Текст книги "Поцелуй змея (ЛП)"

Автор книги: Теа Харрисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

– Если ты прав, – сказала она, глядя на него, – то все, что делала я, или кто-либо другой в последние сто тридцать лет, было основано на ложной предпосылке.

– Да, – сказал Рун.

Не болезнь. Если он прав, то не удивительно, что ее исследования заглохли. Все вакцины, которые она пыталась создать, все ее эксперименты, все усилия были потрачены впустую. Она закашлялась в сердитом смехе.

– Все это время, – прошептала она.

Карлинг жила так долго, что забыла, каким драгоценным товаром было время, до сегодняшнего момента, когда оно чуть было не закончилось. Она повернулась, чтобы пойти обратно к дому.

Грифон пошел рядом с ней.

– У меня было больше времени, чем у тебя, чтобы переварить это, – сказал Рун. – И я до сих пор не знаю, что с этим делать. Я тут подумал обо всех тех врачах, которых ты упоминала, что работала с ними. Был ли кто-нибудь из них Вером?

Нахмурившись, Карлинг покачала головой.

– Нет. На самом деле я не знаю ни одного патологоанатома Вэера, который сделал бы вампиризм предметом своего исследования. Люди и Ночные создания, вот кто по-настоящему и серьезно изучают этот вопрос. Те, кто имеет кровный интерес.

Вер кивнул. День растворился в сумерках. Косые солнечные лучи поймали золотистые отблески в его волосах.

– Есть шанс, что даже врач-Вер смог бы обнаружить это, особенно, если он или она молодые Веры, у которых недоставало опыта, или были менее развиты чувства, потому что у вампиризма действительно слишком много характеристик возбудителя, переносимого с кровью. Я должен был добраться до самого предмета исследования и тщательно все обдумать, прочитать обо всех твоих безвыходных ситуациях и тупиках, и ломал голову над их причиной, а потом начать очень тесно сотрудничать с тобой, прежде чем что-то придет в голову.

– Боже, последствия, – пробормотала она.

– Итак, что мы имеем? – спросил Рун.

– Мы не продвинулись ни на шаг, и у нас больше нет времени. – С горечью ответила Карлинг.

– Нет, – сказал Грифон, взглянув на нее с упреком. – Ты по-прежнему оказываешь сопротивление. Если бы ты уничтожила все исследования, то уничтожила бы всё, к чему пришла благодаря им, в том числе и то, что мы выяснили сейчас. Отрицательный ответ – все же ответ.

– Хорошо, – она стиснула зубы, заставив себя не думать о чувстве безысходности. – Если бы не было исследования, то по логике, мы бы до сих пор думали, что вампиризм – это болезнь.

– Так что, на шаг мы все же продвинулись. – Они подошли к ее коттеджу, и Рун придержал для нее дверь, позволив пройти первой. – Мы затронули ту тему, которой никто никогда прежде не касался. Теперь нам надо выяснить, что делать дальше.

Сев за стол, она опустила голову на руки. Бессмертный Вер, взаимодействующий с древней вампиршей – убойный коктейль. Со льдом.

Рун прислонился к столу возле нее. Ну конечно. Другой же стул слишком далеко, аж с другой стороны стола и, видимо, он не собирался его искать. Она уже ждала, когда он положит руку ей на плечо, ожидая с нетерпением его прикосновений.

– Там что-то есть, в самом начале, – сказал Грифон.

– Что именно? – Каким-то образом Карлинг поняла, что сама наклонилась к его рукам. Она боролась с собой, но сдалась и прижалась щекой к тыльной стороне его ладони.

Он слегка сжал ее.

– Если бы это было преступлением, и расследовал его я, то я вернулся бы к началу и месту, где все произошло. Возможно там осталось упущенное доказательство. Не исключено, что информация была скомпонована неправильно. Надо снова осмотреть место преступления, и нам понадобится еще одно мнение. – Рун потянул за узел волос на ее затылке, отчего те распустились и заскользили вниз по спине.

Она нажала на его бедро.

– Прекрати это.

– Но я не хочу. – Он подобрал длинную шелковистую прядь и начал накручивать ее на свои пальцы.

Карлинг подняла голову и сердито на него посмотрела.

– Ты что эмоциональный эквивалент пятилетки?

Он одарил вампиршу медленной ленивой улыбкой, потирая кончиком ее волос свои идеально вылепленные губы. Это движение было таким откровенно сексуальным, что Карлинг почувствовала, как подогнулись колени. Ей повезло, что она уже сидела.

Значит заигрывать с ней – нормально, а целовать – нет?

Смущенная, раздраженная и достаточно возбужденная, Вампиресса посмотрела на Руна и выхватила из его рук свои волосы, на что он только усмехнулся. Карлинг собрала волосы и снова свернула их в узел, заправив концы внутрь.

– Вернуться к началу, – сказала она. – Ты имеешь в виду обратно в Египет, когда меня обратили?

Грифон пожал плечами, рассматривая ее.

– Возможно, и это тоже. Но мы говорили более обобщенно, так что думаю, что мы должны рассмотреть вопрос о происхождении самого вампиризма. Он не всегда был частью человеческой истории. Откуда он появился? Если сможем ответить на этот вопрос, то, возможно, у нас получится определить, что лежит в его основе, так что сможем найти способ противостоять тому, что с тобой происходит.

Карлинг потерла ладонями глаза.

– Начало – это легенда. Вампиризм также называют «Поцелуем змея». Ты знал это?

– Слышал раньше, – ответил Вер. – Но думал, что это название он получил из-за клыков вампиров, выдвигающихся, когда они голодны.

Закрыв глаза, Карлинг слушала богатый, глубокий голос Руна, вызывая более эротические образы мужчины, шепчущего бархатистые слова возле ее обнаженной кожи в темноте пустынной ночи. Она застыла и хлопнула ладонями по столу, принуждая свой разум сосредоточиться на предмете обсуждения.

– Это так, – продолжила она. – Но он назывался «Поцелуем змея» в течение очень долгого времени.

Грифон нахмурился.

– А в твоей юности он назывался также?

– Да. Когда-то считалось, что укус является обязательной частью ритуала превращения. Теперь-то мы знаем, что вероятность превращения после укуса вампира ничтожно мала, в противном случае, они заразили бы всех от кого питались. Для успешного распространения патогена нужен обмен кровью. Вампирам не надо пить кровь тех, кого они изменяют, а только предложить свою собственную. Человек может либо выпить кровь вампира, либо позволить ей пролиться в рану. При условии, что кровь вытекает прямо из источника, и целостность кожных покровов человека нарушена, то в большинстве случаев, это все, что нужно для обращения. Все, что этому сопутствует, просто… – Она махнула рукой, мол дальше додумаешь сам.

– Личный выбор, – сказал он. – Суеверие. Религия. Фетиш.

– Иногда все вышесказанное, – сказала Карлинг. На момент превращения Розвен и Дункана, она уже достигла того этапа, на котором перестала принимать материальную пищу. Карлинг нахмурилась, вспоминая времена, когда она изменилась.

Те ранние воспоминания не были приятными. Как только она узнала, что существует возможность измениться и стать бессмертной, это чрезмерно привлекло ее внимание. Карлинг стало необходимым выяснить, действительно ли рассказы у костра имели какую-то ценность, ведь она уже давно знала, что мифы и легенды слишком часто оказывались непонятным хитросплетением, в историях гораздо больше говорилось о людях, которые их рассказывали, чем передавалась реальная правда о мире, в котором они жили.

Рун продолжал молчать, как будто чувствовал, что ей нужно время подумать. Заметив, что он ждет, Карлинг вздохнула и начала говорить:

– Для меня всё началось, когда я услышала истории. Сам знаешь, все эти небылицы, рассказываемые поздней ночью в мерцании света костра. Думаю, что некоторые я слышала слишком много раз, о забредшем в поселок, изголодавшемся чузестранце с пылающим взглядом, который гипнотизировал, или о караване, в котором все были найдены мертвыми и покрытыми следами от укусов. О немногих странных людях, которые избегали Солнца и жили вечно. О таинственном чуде под названием «Поцелуй змея», который мог любого превратить в бога. Я стала расспрашивать рассказчиков, где они слышали свои истории. Пересекла пустыню, следуя за каждой ниточкой так далеко, как могла. Я потеряла след большинства историй, но смогла проследовать за одной к ее началу, и конечно же, это было все, что мне нужно.

– И что же ты нашла? – спросил Рун. Он наблюдал за ней со скрытым восхищением.

Она кисло ему улыбнулась.

– Вампира, конечно. Она была отшельницей, живущей в углу огромной пещеры, недалеко от остатков поселения. Женщина говорила о змееподобной богине, которая когда-то жила в пещере и удостоила ее поцелуем жизни, который также являлся и смертью.

– Богиня Змея, – повторил Рун. Его глаза сузились.

Карлинг кивнула.

– В поселении было полно ее почитателей. По словам женщины, оно постепенно вымерло, когда богиня ушла. Либо все люди были убиты, либо разбежались, и вампиры покинули место, все, кроме этой последней жрицы, которая осталась, надеясь, что богиня вернется.

Рун подумал о Розвен, живущей за счет кровавого вина. Но оно было изобретено не так давно.

– Как же она выжила? – Спросил он.

Карлинг пожала плечами.

– Думаю, она жила за счет крови крыс и других мелких пустынных млекопитающих. Для нас кровь животных не имеет той же питательной ценности, что кровь человека, значит она, должно быть, была истощена. Я приняла все сказанное ею со здоровой дозой скептицизма, потому что она совсем помешалась. Я вполне могла бы отмахнуться от ее истории, но не от того, что мои люди нашли в самом поселении, например, пустые саркофаги в домах, а также странные рисунки, вырезанные на стенах пещеры, изображающие огромное получеловеческое, полузмеиное существо. Затем женщина показала мне свои клыки, которые выдвигались, когда она чувствовала голод, и как загоралась на Солнце, и я оказалась на крючке. Оглядываясь назад, должно быть я совсем сошла с ума, когда позволила ей укусить себя, не говоря уже о согласии на обмен кровью, но я была такой молодой, а молодость – это всегда сумасшествие.

Рун удивленно поднял брови.

– Не могла бы ты нарисовать, как выглядело то существо с наскальных рисунков?

– Не по памяти, не после стольких веков, – ответила Карлинг. Она наблюдала, как опустились его широкие плечи. Затем улыбнулась.

– Так что, пожалуй, хорошо, что в то время я сделала много зарисовок.

Его глаза засверкали от предвкушения, которое потом отразилось и на лице.

– Не может быть. Ты сделала это? И где они сейчас?

Она кивнула в сторону зала.

– В другой комнате.

– Они здесь? – Он улыбнулся. – Любишь подразнить? Мне нравится это в тебе.

Вампиресса улыбнулась в ответ.

– Учусь у эксперта.

Его улыбка стала еще шире.

– Идем. Хватит тут сидеть.

Прежде чем она догадалась о его намерениях, он схватил ее за руку и выдернул из кресла. Карлинг засмеялась и повела его по короткому коридору к той части своей библиотеки, в которой хранились самые старые свитки. Пройдя в самый угол комнаты, она опустилась на колени, чтобы просмотреть ряд отделений для бумаг, в котором находились свитки папируса. Настолько старые, что должно быть были зачарованы от разрушения.

Рун наблюдал, как Карлинг, стоя коленями на полу, водила пальцами вдоль нижнего ряда со свитками. Каждый аспект ее образованности приводил его в восхищение, начиная с научно-исследовательской работы и заканчивая лаконичными условными обозначениями, написанными ею на ярлыках над каждой ячейкой со свитком. Он даже больше, чем восхищался, он находил это очаровательно занудным, необычайно результативным и чертовски сексуальным.

Рун потер ладонью рот. Несомненно, все в ней было чертовски сексуальным.

Пробормотав что-то себе под нос, Карлинг вытащила свиток.

– Вот он. Следует быть осторожными. Я длительное время не обновляла заклинания защиты на них. Похоже, влажность и к ним начинает подбираться.

Он опустился перед ней на колени.

– Я просто поражен, как много их сохранилось в первозданном виде. Это должно быть твое пристрастие к хранению своих библиотек и мастерских в надежных тайниках.

– Уверена, что это помогло.

Грифон осторожно взял за уголок свиток, на который указала Карлинг, наблюдая, как она осторожно разворачивает его своими тонкими пальцами.

Затем он посмотрел на выцветшие черты, нарисованные какими-то неизвестными чернилами, на лице и теле, которые Рун не видел уже очень-очень давно. У существа было четыре коротких мускулистых ноги с мощными цепкими когтями и удлиненное, змеевидное тело. Его хвост был свернут кольцами, а от передних двух ног тянулась шея, переходящая в капюшон кобры, обрамляющий определенно человекоподобное женское лицо.

– Ну, здравствуй, Пифон, – тихо произнес он. – Старая чокнутая психопатка.

Глава 10

Теперь настал черед Карлинг пристально посмотреть на Руна.

– Это кто-то реальный?

– Это был кто-то реальный, – поправил он. – Наши пути пересекались пару раз. Она исчезла очень, очень давно. По последним слухам, она умерла. Она была одной из промежуточных существ.

– Что ты имеешь ввиду?

Рун отпустил древний пергамент, и он свернулся обратно.

– Есть несколько созданий, которые возникли не на Земле и не в Других землях, а в пространстве между ними, как в перекрестном коридоре, – объяснил он.

В этом полусогнутом положении, отчетливо выделялись уголки глаз Карлинг и ее скулы, придавая ей кошачьи черты. Словно от дозы наркоты, его тело завибрировало от неистового желания накинуться на нее, но он держал себя в узде. Правда, с большим трудом.

– Как ты? – Спросила она.

– Да. Пифон была другой. – Рун встал, возбуждение все еще не отпускало его и делало дерганым. – Одной из тех странных, трудно классифицируемых существ. Она не была Вером. Насколько я знаю, она не развила себя до человеческой формы, поэтому в современном мире мы бы отнесли ее к Демоническому виду.

Карлинг подняла свиток и тоже встала.

– Я несколько раз делала зарисовки со стен пещеры, а после моего превращения пыталась разузнать о ней все, что смогла. Но в те времена было так много египетских богов и богинь, и часто правда была настолько искажена, что точно определить их происхождение было невозможно. Многие из них были всего лишь сказками. Меня так и не убедили в том, что она действительно существовала за пределами воображения жрицы, и в конце концов я перестала ее искать. – Она с любопытством всматривалась в лицо Руна. – Какой она была?

Он покачал головой.

– Находиться рядом с ней было словно наткнуться на плохую дозу ЛСД. Не то, чтобы я мог знать, на что это похоже. – Он мягко улыбнулся. Карлинг издала что-то похожее на смех, и, прежде чем продолжить, Рун остановился, чтобы насладиться этим тихим, хриплым звуком. – Она была наполнена загадками и психозами, как и Сфинкс. По правде говоря, я бы не удивился, если бы кто-то сказал мне, что легенда о Сфинксе была смоделирована с нее. Она всегда…

Рун затих. Карлинг ждала, наблюдая за его стопором.

– Что? – Подтолкнула она.

Словно по щелчку, он вернулся назад оттуда, куда он там уходил, фокусируя на ней свой проницательный взгляд.

– Она всегда путалась во временах, – сказал он. – Прошлое, настоящее и будущее.

– Путалась во временах? – Карлинг втянула воздух. Он схватил ее за руки. – Что если Вампиризм, действительно, начался с нее? Может, она тоже страдала от подобных эпизодов, – прошептала она.

– Не стоит слишком на это надеяться, – пробормотал он мягко. – Ее мозг словно пребывал в непрерывной борьбе, да и в любом случае, сейчас ее, скорее всего, и в живых-то нет.

Вампиресса кивнула, хотя он не был уверен, насколько, в действительности, она сосредоточена.

– Мы должны попытаться выяснить, что с ней случилось.

– Да, – сказал он. Она отняла руку, и Рун отступил назад, давая ей пройти. Карлинг прошагала назад в главную комнату коттеджа, и он последовал за ней, наблюдая, как грациозно покачиваются ее бедра, и в тоже время исследовал странную местность, в которой они оказались. – Насчет второй идеи, о которой я упомянул. Я хочу проконсультироваться кое с кем насчет всего этого, если ты не возражаешь.

Карлинг положила свиток на стол и собрала несколько вещей с соседней полки, пару подсвечников, вместе с пустой мраморной ступкой и толкушкой. Она снова развернула свиток и положила вещи по краям, чтобы он не сворачивался. Затем уселась в своем кресле, чтобы изучить древний пергамент в лучах заходящего Солнца, с таким интересом, будто кто-то другой набросал его.

– Я не против, если ты думаешь, что это поможет, – произнесла она. – Пока этот кое-кто сможет хранить молчание.

– Она патологоанатом и медуза, – сказал Рун. Он устроился на прежнем месте, откинувшись на стол рядом с ней. – Поэтому у нее есть определенная точка зрения, которая, мне кажется, может быть полезна.

Это привлекло внимание Карлинг. Она подняла взгляд.

– Ты говоришь о том судмедэксперте из Чикаго, который проводил вскрытия тех, кто напал на Ниниэн?

– Это она, – сказал Рун. – Доктор Серемела Телемар.

– Я читала ее отчеты о вскрытии. Она вполне компетентна. – Ее мысли вернулись к сегодняшним событиям, когда она вернулась из очередного эпизода и кое-что вспомнила. – Почему ты искал свой ножик? – спросила она.

Он откинулся на руки и дернул ногой.

– Я потерял его, – ответил он.

– Я отчетливо помню, как ты отрезал бечевку и сунул его в карман, – сказала она ему.

– Я потерял его не тогда, – ответил он. – А когда оказался в твоих воспоминаниях, я отдал его жрецу Акилу.

– Я не знала, – вздохнула она.

– Ты и не должна была. Я сказал ему держать это в секрете ото всех. – Рун посмотрел на нее задумчивым взглядом. – Я вижу здесь два варианта. И первый заключается в том, что все произошедшее было самостоятельным, и мы изменили лишь твою реальность, и, поверь мне, это уже само по себе является эпохальным.

Она вытянула руки на столе по обеим сторонам свитка.

– Ты еще будешь мне рассказывать, – пробормотала она. – Теоретически, это могло бы произойти. Некоторые заклинания срабатывают благодаря вере во что-то, особенно это касается иллюзий. Таким способом даже можно убить, стоит очень сильно в это поверить.

Рун окинул Карлинг задумчивым взглядом, но не стал прерывать ее размышления.

– Это означает, если поверить в реальность происходящего, то, теоретически, можно получить силу изменить себя и в физическом плане, я правильно понял? – спросил он. Карлинг кивнула. – Может, это изменило и меня. – Продолжил Грифон. – Не могу избавиться от ощущения, что то, через что я прошел, было очень реальным. Важно помнить, что это происходит с нами обоими. Просто для меня события протекают более линейно.

– Но ты не получал никаких физических травм ни в одном из эпизодов, как я, – пробормотала она.

– Поэтому есть еще один вариант, – сказал он. – И не стоит придавать ему большое значение. Мы могли изменить истинное прошлое, и чтобы это выяснить, надо проверить, повлияли ли мы на что-то кроме нас.

Она изучать его лицо.

– Ты думаешь, что правда смог вернуться в прошлое?

– Не знаю, – ответил Рун. – Мы уже видели такие временные сдвиги в перекрестных коридорах и Других землях. Теоретически, время должно замедляться, когда кто-то перемещается быстрее. Время – абсолютно непостоянное явление, и мы знаем, что Вселенная должна саморегулироваться, чтобы не происходили вот такие парадоксы. Может быть, мы до сих пор сталкивались с несинхронизированным проскальзыванием, которое я воспринимаю как путешествие в прошлое. Парадоксы не могут случаться. Вселенная саморегулируется. Она изгибается, как живой организм, поглощающий аномалии и приспосабливающийся к ним. В неё встроен автоматический защитным механизм. Считалось, что никто не может изменить ход истории, даже боги. Если Вселенная не могла вместить событие, то и произойти оно не могло. Течения событий смещались бы настолько, чтобы приспособиться к происходящим изменениям.

– Ты кажешься удивительно спокойным, говоря об этом, – заявила Карлинг. Она спокойной точно не была. Скорее всего, она потеряла покой с тех пор, как он показался на ее пороге. Следует быть осторожной с тем, кого приглашать в свой дом…

Он слегка улыбнулся ей.

– Просто на данный момент я беспристрастен.

– У тебя хорошо получается, – он действительно был отличным следователем. Карлинг откинулась в кресле и подняла глаза к потолку. – А вот у меня сейчас не выходит.

– Я знаю, как это страшно. – Сказал он ласково. – Слава богам, что я всего лишь остановился однажды поговорить с ребенком и помешал кому-то избивать тебя сильнее, чем он уже сделал. Если бы я совершил что-то еще, то последствия могли бы быть гораздо хуже.

Он даже не понимал, как сильно повлиял на неё.

Карлинг закрыла глаза. Она подумала о том, сколько раз поднимала к небу взгляд, вопреки всему надеясь увидеть, как снова случится невероятное, и странный крылатый бог, похожий на льва, ворвется в ее жизнь. Ночи напролёт она смотрела на звезды, загадывая желание увидеть его еще раз. Произошло ли это в прошлом на самом деле, или все эти события разыгрывались только в ее голове, но они действительно случились.

События произошли, когда он прибыл на остров и встретился с ней ребенком. Если они с Руном действительно изменили прошлое, значит произошло что-то еще, нечто иное, чем то, что помнит она, но что-то настолько схожее, что поток времени изогнулся, чтобы сгладить эти различия.

Она даже представить не могла, что когда-то смотрела на звезды и желала что-то также страстно, как то, чтобы увидеть его еще хоть раз.

– Нож. – Пробормотала она.

Наступило молчание.

– Да, нож. – Сказал он. – Я сказал Акилу закопать его где-нибудь в особенном месте, где, я был уверен, он выдержал бы испытание временем.

– Итак, помимо консультаций с доктором Телемар, нам нужно выяснить, находится ли нож там, куда предположительно засунул его Акил.

– Да, – согласился Рун. Было в его голосе нечто такое, то она не могла распознать. Карлинг подняла голову, чтобы взглянуть на него. Рун нахмурился, изучая ее лицо. – Отложи ненадолго сомнения, – продолжил он. – Забудь о вопросах: как и почему. Что произошло после моего ухода? Я заставил Акила поклясться, что он позаботится о тебе.

– Он так и сделал, – заверила она его. Или, по крайней мере, она так думала. Затем Карлинг сделала так, как сказал Рун, и отбросила в сторону все размышления. – Акил дал мне новое имя и удочерил, как ты ему и сказал. Он дал мне всё самое лучшее, что у него было, в том числе и самое лучшее образование, как и обещал тебе. Думаю, что он даже по-своему полюбил меня. По крайней мере, относился ко мне заботливо, хотя бы потому, что так велел его бог.

Если они действительно изменили прошлое, то вмешательство Руна было этому причиной. Так или иначе, казалось, она не могла избежать того, что на ранние годы ее жизни повлиял Вер. Но произошло что-то ещё, что-то настолько схожее, что Вселенная приняла прежнюю историю развития за реальную. Может Рун на самом деле подарил ей более доброжелательное, спокойное начало, по крайней мере, настолько, насколько мог. Теперь, когда ее паника отступила, она поняла, что могла бы быть благодарной ему за это.

– Он дал тебе новое имя? Какое?

– А ты как думаешь? – Прошептала она. – В то время никто из нас не понимал тебя. Нам было ясно лишь то, что бог коснулся наших жизней, увидел во мне что-то достойное его внимания, и выдал свой указ. Но на самом деле, никто из нас не понял того, что ты сказал.

Рун нахмурился. Он выглядел таким растерянным, что несмотря на всю неопределенность, с которой она столкнулась, Карлинг не могла не улыбнуться.

– Ты назвал меня «дорогая», – продолжила она. – Помнишь? А мы подумали, что божество назвало меня каким-то священным именем. (дорогая/darling – Карлинг/Carling – игра слов – прим. ред.)

– Карлинг, – выдохнул он.

– Как же еще? – спросила она.

Из всех изменений, которые могли произойти, именно это он не предвидел, вероятность того, что Вселенная может изгибаться и приспосабливаться к его вторжению в ее прошлое на таком глубинном уровне. Он понял, что даже несмотря на то, что она сама выбрала себе имя, его опечалило знание того, что Хепри больше нет. Теперь он чувствовал, что хоть и неосознанно, но украл у нее что-то ценное, и от этого ему становилось плохо. Рун замер на месте, когда Карлинг опустила взгляд. Она провела руками по свитку, словно разглаживала скатерть на столе, и улыбаясь какой-то странной улыбкой, казавшейся чем-то очень хрупким.

Карлинг всегда владела собой, и это хладнокровие покрывало ее кожу, как второе защитное заклинание и делало пуленепробиваемой, но такой уязвимой, как сейчас, он ее еще никогда не видел. Она выглядела уставшей, растерянной, даже грустной. Тяжелая масса ее волос была собрана на изящном затылке в беспорядочный узел. Несколько отдельных прядей выбились из прически, и в свете вечернего Солнца светились рубиновыми отблесками.

Грудь снова сдавило, и он потер там, где болело.

– Не удивительно, что временами ты ненавидишь меня, – заговорил Рун скрипучим голосом.

Ее голова наклонилась в его сторону, но взгляд она не подняла. Карлинг продолжила поглаживать невидимую скатерть своими длинными тонкими пальцами.

– Я не ненавижу тебя, – сказала она. – Я боюсь тебя. Раньше не боялась, а теперь боюсь. Меняться трудно, Рун.

Он понял, что она не знала. Конечно, нет. Разве она могла? Ему стало еще хуже, теперь его просто тошнило. Когда он заставил себя говорить, то не смог даже посмотреть на нее.

– Ты выбрала себе имя. Прежде. Я глубоко сожалею, что вмешался в твою жизнь.

Он скорее почувствовал, чем увидел ее быстрый, острый взгляд, не свойственную человеку неподвижность. Потом она немного пошевелилась.

– Мы думали, что ты назвал меня каким-то священным именем, – тихо сказала Карлинг, – но я сама решила себя так назвать, Рун. Я отчетливо это помню. Ты не отнял у меня то, что я сама выбрала это имя, или то, что решила пользоваться им все эти годы.

После этих слов он снова был в состоянии дышать. Рун коснулся гладкой кожи на тыльной стороне ее ладони. Всякий раз он находил предлог, чтобы прикоснуться к ней. Не мог остановиться. Раньше она смотрела на него с возмущением, недоумением, а сейчас, казалось, ей это нравится. Или он сам себя в этом убедил.

Они сидели в тишине, переваривая случившееся. Через несколько минут, он покачал головой.

– Меня все еще тянет действовать. – Пожаловался он.

Она кивнула будто самой себе.

– Это логическая реакция, – пробормотала она. – Почему я не подумала об этом?

Рун хотел бороться с чем-то и победить, чтобы показать ей, что больше нечего бояться, что все будет хорошо. Но он и сам больше не был уверен в этом. Карлинг была права, монстров бояться легче.

– Ты же понимаешь, что я не могу оставить тебя сейчас? Как бы ты не требовала этого от меня. Я просто не смогу.

Ее прекрасные глаза вспыхнули от этих слов. Она вздохнула.

– Я не хочу, чтобы ты уходил, – призналась Карлинг. – Раньше за меня говорил мой страх. Несмотря на то, что происходящее является странным и пугающим, это все равно лучше, чем бездействие и ожидание смерти. Может, мы действительно найдем во всем этом беспорядке то, что спасет мою жизнь. – Она перевернула руку и переплела свои пальцы с его. – Потому что я действительно хочу жить, хотя бы ради того, чтобы разгадать эту тайну и узнать, что еще может преподнести жизнь. Может, она будет странной и непонятной, но точно интересной.

– Жить всегда интересно, – сказал он. – Тебе просто стало скучно.

Ему нравилось наблюдать, как она смеется. И каждый раз она выглядела удивленной.

– Думаю, так и есть. – Согласилась Карлинг.

Рун кивнул, рассматривая ее ноготки, окрашенные в перламутровый цвет. С безжалостной честностью он осознал, где находился, потому что не мог позволить себе сделать что-нибудь еще.

Он что-то чувствовал к ней. Знал, что это плохо, и его разъедало изнутри страстное желание, способ удовлетворить которое, он еще не нашел.

Веры, нашедшие пару, создавали союзы на всю жизнь. Существовала черта, переступив которую, ты менялся окончательно и безвозвратно. Никто точно не знал, где проходит эта черта, потому что, как верил Рун, для каждого она была своя. Для Вера, соединение – сложный процесс, основывающийся на выборе, сексе, инстинкте, действиях и эмоциях.

Рун верил, что соединение не сможет произойти, пока что-то глубинное и фундаментальное в Вере не примет это. Он с первых рядов наблюдал, какие муки соединения испытали на себе Драгос и Тьяго. Рун поговорил с каждым мужчиной, которые в свое время прошли через подобный опыт, более того, он изо всех сил старался заставить Тьяго пойти на попятную, и чуть не лишился дружбы не только Тьяго, но и Ниниэн. Ни Драгос, ни Тьяго не решились отступить, когда поняли, что происходит. Вместо этого они, казалось, приняли свою судьбу. Более того, они сделали все, что было в их силах, чтобы осуществить это.

За всю долгую жизнь у Руна было несколько женщин, в которых он распознал потенциальную пару. Они были особенными, с набором личностных качеств, привлекающих его и наводящих на мысль, что, возможно, она совершенна. В конце концов, он не одну из них не преследовал.

Сейчас же, он задавался вопросом, что случилось бы, если бы он сделал это. Возможно, ничего. Может, какое-то время у них был бы потрясающий секс, а потом они стали бы приятными воспоминаниями. Но он не хотел себя ни с кем связывать, поэтому решил не рисковать.

До сей поры Рун считал, что у него все в порядке. Что опасная увлеченность сама по себе не переросла в соединение. И внутренние барьеры Карлинг помогли бы ему в этом.

Он ошибался насчет нее. Может, она и не была одной из тех хихикающих подружек, и, возможно, не подпускала слишком близко к себе массу народа, но и не была одна на вершине своего могущества и не полностью отгородилась от остальных. Карлинг проявляла заботу, временами очень сильную, иногда Рун думал, что даже большую, чем знала сама, именно поэтому Дункан выглядел опечаленным во время их разговора. По этой же причине она так долго терпела чрезмерную преданность Розвен, и настояла на исцелении и содержании Распутина, хотя ей было не совсем легко и удобно это сделать. Он задавался вопросом, понимала ли она истинную причину того, почему собственноручно готовит Распутину курицу. Этот процесс не столько давал ей возможность вспомнить, что такое естественный аппетит, сколько напоминал о любви.

С другой стороны, между ними по-прежнему была нарисованная Карлинг невидимая линия. Они все еще были слишком разными, а их жизни чрезмерно друг от друга далеки. Он мог приблизится к линии, а затем решить не идти дальше.

Когда Вер соединялся, он вверял жизнь своей паре. Такой величайший дар требовал в ответ безграничную преданность и верность, особенно тех, кто Вером не являлся, ибо они всегда могли уйти, в то время как соединенный с ними Вер уже не смог бы никогда. Правда сперва он и обеспокоился связью Тьяго с Ниниэн, но потом признал, что она оказалась способна именно на такую глубокую привязанность, столь необходимую Тьяго. Рун не верил, что смог бы отдаться таким односторонним отношениям. Просто он не был настолько импульсивным, чтобы таким образом довести себя до самоубийства.