Текст книги "Помереть не трудно (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зимина

Соавторы: Дмитрий Зимин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Глава 13

Он ударил без предупреждения. И это не был красивый, с картинным замахом удар в челюсть, а подлый, предательский тычок по печени. Я согнулся. Вервольф врезал мне коленом в нос, и сразу – по почкам…

Упав, я увидел перед лицом несколько пар ног, в основном – обутых в щегольские казаки. И только одни ноги были в босоножках на высоком каблуке. Стройные, с красным лаком на ноготках.

Леди-вервольф, – вспомнил я. – Пилот вертолёта… Ненавижу терять лицо при дамах.

Сглатывая кровь, я приподнялся на одной руке, напоминая себе, что Алекс обещал Неясыти, что мы не будем затевать драк. Мы – не будем. Хотя… может и будем. Но не мы.

– Ты, упырь, – нагнувшись, рыжий вервольф грубо схватил меня за плечо. – Забирай свои вонючие деньги и убирайся отсюда, пока цел. Чтобы я тебя в этом клубе больше не видел.

Я вырвался и встал на ноги.

– Никто. Никто не смеет называть меня упырём.

– А вот тут ты ошибаешься, – голос вервольфа был тихим, но в нём звучало всё больше рокочущих ноток. – Ты – нежить. Вурдалак. Твоё место – в могиле. Тебя должны жрать черви. Сгинь с дороги, умертвие. Не мешай людям развлекаться.

Я широко улыбнулся, показывая все зубы и выдвигая клыки – этому фокусу я обучился совсем недавно, и очень им гордился.

– Человеком ты станешь, когда примешь ванну с противоблошиным шампунем, и избавишься от запаха псины. А пока этого не случилось – твоё место, шавка, под столом. Прочь. Грызи свою косточку.

Это надо было видеть! Его лицо мгновенно вытянулось, превращаясь в морду. Руки скрючились, на пальцах выросли крепкие чёрные когти. Тело начало покрываться шерстью. Вервольф оскалил полную желтой слюны пасть, и зарычал. На меня пахнуло гнилостным смрадом полупереваренного мяса.

Что характерно: до конца он не перекинулся. Остался полу-человеком, полу-волком, карикатурным чучелом из дешевого ужастика…

– Господа, господа! – и вновь флибустьер соткался прямо из воздуха, и встал между мной и вервольфом, и уперевшись одной рукой в мою грудь, а другой – в грудь моего противника, легко развёл нас в стороны. – Помните правила клуба. Никакого насилия. Никаких конфликтов. Здесь нейтральная территория.

Вервольф втянул ноздрями воздух и выдохнул. Вновь повеяло смрадом.

– Хорошо. Мы встретимся позже.

Пасть зверя не приспособлена для человеческой речи, поэтому угроза скорее угадывалась в рыке.

– А зачем откладывать?

Я подскочил. Голос Алекса прогремел на весь клуб – благо, на сцене выдалось затишье, и никто сейчас не выступал.

Шеф живо присоединился к компании и мило улыбнулся. А затем аккуратно, двумя пальцами, взял запястье флибустьера и отвёл от моей груди.

– Если не получить сатисфакции сейчас же, по возникновении ссоры, – молвил он задушевно, обращаясь к публике. – Злость зреет внутри, как дурная опухоль. Это мешает оттоку желчи, и плохо влияет на здоровье в целом. Лично я за то, чтобы устроить поединок прямо сейчас, не отходя от кассы. Этим, господа, мы погасим распрю в зародыше. По старой доброй традиции, кто победит – тот и прав. Проигравшая сторона принесёт свои искренние извинения, – он вновь оглядел клуб. – Ну как? Согласны?

Флибустьер испытующе сузил глаза, но затем коротко кивнул. Маг в желтой майке, у него за спиной, злорадно улыбнулся. Наконец вервольф, к этому времени принявший человеческий облик, тоже кивнул. В глубоко посаженных глазах его читалась жестокая радость.

Мне ничего не оставалось, как согласиться.

А согласившись, я испытал облегчение. И прилив бодрости. И даже подъём духа – как ни странно, я радовался такому исходу.

В последнее время я подспудно ощущал растущее напряжение. Достали все: и ведьма, со своими заморочками, и этот напыщенный придурок-маг, и дуболомы – вервольфы… Ясен перец, что вся эта ситуация подстроена. Возможно, даже не самим магом, а хитрым флибустьером – стригоем.

Мотивы – их может быть вагон и маленькая тележка. Тут и желание прощупать, чего я стою – всё-таки новый стригой. Ихнего полку – как они считают – прибыло… И желание насолить Совету в лице Алекса, как его представителя. И устранить меня от расследования – более-менее официальным способом…

Каким боком во всё это впутался шеф, и вместо того, чтобы спустить конфликт на тормозах, ещё пуще его разворошил – надо спросить у него.

И я обязательно спрошу. Но судя по всему, несколько позже.

– Стороны должны решить, где, когда и на каких условиях состоится поединок, – возвестил Алекс голосом опытного рефери. И обвёл взглядом вервольфов.

Те, коротко посовещались – что больше походило на коллективное порыкивание и пофыркивание, чем на разумную речь – и выдвинули своего представителя. Этот вервольф был на вид самым старшим в компании, и вёл себя более спокойно, чем другие.

Он был смугл, белоус, одет в майку-алкоголичку, так что мускулы выпирали со всех сторон, как пляжные мячи из сетки. Голова его была повязана красной банданой.

– Наш клуб владеет спортивным залом, – сказал он громко, сложив здоровенные руки на груди. – И у нас есть Клетка.

– Вы предлагаете провести бой без правил, – уточнил шеф.

– Именно.

– На обычных условиях?

– На обычных.

– Мы согласны, – Алекс протянул руку. На меня шеф даже не оглянулся. – Когда?

– Сейчас, – и вервольф пожал протянутую руку.

– Отлично, – шеф плотоядно улыбнулся. – Назовите адрес. Мы там будем, – он опять оглядел зал. – Кстати: все приглашены.

Народ радостно загомонил, предвкушая развлечение.

Публика быстро рассосалась. От входа послышался рокот мотоциклетных двигателей. К нам направился флибустьер.

– Надеюсь, светлый князь, вы почтите своим присутствием наш небольшой междусобойчик, – гостеприимно улыбнулся Алекс.

– Это мой долг, – скромно поклонился Неясыть. – Так как ваш друг в некотором смысле и мой… подопечный, – короткий взгляд в мою сторону, – Я лично прослежу за соблюдением регламента боя. Сразу хочу прояснить один момент, – продолжил он. – В данный момент у нас с Советом наметилась оттепель в отношениях. По крайней мере, мы не убиваем друг друга, лишь только заметив, – он иронично усмехнулся себе в усы. – Не хочется одним махом испортить всё, чего удалось достичь за последнее время. Как говориться, худой мир всё же лучше доброй ссоры… А при вашем появлении, господин Голем, это равновесие очень легко нарушается.

– Значит, вот как вы обо мне думаете? – Алекс заложил руки за спину и не без удовольствия покачался с носков на пятки. – А не приходило вам в голову, что я являюсь в тот момент, когда равновесие УЖЕ нарушено. Я – так сказать, следствие этого нарушения. В прямом и переносном смысле…

– Я слышал, вы вообще – мастер играть со смыслами, – дипломатично склонил покрытую красным платком голову флибустьер. – А нам остаётся лишь придерживаться правил.

– Ах правила, – закатил глаза шеф. – Кто бы мы были без них?

– Обычный сброд, – улыбнулся Неясыть. – Убийцы, вурдалаки и дикие звери.

У меня внутри всё клокотало от злости.

Меня использовали, как разменную пешку! И флибустьер, и Алекс, просто воспользовались мной, чтобы реализовать какие-то свои планы и амбиции. А теперь стоят и мило беседуют, как дипломаты враждующих стран на приёме.

А я дурак. Решил, что шеф наконец-то доверил мне важное дело – вести переговоры. Но скорее всего, он и в клуб меня притащил лишь для того, чтобы спровоцировать местных. А если подумать… Если подумать, он и в Москву меня притащил именно за тем, чтобы досадить Совету и вообще взбаламутить этот тихий омут.

Ручной стригой. Видимо, Алексу моё присутствие значительно прибавляет весу в определённых кругах… А что ещё? Какие выгоды он усматривает в том, чтобы меня презирали, оскорбляли и били целые сутки напролёт?

Ну конечно! Как я сразу не догадался… Мириам. Ему всегда не нравились наши с ней отношения. Он меня от них всегда отговаривал и всячески пытался препятствовать. И теперь решил просто увезти от неё подальше, чтобы охладить пыл, и чем чёрт не шутит…

– Злишься? – хлопнув по плечу, Алекс оскалился в улыбке прямо мне в лицо. – Правильно. Молодец. Продолжай в том же духе. Поможет в поединке, – он дружески побоксировал, используя мой бицепс вместо груши. – Идём. Светлый князь выделил нам машину с водителем. И бесплатный обед – чтобы ты мог набраться сил перед сражением.

Когда мы сели в машину – красный Кадиллак-кабриолет, с белыми кожаными сиденьями – Алекс тут же испросил у меня телефон и набрав номер, бросил в трубку одно-единственное слово: – Едем.

По номеру было видно, что звонил он Владимиру.

– Вы всё подстроили, – сказал я.

Сидели мы с шефом на широком, как диван, заднем сиденьи, ветер летел нам в лицо и по идее, водитель ничего не должен был слышать. Впрочем, мне было всё равно. Пусть хоть вся Москва слышит.

– Вы специально потащили меня к ведьме, которой я не понравился. Специально взяли наводку на этот клуб, специально подставили меня магу и спровоцировали драку с вервольфами.

– Да, – просто ответил шеф. – Ты против?

– Нет, но… могли бы меня предупредить.

– Такие простенькие многоходовки, кадет, ты должен щелкать сам. Как белочка пресловутые изумрудные орешки. Даже как-то стыдно за тебя.

– Можете отмазываться сколько угодно, – кровь прилила к лицу. Я чувствовал себя последним дураком. – Но вы использовали меня. Как пешку.

– Ну что ж, – философски вздохнул Алекс. – Такова участь всех учеников и подмастерьев. Доживёшь до моих седин, заведёшь собственного мальчика для битья – и отыграешься на нём за все мучения, которые претерпел от меня.

– Вы говорили, что мы партнёры! Что я ваш друг, а не мальчик… – и тут я поймал взгляд прищуренных ореховых глаз. – Вы… Вы специально меня накручиваете, – догадался я. – Хотите, чтобы я разум потерял от ярости?

– Перед дуэлью полезно побыть злым, – спокойным, совсем не ёрническим тоном сказал Алекс. – Освобождает от лишней сентиментальности.

Я вдохнул, чтобы сказать ему ещё что-нибудь едкое… и выдохнул. Злость выжгла меня изнутри, оставив пустую гулкую оболочку. Ещё секунду назад в моей груди клокотал Везувий, но сейчас там было тихое и спокойное Саргассово море.

Мир сделался хрустально-прозрачным. Ночь катила на Москву свои тёмные покрывала, скрадывая, пряча и маскируя пороки и недостатки большого города, делая его тихим, мягким и загадочным.

Я вдруг понял, что наслаждаюсь и светом фонарей, и шорохом покрышек по асфальту, и мягким поскрипыванием кожаного сиденья… Луна бежала над головой вместе с нами. До полнолуния оставались считанные дни, и бледный лик её, изрядно пополневший в последнее время, напоминал латунную бляху майора Котова.

– Вы с вервольфом говорили о каких-то обычных условиях, – мысли текли лениво, и спросил я, большей частью, просто так. Чтобы показать, что больше не злюсь.

– Обычные условия – это поединок до смерти одного из участников, – легко, словно сообщает выигрыш спортлото, сказал Алекс.

– Что?.. – я даже думал, что ослышался. – Вы не… Вы же говорили, что проигравшая сторона должна принести извинения!..

– Сторона, – подчеркнул шеф. – Я же не сказал – проигравший участник. Извинения принесут его секунданты.

– А моими секундантами вы, стало быть, назначили себя, и… Владимира?

– У тебя есть другие кандидатуры?

– Да нет, почему же, – я вежливо пожал плечами. – Только…

– Что?

– Его-то вы зачем втягиваете? Ясно же, что Совету не понравятся ваши инсинуации. В конце концов, мы уедем, а ему здесь жить.

– Мне нравится твой настрой, – шеф похлопал меня по колену.

– В смысле?

– Ты говоришь: «мы уедем». А значит, и мысли не допускаешь, что можешь проиграть.

Я задумался. Самое большее, через час, мне предстоит драться с вервольфом, и может быть, умереть. Испытываю я что-нибудь по этому поводу? Может быть, волнение, трепет, страх? Нет. Не испытываю. Есть некоторое чувство дежавю. Похожие ощущения мне приходилось испытывать в Сирии.

Не давало покоя другое: шеф, не задумываясь, не спросив даже у меня, поставил на карту мою жизнь. И более того, жизнь другого живого существа… И всё это – для реализации каких-то своих целей…

– Приехали, – Алекс уже открывал длинную дверь Кадиллака, и выставлял ногу на вытертую красную дорожку.

– Я не буду убивать на потеху толпе, – сказал я со всей внушительностью, на которую был способен.

– Ну и прекрасно, – мягко высвободив свою руку, Алекс покинул машину и воззрился на меня сверху вниз. – Тебе и не придётся этого делать. Если вервольф убьёт тебя…

Пока шли к спортзалу, спускались в подвал, где был расположен второй зал, с Клеткой, и трибуны вокруг, пока я переодевался – всё необходимое предоставили устроители поединка, – мы с Алексом не сказали друг другу ни слова.

Он был рядом: собственноручно замотал мне руки, помог набросить халат… И только перед входом в гексагон хлопнул меня по плечу и коротко бросил:

– Ни пуха.

Я не ответил.

Всё вокруг казалось каким-то игрушечным, ненастоящим. И эта клетка, предусмотрительно укреплённая дополнительными стальными балками, и пол под ногами, белёсый, в царапинах и застарелых пятнах, и зрители, коих в такой короткий срок собралось великое множество: на трибунах не было живого места.

Они колыхались, бурлили, изредка являя знакомое лицо: белозубое, с мальчишеской улыбкой, лицо мага – имени его я так и не узнал. И красную бандану флибустьера, и толстую косу леди-пилота, и что уж совсем удивительно – чёрные, до пояса, локоны ведьмы Матрёны Потаповны. Здесь она сияла чистым блеском красоты и молодости, окруженная сонмом восхищенных поклонников и подобострастных ухажеров.

Вервольфы, стригои, какие-то виденные в клубе тёмные личности – все флаги были в гости к нам. Я даже удивился. Или в их мире столь мало развлечений, что простой поединок вызывал столь сильную ажитацию, или вервольф – мой противник – был известной личностью. Может быть, знаменитым бойцом.

О себе я иллюзий не строил: маг в желтой майке правильно сказал. Я всего лишь незнакомый с правилами новичок.

Рядом с Алексом вдруг воздвиглась гигантская фигура Владимира. Он поднял руку в приветственном жесте, и я ответил.

Интересно: Московский дознаватель – полноправный участник интриги, или его Алекс тоже поставил перед фактом в последний момент?

Зная шефа, скорее – второе.

Публика взревела, и в Клетку вошел вервольф. Был он, так же как и я, только в спортивных трусах, с перемотанными руками и босиком.

Рыжие кудри его были связаны в тугой хвост на затылке, покрытая золотым пушком нижняя челюсть упрямо выставлена вперёд. В глазах – торжество и ожидание лёгкой победы.

Я забыл упомянуть: Клетка вервольфов была несколько крупнее обычного октагона. Очевидно это связано с куда большими физическими возможностями оборотней…

Вервольф поднял руки и потряс ими над головой. Толпа взревела с новой силой. По трибунам прокатилась настоящая волна: зрители вскакивали, и падали назад, на свои места.

Я стоял спокойно. Некому было меня приветствовать в этом чужом городе. Даже стригои, коих здесь было немало, болели не за меня.

Чужой среди своих, – усмехнулся я про себя. – Впрочем, на самом деле я так не считал. Стригои – не мой вид. Я – не один из них. Если понадобится, я буду доказывать это всю жизнь, до последней капли крови… Ну, во всяком случае, ещё минут двадцать. Пока меня не убьют…

Я внимательно оглядел противника. Высокий, выше меня на две головы. Широк в плечах, отлично сложен. Я на его фоне кажусь подростком.

Всё тело вервольфа покрывали татуировки. Тут были и горящая голова волка, и скрещенные ветки остролиста, и просто трайблы, которые закручивались в фрактальные спирали… На гладких мышцах играли отблески софитов.

Раздался гонг – начался первый раунд. Вервольф сразу перешел в нападение. Вот только что он стоял спиной ко мне, наслаждаясь восхищением публики, а в следующий миг – летит, распластавшись в прыжке.

Я уклонился.

Публика разочарованно взвыла.

Здесь всё было не так, как на обычных боях ММА. Не было рефери, не было судей. Воздух пах опасностью и кровью – старой кровью, давно ушедшей в песок, и новой, которую пролили буквально вчера…

От публики шли волны жара, вместе с густой смесью запахов, они заполняли Клетку, будоража сознание и взывая к низменным инстинктам.

Я не превращусь в зверя, – сказал я себе. – Я не буду ронять планку. Я останусь человеком.

Вервольф был хорош. Очень хорош: чувствовалось, что Клетка для него – дом родной. Он изучил каждый её сантиметр, знал все сильные и слабые места… А ещё он любил красоваться перед публикой.

Завершив удачный бросок, он беспечно поворачивался ко мне спиной и требовал внимания, потрясая кулаками. На белых бинтах уже проступили красные пятна.

У меня же много сил уходило на то, чтобы сдерживаться. Я чувствовал, знал, что могу размазать противника тонким слоем. Но для этого нужно было выйти за грань самого себя. Нужно было отключить сознание. Стать тем, кем я не собирался быть.

Сначала удар прилетел слева. Голова загудела, глаз словно выскочил из глазницы, повис на тонкой ниточке нерва, как на резинке, а затем влетел обратно. Зубы лязгнули.

Второй удар тоже пришел слева, только не в глаз, а под нижнюю челюсть. Рот наполнился кровью: я прокусил себе щеку.

В голове загудело, как в наполненной камнями бочке, которую столкнули с обрыва.

Я махал руками, пытаясь попасть по противнику. Единственный шанс для меня победить вервольфа – это вырубить его особо удачным ударом, не допуская клинча.

Если будет клинч – он меня просто раздавит.

Текучим движением вервольф поднырнул под меня, обхватил за торс и швырнул через всю клетку. Ударившись о сетку, я свалился кулем на пол.

Толпа взвыла.

Совсем рядом, на уровне пола, я увидал напряженные, магнетические глаза Неясыти.

Вервольф прыгнул на меня.

Удары посыпались со всех сторон, и оставалось только прикрывать голову, чтобы кулаки противника не ободрали мясо с лица…

Ни о каких перерывах или раундах речи не шло. Когда прозвучал гонг, я решил, что это – начало первого раунда. Но сдаётся мне, второй раз он зазвонит только тогда, когда кто-нибудь из нас умрёт…

Как сквозь толстый слой ваты доносились крики толпы. Они накатывали волнами, почти ощутимыми, болезненными.

Я проиграл, – билась в голове одна мысль. – Я, чёрт меня подери, проиграл…

Насладившись моим бессилием, вервольф отпрянул и затанцевал на кончиках пальцев. На лице его блуждала плотоядная улыбка, во рту мелькали очень белые клыки.

– Привыкай лежать, упырь, – промурлыкал он так, чтобы никто, кроме меня, не услышал. – В гробу только это тебе и удастся.

Я чувствовал вкус своей крови и запах разгоряченного тела вервольфа. Пот, мускус, не выветрившееся перебродившее пиво – будоражили мой воспалённый разум, сдвигая, проламывая какие-то невидимые барьеры в душе.

Я поднялся.

Противник не препятствовал – мог позволить себе такую роскошь.

По собственным расчётам, я давно должен был отключиться. Я прекрасно знаю пределы своего организма: он способен на многое. Но не на всё. Быть быстрее, чем обычный, среднестатистический человек. Лучше чувствовать запахи, видеть и слышать. Обладать чуток большей силой… Но с силой оборотня, взрослого вервольфа, моя не шла ни в какое сравнение.

И тем не менее, я поднялся. Шатаясь, мотая головой, как лошадь, которую одолевает мошкара – но на ногах устоял.

Пришло понимание: я не хочу умирать. Нет, не так: я всё ещё хочу победить!

Откуда взялось это чувство – я не знаю. Возможно, пробудил его яростный, исступлённый взгляд Неясыти, который я изредка ловил сквозь прутья Клетки. Но скорее всего, оно с самого начала было во мне.

Я всегда был упрям.

И когда добровольно записался в армию, и когда не хотел умирать от осколочного ранения в живот. И когда на меня напала та тварь в переулке… В тот самый день, когда я встретил Алекса.

Вервольф нанёс очередной удар – справа, раздробив мне скулу. Я почувствовал, как хрустнула кость… Упав на колено, я закрыл глаза, пережидая пульсирующую вспышку боли.

Это ерунда, – уговаривал я себя. Гроб, обёрнутый серебряными цепями – вот это не ерунда. То же серебро, вплавившееся, въевшееся в кожу, и от этого жгучее, словно раскалённый уголь из печки – вот это не ерунда.

Жажда – бесконечная, глубокая, как чёрная дыра, которая не ослабевает, которая присутствует всегда… Жажда, которая может свести с ума, если поддаться ей хотя бы на миг – вот это не ерунда.

Никакое сырое мясо, никакие витамины, железо и искусственный гемоглобин не заменят вкуса настоящей человеческой крови. Не сравнятся с горячим током, который бежит по венам, с сытой тяжестью в полном желудке, с ощущением могущества, которое даёт только она. Тёплая человеческая кровь из отворённой вены…

И бороться с этой тягой каждый день, каждый миг своего существования – вот это не ерунда. Я не стану стригоем, как бы им этого не хотелось. Я не сделаюсь упырём, вурдалаком, кровожадной нежитью.

Ни. За. Что.

Я поднялся на ноги. Вервольф, беспечно повернувшись ко мне спиной, потрясал кулаками и победно выл, задрав лицо к сходящимся прутьям Клетки.

Я прыгнул на него и повалил. И взял на болевой.

Правильно Алекс говорил: злость накануне драки только на пользу. Он правда не уточнил, что злость эту надо переварить, преобразовать, превратить в источник силы. Использовать для того, чтобы победить.

Барьеры внутри меня лопались, как весенние почки. Я чувствовал, как вспухает поток силы, как он, подобно цунами, сметает всё на своём пути, как разбивается о свод черепа и выплёскивается наружу в дикарском крике.

Шея вервольфа была рядом, всего в паре сантиметров от моего лица. Я видел, чувствовал, как бьётся горячая жилка под кожей, как кровь бежит по его венам.

Клыки мои выдвинулись, рот распахнулся… Я почувствовал вкус его пота на языке, и теперь он не казался мне отвратительным. Он был сладким, манящим, желанным. Горло свело судорогой предвкушения.

Нет. С хрустом сжав челюсти, я спрятал клыки. Я не буду пить кровь. Не стану тем, кто отнимает жизнь. Я – не такой.

Живот скрутило огненной судорогой. Весь мой организм, всё моё тело жаждало этой крови. Сопротивлялся лишь разум.

Меня охватила агония.

Вот она, вена! Стоит лишь открыть рот – и придёт облегчение. Наступит счастье…

Честное слово: больно было так, словно меня окунули в кипящее масло. А во внутренности лили расплавленный свинец.

Зажмурившись, откинув голову как можно дальше, я закричал.

И в этот момент лопнул какой-то последний барьер. Вдруг, неожиданно, по венам потекла сила. Она была как искрящийся ручей, как поток игристого вина – сладкий, терпкий и необыкновенно вкусный.

Несколько мгновений я наслаждался этим потоком, бессмысленно и безмолвно. А потом пришло понимание.

Это сила вервольфа! Это её я поглощаю с таким удовольствием. Мы до сих пор находились в клинче, в тесном контакте… и я впитывал его энергию всем телом.

Осознав это, я тут же отпрянул. Оттолкнул от себя вервольфа, и пятясь, отполз подальше от него, в конце концов уперевшись в прутья Клетки.

Мне было наплевать, как это выглядит со стороны.

Я ожидал, что оборотень сейчас встанет, что он бросится на меня, чтобы нанести последний сокрушающий удар… Но он не шевелился.

Зал замер, затаив дыхание, вместе со мной. Я не понимал, что происходит.

Как же так? Он же мордовал меня, как хотел. Захват – это была просто попытка, предпринятая от отчаяния. Как последнее средство, последний шанс не сдаться без боя…

В клетку осторожно вошел другой вервольф – тот самый пожилой здоровяк, с которым договаривался шеф.

Алекс и Неясыть шли за ним.

Вервольф подошел к неподвижному телу, опустился на колени, перевернул его на спину… А затем посмотрел на меня.

Я поднялся, но так и стоял, прижавшись к прутьям. Они давали опору. Без поддержки Клетки я бы упал.

– Чистая победа, – сказал вервольф. Подошел к Алексу и протянул тому руку.

– Он мёртв? – я не сразу понял, что эти слова произнесло моё горло.

– Ты победил, – ответил Алекс.