Текст книги "Магия крови"

Автор книги: Тесса Греттон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

В этот момент Венди стала очень похожа на Лилит. Задумавшись об этом, я представила Ника, почти ощутила запах его геля для волос, прикосновение его теплых пальцев. «Сконцентрируйся! – приказала я себе. – Ты должна помочь подруге». Я постучала пальцем по нотам, лежавшим на парте.

– Ну что ж, я думаю, что все пройдет отлично. Единственное, надо подумать, не выбрать ли что-нибудь более драматичное, как думаешь? Хотя эта песня, конечно, прекрасно подходит для твоего голоса.

Под «Новой жизнью» были ноты «Сынка твоего папаши» из «Рэгтайма».[24]24
  «Рэгтайм» – мюзикл по одноименному роману Эдгара Лоуренса Доктороу.


[Закрыть]

– О-о-о… это тоже отличная вещь, – заметила я.

Ответом мне было молчание. Я подняла глаза от бумаг.

Венди смотрела прямо на меня. Ее глаза были прищурены, а руки безвольно опустились вдоль тела. Листы валялись на ковре.

– Венди?

Она сошла с ковра:

– Силла…

– Что с тобой?

Может быть, мисс Трип чего-то ей наговорила, и поэтому она сейчас в таком странном состоянии?

– Ничего, – покачала она головой.

– Ты кажешься… совсем другой.

– Разве?

Выражение ее лица стало преувеличенно бесхитростным и невинным. Мы словно разыгрывали пантомиму. Мне стало обидно, так как раньше подруга никогда от меня ничего не скрывала.

– Что сказала мисс Трип?

– Психолог? – Она захихикала. – Она считает, что ты совсем свихнулась.

Совсем свихнулась? Похоже, что у Венди окончательно поехала крыша из-за театра: все эти монологи из Шекспира и Теннесси свели ее с ума.

– Может… тебе лучше прилечь? – произнесла я.

Подруга вздрогнула, склонила голову и надула губы; плечи ее поникли.

– Я думала о твоем отце.

Деревянный стул вдруг показался мне очень неудобным и жестким.

– О моем отце? – хрипло переспросила я.

Подойдя ближе ко мне, Венди кивнула:

– Тебя когда-нибудь интересовало, о чем он думал в последний миг своей жизни? О тебе? О твоей матери? А может, о своем прошлом?

– Я об этом не думаю.

Моя спина покрылась липким потом.

– Почему?

– Да не знаю я! Венди, я не хочу говорить об этом. Если мы закончили с твоими делами, я, пожалуй, пойду.

– Я не хочу, чтобы ты уходила. – Схватив стул, она развернула его и села, широко расставив ноги и чуть не порвав при этом юбку. Она уперла локти в спинку парты и с улыбкой сказала: – А ты мне нравишься, Силла.

Я едва узнавала подругу без привычной розовой глянцевой помады на губах и с этим лукавым выражением лица. Класс был залит светом, но ни один луч не отражался в глазах Венди. Как будто ее здесь и не было. Нет, о, нет!

Я вдруг поняла простую истину: это тело Венди, ее руки, ее губы, ее лицо, но это не она. Это не моя подруга! Я задрожала, но, стараясь не поддаться панике, выпрямилась.

– Ты не Венди, – прошептала я.

Девушка, кем бы она ни была, приоткрыла рот, и мы какое-то время молча смотрели друг на друга. Мир продолжал существовать, но без нас; мы были за его пределами. Она медленно улыбнулась и расправила плечи.

– Да уж, соображаешь ты со скоростью света, как твой отец, – протянула она.

Мое сердце бешено билось, причиняя боль. Я едва могла вздохнуть.

Незнакомка провела рукой по волосам Венди, словно хотела их взбить.

– Кто ты? – Мой голос дрожал, и это меня бесило.

– Да просто старый друг твоего отца.

То, как она произнесла это: обнажив в улыбке зубы, вызвало у меня острый желудочный спазм. Закусив губу, я собрала в кулак всю свою смелость.

– Так ты тот самый Диакон.

– Ах! – Голова Венди откинулась назад, и она рассмеялась. – Нет, что ты, я вовсе не дорогой Артур. Тебе, похоже, здорово везет.

– Уходи! Венди же ничего не знает.

Подавшись вперед и приподнявшись над партой, девушка сложила руки, словно собираясь молиться.

– Я предположила, что, если ты рассказывала ей правду, то я, возможно, узнаю это таким образом. Но, оказалось, твой бойфренд осведомлен лучше, чем подруга.

– О чем ты?

– Сама знаешь. – Губы Венди скривились.

Я покачала головой. Мне было нестерпимо холодно.

– Что тебе нужно?

– Мне нужна могила твоего отца.

– Ты же раскопала ее.

– Я пыталась. – На лице подруги отразились досада и раздражение, которые совсем ей не шли. Меня взбесило, что это существо, которое сидело сейчас внутри Венди, так обезобразило эти милые, прелестные черты. – Ты что-то сделала с его могилой.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Там какая-то защита, из-за которой я не могу добраться до него. Ты не должна делать ничего из того, что он говорил тебе. – Она взмахнула рукой.

Со стоны все выглядело так, будто мы обсуждаем, какие столовые приборы достать для праздничного ужина.

Нахмурившись, я медленно покачала головой:

– Я ничего не делала. Ничего.

Лицо Венди снова исказила гримаса.

– Нет, Друсилла, ты это делала. Я почувствовала твою кровь, впитавшуюся в землю, словно яд.

– Ну и хорошо! – Я плюнула в нее и замахнулась, чтобы нанести удар, но смогла лишь ухватиться за край парты, словно наткнувшись на невидимую преграду.

Венди расстегнула рюкзак и начала в нем рыться. Вскоре она выудила оттуда серебряный ножик – такие обычно используются, чтобы вскрывать конверты.

– Я взяла это с письменного стола мистера Эдмера. Он оставил его открытым, представляешь?

– Стой…

– Силла, – она поднесла лезвие к своей шее, – если я захочу, твоя подруга умрет.

– Ты тоже умрешь.

Но я понимала, что это неправда. Я вспомнила, как легко у Риза получилось переместиться в тело птицы. Что произошло с Венди? Где она? В ловушке?

– Милая моя, мое тело закрыто. Я запросто окажусь дома.

И вдруг страшная истина обрушилась на мое сознание мощным потоком.

– Именно так ты поступила после убийства моих родителей.

– Да. – Она оскалилась, словно акула, раскрывшая пасть перед нападением. – Так расскажи мне, что ты сделала.

– Я ничего не делала, клянусь тебе. Было несколько заклинаний… – Лезвие теснее прижалось к коже Венди. – Отец не учил меня ничему. Он никогда… – В отчаянии я сделала глубокий вдох, пропуская воздух сквозь зубы и пытаясь оставаться спокойной. – Он не учил меня ничему. У меня есть только книга.

Девушка замерла. Она, не мигая, смотрела на меня, но я не могла ничего увидеть в ее глазах. Никакой, даже самой слабой искры, никаких ощущений или переживаний. Ее глаза были пустыми, как глаза мертвого существа.

– И что это за книга? – четко произнесла она, с усилием выговорив все буквы, словно преподаватель по фонетике.

Я не спешила с ответом. Мне хотелось броситься вперед и избить ее, но я сдержалась, понимая, что она действительно может причинить вред подруге. По крайней мере, у меня появился козырь – я смогла заинтересовать ее.

– Предлагаю честный обмен. Я скажу правду, но и ты тоже, – произнесла я, представив, как надеваю маску храбреца: лицо, продолговатое и злое, выкрашенное алой краской.

– Жизнь твоей подружки в моих руках, девочка. И если я убью ее, виноватой будешь ты. – Губы Венди медленно растянулись в улыбке, от вида которой меня затошнило.

– Скажи мне свое имя, и я назову книгу, – процедила я.

Пальцы Венди отбивали дробь на спинке стула.

– А ты с характером. Мне это нравится. Джозефин. Меня зовут Джозефин Дарли.

Представив себе, как прозвучат мои слова, произнесенные сквозь стиснутые зубы, я сказала:

– Заметки о перемещении в иные тела и трансцендентность.

– О, узнаю его стиль! – засмеялась Венди. – И о чем она?

– А зачем она тебе?

– В принципе, я и так знаю, о чем она, – произнесла она, не ответив. – Это книга заклинаний. Очень старая. В нее он записывал окончательные формулировки своих заклинаний. Я думала, она погибла в огне.

Я не решилась спросить, о каком огне идет речь: этот вопрос мог ослабить мое положение.

– В ней полно заклинаний, – кивнула я. – Безотказно действующих. Но зачем она тебе? Ведь очевидно, что ты можешь… колдовать и без нее.

Я изо всех сил пыталась придумать, как выбраться из сложившейся ситуации. Мне нужно было хоть какое-то оружие. Па письменном столе Стокса лежало несколько тяжелых книг, но они были слишком далеко, а передо мной были лишь блокноты с отрывными листами. Мой карманный нож проносить в школу было запрещено.

– Силла. – Джозефин сильнее надавила на лезвие, немного откинув голову назад, отчего кожа на шее натянулась и по ней потекла тонкая струйка крови. – Ну давай же.

– У меня ее нет, – прохрипела я, не смея отвести глаз от раны па шее Венди.

– Тогда у кого она?

– Этого я тебе не скажу.

– Где, черт возьми, вы прячете ее? Я обшарила весь дом перед тем, как убить их, но ее нигде не было.

Я представила себе, как она, проникнув в тело отца, рыщет по всем закоулкам нашего жилища. Родное тело с чужой душой чудовища, чей взгляд не отражает света.

– Я не скажу тебе! – крикнула я и, бросившись вперед, схватила ее за руку, в которой был нож.

Мы обе свалились на пол и ударились о парту, опрокинув ее. Деревянные стулья и столы загрохотали. Голова Венди запрокинулась назад. Она завизжала. Я, навалившись на Джозефин всем своим весом, оттягивала ее руку с ножом назад.

– Отпусти его! – задыхаясь, крикнула я.

– Говори же, где… книга заклинаний… говори, – хрипела Джозефин, борясь за маленькое оружие.

– Нет.

Она внезапно обмякла и, собрав последние силы, рванула вперед. Нож упал на пол, а Джозефин отползла от меня на четвереньках. Я, схватив оружие, села, пытаясь перевести дыхание.

В классной комнате Стокса воцарилась тишина. Моя голова затрещала от боли; в ушах заревело.

– Силла, – прервала молчание Джозефин, – помоги мне, и я научу тебя жить вечно.

Наконец я нашла того, кого искала уже очень давно. Учителя. Человека, который ответит на мои вопросы и раскроет мне все возможности магии. Я представила нас, сидящих напротив друг друга за кухонным столом и сосредоточенно изучающих книгу заклинаний; представила нас, буквально наэлектризованных возбуждением и изумлением. Но Джозефин была единственным во всем мире существом, с которым я никогда и ни за что не буду иметь никаких дел.

– За что ты убила моего отца?

– Снова честный обмен? – Она откинула с лица Венди волосы, и наши глаза встретились. – Он превратил меня в своего врага, Силла. Оставь навсегда мысль о том, что он был добрым человеком. Он убивал и лгал. Много.

– Нет.

– Пошли со мной. – Джозефин протянула мне руку. – Я научу тебя становиться кем угодно. Думай о силе, думай о магии, Силла.

Я молча сглотнула слюну, продолжая сжимать в кулаке серебряный нож. Она засмеялась, но глаза по-прежнему оставались пустыми.

– Я научу тебя жить вечно, – продолжала она. – Для этого нужны кости твоего отца…

– Его кости?!

Так вот зачем ей нужна его могила. Я вскочила, размахивая ножом, как саблей.

– Это необходимый ингредиент, моя дорогая.

– Ты ничего не получишь.

– Ну ради чего тебе хранить их? Ведь твоя мать погибла из-за него, – с презрением сказала она.

– Ты убила мою мать. Не отец. – Мой голос стал тихим и угрожающим. Я вся дрожала от желания броситься к ней и вцепиться в ее плоть зубами и ногтями. – Это ты. Убирайся отсюда! Оставь. Нас. В покое. – Я нависла над Джозефин, угрожающе выставив перед собой нож, чье лезвие сверкало в лучах солнца.

– Сначала отдай мне книгу заклинаний, а потом я подумаю над твоей просьбой.

– Нет.

Моя рука дернулась, когда Джозефин встала и с широкой улыбкой приблизилась ко мне.

– Я ведь могу лишить тебя многого, дорогая моя Силла.

Я не сказала – не могла сказать – ничего в ответ. Но я обязательно найду способ защитить Риза и Джуди. Да и любого другого. Улыбка медленно сошла с ее лица.

– Держу пари… держу пари, что твоему бойфренду известно, где эта книга.

Прежде чем я смогла отреагировать на ее слова, Джозефин кинулась на меня. Она толкнула меня плечом, и я, падая, налетела на парту. Я тяжело повалилась на пол, ушибив при падении спину и ребра. Какое-то время я сидела на полу, пытаясь отдышаться; черная пелена перед глазами постепенно рассеивалась, способность видеть вернулась.

Джозефин пропала. Куда она делась? Она же все еще в теле Венди.

Собравшись с силами, я поднялась и вышла из класса.

Ник. Она пошла к Нику.

Глава двадцать четвертая

13 июня 1937 года

Как много лет прошло с тех пор, как я покинула Бостон. Именно там осталась эта старая книга, затерянная среди томов, наполненных знаниями и красивой поэзией.

Имеет ли какое-либо значение то, чем я занималась и где жила в промежутке? Филипп утверждал, что имеет. Все, что было в прошлом, мне следует помнить, однако я не смогла бы забыть, даже если бы захотела.

Мы покинули Бостон из-за Великой войны в Европе. Опустошение и разруха, постигшие те земли, как будто пробудили в моем Просперо охотничий инстинкт, лишили его сна, и в таком состоянии он пребывал до тех пор, пока я не согласилась пересечь океан вместе с ним.

Живя в Европе, я проводила время среди людей, в то время как Филипп предпочитал бродить по окраинным улочкам, разоренным городам и деревням. Там, где многие не имели ничего и лишь некоторые могли позволить себе разгонять скуку танцами и выпивкой. Мы проехали Лондон и Эдинбург и поселились во Франции, в Париже.

О, как хорошо я помню ночи, о которых заставила Филиппа забыть; ночи с танцами и театральными спектаклями, проведенные в изысканном обществе. Мне нравилось находиться в центре внимания, а Филипп был таким тихим, симпатичным и добрым, что не боготворить его было невозможно. Он сбегал от меня па встречи с учеными и философами, а я в это время развлекала тех, кто испытывал больший интерес к таинственным явлениям природы. После этого я возвращалась домой, где Филипп возбужденно делился со мной мыслями, переполнявшими его, а я слушала. Я любила его все больше и больше за ту страстность, от которой го рели его щеки, за то, с какой неистовой жаждой он поглощал знания. Мы могли ночи напролет говорить о теориях и обсуждать огромные возможности нашей крови. Филипп и сейчас еще воспринимает ее как привилегию и уверен, что мы должны нести ответственность за свою кровь, а я считаю, что это дар. Он делает нас сильнее, лучше, дает способность вершить великие дела. В конце концов, яростно поспорив, мы смеялись или занимались любовью. Между нами все было так легко – как гранит превращается в золото.

Мы вернулись в Бостон, и я была счастлива! Когда Филипп произносил мое имя, я вся дрожала. Наша безумная любовь была сильна, подкрепленная самой древней и прочной связью из всех возможных – клятвой на крови. Омрачало мою радость только то, что он не хотел жениться на мне после всех эти прожитых вместе лет. Мы не раз обсуждали этот вопрос, и Филипп постоянно заполнял мою голову всякой чушью. Я спрашивала снова, и он отвечал так же. Все повторялось. Оказалось, что Филиппа, этого джентльмена, приверженца старых традиций, сторонника морали, вовсе не волновала мысль о том, что мы состоим в незаконной связи.

– Джозефин, – обычно говорил он, – настанет день, когда ты устанешь от меня, а если я женюсь на тебе, то ты окажешься в ловушке.

– Для этого и придумана такая вещь, как развод, дорогой мой, – отвечала я, шутя. Моим словам о вечной любви он не верил и не воспринимал их всерьез.

– Ты же знаешь, как могущественны магические ритуалы. От нашей связи не так-то просто отделаться. Орава адвокатов тут не поможет.

– Но я люблю тебя.

Он целует меня:

– И я люблю тебя.

Я верю ему, и поэтому утром мы снова садимся в «Жестянку Лиззи» [25] 25
  «Жестянка Лиззи» – первый серийно выпускавшийся и потому недорогой автомобиль «Форд-Т» черного цвета. Позднее так стали называть любой дешевый автомобиль.


[Закрыть] и направляемся в штат Канзас, где живет Диакон, успевший отхватить себе клочок земли среди кремневых холмов. Он писал Филиппу, что хочет наконец встретиться со мной, а также поделиться некоторыми рецептами целительных снадобий. Канзас! Не думала, что там можно найти достойное общество, и очень удивилась, что Диакон избрал это место своим временным домом.

Время, проведенное в Европе, сейчас кажется мне сном, возможно потому, что я не брала в руки свою книгу и не записывала в нее все то, что произошло. Теперь я всегда держу ее наготове. В конце концов мой Филипп оказался прав: записывать воспоминания – это единственный верный способ сохранить их.

Глава двадцать пятая
НИКОЛАС

Я, посвистывая, красил круглый, вырезанный из фанеры элемент декорации. Я обмакивал кисть в розовую краску, даже не зная, что это за деталь и какова ее роль на сцене. Да меня это и не интересовало.

К концу дня потеплело, и все вокруг было затянуто какой-то странной золотой дымкой – такой никогда не увидишь в Чикаго. Я не понимал, почему свет здесь не такой, как в большом городе. То ли небо там грязное, то ли слишком много небоскребов с их светоотражающими окнами… В любом случае, этот свет мне нравился больше. В нем листья не были коричневыми и омертвевшими, наоборот, они выглядели яркими, сильными и сочными – как будто в лесу после дождя.

Выпрямившись, я посмотрел на деревья, а затем на небо: сегодня оно было бледно-голубым, почти серебристым. Разве когда-нибудь прежде обращал я внимание на подобные вещи? Приятный ветерок ерошил волосы и шевелил густую листву.

В нескольких ярдах от меня парни из труппы, орудуя молотками, сооружали то, что походило на платформу. Я вновь порадовался, что работаю один.

Я, насвистывая, продолжил работу. Это была не какая-то определенная мелодия, а просто беспорядочный набор звуков. Прекратив на мгновение, я прислушался к молчанию, воцарившемуся вокруг меня. Затем раздался хохот ребят, рев мотора и крики со стороны футбольного поля.

Я вновь принялся насвистывать. Из-за Силлы.

Когда она придет, я расскажу ей все о своей матери, о лакированной шкатулке, о магии, с которой познакомился в детстве. Я покажу ей что-нибудь прекрасное и с радостью увижу ее вспыхнувшее лицо. А затем я поцелую ее. Мы пойдем к ней, сделаем амулеты и устроим долгую романтическую прогулку – такую, какие нравятся девочкам. Мы придем на луг, раскинувшийся за моим домом, сразу за которым находится стена кладбища. Я расстелю одеяло. Надо украсть у Лилит бутылку вина, вдруг удастся уговорить Силлу выпить со мной за компанию. Захвачу немного черного шоколада, и у нас будет настоящий пикник. Всю ночь, если получится.

 
К поцелуям призывают губы,
Губы красные, как яркий лист осенний,
Красные, как любящее сердце…
 

Я решил записать эти строки, несмотря на то что они словно были вырваны из середины стихотворения, не обладали ни началом, ни концом, да и рифма хромала.

Оглядевшись, я заметил свою сумку, валявшуюся прямо на траве в отдалении. Она была широко раскрыта. За мной громко каркнула ворона и села на одно из деревьев, взмахом крыла согнав с веток целую стайку мелких пташек. Они взметнулись в небо, словно легкое, цветное конфетти.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, я резко обернулся и посмотрел на здание школы. Джип Лилит все еще стоял на парковке. Какого дьявола она все еще торчит в школе?!

Я вздохнул, пытаясь унять внезапно вспыхнувшее раздражение. В этот момент задняя дверь школы распахнулась, из нее выскочила Венди, подруга Силлы, и бросилась ко мне:

– Ник!

Я замер и, сощурившись, пригляделся к ней. Она неслась ко мне с такой скоростью, словно бежала от какой-то опасности, угрожавшей ее жизни.

Силла… должно быть, с ней что-то случилось.

Я побежал ей навстречу:

– Где Силла?!

– Книга у тебя?

– Книга? Какая… – Приблизившись к ней, я замедлил шаг. – Где Силла?

– Она там. – Венди задыхалась от быстрого бега, но, справившись с волнением, улыбнулась. Ее всегда аккуратная прическа растрепалась. – Она в порядке. Просто попросила меня принести ей книгу заклинаний.

– Что?

В этот момент дверь вновь с грохотом распахнулась, и на улицу выскочила Силла. Что за безумие тут творится? Я удивленно смотрел то на одну девушку, то на вторую. Выражение лица Венди не изменилось, лишь губы были плотно сжаты.

Я отступил от нее на шаг.

– Ник! – закричала Силла, преодолев уже половину пути. – Это же не Венди. Это…

Венди размахнулась и ударила меня по лицу. Боль эхом отозвалась у меня в голове, и я ощутил во рту вкус крови. Отступив, я ощупал пальцами губы, а Венди, оставив меня, бросилась со всех ног к моей сумке.

– Нет! – Силла, уже добежав до нас, попыталась схватить подругу за волосы, но они проскользнули сквозь ее пальцы.

Я, придя в себя, ринулся к ним и схватил Венди за руку. Она стала отчаянно вырываться, но я резким движением заломил ей руку.

– Отпусти! – завопила она.

– Это не Венди, – задыхаясь, повторила Силла.

Незнакомка в теле Венди бросилась на меня, но я отшвырнул ее в сторону, затем ударил в лоб.

– Я вышибу тебя из этого тела! – закричал я, моля бога, чтобы у меня все получилось.

Моя рука внезапно налилась силой, а ладонь стала горячей. Перед глазами мелькнуло лицо незнакомца, злое лицо. «Я изгоняю тебя из тела!» – рычит он.

Девушка рухнула на землю как мешок с требухой.

– Венди! – Силла, упав на колени, склонилась над телом подруги. Глаза Венди были закрыты, и дышала она, как ни странно, спокойно, словно пребывала в глубоком обмороке.

Вокруг воцарилась полнейшая тишина. Даже стука молотков не было слышно. Оглядевшись, я увидел ребят, которые, застыв с молотками в руках, изумленно смотрели в нашу сторону. Хоть бы они не слышали то, что мы тут орали…

С опушки леса донесся пронзительный грай.

– Николас…

Я посмотрел на Силлу. Она сидела, голова подруги покоилась у нее на коленях.

– Как тебе удалось это сделать? – В ее широко раскрытых глазах отражалось безбрежное небо. – Ведь этого нет в книге.

Мне следовало сказать, что это была импровизация или вдохновение. Но, глядя в ее глаза, я не мог снова солгать.

– Мама научила меня, – тихо и вяло признался я.

Не в такой момент я собирался рассказать правду. Худшее было еще впереди. Лицо Силлы изменилось. Сначала ошеломленное, оно в одно мгновение утратило подвижность и стало холодным и жестким.

Вороны снова закаркали и полетели к нам. Силла проследила за ними взглядом, а я так и не смог отвернуться от нее. Затем она с усилием встала и медленно наклонилась, поднимая с земли мою сумку. Высоко подняв ее, она закричала, обращаясь к воронам:

– Вот она! Здесь. Помогите мне!

И, не взглянув на меня, она стремглав бросилась в сторону парковки.

Я побежал за ней:

– Силла, подожди! Я же на машине.

Она не обратила на мои слова никакого внимания.

Я догнал ее и схватил за локоть:

– Силла, да стой же.

Резко обернувшись, она вырвала свою руку.

– Пусти меня! – Она, сощурившись, избегала моего взгляда. – Они идут. Мне надо отогнать их от Венди.

– Садись в мою машину, мы уедем… – Я снова взял ее за локоть.

– Как мне убедиться в том, что ты это ты, а не кто-то другой в твоем теле? – торопливо спросила Силла, отстраняясь от меня и продолжая высматривать что-то за моей спиной.

Я, оглянувшись, увидел стаю ворон, которые следили за нами, склонив голову набок.

– Спроси меня о чем-нибудь, – предложил я, снова повернувшись к Силле.

– А может, ты всегда был кем-то другим.

Меня как будто ударили в грудь чем-то тяжелым.

– Силла… – прошептал я в ужасе, чувствуя, что у меня нет сил переубеждать ее.

Она сжала губы и резко повернулась на каблуках, но затем, передумав, застыла на месте.

– Она ведь может войти в тело кого-то, – сказала она. Ее пальцы сжимали ременные ручки моей сумки. – Я должна держать ее на расстоянии от Венди. Ото всех. И от книги заклинаний.

– Позволь… позволь мне отвезти тебя домой, – предложил я.

Она медленно кивнула, затем посмотрела на птиц, рассевшихся на траве вблизи Венди, которая, поддерживаемая двумя юношами из труппы, медленно поднималась. Силла закусила губу и сжала кулаки:

– Поехали.

Вороны за нами не полетели. Да и с какой стати им преследовать нас? Кто бы ни находился в их телах, а также и в теле Венди, они и без того знали, куда мы направляемся и что книга заклинаний у нас.

Поэтому я и не поехал к дому Силлы.

Силла внимательно смотрела в окно. Мимо проносились деревья, поля, тропинки, небо. Мерзкое существо могло затаиться где угодно: в любой из птиц, в любой из пасущихся на лугу коров, в собаке… Я не отрывал рук от руля. Ветер дул нам в лица, но я гнал кабриолет все быстрее. По крайней мере, я еще оставался собой.

Спустя минут пять сумасшедшей езды Силла вдруг сказала:

– А ведь эта дорога не к моему дому. – Отстранившись от меня, она прижалась всем телом к двери. – Останови машину!

Не поворачиваясь к ней, я покачал головой:

– Мы не можем ехать прямиком в их ловушку.

– А что, если она мучает сейчас моего брата или Джуди. Вези… меня… домой.

– Нет.

– Ты что, похитил меня? – Порыв ветра почти заглушил ее слова.

– Нет!

– А мне кажется, да. Останови машину!

– Силла…

Я не успел закончить фразу, как она расстегнула ремень безопасности и схватилась за ручку двери.

Я резко нажал на тормоз. Машину сразу занесло в сторону, а Силлу бросило вперед, но она сумела выставить руки и не врезаться лицом в стекло. Все завертелось у меня перед глазами; я ощутил, будто меня разрывает на тысячи частей.

Меня трясло. Раздался скрежет.

Я медленно отпустил педаль тормоза, нога при этом показалась мне такой тяжелой, словно весила как минимум тонну. Машина съехала на обочину, взбороздив глубокие канавы в гравии.

– Силла? – простонал я, но она, распахнув дверцу, вывалилась из машины.

Я услышал, как она поднимается, и, выключив мотор, тоже вышел на дорогу:

– Подожди!

Обогнув машину, я бросился за ней, а она, перебравшись через кювет, устремилась вперед по полю.

Я был в тяжелых армейских ботинках, и мне было не очень удобно пробираться в них сквозь высокую траву.

– Силла! – снова крикнул я, уже почти настигнув ее.

Силла обернулась и, размахнувшись зажатой в руке сумкой, стукнула меня ею по животу. Удар вышиб весь воздух из легких, и я согнулся пополам.

– Господи… – прошептал я, едва не упав.

Еще немного, и пострадали бы жизненно важные для мужчин органы.

– Ты врал мне!

Выпрямившись наконец, я посмотрел ей в лицо:

– Я хотел все рассказать тебе.

– Но не рассказал, а теперь уже поздно, Ник! – Ее губы побелели от гнева, в глазах плясали неугомонные огоньки.

– Я же… я предупреждал, что мне надо сказать тебе кое-что очень важное.

– Как все просто, – с сарказмом заметила она.

– Послушай, это просто неудачное стечение обстоятельств. Пойми же…

– Я не могу больше доверять тебе. – Она сделала шаг назад, и ее лицо снова застыло.

Превозмогая тяжесть в груди, я протянул к ней руки:

– Ты знаешь, о чем я хотел сказать тебе? О магии. Это тайна. Ты не должна делиться ею ни с кем.

– Но ты-то видел, как я занималась магией. Ты знаешь об этом. И ты тоже делал это. У тебя была масса возможностей… – Она сжала кулаки. – Например, в пятницу вечером. После того, как мы… Или в субботу на кладбище.

– Я…

– Да мы просто тратили время впустую! Строили догадки, обладая скудной информацией, а ты, оказывается, с самого начала знал правду?! Как ты мог притворяться, что для тебя все это в новинку?

– Силла…

Но она лишь покачала головой:

– Почему я должна тебе верить? Как я могу?

Приблизившись к ней, я взял ее за руки:

– Послушай меня!

Она резко замолчала. Щеки ее пылали, волосы растрепались. Поняв, что она не вырывается, я немного ослабил хватку.

– Я ненавижу всю эту магию, – тихо произнес я. – И не хочу даже думать о ней, а уж тем более говорить.

Никакой реакции не последовало.

– Да я всего и не помню. А то, что помню, очень смутно и неопределенно. Мама… ты же знаешь, она здесь надолго не задержалась. А когда мы что-то делали вместе, я был совсем маленьким. Мне ведь и восьми лет еще не исполнилось, понимаешь?

– Но ты ведь сразу понял, что к чему. – Ее голос был тихим и спокойным.

Силла посмотрела на мои губы и вдруг закрыла глаза, словно боясь, что мой вид причинит ей боль. Я не хотел, чтобы она отдалялась от меня.

– Не делай этого, – взмолился я.

Она широко раскрыла глаза.

– Не делать чего? – спросила она, вновь отодвигаясь от меня.

– Не прячься. Это же не маскарад.

– Да я и не прячусь. Я… я справляюсь с собой и обстоятельствами. Стараюсь выжить. Преодолеваю самое худшее, что когда-либо происходило со мной. Прости, если тебе не нравится то, как я это делаю, Ник. – Она словно сплюнула мое имя.

– Только не будь стервой.

Силла отвернулась от меня и пошла прочь.

– Давай, иди прячься, ну-ну! – прокричал я ей вслед.

Она остановилась, затем обернулась и медленно вернулась:

– Чего ты от меня хочешь? Ты врал мне, а теперь еще и нападаешь на меня? Ну что ж, давай, продолжай. Я смогу пережить это. Я переживала и не такое. – Она изо всей силы уперлась сжатыми кулаками в бока.

– А может, все это и не против тебя, Силла. Может, как раз против меня.

– Что ты говоришь? Мои родители, которых убил какой-то псих в чужом теле, как-то связаны с тобой? Интересно, как же?

– Что?

– Что что?

– Ты считаешь, что твои родители были убиты чародеем? Тогда почему ты мне обо этом не сказала? Было бы очень мило с твоей стороны как-нибудь упомянуть: «Знаешь, Пик, я думаю, мы в опасности. Тот, кто выслеживает нас, возможно, убийца». Когда ты впервые об этом подумала? Сколько времени ты хранила это в секрете?

Губы Силлы оставались сжатыми. Ее колени подогнулись, и она осела на землю, согнула ноги, подтянула их к себе и обхватила руками. Я смотрел на нее, часто дыша, едва сдерживая обиду и боль.

– Ты прав, – безразличным тоном произнесла она. – Скрывать от тебя все это означало подвергать тебя опасности. Мы пригласили тебя поучаствовать, не открыв всей правды. Я рисковала твоей жизнью. Прости.

Я присел рядом.

– Возможно, ты решил, что это будет забавно, а в результате ты пострадал… – Она зажмурилась и повторила: – Прости.

– Помнишь, я рассказывал тебе, что моя мать пыталась убить себя?

– Да.

– Она вскрыла себе вены на запястьях. Чтобы избавиться от собственной крови.

Силла изумленно посмотрела на меня.

– Ох! – вздохнула она.

Я словно прочитал ее мысли: «Я понимаю, как это повлияло на тебя».

– Дедушка говорил ей, что она творит зло. Что магия – это зло.

– Почему?

– Я не знаю. – Я пожал плечами. – Не помню, но думаю, что вспомню.

Несколько мгновений мы пристально смотрели друг на друга, затем я произнес:

– Я не врал тебе, когда говорил, что не помню всего этого. То, что осталось, уже поблекло и стало противным. Магия заставила мою мать совершить попытку суицида, хотя поначалу все эти заклинания воспринимались как повод развлечься. Порой я даже думаю, а не подвергла ли она меня заклинанию, чтобы заставить забыть обо всем. Истина обрушилась на меня неожиданно, в субботу, после того как я увидел, как вы с Ризом экспериментируете с перевоплощением. Моя мать могла делать это и обучила этому меня.

– Но как ты мог доверять мне? – прошептала Силла. – А если… если бы я тоже творила зло. Использовала бы магию, чтобы причинять окружающим страдания?

– Не знаю.

– Понятно, – кивнув, произнесла она.

– Я думаю… – Я заколебался и замолчал.

Она приподняла брови.

Я прочистил горло:

– Моя мать, возможно, сделала что-то плохое, но, когда я просматривал книгу твоего отца, я не нашел в ней даже ни единого упоминания об отрицательном воздействии магии. Там только об исцелении, защите, переходе в другое тело. Я думаю, твой отец был добрым человеком.