Текст книги "Помереть не трудно (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зимина

Соавторы: Дмитрий Зимин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Он повалил меня на пол, между коек. Дыхание напавшего сильно отдавало прокисшим пивом, комбинезон вонял застарелым потом и псиной. Глаза у мужика были желтые, глубоко утопленные под надбровные дуги, злые и абсолютно безумные.

Схватив за рыжий хаер, я резко дёрнул его голову назад, а другой рукой врезал по кадыку. Мужик захлебнулся, я свалил его с себя – тяжелый, сволочь, – и нашел глазами шефа.

Тот отбивался сразу от двоих. Один – чернявый и вертлявый, второй – грузный и белёсый. Оба в комбезах с логотипами волчьей головы…

Но я что угодно мог поставить на то, что эти вервольфы – не служащие компании. От них пахло по-другому. Потом, железом, псиной… Ни следа запаха шампуня от блох! Да и выглядели они… ну, как бандиты: длинные хаеры, татухи, цепи, скинхедские ботинки…

Все служащие носили рыжие «катерпиллеры» – несколько десятков пар валялось под разными кроватями. Их отличала чистота, опрятность и – запах дисциплины, что ли? Не знаю, как ещё это назвать.

А эти были переодетыми байкерами. Зуб даю.

Алекс держался молодцом. Он ловко скакал по кроватям, подныривая под второй этаж, и время от времени доставал своих противников быстрым джебом или хуком. В глазах его плясала весёлая ярость.

Мне пришлось хуже: видимо, байкеры получили приказ в первую очередь, убрать стригоя. Четверо – не считая того, которого я вырубил в первый миг, кружили вокруг меня.

Я не мог себе позволить быть таким ловким и увёртливым, как шеф. И вокруг летели щепки. От кроватей, от скрепляющих «этажи» балок, от самих байкеров… От меня тоже летели щепки.

Один раз я получил хороший удар в глаз – тот сразу заплыл, в голове установился колокольный звон. Другой раз мне съездили пяткой по рёбрам…

Они умели драться. Жестко, по-уличному, игнорируя всякие правила и приёмы. И через пару минут я понял: или придётся кого-нибудь убить, или они меня прикончат.

В глазах переодетых в комбезы байкеров было лишь равнодушие и решимость поскорее покончить с делом. Такие противники сложнее всего.

Очередным – неудачным для меня – ударом меня повалили на пол, в узкое пространство между коек. Удары посыпались со всех сторон: по рёбрам, по животу, по почкам…

Свернувшись в позе зародыша, я спрятал голову между локтей, и сжал зубы. Сейчас. Сейчас я передохну, приду в себя, и тогда…

Я прекрасно понимал, что будет «тогда». Мне придётся или сдаться, или начать убивать.

– Э-ге-гей! – я сразу узнал голос. И тут же увидел большие ноги в чёрных ботинках и испачканных по низу брюках.

Рядом с ботинками покачивался большой молот. Вот он поднялся, я услышал свист рассекаемого воздуха…

И тут меня очень неудачно ударили по голове.

Глава 10

Череп раскололся пополам – во всяком случае, мне так показалось. Боль была адская.

Я перекатился под кровать, в пыльное сумрачное пространство, набитое грязной одеждой, стоптанными ботинками и чем-то твёрдым, с острой режущей кромкой. Оказалось, это чесалки для шерсти…

Вытянувшись во весь рост, сквозь боль и муть перед глазами, я видел, как мелькает молот: он то возносился вверх, издавая гулкий свист, то опускался.

Вслед за свистом молота по ангару летел волчий вой…

Отдышавшись – на удивление, очень быстро – я выкатился из-под кровати, встал на четвереньки… Молот пронёсся над головой, задев вздыбленные волосы.

– Поберегись!.. – зычно вскричал Владимир, перемахнув через меня и кровать одним прыжком.

«Живой – живые тела крушу»… – было такое стихотворение. Наверное, автор имел в виду именно Владимира. И его молот.

Он вертелся в крупной ладони, словно бешеная мельница. Попадавшиеся на пути руки, головы, ноги, торсы – почти не тормозили этого движения. Вокруг тела Владимира создался локальный вихрь, из которого, как щепки, вылетали байкеры.

Мне оставалось лишь отползти в сторонку и наблюдать за скорой, профессиональной и эффективной расправой.

Даже подмога, что подоспела к байкерам с улицы, не спасла положения: она была столь же технично уложена на пол в причудливых позах: сломанные конечности торчали под разными неестественными углами.

– Уй… – я поморщился, оценив особенно удачный удар.

– Не переживай, – Алекс уже вытирал руки белейшим носовым платком. – Вервольфы – парни крепкие.

– Надо бы оставить хоть кого-то в сознании, – заметил я, присаживаясь на узкую койку. – Чтобы допросить.

– Допросим, – шеф уселся рядом и закинув ногу на ногу, принялся с интересом наблюдать за побоищем. – Не увлекайся, Володенька, – предупредил он.

Но его предупреждение запоздало: стоящих на ногах вервольфов не осталось.

Владимир широкими шагами покинул ангар, и с улицы донеслись лязгающие удары.

Байки громит, – догадался я. Вервольфы тоже догадались, и с пола раздался дружный скулёж.

– Щ-щенки, – провозгласил московский дознаватель, вновь появляясь в дверях ангара. – На кого хвост подняли!..

Он схватил ближайшего за шкирку, и легко, как тряпичную куклу, вздёрнул с пола.

– Кто вас послал? – загремел Владимир. – Говори!

Байкер пустил кровавую слюну и закатил глаза.

– Осторожней, Володенька, – вновь предупредил Алекс. – Ты ему шею сломаешь.

– Много чести, – тот брезгливо отбросил потерявшего сознание байкера и схватил другого. Поднимать с пола его не стал, а просто выкрутил руку. Байкер заскулил. – Тот же вопрос, – прорычал ему в ухо Владимир.

Бородач выкатил глаза, прохрипел несколько непечатных слов и тоже вырубился.

А потом началось невероятное. Оно пошло от дальней стены, где лежали самые покалеченные. Раздался такой звук, словно тело выворачивают наизнанку. Он был влажным, липким и настолько неприятным, что подкатывало к горлу.

Запах стоял такой, словно прямо посреди ангара вывалили кучу внутренностей…

Звуки покатились по всему помещению. Отовсюду раздавались чавкающие, хлюпающие шлепки, а потом появились бугрящиеся шерстью спины…

– Они перекидываются! – заорал я вне себя. – Мать моя женщина, они перекидываются!..

– Презанятное зрелище, не правда ли? – самообладанием Алекса можно было колоть орехи.

– Это волна, – пояснил Владимир, досадливо поморщившись. Он глядел на перекидывающихся волков брезгливо, словно на раздавленных насекомых. – Вызванная накалом агрессии и насилия. Они ничего не могут с собой поделать.

– Как удобно, – я немного пришел в себя. – Волки не умеют говорить, а значит – не могут дать показания…

– Мы бы всё равно бы ничего от них не добились, – Владимир счищал с молота налипшие ошмётки. – Это шестёрки. Самые низкие члены стаи, – пояснил он. – Степень их самоконтроля столь невелика, что перекидывание одного вызвало сходный рефлекс у всех остальных. Таким поручают лишь самую грязную работу… И уж конечно, не посвящают в планы руководства.

– Хотя бы, что это за стая, ты можешь узнать? – спросил Алекс. Он тоже с интересом наблюдал за «волной».

– А тут и узнавать нечего, – Владимир указал на предплечье последнего из тех, кто не успел перекинуться.

Комбинезон на нём треснул по швам, обнажив мускулистый торс. Под кожей что-то бурно перекатывалось, двигалось, смещалось, вызывая болезненный интерес.

Но на предплечье всё ещё можно было разглядеть татуировку: волчья голова на фоне луны; из шеи, вместо крови, пышут языки пламени.

– Ночные волки, – сказал Владимир.

– Ммм… Насколько я знаю, это один из крупнейших байкерских клубов в Москве, – флегматично заметил Алекс.

– Ну да, – осклабился Владимир. – А заодно – волчья стая.

– Как-то странно, – не унимался шеф. – Такая солидная организация – чтобы опуститься до форменного разбоя…

– Отморозков везде хватает, – возразил Владимир.

Волки тем временем, поджав хвосты, ускользали из ангара по одному.

– А разве их не нужно задержать? – спросил я. Зрелище нагло исчезающих с поля битвы бандитов нервировало и вызывало недоумение.

– А зачем? – Владимир пожал плечами и вновь принялся приводить в порядок молот. – Они теперь существа конченые. Напасть на штатного дознавателя, да ещё и члена Совета… Их отловят и прикончат свои же. В назидание.

– Но мы так ничего и не узнали!.. – отходняк после горячки боя давал себя знать всплеском нервической энергии, жаждой лихорадочной деятельности.

– Узнаем, – пообещал Владимир. – Адрес клуба известен. Его председатель – тоже. Вот поедем – и спросим напрямую.

– Ну так поехали, – я выглянул наружу.

Волков и след простыл. От байков осталась груда искорёженного железа. Асфальт перед входом в ангар был исчеркан чёрными следами покрышек. Что характерно: ни следа охранников – хотя бы и тех, что дежурили на КПП – не было.

– Сейчас нельзя, – Владимир и Алекс вышли вслед за мной. – Полдень на дворе. А нам нужно противоположное время суток. Волки-то ночные. Смекаешь?

Владимир повёл нас к своей машине. На ходу он рассказывал:

– Сижу, жду. Всё, как ты и велел. Вокруг – тишина, только дерьмом воняет. Вдруг слышу – мотоцикл. А за ним – ещё. Ну дела! Как они через КПП проехали?.. И тут до меня доходит…

Я шел следом за ними. О драке напоминал лишь небывало высокий уровень адреналина в крови и несколько ушибов, которые переставали болеть прямо на ходу. Особенно долго беспокоили почки – казалось, вместо них у меня в боках по огромному тяжеленному камню… Но это состояние прошло, как только я, пристроившись в щель меж контейнеров, пустил струю. Сначала она была бурой, с красноватыми сгустками, но быстро посветлела и сделалась обычной, чуть желтоватой. Почки сразу отпустило.

Грёбаная регенерация, – думал я, застёгивая ширинку. – Такую бы нашим в Сирии…

А потом я переключился на байкеров.

Их крышует кто-то из «Семаргла», к бабке не ходи. Нападение было организовано чисто, умело. Свидетели были удалены, для исполнения наняты люди сторонние, незаинтересованные и неосведомлённые… И если бы не обстоятельства непреодолимой силы – в лице меня, как стригоя, и удивительного молота Владимира, – у них бы всё получилось. Даже Алекс это признавал.

Почему-то казалось, что на этого, как его… председателя байкерского клуба – надежды мало.

– Куда теперь?

– Отдыхать, – сказал шеф.

Я уже привык, что во время расследований, или как их называл Алекс, «дел», мы практически не спали. И не только не спали. Обыкновенно и присесть было некогда. Питались на ходу, чем Бог пошлёт, а домой заскакивали лишь за тем, чтобы сменить одежду.

Поэтому сейчас я заявлению шефа сильно удивился.

– Отдыхать, отдыхать, – уловив мой взгляд, повторил Алекс. – До вечера ещё далеко, нам надо набраться сил. И… Привести себя в порядок, – он брезгливо оглядел свой почти безукоризненный костюм. Пара прилипших клочков шерсти – не в счёт.

– А ты всё такой же франт, – заметил Владимир. Теперь он вёл машину неторопливо, расслабленно, я бы даже сказал – вальяжно.

Драка с вервольфами на всех нас оказала прямо таки оздоровительное действие.

– Должно же быть хоть что-то незыблемое в этом постоянно меняющемся мире, – ответил на замечание Владимира шеф. – Ты куда нас везёшь, Володенька? – спросил он через минуту.

– В «Метрополь». А куда же ещё? Ты же сам хотел отдыхать.

– Ах да, – отозвался шеф. – Верно, верно…

Мысли его были где-то далеко.

– Особо не привыкай, – сказал Алекс, когда мы вплыли в помпезный вестибюль гостиницы. – Нам только переодеться.

Я с интересом оглядывался. В натёртом до блеска мраморном полу отражался свет канделябров и казалось, что перед нами застывшее море, а в нём отражаются солнце и луна, вкупе со звёздами.

– Вы же сказали: отдыхать, – напомнил я.

– Это для Володи, – отмахнулся Алекс. – Нам просто нужно на несколько часов избавиться от слежки.

– От слежки? – но я тут же сориентировался. – А, вы имеете в виду, что Владимир обо всех наших действиях докладывает Совету…

– Володя – кристально чистой души человек, – строго сказал Алекс. Он не будет ни за кем следить, и уж тем более, об этом докладывать, ни при каких обстоятельствах. Но по причине своей честности и прямоты он сам на слежку просто напрашивается. Но ни за что не признает, что это так… Нам же с тобой нужно провести несколько часов так, чтобы никто об этом не знал.

Мы как раз подошли к стойке регистрации. От неё нам ослепительно улыбнулась богиня в форменном костюме служащей.

– Пасть закрой, – толчком в бок шеф вернул меня на землю. – Муха залетит…

– Рада вас снова видеть, господин Голем, – пропела богиня.

Бросив взгляд на меня, она что-то записала в гроссбух, и спросила нейтральным голосом:

– Для вашего… спутника, отдельный номер?

– Не требуется.

Богиня ещё раз ослепительно улыбнулась и повела рукой в сторону лифтов. Шеф коротко поклонился и кивнув мне, неторопливо направился в указанном направлении.

Интересно, что она обо мне подумала? – мысли текли лениво. Я даже попытался представить, как веду эту богиню на свидание – куда-нибудь в ресторан, а затем – в театр… Но вспомнив её равнодушно-профессиональный взгляд, усилием воли переключился на насущное.

– Значит, вы здесь не в первый раз, да? – глупый вопрос. Но я просто не мог придумать, как ещё спросить.

– Метрополь – наша штатная гостиница, – ответил Алекс, на ходу раскланиваясь почти с каждым встречным. Что характерно: моему истерзанному виду никто не удивлялся. Бросали короткие взгляды – так, из любопытства: кого это господин Голем приволок?.. – Здесь останавливаются все, кто оказывается в Москве по какой-то надобности, частной или служебной.

Мне ещё предстояло подумать над обобщением «все»: например, кто такие эти все, и как их вычислить среди других?.. Но это могло подождать.

– Она не дала вам ключей, – сказал я. – И не назвала номера.

– За мной в Метрополе постоянные апартаменты, – легко, словно признавался, что любит выпить чашечку сладкого чаю поутру, возвестил шеф.

– Потому что вы – член Совета? – я всё пытался навести шефа на разговор об этом мифическом органе власти, но пока безуспешно.

– Потому что я – это я.

И вновь он выкрутился.

– А кто за нами следит? – спросил я тихонько, пока мы поднимались в лифте. – Ну, вы сказали, что хотите избавиться от слежки…

– Мало ли кто, – пожал плечами шеф. – Всех не упомнишь.

Номер Алекса поражал воображение. Я такие интерьеры видел только в музеях. В Петергофе, или в Зимнем, например. Но там всё это великолепие пряталось за бархатными канатами и охранялось бдительными старушками в строгих синих халатах.

Здесь же, первым делом шеф сбросил на великолепное покрывало с ручной вышивкой – пиджак, на ковёр, в котором ноги утопали по щиколотку – пыльные туфли, сам упал в кресло на гнутых ножках и прикрыл глаза.

– Исчезни из моей жизни на полчаса, – ласково попросил он.

Я растерялся.

– Да куда ж я денусь? Отдельного номера вы для меня пожалели…

– Не пожалел, – вздохнув, Алекс сладко потянулся. – Просто платить за отдельный номер в Метрополе – это всё равно, что покупать новый автомобиль. Каждый день.

– Вот те раз, – опешил я. – А ваши постоянные апартаменты?

– Но я-то за них не плачу, – вскочив одним текучим движением, Алекс направился к бару – полированному монстру в золотой инкрустации – открыл его, достал хрустальный графин, придирчиво обнюхал горлышко, и только после этого плеснул в стакан на два пальца янтарной тягучей жидкости. – Я его выиграл. В карты, – попробовав напиток, он довольно зажмурился, а потом вернулся в кресло. – Как сейчас помню, в одна тысяча девятьсот десятом году, у Саввы Мамонтова, тогдашнего владельца Метрополя.

– И что, – я скептически посмотрел на шефа. – Ваш договор всё ещё в силе? После стольких лет?

– Такие договора, кадет, обыкновенно имеют силу до тех пор, пока жив хоть один из игроков. А я, как видишь, помирать не обираюсь.

С тех пор, как я работаю в «Петербургских Тайнах», самый жгучий, непреодолимый интерес вызывает у меня один-единственный вопрос: как получилось, что Алекс невозбранно живёт уже вторую сотню лет?.. Но ответа на него я пока не получил. И боюсь, случится это ещё не скоро.

– Ну всё, иди, – замахал на меня свободной от стакана рукой шеф. – Ну вот хотя бы ванну прими, что ли.

И я пошел брать ванну.

Когда я вернулся, шеф сидел перед телевизором, и приканчивал свой обычный завтрак: три яйца, пара тостов с джемом, бекон, зажаренный до хрустящей корочки, и ведёрная кружка кофе.

– Садись, подкрепляйся, – пригласил он, указывая на соседнее кресло.

Там был накрыт ещё один столик. Под серебряной крышкой томился практически сырой бифштекс, рядом благоухал стакан рыбьего жиру и сияла оранжевым срезом половинка грейпфрута.

На удивление, странный этот выбор блюд не вызвал у меня отторжения. Белок – для превращения в энергию, – усмехнулся я глотая, почти не пережевывая, громадные куски мяса. Жиры Омега – антиоксиданты, а цитрусовые – запас витамина «С»… Грамотно, сбалансировано, дальновидно. В свете того, что нам ещё предстоит. Интересно, как отнеслись на кухне к такому выбору меню? Хотя скорее всего, здесь ко всему привыкли.

За едой я краем уха прислушивался к тому, что вещали с экрана:

– Гашиняна не переизбрали премьер-министром Армении… Бла-бла-бла… Задержанный ФСБ популярный беллетрист Виктор Банев обжаловал решение суда… О, это смешно: баскетболистка российского клуба обручилась с представительницей сборной Испании… Открылась первая за два года очная встреча руководителей «Большой Девятки»…

– Вот это интересно, – заметил Алекс и сделал погромче.

…За два года встреча руководителей девятки самых крупных компаний мира, или К-9, открылась в Ливерпуле сегодня, семнадцатого июня…

И вдруг я увидел Геннадия. А рядом с ним – ну конечно же, директора компании, Пантелея Митрофановича Степного. Рядом с ними стоял какой-то мужик, который часто мелькал в телевизоре, не помню точно, то-ли министр, то ли зам… Ещё несколько смутно знакомых по новостным лентам лиц, какие-то солидные господа в дорогих костюмах – видать, остальные члены К-9…

– И что тут интересного? – спросил я. – Что «Семаргл» – член этой крутой тусовки?

– Что участвует во встрече сын, а не племянник, – отозвался Алекс. – Человек, а не вервольф.

– Я, конечно, Митроху видел всего один раз, но руку даю на отсечение: Геннадий справляется не в пример лучше.

И я кивнул на экран, где Гена бодренько лопотал по-английски в батарею пушистых микрофонов, нацеленную в него предприимчивыми ливерпульскими журналистами.

И тут я вспомнил ещё одну вещь: сегодняшнюю заваруху на складе «Семаргла». Про то, что её организовал кто-то из компании. Получается, время было выбрано очень удачно: руководства нет на месте…

– Как вы думаете, – спросил я у шефа. – А кто остаётся за главного в компании, когда ни директора, ни заместителя нет на месте?

Алекс ещё раз посмотрел на экран – делегация вервольфов уже смешалась с остальными членами конгресса. Вероятно, шеф думал о том же самом.

– Это не сложно будет узнать, – пожал он плечами. – Но так, навскидку, думаю…

– Брат директора?

– Ну-ка, возьми телефон, – приказал шеф. Я подчинился. – Набери в поисковике: Гордей Митрофанович Степной…

– Бляха медная!

Я сунул экран телефона под нос Алексу. Тот прищурился, хищно оскалившись, потёр руки и вскочил.

– Одевайся! Едем!.. – и унёсся в спальню.

– Дак во что одеваться-то? – я потащился за ним. – Одёжа вся грязная, а багажа у нас нету…

– Вон ту дверку открой, – посоветовал шеф.

За дверкой оказалась целая гардеробная комната. Шпалеры рубашек, стройные, как на параде, ряды костюмов, шеренги выровненных по ниточке туфель… Отдельно, за прозрачными дверцами, поблёскивали в глубоких гнёздах часы, темнели бумажники, на специальных крючках, подобно удавам, извивались галстуки…

Я присвистнул.

– Шмотьё вы тоже у Мамонтова выиграли?

– В обязанности персонала вменяется постоянно обновлять гардероб согласно модным тенденциям текущего сезона.

– Супер. А мне-то что делать?

Кажется, рядом с гостиницей я видел какой-то модный бутик. Или показалось?..

– Вот этот кофр расстегни, – бросил шеф. Стоя в рубашке и брюках, он выбирал галстук.

Я только сейчас обратил внимание на громадный чемодан, или скорее, матерчатый шкаф, пристроенный в углу комнаты. Нашел замок, потянул собачку…

Внутри, упакованные в шуршащие чехлы, висели костюмы. На дне высилось несколько коробок обуви…

– Это всё мне? – удивлению моему небыло предела. – И что мне со всем этим добром делать?

Признаться, я не привык к такой роскоши. Джинсы, фланелевая рубашка, тёплая куртка и ботинки, которые не просят каши – вот и всё, что мне нужно. Тяги Алекса к нарядам я не разделял.

– Опыт, сын ошибок трудный, говорит нам, что вещи на тебе горят, – заявил шеф, властной рукой извлекая на свет божий один из костюмов. Сквозь упаковку угадывалась строгая тёмно-серая клетка. – Так что я поручил пани Цибульской обеспечить минимальный запас.

– Но как вы…

Я хотел спросить: как удалось пошить столько костюмов за неполные сутки?.. Но Алекс понял без слов.

– Пани Цибульская знает своё дело превосходно, – содрав упаковку, он приложил ко мне пиджак, полюбовался, склонив голову на бок… – Надо будет послать ей цветы, в знак восхищения. Из такого оболтуса, как ты, сделать человека – это дорогого стоит. Одевайся. У нас появилась нить.

– Почему мне нельзя ходить в джинсах? – мы спускались в лифте. Запакованный в несколько слоёв жесткой ткани, я снова чувствовал себя, как рыцарь перед ристалищем.

– Потому что хотя бы здесь, в Москве, ты должен выглядеть прилично, – строго попенял шеф.

Когда проходили мимо стойки, богиня ослепительно улыбнулась и проводила взглядом. Меня!.. – понял я через секунду.

– Вот тебе и первая выгода, – лукаво подмигнул шеф.

Я согласился. Конечно, приятно ловить на себе восхищенные взгляды… Особенно после нескольких месяцев презрения и всеобщего остракизма. Слышать низкий свистящий шепоток: – стригой поганый… Нелюдь…

– Вы думаете, если я буду хорошо одет, никто не примет меня за нежить?

– Знаешь поговорку: – добрым словом и пистолетом, можно добиться больше, чем одним добрым словом? – спросил шеф таким тоном, который не подразумевал ответа. – Так вот: в одежде – смысл тот же.

Я не очень понял, что он имел в виду, но спорить не стал.

Швейцар свистнул такси, Алекс назвал адрес и мы полетели.

Стоял тот тихий послеобеденный летний час, когда нормальные люди придаются сиесте, и даже ненормальные носятся не столь ретиво, как утром. Автомобили двигались степенно, каждый по своей полосе. Никто никого не подрезал, не кидался к обочине, чтобы подхватить попутчиков, не сигналил истошно на светофор… Где-то высоко над головой, в ветвях дубов и вязов, чирикали воробьи.

Москва ещё не начинала задыхаться от летнего зноя, и находиться на улицах было приятно.

Потом я вспоминал, что эта поездка по городу была самым спокойным событием недели. Мы тогда ещё ничего не знали. Точнее, думали, что ещё ничего не началось, а если и началось – то это легко будет остановить… Наивные.

Пока ехали, я ещё раз открыл телефон и посмотрел фотографии. Было их несколько десятков. Но нравилась мне больше всего одна.

Здоровенный детина с хаером, завязанным в хвост. Скулы острые волчьи, взгляд из-под бровей – как сквозь прицел. Детина сидит к камере вполоборота, облокотившись о рогатый руль длинного чоппера, «Ковентри Игл Флайинг», или «Парящий Орёл», легендарной машины, оцененной в полмиллиона долларов…

На бицепсе детины, обхватом, чтобы не соврать больше, чем моё бедро, татуировка: голова волка на фоне луны, из шеи бьют языки пламени.

Одет в косуху без рукавов, лоб повязан широкой банданой.

Хаер, брови, широкие вислые усы – чёрные, что вкупе с коричневой дублёной кожей лица делает его похожим на известного испанского актёра.

Несмотря на морщины, по осанке, развороту плеч, дать ему можно от силы лет сорок.

Колоритный такой мужик. Точнее, вервольф.

Под фотографией надпись:

«Председатель крупнейшего в Москве байкерского клуба „Ночные Волки“ Гордей Митрофанович Степной».