Текст книги "Помереть не трудно (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зимина

Соавторы: Дмитрий Зимин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Глава 16

– Так вы исключили Гордея Степного из подозреваемых? – спросил я, когда мы вышли на улицу.

Из-за ресепшена нам опять махали какой-то бумажкой, но Алекс пролетел мимо столь стремительно, словно его это не касалось.

– Ничего подобного, – он огляделся в поисках такси и поднял руку. К ступеням подлетела мазда, которую шеф пренебрежительно отмёл, за ней – тойота, которая тоже не удостоилась внимания. Придирчивый вкус шефа наконец удовлетворил серенький неприметный фольксваген.

– Но выручить его сына из беды взялись, – мы втиснулись на заднее сиденье. Потолок был низким, продавленным. В салоне пахло дешевыми сигаретами и детской рвотой.

– А кто бы не взялся? – Алекс назвал адрес и водила – молодой пацан с чёрными курчавыми волосами – со скрипом сдвинул драндулет с места. – Зная, что парню грозит гибель?..

– Это вообще не вопрос.

– Вот за это я тебя, Сашхен, и люблю, – улыбнулся шеф. – Ты такой же, как я.

Я покраснел от удовольствия. Нечасто Алекс в столь открытой форме демонстрирует свою приязнь. И тут же сделалось грустно: вероятно, шеф предвидит новые беды, которые вот-вот обрушатся на наши головы, и добр к ближнему своему только поэтому.

Впрочем, смотреть на мир сквозь призму сарказма я тоже обучился у него. Может, всё не так плохо.

– Хвост за нами, – скучно молвил шеф, глядя вперёд, в спинку кресла водителя. Я подавил желание оглянуться.

– Может, кто-то из наших? – вспомнилась кучка фанатов-стригоев, которые смотрели на меня, как на Валуева. – Или Совет?.. Это может быть Спичкин? – при воспоминании о желтой резиновой улыбке стало мерзко.

– Не их методы, – он сделал несколько пассов в воздухе перед собой. – Не могу понять, кто это…

– Так и что? – я всё-таки оглянулся, но ничего подозрительного не заметил. Вторая половина дня. До часа пик – минут сорок, но пока ехать можно. – Будем отрываться?

– Не вижу смысла, – взмахнув руками, словно стряхивал с пальцев капли воды, Алекс достал платок и принялся вытирать ладони. – К тому же, на это нет времени. Если всё развивается так, как сказал Володя…

– Митроха – не боец, – согласился я. – Его порвут в первом же раунде.

Перед глазами вспыхнуло видение клетки и оскаленная пасть вервольфа. Нахлынул рёв толпы, в ноздри ударил запах пота и крови…

– Кстати, кадет. Как ты себя чувствуешь?

Я опешил. Странный вопрос. Словно я смертельно болен, или ещё что. Впрочем, ведь так оно и было – до недавнего времени. Алекс сам сказал, что всерьёз опасался за мою жизнь. Ну, или не-жизнь, это как посмотреть. Существование, в общем.

Честно прислушавшись к своим ощущениям я понял, почему вопрос шефа вызвал у меня такое удивление: я чувствовал себя великолепно. Попытаюсь объяснить. У спортсменов есть такое понятие – пик формы. Это когда всё даётся легко, любой рекорд по плечу и сам чёрт не брат.

Так вот: я себя чувствовал так, словно мне не только чёрт, а вся его родня, вкупе с бабушкой, дедушкой, отпрысками и племянниками, не кажется кем-то стоящим упоминания.

– Нормально, – ответил я нейтральным голосом. Душил стыд. Для того, чтобы я себя так чувствовал, пришлось убить человека…

– Тогда перестань казнить себя, – голос шефа проскрежетал, как консервный нож по банке. – Ты – стригой. Такова твоя природа. И ничего с этим не поделаешь.

– Я могу просто умереть.

– В этой жизни помереть не трудно, – назидательно произнёс Алекс. – Сделать жизнь значительно трудней. Знаешь, кто это сказал?

– Вы?

– Володя. На смерть одного нашего очень близкого друга. Серёжа наложил на себя руки, и тогда Володя сказал:

«Может, окажись чернила в 'Англетере»,

вены резать не было б причины…

Почему же увеличивать число самоубийств?

Лучше увеличь изготовление чернил…'

Он ведь атеист, наш Володенька. Не верит ни в судьбу, ни в Бога, ни в Красную армию. Понимаешь, о чём я?

– О том, что за каждого убитого я должен плодить одного младенца? Чтобы компенсировать, так сказать, убыль населения?

Алекс посмотрел на меня таким взглядом, что я решил: он меня сейчас ударит. Даст пощечину и будет очень разочарован, если я не потребую сатисфакции. А потом достанет дуэльные пистолеты, и…

– Дурак ты, Сашхен, и не лечишься, – сказал шеф и просто отвернулся.

Возможно, он прокрутил в голове тот же сценарий, что и я, и пришел к выводу, что спорить с таким идиотом – себя не уважать.

– Извините, – тихо сказал я. – Я понял, что вы имеете в виду. Нет, правда. Просто я с этим не согласен. Я не хочу продлевать своё существование за счёт жизней других. Я считаю это недостойным.

– Ты ещё слишком молод, кадет, – с какой-то болезненностью в голосе сказал Алекс. – И попросту не понимаешь, о чём говоришь. К сожалению, понять у тебя времени может и не оказаться…

– Приехали, – подал голос водитель и подрулил к обочине. – Кутузовский, как и заказывали.

В этом месте проспект был похож на глубокий каньон. Вдалеке, подсвеченная золотым солнечным светом, высилась одна из «Семи сестёр», уж не знаю, которая.

Ничего на этой помпезной, уставленной богатыми домами улице не указывало на то, что в одном из зданий проводят бои оборотней.

И всё-таки что-то здесь такое было… Какие-то завихрения силы. И в них угадывались знакомые запахи.

Я втянул носом пыльный, насыщенный выхлопными газами воздух. Пахло рекой, влажной тиной, солярой, которой заправляют пароходные движки…

– Нам туда, – подбородком я указал на ничем не примечательное восьмиэтажное здание с яркими вывесками на фасаде.

– Ты уверен? – поднял брови шеф.

– Убеждён.

Сложно объяснить… Но именно в этом здании я чувствовал большое скопление сверхъестественного.

– Ничего не понимаю, – я беспомощно оглядел крошечный магазинчик.

С узких полок, со стен, с зеркальных подставок на меня уставились маски клоунов. Гипсовые, каменные, деревянные, из папье-маше и искусно изогнутого металла… Был даже застеклённый шкафчик, где на подставках покоились хрупкие оболочки куриных яиц. Каждая была раскрашена под маску клоуна. На макушках топорщились волосы из крашеной пакли… Тут были грустные клоуны, весёлые клоуны, такие, у которых по одной щеке сползает большая слеза, а губы растянуты до ушей в искусcтвенно-карминной улыбке.

Из-за прилавка нас скучающе изучала продавщица – совсем молодая девчонка, чем-то похожая на Амальтею. Готические глаза, чёрные дреды, фиолетовые губы… Продавщица выдула громадный розовый пузырь жвачки, втянула его назад и спросила:

– Могу я вам чем-то помочь?

Вероятно, мы – далеко не первые, кто выразил недоумение странным ассортиментом магазина…

– Ну конечно можете, милая барышня, – Алекс облокотился о прилавок рядом с кассовым аппаратом и лучезарно улыбнулся девчонке. Та жеманно захихикала.

Как это у него получается? Я ведь тоже далеко не урод, и фигурой Господь не обидел, но при виде меня девушки почему-то не спешат писать кипятком… А стоит Алексу сказать пару слов, и ласково глянуть на девицу – та легко расставалась не только с честью, но и с мужем и даже с любовником.

– Скажите, в этом здании есть цокольный этаж? Может, подвал?

Продавщица наморщила лобик. Дреды, скрученные в жгуты на макушке, походили на рога, придавая её облику некоторый демонический флёр.

– Подвала никакого нету, – растягивая букву «а» протянула девица. – Даже не знаю… А парковка подойдёт? – вдруг встрепенулась она. – Здесь недавно подземную парковку устроили! На улице парковаться негде, вот и…

– Богиня, – Алекс томно прижался губами к выкрашенным чёрным лаком ноготкам, а потом заглянул девчонке в глаза. – И как нам её найти?

– Выйдете в общий коридор, дойдёте до лифтов и спуститесь на нулевой этаж, – отпустив трепещущую лапку, походкой Великого Цезаря Алекс двинулся к выходу. – А вы… – донёсся ему в спину робкий девчоночий писк. – А вы ещё вернётесь?

– Обязательно.

– Я заканчиваю в восемь… – летел по коридору полный надежды крик.

– Ничего не понимаю, – повторил шеф мои слова, когда мы спустились в нулевой этаж.

Это действительно была обычная парковка. Ряды машин. Пологий пандус, в конце которого поблескивал дневной свет. Сумрачное освещение, зелёные глазки видеокамер на колоннах, подпирающих низковатый потолок…

– Давайте просто пройдёмся, что-ли, – предложил я, устремляясь в один из проходов.

Воняло гадостно: густая смесь выхлопных газов, прелой резины и мокрого песка. Над нею витали тонкий запах старого сигаретного пепла, мочи, уличной грязи, нагретого металла, и… Есть. Запах псины.

– Нам туда, – сказал я, уверенно бросаясь в один из туннелей. Алекс подобрался, лицо его сделалось строгим и целеустремлённым. Неслышными прыжками он нёсся рядом со мной.

Запах псины становился всё ближе…

– Бесы меня раздери, – первым нарушил молчание шеф.

Из-за приоткрытого стекла лендровера на нас таращился здоровенный волкодав. Нетерпеливо и натужно дыша, высунув покрытый белёсой пеной язык, он сидел на заднем сиденьи.

– Жарко ему тут, – сочувственно пробормотал я. – И пить, наверное, хочется…

Волкодав предостерегающе гавкнул и переменил позу. Лендровер качнулся.

– Пошли отсюда, – буркнул шеф. – Накололи нас, кадет. Пустили по ложному следу. И Володенька не почуял, что это – обманка. Эх, время, время уходит…

– Но я что-то чувствую, – упрямо сказал я. – Здесь определённо что-то есть.

– Кошка? Хомячок в коробочке?

– Да нет же…

Он налетел неожиданно и сшиб меня с ног. Сцепившись, мы покатились по пыльному бетону и врезались в бок лендровера.

Завыла сигнализация. Пёс захлебнулся лаем. Всё смешалось в моей голове.

Не давая опомнится, меня приподняли, и ещё раз приложили к боку лендровера. Пёс внутри просто взбесился.

– Не так уж ты и крут, как об этом говорят, – голос был тихий, шелестящий. Он проникал в мозг, как тонкая холодная змейка, оставляя за собой слизистый след. Я помотал головой. – И где же твоя хвалёная сила?

Я никак не мог нащупать противника. Не мог схватить его, не мог почуять, не мог увидеть… Как только мне казалось, что в пальцах что-то есть, оно тут же растворялось чёрным дымом, застилая глаза.

Мои ноги оторвались от земли. А потом меня раскачали и швырнули спиной вперёд. В короткий миг под ногами промелькнули крыши автомобилей, а над головой – желтые лампочки освещения… А затем я врезался в стену.

Казалось, удар сотряс всю парковку. Ближайшие ко мне машины взорвались истеричным воем. В спине моей что-то хрустнуло, из груди вышибло весь воздух, а в глазах вспыхнула сверхновая.

Упав на пол, я потерял сознание. Ненадолго, на секунду или две. Когда открыл глаза, увидел, как ко мне приближаются ноги в итальянских остроносых туфлях с кисточками, и узких джинсах. Ноги эти вышагивали, как на подиуме: вальяжно, со вкусом. Словно торопиться им совершенно некуда.

К горлу подступило, и я кашлянул. На бетон вылетел липкий влажный комок.

– Ну вот, ты уже харкаешь собственными лёгкими, – сфокусировав взгляд, я разглядел очень молодое красивое лицо. – А ведь я всего-то напомнил тебе, что приехав в чужой город, надо вести себя по понятиям.

Лицо обрело чёткость. Принадлежало оно парню, почти подростку. Волосы уложены в высокий щегольской хохолок, на щеках – нет и тени щетины.

– Кто ты такой? – со словами вылетел ещё один комок чего-то багрового, влажного. Но дышать сделалось легче.

Не стригой. Я это понял лишь тогда, когда он присел на корточки и склонился ко мне. Сбили с толку его глаза. Такие же серые и тусклые, как старая фольга. В остальном… Он ничем не пах. Не эманировал силу – как, например, Неясыть. От него не исходило вообще никаких флюидов. Как от пустого места.

Тем не менее, он был здесь. И только что швырнул меня об стену, как резиновый мячик.

– Серёженька, – за спиной раздался голос Алекса. – Представляешь, а мы о тебе только что вспоминали.

– Привет, Сашук, – всё так же сидя передо мной на корточках, не оборачиваясь, сказал незнакомец. – Давненько не виделись.

Бросив на меня предостерегающий взгляд, он легко поднялся и сделал шаг назад.

Я попытался сесть. Получилось не с первого раза – казалось, каждая косточка в моём теле раздроблена на тысячи кусочков. Мясорубка или блендер произвели бы меньший разрушительный эффект. Я видел, как несколько осколков бедренной кости торчали наружу, прорвав ткань брюк…

– Какими судьбами в моём городе? – спросил парень, поворачиваясь к шефу вполоборота и одним глазом наблюдая за мной.

Впрочем, меня можно было списать со счетов. Хотя бы временно. Под кожей бегали огненные муравьи. Всё моё тело подёргивалось, словно его подключили к гальванической батарее. Зубы – те, что уцелели – выбивали дробь, в груди клокотало. Горлом всё время лезли какие-то ошмётки… Я чувствовал, что умираю. Сила уходила из меня, как вода в песок. И в то же время я не мог умереть – нить, которая соединяла мои разум и душу с телом, никак не хотела рваться.

– Мы здесь по делам Совета, – ответил Алекс. Я не видел его – фигура Сергея загораживала от меня всё окружающее. – Они тебя не касаются.

– Меня касается всё, что происходит в этом городе, – сказал тот и махнул рукой. Все, до одной сигнализации смолкли. Лишь издалека, с противоположного конца парковки, продолжал доноситься собачий лай. Ещё один взмах руки, короткий визг – и он тоже смолк.

– Серёженька…

– Не называй меня так, – он вдруг вновь сделался туманом, а потом сконцентрировался за спиной Алекса, держа руки на его горле. – Не называй меня так, словно мы всё ещё друзья.

Он просто очень быстро двигается, – понял я. Так быстро, что глаз не может уследить за движением.

– Но мы не враги, – шеф говорил спокойно, словно его горло и не сжимали в этот момент чужие пальцы.

– Ты пытался убить меня, – прокричал Сергей. Его неестественно широко открытая пасть оказалась совсем рядом с горлом Алекса, клыки удлинились, губы ощерились.

– Я выполнял приказ.

– Приказ? – он мелко захихикал. – Ты, который всю жизнь игнорировал приказы, именно в моём случае решил подчиниться?

– Хорошо, не приказ, – тон шефа был спокоен. Казалось, он тщательно подбирает каждое слово. – Это было моё собственное решение. Я думал, что оказываю тебе услугу.

– Неправда… – этот голос полз и шипел, как змея на холодных камнях.

– Тебе был дан дар, Серёженька. Великий дар. Дар, который даётся не каждому… А ты выбросил его на помойку.

– Никто… – он задыхался от ярости. – Никто, даже Бог, не смеет распоряжаться моей жизнью. Только я. Сам.

– Ну, вот ты и распорядился, – грустно сказал Алекс. – Тебе была дана вечная жизнь – не просто так, заметь, а как признание твоего таланта, полёта твоей бессмертной души… Но ты отказался от неё. Не принял дар и тем самым погубил свою душу. А тело без души – всего лишь оболочка. Это даже убийством назвать нельзя: ведь ты убил себя сам, собственной рукою.

Неожиданно мертвец его отпустил. Толкнул вперёд, так, что Алексу пришлось пробежать пару шагов, чтобы не упасть.

– Всегда ценил тебя за честность, Сашук, – сказал он, вновь оказываясь возле меня. Кажется, приноровившись, я уже мог различать, как он двигается. – И тоже буду честен, – взяв меня за подбородок твёрдыми пальцами, он развернул мою голову к себе и заглянул в глаза. – Бедный Йорик, – сказал он и вновь захихикал.

– Насколько я помню, Гамлет разговаривал с черепом, – мягко поправил Алекс.

– Это несущественно, – отмахнулся мертвец. Рука, державшая мой подбородок, сжалась сильнее. – Миг – и я сверну шею твоей новой игрушке. И тогда его голова ничем не будет отличаться от черепа… Немного кожи и волос не сделают его более живым.

– Ты… Ты хочешь отомстить, Серёжа, и я тебя понимаю, – проговорил Алекс, делая шаг по направлению к нам. – Но мсти мне – ведь это я собирался убить тебя. И убил бы, не помешай мне тогда случай.

– Если ты ещё не понял, Сашук… – отвернув голову к шефу, судя по голосу, мертвец улыбнулся. – Я пришел убить вас обоих. Не важно, в каком порядке. Просто мне казалось, тебе будет приятно посмотреть на смерть питомца.

– Серёженька…

– Ещё одно слово – и я дам тебе полюбоваться на его голову. Отдельно от тела. Правда, тут станет ещё более грязно, – он брезгливо оглядел захарканный мною бетон. – Впрочем, я это переживу.

– Чего ты хочешь?

– Ничего, – пальцы его были всё так же тверды. Мой язык прилип к нёбу, в горле пересохло. Челюсть выламывало от боли. – Это просто моя прихоть. Конечно, я мог бы убить вас сразу, как только вы вошли. Но решил проявить вежливость. Поздороваться со старым знакомым. Думал, ты обрадуешься, увидев меня, – Алекс лишь шумно выдохнул. – Вот Володя меня не любит, – пожаловался он капризным голосом. – Выгнал из города, обещал убить, если увидит её раз… Но как я мог уйти? Я ведь люблю Москву. Я всегда жил в Москве…

– Ты не можешь ничего любить, – тихо сказал шеф. – У тебя нет души. Только память. И поведенческие инстинкты. А знаешь, что самое печальное, Серёженька? – пальцы на моей челюсти напряглись, я закрыл глаза… – Ты сам, своей собственной волей стал таким. Ты – пустая оболочка, насмешка над человеком. У тебя нет желаний, нет мыслей, нет никаких чувств.

– А вот тут ты ошибаешься, – забыв обо мне, мертвец неожиданно вскочил и бросился к Алексу. – У меня есть чувство. Я ненавижу всех вас! Ненавижу живых!..

Сергей протянул скрюченные руки к горлу шефа, но остановился в десяти сантиметрах. Прямо в лоб ему уставилось дуло огромного револьвера.

Убедившись, что мертвец понимает, что происходит, Алекс, не опуская оружия, сделал несколько шагов назад.

– Знаешь, Серёженька, – сказал он. – После того раза я поклялся себе, что при следующей встрече всажу тебе пулю прямо в лоб. Чтобы уж наверняка. Но вот ты стоишь передо мной, и я действительно могу выстрелить тебе в лоб – так, что затылок твой разлетится на мелкие осколки, прекращая твоё пустое, никчёмное бытиё. Но ты ведь не убил нас – хотя правильно заметил: мог сделать это в любой момент, когда мы не ждали. И если ты сейчас просто уйдёшь – я тоже не выстрелю. Уходи, Серёженька. Уезжай подальше, в Африку, например. Там зомби – обычное дело… Помнишь, ты мечтал побывать на Лимпопо?

Из глаз мертвеца выкатилась одинокая слезинка.

– Ты же знаешь: я больше не умею мечтать, – и он исчез. Только пыль взметнулась смерчиком на том месте, где он только что стоял.

Но через секунду он появился на том же месте. Я попытался подняться, но рука подломилась. Алекс стоял спокойно. Он уже опустил пистолет, и прекрасно понимал, что второй раз поднять его не успеет.

– Здесь нет того, кого вы ищете, – сказал мертвец. – Это ловушка. Ты теряешь хватку, Сашук.

– Скажи: он жив? Мальчишку ещё можно спасти?

– Да, – помедлив, ответил он. – Если поторопитесь.

И опять исчез.

Алекс подал мне руку. С опаской взяв его за ладонь, я понял, что не так уж у меня всё и болит… Кости больше не торчали из прорех в брюках, рука не была похожа на наполненную холодцом резиновую перчатку. Словом, я не чувствовал себя так, словно помираю. Просто – будто побывал в хорошей драке. А в следующий миг я напрягся.

– У нас гости, – только и успел сказать перед тем, как нас окружили.

Они выходили из-за автомобилей, из-за колонн, просто из густых теней – мёртвые вервольфы. Все они были в зверином обличье. Свалявшаяся шерсть, гноящиеся глаза, потемневшие от времени коричневые зубы… Под клочьями тусклой шерсти у некоторых угадывались голые рёбра – там, где разошлась ветхая от старости кожа.

Некоторые ещё могли рычать, другие издавали горлом лишь тихие шелестящие звуки – словно друг о друга тёрлись листы пергамента. По бетону скрежетали твёрдые когти.

– А вот это уже серьёзно, – сказал Алекс. – Некромагия – это уже не шутки. Не проверка на вшивость.

– Я думал, шутки давно закончились, – челюсть после железной хватки стригоя двигалась ещё не очень хорошо, но чувствительность к языку вернулась. – Сколько у вас патронов?

У меня было два запасных магазина. Но зверюг было гораздо больше…

– Пули тут не помогут, – сказал шеф, вставая ко мне спиной. – Мёртвое невозможно убить. Разве что, отстреливать по одной лапе… Ты-то как?

– Словно под грузовиком побывал. Но ничего. Уже почти не больно. Только…

– Ты теперь слабее щенка, – закончил за меня шеф. – Вся энергия ушла на регенерацию.

– Как-то так, – кивнул я, хотя и знал, что Алекс меня не видит.

– Плохо, – констатировал шеф. – Боюсь, не прорвёмся.

В этот момент один из волков прыгнул на крышу ближайшей машины и оскалив пасть, зарычал. Нас окатило запахом мертвечины, ладана и влажной земли… Где-то я уже такое нюхал.

Но вспоминать было некогда: волк бросился на меня, целя гнилыми зубами в горло. Это послужило знаком для всех остальных.

Я упал, так что Алекс прижался спиной к железному боку жучка-фольксвагена. Он орудовал рукояткой пистолета, как кастетом. От его ударов в стороны летели брызги слюны, ошмётки костей… Я, лёжа на спине, пинался. Тело первого вервольфа оказалось на удивление лёгким, и я сбросил его, протаранив нескольких нападавших.

Но мёртвых волков было слишком много…

Вот уже по руке у меня течёт кровь – чьи-то зубы порвали плечо. Болезненно свербит в боку, плохо слушается правая нога…

Рёв мотоциклов я услыхал пару секунд назад. Но не придал значения – решил, это где-то на улице, за пределами парковки.

Сейчас думать об этом было некогда, но всё же промелькнула мысль: почему здесь, кроме нас, никого нет? Никто не спустился забрать машину, никто не въехал с улицы…

Рёв двигателей становился всё оглушительнее, вот он заполнил собой всё пространство. Казалось, от него трудно дышать.

Отбиваясь, мельком я углядел ровный строй мотоциклов, неторопливо едущих меж рядов машин. Во главе колонны восседал черноволосый и черноусый вервольф…

Гордей, – с восторгом подумал я. – Он ведь обещал быть поблизости – и сдержал слово! Только вот… Митроху мы так и не нашли.

Мёртвые вервольфы отступали – видимо, почуяли численное превосходство. Живые не причиняли им вреда – теснили байками, отгоняли, сбивая в кучу… К нам подошел Гордей. Его чоппер горделиво упирал рога в потолок, стоя в центре проезда.

– Похоже, мы как раз вовремя, – сказал вервольф.

– Это ловушка, – повторил Алекс слова стригоя. – Нас заманили сюда специально.

– Значит, нужно уходить как можно быстрее, – Гордей повернулся к своим и пролаял несколько команд.

И в этот момент… Я заметил за фигурами вервольфов какую-то тень. Подумал, что это вернулся старый знакомый Алекса, но понял, что ошибся. Впечатление тени создавал чёрный, с капюшоном, балахон.

Никто не обращал на неё внимания, и фигура в балахоне стремительно приближалась. Она что-то несла в руках. Моё внимание прикипело к этому предмету. От него исходили… Я почувствовал то же, что и на улице, перед входом в здание – эманации какой-то незнакомой, опасной силы. Они-то и ввели меня в заблуждение, заставив думать, что здесь полно сверхъестественных существ…

Я попытался разглядеть того, кто прятался под балахоном. На какой-то миг порыв ветра приоткрыл капюшон и я увидел тонкий белый профиль, развившуюся каштановую прядь…

От предмета исходили волны ужаса. Волны неотвратимости, конечности бытия.

Фигура подняла этот зловещий предмет над головой – рукава балахона скатились вниз, обнажая изящные женские руки – и переломила пополам. Из его сердцевины брызнул чёрный свет. Он стал затоплять всё вокруг, медленно подбираясь к нам.

– Сейчас мы все умрём, – я понял это так отчётливо, словно слова прозвучали у меня в мозгу. – Алекс, – позвал я, намереваясь что-то сказать, может быть, попрощаться… Но шеф тоже прикипел взглядом к предмету, из которого били чёрные лучи.

Всё подёрнулось тусклой дымкой, мне вдруг сделалось всё равно.

И тут случился первый толчок.