Текст книги "Магия крови"

Автор книги: Тесса Греттон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Глава одиннадцатая
СИЛЛА

В четверг я не пошла в школу.

Весь день мы с Ризом изучали книгу заклинаний на кладбище и вернулись домой лишь после полуночи. Брат впервые попытался применить магию, для того чтобы исцелить рану на моей ладони. Все прошло не очень гладко: остался розовый шрам, но он хотя бы не болел и не кровоточил, даже бинты не понадобились.

Затем мы продолжили эксперименты. Изменяя количество крови, жонглируя словами, мы вдыхали жизнь в листья – то в один листок, а то и в целые кучи за раз. Происходящее до сих поражало нас. Всего капля крови, круг из соли, и мы могли приказывать самой смерти, заставлять растения зеленеть и цвести.

Риза и меня охватило невероятное возбуждение, которого мы не чувствовали уже долгие месяцы. Мы веселились, смеялись друг над другом, подбрасывали в воздух охапки листьев со следами нашей крови, и они, приобретая на глазах изумрудный оттенок, расправлялись, а затем, медленно планируя, опускались на землю.

Я представляла, как произнесу нужные слова и верну родителей к жизни, но потом вспомнила птицу, которая, только воскреснув, едва успев ощутить прилив сил, рухнула с небес и вновь превратилась в горстку костей и перьев. Это доказывало, что заклинание не постоянно. По мнению Риза, энергии нашей крови хватало лишь для того, чтобы дать толчок, активизировать процесс возрождения, и только. Потом действие магии заканчивалось и все возвращалось на круги своя. Я же считала, что дело в душе. Птица не могла больше жить, потому что душа ее давно отлетела.

То же самое произошло и с родителями. Их души уже не подвластны этому миру. Они недосягаемы.

Едва упав на кровать, я погрузилась в глубокий сон, а утром даже не услышала будильник. Джуди вошла ко мне в спальню, чтобы прервать неприятный звон и растолкать меня. Мой язык был распухшим и тяжелым, а лоб покрывала липкая испарина. Мне казалось, будто кости размягчаются и плавятся. Выглядела я, наверное, ужасно, поэтому Джуди позвонила в школу и рассказала о моем плохом самочувствии. Таким образом, я получила лишний выходной, чтобы отоспаться. Риз тоже не пошел на работу, хотя ему все же было полегче.

Днем мы спустились к обеду. Склонившись над тарелками томатного супа, приготовленного Джуди, мы шепотом обсуждали ингредиенты, которые нужно достать, и заклинания, выбранные для проверки в субботу. Как мы вскоре уяснили, нашим телам был необходим отдых, так как магическое действие требовало огромных затрат энергии и отнимало много сил.

Я не хотела, чтобы этот день заканчивался. Мне было приятно видеть веселого и увлеченного Риза – такого, каким он был когда-то, до смерти родителей; он горячо рассуждал о магии и предлагал новые эксперименты. Он возродился.

Таким был мой брат. Когда его захватывал очередной предмет – будь то трансплантация органов и тканей или генетика, – он набирал гору книг и прочитывал их за считаные дни. Его мозг был словно губка, с жадностью впитывающая знания. Он мог часами просиживать в своей комнате, обложившись библиотечными книгами и распечатками из Интернета, а потом, когда все заканчивалось, не произносил ни слова. Все материалы пропадали, а Риз молчал о предмете – видимо, укладывал информацию в голове. И вдруг – бабах! Усвоенные знания вырывались наружу, и брат оперировал ими так, словно всю жизнь занимался только этим. Наверняка то же самое будет и с книгой заклинаний.

Наступила пятница. Риз должен был выйти на работу, а я достаточно отдохнула и окрепла, чтобы вернуться в школу. Я бы, конечно, с большим удовольствием осталась дома и попрактиковалась в магии, но отлынивать от занятий больше не представлялось возможным.

На третьем уроке – это была физика – я, уставившись в одну точку, размышляла о магии и вспоминала ощущения, которые охватывают тело во время ритуала, когда Венди передала мне записку. Она спрашивала, чем я болела.

«Ничем, просто решила денек отдохнуть», – написала я в ответ.

«Это хорошо. А как дела с Ником?»

За всеми этими волнениями и экспериментами я совсем забыла о Нике.

«Подвез меня до дома», – торопливо накарябала я.

«И все?»

«Да».

Венди, изумленно приподняв брови, дважды подчеркнула вопросительный знак в записке. Я в ответ лишь пожала плечами и обратила взгляд на каракули, которые мистер Фолкс, преподаватель, выводил на доске. Венди, выпятив розовую лоснящуюся губу, сделала вид, что раздумывает над ответом. Я перестала обращать на нее внимание.

Меня вдруг неприятно кольнуло чувство вины. Если я поссорюсь с Венди, у меня не останется ни одной подруги. Я написала: «Он мне нравится» – и положила листок на край своей парты так, чтобы она могла прочесть.

Ее глаза расширились, а лицо расплылось в улыбке. Она тряхнула головой, и розовые заколки в ее светлых волосах сверкнули в свете флуоресцирующих ламп. В ответ она написала: «Отлично! Я рада. Значит, ты не будешь против, если я назначу свидание Эрику».

«Что?!»

«Не хочу мешать тебе».

«Но ты же ненавидишь его!» – Слово «ненавидишь» я подчеркнула.

«Но он такой симпатичный».

Я была удивлена. Я встречалась с Эриком несколько месяцев два года назад – тогда мы оба были новички, – и Венди он никогда не нравился. Между ними даже было соперничество из-за места президента в драматическом клубе. Теперь она развлекается тем, что морочит ему голову.

Венди пожала плечами и соблазнительно улыбнулась. На перемене она, ухватив меня за локоть, склонила голову и зашептала мне в ухо:

– Ты должна прийти сегодня на вечеринку, чтобы поддержать меня.

– На какую вечеринку?

Она закатила глаза:

– Сил! Вечеринка в поддержку нашей футбольной команды! У Эрика. Ну?!

Ах, да. Эта вечеринка считалась серьезным мероприятием и устраивалась всегда накануне матча с нашим главным соперником – «Глостерскими пантерами». Я поморщилась. Мы с Ризом собирались заняться магией сегодня вечером… но Венди смотрела на меня с улыбкой и надеждой во взгляде, и я не смогла отказать ей.

– Ты думаешь, Эрик согласится на это? – произнесла я, как мне показалось, с участием.

– Существует лишь один способ выяснить это, – шутливым тоном ответила она. – И сделать это можно только на вечеринке. Ведь ты столько времени не общалась с ним.

Я молчала, задумчиво покусывая нижнюю губу.

– Это важно, Силла. И ты мне нужна, – добавила Венди.

– Хорошо. Я приду, – наконец ответила я, решив, что ничего страшного не случится, если Риз на один вечер останется один.

– Здорово! – воскликнула она и тряхнула головой так, что ее кудри взметнулись вверх.

НИКОЛАС

В кафетерии я не спускал с Силлы глаз. Она, отстояв в очереди, взяла только порцию желе. Ее волосы были взъерошены, и лишь голубая лента, повязанная на голове, не давала прядям падать на лицо.

В среду вечером она снова была на кладбище, и ее сопровождал какой-то парень – высокий и широкоплечий. Такому бы не составило труда обхватить мою голову руками и расколоть ее, как орех. Надеюсь, это был ее брат. Я хотел проследить за ними, но затем передумал, решив, что дело это недостойное.

Вместо этого я порылся в Сети и нашел интересующую меня информацию. Оказывается, в их доме случилась страшная трагедия. Отец Силлы застрелил ее мать, а затем застрелился сам. Именно Силла и обнаружила их тела, и только через два часа домой пришел брат и вызвал полицию.

Неудивительно, что она постоянно ошивается на кладбище. Я думаю, она серьезно тронулась умом. Да оно и понятно: вряд ли такое удастся забыть.

Вчера Силлы не было в школе, и, возможно, именно из-за этого я провел весь день в более дурном, чем обычно, настроении.

Сидеть на репетиции и слушать, как Сток зачитывает вместо Силлы ее реплики, было настолько скучно, что я решил прекратить заниматься в клубе, если она перестанет приходить. Кроме того, меня мучило подозрение, что Силла переборщила с магией. Моя мать была вынуждена проводить много часов в постели, словно больная. «Ники, это мигрень, только и всего», – говорила она. Но меня не так-то просто было обмануть.

К счастью для моей театральной карьеры, Силла пришла в пятницу. Она казалась уставшей, но я уже привык видеть ее такой. При виде ее ног и бедер, обтянутых джинсовой тканью, я ощутил легкое возбуждение.

Венди взяла порцию зеленых бобов и поставила ее на поднос Силлы. Та поморщилась, словно от отвращения, но блюдо оставила. Промолчала она и тогда, когда Венди сунула ей пакет двухпроцентного шоколадного молока.

– Ты просто не можешь отвести от нее глаза, – со смехом заметил Эрик, плюхаясь на стул рядом со мной. – А я ее просто терпеть не могу.

– Из-за родителей?

– Из-за того, что она чокнутая.

– Ты серьезно?

Я жевал бобы, и их вкус был намного лучше тех, что я ел в Чикаго.

– Конечно серьезно.

– Все так думают?

– О, да ты и впрямь потерял голову.

Я насадил на вилку кусок мясного рулета и сделал вид, что сейчас метну им в него:

– Послушай, просто потому, что ты не стал первым…

– Да стал я им, стал… – отозвался Эрик, следя за Силлой и Венди, которые присаживались за столик к другим девушкам. – В первый год, когда она была нормальной.

– Нормальной? Да она и сейчас что надо.

– Не сравнить с тем, какой была до этого.

– До чего?

– До того лета… когда ее родители… – Он отправил в рот кусок мясного рулета, затем обернулся и посмотрел на меня, как бы говоря: «Вот так-то».

Я кивнул, хотя сути дела так и не понял. Я знал только то, что почерпнул из Интернета, тем не менее не собирался расспрашивать других. Я хотел услышать правду от самой Силлы.

– Она была нормальной. И была готова, понимаешь, старик? Многие тут не могли дождаться, когда ее братец уедет в колледж… Ну, а потом случилась эта история с ее родителями… и она сразу изменилась: сильно похудела, да еще и волосы отрезала. И покончила с флиртом. И я не могу винить ее, но… признай, сейчас она костлявая, как скелет.

– Видимо, мне повезло – сравнить не с чем, – ответил я, осознав, что Силла мне нравится такой, какая она сейчас.

СИЛЛА

В кабинете мисс Трип был письменный стол, он стоял напротив окна, но в моем присутствии она никогда за ним не сидела. Обычно мы располагались на мягком желтом диване, словно собирались пить чай.

– Итак, Друсилла, расскажи-ка мне об одном интересном событии, произошедшем с тобой на этой неделе, – попросила с улыбкой мисс Трип.

– Я познакомилась со своим новым соседом, – пробормотала я, ерзая на диване.

Я взяла одну из ярко-розовых подушек, положила ее себе на колени и стала поглаживать пальцами вышивку. Несмотря на доброту мисс Трип, мне не нравилось с ней разговаривать. Я мысленно надела одну из масок, выражающих спокойствие: светло-зеленый фон, как вода в пруду, и несколько ярких кораллов, украшающих щеки и придающие фальшь улыбке.

– Ах, да, этот новый юноша. Николас, ведь так его зовут? Уверена, он оценил твое гостеприимство. Я была поражена, с какой добротой жители отнеслись ко мне, когда я только приехала, – произнесла мисс Трип, делая вид, что ее интересует мое мнение, хотя я точно знала, что ей было на него наплевать.

В общем-то у меня не было причин сердиться на мисс Трип. У нее было милое лицо – именно такие лица любят авторы романтических произведений; густые волосы, собранные в хвост, спадали на спину. Ее шерстяные кофточки уже давно вышли из моды, а улыбка наверняка утешила не одну девочку. Когда я впервые пришла к ней, она спросила: «О чем бы ты хотела поговорить сегодня?» – но быстро поняла, что моим сокровенным желанием было вообще молчать, и с тех пор стала готовиться к нашей встрече.

Я нерешительно улыбнулась ей в ответ, и она спросила:

– Какой лучший подарок сделал тебе твой отец?

Лучшим подарком стала та самая книга заклинаний, хоть, строго говоря, подарил мне ее не он. Но, конечно, я не буду рассказывать об этом мисс Трип. Я в замешательстве рассматривала свои руки, лежавшие на подушке. Кольца тускло мерцали. Мои пальцы зудели.

– Он подарил мне все эти кольца.

А Ризу он тогда купил браслет с тигровым глазом, но брат перестал его носить после смерти родителей. Он даже смотреть на него теперь не мог.

– Какие милые.

– Он дарил мне по кольцу на каждый день рождения начиная с девяти лет. На мое восемнадцатилетние он должен был бы подарить мне последнее.

Интересно каким бы было это кольцо, предназначенное для безымянного пальца правой руки? С каждым годом украшения, которые покупал отец, становились все более изысканными и дорогими, и вот, прошлой весной я получила плоское колечко из белого золота с изумрудом. Я носила его на среднем пальце левой руки.

– Он сказал, что, когда мне было девять лет, он создал вокруг меня радугу, подобную защитной стене.

– Чтобы обезопасить тебя?

– Ну да.

– От чего?

Я не сводила взгляда с собственных рук. Ранку, которая осталась еще с того памятного вечера пятницы, покалывало.

– Да от всего, я думаю.

– От серийных маньяков, которые охотятся за детьми? Он незнакомых людей? От смерти? – Ее голос звучал мило и приятно, но, когда она подняла глаза, в их глубине я отчетливо различила какое-то странное возбуждение. – Или от самого себя?

Ее вопрос был столь неожиданным, что я вздрогнула, как будто получила пощечину. Даже дышать стало тяжело.

– Может, ты бы предпочла, чтобы он защищал не тебя, а твою мать? – произнесла мисс Трип.

– Он не убивал ее, – резко бросила я. Мои руки дрожали, кольца вдруг впились в кожу, причиняя боль.

– Друсилла, милая моя, я хочу, чтобы ты на мгновение представила, что он мог совершить нечто подобное. От этого ты не перестанешь быть преданной, хорошей дочерью. Ты не думаешь, что он намеренно утаивал от тебя правду?

– Почему все вокруг пытаются заставить меня ненавидеть отца?! – гневно спросила я.

– Друсилла, мы говорим не об этом.

– А мне так кажется, что именно об этом.

Мисс Трип удовлетворенно кивнула, словно ее усилия увенчались успехом. Кровь прилила к моим к щекам. Она снова хочет заставить меня говорить о моих чувствах. Я сжала губы и скрыла лицо за маской, которую подготовила перед тем, как войти сюда: маску спокойного, послушного, бездонного, холодного океана. Лицо перестало гореть.

Мисс Трип вздохнула:

– Друсилла… – Она как будто хотела напомнить мне мое собственное имя. – Я хочу помочь тебе. В том, что ты чувствуешь, нет ничего плохого, ведь так? Я здесь для того, чтобы выслушать тебя, помочь тебе разобраться и определиться в своих чувствах; понять, почему ты чувствуешь именно это, развеять все сомнения, вывести тебя на правильный путь. И я ни в коем случае не буду осуждать тебя, твои желания или твоего отца.

– Значит, я могу уйти? – спросила я, хоть и понимала, что еще слишком рано – наши встречи обычно длились не менее получаса.

– Конечно. Ты ведь не под стражей.

Встав, мисс Трип протянула мне руку. Я ответила тем же. Мои пальцы были холодны как лед.

– Встретимся на следующей неделе, если, конечно, у тебя не возникнет потребности повидаться со мной раньше. Для тебя моя дверь всегда открыта.

– Я знаю.

Высвободив руку, я взяла свой рюкзачок. Розовый след на моей ладони чесался, напоминая мне о том, что я сделала. И о том, что я еще могу сделать.

Глава двенадцатая

17 апреля 1905 года

Не все так просто.

Я не знаю, как записать это на бумагу, да и не нужно. Филипп говорит, что я должна запомнить. А если я не хочу запоминать? Постепенно я начинаю понимать то, что раньше было для меня недоступно.

В декабре Филипп принес домой корзину с котятами и вручил ее мне. Он показал, как давать им клочки ткани, смоченные в молоке. Котята росли, а я ухаживала за ними. Прелестные, маленькие, мяукающие существа. Такие мягкие, с крошечными острыми зубками и шаловливыми коготками. Я ставила корзину на свою кровать, и, когда спала, котята вылезали из нее и сворачивались клубочком у меня под боком. За три недели они стали мне настоящими друзьями.

Однажды утром Филипп велел принести одного из них в лабораторию. Я должна была догадаться, что случится дальше. Не знаю как, но должна была.

Когда я пришла, круг уже был начерчен. Его границы очерчивала тонкая черная коса человеческих волос. Рядом лежал кинжал, которым Филипп пронзал плоть, ленты, палочки и воск. Он сказал, что сегодня мы будем накладывать мощный заговор, чтобы защитить женщину, которую бьет муж. На днях к нему пришла бабушка несчастной с просьбой о помощи.

У меня на руках сидел котенок – девочка, которую я назвала Герцогиней; я нежно поглаживала ее рыжевато-коричневую шерстку, пока Филипп мастерил куклу из палочек и воска. Он сделал ей глаза и надрезал лицо, изобразив таким образом хитрую улыбку. Вокруг шеи куклы он повязал ленту и вдавил волосы в восковую головку.

– А кто надоумил эту бабушку прийти сюда? – спросила я.

Лицо Филиппа было хмурым, даже свирепым, как мне помнится. Ему не правилось заниматься подобными вещами.

– Дьякон ее знает. Именно он накладывает подобные заговоры для жителей нижней части города и деревень. Скорее всего, она решила, что я использую его магию. Ну, тут она права.

Я до сих пор не знаю, что произошло с этим Диаконом, человеком, который обучил Филиппа всему. Иногда меня охватывало нестерпимое желание встретиться с ним, но в остальное время я его боялась.

– А почему ты так редко берешься за такую работу? – продолжала я.

– Она грязная, моя маленькая фея, к ней у меня душа не лежит. Обычно люди просят исцелить их, но иногда приходят за проклятием или смертью. К тому же, чем больше людей знают о роде наших занятий, тем меньше у меня возможностей экспериментировать.

Посадив куклу в круг, он внимательно осмотрел ее.

– Но ведь ты же помогаешь некоторым бедным женщинам.

– За плату, дорогая.

– А платит ее муж? Он заслуживает этого, раз бьет ее, – решительно заключила я, а Филипп, по-прежнему хмурый, повернулся ко мне:

– Мы все платим.

Он протянул руку, чтобы взять у меня Герцогиню. В этот момент я все поняла.

– Что? Нет! – Я ударила его по руке и крепко прижала котенка к груди.

Зверек пискнул и вцепился в меня коготками.

– Они все здесь по этой самой причине, Джозефин. Дай ее мне.

– Но это же котенок! Ты говорил, что наша кровь особенная, что она обладает силой. Если кровь других людей не может ускорить действие заговора, разве кошачья кровь может сделать это?

Медленно, но решительно Филипп обошел стол и приблизился ко мне. Я не могла сдвинуться с места.

– У некоторых животных, – мягко начал он, – кровь обладает такой же силой, как наша. Среди них и кошки. Еще коровы, некоторые породы собак, крысы. У них много общего с нами, и они могут дать значительно больше крови, чем мы.

Я покачала головой:

– Филипп. Проткни свой палец, и делу конец.

– Я не буду использовать для подобных заговоров ни свою кровь, ни твою. Это опасно, они могут использовать ее против нас.

– Против нас? Как это?

– Есть такой способ мошенничества. Через нашу кровь они могут наслать на нас проклятие, использовать эту куклу, да мало ли что еще.

Герцогиня уперлась головкой в мой подбородок. У меня из глаз потекли слезы. Я и сейчас плачу.

Приблизившись ко мне вплотную, Филипп произнес:

– Это не игра. Ты принимаешь все слишком близко к сердцу. Ты должна осознать, что такое жертвенность. Баланс необходимо соблюдать.

И тут я поняла, что он поручил мне заботу о котятах, обдумав все заранее. Он знал, что это случится. Мои пальцы вцепились в мех Герцогини, но Филипп легко забрал ее и убил прямо на лабораторном столе. Я помню, как ее кровь залила лицо куклы.

За все то время, что я жила в доме Филиппа, это был первый вечер, когда мы не читали вслух и даже не разговаривали. Я просто ушла в свою комнату, чтобы записать все это.

Сейчас я слышу их – оставшихся котят. Они зовут меня и просят покормить их. А я хочу опустить их в ванну и с силой удерживать их головки под водой.

Глава тринадцатая
НИКОЛАС

Этим вечером я, несмотря ни на что, намерен покорить драматический клуб Йелиланской средней школы.

К несчастью, на вечеринку мне пришлось ехать с мачехой, так как левое заднее колесо отцовской машины прокол либо острый камень, либо какой-то мусор, валявшийся по всей дороге. В любом случае я вынужден был выбирать: остаться дома с отцом и Лилит или ловить попутку. Я пришел в отчаяние. Жаль, что я не знаю ни номера Силлы, ни номера Эрика. Какая непредусмотрительность с моей стороны.

Не видя иного выхода, я попросил отца отвезти меня, но вмешалась Лилит и предложила свою помощь. Я попытался отказаться и под каким-то детским предлогом покинул комнату. Спустя некоторое время я, сунув за пояс флягу виски, смешанного с кока-колой, осторожно пробрался в кухню, где висели ключи от машин, но Лилит уже была там. Одетая в ярко-красное пальто, она поджидала меня у двери, покручивая связку ключей.

– Что ты на себя напялил? – спросила она.

Я недовольно фыркнул:

– Сожалею, но в моде я не разбираюсь так, как ты.

В ответ на мой развязный тон Лилит вскинула брови.

– Будешь там белой вороной, – заметила она.

– Вот и прекрасно. Давай о чем-нибудь другом.

Пойдя мимо нее, я вышел из дома. Лилит, крикнув отцу «Пока», последовала за мной. Я вынул из кармана куртки карту. Мне очень не хотелось заблудиться где-нибудь на проселочной дороге вместе с Лилит, поэтому я несколько раз проверил маршрут. А то вместо вечеринки будет криминальный триллер, и я, например, точно не мог сказать, кто из нас помрет первым.

Вместо того чтобы развернуться, Лилит ехала задним ходом аж до самой трассы. Она крутилась туда-сюда, заглядывая в зеркало заднего вида то с одной, то с другой стороны, рука ее крепко вцепилась в руль, а вторая впилась в спинку моего сиденья. Таким образом, ее длинные ногти оказались в опасной близости от моего плеча.

Лилит лавировала на узкой, усыпанной гравием дороге, и тонкие ветви деревьев скребли бок автомобиля. Ее явно не заботило то, что после этой поездки машину придется перекрашивать. Интересно, не соврет ли она отцу, сказав, что это я во всем виноват?

Я много раз видел, как она выезжала на трассу, и у нее никогда не было с этим проблем. Сейчас я понял, что она выбрала этот путь не случайно: попросту решила досадить мне в отместку за мой неучтивый ответ. Я решил не показывать, что меня волнуют ее выкрутасы. Наклонившись вперед, я включил радио и сразу наткнулся на новости. Диктор скрипучим, прерывистым голосом сообщал о серьезном взрыве на Филиппинах. Странно, неужели Лилит интересуют подобные вещи?

Наконец она выехала на трассу, проходившую мимо дома Силлы. Я продолжал тыкать на все кнопки подряд, ища другую радиостанцию, лишь бы не разговаривать. Как я вскоре убедился, нормальной музыки здесь не было. Везде звучали неприятные голоса, а от душераздирающих воплей из ушей могла пойти кровь.

– Ну так что, Ник? – спросила Лилит.

– Здесь поворачивай налево, – отозвался я, разложив на коленях карту и повернув ее к окну, чтобы лучше видеть.

Лилит свернула на дорогу, которая в этом захолустье считалась автострадой. Здесь, по крайней мере, было две полосы.

– Ник, расскажи-ка мне об этом новом, ненормальном увлечении, связанном с кладбищем. Ты ведь так редко проявляешь столь явную заинтересованность к чему-либо.

– Через три четверти мили поворачивай налево, а там уже совсем близко. Я уж как-нибудь доберусь. – Я проигнорировал ее вопрос.

– В такой-то темноте? Ты даже не предполагаешь, кто тебя там может поджидать.

– Кто бы меня ни поджидал, я уверен, встреча с ним будет более приятной, чем разговор с тобой.

Лилит слабо улыбнулась:

– Честно говоря, такого дерзкого ответа я не ожидала. Ты, похоже, теряешь контроль над собой.

– Больше провоцируй меня, и не такое услышишь, – глухо пообещал я.

Пожав плечами, она побарабанила ногтями по рулю.

Я выключил проклятое радио, которое оказалось неспособным поймать что-либо стоящее. Я заскрипел зубами от злости, решив, что, если в ближайшее время ничего не изменится к лучшему, я проломлю себе голову топором.

СИЛЛА

Грузовик несся по неровной дороге в сторону фермы. Я опустила козырек и посмотрела в зеркало.

– Ты в порядке? – спросил Риз, внимательно глядя на меня.

– Мне и вправду не хочется идти на эту вечеринку. Я бы лучше попрактиковалась.

– Тебе надо расслабиться.

– Я понимаю. Но дело не только в… эмоциональном возбуждении, которое дает магия. Я хочу пойти дальше и заставить листья летать! Или попробовать заклинание владения. Ты только представь себе, что будет, если получится проникнуть в мозг животного? Или, например, птицы. Помнишь, в книге об этом говорилось? Можно будет парить над полями и пронзать облака… – Я закрыла глаза и представила кладбище, его надгробия и поля вокруг, простирающиеся до бесконечности.

– Да, – согласно кивнул Риз. – Но это завтра. А сегодня давай прикинемся обычными людьми.

– Хмм, обычными…

Я уже давным-давно перестала быть обычной. Я опустила голову и посмотрела на розовый след, оставшийся от раны на ладони. Сейчас меня окружали такие обыденные вещи, что все, связанное с магией, казалось странным и нереальным. Я с нетерпением ждала момента, когда возьму нож и полосну себя по руке. Что со мной не так? Тошнота подкатывалась к горлу, я судорожно сглотнула.

– А я-то думал, тебе нравились вечеринки. Ведь раньше ты… – произнес Риз.

– С большинством людей, которые там будут, я уже не общаюсь.

– Например, с младшим братом Дага, с которым ты играешь в пьесе?

– Да, с Эриком. Жаль, тебя там не будет.

– Ты серьезно? Ты что, хочешь прийти на вечеринку и провести все время с братом? – Он состроил смешную гримасу, но в его взгляде появилось сочувствие. – Я уж лучше побуду дома.

Риз свернул на дорогу, которая вела к амбару. До него оставалось совсем чуть-чуть. Отсюда я пойду пешком, так как Риз еще должен был успеть на футбол, а Венди еще раньше обещала отвезти свою младшую сестренку на ночь к подруге. Мы увидел свет костра, выхватывавший из тени стволы деревьев.

Риз заглушил мотор и повернулся ко мне:

– Если что, звони мне. Я приеду через пятнадцать минут. После игры мы собираемся к Барли. Если тебе захочется домой, звони. Ну а так я буду около полуночи, хорошо?

– Да. – Я уже открыла дверь, чтобы выйти, но вдруг повернулась и сказала:

– Риз?

– Да?

Я хотела попросить его не пить, но из моего рта вырвались совсем другие слова:

– Я рада, что у тебя есть друзья, с которыми ты еще хочешь проводить время.

Брат коснулся моей руки и, поколебавшись, произнес:

– Знаешь, в колледже я бы вообще не встретился с этими парнями, так что хоть с этим мне повезло, как считаешь? – Он слабо улыбнулся. Его слова не были ложью, однако и чистой правдой они тоже не были.

– Ну и хорошо. Пока, Риз.

– Пока, моя пчелка.

Брат придержал старую дверцу, когда я с силой ее захлопнула. Я застыла, облокотившись о голубой «шевроле» Шерри Олисса, и смотрела, как Риз, выехав задним ходом с парковки, развернулся и умчался.

Из огромных динамиков, установленных братьями Леиленталь по обеим сторонам амбарных дверей, раздавалась музыка кантри. Я предпочла бы Джонни Кэша.[15]15
  Джонни Кэш – американский певец, ключевая фигура в музыке кантри второй половины XX века.


[Закрыть] Закрыв глаза, я скрестила руки на груди, мечтая, чтобы меня охватила потребность в общении. Но этого не случилось. Сегодня, как назло, я хотела побыть в одиночестве.

Тем не менее я развернулась и направилась через заросшее сорняками поле вперед, к остальным ребятам.

Было почти девять часов, и вокруг костра сидело человек тридцать. В амбаре тоже было больше пароду. В светло-оранжевом круге света я старалась отыскать знакомое лицо. Вернее, желанное лицо. В принципе, все сидевшие здесь ребята были мне знакомы, но разговаривать с ними я не горела желанием. Члены драматического клуба, сбившись в группу, обсуждали что-то возле амбара. Среди них был и Ник, одетый в костюм-тройку в мелкую полоску. Он выглядел как персонаж фильма «Парни и куколки».[16]16
  «Парни и куколки» – музыкальный фильм (1955), в нем снимались Марлон Брандо, Джин Симмонс, Фрэнк Синатра и Вивиан Блейк.


[Закрыть] Его окружали парни и девушки, среди этой маленькой толпы был и Эрик. Я заметила, как Келси Эйбригейл, обворожительно улыбаясь, постоянно касалась лацканов его пиджака, а Молли Моррис вызывающе громко смеялась, стоило Нику произнести хоть что-нибудь.

Мне вдруг захотелось ворваться в эту толпу, растолкать всех и спросить у Ника, почему он подвез меня в тот раз до дому. Было ли причиной то, что я ему нравилась, или он просто проявил вежливость?

Я насупилась. Именно я сейчас должна стоять там, рядом с ним, и шутить по поводу его шляпы, придававшей ему сексуальный вид. Но с чего бы Пику смотреть на меня, когда вокруг него вьется столько девчонок, которые следят за своей внешностью и не скрывают своего интереса? С чего бы ему мечтать о странной девчонке, постоянно околачивающейся на кладбище?

К черту все! Он мне не нужен. У меня есть магия, настоящая магия. Горестно вздохнув, я села на ствол поваленного дерева и стала смотреть на огонь, на темные очертания школьников, на мигающие звезды над головой. В небе зависла луна, ее лик навел меня на мысли о целительной смеси, которая готовилась только ночью и обладала наибольшей силой, судя по заметкам отца, в полнолуние. Риз сначала сказал, что все это чушь, но я напомнила ему, что недавно мы превратили птичий скелет в живого воробья при помощи соли и крови, поэтому еще неизвестно, на что способен лунный свет.

День был необычно теплым для октября, но сейчас, с приходом вечера, похолодало, и я пожалела, что не захватила куртку. И вот, преисполненная жалости к самой себе, я сидела одна, вместо того чтобы пойти поговорить со своими друзьями и узнать получше этого крутого парня. Сплошная патетика. «Вставай и иди к огню», – приказала я себе и потерла одну ладонь о другую. На холоде мои кольца едва не спадали с пальцев.

В прошлом семестре у меня не было никаких проблем с общением; я всегда радовалась, когда люди приглашали меня на вечеринки, с удовольствием танцевала, сплетничала о преподавателях и одноклассниках, обсуждала музыку, театр, мальчиков. А теперь… все это казалось фальшью, пылью. Реальной была только кровь.

Я облизнула губы. Они были сухими и холодными.

Взрыв смеха привлек мое внимание. Эрин Филлс, наслаждаясь компанией у костра, хохотала как безумная. Она была на год младше меня, и в прошлом семестре мы вместе ходили на спектакль «В леса».[17]17
  «В леса» – мюзикл на музыку и слова Стивена Сондхайма по книге Джеймса Лепайна.


[Закрыть] Неужели я не придумаю, о чем с ними поговорить? Я встала и направилась к ним. Даже на расстоянии десяти футов от костра я чувствовала, как его тепло согревает мои руки.

В этой компании оказалась и Венди. Слава богу!

– Привет, – окликнула я ее.

– Силла! – Венди улыбнулась, и розовая помада на ее губах сверкнула в свете костра.

Я никогда не могла пользоваться такой блестящей помадой – от нее у меня всегда возникало ощущение, будто губы покрыты крупнозернистым песчаником.

Я кивнула подруге, а она, схватив меня за руки, вытащила из толпы. Оглядевшись по сторонам, она зачастила:

– По-твоему, как лучше на него напасть? Оттеснить его от окружающих? Может, сразу поцеловать? Или намеренно игнорировать его, и будь что будет?