Текст книги "Мы, монстры. Книга 2: Иные (СИ)"

Автор книги: Тим Вернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Тейрин подошел к самому краю вместилища для воды. Сейчас – наполненного кровью.

Остановился на краю, заглянул туда. Кровь звала к себе, тянула за собой. Еще одна бездна, как там, на краю башни, только эта – темная, теплая. Кажется, она его затягивает туда. Душно, к горлу подступает ком, перед глазами плывет. Ему плохо.

Он всё делает правильно.

Почему так плохо?

Впрочем, ему и не надо лезть в кровь. Туда нужно просто опустить камень.

Просто вытянуть руку. Просто разжать пальцы.

Сорэн нужна кровь, чтобы подняться. Здесь – достаточно крови. Чистой, правильной крови, которой хватит Светлой. Должно хватить.

“Потому что я больше не могу…”

– Тейри-ин, – протянула она: мягкий, сладкий, нежный голос. Кажется, она улыбалась. Кажется, была благодарна ему. Предвкушала.

И почему-то очень живо представилось, как она кровожадно облизывает губы.

Тейрин огляделся. Нет, никто из присутствующих – личная охрана, Крит и еще парочка доверенных Чистильщиков, – никто ее не услышал. Голос звучал все еще в его голове. Он и будет звучать в его голове, если Тейрин не разожмет кулак.

– Давай, – мягко подтолкнула он. – Не медли. Наше время пришло, дитя. Сейчас.

Тейрин смотрел вниз.

– Давай! – с нажимом повторила она.

Тейрин с усилием выбросил вперед руку. Но тут в дверь тяжело ударили.

Он отдернул руку, будто обжегся, прижал к себе и кивнул Криту. Тот, выглянув в щель, выслушал вести. Обернулся и мрачно сообщил:

– Черная виверна. На подлете.

– Сейчас? – устало спросил Тейрин. – Опять?

Крит пожал плечами, мол, он-то здесь при чем?

– Встреть, – отмахнулся Тейрин. – Встреть, проводи, пусть ожидает в моих покоях. Скажи, скоро буду.

– А если пойдет сюда…

– Сделай так, чтоб не пошел, – холодно отрезал Тейрин.

– Но если…

Тейрин оторвался наконец от крови, перевел на гнома раздраженный взгляд. Холодно отчеканил:

– Если пойдет – пусть идет. Нам может пригодиться лишняя кровь.

По взгляду гнома снова было ничего не разобрать. Понял ли тот, что это была угроза и ему? Что и его кровь, возможно, придется пустить? Понял ли, что головой отвечает за то, чтоб удержать гостя вдали от купален?

Тейрин не разобрал.

Крит выскользнул за дверь.

***

Риирдал медленно сел на столе, удерживая рукой голову.

– Где… – начал он, шаря по сторонам невидящим взглядом.

– Собираемся домой, – сказал Рэй. Коснулся его плеча и тихо добавил. – Я рад, что ты жив.

Риирдал вздрогнул, отшатнулся, испуганно уставился на Рэя – кажется, вспомнил, что было до того, как в него полетел камень.

Зато наконец стал похожим на человека, не на кусок льда.

– Рэй, я…

– Собираемся, – отрезал Рэй.

– А… Зверь?

– Который? – спросил Рэй. – Их у нас в последнее время развелось – куда ни плюнь...

И едва заметно усмехнулся.

Дэшон подумал, что теперь они с Йеном стали совсем похожими.

Как братья.

Глава 35. Последняя битва

С тех пор прошли века, а Ух’эр помнил всё так, будто было вчера.

Был вечер – он дождался, пока Ирхан уйдет спать. А больше ждать было нечего.

Он скользнул вверх по склону: Сорэн забралась высоко, к ее обиталищу так просто не подступиться, но он знал тайные тропы.

И конечно же, их знал не он один. Ух’эр и половину склона не одолел, как наткнулся на Лаэфа – тот выступил из тени, преградил путь. А Ух’эр собирался мимо этой тени пройти и даже не почувствовал, не заметил, что тень непростая. Слишком невнимательным стал, слишком спешит мстить…

Ладно, с ним самим понятно, ну а Лаэф почему решил выйти лицом к лицу? Почему не подождал еще миг и со спины не напал? Змей своих под ноги не пустил?

Мечом хочет похвастаться? Ну, да, красивый меч, сверкает даже при бледной улыбке Рихан. И кажется, тихо-онечко поет. Не смог, что ли, таким красивым со спины зарубить? Обязательно надо было похвастаться сначала? Неужели совсем не боится Ух’эра в открытом бою?

Что ж, посмотрим…

– Ты невнимателен, – мягко заговорил Лаэф. – Слишком сосредоточен на другом.

– И что ты сделаешь? – улыбнулся Ух’эр.

– Лучше спроси, что сделает она. Уничтожит тебя, ты и глазом не моргнешь.

– Ну, мне по крайней мере есть, чем моргать, – хмыкнул Ух’эр. – А ты слеп. Что ты можешь?

– Проверим? – улыбнулся Лаэф, и улыбка была ледяной.

– Да кто из нас безумен?! – изумился Ух’эр. – Сейчас не проверять надо – вместе идти к ней.

Лаэф криво усмехнулся и качнул головой.

– Меч у меня, и я буду тем, кого она увидит перед тем, как испустить дух. Я! – потемнел ликом, как Д’хал, всего на мгновение, и голос громыхнул Заррэтовым раскатом. Лаэф умел менять лица и голоса, но сейчас был слишком занят своим – и те менялись будто сами по себе.

–  Что с тобой? – удивился Ух’эр. – Как дело дошло до битвы – так все планы поменять хочешь? Я всегда тебе помогал, и сейчас помогу. Хочешь чтоб она видела тебя – мне-то что?

Лаэф не шевельнулся. И не закричал теперь. Посмотрел Ух’эру прямо в глаза – кажется, этот взгляд у рогатой перенял.

– Ты многое потерял, брат…

“Всё”, – подумал Ух’эр.

– … Ты плохо сейчас справляешься с собой. За тебя говорят твоя скорбь, твой гнев, твоя ненависть.

«Себя-то видел?» – обиженно подумал Ух'эр.

– И пусть говорят! – с вызовом сказал.

– Мне они не должны помешать, – Лаэф говорил твердо, ровно, рассудительно, но Ух’эру казалось: всё ложь. Зачем-то – кто знает, зачем – ему захотелось остаться наедине с Сорэн. Он был таким грозным, пока говорил о том, как ее победит. Таким убедительным, когда говорил, что они будут биться вместе. Но пришло время битвы – и Лаэф вдруг захотел остаться с ней вдвоем. Втроем – еще с мечом.

Зачем?

Впрочем, ему-то, Ух’эру, какое сейчас дело до того, зачем что-либо кому-либо? Он решил начать Последнюю битву. Он ее закончит.

– Да кто ты такой, чтобы стоять на моем пути? – он широко улыбнулся.

Лаэф понимающе кивнул.

И только повторил:

– Проверим?

Не дожидаясь ответа, швырнул тень. Промазал – та упала у ног.

Резкий выпад, взмах плаща, чтоб Ух’эр не увидел движения, – свистнул кинжал в воздухе. Но Ух'эр знал все его движения, смазанные тенями, потому без труда увернулся – кинжал просвистел совсем близко, но не задел. А когда развернулся обратно – Лаэф был рядом: исчез там, где стоял, и в мгновение ока поднялся из растекшейся под ногами тени.

Ух'эр и забыл: брат никогда не промахивается.

Лаэф схватил его за шею, сдавил.

И всё это – одной рукой. Вторая до сих пор сжимала меч.

Сдавил сильнее – Ух’эр захрипел. Еще немного – хрустнет шея. Еще немного – и Ух’эр бесчувственным телом свалится ему под ноги…

“Как я мог забыть, насколько сильны старшие? – мелькнула неожиданно спокойная, рассудительная мысль. – Глупо к ним лезть напрямик…”

Конечно, Ух’эр не умрет так просто – Смерть не убьешь. И нельзя задушить того, кто не дышит. Но вывести его из игры, пусть ненадолго, Лаэф смог. Как оказалось, одной левой рукой. Потому и не напал со спины, вышел лицом к лицу – со спины нападают на тех, кого боятся.

– Проверили, – тихо сказал Лаэф, будто сам себе, и отшвырнул его к ближайшей скале.

Ух’эр схватился за нее рукой, с усилием сел.

– Ты, – Лаэф поднял наконец руку с мечом, указал на него острием лезвия, – последний.

Беспечно развернулся спиной и зашагал вверх по тропе, легко помахивая мечом.

Ух’эр нахмурился, наблюдая за тем, как брат уходит.

И вдруг почувствовал: ушел насовсем. С Ух'эром бывало иногда: он, владыка потерь и потерянных, сам чувствовал, когда какая потеря прийдет к нему.

Сейчас он потерял брата...

Почему – почему?! – совсем недавно не смог почувствовать самую важную?

– Ну-у… – протянул он задумчиво и, держась за скалу, поднялся на ноги. – Осталось еще пятерых потерять.

Фыркнул. А потом тихо рассмеялся. Смех был чужим. Лаэф будто выдавил из него весь звон, оставив невнятные хрипы.

– Прощай, – усмехнулся Ух’эр ему, уже скрывшемуся из виду, вслед.

***

Тэхэ почуяла движение за спиной, вскочила, развернулась, вскинула лук, но замерла – всего лишь Эйра.

Стояла по ту сторону поляны. И как только прошла так тихо? Как получилось, что плутовка стала в Священных рощах своей? И – когда? Когда огрызками в эльфов кидалась?

Ведь ни птица, ни зверь, ни древо не предупредили Тэхэ о приходе сестры.

А та – пробралась. Стоит с обезоруживающей улыбкой и румянцем на щеках, с рыжими, смешно торчащими во все стороны волосами. Так и не скажешь, что огрызками бросалась. Что чудовище породила…

Внешность обманчива. Уж кому, как не Тэхэ знать, сколько гадости внутри Эйры.

– Что там? – ровно спросила Тэхэ. – Что на горе?

– Пока всё тихо, – Эйра наклонила голову набок, улыбнулась.

Тэхэ кивнула.

– Но пора, – твердо сказала Эйра. Тэхэ выгнула бровь. – Кое-что случилось. Ух’эр теперь ударит первым. А дальше ударами будем менять, наверное. Нужно быть готовыми ответить на любой.

– Откуда знаешь? – спросила Тэхэ.

– Я – Любовь, милая сестра, – еще лучезарнее заулыбалась Эйра. – Я знаю слишком многое. Порой даже то, что знать не хочу.

И подмигнула так, будто выдала сейчас какой-то секрет.

Тэхэ раздраженно тряхнула рогатой головой, приказала:

– Возьми лук. Из рощ не выходи. Встречать гостей будем здесь.

Тэхэ понимала: с Эйрой всяко шансов больше, чем без нее – остальные слишком ненавидят друг друга, чтоб заключать союзы, да и разве то будут союзы? Кодло змей то будет, а Лаэф – главный.

Эйра возилась с луком, когда что-то легко хлопнуло в ее руках. Рассмотреть, что произошло, Тэхэ не смогла из-за склонившейся слишком низко Эйры – мешали рыжие волосы.

– Тетива порвалась, – пожаловалась та, и Тэхэ, фыркнув, достала из торбы, что висела на суку, моток шнура, сделать новую.

Эйра прыгнула бесшумно – Тэхэ лишь успела уловить за спиной знакомый пряный запах, и тут же удавка захлестнула горло.

– Ты не знала? – прошептала в самое ухо, касаясь полными губами, Эйра. – Любовь побеждает всё. Охоту – тем более!

Затянула сильнее, но Тэхэ успела – схватилась за тяжелый нож на поясе, ударила назад, не глядя. Потом еще раз, и еще. А Эйра будто поверить не могла – все не ослабляла хватку. Откуда только столько силы?

И молчала. Не кричала, не стонала. Держала до последнего и лишь потом – на землю рухнула.

Тэхэ рванула с горла шнур, развернулась, глянула под ноги. Подумала: глупое дитя.

Разжала пальцы, и нить медленно, поддерживаемая, укачиваемая пропитанным солнечными лучами воздухом, плавно опустилась на грудь Эйры. Тэхэ присела над ней, вытащила из ее ножен длинный острый кинжал. Конечно, Эйра и не думала использовать его, памятуя про запрет отца. Тэхэ же била своим – о запретах трудно помнить, когда тебя душат. Но всё ещё стояла на ногах над истекающей золотой кровью сестрой, а значит, не убила – лишь ранила. Так что повезло: тоже запрет соблюла.

Однако в битве с остальными ее уже не застанут врасплох, и кинжал у нее будет, но не свой. Эйра была права – она вполне совладает с чужим оружием. И добить рыжую, пока не умерла сама, надо чужим.

Тэхэ вздохнула через силу, казалось, сорванная тетива все еще сдавливает горло.

Или то сдавили слезы? По кому она собралась плакать?

По сестре? Либо просто по неудавшемуся союзу?

Либо по своим детям, которым придется остаться одним, случись с ней что?

И будто в ответ ее мыслям страшно завыли с опушки, загрохотало, донесся запах паленой шерсти, затрещали деревья, как сухие щепки, стало ясно: идет Заррэт. Единственный, кто всегда идет прямо, врагу смотрит в лицо, нападать со спины считает подлостью.

Вместе с ним пришло облегчение: нет времени скорбеть.

Тэхэ поднялась, шагнула навстречу.

Воин вышел на поляну, скользнул взглядом по бездыханному телу Эйры, прогремел, с возбужденным смешком – его всегда возбуждала кровь, даже, а может, в особенности, если это кровь родной сестры:

– Тэхэ времени даром не теряет!

– Готовлю волкам пищу на зиму, – растянула губы в диком оскале она и швырнула ножик Эйры.

Заррэт отразил его огромной дубиной – выдранным из земли с корнями молодым деревцем. Комья сырой еще земли разлетелись с корней в стороны. Загрохотало небо, будто в ответ на удар. Заррэт замахнулся опять, Тэхэ длинным кувырком ушла из-под удара – он только рог зацепил. Еще одним – добралась до ножика, снова подхватила.

Прыгнула, чтоб ударить со спины, Заррэт едва успел развернуться.

Он был силен и в то же время – неповоротлив.

Каждый его удар нес верную погибель, но каждый раз она уходила. Сама же – то рубила, то колола, понимая: убить сразу не выйдет, но вот ранить, измотать, загнать – привычная тактика Охоты. А Заррэт – всего лишь очень большой и опасный зверь.

И ведь получалось. Хоть сама устала, начала терять темп, клинок уже блестел золотом, а Заррэт дышал тяжело и все больше не нападал – отмахивался.

А потом настало время решающего удара.

Заррэт вскинул дубину, Тэхэ ушла в сторону, замахнулась...

***

Ух'эр, присевший в тени развесистого дуба, за гигантским корнем, пришедший вслед за огнем, по выжженной земле, никем не замеченный – некому было замечать, Заррэт всё уничтожил на пути к сестре – и следивший за ними внимательно, сощурившись, молниеносно выбросил вперед руку, свистнул в воздухе тяжелый камень, ударил Охоту в висок.

***

Перед глазами у Тэхэ потемнело, она пошатнулась, через миг продолжила движение, но и Заррэт успел ударить: дубина обрушилась на ее голову в тот самый миг, что клинок вошел в его сердце.

Оба рухнули наземь.

***

Ух'эр поднялся, подошел. Остановился над ними и принялся старательно отряхивать руки, как после нелегкой работы. Ну а что? Нелегкая ведь работа у Смерти. Сами-то они, конечно, сами, но за всем нужно следить.

– Ш-шут, – прошептали в стороне с такой змеиной ненавистью, что и сам Лаэф позавидовал бы.

Ух’эр с насмешливым изумлением вскинув брови, обернулась. Эйра, надо же, живучая какая… Он сделал несколько шагов, остановился над ней, всмотрелся. Присел рядом. Улыбнулся, глядя прямо в изумрудные глаза.

Он любил смотреть, как уходят люди. Последний вздох – самый сладкий. Каким же сладким он будет у богини, пусть и мелкой? Почему бы не позволить себе маленькую слабость напоследок, прежде, чем вернуться к более важным делам?

Склонился над ней, всмотрелся в глаза, почти коснулся губами...

***

Сорэн сделала шаг и замерла, изумленно распахнув глаза. Нет, он не видел этого, но ему и не нужно было: тихий вздох, сдавленный и будто даже с облегчением. Как будто ждала его, очень долго ждала. Хотя на самом деле все наоборот – не ожидала увидеть.

Ему просто снова хотелось, чтоб она ждала.

Но об этом нельзя было думать.

Не сейчас. Не в решающий миг.

Он сделал шаг вперед, ухмыльнулся.

Остановился под огромной белой аркой – входом в ее покои.

Из всех них она одна додумалась отгрохать себе целый дворец на вершине горы.

Свет струился по арке, стекал вниз, пульсировал, пронизывал – этого он тоже не видел, но и нужды не было. Он знал, он просто все знал.

Свет ее – холодный, вечный. Вся она – замершая, застывшая в белых льдах вечность. Она, обиталище ее, взгляд.

Ему вдруг захотелось встретиться с ней взглядом...

Нет. Не сейчас.

За аркой – дворец, а там, внутри, в самом его сердце бьет источник света. Не лучи, тонкими иглами пронзающие зеленые рощи Охоты – сгусток, живое, пульсирующее сияние. И всегда хотелось войти, заглянуть, узнать: что же там светит? Звезду что ли с неба тайком сорвала, когда он, властитель ночи, ненадолго отвлекся на очередную мелкую проблему?

Но вход для него был навеки запечатан.

Может, сейчас откроется? Не в глаза посмотреть – хоть ладонью коснуться источника. Может, обжечься. Но – коснуться.

– Не ожидала увидеть меня? – спросил и сделал еще шаг к ней. И она, будто вспомнила ритм танца, которого никогда не было и быть не могло, шагнула назад в такт. – Ждала кого-то другого?

***

Нет, не ждала.

Не ожидала такой наглости ни от кого.

Но Лаэф всегда умел удивлять. Темный силуэт в черной тени, окутанный ядовитыми туманами, струящимися по длинным пальцам и ниспадающими послушно к ногам.

Медленно вынул из ножен меч.

Склонил голову, и она даже не поняла – только легким уколом в сердце пришло воспоминание – вот почему этот жест Ух'эра был таким знакомым. И прищур – если б не повязка на глазах. Но она и так помнила, вспомнила, у кого младший перенял свой прищур.

Вскинула руки, метнула два сияющих шара. Слепящих, но только вот – его, уже слепца, не ослепить. Лаэф крутанулся, плащ взвился над головой – и разбил шары, как стеклянные игрушки.

Лаэф небрежно взмахнул рукой, и за его спиной взмыл черный дракон – сначала показалось, что это – сам Лаэф расправил крылья ночных кошмаров.

Но не таков брат – не идет в бой сам.

Сорэн поняла, почему пришел без змей: все силы копил на это средоточие тьмы.

Упала на колено, ударила ладонями в белокаменный пол – но не склонилась перед ним, призвала всю мощь свою, весь струящийся свет, живущий здесь, в ее сердце, в ее покоях, в ее дыхании.

Дракон, прошедший низко, над самой головой, развернулся, бросился вновь. Но громыхнуло в замке – и вырвалась наружу так долго сдерживаемая сила – и в чистом белом сиянии чудовище растворилось, как растворяются ночные кошмары в рассветных лучах светила, названного ее детищем.

Сорэн поднялась.

И еще шаг. И совсем близко.

Лаэф мягко шагнул в сторону, будто хотел обойти ее, и вновь она двинулась вместе с ним, повторяя его.

Танцуя.

– Не ожидала, – ответила наконец и улыбнулась, – что ты так глуп.

Чтобы ударить мечом – она видела, что меч наделен силой, и наверняка он мнит его своим козырем, но забыл: он слеп, а она видит, и чтобы ударить мечом, ему нужен еще один шаг.

Как сделать, если движешься по кругу?

Он улыбнулся в ответ, совсем не по-своему. Открыто.

И ударил.

Она не учла – ударил не с шагом, вместо него.

Она слишком сосредоточилась на мече, а он взмахнул свободной рукой – и две черных иглы сорвались с длинных пальцев, впились в плечи: обездвижил руки.

Сорэн вскрикнула, отступила. И продолжая танец, он шагнул следом.

Все еще улыбался.

Странно, открыто улыбался.

***

Лаэф разжал пальцы – и меч упал к ногам, как падали тени с туманами. Меч будет потом. Сначала он сделает больнее.

У него в запасе всегда есть несколько фокусов.

Он все еще полон сил, а она своими пассами не будет мешать: убив дракона, она истратила почти всё. Сестра никогда не умела беречь силы. Он обратит ее в белый камень, которым окружила себя. Она уже давно – камень. Ему немного осталось: просто показать ей это.

Выбросил обе руки, плетя из воздуха темное заклинание, нашептывая. Пара слов, пара жестов, на последнем – Сорэн закричала. Полыхнуло перед глазами, и арка, та самая арка, под которой они только что танцевали, с грохотом обрушилась вниз.

У него была доля мгновения, чтобы броситься прочь. Глупо предполагать, что столь тяжелое средоточие света, рухнув ему на голову, не убьет. Но он не успел даже подумать о том, чтобы бежать.

У него была доля мгновения – и он успел схватить меч.

Полыхнуло перед глазами – он вдруг увидел ее. Увидел! Белая мраморная статуя. Прекрасное, застывшее в веках изваяние, в котором нет и больше не может быть никогда ни силы, ни жизни, ни тепла.

Он ударил. Но кажется, не попал, в сердце.

Наверное, виной тому был первый рухнувший на плечи камень.

***

Что-то громыхнуло сверху. Содрогнулась Гьярнорру.

Ух’эр почувствовал: ушли оба. И Лаэф, и Сорэн.

Всё складывалось как нельзя удачно.

А Гьярнорру вздрогнула еще раз, сильнее – будто хотела избавиться от них, забыть, вышвырнуть. И у нее получилось – в небо взметнулся столб огня, дыма и пара, расшвыривая белые обломки вокруг.

Ух’эр так засмотрелся туда, что не сразу заметил: Эйра что-то шепчет. А когда обратил внимание, ему почудилось в ее выдохе “люблю”. Впрочем, что ей еще говорить? Она же любовь. Маленькое, глупое дитя, которое наверняка уже видит сон, вечный сон, и в этом сне он – кто-то другой, склонился над ней не дыханием ее напиться – помочь.

– Эйра, – прошептал он, вновь приближаясь к ее губам, чтобы проще было поймать еще один выдох. Пусть знает, с кем говорит. Пусть знает, кто рядом и зачем.

– Ух'эр.

Она звала его имя. Его! Это ему говорила свое медовое "люблю".

Он все-таки коснулся полных, уже сухих губ, своими. Если предсмертный вздох сладок, каким же сладким должен быть предсмертный поцелуй?

Но поцелуй будто придал ей сил, и прежде, чем он успел оторваться, тонкие ручки схватились за его плечи, а он не сбросил – слишком приятным был вкус.

А потом – как паутинка по горлу.

Когда успела из юбок своих вытащить шелковую нить?

И резкое движение – и больно. И темно. И последняя мысль, почти восхищенная: вот мелкая дрянь!

Отвлекла его поцелуем. Заставила ненадолго почувствовать себя живым.

Достаточно живым, чтоб убить.

***

Страшно не было.

Ведь проваливался он в свой мир, родной и привычный. Там его площадка для игр.

Но провалившись, узрел: его мир рушится. С грохотом, скрежетом, лязгом, и дрожит под ногами черная земля, стонет. Плиты уходят из-под ног, крошатся, вот-вот провалятся, только проваливаться – некуда. Слишком больно – он чувствует каждый последний миг, каждый вздох своего мира.

Мира-которого-нет.

Вот тут было впору испугаться – не быть ему в этом мире, не быть больше этому миру, не существовать, не видеть, не дышать. Ни ему, ни сестрам и братьям.

Тут бы испугаться, но Ух'эр не успел.

Его не стало.

***

Так закончилась Последняя битва богов.