Текст книги "Поцелуй змея (ЛП)"

Автор книги: Теа Харрисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

– Думаешь, я не пробовала? – закричала Вампиресса. Ярость ослепила ее. Она снова бросилась на мужчину и на этот раз ей удалось ударить его в грудь. – Ты, наглый сукин сын! Я изучала всё, что можно, почти двести лет. Я сама готовила себе зелья, и они даже помогали какое-то время, но больше нет. Я не знаю, ЧТО ЕЩЁ МОЖНО СДЕЛАТЬ.

Она повернулась и направилась прочь, дико желая убраться от него подальше.

Он втянул в себя воздух и бросился к ней, чтобы прижать к своей груди.

Карлинг замерла, когда поняла, что чуть было не сделала. Она почти бросилась под лучи солнца без своей защиты.

Женщина вглядывалась в линию, которую почти пересекла. Рун держал ее сзади, так крепко, что она чувствовала, как бьется его сердце о ее кожу между лопаток. Оба они тяжело дышали.

– Это был в высшей степени идиотский поступок с моей стороны, – произнесла Вампиресса. Пришлось откашляться, чтобы сказать это. – К счастью, это происходит не так часто, иначе я бы не прожила столь длительное время.

Она сотворила заклинание защиты и Сила снова накрыла её кожу невидимым покровом.

Рун, должно быть, почувствовал магию, но не сделал ни единого движения, чтобы отпустить. Вместо этого он положил свою голову ей на плечо.

– Я всё ещё должен тебе услугу, – сказал он ей в волосы.

Она вздохнула.

– Ты ничего мне не должен, – сказала она. – Ты абсолютно свободен, каким и создала тебя природа.

– Тогда забудь о проклятой услуге, – горячо возразил Рун. – Я все равно собираюсь остаться. Мы попробуем найти способ все исправить, потому что, Карлинг, я не готов спокойно дать тебе тихо уйти в темную ночь.

Вампиресса замерла, обдумывая его слова. Могла ли она призвать остатки своей энергии и интереса к жизни, когда уже привыкла к мысли о смерти? Что мог сделать Рун, чего не сделала она? Она была чародейкой высшего уровня, но, независимо от того, сколько ей лет и чего она достигла, всё равно Грифон был куда более древним существом. Он вполне мог знать больше и предложить варианты, которых она не пробовала.

Напряженность ушла из тела, и она расслабилась в его хватке в молчаливом согласии.

– Я никогда не уходила тихо, – проговорила Карлинг, поворачивая голову, чтобы прижаться к Руну щекой. – Не знаю, почему в смерти должно быть по-другому.

Глава 4

Рун не двигался, наслаждаясь ощущением податливого тела Карлинг в своих руках.

Карлинг заставляла трепетать все его чувства. Мягкость изгибов и шелковистость ее кожи, касающейся его обветренной щеки. От Вампирессы пахло пряностями, которые вызывали в его воображении образы далеких мест, а еще изумительным, сексуальным ароматом возбуждения. Очевидная опасность непостоянства этой женщины обострила его бдительность, ее Сила, словно дымок, окутала его, – как лоснящийся черный кот иногда касается ваших щиколоток. Его когти зачесались от необходимости появиться. Он хотел вцепиться зубами в нежную мочку ее уха и пососать, хотел полоснуть когтями по стене.

Рун знал, что должен обуздать восхищение, растущее в нем. Займется этим, как только в плотном графике появится свободное время. Так много причин опасаться Карлинг, что просто мысль об этом делала его больным. Театральность Вампирессы, когда та указывала на разницу между светом и тенью, возможно, разозлила Вера, но символичность подчеркнула весь комплекс различий между ними: с точки зрения рас, образа жизни и политической приверженности.

И все же Грифон был уверен в своей правоте. Он всё ещё ощущал её руки, обвитые вокруг его шеи. Карлинг поцеловала его в ответ, и ей это очень понравилось. Именно поцелуй стал причиной потрясения, отразившегося в глазах, и именно поэтому женщина ударила его.

И она умирала. Всё внутри него восставало против этого факта. Просто невозможно. Все указывало на идеальное здоровье. Её сила была слишком яркой, слишком жизнеутверждающей.

Не только это, – она слишком долго существовала где-то на периферии его жизни. Сначала Карлинг была просто смутным слухом о пустынной королеве в Северной Сахаре. Затем она стала завоевывать имя, получив высокое положение в сообществе Вампиров древнего Средиземноморья. В течение последних столетий, пока разные представители Древних рас делили политические ниши и географические границы Северной Америки, она стала реальностью для Руна – важным посредником в межвотчинных отношениях.

Вер почувствовал намерения Карлинг, когда она зашевелилась. Мужчина отпустил ее, прежде чем Вампиресса решила бы, что он держал ее дольше положенного.

Грифон полностью сконцентрировался на текущей проблеме.

– Я хотел бы знать, насколько ты продвинулась в своих исследованиях. Нет смысла повторять уже пройденное.

– Конечно, – кивнула Карлинг. Нахмурившись, она смерила его взглядом и, видимо, пришла к какому-то решению. – Следуй за мной.

Вер пошел рядом с ней. Женщина повела его в другую сторону дома. Розвен исчезла вместе с собакой, наверное, чтобы отдохнуть. Хотя Вампиры могли бодрствовать в течение дня, что часто и делали, для них это было так же утомительно, как для большинства людей не спать ночью.

Карлинг повела его через залитый ярким светом огород, где разрослись перезрелые помидоры, зеленые перцы и огурцы. Она шла по дорожке, ведущей к каменному коттеджу, расположенному в рощице из эвкалиптов и пальм. По мере приближения к строению Рун ощутил на доме отпечаток женственной Силы.

Остановившись перед сводчатой деревянной дверью, Вампиресса взялась за дверную ручку, и произнесла какое-то слово. Послышался тихий металлический щелчок. Карлинг толкнула дверь.

– У меня есть офис в городском доме, но я предпочитаю заниматься магией и исследованиями Силы здесь, где не так много других людей, и я могу лучше контролировать любые непредвиденные последствия, – Вампиресса жестом пригласила Руна войти первым.

Грифон ступил внутрь и с живым интересом огляделся. Коттедж оказался больше, чем он думал сначала, – чистый и просторный, с полированными дубовыми полами. Стены главного зала и небольшого коридора были выкрашены в насыщенный серо-зеленый цвет с кремовыми панелями. Возле камина разместились два кресла, в комнате стояли еще деревянный стол и скамейки, пустые столешницы, дровяная печь, раковины и шкафчики.

Карлинг пошла по небольшому коридору, и он последовал за ней, мимо современно выглядящей ванной, отделанной голубой плиткой, и двух других комнат, одна из которых была выкрашена теплой оранжевой краской, а другая – насыщенной золотой. Обе комнаты заполняли высокие деревянные стеллажи, заставленные книгами. Рун мельком заметил отсек в закутке, заполненный, похоже, свитками папируса. Он был уверен, что видит сейчас одну из самых редких коллекций магических знаний в мире, накопленную, без сомнения, на протяжении многих веков терпеливых исследований и трудов.

Карлинг вошла в третью комнату, где возле французских дверей стратегически выгодно стояли стол из красного дерева и кожаное кресло. Комната была оформлена в нейтральных тонах, поэтому в глаза сразу бросался небольшой огороженный дворик снаружи, в котором прямо у дверей начиналось буйство цветущих растений. Остальную часть комнаты занимала картотека и большой старинный деревянный шкаф с поблескивающими на нём резными символами. Двери запирал металлический замок, потускневший от времени.

Когда он посмотрел на резной шкаф, какие-то шепотки скользнули вдоль кромки его разума. Это было темное маслянистое ощущение чего-то. Губа приподнялась в инстинктивном предостерегающем рыке.

Проходя мимо шкафа, Карлинг стукнула кулаком по дереву и приказала тому заткнуться.

Шёпот резко прекратился.

Это уже слишком, чтобы оставить без комментариев. Да он и не собирался.

– Что в шкафу? – спросил Вер.

Карлинг бросила на мужчину мимолётный взгляд.

– Книги, которые плохо себя ведут.

Хулиганящие книги?

– Угу, – не скрывая скептицизма, промычал Страж.

Карлинг сузила глаза и вернулась к шкафу, чтобы отпереть его другим наполненным Силой словом. Широко распахнув двери, Чародейка шагнула в сторону и щёлкнула пальцами.

– Смотри сам.

Внутри шкаф был заполнен полками, и там точно стояли книги. Рун подошёл ближе, склоняя набок голову, чтобы прочитать названия на корешках. Но не было никаких названий. Это были вручную переплетенные тома, очень древние.

Но опять – что это..? Снова появился шёпот, очень слабый, на краю сознания. Страж протянул руку, но Карлинг схватила его за запястье. И хотя сжала она его жестко, в сторону оттолкнула очень мягко.

– До них можно дотрагиваться только в перчатках, – пояснила женщина. – Эта магия слишком темная и заразная.

– Будто вирус какой-то, – произнес Рун и глянул на Карлинг. – Вон та сделана не из кожи.

– Ну, это определенно была чья-то кожа, – возразила женщина.

Рун нахмурился.

– Твоя магия не ощущается такой же темной, как эта.

– Потому что она не темная. – Карлинг снова закрыла и заперла двери. – За эти века я совершила свою долю ошибок, но, рада сказать, что никогда не обращалась к столь черным Силам. Они требуют слишком сильного самопожертвования, пожирают всё, что даешь, а затем забирают и душу.

– Тогда почему ты хранишь здесь это?

Насмешливо взглянув на Вера, Карлинг прошла к своему столу.

– Разве ты не изучаешь оружие, которое используют твои враги?

Мужчина скрестил руки на груди и нахмурился.

– Да, но в основном такое оружие не… заразно.

– Где были бы методы лечения вируса Эболы, если бы он не изучался? Это примерно то же самое, и, поверь мне, я принимаю все меры предосторожности. К счастью, необходимость в этих книгах возникает редко, поэтому они иногда становятся беспокойными. Вещи, созданные с помощью черной магии вечно голодны, и их никогда не удовлетворить.

– Ты говоришь так, будто они разумные существа. – Рун с ненавистью зыркнул на шкаф, волоски на его загривке стояли дыбом.

– Я думаю что да, по крайней мере, наполовину. Что-то остается от их создателей, что-то – от душ несчастных, принесенных в жертву для их сотворения. – Вампиресса села за стол и открыла нижний ящик, который не был заперт. Вер заметил там папки, помеченные аккуратным почерком. Карлинг достала несколько блокнотов. – Это квинтэссенция последних нескольких столетий работы над попыткой найти способ остановки прогрессирования Вампиризма.

Страж посмотрел на женщину проницательным взглядом.

– И остановка прогрессирования болезни предпочтительнее, чем поиск лекарства, потому что оно может сделать тебя снова человеком?

– Теоретически. К несчастью, слишком много вещей остаётся лишь в теории, потому что, на самом деле, способа излечения нет. И возникает серьезный вопрос – должно ли вообще это «лекарство» быть найденным? – Карлинг передала блокноты Руну.

Он открыл верхний и посмотрел на первую страницу. Лист был исписан тем же аккуратным почерком, что и пометки на папках.

– Я хотел бы знать, как будет протестировано лекарство, – высказался он. – Где и кем?

Карлинг пожала плечами.

– Возможно, большое медицинское учреждение, сосредоточенное на исследованиях могло бы взяться за такое, например, Университет Джонса Хопкинса (Университет Джонса Хопкинса (иногда Гопкинса, англ

.

Johns Hopkins University) – частный

исследовательский университет, основанный Джонсом

Хопкинсом

в городе Балтимор

(штат Мэриленд

, США

). Филиалы университета расположены также в Нанкине

( Китай

) и в Болонье

( Италия

). В 2013 году вуз занял 17-е место в Академическом

рейтинге

университетов

мира

15-е место в рейтинге THE

, 11-е место в рейтинге CSIS

R

D

крупнейших подрядчиков военных заказов (и 7-е место в 2014 году), с ним связана научная и исследовательская деятельность 36 лауреатов Нобелевской

премии

, работавших здесь в разное время, университет Хопкинса один из самых цитируемых в мире – прим. ред.). Наверняка существует достаточно Вампиров, которые несчастны настолько, чтобы пойти на такой риск, но для подобных клинических испытаний нет кодекса этики, поскольку, собственно, пока не было создано ничего, что было бы пригодно для тестов.

– И что за вопросы, нуждающиеся в рассмотрении? – спросил Страж.

Вампиресса с минуту рассматривала мужчину, будто собираясь с мыслями. Наконец, она произнесла:

– Каковы последствия потенциального лечения? Может ли «лечение» сделать Вампира опять человеком, и если это так, то что мы получим в результате? Будет ли это так же необратимо для Вампира, как сейчас Вампиризм – для человека? Станет ли Вампир просто снова человеком? Что будет со здоровьем, когда он обратится обратно? Будет ли он таким же, как прежде, ведь некоторые Вампиры были неизлечимо больны до обращения? И появятся ли другие осложнения, такие, например, как прогрессивное или ускоренное старение, или иммунная система будет подвержена опасности? И будут ли эти осложнения усиливаться в зависимости от возраста Вампира?

Он покачал головой.

– Тогда лекарство в буквальном смысле убьёт тебя.

– Да. – Карлинг собрала свои длинные черные волосы и скрутила их в узел на затылке, заколов двумя карандашами. Движения были быстрыми и отточенными.

Взгляд Руна задержался на выбившемся локоне, который лёг на изящную шею. Он снова хотел увидеть, как Карлинг закручивает волосы, и боролся с внезапным ребяческим желанием выдернуть карандаши. Ее волосы рассыпятся, словно песок из песочных часов, шелковистые концы растекутся, словно полуночная вода, вокруг аккуратной, упругой попки. Она одарит его раздраженным взглядом, и, возможно, рассердится сильнее. Наверное, она попытается снова дать ему пощёчину, но он перехватит её руку и прижмёт к себе…

От возбуждения когти заострились и вонзились в ладони. Внизу затвердело, и он отвернулся, чтобы скрыть это.

Подойдя к французским дверям, Рун открыл верхний блокнот и пролистал его, затем бросил быстрый взгляд на остальные. Вместе здесь было где-то двести пятьдесят страниц, что довольно мало, учитывая, сколько времени и усилий она потратила на исследования. Карлиниг назвала это «квинтэссенцией», что означает, что в какой-то момент она прошлась по всем им и убрала ненужное.

Мужчина вернулся к первому блокноту и, прочитав несколько предложений, постучал пальцем по странице.

– Не легкое чтиво, – пробормотал он.

– Я могла бы обобщить и пересказать, – сказал Карлинг. – Но это нежелательно.

Руну хотелось бы сначала сделать собственные выводы, а уж потом выслушать ее обобщения, но были интересны ее аргументы.

– Почему нет? – спросил Вер.

Карлинг горько улыбнулась.

– Я больше не доверяю своему разуму и тебе не советую.

Боль в её тёмных глазах была ужасной. Рун отметил, как натянуто держалась Вампиресса, и понял, что она не примет утешения. Страж медленно вдохнул и выдохнул.

– Хорошо, – сказал он через мгновенье. – Хочешь, чтобы я читал их здесь?

– Не имеет значения, – ответила Карлинг. В её взгляде что-то вспыхнуло, но тут же погасло. Она посмотрела в окно на небольшой дворик. – Остров в полном нашем распоряжении. Можешь читать там, где тебе удобно.

– Отлично. – Сумей она расслабить напряженную спину, боль ушла бы. Скорее для того, чтобы отвлечь, чем действительно испытывая голод, Вер спросил у женщины: – Осталось ли хоть немного от курицы, что ты готовила для собаки?

***

Рун был просто… нечто.

Карлинг стояла на кухне и помешивала куски птицы на сковороде, свирепо глядя на них. Второй раз за день тёплый аромат и шипящие звуки поджаривающейся курятины наполнили воздух.

Он был… чем? Какие слова будут уместны?

Женщина взглянула на Вера через плечо. Просто сидя за гигантским столом в деревенском стиле, в этой огромной кухне, он заполнял все пространство, заставляя комнату и мебель выглядеть почти нормальными. С его длинными ногами и широкими плечами, поджарым телом и уверенными движениями, он доминировал в каждой комнате, в которую входил.

Он определенно слишком большой. Карлинг сделала ментальную пометку. Раз.

Его голова склонилась над первым блокнотом. Читая, мужчина подпирал лоб одной рукой. Доходящие до плеч волосы высохли после утреннего купания. Небрежные взъерошенные локоны вызывали в ней желание подарить ему расческу и пригладить эту непослушную гриву. Его загорелое, изящное лицо было полно решимости. Высокие скулы гармонировали с прямым носом, твердый точеный подбородок говорил об упрямстве, а изящный рот заставлял мечтать о его поцелуях.

Пожалуй, он слишком красив. Словно рок-звезда среди Веров, знаменит не только меж Древних рас, но и в человеческом обществе это лицо бешено популярно, вот так-то. Еще одна пометка. Два.

Тонкие морщинки в уголках глаз и этот греховный рот. Карлинг вспомнила, насколько твердыми ощущались эти губы, как он протолкнул горячий язык в её рот. Она позволила глазам закрыться, когда возбуждение пронзило её тело с такой силой, что снова повергло её в шок. Лишь воспоминание об одном поцелуе потрясло ее до самого основания.

Ладно, он смехотворно сексуален и харизматичен сверх всякой меры. Три. Карлинг всегда находила нелепым, даже приводящим в ярость то, как много, казалось бы, разумных и здравомыслящих женщин теряли рассудок всякий раз, оказываясь рядом с ним, и независимо от того, как он влиял на нее, она, слава Богам, никогда не вступит в ряды пустоголовых девиц. Лучше уж спрыгнуть с ближайшего обрыва.

Карлинг вздохнула. Бессмысленный жест. Даже сейчас, на последней стадии болезни, понадобится нечто большее, чем простой прыжок с обрыва, чтобы убить её.

Приготовленная курица зашипела и подпрыгнула, брызги жира долетели до щеки. Ожог был незначительным по сравнению с обжигающей агонией от Солнца, но достаточным, чтобы привлечь внимание. Карлинг распахнула глаза. Небольшой ожог уже зажил к тому времени, как она вытерла капли масла. Она ткнула в курицу… инструментом – лопаточкой, чёрт бы её побрал, с другой стороны.

И повернулась к Руну.

Он был слишком притихшим. Обычно Грифон двигался с гибкой грацией хищной кошки. К этому стоит добавить, что он достаточно быстр, чтобы заставить остановиться ее сердце (если бы оно уже не перестало биться задолго до этого). Чародейка в задумчивости пожевала нижнюю губу.

Могла ли она победить его в открытой схватке? Она была быстрее и сильнее многих. Могла одолеть своего потомка Джулиана, официального Короля Ночных созданий, а на это решались единицы. Джулиан был обращен ею во времена расцвета Римской Империи, и он был довольно старый и могущественный вампир с собственными правами. Но Карлинг не думала, что сможет одолеть Руна без серьезного оружия и использования значительной части магии.

Женщина сильнее прикусила губу. Вер здесь в качестве союзника с намерением помочь ей. Нет причин думать о таких вещах. Но, на всякий случай, стоит разузнать, какое заклинание следует использовать, чтобы сразить Грифона. Предосторожность не бывает лишней, и грязные методы борьбы никогда не помешают, если того потребует ситуация. Лучший способ одолеть любое действительно древнее и могущественное создание – это элемент неожиданности.

Тихий шелест страниц, шипение готовящегося мяса и едва различимое спокойное неторопливое дыхание Руна были единственными звуками на кухне. С тех пор как он начал читать, страницы перевернулись десять раз и Вампиресса очень хорошо знала, какую часть выдержек из исследований он читает.

Она училась законам логики у самого Аристотеля, обучалась у каждого ученого, который помогал развитию научного метода. Блокноты, что изучал Рун, были воплощением лучших её размышлений. Они содержали исторические факты, редкие следы устной истории и обрывки дополняющей ее исследования информации, собранные везде, где только можно представить.

За долгую жизнь она скопила баснословное богатство, различную недвижимость, разбросанную по всему миру: в Нью-Йорке, Лондоне, Французской Ривьере, Марокко и Египетской Александрии. Она владела незаменимыми историческими артефактами, бриллиантами и сапфирами размером с утиные яйца, но драгоценнейшее её сокровище было разложено на столе.

Страница перевернулась. Сейчас Рун был на одиннадцатой странице и еще ни разу не задал ни одного уточняющего вопроса. Очень умный. Умный мужчина опасен, его гораздо сложнее удивить. Ей не мешало бы запомнить это.

Карлинг надрезала самый большой кусок курятины и проверила середину. Мясо было белое внутри и тёмное, поджаренное снаружи. Рун из тех созданий, которым это понравится. Вампиресса переложила все кусочки на тарелку и сняла сковороду с печи.

Женщина глянула через плечо. Рун откинулся на спинку кресла, вытянув свои длинные ноги и внимательно наблюдал за ней. Один-на-один в тихой, залитой солнечным светом кухне, это было сродни какой-то магии. Он притягивал её словно магнит. Карлинг взяла тарелку с дымящимся мясом, взглянула на неё, потом обратно на Руна, произнесла слово, и мясо остудилось. Пройдя к Веру, она поставила перед ним блюдо.

У Чародейки было странное ощущение, когда она приблизилась к Руну. Первая мысль: так странно ставить еду перед голодным ждущим мужчиной. Без сомнения, миллионы женщин делают это ежедневно, но на протяжении нескольких тысяч лет существования она никогда раньше не была одной из них.

Страж одарил Карлинг ленивой улыбкой, мужской взгляд был полон одобрения и от этого что-то внутри неё всколыхнулось. Что? Обескураженная, она дала себе мысленный подзатыльник. Очень странно что-то снова ощущать.

Удовольствие.

Рун улыбнулся, когда Карлинг поставила перед ним тарелку, и она почувствовала удовольствие.

Мышцы внизу живота сжались, словно змея свернулась в спираль для атаки. Женщина открыла рот, чтобы что-то сказать, но не знала что. Что-нибудь едкое, какой-то подходящий оскорбительный выпад и не какую-то банальность, во имя богов! – иначе придётся броситься с ближайшего обрыва.

Улыбка Руна стала шире и оттенилась небольшим недоумением.

– Что ты только что сделала? – спросил он. – Это было какое-то особое заклинание. Я не понял его.

Озадаченная змея внизу ее живота завозилась и упустила момент атаки. Карлинг моргнула и бросила взгляд на плиту. Что она сделала?

– Я остудила мясо, – пояснила женщина.

В глазах Руна заплясали смешинки, изящное смуглое лицо осветилось весельем.

– Ты… остудила для меня мясо?

– Распутин не может есть курицу слишком горячей, – ответила, хмурясь, Карлинг. – Кажется логичным, что ты тоже не можешь.

– Конечно. Как замечательно, заботливо с твоей стороны. – Рун прикрыл рот рукой, чтобы скрыть начавшийся кашель. – Ты назвала этого кусателя лодыжек «Распутиным»?

Ощущение его веселья было таким же опьяняющим, как, наверное, шампанское для людей. Женщина пожалела, что у неё не было возможности попробовать шампанское будучи человеком. Она стала Вампиром задолго до того, как появился этот напиток.

Карлинг подняла бровь.

– Попытка скрыть твое веселье бесполезна. И «Распутин» кажется мне подходящим именем, так как, видимо, его трудно убить.

Она встречалась с Григорием Распутиным во время своего путешествия по России, когда искала встречи с одной скрытной и вспыльчивой ведьмой. Карлинг запомнила Распутина странным, напряженным человеком. Он точно был человеком и, весьма вероятно, безумным, но любой, сумевший выжить после ножевого ранения, отравления, нескольких огнестрельных ран, изуродования и избиения, прежде чем, наконец, утонуть, заслуживает уважения.

– А еще кусатель лодыжек чересчур бешеный, – пробурчал Рун.

Теперь поднялась вторая бровь.

– Я таким его не считаю.

– Конечно нет, – весело произнёс Вер. – Ты спасла его, ты женщина, и готовишь ему курицу. Благодаря этому он принадлежит тебе сердцем и душой.

Карлинг поджала губы.

– Это смешно.

– Он – пес, – пожал плечами Рун. – Уж таковы они есть.

Карлинг скрестила руки на груди. И только потом осознала, что это оборонительный жест.

– Я не просила его о преданности.

Взгляд Руна потемнел, лицо приняло новое выражение, которого она не поняла и не смогла как-то обозначить.

– Знаешь, нет ничего плохого в том, чтобы быть добрым ради самой доброты или принимать благодарность за нее от других созданий, – мягко сказал мужчина.

Разговор принимал неудобный поворот, в чем не было нужды. Карлинг отвернулась от проницательного взгляда.

– Тебе нужно что-то ещё для чтения? – спросила она холодным тоном.

– Нет, – ответил Рун. Его тон опять был легок и непринужден. – Больше ничего. Спасибо за курицу.

– Прекрасно. – Карлинг повернулась, чтобы уйти, но обнаружила, что не в состоянии перешагнуть порог.

Быть доброй ради самой доброты.

Теперь что-то сжалось в груди. Карлинг в замешательстве прижала руку к груди. Она больше не узнавала собственное тело. Оно предавало ее тысячей неожиданных способов, когда Карлинг находилась рядом с этим мужчиной.

– Спасибо, что остался и пытаешься помочь мне, – с трудом произнесла Чародейка.

Рун перевел дух и быстро ответил:

– Пожалуйста, Карлинг. Я с удовольствием сделаю для тебя все, что могу.

Эти слова. Он дал ей их так легко, словно дар. Слова были гораздо добрее, чем она того заслуживала. Вампиресса сбежала, прежде чем собственное тело смогло бы снова предать ее.

***

Как только дразнящая и отвлекающая Карлинг покинула кухню, Рун, наконец, смог вернуться к изучению текста.

Он съел все мясо, что она приготовила для него, и, милостивые боги, это было довольно ужасно. Каким-то образом ей удалось испортить простой процесс поджаривания курятины на сковороде. Снаружи куски обуглились и почернели, а изнутри сочился сок, который был все еще розовый. Будь он человеком, то беспокоился бы о возможности отравления сальмонеллой. Рун не был придирчивым едоком и в свое время ел что-то подобное. Вкусы Грифона изменились, когда он впервые научился перевоплощаться и общаться с другими видами, но на самом деле он не прочь был съесть сырого мяса при необходимости, и не раз сталкивался с возможностью ночевки под открытым небом.

Мужчина снова начал посмеиваться, размышляя о том, что Карлинг остудила для него мясо так же, как и для собаки. Затем вспомнил, как женщина вела себя, когда слушала о доброте, как отворачивала лицо и отводила взгляд, и его смех утих.

И Веры, и Вампиры довольно жестоки. Иногда конфликт решался только силой. Все Стражи являлись блюстителями закона Веров, но, как Первый Драгоса, Рун был главным среди них. Если Драгос не мог сделать этого сам, то обязанность настигнуть и уничтожить ложилась на плечи Руна, даже если речь шла о другом Страже, решившемся на предательство. Другие Стражи были его друзьями, партнерами и товарищами по оружию. Рун был рад, что до крайностей никогда не доходило, но не забывал об ответственности своего положения.

При всем этом, бомльшую часть времени Рун на самом деле был добродушным человеком, скорым на смех и привязанность. Он был редчайшим из созданий, настоящим мужчиной, который, тем не менее, без всяких проблем признавал, что наслаждается девчачьими фильмами и женской модой.

Они вызывали в женщинах то, что он обожал в них: и взрывы эмоциональности, и подъемы духа, и глубокие размышления, и чудесные женские радости, вроде тех, что они испытывали, примеряя новые наряды и осознавая при виде своего отражения в зеркале, что они действительно прекрасны.

Из того, что он видел, Карлинг не могла быстро развеселиться или привязаться к кому-то. Она не вызывает мысли об утешении и объятиях. Обладала ли она этими чертами характера всегда или это жизненный опыт сделал ее такой суровой и несгибаемой? Вер нахмурился. Шрамы, покрывающие ее тело, рассказывали собственную историю.

Он не мог представить ее хихикающей с подружкой. Розвен несомненно боготворила Карлинг, и, очевидно, Дункан испытывал к ней то же самое, но, насколько Страж мог судить, эти отношения не были равноправными. Он подозревал, что многие женщины чувствовали угрозу с ее стороны, что естественно. Жизнь превратила Карлинг в отточенное, смертельное лезвие, что отсечет руку любому, кто легкомысленно попытается дотронуться до него.

Чтобы обращаться с таким оружием, требуется твердая, жесткая рука, нужно знать, как и когда усилить хватку, а когда отпустить и позволить ему самому нанести удар. Никто не способен подчинить себе такое. Если повезет, можно только завоевать уважение, доверие, создать союз, заручиться согласием на совместную работу.

Карлинг была вся скрыта за броней и за чрезвычайно долгую жизнь она создала свой собственный арсенал. Рун сомневался, что что-нибудь сможет изменить ее в таком возрасте. Осознав это, Вер, в конце концов, сделал важный для себя вывод, который позволит преодолеть тягу к ней. У его влечения просто не было почвы для развития, ни одной зацепки для длительной привязанности. Карлинг блистательна, великолепна, беспощадна и даже причудлива, но никого не подпустит к себе слишком близко, даже собаку.

Ладно. Иногда возведенные башни настолько узки и высоки, что на вершине есть место только для одного. Если ей удалось прожить так долго в подобной изоляции, должно быть, ей нравится быть одной. Задумавшись над этим, Рун понял, что рад помочь ей всем, чем может и будет счастлив двигаться дальше, когда все закончится. А это когда-нибудь закончится. Они либо найдут способ спасти ее, либо нет. Как говорил Дункан, люди умирают все время. Иногда умирают и древние, долгоживущие создания.

Такие мысли заставили сжаться сердце, но мужчина проигнорировал это. Как бы то ни было, остановка на острове была лишь отметкой на его пути, и не помешало бы всегда помнить об этом. Реальная жизнь ждет его возвращения в Нью-Йорк, где у Руна хорошие друзья и множество любящих его людей.

Зачитавшись до позднего вечера, Грифон пошёл на поиски чего-нибудь выпить. В кухонном колодце было две цепи. Одна из них была прикреплена к пустому ведру. Из любопытства он потянул за вторую и вытянул припрятанную металлическую корзинку, полную бутылок «Короны». Пиво было хорошо охлажденным из-за нахождения на дне колодца. Очко в пользу жаждущего Вера.

Захватив пару бутылок, Рун опустил остальное на дно колодца и вернулся к своему чтению. Научные журналы были фишкой Драгоса, не его. Исследования Карлинг были определенно трудным чтением. Всякий раз, когда ему попадались химические или магические уравнения, Рун просто запоминал формулы, даже не пытаясь расшифровать или понять их на данный момент. Сначала он думал, что пробираться через записи Карлинг будет той еще мозгодробильной работой, но всё оказалось совсем не так. Расследование, которое она провела, помимо воли увлекло его.

Многие создания, люди и иные, по-разному подходили к вопросам магии. На протяжении всей истории магия была окутана мистикой, а иногда откровенно религией, и многие из этих религиозных или мистических практик использовались до сих пор. Были те, кто практиковали магию, как часть народной традиции, подобно тому, как лекари в древних общинах передавали знания из уст в уста на протяжении поколений.