Текст книги "Поцелуй змея (ЛП)"

Автор книги: Теа Харрисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Учитывая, что Карлинг родилась во времена древнего Египта, Рун догадался, что изначально та изучала магию с точки зрения религии. К XIX веку Вампиризм по большей части начали воспринимать не как мистическое проклятие, а как болезнь, и ее подход к решению вопроса, соответственно, стал научным.

Исследования были выверенными и точными. После изучения симптомов на последней стадии заболевания и проблемы, с которой она столкнулась, ее отношение оставалось непоколебимым. Как люди могли жить с осознанием собственной смертности, было выше понимания Руна. Он попытался представить, каково это, знать, что он смертен, что его время ограничено и должно подойти к неизбежному концу, и просто не смог. Если его когда-нибудь убьют, он примет смерть с удивлением и непониманием. Среди прочих вызываемых Карлинг чувств, Руну пришлось признать, что он восхищался ее храбростью.

Но каждое исследование заходило в тупик. Попытки выделить инфекцию, вызывающую заболевание, терпели поражение.

Что же не так? Какую логическую нить или эксперимент она не учла? Он ничего не видел за элегантным узором мыслей, так тщательно изложенных на страницах, и все же что-то было не так. Что его беспокоило? Он не собирался повторять какой-либо из ее способов. У Руна не было возможности повторить ни один из опытов, что она описывала. Вампиресса была ученым, совершенным специалистом в этой области. Вер решил довериться ей в этом, ведь она была столь же дотошна в своих экспериментах, как и в их изложении аккуратным почерком. Если что-то не удалось, значит, не удалось.

Значит, беспокойство вызывало что-то другое. Предпосылка или вывод?

В кухне начало темнеть, когда Вер, наконец, признал, что пора сделать перерыв. Отодвинувшись от стола, он пошевелил затекшими шеей и плечами. Осталось прочитать около ста страниц, но он достиг той точки, когда перестал воспринимать информацию. Немного свежего воздуха поможет очистить голову, к тому же нужно размять тело.

Выйдя наружу, Рун прошел через сад, обошел дом и направился к обрыву. Близился закат, и тени, отбрасываемые листьями, удлинялись. Пересекающиеся углы и изгибы теней от веток деревьев сплелись на газоне в широкие тёмные узоры.

Он прогуливался вдоль невысокой каменной стены, которая шла по краю обрыва, и смотрел на воду. Солнце было огромным пылающим оранжевым шаром. Казалось, оно увеличивалось по мере приближения к горизонту. Как и Карлинг, остров был погружен в свое собственное странное и одинокое существование. Эта часть Других земель создавала великолепную иллюзию того, что нет ничего, кроме кобальтового океана и безграничного неба. Он глубоко вдохнул соленый воздух и притворился, что парит там, высоко в воздухе, пролетая над водой, пока земля не исчезает из вида.

И тут он почувствовал какое-то волнение, словно легкий ветерок прошелся по его коже, и всё задрожало и изменилось. Он заморгал и оглянулся вокруг, пытаясь понять, что случилось.

Пламенное солнце все еще садилось на западе, будто Икар, взлетевший слишком высоко, погибал своей ежедневной смертью. Океан всё ещё был кобальтовым, темнея по мере угасания дневного света. Рун обернулся. Обрыв, стена, сад, расползающиеся сумерки, безумно-готический дом…

… и позади дома, далеко на востоке, сияли электрические лампочки, словно брызги звезд, принявших на себя грехи смертных и упавших за это с небес. Они были разбросаны по тлеющему покрывалу далёкой, едва видимой земли.

Ух ты, так вот как это видится отсюда, с другой стороны, когда преграда между этой землей и Заливом Сан-Франциско становилась тоньше. Рун зашагал туда, впитывая в себя странное видение земли, которое полупрозрачными линиями пробивалось на всей восточной стороне. Был ясно виден океан. От вида двойного горизонта кружилась голова.

– Страж? – резкий вопль Розвен донесся со стороны кухонной двери на восточной стороне задней части дома. – Страж!

Голос Вампирши звучал обеспокоенно, почти требовательно. Он бросился бегом. К моменту, когда Вер завернул за угол, он уже мчался со всех ног.

Розвен стояла в проходе, зажав под локтем Распутина. При появлении Руна пуховка с зубами разразилась бешеным лаем. На истерики пса его терпения точно не хватит, так что Рун оскалил зубы.

– Угомонись! – гортанно прорычал он предупреждение.

Розвен оторопела. Распутин замер на середине лая. Зрачки глаз сузились и пес стал похож на испуганное чучело.

– Так-то лучше, – хмуро пробормотал Рун. Он похлопал собачонку по голове, – хороший мальчик, – затем выпрямился. – Итак, что случилось?

– Я проснулась всего несколько минут назад, – сказала Розвен. Волосы были спутаны, на щеке виднелся след от подушки. – Я пошла проверить Карлинг. Я подумала, что ты должен знать – она снова исчезла.

Рун помрачнел еще больше.

– Покажи мне, – произнес он.

Глава 5

Розвен торопливо шла по дому. Рун легко держался рядом с ней, быстро преодолевая расстояние своими длинными ногами.

В устных источниках, указанных в исследованиях Карлинг утверждалось, что таинственные «эпизоды» учащались по мере приближения Вампира к своему концу. Он еще не понял, что такое «конец», или действительно ли однажды Вампиры доходят до него. Вполне возможно, что Карлинг и сама не знала. Либо еще не знала в той точке ее исследований, где Вер прервал чтение.

Записи Карлинг были созданы в хронологическом порядке, и она скрупулезно фиксировала дату и время каждого события или открытия. Она не заскакивала вперед и не возвращалась назад. Всякий раз, ссылаясь на тот или иной более ранний эпизод в своих записях, она просто делала пометку на его день и час. Это был сравнительно простой вид сносок, хотя и замедляющий чтение, потому что Руну приходилось постоянно листать назад и вперед, чтобы уловить суть повествования.

– Как часто происходят эти «эпизоды»? – спросил Страж у Розвен.

– Практически ежедневно, – сдавленным голосом ответила девушка. – Вот почему я ненавижу оставлять ее одну. Что, если это произойдет во время готовки еды для проклятой собаки или когда с неё снято заклинание защиты от Солнца? Она всегда сидит практически на границе тени. Что, если она провалится в свой «эпизод», а в это время солнечный луч передвинется прямо на нее?

Рун выругался под нос. То, что «эпизоды» происходят ежедневно, было очень плохо. В одной из историй Карлинг шла речь о Вампире, который, дойдя до этой точки, ушел всего лишь в течение нескольких недель. Интересно, он просто превратился в прах? Обычно смертные сопротивляются кончине. Ритм сердца ускоряется, дыхание становится затрудненным. Вампиры во время гибели от Солнца моментально воспламеняются и умирают в ужасной агонии. Когда же их убивают другими способами, то просто превращаются в прах.

Они с Розвен торопливо дошли до лестницы и начали подниматься, перепрыгивая через три ступеньки. Распутин молча сидел под рукой девушки, маленькая лисья мордочка шевелилась, отслеживая каждое движение Руна.

– С этого момента, мы не оставляем ее одну. Согласна? – предложил Вер.

Вампирша кивнула.

– Согласна. Страж, может быть, я была не очень приветлива, когда ты пришел, но хочу, чтобы ты знал, – я рада, что ты здесь.

Розвен не выглядела приветливой и в лучшие времена, но мужчина решил не подкалывать её в момент, когда Вампирша призналась, что нуждается в помощи.

Вместо этого Вер ответил:

– Не переживай. Просто перестань называть меня «Стражем», ладно? Чувствую себя каким-то антиблошиным спреем.

Вампирша бросила на Руна ошарашенный взгляд. Он подмигнул девушке, и та кашлянула от неуверенного смешка. На верхней площадке лестницы Вер положил руку ей на плечо, и когда Розвен остановилась, мужчина смотрел на нее твёрдо, уже без юмора.

– Мы должны быть готовы к тому, что Карлинг может не выжить, – проговорил он. Сказав это вслух, Рун напрягся, и ему пришлось заставить себя говорить спокойно. – Но я обещаю тебе – черт возьми, мы сделаем всё, от нас зависящее, чтобы этого не произошло.

– Спасибо, – ответила Розвен дрожащими губами.

Рун кивнул и отпустил ее руку. Повернувшись, девушка повела его по второму этажу к паре резных деревянных дверей в конце холла. Когда она открыла одну створку, из комнаты брызнул солнечный свет… или что-то, выглядящее как солнечный свет.

Мужчина не думал ни секунды. Он просто схватил Розвен за плечо и рывком оттащил ее обратно, подальше от света.

Споткнувшись, та сильнее прижала собаку и осмотрелась дикими глазами.

– Что такое? Что случилось?

– Извини. Слушай, это просто рефлекс. Выглядит как солнечный свет, но не может им быть, потому что Солнце уже село, а дом практически погрузился во тьму. Что это такое?

– О чём ты говоришь? – Розвен недоуменно глядела на мужчину. – Какой свет?

Рун глубоко вздохнул, потом указал на полуоткрытую дверь.

– Из этой комнаты льется очень яркий, насыщенно-желтый свет, совсем как Солнце в середине дня. Хочешь сказать, что не видишь его?

– Нет, не вижу, – помотала головой Розвен. И у нее, и у пса были одинаково вытаращенные, испуганные глаза. Девушка была абсолютно непохожа на себя обычную – Вампирша была растрепанной, испуганной и очень молодой. – И сейчас довольно темно. Я тут подумала, раз уж ты Вер, значит, у тебя отличное зрение и у тебя с этим все в порядке.

– Оу-кей, – протянул Рун и поджал губы. – Давай-ка будем поаккуратнее.

Подойдя к двери, он медленно открыл ее пошире, стараясь убедиться, что ни один луч вроде бы увиденного им света не попал на Розвен. Когда дверь отворилась, коридор осветился. Свет по-прежнему выглядел как солнечный и Рун почувствовал, что тот пропитан магией.

Вер провел по воздуху линию.

– Вот, где кончается свет, который я вижу. Дотронься до него кончиком пальца.

Теперь Розвен смотрела на него так, будто подозревала в сумасшествии, но все же сделала, как он просил, протянув палец к указанной Руном границе. Оба сосредоточенно смотрели на то, как кожа осталась нетронутой.

– Ты все еще видишь свет? – спросила девушка.

– Ясно, как днем, – ответил Рун. – Но, по-крайней мере, он не представляет для тебя опасности. Все-таки, нам нужно быть осторожными. – Вер задумчиво оглядел Розвен. – Ты обладаешь способностью к магии или Силе?

Блондинка покачала головой.

– Только тем, что есть в каждом Вампире: толика для телепатии или перехода в Другие земли. Это побочное действие вируса. В бытность человеком, моя голова была совершенно мертва к таким вещам.

Говоря «мертвоголовая», Розвен подразумевала, тех, у кого вообще не было ни Силы, ни магических способностей. Это не относилось к фанатам Grateful Dead, которых так в свое время называли (участники группы назвали фанатов в честь себя «Deadhead», как и Розвен. В 1970-х некоторые поклонники группы были так верны своим кумирам, что не просто слушали их музыку, но путешествовали за теми во время туров, вели определенный образ жизни и даже создали свой сленг – прим. ред.). Раз у Розвен было туго с магическими способностями, значит и магической защиты у нее практически не было. Рун покачал головой.

– Ладно. Поток магии из этой комнаты подобен солнечному свету, и он мне совершенно не нравится. Останься здесь.

Вампирша подняла подбородок.

– Я могу понадобиться Карлинг.

Рун постарался не закатывать глаза. Заботиться о Розвен не входило в его обязанности. Так что, раз уж она решила рискнуть… Кто знает, может быть, Карлинг действительно потребуется ее помощь.

– Хорошо, но первым пойду я, – произнес Вер.

Когда Рун вошел в дверь, туда, где плескались магия и свет, Розвен держалась позади него. Под ботинками хрустнуло что-то рыхлое и зыбкое. Вер посмотрел вниз. Выглядело как песок. Ощущалось как песок.

Если это ходило, как утка, крякало как утка, да и на вкус оказалось уткой, значит…

Он сделал еще шаг, и еще. Вер видел темную комнату из настоящего мира лишь тонким контуром. Сверхъестественный морок, наведенный на нее, оказался ярким, жарким миром. Подняв глаза, мужчина прищурился на бледно-голубое, безоблачное небо, в котором сияло желто-белое Солнце.

– Страж? – снова позвала его Розвен. На этот раз в её голосе прозвучала паника. – Рун! Ты исчезаешь!

Сейчас он едва видел ее. Розвен была бледным, бестелесным, призрачным силуэтом – как и все в этой комнате.

– Я здесь. Ты меня слышишь? – спросил Рун.

– Едва! – прокричала она как будто издалека. – Ты исчезаешь прямо на моих глазах. Что происходит?

– Не знаю! – крикнул мужчина в ответ. – Хочу осмотреться и попробовать что-то понять. Я не знаю как долго это продлится.

– Лучше бы ты этого не делал! – возразила девушка. – Прошу, вернись назад, пожалуйста.

Но окружившая его загадка была слишком заманчивой, чтобы проигнорировать. Впереди него лежала пустыня, зеленые насаждения и ослепительный блеск солнца в далеком ареале воды. За спиной была Розвен, дверной проем и остров.

Черт побери, это ощущалось как переход в Другие земли, которые пролегали между Землей и Другими землями. Те сформировались, когда зарождалась Земля, когда время и пространство искривлялись. Межпространственные переходы создавались в перепадах земного ландшафта. Например, коридор, ведущий к острову, находился в разломе океанского плато. Рун не слышал ни об одной структуре, созданной искусственно, вроде этой спальни на втором этаже.

Впрочем, этот чувствовался иначе, чем обычный переход. Вер поискал способ, как можно описать его, чтобы разобраться в своих ощущениях. Было чувство… какого-то искривления, как будто коридор свернул в сторону, а обычно такого они не делали. Но, если это проход в Другие земли, почему Розвен не воспринимает его и не переходит? Было ли это из-за ее неспособности к Силе? Карлинг, в свою очередь, была очень могущественна. Она бы, пожалуй, заметила, что посреди ее спальни располагается межпространственный переход и уж точно решила бы, что это стоит упоминания. Будь это переход, куда он ведет? Или же Рун попал в какую-то сложную иллюзию?

И где во всей своей таинственности Карлинг?

Мужчина почесал затылок. Вер всегда считал, что он, скорее, Чеширский кот, чем Алиса, но действительность становилось всё чудесатее и чудесатее.

Есть только один способ понять.

Он шагнул вперед, под палящее Солнце пустыни.

***

Сначала ничего не было слышно, кроме одинокого воя ветра, поющего свою вечную песню. А потом над головой послышался резкий птичий крик. На Руна хлынуло тепло, в лицо швырнуло песком. Вер сделал паузу и выбрал три ориентира в пространстве, чтобы потом вернуться к этой точке, как если бы это действительно был переход, а заодно и единственный маршрут к дому.

На двенадцать часов перед ним возвышался утес. На десять часов виднелся проблеск серебристой воды. Слишком близко к утесу для хорошей триангуляции (термин, используемый в ориентировании на местности. Выбираются три условные точки-ориентира относительно расположения субъекта – прим. ред.), но сойдет и так. Рун посмотрел направо, но не увидел ничего примечательного, кроме пустынных дюн. Тогда Страж выбрал самую высокую дюну на пять часов. Для долгосрочной навигации дюны были бесполезны, потому что из-за ветра пески со временем сдвигаются, но, пожалуй, это даже ему на руку. Рун не планировал оставаться, где бы он сейчас не находился, на долгое время.

Затем, будто скинув вещи, он сбросил человеческую форму. Вытянув массивные крылья, Грифон припал к земле и, хлестнув львиным хвостом, подпрыгнул в раскаленный воздух и полетел в сторону утеса. Обычно, летая по городским районам, Рун маскировался, чтобы избежать осложнений с системами управления воздушным движением, но здешняя местность выглядела мало обжитой, поэтому сейчас Вер не стал прикрываться магией.

Полет дал возможность осмотреть земли с высоты птичьего полета. Мерцающая вода оказалась большой, извилистой рекой с обеих сторон граничившей с пышной растительностью и золотистыми полями пшеницы прямо на краю пустыни.

На Руна снизошло понимание. Черт побери. Если это не ужасная ошибка, то, должно быть, это сам Нил. В былые годы он несколько раз пролетал вдоль всей реки и видел все три его периода разлива, прежде чем в 1970-м году была построена Асуанская плотина, которая положила конец сезонному стихийному бедствию, когда под водой оказывалась вся долина. С богатыми полями спелого ячменя и пшеницы, все выглядело так, будто сейчас Шему, Сезон урожая, который длился месяцами, с мая по сентябрь. (Асуанский гидроузел – крупнейшая комплексная гидротехническая система сооружений в Египте на реке Нил

, близ Асуана – города на первом пороге Нила. Главный инженер проекта – Малышев Н.А. Две дамбы преграждают реку в этом месте: новая «Асуанская верхняя дамба» (известная как Высотная Асуанская плотина) и старая «Асуанская дамба» или «Асуанская нижняя дамба»; Шему – в древнеегипетском календаре название времени жары – прим. ред.)

Он полетел ниже и, сделав широкий круг, присмотрелся к ландшафту. Благодаря орлиному зрению Рун видел на многие мили.

Вер не заметил ни линий электропередач, ни спутниковых тарелок, ни моторных лодок на реке, ни автомобилей, ни асфальтированных или гравийных дорог. Никаких современных методов орошения или сельскохозяйственной техники. Ни единого шлейфа дыма далеких заводов. Никаких самолетов.

Вдоль берега реки пунктиром растянулись простые жилища из обожжённых глиняных кирпичей. От группы смуглых мужчин, путешествующих на лошадях вдоль западного берега поднимался столб пыли. Они были на расстоянии чуть больше мили (ок. 1,5 км.). Из того, что Рун мог видеть, всадники были одеты в схенти, набедренные повязки, и были вооружены копьями с медными наконечниками и деревянными щитами. (в эпоху Древнего царства (3000–2400 гг. до н. э.) единственной одеждой мужчин была набедренная повязка «схенти», представлявшая собой полосу ткани, обмотанную вокруг бёдер и закреплённую на талии поясом – прим. пер.)

Окей, поищем в этом хоть какой-то смысл.

Рун склонил орлиную голову, чтобы изучить землю под собой.

И увидел в пятистах ярдах (ок. 45 м.) от себя крошечную фигуру, которая, прикрыв глаза рукой от слепящего Солнца, глядела прямо на Грифона. Человечек стоял около скопления восьми зданий, на земле у его ног лежали кипа колосьев и нож.

И вот, он без GPS или дорожного атласа Рэнда Макнелли (в 1924-м американский издатель Рэнд МакНэлли выпустил первый полный дорожный атлас Auto Chum, который стал настоящим бестселлером – прим. пер.). Руну не только нравились девчоночье кино и женская мода, но также он не чурался того, чтобы остановиться и спросить дорогу, если заблудился. Плюс, он был уверен в своей мужественности. Возможно, он один из последних четырех Грифонов, но если к этому добавить вышеуказанные качества, то он становился совершенно уникальным, это уж как пить дать.

Сфокусировавшись на человеке, Вер замедлился и начал спускаться спиральными витками.

Это был либо ребенок, либо невысокий взрослый. Хорошо, если отложить сомнения и сконцентрироваться на эмпирических данных (что было невозможно, но Рун на самом деле пытался принять всё, как есть), то все люди, с которыми он может встретиться, будут небольшого роста. По-крайней мере, ниже, чем люди в XXI-м веке.

Фигура также была одета только в схенти – вокруг узких бёдер был обернут грязный клочок ткани. Ребенок это или взрослый, каждая линия в его позе просто кричала от удивления, но, по крайней мере, человек не убегал в панике. Пока что, все шло нормально.

Рун перекинулся, приземлившись в двадцати ярдах (ок. 18 м.) и остановился, чтобы дать человеку время отреагировать. Он мог поспорить, что ребенок был девочкой. Кажется, она застыла от шока. Ее кожа была темна от Солнца, орехового оттенка. Девочка была хрупкого телосложения, с грязными ногами и небольшим круглым животиком под узкой грудной клеткой.

Спутанные темные волосы ребенка блестели на Солнце богатыми каштановыми оттенками, как будто девочка была освещена глубоким, внутренним огнем. Она опустила руку и Вер увидел сверкающие миндалевидные темные глаза, светящиеся острым умом.

Словно под дых ударило узнавание. Несозревшие линии девочки уже обещали вырасти в эффектную фигуру. Детский изгиб губ намекал на чувственную красоту, которая придет со временем.

Вот дерьмо.

– Привет, дорогая, – прошептал Рун, уставившись на девочку.

Она была захватывающе невозможна. Совершенно невозможно увидеть Карлинг ребенком, каким она когда-то была, но почему-то именно это и происходило. Оказался ли он пойманным в её воспоминания? Как это могло произойти? Все казалось таким реальным, что не могло оказаться иллюзией. Или могло?

Девочка проговорила что-то дрожащим, высоким голоском, журчащие слова были чуждыми и непонятными.

Несколько мгновений его заторможенный мозг отказывался реагировать. Но потом, словно шевельнулась давно неиспользуемая мышца, ум осмыслил то, что сказал ребенок. Она говорила на давно умершем языке.

– Ты – Атум?

Атумом древние египтяне называли бога-создателя, существо, от которого появились все остальные божества. Покачав головой, Рун попробовал подыскать слова, чтобы эта версия Карлинг могла его понять.

– Нет, – ответил Вер, изо всех сил стараясь выразить своим тоном спокойствие и уверенность. Реальность это или иллюзия, – разберемся позже. На данный момент это не имело значения. О боги, он просто надеялся, что Карлинг-ребенок не сбежит от него со всех ног. – Я – кое-что другое.

Девочка указала дрожащей рукой.

– Но я видела, как ты пришел из воды.

Рун повернулся, чтобы посмотреть, куда она указывала. В поле зрения извивалась река. Атум, согласно мифам, возник из первоначальной водной бездны, омывавшей мир. Когда Рун перекинулся в свою Вер-форму и взмыл в воздух, на расстоянии можно было подумать, что он вышел из воды.

– Я не бог. Я кое-что другое, – мягко повторил мужчина.

Рун не ожидал, что она поверит ему. Девочка только что видела его летящим в виде Грифона. Как он мог быть кем-то иным для нее? Ранние религии полны таких рассказов из-за Веров, которые начинали перекидываться и взаимодействовать с человечеством. Особенно получеловеческими, полуживотными формами был полон Египетский пантеон богов.

Вер был несведущ в человеческих делах такого рода, но можно предположить, что Карлинг меньше десяти лет. Действительно такой она была в детстве или это проекция в голове Вампирессы? Та ли это девочка, которой, по ее мнению, она когда-то была? Простое восхищение заставляет сиять ее умные глаза. Она была настолько хрупкой, что у Руна перехватывало дыхание. Невинное дитя. Впереди ее ждала очень длинная, странная и, зачастую, очень непростая жизнь. Эта Карлинг даже представить не сможет ничего подобного.

Двигаясь медленно и аккуратно, Рун присел на корточки, чтобы не возвышаться над девочкой. Она вздрогнула, когда он зашевелился, но все-таки не испугалась и не побежала. Какой смелый ребенок. Вер прочистил горло.

– Как тебя зовут, дорогая?

Дорогая. Он использовал английское слово (Darling – прим. ред.), потому что не знал прямого эквивалента в древнеегипетском языке.

Тихонько улыбнувшись, девочка пожала хрупким плечиком, как это делают многие дети, стараясь выглядеть уверенно и прошептала: «Хепри».

Руна окатило любовью. Страж засмеялся, немного задыхаясь и чувствуя себя так, будто только что в грудь его с силой пнул своим копытом мул.

– Хепри, – повторил он. Если он правильно вспомнил, это значило «утреннее солнце». – Красивое имя, – мужчина указал в направлении скопления небольших зданий у берега реки. – Там живет твоя семья?

Девочка кивнула. Любопытство превысило шок, и она осмелилась украдкой приблизиться на несколько шагов.

– Как зовут тебя?

У Вера перехватило дыхание. Он хотел, чтобы она доверилась ему и подошла поближе.

– Меня называют Руном.

Он наблюдал за тем, как девочка пыталась проартикулировать ртом это странное слово. Наверняка она была сообразительным ребенком, и ей редко надо было повторять что-то дважды. Вер задался вопросом, когда она взяла себе адаптированное под английский язык имя «Карлинг», и каковы для этого были причины.

Мужчина указал на связку колосьев и нож.

– Ты собираешь урожай.

Она посмотрела на охапку и тяжело вздохнула.

– Это тяжелая работа. Я бы половила рыбу.

Рун ухмыльнулся.

– Куда вы отвозите зерно?

Девочка указала на север, вниз по реке.

– В Инбу-Хедж, – ответила она и гордо добавила, – это великолепное место. (Инбу-хедж, Мен-нефер, Хут-ка-Птах, Мехат-та-уи, Анх-та-уи, Мемфис, Менфе, Мембе и др. – древнеегипетский

город, располагавшийся на рубеже Верхнего и Нижнего

Египта

, на западном берегу Нила

. Существовал с начала III -

го

тысячелетия

до

н

.

э

.

и до второй половины I -

го

тысячелетия

н

.

э

.

– прим. пер.)

Инбу-Хедж. Белые Стены. Город был назван в честь плотины, которая окружала его и успешно удерживала бухту Нила, будучи первой в своем роде в истории человечества. Основанный около трех тысяч лет до нашей эры, расположенный в двенадцати милях (ок. 20 км.) от побережья Средиземного моря, город имел длинную и яркую историю. Когда-нибудь он станет называться Мемфисом и в какой-то момент будет самым крупным городом в мире. Хепри была права, это очень большое место.

Рун услышал ритмичный топот копыт вдалеке и вспомнил о наездниках, которых видел, находясь в воздухе. Если деревня Хепри отвозила зерно в Инбу-Хедж, значит город не может находиться дальше, чем в дне ходьбы. Возможно, всадники прибыли оттуда.

Вер улыбнулся. Все в этом ребенке очаровывало его, начиная с того, как она оттянула нижнюю губу большим и указательным пальцами, и заканчивая тем, как балансировала на одной ноге, задрав грязную ступню второй ноги на внутреннюю часть бедра. Как она смогла пройти путь от появления в бедной семье до Могущественнейшей правительницы Древних рас?

– А ты была в Инбу-Хедже? – спросил Рун.

– Меня не пускают, – покачала головой девочка.

– Однажды это изменится, – заверил ее Страж.

Хепри повернулась на стук копыт.

– Ты слышишь?

– Да, – ответил он.

– Что-то происходит, – она снова выглядела взволнованной и обеспокоенной.

Должно быть, деревня располагалась достаточно далеко от города, чтобы прибытие наездников было здесь событием. Нахмурившись, Рун выпрямился и уставился на север. Хепри приблизилась и встала рядом с ним.

Как только появились всадники, жители вышли из своих хижин. Никто не заметил Руна, даже не смотрел в их сторону. Все глядели на приближающихся всадников. Челюсти Руна сжались. Ему не нравился вид мужчин, то, как они держали копья, их агрессивное приближение.

Вер положил руку на плечо Хепри. Она была такой хрупкой, косточки тоненькие, как у птички. Девочка тоже хмурилась. Хепри посмотрела на Руна.

– Послушай, дорогая, – сказал мужчина, стараясь говорить тихо и спокойно. – Думаю, нам нужно уйти в поле и спрятаться в пшенице, пока не узнаем, что нужно этим людям.

По-крайней мере, именно это он попытался сказать. Как только слова слетели с его губ, из его руки ушло ощущение ее напряженного плечика. Рун инстинктивно попытался схватить его, но пальцы поймали лишь воздух. Хепри посмотрела на его кулак и потянулась к нему маленькими смуглыми пальчиками, которые на глазах становились прозрачными. Ее руки проскочили сквозь него. Девочка подняла лицо, и они уставились друг на друга.

Рун быстро осмотрелся. Вокруг горячей полуденной пустыни появился контур комнаты. Вертикальная линия завесой встала сквозь всадников, поднявших копья. Один из их вожаков, прицелившись, бросил оружие в ближайшего селянина, худого мужчину средних лет. Медный наконечник копья вышел из спины человека, взорвавшись багряными брызгами.

Ох, черт, нет.

Рун взглянул на Хепри и увидел, как задвигались ее губы. Он понял, даже не слыша. «Папа». Она раскрыла рот для крика.

Нет, черт возьми. Что бы сейчас не происходило – воспоминания ли, иллюзия или реальность, в любом случае, он не хотел оставлять ребенка вот так, еще нет, не сейчас. Он попытался броситься и встать перед ней, чтобы девочка не смогла увидеть, что еще делали всадники. Попытался схватить ее и убежать, но она скользнула между его рук, словно бестелесный призрак.

Хепри и остальная часть сцены в пустыне исчезли из его поля зрения. Он снова почувствовал ощущение прохода, этот странный «поворот», но как бы его разум ни пытался осознать общее представление того, как все происходит, оно пропало.

И вот он уже стоит, весь в поту, в прохладной затемненной спальне. Королевских размеров кровать с балдахином занимала почти всю ширину стены. В зоне отдыха, напротив уютного и, кажется, частенько используемого камина в другой части комнаты стояли кресла, пуфы и небольшие столики. В одном из кресел сидела Карлинг, на подлокотнике покоилась открытая книга. Распутин запрыгнул женщине на колени и облизывал ее щеки. Опустившись рядом с ней на колени, Розвен сжимала руку Вампирессы и звала ее по имени. Карлинг состроила гримасу, оттолкнув пса от своего лица. Распутин тут же начал лизать ее руки, одновременно отчаянно виляя хвостом. Карлинг заметила Руна. Она посмотрела на него, на собаку, а потом и на Розвен так, будто никогда раньше не видела ни одного из них.

– Что-то произошло, – проговорила женщина.

***

Карлинг боролась с чувством дезориентации. Она пыталась читать довольно сильно искаженную историю Средневековья, находя автора одновременно и забавным, и раздражающим. Последнее что помнила, – то, как откладывала книгу, чтобы посмотреть на послеполуденное Солнце, а теперь в спальне почти полная темнота. Несмотря на все ее попытки отложить «эпизод», по-видимому, она снова исчезала.

В воздухе висел запах стресса. Распутин всегда тревожился, когда его хозяйка впадала в это состояние. Она не имела ни малейшего понятия, как собака чуяла происходящее. Карлинг сдалась в попытках успокоить пса и просто положила руку на его холку, чтобы сдержать бешеное виляние.

Несомненно, что Розвен тоже была несчастна. Эпизоды Карлинг неизменно вгоняли Вампиршу в панику, и именно поэтому Карлинг не рассказывала о тех, что происходили во время поездки в Адриель.

Хотя паника Розвен и была утомительной, в этом не было ничего нового. Внимание Карлинг переключилась на источник острых, ожесточенных эмоций. Рун будто пылал перед ее мысленным взором, подобно агрессивному, жестокому инфракрасному вулкану. Мужчина тяжело дышал, от него резко пахло мужским потом и напряжением. Что с ним случилось?

Пока женщина смотрела на него, Вер, кажется, взял себя в руки. Рун начал приближаться к ней, выглядя совершенно спокойным, но она-то знала правду.

– Ладно, – сказал он. – Что случилось?

– Не знаю, – Вампиресса нахмурилась, когда попыталась добраться до какого-то неуловимого чувства, но оно уже растаяло. – Что-то произошло, – повторила она, – что-то изменилось.