Текст книги "Помереть не трудно (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зимина

Соавторы: Дмитрий Зимин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

Подождав, пока зал немного утихомириться, Алекс вновь повернулся к девушке.

– Вам приказали применить этот артефакт? – спросил он.

Хельга кивнула, прикусив губу. По подбородку её побежала струйка крови.

– И кто же это был? – спросил Алекс. Присутствующие затаили дыхание. Я – тоже. Вот сейчас… Сейчас она назовёт имя мага – и всё кончится.

– Мне дал артефакт… Дал артефакт… – она пыталась молчать. Честно пыталась. Но с оковами справедливости бороться очень и очень трудно – я знаю это из первых рук.

– Геннадий Степной! – вдруг, перестав бороться, выкрикнула Хельга. – Он дал мне артефакт!..

– Что?.. – это рявкнул директор «Семаргла». – Этого не может быть! Сын! Где ты?.. Скажи, что она лжет!.. Сын?

– Господин Степной покинул зал десять минут назад, – деревянным голосом сказал один из големов.

А я и не подозревал, что они обучены говорить.

На директора компании было жалко смотреть. Едва оправившись от мнимого несчастья с братом, он должен потерять родного сына… Я его понимал. Но не понимал шефа.

Мы же отбросили эту версию с самого начала! Мы же решили, что Гена не может быть убийцей просто потому, что у него нет возможности воспользоваться результатом преступления. Почему мы были так слепы? И что, в конце концов, придумал Алекс?..

Но шеф, судя по всему, тоже был изрядно удивлён. Зная его так хорошо, как я, можно было сказать: господин дознаватель ждал совсем другого ответа.

Он бросил взгляд на Спичкина, я – вслед за ним. Секретарь уже пришел в себя и стоял спокойно. Если б его резиновые губы не были по обыкновению растянуты в лягушачьей гримасе, я бы решил, что он улыбается.

– Охрана, приведите Геннадия Лесного, – негромко распорядился князь.

Несколько големов уверенно направились к дверям.

По залу вновь прошел шепоток.

– Чёрт возьми, каков поворот! – пробормотал рядом со мной Алекс. – А ведь мы действительно не брали его в расчёт…

– Когда мы только собирались в зал, и встретили Лесных у входа, – так же тихо сказал я. – Пантелей сильно удивился, увидев сына. Вы тогда правильно заметили: обычным людям нет хода на заседания Совета, а он ответил…

– Что скоро всё изменится, – договорил за меня Алекс. – Его кто-то пригласил! – добавил он. – Кто-то, кто был уверен в том, что делает… Ладно, ничего страшного, – глаза шефа вспыхивали, как лампочка динамо-машины, свидетельствуя, что под черепом идёт бешеная работа мысли. – Придётся изобретать новую стратегию по ходу дела.

И он вновь повернулся к залу.

– Господа Советники, – сказал он. – Мы только что обнаружили истинного убийцу. Человека, уговорами или обещаниями заставившего эту волчицу использовать «Гнев Везувия». Так, Хельга?

– Да.

На девушку было жалко смотреть. Волосы потускнели, великолепное платье измялось. Вся нижняя часть лица её была вымазана кровью из прокушенной губы.

– Не будем дальше мучать свидетельницу, – заявил Алекс и повернулся к помосту. – Великий князь. Дабы получить более пространные показания, прошу снять со свидетельницы «оковы Справедливости».

Шуйский кивнул големам, и неожиданно Хельга вскрикнула, и упала бы, если Алекс её не подхватил.

– В ваших интересах чистосердечно рассказать всё, – тихо сказал он девушке на ухо. – Вы согласны?

– Мне уже всё равно.

Он привёл её сюда, – подумал я. – А когда запахло жареным – бросил на растерзание и сбежал…

– Геннадий Лесной заставил вас помогать ему? – громко спросил Алекс.

– Нет, – ответила Хельга, чем вызвала ропот на галереях и новый горестный вскрик Лесного-старшего. – Мы вместе придумали план по захвату власти. Мы хотели осуществить переворот.

Пантелей порывисто поднялся и сделал несколько шагов по направлению к Хельге. Но его остановила охрана.

– Зачем, дочка? – вскричал он. – Разве тебе было плохо?

Алекс посмотрел на князя и тот кивнул.

– Отвечайте, сударыня, – мягко сказал шеф.

– Мне была обещана свобода, – сказала Хельга. Казалось, она несколько пришла в себя после наложения оков. Расправила плечи, высоко подняла голову. Она больше не выглядела жалкой и сломленной. – Мне была обещана свобода, – повторила она.

Зал загомонил.

– Не все понимают подлинный смысл ваших слов, – пояснил Алекс. – Потрудитесь объяснить.

– Если позволите, это сделаю я.

Со своего места поднялся Владимир. Спустившись по ступеням он оказался перед перилами и големами, но по мановению руки князя его пропустили к нам.

– Вервольфы живут по законам стаи, – сказал московский дознаватель. – А женщинам в стае отводится почётная, но строго ограниченная роль. Самки представляют собой ценный генетический материал, ибо гены вервольфов передаются только по женской линии. Они имеют большое влияние внутри семьи, особенно – когда становятся матерями. Но молодые женщины в стае – это трофей. Для любого мужчины, который проявит лучшие качества в процессе его добычи. Они не могут сами выбирать, что им делать, чем заниматься… До того, как у самки появится хозяин, её судьбой распоряжается глава семьи. Хельга хотела сказать, что Геннадий пообещал вызволить её из этого круговорота. Позволить быть тем, кем она захочет, и самой выбрать спутника жизни. Я правильно всё изложил? – Владимир встал рядом с Хельгой, свои крупным телом словно бы заслонив девушку от посторонних взглядов. На его вопрос Хельга кивнула.

– В наше просвещенное время, – сказал Алекс. – Встретить столь архаичное отношение…

– Я позволил тебе учиться, – вдруг рявкнул Пантелей. – Я давал тебе делать всё, что ты захочешь!

– Кроме тех случаев, когда мои желания не шли вразрез с твоими, отец! – крикнула девушка.

Мы с Алексом переглянулись. Вот всё и встало на свои места… Оказывается, Хельга – тоже дочь Пантелея Лесного. И по законам стаи, если не оказывается наследника мужского пола, она наследует компанию отца! Может, её и не сделают генеральным директором, но ведь есть ещё акции. Ценные бумаги, в которых и заключен основной капитал. И опять же, по законам стаи она свободно могла выйти замуж за своего брата – Геннадия Лесного, тем самым сделав его главой «Семаргла»! Но только при условии, что сама выберет мужа.

Зал гудел. Пантелей пытался прорваться к подиуму, но его не пускали. Хельга, отвернувшись от всех, стояла молча. Она не плакала. Но в глазах её я увидел нечто, что примирило меня с её поступками: крушение всех надежд. Она, как и я всего час назад, была убеждена, что жизнь кончена.

Но этого мало, – глядя на девушку, я лихорадочно думал. – Мало для того, чтобы всё перевернуть с ног на голову… Где гарантии, что всё именно так? Что совет директоров согласился бы терпеть человеческого ублюдка и дальше? А главное, подчиняться его приказам?..

– У них был влиятельный помощник, – сказал я, обращаясь к Алексу. – Кто-то, на кого они могли опереться в битве с советом директоров.

– Маг, который изготовил артефакт! – страшно прошептал Алекс. И тут же повернулся к великому князю.

– Задавая вопросы свидетельнице, я упустил из виду одну мелочь, – сказал он громко. Зал постепенно затих. – Я спросил, кто заставил девушку применить артефакт. Но я не спросил, кто его изготовил.

– Я не знаю, – ответила Хельга. Ответила сразу, не дожидаясь, пока к ней обратятся. И я догадываюсь, почему: «оковы Справедливости» произвели на неё впечатление, которого впредь хотелось избежать. – Мне дали артефакт и велели активировать его в определённый момент.

– Вы знали, что это за заклинание? – спросил Алекс.

Хельга посмотрела с вызовом.

– Да, – сказала она. – Знала.

– Вы очень смелая девушка, – только и ответил Алекс. А потом вновь повернулся к Шуйскому.

– Остался последний шаг, – сказал он. – Прикажите големам найти изготовителя артефакта.

Всё произошло очень быстро. Мгновение князь раздумывал, ещё мгновение – он кивнул ближайшему голему, и вот уже бесстрастные существа в сине-золотых мундирах стали по обе стороны от Спичкина.

Зал взорвался. Все повскакали с мест, и теперь, размахивая руками, обсуждали действия охраны. Но вот что интересно: на некоторых лицах отражался откровенный страх. А на других торжество. Какой-то человек сидел, уткнув лицо в ладони. Плечи его вздрагивали. Я не знал, кто это, но от него шла такая мощная волна облегчения, что я её почувствовал.

Вероятно, Спичкин шантажировал многих из этих людей, – подумал я. – Собирал компромат, кляузничал, и… всегда добивался желаемого. Теперь, когда всё позади, они смогут вздохнуть свободно.

– Великий князь, я выполнил свою задачу? – спросил Алекс, когда шум в зале немного успокоился.

– Разумеется, дознаватель, – Скопин-Шуйский поднялся и я впервые осознал, насколько тот высок. – Вы действовали, как всегда, блестяще. И теперь можете быть свободны. Вместе… – он посмотрел на меня. – Со своим напарником.

Сказав эти слова, он легко спустился с помоста и подошел ко мне.

В горле неожиданно опять пересохло, руки стали ледяными. Не зная, как себя вести, я бросил быстрый взгляд на Алекса. Но тот лишь ободряюще подмигнул.

– Вы прошли испытание Словом, господин Стрельников, – сказал князь. – Все остальные могут сколь угодно думать, что оковы Справедливости не коснулись вас, так как вы были невиновны. Но я-то знаю, что вы попросту справились с заклинанием, – я неуверенно поднял взгляд, и увидел, что князь вовсе не сердится. Он глядел на меня сверху вниз, весьма благосклонно.

– Впредь я лично буду следить за вашими успехами, господин стригой, – сказал Шуйский.

А потом он протянул мне свои ониксовые чётки. Я невольно подставил ладонь… Бусины были гораздо тяжелее, чем казались на вид. Словно в мою руку упало несколько чугунных гирек.

– Думаю вы, с вашими талантами, разберётесь с моим подарком, – сказал князь. – Но что это – именно подарок, даже не сомневайтесь.

– А теперь все уходите, – повысив голос, великий князь повернулся к галереям. – Идите домой, обнимите своих близких. И порадуйтесь, что тёмные времена миновали. Теперь, проведя внутреннее расследование и допросив всех причастных, мы определим меру вины каждого. Но это будет не сегодня. Главный виновник найден, остальные подождут.

Все безропотно потянулись к выходу.

Спичкин всё так же стоял между големами. В лице его не было ни кровинки. Лягушачьи губы обвисли, и только влажный кончик носа нервно подёргивался.

Великий князь Скопин-Шуйский отвернулся от меня и пошел к Спичкину.

– Что ещё за задача? – тихо шепнул я Алексу, когда дошла наша очередь выходить.

– Не здесь, – отмахнулся шеф. – Вот сядем в поезд, закажем выпить, и я всё тебе расскажу.

В зале заседаний окон не было. Но я решил, что давно наступило утро, и очень удивился, когда за римскими шторами вестибюля увидел свет фонарей и далёкое звёздное небо.

– Как говорил классик, праздничную полночь можно и растянуть, – улыбнулся Алекс, рядом со мной глядя на ночные улицы. – Идём. Нас давно ждут дома. И кстати: ты должен рассказать, как это ты справился с оковами Справедливости…

– Одну минуту, – я высвободился из хватки шефа и посмотрел по сторонам. Он был неподалёку – разговаривал с Гиллелем и отцом Прохором… – Я должен сказать «спасибо».

И я направился к человеку-медведю.

Почему он вступился за меня – я так и не узнал. Человек-медведь, отказавшись даже назвать своё имя, засмущался и быстро ушел. Напоследок он выразил надежду, что его подарок мне пригодился… Сначала я подумал о тех угольках, что привиделись мне во время испытания оковами. Но потом вспомнил ещё одно.

Спички. Коробок, который оказался у меня в кармане, когда я очнулся на дороге, возле деревни Розенкрейцеровки. Спички. Спичкин.

Как ужаленный, я подскочил и бросился вдогонку за человеком-медведем, но тот уже скрылся из виду.

Получается, он всё знал. И с самого начала пытался намекнуть, подсказать, что надо делать… Интересно: смогли бы мы воспользоваться этим знанием? Или всё равно блуждали бы ощупью, как слепые в тумане?

ЭПИЛОГ

Двери беззвучно закрылись, перрон медленно, но всё более ускоряясь, тронулся мимо окна назад. Мы наконец-то ехали домой, в Петербург.

Князь Неясыть и Владимир со своим верным молотом долго шли по перрону, махая руками, я смотрел на них, пока высокие фигуры не превратились в точки. Тогда я откинулся в мягком кресле и закрыл глаза.

Хорошо, что Алекс заказал билеты в люкс-купе на двоих. Войдя, мы сразу повесили на двери табличку «не беспокоить». Никаких проводников. Никаких любопытных детишек. Никаких магов-самоучек. Только мы с шефом. Ну, и бутылка виски, которую Алексу как раз хватит до Московского вокзала…

Мне же не хотелось ничего. Обилие впечатлений последних дней, море лиц, которые до сих пор мелькали перед глазами, боль в суставах – время от времени мне казалось, что «оковы справедливости» никуда не делись, и только и ждут удобного момента, чтобы скрутить меня в бараний рог.

От всего этого меня тошнило. И хотелось побыть с тем, чьё присутствие не напрягает.

Я не так давно это понял: Алекс – единственный человек, от которого я не устаю. При нём не надо думать, что говорить, как себя держать, перед ним мне никогда не хотелось «выслужиться», получить одобрение… С ним я мог быть самим собой – не слишком общительным, ироничным, вечно сомневающимся мертвецом.

Забавно, но просидев так, с закрытыми глазами, минут пятнадцать, я вдруг понял, что уже отдохнул. И соскучился. А тут как раз и раздалось мелодичное бульканье – Алекс наливал виски в стакан…

– Вы обещали рассказать про Спичкина, – сказал я, когда он, со вкусом устроившись – в одной руке бокал, в другой – зажженная сигара – откинулся в кресле и положил ногу на ногу.

– Изволь, – милостиво кивнул шеф. Очевидно, ему хотелось привести мысли в порядок до того, как мы вернёмся домой, а это лучше всего делать, рассуждая о предмете вслух. – Эта история началась задолго до того, как мы с тобой познакомились…

После того, как семьдесят лет назад я впервые убил Лавея, было относительно тихо. Нет, конечно, жизнь шла своим чередом: вурдалаки и упыри вырезали целые деревни – помню, как восстал из мёртвых целый колхоз – включая коров, кур и прочую сельскую живность.

Пришлось спешно покинуть столицу и мчаться в глушь, в деревню. Дело было зимой, ехать пришлось в санях…

Да всё как обычно. Я хочу сказать, после Лавея не было какого-то большого, Вселенского зла. А лет десять назад началась какая-то ахинея. Ты должен это помнить: наводнения там, где не может быть наводнений, неожиданные снегопады – в странах, где отродясь не видели снега. Необыкновенная жара, окутавшая Москву и другие города нашей необъятной родины… В Иркутске расцвели тюльпаны, представляешь? В апреле.

Циклоны, торнадо, самум, который в Йемене за три дня стёр с лица земли целый город…

Природными катастрофами дело не ограничилось. Взрывы бензоколонок, газовых горелок, пожары эти необыкновенные… Взрыв Фукусимы, опять же. До нас не сразу дошло, что кто-то балуется со стихиями. Причём баловство это – недоброе. Разрушительное.

Стали искать мага.

И обнаружили, что за последние десять лет необыкновенно вырос рынок запрещённых артефактов. Чтоб тебе было понятнее: до недавнего времени артефакт класса «гнев Везувия» всплывал раз в поколение. Это ведь уникальная вещь, штучная работа. И стоит неимоверно дорого… Примерно как валовый доход небольшой, но не бедствующей страны. А тут мы за десять лет столкнулись с «Проклятьем Посейдона», «Кулаком Зевса», «Выдохом Тифона» – ну ты понял, всё в таком духе. Их было невозможно много. И сначала мы думали, что орудует целая шайка. Но тщательная экспертиза доказала: все артефакты сотворил один маг.

– И всё это время вы искали того, кто их сотворил? – спросил я. Сидеть, окутавшись дымом сигары и запахом виски было чертовски уютно, но и меня пробрало до костей от названий этих артефактов… Учитывая, что сделал в древние времена «Гнев Везувия» с городом Помпеи.

– Преступный гений – знакомо тебе такое понятие? – Алекс потянулся, а потом ещё глубже погрузился в мягкое кресло. И я его понимаю: приятно рассуждать о злодее, когда твёрдо уверен, что он больше не причинит никому вреда… – Десять лет мы не могли не то, что приблизиться к нему, а и просто нащупать хоть одну ниточку. Не получалось – и всё тут. Утекал у нас меж пальцев, как вода… А поймать его нам удалось благодаря тебе. Случай. Везение. Судьба…

– Но причём здесь я?

– Последние пару лет о нём слышно ничего не было, – шеф выпустил ароматный клуб дыма и сделал глоток виски. – И мы не то, чтобы о нём забыли, а просто отложили в долгий ящик. Устали гоняться за Летучим Голландцем, если ты понимаешь, о чём я… А тут – это пустячное дело в «Семаргле». И позвали-то нас лишь потому, что Володя, как их куратор, был лицом заинтересованным. А значит – предвзятым.

– Но причём здесь я?

– Ооо, – рассмеялся Алекс. – Молодой, красивый, бессмертный… И очень, просто чертовски сильный маг. Он тебе элементарно позавидовал.

– Но никто не знал, что я маг. Я и до сих пор не уверен, что это так.

– Маг, маг, не сомневайся. Оковы тебя признали. Да и Скопин-Шуйский не слепой. Тоже увидел в тебе что-то… эдакое.

– Это когда он на автомобиле к нам подъезжал?

– Ну. Хотел посмотреть на тебя.

– А вы? Вы знали?

Алекс положил сигару и нахмурился.

– Подозревал, – сказал он наконец, сложив пальцы домиком перед лицом. – Ты помнишь, как мы с тобой встретились?

– На меня напал призрак бродячей собаки.

– Вот именно. Призрак. А ты его увидел. И даже попытался дать отпор… Честно говоря, будь ты обычным человеком, то и вреда никакого от призрака не ощутил бы. Так, лёгкую оторопь и щекотку в правом подреберье… Но он тебя почуял. Точнее, твой магический потенциал. Латентный в то время, разумеется.

– А вы, значит, тоже его почуяли? Потенциал?

– Наверное, – Алекс пожал плечами. – Будь ты обычным человеком, я бы просто помог тебе отряхнуться, вывел из подворотни, и – адьос амигос. Но чем-то ты мне понравился.

– Вот и Антигона говорила, что вы во мне что-то такое углядели, – вспомнил я свой первый день в «Петербургских тайнах»… Слушайте, так что со Спичкиным-то? Что он во мне нашел?

– То, чего никогда не было у него. Врождённый магический дар.

– Но он же клепал эти артефакты…

– Вот именно: клепал. Спичкин не маг. Он – механик. Ну знаешь: крыло летучей мыши, какашка младенца и менструальная кровь девственницы… взболтать, но не смешивать. Запечь в атаноре, процедить, осуществить возгонку эфира в полночь, на полнолуние, когда Юпитер смотрит на Марс. Очень может быть, что он владел древним гримуаром, из которого и черпал рецепты. В конце концов, некоторые книги из библиотеки Иоанна Грозного до сих пор не найдены… Впрочем, Шуйский выбьет из него правду. Он это умеет.

Я вспомнил холодные, прозрачные, как Северный Ледовитый океан, глаза великого князя, и поёжился. Не хотел бы я попасть к нему на допрос…

– Мы и поймать его столько времени не могли, потому что искали МАГА, – пояснил шеф. – Нам и в голову не могло прийти…

– Что он – обычный человек?

– Ну, не совсем обычный, – усмехнулся шеф. – На должность секретаря при Совете как-то же он пролез… Значит, какие-то способности у него были. И он был очень, очень осторожен.

– Но зачем он продавал артефакты? Жадность?

– Вряд ли. Скорее, тщеславие. Видеть, как целые города уходят под воду, и знать, что всё это – твоих рук дело. Для некоторых это, знаешь ли… Он никогда не действовал в Москве. Но увидев тебя – не утерпел. Первые покушения были проверкой.

– Я думал, что их устраивал Геннадий.

– С подачи Спичкина, разумеется. Как говорится: сошлись два одиночества. Два непризнанных гения, два изгоя, которых не могло признать их окружение. И тогда они решили изменить мир. Спичкин, я думаю, собирался занять место Скопина-Шуйского. С его талантами и капиталом «Семаргла» они действительно могли опрокинуть наш небольшой шарик вверх тормашками. Но помешал случай. Увидев тебя, Спичкин воспылал чистой, незамутнённой ненавистью. Ты новичок. Ты маг. Ты – стригой. По его скромному разумению – нежить, отброс, коему место в муфельной печи… И ты – вхож туда, куда ему путь заказан. На короткой ноге с людьми, которые на него и плюнуть побрезгуют.

– И Спичкин сорвался, – кивнул я. Что ж, такое можно понять…

– Скорее всего, «Гнев Везувия» был у него заготовлен заранее, для какой-то другой надобности, ибо артефакт такой разрушительной силы «вдруг» не состряпаешь. Слишком редкие и дорогостоящие ингредиенты, слишком кропотливая работа. И вот, когда с нами не смогла справится даже целая шайка вервольфов-отморозков – на склад компании их, разумеется, пустил Гена, – Спичкин задумал покончить с тобой шикарно. А заодно – и со мной, давним своим преследователем.

– Если б не этот артефакт, – задумчиво сказал я.

– Мы бы рано или поздно нашли Гену. Но скорее всего – мёртвым, ибо, как я говорил, Спичкин следов не оставлял.

– Поэтому вы усыпили его бдительность, якобы, найдя убийцу – Гордея Степного, и покарав его не отходя от кассы?

– Честно говоря, я тогда ещё не знал, что наш злодей – Спичкин, – скромно потупился шеф. – Уж больно жалким и нервным он всегда прикидывался. А для гамбитов, которые разыгрывал наш убийца, были необходимы железные нервы. Но всё хорошо, что хорошо кончается, – поспешно заметил он и отвернулся к окну.

Я тоже замолчал. Хотелось подумать в тишине. В голове не укладывалось: я – маг. Девчонки умрут со смеху.

Ладно, об этом ещё будет время подумать. Месяцев через шесть-семь. Или через год-другой… А пока поживу своей обычной жизнью, похожу на ночные экскурсии…

– Кстати, Сашхен… Забыл тебе сказать, – профиль Алекса вновь проступил на фоне чёрной кожи кресла. – То, что ты и маг, и стригой – действительно уникальный случай. Такого тыщу лет не бывало. Подозреваю, что именно магические способности и помогли тебе сохранить себя в испытании гробом и серебром. Но тут я не специалист. Вот вернёмся – и пусть Гиллель с отцом Прохором разбираются. Им это будет словно елеем по сердцу… А я хочу предупредить: тебе просто необходимо как можно скорее овладеть своим даром. Направление – боевая магия.

– Но зачем? – неуверенно улыбнулся я. – Хотите сбрасывать меня с воздуха, на головы неугодных народов? Или использовать в качестве превентивной меры? На страх агрессору…

– Всё тебе шуточки, – пробурчал Алекс. – А ты не подумал, что Спичкин – не единственный твой завистник? В Москве мы пошумели изрядно, к тому же, диаспора стригоев признала тебя своим лидером… – я фыркнул. – Слава разойдётся, как пал по сухому подлеску. И разумеется, найдутся те, кто захочет проявить себя, построить карьеру, – бросив тебе вызов.

– А что, магические дуэли разве не запрещены?

– Конечно запрещены, – фыркнул Алекс. – Но ведь в этом их прелесть.

Мы вновь замолчали. Я пытался обдумать новую информацию, но в голове она пока не укладывалась.

– Скажите, шеф… – я замялся, пытаясь правильно сформулировать. – А вы никогда не жалели, что мы с вами встретились?

– Шутить изволите, мон шер ами? Так весело мне ещё не было никогда.

Конец

2021

Читать третью часть – /work/152582

Подписывайтесь на авторов, чтобы не пропустить новые книги.