Текст книги "Кадиллак-Бич"

Автор книги: Тим Дорси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Тим Дорси
Кадиллак-Бич (Cadillac Beach)

ПРОЛОГ

Год 1964-й. Три чемпиона по серфингу совершили крупнейшую в американской истории кражу драгоценностей – дерзкое ночное ограбление нью-йоркского Музея естественной истории. Преступники скрылись с кучей знаменитых камней, включая «Звезду Индии», крупнейший в мире сапфир. Через несколько дней федеральные агенты и местная полиция выследили троицу в Майами-Бич. Сапфир и почти все бесценные камни были возвращены. Почти все.

Дюжина крупных бриллиантов не найдена до сегодняшнего дня.

Год 2004-й. В салоне лимузина звонит телефон. Коммивояжер отвечает. На пиджаке планочка с надписью: «Привет, я Дуг».

– Да, дорогая… Да, дорогая… Нет, дорогая, нет. Я не пил… – Он бросает на стакан бурбона в руке такой взгляд, словно это окровавленный нож, и пристраивает его на влажную полочку бара, как будто жена может видеть по телефону.

– Лед? Нет, тебе послышалось, не лед… Я же сказал, не пью… Клянусь… Ни капли… Может быть, в некотором смысле я и пью… Но, дорогая, я имел в виду… Да нет же, дорогая… Прости, дорогая…

Второй коммивояжер в глубине лимузина дразнится и хихикает: «Да, дорогая, нет, дорогая».

Человек с телефонной трубкой машет на него рукой: тихо, мол.

– Нет, дорогая… В машине другие парни… нет, они не смеются над тобой, скорее надо мной… Что они подразумевают под словом «высекли»? Просто говорят, что я много работаю, устал как собака… Нет, никто не влияет на меня плохо… И я не всегда попадаю с ребятами в неприятности… Всего пару раз… от силы трижды. Я все понял. Мы сейчас на пути в аэропорт… Встретим Дейва и сразу назад в гостиницу, на конференцию. Да, на сей раз никаких танцев и девиц… Клянусь, я позвоню… Даю слово… Я же сказал, что обещаю… Прямо сейчас вылью все остатки из стакана…

Он поднял руку и перевернул воображаемый бокал.

– Дорогая, я на самом деле все вылил… Послушай, мне пора… Мне правда надо спешить… Я тоже тебя люблю. Что значит «не любишь»? О’кей, я не забуду позвонить. Пока.

Все вопросительно смотрели на него. – Что?

– Гос-с-споди! – проговорил Кит – он весил фунтов триста и до сих пор так и не стер помаду, оставшуюся на щеке после девочек, недавно резвившихся у него на коленях. Все приятели носили одинаковые форменные шляпы из пластиковой соломки с надписью «Объединенные приправы».

– Дуг, дружище, тебе все-таки нужно что-то сделать с этими кандалами, – произнес человек с табличкой с именем Расти, возвращая Дугу стакан. – Но первым делом ты должен прикончить выпивку.

Лимузин летел по дамбе навстречу сверкающему силуэту Майами. Вокруг только вода, лишь яркое оранжевое солнце навязчиво пробивалось сквозь дымку. Слева показался отходящий от причала туристический лайнер, пассажиры на палубе размахивали руками, словно прощаясь со всем миром. Справа – частные острова, вооруженные охранники, яхты, вертолетные площадки. Расти схватил за горлышко бутылку кентуккийского пойла и наполнил стаканы.

Машина проследовала мимо портовых сооружений. Огромные краны ныряли в недра грузовых судов за стальными контейнерами, набитыми кофейными зернами, плетеной мебелью, некачественным кокаином в статуях доколумбовой эпохи и изможденными жарой нелегалами.

Четвертая табличка с именем Брэд. Он произносит тост:

– Мы дикие и буйные ребята! За нас! Три стакана звякнули в унисон.

Кит скривился, тряхнул головой – спиртное обожгло горло – и открыл слезящиеся глаза.

– Это было круто!

Брэд ткнул пальцем в Дуга.

– А ты свой не выпил.

– Мы должны держаться вместе, – заявил Расти.

– И Это закон! – добавил Кит.

Дуг посмотрел на тающий лед в своем стакане.

– Думаю, нам пора притормозить. Девять утра, а мы еще даже не ложились.

Дамба перешла в мост, на подъем. Небоскребы финансового центра города, сверкающее стекло и сияющий белый бетон, постмодернистские кондоминиумы Бриккела, старинный отель «Эверглейдз», Башня свободы и Бейсайдский рынок остались позади.

– Может, заблокируем звонки твоей жены? – спросил Брэд. – Она как будто здесь, с нами, в чертовом лимузине. Ребятам надоели семейные проблемы.

Расти был неформальным лидером группы, занимался он, и довольно успешно, упаковкой для кетчупа. Правой ладонью Расти хлопнул Дуга по коленке.

– Дома все устраивают маленькие спектакли, чтобы сохранить мир. Но сейчас мы в пути.

Приятели дружно закивали.

Расти крепче сжал коленку Дуга.

– Покажи ей!

Дуг поднял стакан и скорчил гримасу. Теперь они спускались с моста, с одной его стороны – баскетбольный комплекс «Америкэн эрлайнз», с другой – здание «Геральд». Машина летела мимо зевак на бульваре Бискейн, семей во взятых напрокат автомобилях и красных огней светофоров.

– Приготовились, – сказал Расти. – На счет «три»! Дуг залпом выпил. Часть продукта попала не в то горло, вытаращенные глаза придали его лицу такое выражение, как будто он только что «сделал» трех «харлеев» на гонках в Дейтоне.

Парни:

– Ура!

Расти налил еще.

– Пора выпить.

Дуг нервно заерзал. Посмотрел в заднее окно на пробивающийся сквозь выцветшие голубые колонны транспортной развязки свет восходящего солнца. Повернулся: стакан снова полон.

Кит терзал кошелек.

– Кто-то спер мои деньги!

– Когда? – спросил Брэд.

– Не знаю. Но я уверен, что у меня была целая куча двадцаток, а теперь их нет.

– Идиот, – буркнул Расти. – Ты просадил деньги в стриптизе прошлой ночью. То есть сегодня утром.

– От силы пару бумажек, я не мог истратить все. Кто-то меня обворовал!

– Хорошо, а еще тебя обчистили и в Новом Орлеане, и в Нэшвилле, и в Хьюстоне. Просто какая-то серия преступлений!

– Точно, – ответил Кит, выворачивая карманы брюк.

– А почему же нас никто не обокрал?

– Вот это и странно.

– Вовсе не странно, а элементарно просто. Каждый раз, когда мы идем в стриптиз, ты тормозишь у блокпоста с экзотическими танцами, и они берут с тебя налог за тупость. В твоем случае все без затей.

– Шофер! – заорал Брэд. – Сделай погромче радио. И поезжай быстрее!

Водитель завел на полную катушку песню Ленни Кравица и включил указатель поворота. Лимузин пропустил пролетевший пулей «феррари» и ускорился на скверном покрытии шоссе Дельфинов.

Наступило время очередного раунда.

– На счет «три»…

Выпито. Кит прекратил поиск пропавших денег и принялся ладонями имитировать звуки газов, покидающих кишечник, дурачась на потеху всей банды, ведь это его работа – быть самым толстым. Расти внимательно разглядывал бутылку на свет.

Пусто.

– Понято, – сказал Брэд, доставая аварийную пятую посудину из сумки с выставочными образцами горчицы. Он уже начал разливать, когда лимузин подъехать к реке Майами и свернул на разводной мост, под которым проходил перегруженный ворованными велосипедами баркас из Гаити.

– На «три»…

– Надо притормозить, – сказал Дуг. – Мы будем слишком пьяны, чтобы участвовать в семинаре.

Остальные расхохотались.

– Что смешного?

– Мы не едем на твой сраный семинар, – сказал Расти. – «Время воспользоваться успехом!» Да в гробу видел я это время!

– Наживем кучу неприятностей, – настаивал Дуг.

– Неужели ты никогда не отрывался со старшими ребятами? – справился Кит.

– Нет.

– Ну, считай, что ты в команде. Пей.

Лимузин подъехал к будке у въезда на платную дорогу. «…И ты вернешься комме…»

– Далеко еще до аэропорта? – пытался Брэд перекричать музыку. Водитель сделал потише.

– Пять минут.

– А вот и «Оранж боул», – сказал Брэд. Он откинулся на сиденье и увидел, что Кит достает из портфеля мешок из грубой ткани. – А это зачем?

Все снова рассмеялись.

– Пора рассчитаться с Дейвом, – сказал Кит.

Из пакета Брэд вытащил сложенную кольцами плетеную нейлоновую веревку.

– В аэропорту его ждет сюрприз.

– Парни, что вы задумали? – забеспокоился Дуг. – Похоже, будут неприятности.

– Все эти приколы, которые Дейв разыгрывает с нами… – начал Кит.

– Взрывающиеся ручки, отвинченные крышки на солонках, сливочное масло на стульчаке в туалете, – пояснил Расти.

– Просьбы перезвонить новому клиенту по имени Лев… – продолжил Брэд.

– А это номер телефона зоопарка, – закончил Кит. – Отомстим гаду.

Дуг вздрогнул.

– Я хочу позвонить жене.

Расти вырвал у него из рук мобильник и перебросил Киту, тот – Брэду.

Охранник помахал рукой, пропуская лимузин через ворота VIP-зоны с западной стороны международного аэропорта Майами.

– У меня плохое предчувствие, – сказал Дуг.

В утренних лучах солнца автомобиль катился по бетону. Заправщики, парни с оранжевыми жезлами, полетная вышка.

– Вот он! – крикнул Расти.

С легким шорохом турбин частный лайнер «Лир-Джет» развернулся на посадочной полосе и покатил к стоянке. Водитель подал лимузин к пассажирской двери, экипаж тем временем спускал трап.

Расти похлопал шофера по плечу.

– Подъедем к самолету сзади. – Что?

– Хотим преподнести кое-кому сюрприз. – Он сунул водителю двадцатку. – Просто делай, что говорят, и все дела.

Дверь «Лира» открылась. На верхнюю ступеньку трапа вышел мужчина в темном двубортном костюме. Остановился, почувствовав, как ветер Майами повеял ему в лицо. Пальмы, теплый бриз, сладкое беззаботное ощущение отдыха. Он поднял стакан содовой с эмблемой «Макдоналдса», поднес к губам соломинку.

Компания расположилась у хвоста самолета, оттуда были видны только ступени трапа. Никто не выходил.

– Чего он ждет? – спросил Расти.

– Тихо открой дверь, – сказал Кит, держа наготове мешок.

Человек из «Лира» закончил смаковать первые глотки райского воздуха, допил содовую и начал спускаться по ступеням. Вращение выключенных турбин медленно угасало.

Спустившись на землю, он вдруг услышал беспорядочное шлепанье неловких, пьяных ног. Еще до того, как человек успел повернуться, на голове у него уже был мешок, который мгновенно опустился почти до бедер.

– Это похищение, ублюдок!

Человек сопротивлялся, однако соперники были слишком сильны даже в пьяном виде. Они подтащили его к лимузину и бросили на заднее сиденье.

Брэд захлопнул дверь.

Водитель обернулся.

– Что, черт возьми, происходит?

– Не волнуйся, – сказал Расти. – Мы знаем этого парня. Просто небольшая шутка, прикол.

– Сюрприз! – сказал Кит, стягивая мешок.

– Это не Дейв!

– У него пистолет! Раздались выстрелы.

– Я ранен!

– Хватай его!

Расти схватился за ствол. Завязалась борьба, оба ее участника врезались в коробку с приправами. Полетели пластиковые ложечки для кофе. Кого-то укусили, у кого-то вырвали клок волос.

Бах, бах!

Расти отскочил и с ужасом уставился на пистолет в своей руке, как будто это какое-то оружие будущего из «Стар трека». Багажник лимузина затянуло пороховым дымом.

– Что за хрень у вас там происходит?! – заорал водитель. Брэд, морщась от боли, держался за плечо: кровь сочилась сквозь пальцы, стекала по запястью.

– Ты в порядке? – спросил Расти. Брэд кивнул.

Дуг и Расти выждали секунду, потом склонились над неподвижной жертвой, лежащей на полу лимузина в луже искусственных сливок. На груди расползались два красных пятна.

Водитель уже встал коленями на сиденье, вытянув шею, чтобы лучше видеть.

– Господи Иисусе! Вы знаете, кто это такой? Они покачали головами.

– Тони Марсикано! – заорал водитель. – О Боже! Черт! Черт! Черт!

– Кто такой Тони Марсикано? – спросил Дуг.

– Черт! – вопил водитель. – Теперь мы все покойники! Расти осторожно покачал пистолетом.

– Произошел несчастный случай. Я только хотел… Бах!

– Ты опять в него выстрелил! – заорал водитель.

– Здесь просто слабый курок или еще что…

Заднее стекло рассыпалось на кусочки. Кит с дырой в спине замертво упал лицом вперед.

– Что происходит? – заверещал Брэд.

– Снайпер! – крикнул Расти, показывая на крышу маленького VIP-терминала.

Водитель врубил передачу и вдавил в пол педаль газа.

Из терминала выскакивали вооруженные люди в черных костюмах и зеркальных очках. Некоторые из них побежали вслед лимузину, другие – в сторону стоявшего неподалеку седана.

Снова раздались выстрелы. Коммивояжеры в панике пригнулись. Разлетелся стеклянный люк, осколки посыпались на головы. Ничего не подозревающий шофер заправщика в наушниках плейера выехал из-за ангара позади стоявшего самолета, перекрывая лимузину путь к отступлению. Водитель давил на педаль газа, метя в просвет между самолетом и заправщиком. Правое переднее крыло лимузина заскрежетало по борту заправщика. Левый край крыши зацепил за брюхо самолета, посыпались искры. Лимузин чудом втиснулся в образовавшийся просвет и, виляя, понесся по взлетной полосе. Водитель седана преследователей сделал попытку затормозить, но машину занесло, и она боком ударилась в корпус заправщика.

Коммивояжеры смотрели на происходящее через заднее стекло. Люди выскочили из седана за мгновение до того, как заправщик взорвался, выбросив в небо оранжево-черный шар реактивного топлива. Огонь охватил и самолет, пилот «Лира» кое-как выкарабкался из окна кабины и упал на взлетную полосу.

Водитель все давил на газ. В лимузин попало еще несколько пуль. Разлетелось заднее стекло, открылся багажник. Охранник выбежал на середину дороги, загораживая служебный выезд и размахивая руками.

Дуг, сжавшись, плакал на полу машины – засыпанный битым стеклом, залитый кровью и майонезом, он нажимал кнопки мобильника.

– Я должен позвонить жене…

Охранник едва успел отскочить с пути лимузина. Изуродованная машина на полном ходу врезалась в закрытые на цепь ворота. Створки разлетелись в стороны, потом качнулись назад, смяв борта лимузина. Шофер с заносом повернул налево, вклинившись в гудящий поток транспорта, и рванул обратно в сторону Майами.

Дуг приложил трубку к уху.

– Дорогая, у меня проблемы.

Глава 1

Тампа – 1996 год

Бородач в лохмотьях стоял на обочине оживленного, как всегда в середине дня, перекрестка, держа в руках картонку с надписью: «БУДУ ВАШИМ ДУХОВНЫМ ДРУГОМ ЗА ЕДУ».

Рядом остановился «вольво». Бездельник наклонился к окну.

За тобой уже гонятся. Через несколько лет сверхагрессивные бактерии сделают вакцинацию бесполезной. Память начнет играть с тобой шутки. Сдавайся и избавишься от чувства безнадежности.

Водитель протянул доллар. Серж сунул бумажку в карман и помахал вслед отъезжающей машине.

– Счастливо!

Снова загорелся красный; теперь рядом оказался джип «инфинити».

– Сегодня самый подходящий день для того, чтобы использовать все возможности и действовать в долгосрочной перспективе. Но не тебе. Дом Козерога в упадке, а знаки воды в лучшем случае неясны. Тем временем Весы поднимаются, чтобы достать тебя, дурака, и оттрахать. Потому оставайся дома и смотри телевизор.

В окне появился еще один доллар.

– Мир тебе, брат.

Еще один цикл сигналов светофора. Серж стучит в окно «мицубиси», стекло опускается на дюйм.

– Отложи на другой день принятие жизненно важных решений, а не то облажаешься. Остановись и обрати внимание на мелочи жизни, хотя бы на цветочную пыльцу. Надень что-нибудь легкомысленное и уступи назойливому желанию вмазать кому-нибудь в промежность.

Из щели в окне высунулся доллар. Серж благодарно помахал вслед взвизгнувшим шинам. Следующий клиент: жующий сигару мужчина в «исудзу».

– Слово «смегма» возникнет сегодня в очень неловкой ситуации. Начни вести дневник: записывай все свои мысли, чтобы понять наконец, до чего они бестолковые. Не спеши! Будь под кайфом, и обстоятельства сработают на тебя!

– Эй, это что за пророчество?

– Самое классное, – ответил Серж и протянул руку. – Где мои деньги?

– Я не собираюсь платить.

– Давай быстрей, крохобор!

– За такое паршивое предсказание?

– О’кей, посмотрим, что у меня еще есть… – Серж приложил тыльную сторону ладони ко лбу и закрыл глаза. – Подожди, я сейчас принимаю сильный сигнал. Какой-то бродяга запишет номер твоей машины, через автомобильный департамент узнает твой адрес, явится ночью и убьет тебя во сне. – Серж открыл глаза и улыбнулся. – Ну как, подходит?

Водитель молча протянул доллар.

– Э нет, – сказал Серж. – Это мое особое пятидолларовое пророчество.

Человек не шевельнулся.

– Нет проблем, – сказал Серж, доставая из кармана записную книжку. – Я только черкну твой номер, а за деньгами приду позже.

Человек вытащил из бумажника пятерку, выбросил ее из окна и быстро уехал прочь.

Серж поднял купюру, поцеловал ее и помахал вслед машине. Потом огляделся и улыбнулся всему, что его окружало. Винные магазины, знаки, предупреждающие об опасности ограбления, автобусные скамьи с рекламой программы «Двадцать ступеней», объявления о поиске потерянных собак и бездарное утреннее радио. Темное дизельное облако висело над перекрестком. Ах, эти прогулки на природе! Серж повернулся и направился в противоположную от улицы сторону. Назад в свое болотце. Это было маленькое болотце, но оно принадлежало ему. Оно приютилось в петле автомобильной развязки в той части Тампы, где шоссе И-275 выгружает посетителей парка развлечений Буш-Гарденз перед дешевыми мотелями, буфетами для завтрака, назойливыми местными жителями и знаменитыми американскими горками – аттракционом «Кумба» с тремя мертвыми петлями. Серж раздвинул ветки ежевики, протиснулся под ними и оказался на полянке – в лагере бродяг. В центре картонного городка несколько грязных оборванцев разводили небольшой костер. Повсюду в беспорядке валялись пустые пивные бутылки. Исключение составлял юго-восточный сектор: там они формировали строгие геометрические фигуры в «саду пивных бутылок» Сержа.

Серж подсел к костру. Остальные парни придвинулись ближе. Серж начал раздавать деньги.

– Как у тебя получается столько набирать? – спросил Том Толедо.

– И почему ты раздаешь деньги нам? – осведомился Сэм Саратога.

– Почему у тебя нет прозвища? – поинтересовался О’Доннелл Ночной Поезд.

– Я простой человек с простыми потребностями, – ответил Серж. – Сейчас придерживаюсь пути восточного воздержания, чтобы избавиться от материальных желаний.

– Как ты стал бездомным? – вмешался Уилли Коклюш.

– О нет, я не бездомный. Я турист. Они засмеялись и передали ему бутылку.

– Нет, правда. С детства люблю путешествовать. Обычно я отправлялся в поход в государственные парки, но в больших городах больше опасностей и удовольствий.

– А твоя борода?..

– Вонючая одежда?..

– Попрошайничаешь на улице?..

– Это для копов. Если ты беглец и хочешь, чтобы полиция тебя не трогала, а все остальные оставили в покое, притворись бездомным. Никому не смотри в глаза. Как будто ты человек-невидимка. Даже если попадешь в какую-нибудь переделку, все равно ты не стоишь лишней бумажной работы. Тебя просто или отвозят за черту города, или приказывают валить отсюда, даже отпечатки пальцев не снимают.

– Ты прячешься от копов? – догадался Том.

– С тех пор как удрал из Чаттахучи.

– Ты бежал из Чаттахучи? – встрепенулся Сэм.

– Несколько раз.

– Не там ли держат сумасшедших? – спросил Уилли.

– Э-э, парни, можно подумать, вы – группа сплошного ментального здоровья, – ответил Серж.

– А за что тебя посадили? – спросил Том.

– Я убил компанию бродяг. Бродяги начали отползать от Сержа.

– Да не бойтесь! Я пошутил! Господи! Бродяги потянулись назад.

– Конечно, откуда вам знать, что у парня из Чаттахучи на уме?

Бродяги встали.

– На этот раз я пошутил, – сказал Серж. Они сели. – А вы уверены?

Бродяги бросились бежать, нелепо петляя.

– Мужики! Да это шутка! Я думал, кто-нибудь из вас способен уловить иронию!.. – Серж встал и сложил ладони рупором. – Я просто прикалывался! Немного надул вас!.. Или нет? Ха-ха-ха-ха!

Со стороны зарослей в дальнем конце лагеря раздался хруст. На поляну ворвались люди.

– Он здесь! Это он мне угрожал! – кричал водитель «исудзу».

– А-ха! – Серж вскочил и бросился было бежать, но несколько копов быстро уложили его лицом вниз.

Серж повернул голову и выплюнул землю изо рта.

– Предсказываю тебе: скоро ты будешь сидеть охранником в «Данкин донатс» [1]1
  «Данкин донатс» (Dunkin’ Donuts) – крупнейшая в мире есть, торгующая выпечкой и кофе.


[Закрыть].

Высокая рыжеволосая дама-психиатр в очках в тонкой оправе и консервативном сером костюме постукивала карандашом по столу. Она посмотрела на неработающие часы на стене, покрытой пятнадцатью слоями высокопрочного латекса, потом на человека, сидящего напротив.

– Знаешь, молчание тоже о многом говорит, – сказала она. – И обычно не приводит ни к чему хорошему.

Серж в своей бежевой смирительной рубашке покачивался взад-вперед и что-то мурлыкал.

– Полагаю, ты недоволен, что снова попал в Чаттахучи, – продолжила доктор. – Вполне естественно.

Серж замурлыкал громче.

– Держу пари, ты разозлился на весь свет. Поделись своими чувствами со мной.

– Да не злюсь я.

– Нет, злишься.

– В жизни не чувствовал себя счастливее.

– Первый шаг – это признать, что протестуешь.

– Ничего подобного.

– Это протест.

– Вам кажется.

– Вовсе нет. Ты сидишь в смирительной рубашке, вынужден разговаривать с тем, кого открыто ненавидишь. Все заметно по твоим телодвижениям.

– Это из-за покроя одежды. Я просил снять ее с меня.

– Почему ты не признаешься, что злишься?

– Потому что я не злюсь, – ответил Серж. Он посмотрел на дипломы на стене. Алике Дорр. – Что это за написание – «Алике»?

– Мать решила назвать меня через «и», чтобы имя звучало женственнее, но эффект оказался противоположным. Я постоянно получаю кучу разной макулатуры из мужских журналов.

– Это вас раздражает? – спросил Серж.

– Интересно, – сказала доктор и начала что-то записывать.

– Вы не могли бы перестать?

– Если признаешь, что твои настоящие чувства…

– Послушайте, я представляю, что с вашей точки зрения мое положение не особенно радужное. Но я принадлежу к тому типу людей, которые видят стакан наполовину полным, а не пустым. Мне отпущена определенная доля здоровья, существует немало книг, которые я все еще хочу прочитать. Я ничего не могу поделать с тем, что от природы у меня хороший, положительный заряд. Даже находясь в бездействии, я исключительно бодр и жизнерадостен.

– Ты лжешь самому себе.

– Клянусь Богом, я говорю чистую правду. Так устроен мой разум. Каждую секунду, пока я еще жив, меня будто шарахает молнией: «Твою мать! Я все еще дышу! Великий день!» А в вашей книге написано, что именно это – проявление болезни?

– Нет, больным тебя делает клиническая жестокость.

– Я уже объяснял. Некоторые люди просто не подчиняются правилам, неуважительно относятся к социальным обязательствам.

– Поэтому их нужно избивать?

Серж ухмыльнулся.

– Но в такие моменты я чувствую себя счастливым. Доктор еще что-то записала.

– А что, лучше, если бы я злился, когда бью их? Вы бы отпустили меня раньше?

– А как насчет того, чтобы вообще не применять насилия?

– О, конечно, это вариант!

Некоторое время она продолжала делать записи, потом подняла глаза.

– Ты кого-нибудь убивал?

– Мое дело – знать, ваше – выяснить.

– Скрытность может сработать против тебя. Продлить пребывание здесь.

– Ничего, справлюсь.

– Почему ты отказываешься пойти на контакт?

– Потому что в прошлый раз я вам поверил и открылся. И, к своему удивлению, узнал, что выписка задерживается на неопределенное время, а вы тут же принялись колоть мне всякую дрянь, от которой мозги растеклись, как медовые соты. Почему-то возникло ощущение, будто я оказался в Испании.

– У тебя химический дисбаланс.

– Просто я самолюбив.

– Тебе не за что винить себя.

– А я и не виню.

– Болезнь вызвана наследственными факторами. У твоего деда было то же самое, долгая история диссоциативного поведения. У меня здесь его документы…

– Давайте вернемся к нашему делу.

– Тебе не нравится говорить о деде, что ли? Серж отвел взгляд и присвистнул.

– Наверное, потому что он покончил с собой?

– Он не совершал самоубийства!

– Опять ты злишься.

– «Солнце светит мне… в пасмурный день…»

– А что, если он умер в результате несчастного случая?

– Ничего подобного. Его убили. И в один прекрасный день я узнаю, чьих это рук дело.

– Следовательно, ты так и копишь в себе ненависть? И планируешь выплеснуть ее на человека, которого заподозришь в убийстве…

– Я не стану посылать бомбы в посылке «Конфеты-почтой», если вы это имеете в виду.

Доктор снова опустила глаза на коричневую папку.

– Во время нашей последней встречи ты сказал, что смерть деда как-то связана с пропавшими драгоценными камнями?

– Не могу утверждать, что знаю наверняка. Но когда-нибудь докопаюсь до правды. Если только удастся напасть на след бриллиантов, уверен, он приведет меня к убийце. Я решил: как только выберусь отсюда, создам комиссию из самых авторитетных экспертов и начну далеко идущее расследование. Естественно, я буду единственным членом комиссии. Ненавижу шумные компании.

– Кое-что из дела твоего деда: навязчивая идея, связанная с поддельными драгоценными камнями. Очень любопытно – такая же мания.

– Вы никогда не слышали об ограблении Музея естественной истории в 1964 году? Мэрфи-Серфер и «Звезда Индии»?

Психиатр покачала головой, не отрываясь от конспектирования чего-то важного.

– Ты даешь своим вымыслам весьма образные названия.

– Черт, попросите микрофильм в любой библиотеке! Я просто с ума схожу, когда люди мне не верят, потому что сами просто не выполнили домашнее задание.

– И потому злишься?

– Все, больше не разговариваю! – Серж опять принялся раскачиваться под собственный внутренний саундтрек. – У меня такое уже случалось с врачами.

– С тем, которого ты уложил в больницу?

– О, я вижу, куда вы клоните. Все вы одним миром мазаны.

– Нет, я просто хочу понять.

– Тогда помогите и мне. Что заставляет врачей считать себя высшими существами? Я сталкивался с этим не раз. Не могу даже выразить, как я бешусь, когда меня вынуждают ждать. Я очень пунктуальный человек. Сначала они требуют себе титул перед фамилией, а потом сразу же начинают относиться к остальным людям, будто к выходцам из подземного племени морлоков Герберта Уэллса.

– И поэтому ты раскроил доктору череп?

– Я всего-навсего человек. Каждый раз, когда я приходил на прием, мне приходилось ждать не меньше часа. Каждый раз! Напрасная потеря времени приводит меня в ярость. Повторяю, я очень пунктуальный человек. Я синхронизирую свои часы до секунды по каналу точного времени.

– Почему ты просто не обратился к другому врачу?

– Да пошли вы все, ребята! Вы же не представляете себе, что означает оставаться по нашу сторону белого халата. Вы что, бывали в этих клубах строгого режима? А потом мне попалась на глаза та самая статья. Меня чуть инсульт не хватил, когда я узнал, что действуют семинары, в ходе которых врачей учат манипулировать терпением пациентов. Оказывается, проводились настоящие исследования того, как долго человек может выдержать в приемном отделении, когда пора перевести его в кабинет для осмотра, и сколько он сможет прождать там. А вытерпит он дольше, чем можно предположить, ведь его же допустили – хо-хо! – в «Помещение»! А потом доктор уже знает, сколько еще можно настричь времени, и посылает сестру измерять давление и проделывать всякие прочие глупости. А ты тем временем думаешь: «Эй, глупо уходить – ведь тебя уже почти лечат!»

– Но что же стало непосредственной причиной нападения?

– Я узнал из телевизионных новостей о новой жуткой болезни, у которой нет симптомов. И подумал, черт, я же ею болен! Бросаюсь записываться на прием и говорю медсестре, что нельзя терять времени. У меня никаких симптомов этой новой болезни, что показали по телевизору… Само собой, проходит еще час, наконец меня приглашают в кабинет, сестра надевает резиновую штуковину мне на руку и начинает накачивать ее маленькой грушей. А я смотрю себе на руку, потом, искоса, на сестру и шепчу ей: «Я знаю, что здесь происходит». Она разыгрывает наивность и спрашивает: «А что такое?» В конце концов, когда ей уже совсем нечем заняться, появляется доктор, весь – сплошная улыбка. Я ему: «Док, мой прием начался уже целый час назад». А он все улыбается, говорит, что лишь чуть-чуть задержался, и начинает перелистывать мою медицинскую карту. Тут я хватаю ее, захлопываю и говорю: «Не так быстро, приятель, я тоже не прочь с тобой поиграть». И заявляю, что нельзя так относиться к людям. Описываю ему свою болезнь и фотографии под микроскопом, которые видел по телевизору. Эти жуткие твари из фильма ужасов, заполнившие всеми своими ножками и щупальцами мою поджелудочную железу… Требую, чтобы он немедленно сократил вдвое количество пациентов и начал вести прием по расписанию. И знаете что? Он рассмеялся мне в лицо!

Дама-психиатр ткнула в небо резинкой карандаша.

– И тогда ты проломил ему череп?

– Э-э, он же врач и должен разбираться в медицинских рисках лучше меня.

– Ну а как насчет тварей в поджелудочной железе? Серж застенчиво улыбнулся и покраснел.

– Ну, мне прямо неловко! Я в той передаче пропустил самое важное. Оказывается, это обычные паразиты, которые есть у всех нас. На самом деле они даже полезны.

Доктор кивнула и что-то записала.

– Прекрасно. Ты начинаешь раскрываться.

– Раскрываться? Вы опять меня провели. Ничего больше не скажу.

– Думаю, напрасно. Ты только-только начинаешь делать успехи.

– Вот именно. В прошлый раз я выложил всю душу, а вы продлили мне отсидку. Вместо меня выпустили Безумного Люка, который вообще за все время здесь ни слова не сказал.

– А ты считаешь это несправедливым?

– Боже! В первый же день он принялся рубить головы всем подряд!

– Психиатрия не является точной наукой. Развитие событий нельзя предвидеть с полной уверенностью.

– У вас миллионы ученых степеней, и вы не подозреваете, что может случиться? Да самый последний идиот в больнице сказал бы, что так и должно было произойти.

– Почему ты так считаешь?

– Да потому что он непрерывно про это говорил! День и ночь: «Да я еще нарублю голов!» Вам бы попробовать поспать рядом с таким дерьмом за стеной.

– Мне ничего не сообщали.

– А вам что, нужно было составить график? – спросил Серж. – Его звали Безумный Люк, боже мой! Это вам ни о чем не говорит? «Безумный» – значит ненормальный, сумасшедший. А в каком контексте вы понимаете слово «безумный»? Как хороший работник?

– Теперь ты выплескиваешь свою злобу. Серж на секунду задумался. Глубоко вздохнул.

– Хорошо. Поскольку вы явно настроились держать меня здесь по максимуму, я скажу, что меня злит. Реклама шин.

– Почему?

– Вижу я в газете объявление: «Распродажа шин!» И пишут там про фирменные шины по девятнадцать девяносто пять. Вот я беру восемьдесят долларов, ну, может, еще несколько баксов сверху, и иду туда. Когда я прихожу по адресу, мне начинают рассказывать о балансировке, регулировке, ступицах, затратах на утилизацию старых шин, и в результате мы останавливаемся на сотне с половиной. И самый кайф в том, что я не могу купить шины по девятнадцать. «О нет, мы не позволим вам их купить. Они долго не держатся, а если вы регулярно за рулем…» Но если ты твердо стоишь на своем и требуешь показать те самые, из рекламы, тебе выносят шины от газонокосилки. Ты говоришь: «Это шутка?» А они говорят: «Теперь видите?» Затем мы рассматриваем шины по двадцать девять Долларов, которые прошли «всевозможные тесты по шоссе и бездорожью, но корд у них рвался, и манекены разбивались вдребезги». Переходим к колесам по тридцать девять долларов, но они тоже нехороши. Они не отводят воду в дождь или типа того, поэтому на них скользишь как корова на льду. Конечно, тебе такого не надо, и мы идем выше. В конце концов ты уезжаешь на пяти сотнях долларов новой резины, чешешь в голове и думаешь: «Как, черт возьми, такое вообще могло произойти?»