Текст книги "Тот самый (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зимина

Соавторы: Дмитрий Зимин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Меня никто не преследовал.

Шеф не спал. Стоя под дождём, привалившись к дверце Хама, он курил, по-солдатски пряча бычок в горсти.

Он всё видел, – понял я. – Заметил, хотел вмешаться, но… понял, что помощь не требуется.

– А говорил, что в армии был переводчиком, – Алекс, кряхтя, забрался на пассажирское сиденье. Я влез на водительское и сразу завёл двигатель.

Хотелось убраться подальше. Во избежание греха.

– А вы говорили, что навели обо мне подробные справки, – передав ему один из пакетов, я не глядя нашарил твёрдый стакан с молочным коктейлем. В глотке стоял такой жар, словно я наелся раскаленных углей.

– Туше, – Алекс сладострастно повёл носом над ведёрком с курицей, а потом запустил в него пальцы.

– Это были не гопники, – сказал шеф через десять минут, методично опустошив, одну за другой, все упаковки.

– Ну, бандиты, – я уже о них не думал. О драке напоминали лишь саднящие костяшки, да боль в ступне, когда я нажимал на газ.

– И не бандиты, – громко скомкав, Алекс бросил бумагу на заднее сиденье. – Это были, как сказал бы наш друг Гиллель, кишуф.

– Кишуф?

– Призраки. Но не обычные, а… как бы продавшие душу дьяволу. Добровольно.

– Страсти какие.

Маразм происходящего крепчал. На ощупь он был, как зимний лёд на Ладожском.

– Они тебя проверяли, – добавил Алекс, тщательно вытирая палец за пальцем спиртовой салфеткой.

– На вшивость, что ли?

– Вроде того.

Спрашивать, кто проверял, не имело смысла. Кто бы то ни был, у него получилось. Нащупать моё слабое место.

– Стемнеет скоро, – озабоченно сказал я, вглядываясь в мутную хмарь за лобовым стеклом. Дворники ходили, как сумасшедшие.

– Ничего, мы уже почти приехали, – успокоил Алекс. – Разве ты не чувствуешь? – и он привычно пощупал ладонью воздух.

Глава 11

Павлик пребывал в той же позе, с таким же перетянутым шнурком горлом, как его брат-близнец. Сугроб под ним сильно подтаял – тело, лежащее на снегу, было горячим, словно в лихорадке.

Вокруг толпились старухи, похожие на зимних ворон: в чёрных одинаковых платьях, в толстых платках, с серыми, измождёнными лицами.

Интересно, как дела у Котова? – невпопад подумал я.

Стоять приходилось сгорбившись, кутаясь в поднятый воротник и погрузив руки глубоко в карманы – ветер ныл на низкой ноте, как воспалённый зуб, и нёс твёрдую, как песок, ледяную крупу.

– И что сказал тебе этот шарлатан? – недоверчиво, и в то же время жадно спросил отец Прохор.

– Нужно совместить доппельгангеров. Собрать близнецов в одном месте.

Чудо-отрок разочарованно фыркнул.

– Считаешь, мы не подумали об этом в первую очередь? Таки я тебе скажу: подумали. И пришли к выводу…

– В вас, святой отец, бурлит первобытное, суеверное неприятие к Гиллелю, как к адепту иной религии, – сарказм Алекса можно было мазать толстым слоем на хлеб и употреблять вместо бутербродов.

– Ерунда это, – упёрся отец Прохор. – Чего мы добьёмся?..

– Ну, по крайней мере, за ними будет проще присматривать, – пожал плечами шеф и отвернулся. – Вы не знаете, как это сделать, – бросил он через плечо и искоса стал следить за реакцией.

Отец Прохор зашептал беззвучно. Должно это было внешне походить на молитву, но зуб даю: святой отец ругался, как последний сапожник.

– Он ведь и способ подсказал? – иезуитски спросил он, не дождавшись от Алекса никакого намёка.

– Сказал, – не стал кочевряжиться шеф. – И добавил, что вы, с вашими талантами, прекрасно справитесь.

Отец Прохор вновь, совсем не по-христиански фыркнул.

– Ладно уже, просвещай, – нехотя смягчился он.

Думаю, Алекс намеренно затеял эту комедию: ему тоже надоели подростково-пубертатные замашки святого отца…

– Понадобится чёрный петух с красным пером в хвосте – такой, который кричит только в полночь. Еще – менора о девяти чёрных свечах, и чтобы две были сломаны. Книга, переплетённая в человечью кожу…

– Издеваешься? – исподлобья спросил отец Прохор.

– Не без того, – похвастался Алекс. – Дело в том, что настоящий его совет вам реально не понравится.

– Как нибудь переживу, – буркнул чудо-отрок, нервно дёргая себя за и без того скудную бородёнку.

Когда всё закончилось, и Алекс, и отец Прохор выглядели – краше в гроб кладут. Трогательно поддерживая друг друга, выбрались они из ямы, в которую преобразовался сугроб. Нас – меня и богомолок – отогнали подальше, напутствовав хорониться за Хамом, и носа не казать.

Теперь, когда я заглянул в яму, она напомнила воронку от фугаса – края мелко раскиданы, дно спеклось в камень… Пацана в воронке не было.

Оставалось лишь надеяться, что от совместной деятельности шефа и святого отца его попросту не разнесло в пыль…

– Скажи каббалисту, за мной должок, – прохрипел отец Прохор, на миг оторвавшись от баклаги со святой водой. Животворная влага текла по бороде, по груди, но он не спешил её вытирать.

– Гиллель просил передать: – На том свете сочтёмся, – шеф отдыхал, уперев руки в колени.

Отец Прохор вновь неподобающе сану хрюкнул и выпустил бутыль с водой. Не сразу я понял, что это он так смеётся.

– Знал раввин, что я соглашусь, – крякнул он.

– А у вас, батюшка, выбора не было, – язвительно прохрипел Алекс, подбирая брошенную баклагу и припадая к горлышку губами.

– Не моё сие знание, не христианское, – согласился отрок. – Вот и прыгаю, аки чорт на сковородке.

У меня зазвонил телефон.

Стемнело. С трассы доносились неверные отблески фар, и казалось, что это Морлоки, в поисках заблудших Элоев, шастают по заброшенному пустырю.

Ожидая, чем завершиться эскапада шефа и святого отца, я как-то забыл, что на свете существуют такие штуки, как телефон, и сейчас невольно вздрогнул: в последние дни звонки сопрягались исключительно с неприятностями…

Звонил майор Котов.

– Вы где? – спросил он с ходу.

Я объяснил.

– Это… Придётся вам с Сергеичем приехать ко мне. На Суворовский, – добавил он поспешно. Будто мы могли подумать, что он зовёт к себе в гости. Чай пить.

– Что-то случилось? – невинно спросил я. Разумеется, случилось. Но спать хотелось зверски, и до последнего я лелеял крохотную, зачаточную надежду, что всё не так плохо.

– Да уж случилось, – буркнул майор. Попыхтел в трубку, как бы собираясь с духом, и рубанул: – В общем, приезжайте. Я буду ждать.

– Так ночь на дворе, – канючил я. – Рабочий день уже кончился.

– Покой нам только снится, – и Котов дал отбой, не попрощавшись.

А я пошел радовать шефа.

– Конечно поедем, – легкомысленно согласился тот. – Когда родная милиция проявляет гостеприимство, нужно чувствовать себя польщенным. Вот ты, кадет, чувствуешь?

– Нет, – честно отмазался я.

– Учись, – строго наставил отец Прохор. – С властью дружить надобно.

– Но обожать лучше издалека, молча, – добавил Алекс.

– Пока не свистнет: «К ноге», – мелко хихикнул чудо-отрок. – Ладно, езжайте. Дальше мы сами.

– Куда делся пацан? – спросил я первым делом, как только вырулил на трассу. Любопытство жгло, как раскаленная сковорода, стратегически приложенная к известному месту.

– Да никуда не делся, – отмахнулся Алекс. – Там он, где и был, – заметив, что для меня объяснений недостаточно, он нехотя добавил: – Так как близнецов двигать нельзя, мы подвинули пространство, – взяв салфетку, он сложил её вдвое и проткнул карандашом. – Видишь? Элементарные законы физики.

Я ничего не понял, но переспрашивать не стал. Спросил о другом:

– Зачем нас в следственный отдел вызвали, не знаете?

– Как не знать, – скучно зевнул шеф. – Дело шьют. Опять кто-то жалобу настрочил.

– Жалобу? На вас?

– Слушай, не приставай, – нежно попросил Алекс. – Вот приедем, майор сам всё расскажет. А я подремлю. Устал я сегодня…

Но поспать ему не удалось.

Объездная, плавно переходящая в проспект, вела через мост – мы чудом успели до того, как его стали разводить. И я был на двести процентов уверен, что за нами никого – Хам был последней машиной, успевшей на правый берег.

Тем не менее, через пару секунд после того, как мы миновали мост, сзади образовались три пары желтых горящих глаз и устремились за нами.

Я дал газу.

Раздражает, когда фарят прямо в зеркало… Лично я считаю, что так делают только козлы и дебилы.

Хам – бегемот неповоротливый, но если дорога ровная, а еще лучше – под горку, может разогнаться до ста сорока. Быстрее не получается, я проверял.

Но сейчас ни о каких горках речи не было, ехали мы по низине, меж серых болот, и в недалёком будущем из этой низины предстояло выкарабкиваться.

Фары не отставали.

Пропустить? – дорога была не то, чтобы очень узкая, но в темноте блестела лишь белая разметка посередине, остальное обрывалось как бы во тьму, и слишком прижиматься к невидимой обочине не хотелось.

Я вдавил педальку в пол.

Хам нервно взревел, но чуть заметно оторвался. Во всяком случае, фары больше не слепили. Так продолжалось минуты две. Перед самым поворотом на город они скачком приблизились к нам и взяли Хама в клещи: один – сзади, двое по бокам.

Может, это давешние гопники? – мелькнула мысль. – Выследили, и таки решили поквитаться.

Но нет, – быстро понял я свою ошибку. – Тачки слишком дорогие. Бентли. Просто запредельная мечта для завсегдатаев загородной кафешки…

Алекс, почуяв опасность, встрепенулся, как Золотой Петушок, и развернувшись назад, стал орудовать под сиденьем. Достал что-то длинное, в чехле, и когда потянул собачку замка, я заметил воронёный блеск автомата.

– Вы чего? – удивлению моему небыло предела.

– Притормози, – бросил шеф.

– Да ладно, оторвёмся, – он уже высовывал в окно ствол Калашникова. – Алекс, не надо, – я нервно давил педальку в пол, но Хам только обиженно ревел, но ехать скорее решительно отказывался. Стрелка топлива стремительно ползла вниз. – Мало ли, кто это может быть.

– Свои по ночам не ездят, – буркнул шеф. – Да расслабься, я только попугаю.

И он дал очередь – слава Богу, поверх крыш.

Вновь зазвонил телефон.

Зарычав, я полез в карман джинс – нет бы, переложить в более доступное место…

– Да?.. бесило уже буквально всё: и тёмная дорога, и эти придурки на Бентли, и шеф, при любой возможности хватающийся за автомат…

– Александр Федорович? – характерный акцент моментально сбил с меня спесь. – Здравствуйте.

Меньше всего я ожидал услышать Банкира. Что характерно: этого номера он знать попросту не мог. Потому что телефон был не мой, я подобрал его у тела мёртвой женщины возле кладбища… А потом я вспомнил: Котов тоже звонил мне на этот номер.

Они что, все поголовно ясновидящие?

– Надеюсь, мои люди вас не слишком утомили?

– Так на Бентли – это ваши?

Алекс живо всунулся в салон, прижав Калаша к груди, стволом вверх, озорно и яростно сверкая глазами.

– Птичка на хвосте принесла, что вам грозит опасность, – пояснил Банкир. – А долг, как вы знаете, платежом красен.

– И… Вы знаете, кто конкретно грозит? – осторожно спросил я.

– Догадываюсь, – не стал увиливать Банкир. – Но что стоят догадки такого простого человека, как я?

Я хрюкнул. В последний момент прижав телефон динамиком к плечу…

– Спроси, как дела у супруги, – громко посоветовал шеф.

– Вашими молитвами, – услышал вопрос Банкир. – Ангелиночка сейчас на Кипре.

– Южное солнце и тёплое море – лучшие врачеватели душевных травм, – согласился Алекс. И добавил: – Спасибо, Автандил Ашотович. Я признателен вам за заботу.

– Но?.. – мудро предположил банкир

– Моей благодарности не было бы предела, если бы вы узнали, где искать этого грозящего.

– Вы понимаете, что это будет совсем другая услуга? – уточнил вежливый голос с акцентом.

– Разумеется, – небрежно бросил Алекс, закуривая. – На том свете сочтёмся.

– Я перезвоню, – поспешно бросил Банкир и отключился.

А мне оставалось только гадать: почему Алекс сказал ему ту же фразу, которую Гиллель просил передать отцу Прохору?

– Попали мы с тобой, Сергеич, – сказал Котов. – На этот раз – по-крупному.

На Суворовском нас уже ждали, и без промедления провели в кабинет майора. Находился он почему-то в подвале, на минус-н-цетом этаже. Стены имел стальные, а вместо двери – такую плиту с колесом. Как в бункере.

Мне кабинет навеял мысли о застенках НКВД, о страшных подземных казематах, где во время оно, по слухам, содержали политических. И если бы не скрещенные над входом ветки осины и ели – живые, с пахнущими древесным соком и смолой срезами, да не скромная библиотечка оккультных книжиц в добротном канцелярском шкафу, я бы почувствовал себя робко.

– Дело тебе шьют богатое, как соболья шуба. Я – как соучастник.

– Что на этот раз? – шеф уселся в одно из обтянутых штопаным дерматином кресел, поскрипел, умащиваясь, и удобно закинул ногу на ногу.

– Некромантия. В особо крупных размерах.

Я фыркнул. Как давеча отец Прохор.

– А ты зря смеёшься, – укорил меня майор. – Дело крутое, как варёное яйцо. До генерала дошли.

– До Пустобрёхова, что ль? – легкомысленно поинтересовался Алекс. – Тогда всё нормально.

– Ясен пень, нормально, – нахохлился Котов. – Что делать-то будем?

Я смотрел на них, как баран на новые ворота.

– Отдел у меня, Саша, специфический, – сжалился Котов. – Учреждён ещё при светлой памяти Александре Христофоровиче.

– Это Бенкендорфу-то светлая память? – скептически поднял бровь Алекс.

– Ему, – упрямо мотнул чубом Котов.

– Но ведь он был начальником тайной царской полиции, – удивился я.

– Ключевое слово «тайной», – мудро поднял указательный палец майор. – А как еще можно назвать организацию по борьбе с упырями, колдунами и всякой другой нечистью?

– Если рядом объявиться чёрт с рогами, – глумливо пробормотал Алекс, – То мы должны быть готовы начать производство святой воды в промышленных масштабах…

– Его выражение, – осклабился Котов. – Раньше оно у нас вот здесь висело, – майор указал себе за спину, на пустую стену. – Но в советское время пришлось снять. В рамках антирелигиозной программы.

Котов слез со стола, на котором сидел боком, и потянулся к графину, налить себе воды.

– После революции тайную миссию на себя принял сам Гувернёр, Амбросий Палыч. Возродил, можно сказать, совсем захиревший отдел, придал должного блеску…

Я слушал и смотрел на Котовский стол. То было древнее и благородное строение. С массивными, поеденными древоточцем тумбами. Слышал, антиквары так вообще за мебель не считают ту, в которой нет фамильного древоточца…

Ящики его наверняка закрывались на немецкие замки, а на обтянутой когда-то зелёным, а теперь уже серым от старости, вытертым плюшем столешнице, можно было играть в бильярд.

Какие тайны скрываются в этом столе? – меланхолично думал я. – Наверняка за ним Александр Христофорович и сидел. Перебирал бумаги, откладывая одни, и ставя на другие страшную, как приговор, печать…

И вот за тем же столом, в том же кабинете, сидит мой друг майор Котов. Когда, в какой момент, я начал относиться к майору, как к близкому другу – не помню. И учитывая, что такого калибра друзей у меня исчезающе мало – даже удивительно, что не помню.

– Генерал Пустобрёхов, приняв должность начальника Управления, пообещал искоренить упырей и колдунов на корню, а начать решил почему-то с моего отдела… – не совсем логично, – или я что-то пропустил – закончил Котов.

– А присутствие в твоём отделе аза, грешного, – со всеми анонимками, поклёпами и жалобами, лишь облегчает бравому генералу удовольствие, – кивнул Алекс.

– Да ерунда, – отмахнулся майор. – Прорвёмся.

Он противоречил сам себе, но я почему-то верил.

– И вправду ерунда, – легко согласился шеф. – Только не вовремя.

– А что, угодить в чистку можно «во время»? – с интересом переспросил Котов.

– Можно предположить, что мешает нам всё тот же…

– Лавей, собака, – закончил майор. – Это и слепой козе ясно. Но ведь не легче же! Пустобрёхов копытом бьёт. Вчера только собрание созывал: – «Ударим православным самосознанием по мракобесию и чернокнижью» – его собственные слова… А тут – анонимка на тебя. И какая. Видели, как ты на Еврейском кладбище могилы рыл, и мертвецы после этого по проспекту табуном неслись…

– Не «после», – задумчиво поправил Алекс. – А «до». В смысле, сначала они бежали, а потому уж я могилы рыл.

– Так это правда? – оживился майор.

– Кадет, подтверди.

Я кивнул.

– Ну вы, блин, даёте, – майор вновь налил воды и выпил, дёргая кадыком, весь стакан.

– Зато у тебя, на этот раз, имеется не эфемерная анонимка, а полноценный донос, – утешил Алекс.

– Хрен редьки не слаще, – понурился майор. – Если это всё правда… – он выдохнул, как перед прыжком в омут. – Я вынужден принять меры.

– Ну и принимай, – милостиво разрешил шеф. – Это ведь твоя работа.

– И заключается она в том, чтобы «колдуна и некроманта взять под стражу», – рявкнул Котов.

Вот тут шефа проняло. Он даже поднялся из кресла и подошел к майору вплотную.

– Что, правда что ли? – спросил он встревоженно.

– А у меня есть выбор? – резонно возмутился майор. – Раз ты сам подтверждаешь, что всё так и было…

– Но ведь мертвецов выпустил не он, – вступился я за шефа. Разговор всё больше напоминал приснопамятную беседу в «палате номер шесть». – Это был Диббук, которого шеф как раз таки усыпил.

Котов устало потёр загривок.

– Ладно, отцы, предлагаю вот что: я тебя, Сергеич, посажу. На трое суток!.. – он выставил перед собой открытые ладони. – За это время мы соберём доказательства, что твоей вины не было, а всё наоборот… Пустобрёхов сядет в лужу и на какое-то время перестанет брехать. В результате все довольны.

– Да, но пройдёт трое суток, – тихо напомнил Алекс. – А в данных обстоятельствах их смело можно приравнять к вечности.

– Не дрейфь, – майор похлопал Алекса по плечу. – Кадет тебя прикроет.

Я думал, шеф рассмеётся, или хотя бы фыркнет, но тот лишь выжидательно посмотрел на меня. Синхронно с Котовым.

– Э… да. Да, конечно. Не беспокойтесь, – от избытка чувств я вытянулся во фрунт, как на параде.

Глаза будто завернули в туалетную бумагу. Которую хорошенько присыпали солью.

– Не всякому такая честь по плечу. Крепись, кадет, – торжественно сказал Алекс, положив руку мне на плечо. – Не пукни.

Котов, вздрагивая, прикрыл лицо разлапистой пятернёй.

– А я даже рад, что он согласился, – говорил майор, провожая меня через несколько блок-постов до Хама. – Отоспится, книжку хорошую почитает… Может, стишок какой накарябает.

– Он ещё пишет? – меланхолично спросил я. Перед глазами стоял образ шефа, каким я видел его перед препровождением в камеру: без галстука, без ремня, ботинки щерят хищные языки – шнурки у него тоже забрали. На подбородке и щеках уже выступила сизая утренняя щетина… В тот миг взялось откуда-то мерзкое ощущение, что вижу я шефа в последний раз.

– А то, – голос Котова был преувеличенно бодр. – Вернётся – попроси почитать. Любопытное чтиво, я тебе скажу.

– А ты уверен, что с ним всё будет в порядке? – у дверцы Хама мы остановились покурить. Не ожидал, что пальцы у меня будут так сильно дрожать.

– Спокуха, прорвёмся, – утешил майор. – Не в первый раз. Главное, ты сейчас мотнись к отцу Прохору, всё ему честь по чести доложи. Потом – в контору. Девочек успокой…

– На кладбище съездить не надо? – почему-то мысль о кладбище меня приободрила.

– И думать не смей, – запретил Котов. – Мы сами. Чтобы тебя там и духу… Ладно, я побежал. На допрос пора, – он хитро подмигнул зелёным глазом и грузно потрусил ко входу в Управление.

Домой я вернулся уже под утро. Впрочем, темень на улицах была, как в заду у негра, просто я уже научился чуять рассвет. И если приглядеться, в той стороне, где должно быть солнце, можно было различить слабенькое перламутровое свечение. Оно отличалось от света городских фонарей. Неуловимо. Но отличалось.

За те несколько часов, что я колесил по городу в одиночестве, удалось хорошенько подумать. Отдел по борьбе с упырями, наверное, впечатлил меня больше всего. Хотя если вспомнить, еще Сталин с Гитлером соревновались: кто учредит больше оккультных обществ и отыщет больше артефактов… В послевоенное время тоже не брезговали сверхъестественным – взять тех же «Самоваров».

Так что, насчёт чёрта с рогами и святой воды… тьфу, тьфу, через левое плечо.

Но если отбросить всё, что не укладывается в рамки обычного восприятия – восставших мертвецов, задушенных, но всё ещё живых детей, призраков, каббалистически подкованных кладбищенских сторожей, и всего такого прочего… То получается, мы ищем банального террориста.

Который, преследуя свои, сугубо личные цели, решил устроить в Питере конкретный хеппенинг. В рамках которого отомстить за былые обиды моему непосредственному начальнику, а ещё ухайдокать сколько-то народу особо извращенными способами.

К террористам мне было не привыкать.

И я стал думать, что мы имеем. Если отбросить экзотичность жертв… Кстати сказать, пока мы находились «на ковре» у майора, случилась и третья жертва – если считать Пашку с Петькой за одного…

Когда я добрался до отца Прохора, в его крохотную церквушку за Рощино, оказалось, его нет на месте.

Серая старушка – таких полно в любой православной церкви – неласково просветила меня, что уехал Батюшка около часу назад, по срочному вызову.

Я позвонил. Чудо-отрок ответил. Вкратце поведал, что нашли ещё одно тело – тоже подросток. Девчонка, объявленная родителями в розыск неделю назад. Да, жива. Да, так же не поддаётся транспортировке. Находится в пяти километрах от первой жертвы, и в семи – от второй. Мне приезжать не обязательно, они присмотрят.

Я в ответ рассказал, что Алекса упекли в кутузку. Святой отец не удивился. Пророчил, что это ещё цветочки. Горлышко только начинает затягиваться… Ничего, Алексашке не привыкать, – утешил отец Прохор и посоветовал ехать домой. Поесть, поспать – словом, набраться сил перед трудовыми буднями.

Так вот. Собирая в кучу всех этих подростков, я вдруг понял: это отвлекающий манёвр. Нас стараются вымотать, загрузить заботами, заставить думать о том, как спасти детей.

А в это время…

Впрочем, моему скудному воображению не удавалось сочинить, что может происходить «в это время». Если зомби на кладбище и полумёртвые дети – это всего лишь приманка.

Как я уже сказал, домой я вернулся под утро. Заехал во двор, поставил Хама в стойло. Долго не мог попасть ключом в замочную скважину замка на воротах, до того замёрз.

Сад выглядел уныло и запущено. Словно знал, что остался без хозяина.

Когда подошел к крыльцу, на ступеньках сидела Антигона. Курила, пуская дым между джинсовых коленей и стряхивала пепел на каменную дорожку.

– Шефа посадили, – не знаю, почему я начал разговор именно с этого. Скорее всего, просто хотел переложить часть груза на чьи-то плечи.

– И тебе доброе утро, – отреагировала девчонка. – Расслабься. Я уже в курсе. Потому и здесь. Будем вместе оборону держать. Кофе хочешь?

– Спасибо, – за всю ночь это были самые приятные слова.