, может, и справился бы. Но этот… Что за воинственное божество в него вселилось?
– Я желаю увидеть Тейрина, – рыкнуло божество. – Где он?
– Пусти! – прохрипел Крит. – Отведу!
Тот, как ни странно, послушал сразу. Отпустил. Крит рухнул на пол. Поднялся, придерживаясь за стену.
– Ну? – мрачно подогнал его гость.
Крит молча повел его вниз по ступеням. Лучше молчать. В принципе, он всегда это знал – лучше молчать. Когда молчишь, намного больше слышишь. Слышно, как тяжело дышит идущий следом человек. Да, он силен. Но его силы на исходе. И виверна, как видно, ранена. Он спешит, но спешка может убить его. Вопрос в том, кому это будет на руку?
Будет ли на руку Тейрину?
Потому что пока Крит еще ни в чем тут не разобрался, и рука Тейрина – это единственное, за что он держится.
Гость вошел в покои.
Телохранители – по углам. Тейрин, как положено, за столом. Крит остановился на пороге, прикрыл дверь.
– Старший принц Каарэй, – твердо, спокойно произнес Тейрин, поднимаясь навстречу гостю.
“Принц чего?” – растерялся Крит. Ну, что ж. В любом случае, хорошо, что принц оказался силен. Вступи Крит с ним в драку и победи – войну бы еще начал. А сейчас им война не нужна – это он уже уяснил со слов Тейрина. Сейчас и без войны проблем много. О некоторых Крит знал и даже был посвящен в планы по их решению, но многие другие – безмерно далекие – ускользали от него. И они были куда опаснее местных. Что-то происходило на Юге. Но Тейрин старательно избегал этой темы, утверждая, что куда более насущные проблемы прямо тут, по носом.
Тейрин говорил: против него вот-вот поднимут восстание. Однако Крит знавал, как поднимают восстания. Все начинает с воздуха: воздух пахнет иначе. В Нат-Каде воздух был все тем же: сырым, серым и тихим. Дела решали в подворотнях. Никому не было дела до белого дворца на высокой скале.
– Повелитель Тейрин, – перемазанное чудовище наконец проявило хоть какую-то вежливость, замерло в паре шагов от стола, обозначило поклон коротким кивком. – Мне нужна твоя помощь.
– Я догадался, – повелитель жестом пригласил Каарэя сесть напротив. Тот подошел, но вместо тог, чтобы сесть, оттолкнул стул ногой, склонился над столом и уперся в него руками. Тейрин стоял напротив. И, черт возьми, Крит не видел, но почувствовал, насколько тот разозлился. Волна холодной злости, казалось, окатила всех присутствующих.
– Нет времени рассиживаться, Тейрин, – проникновенно сообщил ему Каарэй. – У меня правда нет времени. Ни у кого из нас. Зверь, которого я ищу…
– Я слышал ваши легенды, – Тейрин перебил, вскинул ладонь – и Каарэй замолчал, будто повинуясь жесту. Как по волшебству. Есть все-таки какая-то тайная, скрытая сила в этом мальчике… – Но я знаю и ту, которая утверждает обратное. Затхэ спасет мир, старший принц Каарэй. Может, остановишь свою безумную погоню и позволишь ему сделать это?
– Это ложь, повелитель Тейрин! – прищурился Каарэй. – Все легенды о нем – в них не разберешь, где правда, а где – нет. Легенды – как и он сам, перевертыши.
– И как нам определить, какие именно из них правдивы? – Тейрин тоже подался вперед, уставился на Каарэя в упор, снизу вверх.
Мгновение оба молча смотрели друг другу в глаза.
– Я не дискутировать пришел… – встрепенулся наконец Каарэй. – Я прошу помощи правителя Верхних земель от имени Даара!
– Я помогу, – охотно согласился Тейрин, склонив голову набок. – Я отправлю своих людей на поиски, а ты пока сядь, отдохни. Ты играешь в крисс-край?
– Я сам его найду, – упрямо возразил Каарэй. – Просто скажи, что знаешь. Он здесь? Он был здесь? Ты ведь всевидящий, так тебя зовут? Или я ошибся, а ты – обыкновенный ребенок, который любит раскладывать игрушки на столе?
Что-то, отдаленно похожее на тень улыбки, скользнуло по лицу Тейрина.
– Слабая попытка меня задеть, старший принц, – холодно отметил он. – В Дааре такое срабатывает?
– Не-а, – мотнул головой Каарэй. – Но попытаться стоило. Итак. Он здесь?
– Он ушел, – ответил Тейрин.
– Куда?
Тейрин развел руками:
– Возможно, твой друг знает об этом больше моего.
Каарэй мрачно смотрел ему в глаза.
– Риирдал, – объяснил Тейрин. – Ты так увлекся поисками врага, что забыл о союзнике? В последний раз его видели, когда он направлялся в Нат-Кад, в Серые кварталы…
Каарэй оттолкнулся от стола, выпрямился. Но тяжелого взгляда от Тейрина не отвел.
– Если ты не сказал мне чего-то важного…
– Старший принц Каарэй, – чеканно перебил Тейрин, будто отчитывать собрался. Впрочем, так и было. – Ты врываешься в мои земли, в мои покои, без предупреждения, измазанный кровью и грязью. Ты требуешь немедленно тебе все рассказать. Ты не проявляешь ни малейшего уважения ко мне как к повелителю Верхних земель. Если ты одумаешься, отдохнешь и дашь мне помочь тебе…
– Помогай! – кивнул Каарэй. Круто развернулся и двинулся прочь. – Но сидеть здесь и играть в игрушки я не намерен!
Направился к двери, круто затормозил перед застывшем на пороге Критом, схватил его за плечи, подвинул его с дороги и шагнул за дверь.
– Я бы его не остановил… – хрипло сказал Крит, когда тяжелые шаги утихли. Развернулся к Тейрину и встретился в прохладным светлым взглядом.
– Да, – кивнул Тейрин. – Он тебя переставил. Ты слишком легкий. Хоть цепи на тебя вешай…
Это Тейрин угрожал, но Крит понимал – сейчас он никаких угроз выполнять не станет. У него не так-то много точек опоры с тех пор, как рухнула башня, и Крит – одна из них.
– Он направится в Серые кварталы? – спросил Крит. – Пойти за ним?
– Нет, – отмахнулся Тейрин, уже безразлично, уже глядя снова на свою доску. – Там его задержат. А если нет – это уже не наша забота. У нас есть…
“… дела поважнее”, – мысленно закончил Крит в то время, как Тейрин произнес эту же фразу вслух. Да, Крит определенно понемногу осваивался.
– Обо всех его перемещениях скоро станет известно, – добавил Тейрин. – Виверна в Нат-Каде – целое событие…
Сказал со странной интонацией, поднял фигуру Лесного духа – передвинул вперед. И надолго задумался, глядя на нее. Крит, сдержав тяжелый вздох, привалился плечом к стене. Этот взгляд он тоже уже запомнил: теперь придется долго ждать, когда Тейрин снова придет в себя.
***
Тейрин вдруг подумал, что надо было сказать Каарэю о Южных лесах. Нет, не “Иные что-то планируют, и в опасности не только Верхние земли, но и Север”: Даар не вступит в войну, им выгоднее будет, если эльфы раздавят земли Тейрина, а его войско – побьет эльфов. Даару останется добить выживших.
А вот если сказать что-то вроде “ходят слухи, ваш зверь нашел убежище в лесах Иных”... Слухов хватит, чтобы Даар собрал своих охотников?
Тейрин, поднял взгляд.
– Я передумал, – заявил он. – Пойдешь за ним. Только сначала, – щелкнул пальцами, – пергамент.
“Ты не о том думаешь, – тихо сказала Сорэн. – Все играешь в игрушки, строишь планы, двигаешь фигурки… Верни меня! Или… Есть причина, кроме мальчишеской любви к играм, по которой ты не хочешь этого делать?”
“А может, – обратился к ней Тейрин, – есть причина, по которой ты не хочешь войны с Иными?”
“Глупости! – презрительно выплюнула Сорэн. – Каждый из них – плоть и дух от праматери! Каждому из них уготована ее судьба! Мы уже бились против Иных – и принесли им смерть”
Тейрин промолчал – закрыл от нее то, что на уме.
“Как-то плохо принесли”, – мог бы сказать он. Но промолчал. Он уже давно научился чувствовать, когда Сорэн злится. И больше всего ее злили его выпады. Даже шутливые. Особенно – шутливые. С ней нельзя было шутить.
