Текст книги "Кадиллак-Бич"

Автор книги: Тим Дорси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

– Интересно, – сказала доктор, переворачивая страничку. – Что еще?

– Телефонные компании, клятвенно обещающие прислать мастера между часом и пятью, субподрядчики, которые не приходят вообще, водители, останавливающие рядом свои машины, чтобы поболтать, третье подряд прощальное турне знаменитой поп-группы, самодовольные молодые профессионалы с их неизменным шардонэ, еле слышный голос комментатора игры в гольф, униформа торговцев средством от тараканов с идиотскими военными эполетами, придурки-школьники, зарабатывающие участием в рекламных роликах, вся эта бодяга с Эль-Ниньо [2]2
  Эль-Ниньо (El Nino) – аномальное потепление поверхностных вод Тихого океана у берегов Эквадора и Перу, вызывающее природные катаклизмы и нарушение экологического баланса.


[Закрыть]…

– Понятно. А что ты…

– …огороженная собственность, консервированный смех, бесконечные юбилеи, пиджаки «только для членов клуба», маленькие наполеоны в школьных советах, неумолимый барабанный бой геноцида на протяжении всей истории человечества, последний эпизод из мыльной оперы, то, что я не могу понять, почему вода при замерзании расширяется, а коробку от пиццы невозможно засунуть в мусорное ведро, что забыл завести будильник, что с правой полосы поворачивать можно только направо, что «Мастеркард» – это все, что мне нужно…

– Спасибо. Я хочу спросить…

– …час банкиров, рынок продавцов, рогатые дилеммы, порочные круги, культ потребления, скрытые расходы, частные клубы, общественное мнение, телефонные опросы, смерть вежливого обращения, новые правила написания слов, появление знаменитостей, исчезновение знаменитостей, популярные кулинары на телевидении, консерваторы в целом, либералы в частности, реклама пива, ориентированная на молодежь и превозносящая социальные преимущества состояния опьянения и отупения, судебные иски недоделков, которые не способны производить элементарные действия, как, например, выпить чашку кофе и не попасть после этого в реанимацию, общенациональная новость о смертельной драке за куриную ножку на дне мусорного бака ресторана, объявления о продаже безнадежных авторазвалюх в сопровождении энергичной рок-музыки и с моментальными фотографиями, такими, что машину не разглядишь, баскетбольный финал Олимпиады 72-го года, раскрашивание «Мальтийского сокола», этикетки на вороте моих футболок, швы на носках, «Не хотели бы вы принять участие в нашем опросе?», «Вам жаркое с каким гарниром?», «Что бы сделал Иисус?»…

Серж немедленно начал лекарственную забастовку, которая трансформировалась в глупейшую комедию положений вроде «Героев Хогана» [3]3
  «Герои Хогана» (Hogan’s Heroes) – американский телевизионный комедийный сериал 1965–1971 годов. Его герои – заключенные немецкого лагеря для военнопленных времен Второй мировой войны, которые ведут кампанию саботажа и шпионажа под носом у своих тюремщиков. Хоган, Шульц, Клинк, Ле Бо и Ньюкирк – персонажи сериала.


[Закрыть]и привлекла всеобщее внимание населения дневной комнаты отделения. Он начал обращаться к работникам больницы по именам Шульц и Клинк, к коллегам-пациентам – Ле Бо и Ныокирк. На все вопросы он отвечал, вскакивая по стойке «смирно»: «Я ничего не знаю!»

Поведение Сержа бесило персонал, хотя некоторые закусывали губу, чтобы не рассмеяться. Серж организовал своих коллег в актерскую труппу, разыгрывающую эпизоды, которые немедленно разваливались из-за импровизированных ситуаций. Актеры начинали разбредаться, разговаривая сами с собой, а Серж, как овчарка, бегал вокруг и сбивал стадо назад к сцене. «Давайте, парни!» Пациенты вновь разбредались, управляя воображаемыми автомобилями, махая крыльями, отбиваясь от кого-то, а персонал на другом конце помещения лопался от смеха.

Серж не сдавался. Он не смог отказать себе в удовольствии разыграть в приюте для душевнобольных преступников комедию о немецком концлагере – с характерным черным юмором и полным отсутствием вкуса. Это также стало отличным прикрытием для подземного хода, который должен был стать частью шоу. На прогулочном дворе из картонных коробок Серж построил «бараки» и каждый день начинал рыть тоннель, который достигал в длину фута три. К вечеру подземный ход обрушивался, потому что Серж настойчиво заставлял страдающих клаустрофобией пациентов лезть в тоннель, чтобы те «взглянули в глаза своим страхам».

Тоннель даже близко не представлял собой никакого секрета. На самом деле он был развлечением для охранников, которые ежедневно собирались после обеда, чтобы стать свидетелями побега. Рытье тоннеля продвигалось не особенно успешно. Та же проблема. Слишком много разных мероприятий. Кто-то из парней орет на своих усопших родственников в четвертом измерении, кто-то ест камешки, у кого-то дефекация. Серж тянет за ноги, торчащие из рухнувшего подземелья. «Сейчас вытащу, секунду!»

Через месяц после начала фазы «Героев Хогана» Серж обошел всех в дневной комнате и проинформировал, что тоннель закончен. Настал день Великого Побега. Он рассказал обо всем и охранникам.

– Ты был хорошим другом, Шульц, и имеешь право знать. Сегодня я убегу. – Каждому охраннику досталось по слезливому объятию. – Я буду скучать по тебе, приятель.

– Я тоже буду скучать, – говорили те, пытаясь сделать серьезные лица. Побег был явно плохо подготовлен. Тоннель никогда не выкапывали длиннее пары футов; до забора от него оставалось футов пятьдесят. Охранники даже вышли на двор, чтобы проверить.

– Не-а, – сказал один из них, вылезая из картонного ящика и показывая точку замера на рулетке. – Всего три фута.

Суеты в тот день было много, как никогда. Изумленные охранники из всех отделений собрались, наблюдая, как пациенты в пижамах беспорядочными колоннами выходят из корпусов и формируют очередь у входа в картонный ящик. Некоторые явились с вещами.

Первый пациент забрался в ящик. Тот начал вибрировать. Из отверстия высунулась рука. «Фонарик!» Ящик закачался сильнее. Потом – сдавленный крик, несколько пациентов отбрасывают в сторону ящик и за ноги тащат незадачливого беглеца из обрушившейся земли.

А пока охранники смеялись и показывали пальцами, Серж в фургоне с грязным бельем выезжал через главные ворота.

Глава 2

Майами – наши дни

На ступенях Мемориальной больницы имени Джексона собралась большая аудитория. Репортеры, переодетые полицейские, телохранители, зеваки. На случай усмирения толпы – полиция в форме. Известный телевизионный ведущий расположился поодаль и что-то говорил в камеру. Было пасмурно, холодно.

Агенты ФБР Миллер и Биксби сидели на противоположной стороне улицы в «краун-виктори» с бронированными шинами. Миллер настроил увеличение фотоаппарата, моторчик «никона» зажужжал, затвор отщелкал серию крупных планов.

– Узнал кого-нибудь? – спросил Биксби.

– Пока нет, но мы точно снова увидим этих парней в Виргинии и разберемся с ними.

– Если они знают, что их фотографируют, зачем лишний раз светиться?

– Традиция.

– Посмотри на всю эту прессу, как будто он бог весть какая знаменитость.

– А он и есть знаменитость, – сказал Миллер. Объектив снова выехал вперед. Щелк, щелк, щелк.

Миллер носил прическу «с плоским верхом». Он был ветераном, что означало терпение, сарказм и установившиеся музыкальные вкусы. Миллер видел все – от крупного похищения драгоценностей в шестьдесят четвертом до Теда Банди, Адама Уолша и кровавой перестрелки на шоссе Олд-Дикси. Биксби только что окончил академию. Он излучал энтузиазм и сообразительность. К тому же Биксби был молод и, следовательно, наивен.

Из держателей для напитков в «краун-виктори» поднимался пар. Со стороны Миллера стояла обычная чашка из пенистого пластика, заполненная из термоса, приготовленного миссис Миллер. У Биксби – фирменная кружка «Старбакс» [4]4
  «Старбакс» (Starbucks) – всемирная сеть кофейных ресторанов.


[Закрыть].

Молодой агент в бинокль изучал больничный вход.

– Не пойму, что привлекает публику в этом парне?

– Америка всегда любила своих мерзавцев, – ответил Миллер, доставая из коричневого пакета завернутый в бумагу бутерброд.

Биксби тем временем снимал пластиковую крышку с упаковки суши. Он заметил, что Миллер с недоумением смотрит на его обед.

– Что-то не так?

– Ничего, – ответил Миллер, но почувствовал еще один маленький намек на то, что Биксби собирается найти способ поиметь его с будущей пенсией.

Биксби быстро опустил поднос.

– Что-то происходит.

Двери больницы распахнулись, и толпа на противоположной стороне улицы подалась вперед. В дверях появилась медсестра с креслом-каталкой. В кресле восседал болезненный старик со слуховым аппаратом. На голове у него была кепка для гольфа, ноги укутывал плед. Телевизионщики вытянули микрофоны на длинных стойках. Темноволосые люди в черных перчатках и черных плащах оттолкнули их.

– Как ваш стимулятор, мистер Палермо?

– Я чувствую себя, как будто мне двадцать, – ответил старик. – Как это сегодня говорят? Я еду в Диснейленд!

Репортеры засмеялись.

– Мистер Палермо, как обстоят дела с выдвинутыми против вас обвинениями?

Старик усмехнулся.

– Прокуроры – те же политики. Они должны знать, что могут проиграть.

Снова смех.

– А как насчет вашего преступного синдиката? Мейер Лански как-то сказал, что он крупнее «Ю-Эс стил». Это до сих пор верно?

Старик медленно растянул губы в улыбке.

– Мейер был другом семьи, вот и все. Я ничего не знаю ни о каком преступном синдикате. Вы сами его придумали, парни, чтобы ваши газеты лучше продавались.

Люди в черных плащах расчищали в толпе дорогу для кресла-каталки.

– Мистер Палермо!.. Мистер Палермо!..

На больничный пандус въехал белый «кадиллак». Человек с огромными бицепсами что-то прошептал мистеру Палермо на ухо, старик кивнул и повернулся к прессе.

– Надеюсь, вы простите меня, но сейчас мне нужно успеть на похороны.

– Мистер Палермо!..

Телохранители заблокировали журналистов.

– Больше никаких вопросов.

Медсестра подкатила кресло к «кадиллаку», и мистер Палермо забрался внутрь. Камеры и микрофоны прижались к затемненному стеклу, репортеры проорали еще несколько вопросов, оставшихся без ответа, «кадиллак» отъехал.

На другой стороне улицы завелся двигатель «краун-виктори», и машина влилась в поток транспорта. Начинался дождь.

Глава 3

Орландо – наши дни

Шесть семей медленно плыли в небесно-голубой гондоле по затемненному гроту.

«И все ж наш мир настолько мал…»

Дети показывали пальцами на группки пестро наряженных поющих людей. Миниатюрные китайцы, итальянцы, русские, гавайцы с неизменными хулахупами…

– Смотри, мама, – протянула пальчик маленькая девочка.

Двое полноразмерных мужчин возникли из темноты, пробежали вдоль стены, пересекли пластиковые Альпы, миновали группу игрушечных немцев в кожаных штанах.

– Прорвемся! – орал Ленни.

Он и Серж перескочили через миниатюрные ветряные мельницы, тюльпаны и толпу радостного, машущего руками голландского народа, а потом исчезли за поворотом.

Стало тихо, только наркотическая, одуряющая музыка.

«И все ж наш мир настолько мал…»

Лодка достигла Франции. Здесь суеты было больше. Двое запыхавшихся охранников перепрыгнули через Эйфелеву башню и затормозили у лодки.

– Куда они побежали?

Маленькая девочка показала пальчиком.

– Спасибо.

Охранники исчезли за Тадж-Махалом. «И все ж наш мир настолько мал…» Серж и Ленни перепрыгнули через турникеты и оказались на свежем воздухе у входа в аттракцион.

– Я тебе говорил! – сказал Серж. – В Диснейленде нельзя курить травку. Охрана работает!

– Но когда мы пришли, они казались такими дружелюбными.

– А я теперь никак не могу избавиться от этой дурацкой песни.

Они остановились на перекрестке «Страны фантазий», озираясь в поисках маршрута отступления.

Охранники тем временем карабкались через гигантские чайные чашки.

– Думаю, они побежали сюда.

– Скорее за мной! – сказал Серж.

Они промчались мимо грузовых ворот и попали в служебный проход, по которому шла группа работников Диснейленда в костюмах из «Короля Льва», рассуждая о протезировании зубов.

Добрались до еще одного служебного входа – неокрашенная металлическая дверь. Серж попробовал. Не заперто.

– Скорее! Сюда!

Парочка на ощупь стала пробираться в темноте.

– Ни черта не вижу, – сказал Ленни.

– У тебя есть зажигалка. Ленни прикурил косяк.

– Я не это имел в виду.

– Травка обостряет зрение. И успокаивает желудок. Здесь совершенно невозможно расслабиться… Ой! – Внизу что-то звякнуло, потом – звук упавшего металла, за ним всплеск жидкости вдалеке.

– Только не говори, что ты уронил зажигалку. Ленни встал на четвереньки.

– Кажется, я провалился в какую-то яму.

Они продолжали двигаться, спотыкаясь, ведомые лишь светом косяка Ленни.

– Что там?

– По-моему, я нашел диван, – сказал Ленни. – Неплохо бы отдохнуть.

– А я нашел манекен, – отозвался Серж. – Думаю, это склад реквизита. Ты где?

– Здесь! – Ленни помахал косяком, как маленьким маячком. Серж сел рядом с ним на диван.

Серж и Ленни. Полные противоположности. Неудачное сочетание. Они схлестнулись несколько лет назад, после последнего и окончательного побега Сержа из Чаттахучи. Теперь из соображений экономии они жили вместе в Южной Флориде. Афера здесь, махинация там. Стараясь держаться подальше от правоохранительного радара, Серж продолжал вести расследование по поводу исчезнувших бриллиантов и смерти деда, которое постоянно сходило с рельсов из-за клинической страсти Сержа к путешествиям и неослабевающей тяги Ленни к травке. Так они и оказались здесь. Сержу хотелось побывать в «Волшебном царстве» и пополнить ведение антропологической хроники тематического парка новым комплектом фотографий, которые каждые несколько лет он делал, чтобы каталогизировать смену экспонатов, наряды посетителей и постоянно меняющийся политический подтекст парадов. Ленни просто хотел побалдеть и поесть гамбургеров с луком.

– Ухты! – произнес Серж, пытаясь отдышаться. – Приключение удалось на славу.

Ленни похлопал по подушке, на которой сидел.

– Интересно, для чего здесь диван? Неожиданно все зашаталось, раздался механический шум гидравлики. Потом низкий механический гул и ощущение, что нечто очень большое начинает двигаться.

– Какого?..

Поднялся занавес, и парочка предстала перед тремя сотнями зрителей.

Серж осмотрелся.

– Отлично! Мы на «Карусели прогресса». Как я любил этот аттракцион, когда был ребенком! Однако никогда не видел его изнутри.

Зажглись огни. Ленни снова засветился со своим косяком. Аудитория переговаривалась и показывала на сцену.

– Мы погорели, – прошептал Ленни. – Что делать?

– Двигайся как робот! – Серж начал совершать отрывистые движения.

«Карусель прогресса» – это вращающийся аттракцион, который показывает зрителям технологии различных периодов двадцатого столетия. Несколькими рывками Серж повернул голову направо к Ленни, потом в другую сторону, к своей «супруге» – анимационному роботу в женском облике.

– Ну, Бетти, – провозгласил Серж. – У нас сейчас шестидесятые и, похоже, Джонни превратился в любителя травки.

Из аудитории раздались смешки, кто-то пошел за охраной. В толпе зашумели.

– Что происходит? – прокричал один из посетителей.

– Я вам скажу, что происходит! – ответил Серж, прекратив двигаться как робот и выходя на авансцену. – Перемены, вот в чем дело. Они могут оказаться хорошими. Вам, может, даже понравится. Помню, как в 1964 году в Нью-Йорке на всемирной выставке состоялся дебют «Карусели прогресса». Когда выставка закрылась, карусель перевезли в Калифорнию, а потом сюда. Концепция была продумана основательно: большая круглая площадка, разделенная наподобие пиццы, на пять ломтей, каждый символизировал двадцатилетие. Такое огромное колесо-театр, вращающее аудиторию вокруг своей оси. Тогда это называлось «Карусель прогресса „Дженерал электрик“», а последним по хронологии ломтем был покрытый куполом «Город прогресса» в стиле Оруэлла с климатической установкой, запитанной от атомной электростанции той же «Дженерал электрик». Дурацкое будущее в стиле ретро. Но это было круто!

– Я помню, – сказал кто-то из аудитории. – Я видел аттракцион в детстве.

– Я тоже, – сказал кто-то еще.

– Здорово было.

Теперь кивала половина аудитории.

– Думаю, мы все помним, – сказал Серж. – Это был идеальный экспонат, а потом им зачем-то понадобилось превращать его в какую-то пародию. «Города прогресса» не стало. Последнюю экспозицию заменили постоянно обновляющимися комплектами современной бытовой электроники. Ну-ка, бабуля, определишь, где чертов DVD? Я и мой зависимый от травки друг состоим во Фронте освобождения «Города прогресса». Мы здесь, чтобы потребовать его восстановления в оригинальном историческом состоянии. Защитим выдающийся экспонат! Кто со мной?

Серж начал скандировать, вскидывая вверх кулак в такт каждому слову:

– Вернуть «Город прогресса»!.. Вернуть «Город прогресса»!.. Вернуть «Город прогресса»!..

Несколько человек присоединились к нему, с улыбками и смехом их поддержали другие.

– Вернуть «Город прогресса»!.. В конце зала распахнулась дверь.

– Вот они!

Охранники понеслись по проходу.

– О-хо! – Серж и Ленни пустились наутек через сцену к боковой двери. За ней открывался проход в очередной сегмент карусели, потом в следующий… Охранники на хвосте – путешествие во времени: сороковые, двадцатые, смена столетия… Серж на бегу сбрасывал экспонаты, чтобы блокировать дорогу охранникам: ящик для льда, граммофон, газовые лампы, радиоприемник «Зенит».

Они выбежали со сцены к другому служебному проходу, где Белоснежка и гномы поедали сандвичи с тунцом и курили. Охранники шли по пятам и гнали беглецов через весь парк: «Слет деревенских медведей», «Дом швейцарских Робинзонов», «Пираты Карибского моря»…

Серж оглянулся.

– Не могу поверить, что они все еще здесь… – Мимо неслись «Страна будущего», «Круиз по джунглям», «Замок Золушки». Наконец парочка нашла дорогу к «Дворцу с привидениями» и рядом с «Залом президентов» избавилась от преследователей, смешавшись с огромной толпой тинейджеров, что собрались на съемки танцевального праздника для канала Диснея.

Глава 4

Майами – наши дни

Под полуденным солнцем бесконечная процессия черных седанов с включенными фарами двигалась на юг по магистрали «Флорида» на равном расстоянии, соблюдая ограничение скорости.

Машины скучились на эстакаде к западу от аэропорта. Вспыхивая красными и синими мигалками, копы на мотоциклах со свистом пронеслись по обочине, чтобы очистить перекресток. На 117-й улице конвой завернул к въезду на кладбище Богоматери всемилостивой.

Приехавшие стали выбираться из машин. Солидные мужчины поддерживали под локти пожилых женщин. Люди направились в сторону тента, установленного на лужайке.

Сияющий черный «кадиллак» въехал в ворота и остановился. Группа охранников собралась у машины, оглядываясь по сторонам, руки уважительно сложены. Один из них открыл заднюю дверцу. Из машины выбрался широкоплечий молодой человек. Иссиня-черные волосы, грубоватые итальянские черты лица. Костюм из Милана.

На другой стороне улицы, примыкающей к кладбищу, под дубом пристроился «краун-виктори» с затемненными стеклами. Агент Миллер, склонившись, настраивал объектив фотоаппарата. Бинокль Биксби выглядывал из-за приборной доски.

– Так, появился Тони Марсикано. Бесспорный будущий наследник.

– Только надо дождаться, пока опрокинется Кармин Палермо.

Миллер жал на затвор фотоаппарата, пока кольцо охранников эскортировало Тони к другому «кадиллаку». Из машины медленно выбрался старик. Тони наклонился и поцеловал ему руку.

– Прямо голубые какие-то, – сказал Миллер.

– Ты знаешь, в академии нас учили, что говорить такие вещи больше нельзя.

– Пока вас учили в академии, нас здесь убивали.

– Я только хочу сказать…

– Ты сейчас заткнешься, и все будет хорошо. Биксби пожал плечами и поднял бинокль.

– К чему столько суеты? Я думал, этот парень – мелкая рыбешка.

– Как-то связан с камешками, – ответил Миллер. – Рико Спальози – единственный скупщик краденого, оставшийся в живых со времен того нашумевшего дела в шестьдесят четвертом. Последняя живая связь с бриллиантами, которые так и не нашли. Вот и он сыграл в ящик.

– Правда, что Тони был один в палате Рико, когда тот отошел? – спросил Биксби.

– А что тебя беспокоит?

– Тони говорит, что он не сказал последнего слова.

– По мне как-то все равно.

Подъехал маленький экономичный «датсун» с наклейками «Пресса» со всех сторон и припарковался перед «краун-виктори». Из машины выбрался фотограф, расставил большой штатив и начал снимать телеобъективом.

Миллер вскочил с сиденья.

– Не стоило бы им этого делать.

Насквозь проржавевший «меркьюри-кугар» 67-го года с номерами города Тампа и без кондиционера ехал на юг по шоссе № 95.

Серж держал коленями руль, записывая что-то в блокноте и щелкая аппаратом с интервалами в полмили. Это был проект его жизни – сфотографировать всю систему автодорог Флориды. Записные книжки на пружинках гроздью свисали из-за солнцезащитного щитка. Разноцветные бумажные листочки покрывали руль, приборную доску и ноги Сержа. Активируемый голосом диктофон был клейкой лентой прикреплен посередине груди на специально выбритом участке.

– Далеко еще до Майами? – спросил Ленни.

Серж посмотрел на карту автодорог Флориды, приклеенную на потолке.

– Только что проехали поворот на Лантану. Час или около того.

– Лантана? Это там издают «Нэшнл инкуайрер»? Серж кивнул.

– Точно. Британские задницы.

– Ты видел отвратительные снимки Боба Хоупа, которые они напечатали пару лет назад?

– Таблоиды – очень важное стабилизирующее звено, – заявил Серж. – Не важно, насколько ты состоялся в жизни, в конце концов они так обработают твой снимок «Фотошопом», что будешь выглядеть на тысячу лет.

– Еще далеко? – спросил Ленни.

– Ты уже спрашивал.

Ленни посмотрел на косяк между пальцами.

– Наверное, из-за травки. Меняется ощущение времени.

– И что, приобретает форму?

– Это только от кислоты бывает.

– Понятно… – Серж реорганизовал клейкие бумажки на коленях, покачал головой, снова все вернул на место, начал что-то набрасывать в блокноте.

– Так далеко еще? – спросил Ленни.

– Не мешай. Мне нужно сосредоточиться. Ленни щелчком выбросил окурок в окно.

– Что ты пишешь?

– Ничего на твою тему.

– Извини.

– Не бери в голову. У меня трудности с организацией записей. Пытаюсь привести все в систему.

– А мне кажется, у тебя все уже разложено по полочкам.

– В том-то и проблема. У меня слишком много идей, – сказал Серж, отклеил желтый квадратик бумаги с приборной доски и налепил его себе на лоб.

Ленни свернул свежий косяк.

– А что за записи?

– Грандиозные концепции, мелкие детали, ироничные наблюдения, мучительные вопросы, суровая правда, воздушные замки, пикантные новости о знаменитостях, необоснованные обвинения, образчики роскоши, пессимистические сценарии, бесполезные мелочи, грубые рекламные слоганы, выстраданные схемы, которые могут работать, научные теории, постоянно изменяющие наш взгляд на элемент «цезий», экономические теории, подтверждающие, что деньги бесполезны и нам надо бы запасаться ершиками для чистки трубок, видения нового общества, в котором все люди наконец станут равными, но именно тогда и начнется борьба…

– Осторожно! – крикнул Ленни.

Серж обеими ногами нажал на тормоз и избежал столкновения с «олдсмобилем», ехавшим по левой полосе со скоростью тридцать пять миль в час. В «олдсмобиле» сидели четыре невысоких блондина.

– Бока-Рейтон, – сказал Серж. – Сорок пять минут до Майами.

Ленни оторвал с приборной доски желтый квадратик. «Упадок игрушек „Крекер Джек“ – национальная метафора?»

– Помнишь, как в этих крекерах мы находили настоящие призы?

– Мне однажды достался компас.

– Мне тоже. А еще раньше, в самом начале, они вкладывали оловянных солдатиков. Вот это были призы!

– Я одного проглотил.

– А сегодня ты получаешь лишь кусочек бумаги, от которого внутри становится пусто, и думаешь, когда же все это прекратится?

– Мои родители нашли солдатика в туалете, он показывал на север.

Ленни прикурил косяк. Серж говорил в диктофон. Время шло. Серж чувствовал, как мгновения утекают из-под пальцев. У времени свои законы, и вор Серж хорошо это знал. Конечно, случались и другие моменты, когда на пути оказывались грубый сборщик налогов, или безжалостный ревизор, или миссис Клитус Гулбси, дважды чемпион трех стран по приготовлению ревеня. Серж цинично усмехнулся. Да, со временем всегда так. Никогда точно не знаешь. Он повернулся к Ленни.

– Видишь ли, жизнь – всегда выбор. Вероятность выигрыша есть везде, разве что большинство людей запирают себя в жесткую рутину, ипотеку, призовые купоны и даже не смотрят вперед. А я вижу возможности во всем: в материальных объектах, воспоминаниях, прозрачном воздухе. Это одновременно и благословение, и проклятие. Я начал записывать свои мысли в блокноты, но это не так удобно, как клейкие бумажки, которые, в свою очередь, легко потерять. Вот и приходится дублировать все на диктофон, а потом опять копировать в записные книжки, и не успел я оглянуться, как круг замкнулся.

Ленни выдохнул большое облако дыма.

– Это тебя так сверху опускают.

Предметы начали летать по обеим сторонам их машины: «ягуары», «исудзу», «эскалады» проносились на скорости восемьдесят пять миль в час. Промелькнул тщеславный номер: 2RICH4U [5]5
  2RICH4U (Too rich for you) – слишком богат для тебя.


[Закрыть].

– Форт-Лодердейл, – объявил Серж. – Тридцать минут до Майами.

– Почему тебе так нравится Майами? Ты ведь вырос не здесь.

– В том-то все и дело. Я вырос в Вест-Палм. Майами был сверкающим городом на вершине холма, похожим на страну Оз. Шоссе № 95 – как дорога из желтого кирпича. Я видел эту штуку по Си-эн-эн. Некоторые туристы в Италии теряют сознание, впадают в «шок от искусства», когда видят старинные статуи и фрески. То же самое для меня Майами. Когда я пересекаю Бровард, у меня живот становится как желе. Не говоря уже о Гроув или Гейблс. Если я гуляю по Миле Чудес и вижу здание, сделанное из ракушечника, меня можно потерять надолго. Просто буду пялиться на стенку с расстояния в три дюйма от моего носа, медленно ласкать кончиками пальцев окаменелую структуру, читать эту вечную историю биологии в отпечатках крошечных древних морских организмов, воображая себе их мысли и мечты.

– У меня так бывает, когда обкурюсь, – вставил слово Ленни. – А сейчас ты чего делаешь?

Серж изменял порядок листков для записи на руле.

– Расставляю приоритеты генерального плана. Самый важный фактор – это окно возможностей.

– Не понял?

– Что-то вроде распродажи концертных билетов.

– Мы что, едем на представление?

– Нет, терпеть не могу концерты. Меня с моим оборудованием никогда не пускают на сцену.

– Мне как будто по затылку стучат летающие тарелки.

– Не обращай внимания.

Ленни послюнил палец и притушил ту сторону косяка, которая горела слишком быстро.

– И что в этом твоем генеральном плане?

– Посмотрим… – Серж взял блокнот. – О’кей, не будем слишком строги, потому что генеральный план может изменяться без предупреждения. Итак: разработка и маркетинговое тестирование моего нового энергетического напитка «Саут-Бич», полная реабилитация и спасение вымирающей болотной мыши из Локсахаччи, выяснение тайны смерти деда, обнаружение бриллиантов, исчезнувших во время крупнейшей в США кражи драгоценностей, уничтожение организованной преступности в Южной Флориде, приведение в замешательство Кастро на глобальном уровне, оказание помощи торгово-промышленной палате в разрешении кризиса ее имиджа, восстановление уважения к смелым мужчинам и женщинам разведывательного сообщества Америки, завлечение программы «Сегодня» в Майами – для резкого взлета местного самосознания и экономического роста, участие в собственных мероприятиях (в зависимости от погоды) и достижение всего этого посредством запуска моего экономически нового, чистого, дружественного по отношению к природе венчурного бизнеса, который включает в себя духовный рост, историческое признание и Интернет.

– А что за бизнес?

– Здесь пока единственный пробел.

– Круто. Как ты до этого дошел?

– Путем прилежного конспектирования всего, что приходит в голову. Запомни навсегда: твои мысли – подарок Господа, божественно дарованный тебе всезнающей жизненной силой космоса, который существует с той поры, как родились первые звезды. Любая из наших мыслей уникальна. Каждая из них священна.

Серж начал отскребать с левой ноги клейкие бумажки и скатывать их в шарик.

– Зачем ты это делаешь?

Серж бросил шарик через плечо на заднее сиденье.

– Никчемные глупые мысли.

Мимо проезжал «фиеро». Что-то в автомобиле привлекло внимание Ленни.

– Ты видел отверстия от пуль? Серж взглянул.

– Не-а. Наклейки с отверстиями от пуль.

– Наклейки? – Ленни вытянул шею, чтобы лучше рассмотреть машину, потом снова сел. – Ты прав. Это просто стикеры. Но я не вижу в этом никакого смысла. В чем фишка?

– Понятия не имею, – ответил Серж. – Я сам не мог в это поверить, когда в первый раз увидел. Что за страна! Что за экономика! Безнадежно фальшивые дыры от пуль, ты клеишь их на машину, чтобы все знали, что тебе не наставляют рога.

Загудел клаксон. Серж оглянулся. «Бьюик-ригал» с низкой посадкой выскочил сзади и обогнал их по обочине. Позолоченные колпаки на колесах. Флаг южно-американских штатов на заднем стекле. Пассажир показал средний палец; водитель с золотым «ролексом» на запястье помахал рукой. Спустя мгновение они умчались.

– Мы в Майами.

Черные седаны продолжали въезжать через ворота кладбища Богоматери всемилостивой. Ряды кресел у могилы заполнялись. Прибывали последние букеты цветов.

«Краун-виктори» с затемненными стеклами оставался на том же месте. Специальный агент ФБР Миллер приник к фотокамере. Щелк, щелк, щелк.

Агент Биксби похлопал напарника по плечу.

– Не сейчас! – Щелк, щелк.

Позади затормозил желтый «кугар» 67-го года. Биксби снова хлопает коллегу по плечу.

– Кто-то только что припарковался прямо за нами.

– Наплевать. – Миллер увеличил фокусное расстояние до трехсот миллиметров. Щелк, щелк, щелк.

Биксби уставился на «кугар» через бинокль.

– Не нравятся мне эти парни.

Миллер проигнорировал слова напарника. Щелк, щелк, щелк.

Серж и Ленни заняли все поле обзора Биксби. Ленни вставил остаток косяка в медицинский зажим.

– Не понимаю, что мы здесь делаем.

– Я тебе уже говорил: наблюдаем историю. Кармин Палермо – последний из своего племени, он пережил всех, – пояснил Серж и достал фотоаппарат с телеобъективом. Щелк, щелк, щелк. – Все остальные умерли многие годы тому назад. Тебе может не представиться еще раз такой шанс, особенно если принять во внимание его пошатнувшееся здоровье. – Щелк, щелк, щелк.

Биксби снова похлопал по плечу Миллера.

– Что?

– Теперь они фотографируют.

– И только?

– Один из них курит травку.

Миллер пренебрежительно покачал головой:

– Газетчики.

Ленни похлопал Сержа по плечу и показал своим хирургическим инструментом на стоящую впереди машину.

– Эти ребята тоже делают снимки. А один из них смотрит на нас в бинокль.

Серж посмотрел, помахал рукой и отложил камеру.

– Возможно, это ФБР. Может, тебе косячок держать пониже? – Серж начал снимать штаны прямо на водительском сиденье.

– Что ты затеял?

– Переодеваюсь к похоронам.

– Но нас не приглашали.

– Правило номер один: каждый радуется, когда ему выражают уважение. – Серж схватил с заднего сиденья бумажный пакет и протянул его Ленни. – Надень это.

Вскоре они в черных костюмах стояли возле «кугара».